Всё та же надежда, всё та же любовь… (о гранях поэзии Алексея Горобца)
Поэт периода заката серебряного века, а впоследствии русской эмиграции Георгий Иванов, нередко посмеивался над своей женой, поэтессой Ириной Одоевцевой, видя, как она, словно по часам, садится за письменный стол и занимается сложением стихов. При этом он всякий раз говаривал, что настоящие стихи невозможно сочинять, к тому же, занимаясь этим по расписанию, словно подённой работой; настоящие стихи приходят сами и делают это всегда неожиданно, поэту же, остаётся лишь придать им форму, сделать огранку, убрав всё лишнее и мешающее их совершенству.
Ох уж этот гумилёвский «Цех поэтов»! Я не знаю, как пишет свои стихи Алексей Горобец, но одно знаю наверняка – его стихи не ходят по земле в поисках своего хозяина, они спускаются к нему свыше и в этом, несомненно, кроется божественная суть его огромного поэтическая таланта. Это нисколько не является преувеличением и мне, молодому прозаику, совсем не хотелось бы быть заподозренным в неуклюжем желании угодить сложившемуся настоящему и большому автору замечательных стихов.
В правдивости моих слов может убедиться каждый, кто любит и знает поэзию и кому в руки хоть раз попадалась книжечка стихов Алексея Горобца. Я не случайно говорю – хоть раз, ибо, единожды повстречав его стихи, забыть о них уже невозможно.
Умой слова,
Повычеркни красивости
И удержи – хотя бы до утра! –
Любовь к печали,
Верность справедливости
И тайнопись гусиного пера.
Стихи Алексея Горобца относятся к разряду той поэзии, которую невозможно пересказать своими словами, в чём кроется несомненный признак настоящей, высокой поэзии. Да и нужно ли их пересказывать? Не для того ведь их создатель ткал музыку слов и создаваемых словами образов, чтобы разрушить её прикосновением грубой повседневности.
А ночь – белоснежна,
А небо – туманное,
А белы снега – глубоки и легки.
И льдиста дорога – метельная, санная,
И ловят удачу в снегах ямщики.
Да, поэзия Алексея Горобца, действительно, очень музыкальна и, если говорить о музыкальности его стиха, то мне эта музыка слышится удивительно тихой, наполненной той светлой и лёгкой грустью, которая охватывает вдруг человека, изумившегося неожиданно представшей ему в своей естественной простоте, неброской красоте окружающего мира, и навсегда полюбившего его жгучей любовью, которую поэт не выставляет напоказ, а доверяет своему читателю, словно самому близкому другу.
Истраченный ветрами до упора,
Испитый суховеями до дна,
Приткнёшься ты под небом у забора,
И глянешь вверх,
И ахнешь: – Тишина…
Может быть, поэтому, стихи Алексея Горобца не терпят резких звуков, не приемлют громкой речи и не выносят суеты шумных собраний. С ними хорошо и приятно оставаться наедине, переживая при чтении те чувства, которые вряд ли были бы так сильны, так ярки и, может быть, так уместны в месте публичном.
…И по дождю, по тучам серо-бурым,
В ладу с тоской и всем печалям в лад,
Отворотясь, презрев огляд назад,
Уйду – туда, где старенькое солнце
Всё бьётся,
Всё не верит в свой закат…
А ещё стихи Алексея Горобца – это бесконечный поток ярких образов и метафор, которые, нередко, заставляют читателя вздрогнуть и замереть от их неожиданной силы, новизны и глубины.
И там, за горизонтами, за краем
На трёх китах дрейфующей Земли…
или
И сломан руль,
И стонут вёсла-скрипки…
и ещё
А снег спешит – и упадает в грязь,
И лужи осыпает мелкой бранью…
Оригинален А.Горобец и в построении своих стихотворений. В его небольших по объёму творениях (поэт не любит писать длинных стихов, вполне справедливо полагая, что длинноты только затрудняют восприятие передаваемых поэтом чувств и сбивают читателя с нужного настроения), нередко отдельная строка и даже слово настолько ёмки и сильны, что такая строка, чтобы подчеркнуть её ёмкость, выделяется автором в отдельную строфу, а слово – в строку. Причём, делает это Алексей Горобец зачастую неожиданно и всегда интонационно точно, будто создаёт нотную партитуру. Не зря же, ощущение от его стихов неотделимо от ощущения, вызываемого соприкосновением с музыкой. Так поэт создаёт в своих стихах неповторимый пленяющий и даже пьянящий читателя ритм, которого я не встречал ни у кого из других поэтов-лириков.
И лето буйствует,
И рядом осень, где мы
Уже стоим, безропотны и немы,
Наедине с дождливым одиночеством
В туманах
Молчаливой
Тишины.
Так о чём же пишет Алексей Горобец?.. Всё о том же. О любви. О любви к женщине, к своей земле, к природе, к смене времён года, каждое из которых, поэт воспринимает с благодарностью, находя в нём новые краски и новые источники для творческого вдохновения. Да, Алексей Горобец пишет о том, о чём писано до него было тысячи раз, но как же особенно и как по-своему ярко он это делает!
Придёшь зимой –
Я печку затоплю,
Повытрясу из книг цветы-закладки,
И ароматом пыли утеплю
Следы в душе,
Что так глупы и сладки.
Несправедливо было бы не отметить, что лирика Алексея Горобца очень философская. Его стихи мудры и беспристрастны в своём стремлении посредством ёмких поэтических образов отобразить богатый и сложный внутренний мир поэта.
Ты оглянись вперёд,
Устань смотреть назад.
Устань крутить кино о непрошедшем бывшем.
Там до сих пор кипит вендетта, газават
Любовей и надежд – несбывшихся, небывших.
Заговорив о философской стороне творчества Алексея Горобца, невольно приходишь в своих мыслях к сравнению его поэзии с философской лирикой Леонида Мартытнова. Ну и что, что они разные и что у Леонида Мартынова ироничная философская мысль зачастую превалирует над чувствами! Они два больших поэта, и очень жаль бывает сознавать, что в наше нынешнее время низложенного материализма и победившей материальности, в наше кричащее время брэндов и штампов, гламура и куртуазности, за нагромождениями модного литературного мусора очень трудно бывает разглядеть настоящего поэта и отдать должное его таланту. Очень горько сознавать, что стихи Алексея Горобца знают и любят где-то в далёкой Америке, и так незаслуженно мало они известны в нашей России.
Не так давно Алексей Горобец разменял свой восьмой десяток. С того времени, когда к нему пришли стихи, не прошло ещё и десяти лет, но каких лет! Им выпущено девять поэтических сборников, с каждым из которых, не утрачивается, а только увеличивается ощущение, что всё ещё впереди.
В октябре 2007 года на страницах «Литературной газеты» был отмечен юбилей ушедшего из жизни на исходе века любимого мною поэта Евгения Блажеевского. Они в чем-то похожи, два этих поэта, в стихах которых мудрая грусть переплетается со страстным желанием любить этот мир несмотря ни на что. У Алексея Горобца об этом есть такие строки:
И пусть уже в небе метель куролесится,
И супит позёмка белёсую бровь,
Он помнит и ждёт,
И в душе его теплится
Всё та же надежда,
Всё та же любовь…
И очень хочется надеяться, что когда-нибудь очень скоро, будет такой вполне заслуженный юбилей и у Алексея Горобца, только при жизни поэта. Конечно, при жизни.
СЕРГЕЙ СЫЧЁВ,
01.11.2007 г.
Назад: И праздник состоялся!
На главную: Предисловие
