«ВОЛЬНЫЕ ПЕСНИ»

П. А. Катенин

* * *

    Отечество наше страдает
    Под игом твоим, о злодей!
    Коль нас деспотизм угнетает,
    То свергнем мы трон и царей.
        Свобода! Свобода!
        Ты царствуй над нами!
Ах! лучше смерть, чем жить рабами,
Вот клятва каждого из нас…

(Между 1817 и 1820)

А. С. Пушкин

Узник

Сижу за решёткой в темнице сырой.
Вскормленный в неволе орел молодой,
Мой грустный товарищ, махая крылом,
Кровавую пишу клюёт под окном,

Клюёт, и бросает, и смотрит в окно,
Как будто со мною задумал одно;
Зовёт меня взглядом и криком своим
И вымолвить хочет: «Давай улетим!

Мы вольные птицы; пора, брат, пора!
Туда, где за тучей белеет гора,
Туда, где синеют морские края,
Туда, где гуляем лишь ветер… да я!..»

1822

А. А. Бестужев-Марлинский и К. Ф. Рылеев

* * *

Ах, где те острова,
Где растёт трынь-трава,
    Братцы!

Где читают Pucelle
И летят под постель
    Святцы.

Где Бестужев-драгун
Не даёт карачун
    Смыслу.

Где наш князь-чудодей
Не бросает людей
    В Вислу.

Где с зари до зари
Не играют цари
    В фанты.

Где Булгарин Фаддей
Не боится когтей
    Танты.

Где Магницкий молчит,
А Мордвинов кричит
    Вольно.

Где не думает Греч,
Что его будут сечь
    Больно.

Где Сперанский попов
Обдает, как клопов,
    Варом.

Где Измайлов-чудак
Ходит в каждый кабак
    Даром.

1823 (?)

* * *

Ты скажи, говори,
Как в России цари
    Правят.

Ты скажи поскорей,
Как в России царей
    Давят.

Как капралы Петра
Провожали с двора
    Тихо.

А жена пред дворцом
Разъезжала верхом
    Лихо.

Как курносый злодей
Воцарился по ней.
    Горе!

Но господь, русский бог,
Бедным людям помог
    Вскоре.

1823 (?)

* * *

Ах, тошно мне
И в родной стороне;
    Всё в неволе
    В тяжкой доле,
Видно, век вековать.

Долго ль русский народ
Будет рухлядью господ,
    И людями,
    Как скотами,
Долго ль будут торговать?

Кто же нас кабалил,
Кто им барство присудил
    И над нами,
    Бедняками,
Будто с плетью посадил?

Глупость прежних крестьян
Стала воле в изъян,
    И свобода
    У народа
Силой бар задушена.

А что силой отнято,
Силой выручим мы то.
    И в приволье,
    На раздолье
Стариною заживём.

А теперь господа
Грабят нас без стыда
    И обманом
    Их карманом
Стала наша мошна.

Они кожу с нас дерут,
Мы посеем — они жнут.
    Они воры,
    Живодёры,
Как пиявки, кровь сосут.

Бара с земским судом
И с приходским попом
    Нас морочат
    И волочат
По дорогам да судам.

А уж правды нигде
Не ищи, мужик, в суде.
    Без синюхи
    Судьи глухи,
Без вины ты виноват.

Чтоб в палату дойти,
Прежде сторожу плати,
    За бумагу,
    За отвагу,
Ты за всё, про всё давай!

Там же каждая душа
Покривится из гроша.
    Заседатель,
    Председатель
Заодно с секретарём.

Нас поборами царь
Иссушил, как сухарь;
    То дороги,
    То налоги —
Разорил нас вконец.

И в деревне солдат,
Хоть и, кажется, наш брат,
    В ус не дует
И воюет,
    Как бы в вражеской земле.

А под царским орлом
Ядом потчуют с вином,
    И народу
    Лишь за воду
Велят вчетверо платить.

Чтобы нас наказать,
Господь вздумал ниспослать
    Поселенье
    В разоренье,
Православным на беду.

Уж так худо на Руси,
Что и боже упаси!
    Всех затеев
    Аракчеев
И всему тому виной.

Он царя подстрекнет,
Царь указ подмахнёт.
    Ему шутка,
    А нам жутко,
Тошно так, что ой-ой-ой!

А до бога высоко,
До царя далеко,
    Да мы сами
    Ведь с усами,
Так мотай себе на ус.

1823–1825

* * *

Царь наш — немец русский
Носит мундир узкий.
    Ай да царь, ай да царь,
    Православный государь!

Царствует он где же?
Всякий день в манеже.
    Ай да царь, ай да царь,
    Православный государь!

Прижимает локти,
Прибирает в когти,
    Ай да царь, ай да царь,
    Православный государь!

