Книга: Русский романс
Назад: «Я встретил Вас…» Поэты первой половины XIX века
Дальше: ФЕДОР ТУМАНСКИЙ (1800–1853)
Дева Роза
Юноша милый! на миг ты в наши игры вмешался!
Розе подобный красой, как Филомела ты пел.
Сколько любовь потеряла в тебе поцелуев и песен,
Сколько желаний и ласк новых, прекрасных, как ты.

Дева, не плачь! Я на прахе его в красоте расцветаю.
Сладость он жизни вкусив, горечь оставил другим;
Ах! и любовь бы изменою душу певца отравила!
Счастлив, кто прожил, как он, век соловьиный и мой!

1827

120. Русская песня («Ах ты, ночь ли…»)

Ах ты, ночь ли,
        Ноченька!
Ах ты, ночь ли
        Бурная!
Отчего ты
        С вечера
До глубокой
        Полночи
Не блистаешь
        Звездами,
Не сияешь
        Месяцем?
Все темнеешь
        Тучами?
И с тобой, знать,
        Ноченька,
Как со мною
        Молодцем,
Грусть-злодейка
        Сведалась!
Как заляжет
        Лютая,
Там глубоко
        На сердце —
Позабудешь
        Девицам
Усмехаться,
        Кланяться;
Позабудешь
        С вечера
До глубокой
        Полночи,
Припевая,
        Тешиться
Хороводной
        Пляскою!
Нет, взрыдаешь,
        Всплачешься,
И, безродный
        Молодец,
На постелю
        Жесткую,
Как в могилу,
        Кинешься!

1820 или 1821

121. Русская песня («Что, красотка молодая…»)

Что, красотка молодая,
        Что ты, светик, плачешь?
Что головушку, вздыхая,
        К белой ручке клонишь?
Или словом, или взором
        Я тебя обидел?
Иль нескромным разговором
        Ввел при людях в краску?

Нет, лежит тоска иная
        У тебя на сердце!
Нет, кручинушку другую
        Ты вложила в мысли!
Ты не хочешь, не желаешь
        Молодцу открыться,
Ты боишься милу другу
        Заповедать тайну!

Не слыхали ль злые люди
        Наших разговоров?
Не спросили ль злые люди
        У отца родного;
Не спросили ль сопостаты
        У твоей родимой:
«Чей у ней на ручке перстень,
        Чья в повязке лента?
Лента, ленточка цветная,
        С золотой каймою,
Перстень с чернью расписною,
        С чистым изумрудом?»

Не томи, открой причину
        Слез твоих горючих!
Перелей в мое ты сердце
        Всю тоску-кручину,
Перелей тоску-кручину
        Сладким поцелуем:
Мы вдвоем тоску-кручину
        Легче растоскуем.

1823

122. Русская песня («Голова ль моя, головушка…»)

Голова ль моя, головушка,
Голова ли молодецкая,
Что болишь ты, что ты клонишься
Ко груди, к плечу могучему?
Ты не то была, удалая,
В прежни годы, в дни разгульные,
В русых кудрях, в красоте твоей,
В той ли шапке, шапке бархатной,
Соболями отороченной.

Днем ли в те поры я выеду,
В очи солнце — ты не хмуришься;
В темном лесе в ночь ненастную
Ты найдешь тропу заглохшую;
Красна ль девица приглянется —
И без слов ей все повыскажешь;
Повстречаются ль недобрые —
Только взглянут и вспокаются.
Что ж теперь ты думу думаешь,
Думу крепкую, тяжелую?
Иль ты с сердцем перемолвилась,
Иль одно вы с ним задумали,
Иль прилука молодецкая
Ни из сердца, ни с ума нейдет?
Уж не вырваться из клеточки
Певчей птичке конопляночке,
Знать и вам не видеть более
Прежней воли с прежней радостью.

1823

123. Русская песня («Скучно, девушки, весною жить одной …»)

Скучно, девушки, весною жить одной:
Не с кем сладко побеседовать младой

Сиротинушка, на всей земле одна,
Пригорюнясь ли присядешь у окна —

Под окошком все так весело глядит,
И мне душу то веселие томит,

(То веселье — не веселье, а любовь,
От любви той замирает в сердце кровь.

И я выйду во широкие поля —
С них ли негой так и веет на тебя;

Свежий запах каждой травки полевой
Вреден девице весеннею порой,

Хочешь с кем-то этим запахом дышать,
И другим устам его передавать;

Белой груди чем-то сладким тяжело,
Голубым очам при солнце не светло.

Больно, больно безнадежной тосковать!
И я кинусь на тесовую кровать,

К изголовью правой щечкою прижмусь
И горючими слезами обольюсь.

Как при солнце летом дождик пошумит,
Травку вспрыснет, но её не освежит,

Так и слезы не свежат меня, младой;
Скучно, девушки, весною жить одной!

1824

124. Русская песня («Пела, пела пташечка…»)

Пела, пела пташечка
        И затихла;
Знало сердце радости
        И забыло.

Что, певунья пташечка,
        Замолчала?
Как ты, сердце, сведалось
        С черным горем?

Ах! Убили пташечку
        Злые вьюги;
Погубили молодца
        Злые толки!

Полететь бы пташечке
        К синю морю;
Убежать бы молодцу
        В лес дремучий!

На море валы шумят,
        А не вьюги;
В лесе звери лютые,
        Да не люди!

1824

125. Русская песня («Соловей мой, соловей…»)

Соловей мой, соловей,
Голосистый соловей!
Ты куда, куда летишь,
Где всю ночку пропоешь?
Кто-то бедная, как я,
Ночь прослушает тебя,
Не смыкаючи очей,
Утопаючи в слезах?
Ты лети, мой соловей,
Хоть за тридевять земель,
Хоть за синие моря,
На чужие берега;
Побывай во всех странах,
В деревнях и в городах:
Не найти тебе нигде
Горемышнее меня.
У меня ли у младой
Дорог жемчуг на груди,
У меня ли у младой
Жар-колечко на руке,
У меня ли у младой
В сердце миленький дружок.
В день осенний на груди
Крупный жемчуг потускнел,
В зимню ночку на руке
Распаялося кольцо,
А как нынешней весной
Разлюбил меня милой.