Царством управляет,
Носки выправляет.
    Ай да царь, ай да царь,
    Православный государь!

Враг хоть просвещенья,
Любит он ученья.
    Ай да царь, ай да царь,
    Православный государь!

Школы все — казармы,
Судьи все — жандармы.
    Ай да царь, ай да царь,
    Православный государь!

А граф Аракчеев —
Злодей из злодеев!
    Ай да царь, ай да царь,
    Православный государь!

Князь Волконский-баба —
Начальником штаба.
    Ай да царь, ай да царь,
    Православный государь!

А другая баба —
Губернатор в Або.
    Ай да царь, ай да царь,
    Православный государь!

А Потапов дурный —
Генерал дежурный.
    Ай да царь, ай да царь.
    Православный государь!

Трусит он законов,
Трусит он масонов,
    Ай да царь, ай да царь,
    Православный государь!

Только за парады
Раздаёт награды.
    Ай да царь, ай да царь,
    Православный государь!

А за комплименты —
Голубые ленты.
    Ай да царь, ай да царь,
    Православный государь!

А за правду-матку
Прямо шлёт в Камчатку.
    Ай да царь, ай да царь,
    Православный государь!

Между сентябрем 1823 и апрелем 1824

* * *

Как идет кузнец да из кузницы. Слава!
Что несет кузнец? Да три ножика.
Вот уж первой-то нож на злодеев вельмож,
А другой-то нож — на попов, на святош.
А молитву сотворя — третий нож на царя.
    Кому вынется, тому сбудется;
А кому сбудется, не минуется. Слава!

Декабрь 1824 или январь 1825

В. И. Соколовский

* * *

Русский император
В вечность отошёл:
Ему оператор
Брюхо распорол.
Плачет государство,
Плачет весь народ:
Едет к нам на царство
Константин-урод.
Но царю вселенной,
Богу высших сил,
Царь благословенный
Грамотку вручил.
Манифест читая,
Сжалился творец:
Дал нам Николая,
С(укин) (сын)! Подлец!

1825

Ф. Н. Глинка

Песнь узника

Не слышно шуму городского,
В заневских башнях тишина!
И на штыке у часового
Горит полночная луна!

А бедный юноша! ровесник
Младым цветущим деревам,
В глухой тюрьме заводит песни
И отдаёт тоску волнам!

«Прости, отчизна, край любезный!
Прости, мой дом, моя семья!
Здесь за решеткою железной —
Уже не свой вам больше я!

Не жди меня отец с невестой,
Снимай венчальное кольцо;
Застынь мое навеки место;
Не быть мне мужем и отцом!

Сосватал я себе неволю,
Мой жребий — слёзы и тоска!
Но я молчу — такую долю
Взяла сама моя рука.

Откуда ж прийдёт избавленье,
Откуда ждать бедам конец?
Но есть на свете утешенье
И на святой Руси отец!

О русский царь! в твоей короне
Есть без цены драгой алмаз.
Он значит — милость!
Будь на троне
И, наш отец, помилуй нас!

А мы с молитвой крепкой к богу
Падём все ниц к твоим стопам;
Велишь — и мы пробьём дорогу
Твоим победным знаменам».

Уж ночь прошла, с рассветом в злате
Давно день новый засиял!
А бедный узник в каземате —
Всё ту же песню запевал!

1826

А. И. Полежаев

Песнь пленного ирокезца

Я умру! На позор палачам
Беззащитное тело отдам!
    Равнодушно они
    Для забавы детей
    Отдирать от костей
    Будут жилы мои!
    Обругают, убьют
    И мой труп разорвут!

Но стерплю! не скажу ничего,
Не наморщу чела моего!
    И, как дуб вековой,
    Неподвижный от стрел,
    Неподвижен и смел
    Встречу миг роковой
    И, как воин и муж,
    Перейду в страну душ.

Перед сонмом теней воспою
Я бесстрашную гибель мою.
    И рассказ мой пленит
    Их внимательный слух,
    И воинственный дух
    Стариков оживит;
    И пройдет по устам
    Слава громким делам.

И рекут они в голос один:
«Ты достойный прапрадедов сын!
    Совокупной толпой
    Мы на землю сойдём
    И в родных разольем
    Пыл вражды боевой;
    Победим, поразим
    И врагам отомстим!»

Я умру! На позор палачам
Беззащитное тело отдам!
    Но, как дуб вековой,
    Неподвижный от стрел,
    Я недвижим и смел
    Встречу миг роковой!

Между 1826 и 1828

И. И. Веттер

Иртыш

Певец младой, судьбой гонимый,
При бреге быстрых вод сидел,
И, грустью скорбною томимый,
Разлуку с родиной он пел:
    «Шуми, Иртыш, струитесь, воды,
    Несите грусть мою с собой,
    А я, лишенный здесь свободы,
    Дышу для родины драгой».