1825

126. Русская песня («Сиротинушка, девушка…»)

Сиротинушка, девушка,
Полюби меня, молодца,
Полюбя — приголубливай.
Мои кудри расчесывай.
Хорошо цветку на поле,
Любо пташечке на́ небе, —
Сиротинушке девушке
Веселей того с молодцем.
У меня в дому волюшка,
От беды оборонушка,
Что от дождичка кровелька,
От жары дневной ставенки,
От лихой же разлучницы,
От лукавой указчицы
На воротах замок висит,
В подворотенку пес глядит.

1828

127. Русская песня («И я выйду ль на крылечко…»)

И я выйду ль на крылечко,
        На крылечко погулять,
И я стану ль у колечка
        О любезном горевать;
Как у этого ль колечка
        Он впоследнее стоял
И печальное словечко
        Мне, прощаючись, сказал:

«За турецкой за границей,
        В басурманской стороне
По тебе лишь по девице
        Слезы лить досталось мне…»

. .

1828

128. Русская песня («Как за реченькой слободушка стоит…»)

Как за реченькой слободушка стоит,
По слободке той дороженька бежит,
Путь-дорожка широка, да не длинна,
Разбегается в две стороны она:
Как налево — на кладбище к мертвецам,
А направо — к закавказским молодцам.
Грустно было провожать мне, молодой,
Двух родимых и по той, и по другой:
Обручальника по левой проводя,
С плачем матерью-землей покрыла я;
А налетный друг уехал по другой,
На прощанье мне кивнувши головой.

1828

129. Русская песня («Как у нас ли на кровельке…»)

Как у нас ли на кровельке,
Как у нас ли на крашеной,
Собиралися пташечки,
Мелки пташечки, ласточки,
Щебетали, чиликали,
Несобравшихся кликали:
«Вы слетайтесь, не медлите,
В путь-дороженьку пустимся!
Красны дни миновалися,
Вдоволь мы наигралися,
Здесь не ждать же вам гибели
От мороза трескучего!»

Государь ты мой батюшка,
Государыня матушка!
Меня суженый сватает,
Меня ряженый сватает;
Поспешите, не мешкайте,
Меня поезду выдайте,
С хлебом-солию, с образом,
С красотой проходящею!
Мне не век вековать у вас,
Не сидеть же всё девицей
Без любви и без радости
До ворчуньи ль до старости.

1829

ПЕТР ВЯЗЕМСКИЙ
(1792–1878)

130. Слеза

Когда печали неотступной
В тебе подымется гроза
И нехотя слезою крупной
Твои увлажатся глаза,

Я и в то время с наслажденьем
Еще внимательней, нежней
Любуюсь милым выраженьем
Пригожей горести твоей.

С лазурью голубого ока
Играет зыбкий блеск слезы,
И мне сдается: перл Востока
Скатился с светлой бирюзы.

<1829>

131. Песня («Собирайтесь, девки красны…»)

Собирайтесь, девки красны,
Собирайтесь в хоровод,
Скоро день погаснет ясный,
Солнце яркое зайдет.

Ненадолго ландыш белый
Расцветает по лесам,
Лето луг ковром одело
Ненадолго в радость нам.

В свежих рощах на свободе
Пташке не всегда порхать.
Не всегда нам в хороводе
Петь, резвиться и плясать.

Завтра, может быть, на пташку
Хитрый сыщется ловец:
Муж сердитый на девицу —
И тогда всему конец.

1817

132. Еще тройка («Тройка мчится, тройка скачет…»)

Тройка мчится, тройка скачет,
Вьется пыль из-под копыт;
Колокольчик звонко плачет,
И хохочет, и визжит.

По дороге голосисто
Раздается яркий звон;
То вдали отбрякнет чисто,
То застонет глухо он.

Словно леший ведьме вторит
И аукается с ней,
Иль русалка тараторит
В роще звучных камышей.

Русской степи, ночи темной
Поэтическая весть!
Много в ней и думы томной
И раздолья много есть.

Прянул месяц из-за тучи,
Обогнул свое кольцо
И посыпал блеск зыбучий
Прямо путнику в лицо.

Кто сей путник и отколе,
И далек ли путь ему?
По неволе иль по воле
Мчится он в ночную тьму?

На веселье иль кручину,
К ближним ли под кров родной
Или в грустную чужбину
Он спешит, голубчик мой?

Сердце в нем ретиво рвется
В путь обратный или вдаль?
Встречи ль ждет он не дождется,
Иль покинутого жаль?

Ждет ли перстень обручальный.
Ждут ли путника пиры,
Или факел погребальный
Над могилою сестры?

Как узнать? Уж он далеко;
Месяц в облако нырнул,
И в пустой дали глубоко
Колокольчик уж заснул.

<1834>

НИКОЛАЙ ИВАНЧИН-ПИСАРЕВ
(1795–1849)

133. «Тебя забыть! — и ты сказала…»

Тебя забыть! — и ты сказала,
Что сердце может разлюбить.
Ты ль сердца моего не знала?
          Тебя забыть?

Тебя забыть! — но кто же будет
Мне в жизни радости дарить?
Нет, прежде бог меня забудет…
          Тебя ль забыть?

Тебя забыть, и, свет могилой
Назвав, как бремя жизнь влачить,
Могу ль, могу ль, о друг мой милый!
          Тебя забыть?

Тебя забыть, искать свободы,
Но цепи я рожден носить,
И мне ль, восстав против природы,
          Тебя забыть?

Тебя забыть, пленясь другою,
И для другой хоть миг прожить:
Тому ль, кто дышит лишь тобою,
          Тебя забыть?

Тебя забыть! Нет, адска злоба
Одна могла ту мысль внушить.
Могу ль и за порогом гроба
          Тебя забыть?

<1819>

134. «Ты грустишь, твой взор тоскливый…»

Ты грустишь, твой взор тоскливый
Тихой светится слезой,
Ищешь в думе молчаливой
Сердцу прежний дать покой.

Сердце в горе и не знает,
Что есть смертный, может быть.
Кто всё горе примечает,
Но не смеет разделить.

Если б взор сей хоть случайно
Обратился на него,
Ты б узнала, что он тайно
Грустен больше твоего.

Ты б узнала, что страдает
Скромный друг, и к небесам:
«Дайте с ней делить, — взывает, —
Грусть и радость пополам».

<1819>

ЕВГЕНИЙ БАРАТЫНСКИЙ
(1800–1844)

135. К Алине

Тебя я некогда любил,
И ты любить не запрещала;
Но я дитя в то время был —
Ты в утро дней едва вступала.
Тогда любим я был тобой,
И в дни невинности беспечной
Алине с детской простотой
Я клятву дал уж в страсти вечной.

Тебя ль, Алина, вижу вновь?
Твой голос стал еще приятней;
Сильнее взор волнует кровь;
Улыбка, ласки сердцу внятней;
Блестящих на груди лилей
Все прелести соединились,
И чувства прежние живей
В душе моей возобновились.

Алина! чрез двенадцать лет
Всё тот же сердцем, ныне снова
Я повторяю свой обет.
Ужель не скажешь ты полслова?
Прелестный друг! чему ни быть,
Обет сей будет свято чтимым.
Ах! я могу еще любить,
Хотя не льщусь уж быть любимым.

<1819>

136. Разлука

Расстались мы; на миг очарованьем,
На краткий миг была мне жизнь моя j
Словам любви внимать не буду я,
Не буду я дышать любви дыханьем!
Я все имел, лишился вдруг всего;
Лишь начал сон… исчезло сновиденье!
Одно теперь унылое смущенье
Осталось мне от счастья моего.

<1820>

137. Разуверение

Не искушай меня без нужды
Возвратом нежности твоей;
Разочарованному чужды
Все обольщенья прежних дней!
Уж я не верю увереньям,
Уж я не верую в любовь
И не могу предаться вновь
Раз изменившим сновиденьям!

Слепой тоски моей не множь,
Не заводи о прежнем слова,
И, друг заботливый, больного
В его дремоте не тревожь!
Я сплю, мне сладко усыпленье;
Забудь бывалые мечты:
В душе моей одно волненье,
А не любовь пробудишь ты.

<1821>

138. К …О («Приманкой ласковых речей…»)

Приманкой ласковых речей
Вам не лишить меня рассудка!
Конечно, многих вы милей,
Но вас любить — плохая шутка!

Вам не нужна любовь моя,
Не слишком заняты вы мною,
Не нежность — прихоть вашу я
Признаньем страстным успокою.

Вам дорог я, твердите вы,
Но лишний пленник вам дороже;
Вам очень мил я, но, увы!
Вам и другие милы тоже.

С толпой соперников моих
Я состязаться не дерзаю
И превосходной силе их
Без битвы поле уступаю.

1821

139. Возвращение

На кровы ближнего селенья
Нисходит вечер, день погас
Покинем рощу, где для нас
Часы летели как мгновенья!
Лель, улыбнись, когда из ней
Случится девице моей
Унесть во взорах пламень томный,
Мечту любви в душе своей
И в волосах листок нескромный.

<1822>

140. Поцелуй

Сей поцелуй, дарованный тобой,
Преследует мое воображенье:
И в шуме дня, и в тишине ночной
Я чувствую его напечатленье!

Сойдет ли сон и взор сомкнет ли мой —
Мне снишься ты, мне снится наслажденье!
Обман исчез, нет счастья! и со мной
Одна любовь, одно изнеможенье.

<1822>

141. Две доли

Дало две доли провидение
          На выбор мудрости людской:
Или надежду и волнение,
          Иль безнадежность и покой.

Верь тот надежде обольщающей,
          Кто бодр неопытным умом,
Лишь по молве разновещающей
          С судьбой насмешливой знаком.

Надейтесь, юноши кипящие!
          Летите, крылья вам даны;
Для вас и замыслы блестящие
          И сердца пламенные сны!

Но вы, судьбину испытавшие,
          Тщету утех, печали власть,
Вы, знанье бытия приявшие
          Себе на тягостную часть!

Гоните прочь их рой прельстительный;
          Так! доживайте жизнь в тиши
И берегите хлад спасительный
          Своей бездейственной души.

Своим бесчувствием блаженные,
          Как трупы мертвых из гробов,
Волхва словами пробужденные,
          Встают со скрежетом зубов, —

Так вы, согрев в душе желания,
          Безумно вдавшись в их обман,
Проснетесь только для страдания,
          Для боли новой прежних ран.

<1823>

142. Звезда («Взгляни на звезды: много звезд…»)

Взгляни на звезды: много звезд
          В безмолвии ночном
Горит, блестит кругом луны
          На небе голубом.

Взгляни на звезды: между них
          Милее всех одна!
За что же? Ранее встает,
          Ярчей горит она?

Нет! утешает свет ее
          Расставшихся друзей:
Их взоры, в синей вышине,
          Встречаются на ней.

Она на небе чуть видна,
          Но с думою глядит,
Но взору шлет ответный взор
          И нежностью горит.

С нее в лазоревую ночь
          Не сводим мы очес,
И провожаем мы ее
          На небо и с небес.

Себе звезду избрал ли ты?
          В безмолвии ночном
Их много блещет и горит
          На небе голубом.

Не первой вставшей сердце вверь
          И, суетный в любви,
Не лучезарнейшую всех
          Своею назови.

Ту назови своей звездой,
          Что с думою глядит,
И взору шлет ответный взор,
          И нежностью горит.

1824

143. А. А. В<оейков>ой

Очарованье красоты
          В тебе не страшно нам:
Не будишь нас, как солнце, ты
          К мятежным суетам;
От дольней жизни, как луна,
          Манишь за край земной,
И при тебе душа полна
          Священной тишиной.