Для родины, для сердцу милой, —
Я в них все счастие имел,
В кругу родных, всегда любимый,
Где радости одни я пел.
    «Шуми, Иртыш, струитесь воды…» и т. д.

Теперь поёт одну разлуку
Судьбой расторгнутых сердец
И грусть свою вверяет звуку
Уж не на родине певец…
    «Шуми, Иртыш, струитесь, воды…» и т. д.

Умолк — и вежды окропились,
Как блеклый лист живой росой,
И струи вод соединились,
Как с перлом, — с чистою слезой.
    «Шуми, Иртыш, струитесь, воды,
    Несите грусть мою с собой,
    А я, лишенный здесь свободы,
    Дышу для родины драгой».

(1828)

Н. М. Языков

Пловец

Нелюдимо наше море,
День и ночь шумит оно;
В роковом его просторе
Много бед погребено.

Смело, братья! Ветром полный,
Парус мой направил я:
Полетит на скользки волны
Быстрокрылая ладья!

Облака бегут над морем,
Крепче ветер, зыбь черней;
Будет буря: мы поспорим
И помужествуем с ней.

Смело, братья! Туча грянет,
Закипит громада вод,
Выше вал сердитый встанет,
Глубже бездна упадёт!

Там, за далью непогоды,
Есть блаженная страна,
Не темнеют неба своды,
Не проходит тишина.

Но туда выносят волны
Только сильного душой!..
Смело, братья! Бурей полный,
Прям и крепок парус мой.

1829

М. А. Бестужев

* * *

Что не ветр шумит во сыром бору,
Муравьёв идёт на кровавый пир…
С ним черниговцы идут грудью стать,
Сложить голову за Россию-мать.
И не бурей пал долу крепкий дуб,
А изменник-червь подточил его.
Закатилася воля-солнышко,
Смертна ночь легла в поле бранное.
Как на поле том бранный конь стоит,
На земле пред ним витязь млад лежит.
«Конь! мой конь! скачи в святой Киев-град;
Там товарищи, там мой милый брат…
Отнеси ты к ним мой последний вздох
И скажи: «Цепей я нести не мог,
Пережить нельзя мысли горестной,
Что не мог купить кровью вольности».

Между 1829 и 1834 (?)

А. В. Тимофеев

Свадьба

Нас венчали не в церкви,
Не в венцах, не с свечами;
Нам не пели ни гимнов,
Ни обрядов венчальных!
    Венчала нас полночь
    Средь мрачного бора;
    Свидетелем были
    Туманное небо
    Да тусклые звезды;
    Венчальные песни
    Пропел буйный ветер
    Да ворон зловещий;
    На страже стояли
    Утёсы да бездны,
    Постель постилали
    Любовь да свобода!..

Мы не звали на праздник
Ни друзей, ни знакомых;
Посетили нас гости
По своей доброй воле!
    Всю ночь бушевали
    Гроза и ненастье;
    Всю ночь пировали
    Земля с небесами.
    Гостей угощали
    Багровые тучи.
    Леса и дубравы
    Напились допьяна,
    Столетние дубы
    С похмелья свалились;
    Гроза веселилась
    До позднего утра.

Разбудил нас не свекор,
Не свекровь, не невестка,
Не неволюшка злая;
Разбудило нас утро!
    Восток заалелся
    Стыдливым румянцем;
    Земля отдыхала
    От буйного пира;
    Весёлое солнце
    Играло с росою;
    Поля разрядились
    В воскресное платье;
    Леса зашумели
    Заздравного речью;
    Природа в восторге,
    Вздохнув, улыбнулась…

21 февраля 1834

М. Ю. Лермонтов

Узник

Отворите мне темницу,
Дайте мне сиянье дня,
Черноглазую девицу,
Черногривого коня!
Я красавицу младую
Прежде сладко поцелую,
На коня потом вскочу,
В степь, как ветер, улечу.

Но окно тюрьмы высоко,
Дверь тяжёлая с замком;
Черноокая далеко
В пышном тереме своем;
Добрый конь в зелёном поле
Без узды, один, по воле
Скачет весел и игрив,
Хвост по ветру распустив…

Одинок я — нет отрады:
Стены голые кругом.
Тускло светит луч лампады
Умирающим огнём;
Только слышно: за дверями
Звучномерными шагами
Ходит в тишине ночной
Безответный часовой.

Февраль (?) 1837

Соседка

Не дождаться мне, видно, свободы,
А тюремные дни будто годы;
И окно высоко над землей,
И у двери стоит часовой!