<1826>

144. Песня («Когда взойдет денница золотая…»)

Когда взойдет денница золотая,
                    Горит эфир,
И ото сна встает, благоухая,
                    Цветущий мир,
И славит все существованья сладость, —
                    С душой твоей
Что в пору ту? скажи, живая радость,
                    Тоска ли в ней?

Когда на дев цветущих и приветных,
                    Перед тобой
Мелькающих в одеждах разноцветных.
                    Глядишь порой,
Глядишь и пьешь их томных взоров сладость, —
                    С душой твоей
Что в пору ту? скажи, живая радость,
                    Тоска ли в ней?

Страдаю я! Из-за дубравы дальной
                    Взойдет заря,
Мир озарит, души моей печальной
                    Не озаря.
Будь новый день любимцу счастья в сладость!
                    Душе моей
Противен он! что прежде было в радость,
                    То в муку ей.

Что красоты, почти всегда лукавой,
                    Мне долгий взор?
Обманчив он! знаком с его отравой
                    Я с давних пор.
Обманчив он! его живая сладость
                    Душе моей
Страшна теперь! что прежде было в радость,
                    То в муку ей.

<1827 >

145. «Где сладкий шепот…»

Где сладкий шепот
Моих лесов?
Потоков ропот,
Цветы лугов?
Деревья голы;
Ковер зимы
Покрыл холмы,
Луга и долы.
Под ледяной
Своей корой
Ручей немеет;
Все цепенеет,
Лишь ветер злой,
Бушуя, воет
И небо кроет
Седою мглой.

Зачем, тоскуя,
В окно слежу я
Метели лёт?
Любимцу счастья
Кров от ненастья
Оно дает.
Огонь трескучий
В моей печи;
Его лучи
И пыл летучий
Мне веселят
Беспечный взгляд.
В тиши мечтаю
Перед живой
Его игрой,
И забываю
Я бури вой.

О провиденье,
Благодаренье!
Забуду я
И дуновенье
Бурь бытия.
Скорбя душою,
В тоске моей,
Склонюсь главою
На сердце к ней,
И под мятежной
Метелью бед,
Любовью нежной
Ее согрет,
Забуду вскоре
Крутое горе,
Как в этот миг
Забыл природы
Гробовый лик
И непогоды
Мятежный крик.

1831(?)

146. «Весна! весна! как воздух чист!..»

Весна! весна! как воздух чист!
          Как ясен небосклон!
Своей лазурию живой
          Слепит мне очи он.

Весна! весна! как высоко
          На крыльях ветерка,
Ласкаясь к солнечным лучам,
          Летают облака!

Шумят ручьи! блестят ручьи!
          Взревев, река несет
На торжествующем хребте
          Поднятый ею лед!

Еще древа обнажены,
          Но в роще ветхий лист,
Как прежде, под моей ногой
          И шумен, и душист.

Под солнце самое взвился
          И в яркой вышине
Незримый жавронок поет
          Заздравный гимн весне.

Что с нею, что с моей душой?)
          С ручьем она ручей
И с птичкой птичка! с ним журчит,
          Летает в небе с ней!

Зачем так радует ее
          И солнце и весна!
Ликует ли, как дочь стихий,
          На пире их она?

Что нужды! счастлив, кто на нем
          Забвенье мысли пьет,
Кого далеко от нее
          Он, дивный, унесет!

<1834>

147. Песня («Страшно воет, завывает…»)

Страшно воет, завывает
          Ветр осенний;
По подне́бесью далече
          Тучи гонит.

На часах стоит печален
          Юный ратник;
Он уносится за ними
          Грустной думой.

О, куда, куда вас, тучи,
          Ветер гонит?
О. куда ведёт судьбина
          Горемыку?

Тошно жить мне: мать родную
          Я покинул!
Тошно жить мне: с милой сердцу
          Я расстался!

«Не грусти! — душа-девица
          Мне сказала. —
За тебя молиться будет
          Друг твой верный».

Что в молитвах? я в чужбине
          Дни скончаю.
Возвращусь ли? взор твой друга
          Не признает.

Не видать в лицо мне счастья;
          Жить на что мне?
Дай приют, земля сырая,
          Расступися!

Он поёт, никто не слышит
          Слов печальных…
Их разносит, заглушает
          Ветер бурный.

<1821>

ПАВЕЛ КАТЕНИН
(1792–1853)

148. Любовь

О чем, о чем в тени ветвей
Поешь ты ночью, соловей?
Что песнь твою к подруге милой
Живит огнем и полнит силой,
Колеблет грудь, волнует кровь?
Живущих всех душа: любовь.

Не сетуй, девица-краса!
Дождешься радостей часа.
Зачем в лице завяли розы?
Зачем из глаз лиются слезы?
К веселью душу приготовь;
Его дарит тебе любовь.

Покуда дней златых весна,
Отрадой нам любовь одна.
Ловите, юноши, украдкой
Блаженный час, час неги сладкой;
Пробьет… любите вновь и вновь;
Земного счастья верх: любовь.

КОНДРАТИЙ РЫЛЕЕВ
(1795–1826)

149. Элегия («Исполнились мои желанья…»)

Исполнились мои желанья,
Сбылись давнишние мечты:
Мои жестокие страданья,
Мою любовь узнала ты.

Напрасно я себя тревожил,
За страсть вполне я награжден:
Я вновь для счастья сердцем ожил
Исчезла грусть, как смутный сон.

Так, окроплен росой отрадной,
В тот час, когда горит восток,
Вновь воскресает — ночью хладной
Полузавялый василек.

<1824>

150. Стансы («Не сбылись, мой друг, пророчества…»)

(К А. Б<естуже>ву)
Не сбылись, мой друг, пророчества
Пылкой юности моей:
Горький жребий одиночества
Мне сужден в кругу людей.

Слишком рано мрак таинственный
Опыт грозный разогнал,
Слишком рано, друг единственный,
Я сердца людей узнал.

Страшно дней не ведать радостных
Быть чужим среди своих,
Но ужасней истин тягостных
Быть сосудом с дней младых.

С тяжкой грустью, с черной думою
Я с тех пор один брожу
И могилою угрюмою
Мир печальный нахожу.

Всюду встречи безотрадные!
Ищешь, суетный, людей,
А встречаешь трупы хладные
Иль бессмысленных детей…

<1824>

151. Смерть Ермака

(П. А. Муханову)
Ревела буря, дождь шумел;
Во мраке молнии летали;
Бесперерывно гром гремел.
И ветры в дебрях бушевали…
Ко славе страстию дыша,
В стране суровой и угрюмой,
На диком бреге Иртыша
Сидел Ермак, объятый думой.

Товарищи его трудов,
Побед и громозвучной славы
Среди раскинутых шатров
Беспечно спали близ дубравы.
«О, спите, спите, — мнил герой, —
Друзья, под бурею ревущей;
С рассветом глас раздастся мой,
На славу иль на смерть зовущий!

Вам нужен отдых; сладкий сон
И в бурю храбрых успокоит;
В мечтах напомнит славу он
И силы ратников удвоит.
Кто жизни не щадил своей
В разбоях, злато добывая,
Тот думать будет ли о ней,
За Русь святую погибая?

Своей и вражьей кровью смыв
Все преступленья буйной жизни
И за победы заслужив
Благословения отчизны, —
Нам смерть не может быть страшна;
Свое мы дело совершили:
Сибирь царю покорена,
И мы — не праздно в мире жили!»

Но роковой его удел
Уже сидел с героем рядом
И с сожалением глядел
На жертву любопытным взглядом,
Ревела буря, дождь шумел;
Во мраке молнии летали;
Бесперерывно гром гремел,
И ветры в дебрях бушевали.

Иртыш кипел в крутых брегах,
Вздымалися седые волны,
И рассыпались с ревом в прах,
Бия о брег козачьи челны.
С вождем покой в объятьях сна
Дружина храбрая вкушала;
С Кучумом буря лишь одна
На их погибель не дремала!

Страшась вступить с героем в бой,
Кучум к шатрам, как тать презренный,
Прокрался тайною тропой,
Татар толпами окруженный.
Мечи сверкнули в их руках —
И окровавилась долина,
И пала грозная в боях,
Не обнажив мечей, дружина…

Ермак воспрянул ото сна
И, гибель зря, стремится в волны,
Душа отвагою полна,
Но далеко от брега челны!
Иртыш волнуется сильней —
Ермак все силы напрягает
И мощною рукой своей
Валы седые рассекает…

Плывет… уж близко челнока —
Но сила року уступила,
И, закипев страшней, река
Героя с шумом поглотила.
Лишивши сил богатыря
Бороться с ярою волною,
Тяжелый панцирь — дар царя —
Стал гибели его виною.

Ревела буря… вдруг луной
Иртыш кипящий осребрился,
И труп, извергнутый волной,
В броне медяной озарился.
Носились тучи, дождь шумел,
И молнии еще сверкали,
И гром вдали еще гремел,
И ветры в дебрях бушевали.

ФЕДОР ГЛИНКА
(1786–1880)

152. Подоконье
(С богемского)

Ночь придет. Знакомой мне
        Обойдя дорожкой,
Запою я в тишине
        Под твоим окошком:
«Спи, мой ангел! Добрый сон!
Пусть тебя лелеет он!..

Будь он сладок, как твоя
        Золотая младость!
Кто ж приснится?.. Если я —
        Улыбнись, как радость!
Спи, мой ангел! Добрый сон!
Пусть тебя лелеет он!..»

<1823>

153. Песнь узника

Не слышно шуму городского,
В заневских башнях тишина!
И на штыке у часового
Горит полночная луна!

А бедный юноша! ровесник
Младым цветущим деревам,
В глухой тюрьме заводит песню
И отдает тоску волнам!

«Прости, отчизна, край любезный!
Прости, мой дом, моя семья!
Здесь за решеткою железной —
Уже не свой вам больше я!

Не жди меня отец с невестой,
Снимай венчальное кольцо;
Застынь мое навеки место;
Не быть мне мужем и отцом!

Сосватал я себе неволю,
Мой жребий — слезы и тоска!
Но я молчу — такую долю
Взяла сама моя рука…»

Уж ночь прошла, с рассветом в злате
Давно день новый засиял!
А бедный узник в каземате —
Все ту же песню запевал!..

<1826>

154. Завеянные следы

Над серебряной водой,
          На златом песочке
Долго девы молодой
          Я берег следочки…

Вдруг завыло в вышине,
          Речку всколыхало;
И следов, любезных мне,
          Будто не бывало!..

Что ж душа так замерла?
          Колокол раздался…
Ах, девица в храм пошла:
          С ней другой венчался…

<1826>

155. Призыв

О друг младой, прекрасный друг!
          Уж солнце за горами.
Певец зари мой нежит слух,
          Луна над озерами;

Тебя я жду, тебя зову:
          Уже густеют тени;
Присядь ко мне, склони главу
          На дружние колени…

Она пришла, она была,
          Душа при ней так млела!..
Но вспыхнул день — и, как стрела,
          Куда-то отлетела…

Уж нет ее, и грудь пуста;
          Ах, если б, если б чаще
Ко мне слетала та ж мечта,
          Мне б горе было слаще!