Умереть бы уж мне в этой клетке,
Кабы не было милой соседки!..
Мы проснулись сегодня с зарей,
Я кивнул ей слегка головой.

Разлучив, нас сдружила неволя,
Познакомила общая доля,
Породнило желанье одно
Да с двойною решеткой окно;

У окна лишь поутру я сяду,
Волю дам ненасытному взгляду…
Вот напротив окошечко: стук!
Занавеска подымется вдруг.

На меня посмотрела плутовка!
Опустилась на ручку головка,
А с плеча, будто сдул ветерок,
Полосатый скатился платок.

Но бледна её грудь молодая,
И сидит она долго вздыхая,
Видно, буйную думу тая,
Всё тоскует по воле, как я.

Не грусти, дорогая соседка…
Захоти лишь — отворится клетка,
И, как божий птички, вдвоём
Мы в широкое поле порхнём.

У отца ты ключи мне украдёшь,
Сторожей за пирушку усадишь,
А уж с тем, что поставлен к дверям,
Постараюсь я справиться сам.

Избери только ночь потемнее,
Да отцу дай вина похмельнее,
Да повесь, чтобы ведать я мог,
На окно полосатый платок.

Март или апрель 1840

Ф. Б. Миллер

Погребение разбойника

В носилках похоронных
Лежит боец лесов,
И шесть вооружённых
Суровых удальцов
Среди лесов дремучих
Безмолвные идут
И на руках могучих
Товарища несут.

Носилки их простые
Из ружей сложены,
И поперёк стальные
Мечи положены.
На них лежит сражённый
Разбойник молодой,
Назад окровавленной
Повиснув головой.

В минуту жаркой битвы
Сразил его свинец —
И кончил дни ловитвы
Бестрепетный боец!
Сочится кровь из раны
По лбу и по вискам
И в них струёй багряной
Бежит по волосам.

Он грозно сдвинул брови,
Храня надменный вид,
Но взор под слоем крови
Врагам уж не грозит.
Он правою рукою
Сдавил свой острый меч
И с ним, уставший с бою,
В могилу хочет лечь.

Меч этот быстро, метко
Удары наносил,
И сбиров он нередко
Как молния разил;
Теперь, звуча, влачится
Он вслед за мертвецом:
Как слезы, кровь струится
Холодная по нем.

И в миг борьбы жестокой
Со смертью роковой
Он пояс свой широкий
Схватил другой рукой;
Ремни его колета
Разрублены висят,
Два длинных пистолета
За поясом блестят.

Так спит он, охладелый,
Лесов угрюмый сын,
В кругу ватаги смелой,
Средь тёмных Апеннин!
Так с ним они печально
Идут в глуши лесной
Для чести погребальной.
Но вот кричат им: «Стой!»

И наземь опустили
Носилки с мертвецом,
И дружно приступили
Рыть яму вшестером.
В воинственном уборе,
Как был он завсегда,
Без гроба, на просторе
Кладут его туда.

Засыпали землею…
«Прости, лихой собрат!»
И медленной стопою
Идут они назад.
Но чу! — сторожевого
Свисток раздался вдруг…
Ватага в лес — и снова
Безмолвно всё вокруг.

1846

А. Н. Плещеев

* * *

Вперёд! без страха и сомненья
На подвиг доблестный, друзья!
Зарю святого искупленья
Уж в небесах завидел я!

Смелей! Дадим друг другу руки
И вместе двинемся вперёд,
И пусть под знаменем науки
Союз наш крепнет и растёт.

Жрецов греха и лжи мы будем
Глаголом истины карать,
И спящих мы от сна разбудим,
И поведем на битву рать!

Не сотворим себе кумира
Ни на земле, ни в небесах;
За все дары и блага мира
Мы не падём пред ним во прах!..

Провозглашать любви ученье
Мы будем нищим, богачам
И за него снесём гоненье,
Простив безумным палачам!

Блажен, кто жизнь в борьбе кровавой,
В заботах тяжких истощил;
Как раб ленивый и лукавый,
Талант свой в землю не зарыл!

Пусть нам звездою путеводной
Святая истина горит;
И, верьте, голос благородный
Недаром в мире прозвучит!

Внемлите ж, братья, слову брата,
Пока мы полны юных сил;
Вперёд, вперёд — и без возврата,
Что б рок вдали нам ни сулил!

(1846)

* * *

По чувствам братья мы с тобой,
Мы в искупленье верим оба,
И будем мы питать до гроба
Вражду к бичам страны родной.

Когда ж пробьёт желанный час
И встанут спящие народы —
Святое воинство свободы
В своих рядах увидит нас.

Любовью к истине святой
В тебе, я знаю, сердце бьётся.
И, верно, отзыв в нем найдется
На неподкупный голос мой.

(1846)

 

 

Отправить