<1829>

156. Сон русского на чужбине

Отечества и дым
нам сладок и приятен!
Державин
Свеча, чуть теплясь, догорала,
Камин, дымяся, погасал;
Мечта мне что-то напевала,
И сон меня околдовал…
Уснул — и вижу я долины
В наряде праздничном весны
И деревенские картины
Заветной русской стороны!..
Играет рог, звенят цевницы,
И гонят парни и девицы
Свои стада на влажный луг.
Уж веял, веял теплый дух
Весенней жизни и свободы
От долгой и крутой зимы.
И рвутся из своей тюрьмы
И хлещут с гор кипучи воды.
Пловцов брадатых на стругах
Несется с гулом отклик долгий;
И широко гуляет Волга
В заповедных своих лугах…
Поляны муравы одели,
И, вместо пальм и пышных роз,
Густые молодеют ели,
И льётся запах от берез!..
И мчится тройка удалая
В Казань дорогой столбовой,
И колокольчик — дар Валдая —
Гудит, качаясь под дугой…
Младой ямщик бежит с полночи:
Ему сгрустнулося в тиши,
И он запел про ясны очи,
Про очи девицы-души:
«Ах, очи, очи голубые!
Вы иссушили молодца!
Зачем, о люди, люди злые,
Зачем разрознили сердца?
Теперь я горький сиротина!»
И вдруг махнул по всем по трем…
Но я расстался с милым сном,
И чужеземная картина
Сияла пышно предо мной.
Немецкий город… все красиво,
Но я в раздумье молчаливо
Вздохнул по стороне родной…

<1825>

НИКОЛАЙ ЯЗЫКОВ
(1803–1846)

157. «Кто за бокалом не поет…»

Кто за бокалом не поет,
Тому не полная отрада:
Бог песен богу винограда
Восторги новые дает.
Слова святые: пей и пой!
Необходимы для пирушки.
Друзья! где арфа подле кружки,
Там бога два и пир двойной!
Так ночью краше небеса
При ярком месяца сияньи;
Так в миловидном одеяньи
Очаровательней краса.
Кто за бокалом не поет,
Тому не полная отрада:
Бог песен богу винограда
Восторги новые дает!

1823

158. Элегия («Меня любовь преобразила…»)

Меня любовь преобразила;
Я стал задумчив и уныл;
Я ночи бледные светила,
Я сумрак ночи полюбил.
Когда веселая зарница
Горит за дальнею горой,
И пар густеет над водой.
И смолкла вечера певица,
По скату сонных берегов
Брожу, тоскуя и мечтая,
И жду, когда между кустов
Мелькнет условленный покров
Или тропинка потайная
Зашепчет шорохом шагов.
Гори, прелестное светило,
Помедли, мрак, на лоне вод:
Она придет, мой ангел милый,
Любовь моя, — она придет!

1825

159. Ночь

Померкла неба синева,
Безмолвны рощи и поляны;
Там, под горой, едва-едва
Бежит, журчит ручей стеклянный.
Царица сна и темноты,
Царица дивных сновидений!
Как сладостно ласкаешь ты
Уединенные мечты
И негу вольных вдохновений!

Он отдыхает, грешный свет:
Главу страдальца утомило
Однообразие сует,
Страстей и чувственности милой.
О ночь! пошли ему покой,
Даруй виденья золотые,
Да, улелеянный тобой
Забудет он и шум дневной,
И страхи, и надежды злые.

Но ты лампады не туши,
Не водворяй успокоенья
Там, где поэт своей души
Свершает стройные творенья;
Пускай торжественный восход
Великолепного светила
Его бессонного найдет,
И снова дум его полет
Подымет божеская сила!

1827

160. Элегия («Вы не сбылись, надежды милой…»)

Вы не сбылись, надежды милой
Благословенные мечты!
Моя краса, мое светило,
Моя желанная, где ты?
Давно ль очей твоих лазурных
Я любовался тишиной,
И волны дум крутых и бурных
В душе смирялись молодой?

Далеко ты, но терпеливо
Моей покорствую судьбе;
Во мне божественное живо
Воспоминанье о тебе.
Так пробужденье сохраняет
Черты пленительного сна,
Так землю блеском осыпает
Небес красавица — луна.

1827(?)

161. Песня («Когда умру, смиренно совершите…»)

Когда умру, смиренно совершите
По мне обряд печальный и святой,
И мне стихов надгробных не пишите,
И мрамора не ставьте надо мной.
Но здесь, друзья, где ныне сходка наша
Беседует, разгульна и вольна;
Где весела, как праздничная чаша,
Душа кипит студенчески шумна, —
Во славу мне вы чашу круговую
Наполните блистательным вином,
Торжественно пропойте песнь родную
И пьянствуйте о имени моем.
Все тлен и миг! Блажен, кому с друзьями
Свою весну пропировать дано,
Кто видит мир туманными глазами
И любит жизнь за песни и вино!..

1829

162. Пловец («Нелюдимо наше море…»)

Нелюдимо наше море,
День и ночь шумит оно;
В роковом его просторе
Много бед погребено.
          Смело, братья! Ветром полный
          Парус мой направил я:
          Полетит на скользки волны
          Быстрокрылая ладья!

Облака бегут над морем,
Крепнет ветер, зыбь черней;
Будет буря: мы поспорим
И помужествуем с ней.
          Смело, братья! Туча грянет,
          Закипит громада вод,
          Выше вал сердитый встанет,
          Глубже бездна упадет!

Там, за далью непогоды,
Есть блаженная страна:
Не темнеют неба своды,
Не проходит тишина.
          Но туда выносят волны
          Только сильного душой!..
          Смело, братья, бурей полный,
          Прям и крепок парус мой.

1829

163. А. Н. («Влюблен я, дева-красота!..»)

Влюблен я, дева-красота!
В твой разговор живой и страстный,
В твой голос ангельски-прекрасный,
В твои румяные уста!

Дай мне тобой налюбоваться,
Твоих наслушаться речей,
Упиться песнию твоей,
Твоим дыханьем надышаться!

1829

164. Элегия («Блажен, кто мог на ложе ночи…»)

Блажен, кто мог на ложе ночи
Тебя руками обогнуть;
Челом в чело, очами в очи,
Уста в уста и грудь на грудь!
Кто соблазнительный твой лепет
Лобзаньем пылким прерывал
И смуглых персей дикий трепет
То усыплял, то пробуждал!..
Но тот блаженней, дева ночи,
Кто в упоении любви
Глядит на огненные очи.
На брови дивные твои,
На свежесть уст твоих пурпурных,
На черноту младых кудрей,
Забыв и жар восторгов бурных,
И силы юности своей!

1831

165. Бессонница

Что мечты мои волнует
На привычном ложе сна?
На лицо и грудь мне дует
Свежим воздухом весна,
Тихо очи мне целует
Полуночная луна.

Ты ль, приют восторгам нежным,
Радость юности моей,
Ангел взором безмятежным,
Ангел прелестью очей,
Персей блеском белоснежным,
Мягких золотом кудрей!

Ты ли мне любви мечтами
Прогоняешь мирны сны?
Ты ли свежими устами
Навеваешь свет луны,
Скрыта легкими тенями
Соблазнительной весны?

Благодатное виденье,
Тихий ангел! успокой,
Усыпи души волненье,
Чувства жаркие напой
И даруй мне утомленье,
Освященное тобой!

1831

166. Пловец («Воют волны, скачут волны!..»)

Воют волны, скачут волны!
Под тяжелым плеском волн
Прям стоит наш парус полный,
Быстро мчится легкий челн,
И расталкивает волны,
И скользит по склонам волн!

Их, порывами вздувая,
Буря гонит ряд на ряд;
Разгулялась волновая;
Буйны головы шумят,
Друг на друга набегая,
Отшибаяся назад!

Но глядите: перед нами,
Вдоль по темным облакам.
Разноцветными зарями
Отливаясь там и там,
Золотыми полосами
День и небо светят нам.

Пронесися, мрак ненастный!
Воссияй, лазурный свод!
Разверни свой день прекрасный
Надо всем простором вод:
Смолкнут бездны громогласны,
Их волнение падет!

Блещут волны, плещут волны!
Под стеклянным брызгом волн
Прям стоит наш парус полный,
Быстро мчится легкий челн,
Раздвигая сини волны
И скользя по склонам волн!

167. Стансы («В час, как деву молодую…»)

В час, как деву молодую
Я зову на ложе сна
И ночному поцелую
Не противится она.

Грусть нежданного сомненья
Вдруг находит на меня —
И боюсь я пробужденья
И божественного дня.

Он сияет, день прекрасный,
В блеске розовых лучей;
В сенях леса сладкогласный
Свищет песню соловей;

Резвым плеском льются воды,
И цветут ковры долин…
То любовница природы,
То красавица годин.

О! Счастлив, чья грудь младая
Силой чувств еще полна;
Жизнь ведет его, играя,
Как влюбленная, нежна;

И, веселая, ласкает,
И, пристрастная к нему,
И дарит и обещает
Все красавцу своему!

Есть любовь и наслажденья,
Небо есть и на земле;
Но могущество мгновенья,
Но грядущее во мгле.

О! друзья, что наша младость?
Чарка славного вина;
А забывчивая радость
Сразу пьет ее до дна!

1831

ИВАН КОЗЛОВ
(1779–1840)

168. Ирландская мелодия («Луч ясный играет на светлых водах…»)

Луч ясный играет на светлых водах,
Но тьма под сияньем и холод в волнах;
Младые ланиты румянцем горят,
Но черные думы дух юный мрачат.

Есть думы о прежнем, их яд роковой
Всю жизнь отравляет мертвящей тоской;
Ничто не утешит, ничто не страшит,
Не радует радость, печаль не крушит.

На срубленной ветке так вянет листок,
Напрасно в дубраве шумит ветерок
И красное солнце льет радостный свет, —
Листок зеленеет, а жизни в нем нет!..

<1824>

169. <Из «Невесты Абидосской»> («Любовник розы — соловей…»)

Любовник розы — соловей
Прислал тебе цветок сей милый,
Он станет песнею своей
Всю ночь пленять твой дух унылый.

Он любит петь во тьме ночей,
И песнь его дышит тоскою;
Но с обнадеженной мечтою
Споет он песню веселей.

И с думой тайною моей
Тебя коснется пенья сладость,
И напоет на сердце радость
Любовник розы — соловей.

<1826>

170. Вечерний звон

Т. С. Вдмрв-ой
Вечерний звон, вечерний звон!
      Как много дум наводит он
О юных днях в краю родном,
      Где я любил, где отчий дом.
И как я, с ним навек простясь,
      Там слушал звон в последний раз!

Уже не зреть мне светлых дней
      Весны обманчивой моей!
И сколько нет теперь в живых
      Тогда веселых, молодых!
И крепок их могильный сон;
      Не слышен им вечерний звон.

Лежать и мне в земле сырой!
      Напев унывный надо мной
В долине ветер разнесет;
      Другой певец по ней пройдет.
И уж не я, а будет он
      В раздумьи петь вечерний звон!

<1827>

171. Венециянская ночь
(Фантазия)

(П. А. Плетневу)
        Ночь весенняя дышала
Светло-южною красой;
Тихо Брента протекала,
Серебримая луной;
Отражен волной огнистой
Блеск прозрачных облаков,
И восходит пар душистой
От зеленых берегов.

        Свод лазурный, томный ропот
Чуть дробимыя волны.
Померанцев, миртов шепот
И любовный свет луны,
Упоенья аромата
И цветов, и свежих трав,
И вдали напев Торквата
Гармонических октав —

        Все вливает тайно радость,
Чувствам снится дивный мир,
Сердце бьется; мчится радость
На любви весенний пир,
По водам скользят гондолы,
Искры брызжут под веслом,
Звуки нежной баркаролы
Веют легким ветерком.

        Что же, что не видно боле
Над игривою рекой
В светлоубранной гондоле
Той красавицы младой,
Чья улыбка, образ милый
Волновали все сердца
И пленяли дух унылый
Исступленного певца?

        Нет ее: она тоскою
В за́мок свой удалена;
Там живет одна с мечтою,
Тороплива и мрачна.
Не мила ей прелесть ночи,
Не манит сребристый ток,
И задумчивые очи
Смотрят томно на восток.

        Но густеет тень ночная;
И красот цветущий рой,
В неге страстной утопая,
Покидает пир ночной.
Стихли пышные забавы,
Все спокойно на реке,
Лишь Торкватовы октавы
Раздаются вдалеке.

        Вот прекрасная выходит
На чугунное крыльцо;
Месяц бледно луч наводит
На печальное лицо;
В русых локонах небрежных
Рисовался легкий стан,
И на персях белоснежных
Изумрудный талисман!

        Уж в гондоле одинокой
К той скале она плывет,
Где под башнею высокой
Море бурное ревет.
Там певца воспоминанье
В сердце пламенном живей,
Там любви очарованье
С отголоском прежних дней.

        И в мечтах она внимала.
Как полночный вещий бой
Медь гудящая сливала
С вечно шумною волной.
Не мила ей прелесть ночи,
Душен свежий ветерок,
И задумчивые очи
Смотрят томно на восток.

        Тучи тянутся грядою,
Затмевается луна;
Ясный свод оделся мглою;
Тьма внезапная страшна.
Вдруг гондола осветилась,
И звезда на высоте
По востоку покатилась
И пропала в темноте.

        И во тьме с востока веет
Тихогласный ветерок;
Факел дальний пламенеет, —
Мчится по морю челнок.
В нем уныло молодая
Тень знакомая сидит,
Подле арфа золотая,
Меч под факелом блестит.

        Не играйте, не звучите,
Струны дерзкие мои:
Славной тени не гневите!..
О! — свободы и любви
Где же, где певец чудесный?
Иль его не сыщет взор?
Иль угас огонь небесный,
Как блестящий метеор?

172. Обманутое сердце

        О ты, ночь моя, ноченька,
Ночь ты лунная, ночь морозная,
Как тревожишь ты сердце томное,
Сердце томное — безнадежное!

        Страшно мне: мой уголок
Как могила вкруг чернеет;
Разведу я огонек —
Дуб трещит и пламенеет,
Свет багровый на стенах
Чудно зыблется в очах,
И дохнуть не смею я, —
Тени бродят вкруг меня.

        О, зачем я рождена
Вянуть бедной сиротою;
Жизнь моя отравлена
Неотступною тоской;
Светлый призрак в тяжком сне
На беду являлся мне;
Даль мою затмил туман —
Сердцу был во всем обман.

        На заре весны моей
Голубка я приучила;
Он был друг невинных дней.
О, как я его любила!
Снегом белым он сиял,
Томно, нежно ворковал;
Но, как легкий ветерок,
Улетел мой голубок.

        В бедном садике моем
Рдела роза полевая.
Любовалась я цветком;
Часто горе забывая,
К розе с свежею волной
Я бежала в летний зной.
Туча бурная нашла —
Розу молния сожгла.

        Был друг милый у меня!..
Ночь, ты знаешь, ты видала.
Как в пылу безумном я
Друга к сердцу прижимала;
Вспомни: он твоей луной
Мне клялся, что будет мой. —
Но тень бродит… страшно мне!
Не душней в могильном сне.

        О ты, ночь моя, ноченька,
Ночь ты лунная, ночь морозная,
Как тревожишь ты сердце томное,
Сердце томное, — безнадежное!

173. Добрая ночь

«Прости, прости, мой край родной!
        Уж скрылся ты в волнах;
Касатка вьется, ветр ночной
        Играет в парусах.
Уж тонут огненны лучи
        В бездонной синеве…
Мой край родной, прости, прости!
        Ночь добрая тебе!

Проснется день; его краса
        Утешит божий свет;
Увижу море, небеса, —
        А родины уж нет!
Отцовский дом покинул я;
        Травой он зарастет;
Собака верная моя
        Выть станет у ворот.

Ко мне, ко мне, мой паж младой!
        Но ты дрожишь, как лист?
Иль страшен рев волны морской?
        Иль ветра буйный свист?
Не плачь: корабль мой нов; плыву
        Уж я не в первый раз;
И быстрый сокол на лету
        Не перегонит нас».

— «Не буйный ветр страшит меня,
        Не шум угрюмых волн;
Но не дивись, сир Чальд, что я
        Тоски сердечной полн!
Прощаться грустно было мне
        С родимою, с отцом;
Теперь надежда вся в тебе
        И в друге… неземном.

Не скрыл отец тоски своей,
        Как стал благословлять;
Но доля матери моей —
        День плакать, ночь не спать».
— «Ты прав, ты прав, мой паж младой!
        Как сметь винить тебя?
С твоей невинной простотой,
        Ах, плакал бы и я!

Но вот и кормщик мой сидит,
        Весь полон черных дум.
Иль буйный ветр тебя страшит?
        Иль моря грозный шум?»
— «Сир Чальд, не робок я душой,
        Не умереть боюсь;
Но я с детьми, но я с женой
        Впервые расстаюсь!

Проснутся завтра на заре
        И дети и жена;
Малютки спросят обо мне,
        И всплачется она!»
— «Ты прав, ты прав!
        И как пенять,
Тебе нельзя не горевать:
        И муж ты и отец!

Но я… Ах, трудно верить мне
        Слезам прелестных глаз!
Любовью новою оне
        Осушатся без нас.
Лишь тем одним терзаюсь я.
        Не в силах то забыть,
Что нет на свете у меня,
        О ком бы потужить!

И вот на темных я волнах
        Один, один с тоской!
И кто же, кто по мне в слезах
        Теперь в стране родной?
Что ж рваться мне, жалеть кого?
        Я сердцем опустел,
И без надежд и без всего,
        Что помнить я хотел.

О мой корабль! с тобой я рад
        Носиться по волнам;
Лишь не плыви со мной назад
        К родимым берегам!
Далеко на скалах, в степи
        Приют сыщу себе;
А ты, о родина, прости!
        Ночь добрая тебе!»

<1824>

174. Ирландская мелодия («Когда пробьет печальный час…»)

Когда пробьет печальный час
        Полночной тишины,
И звезды трепетно горят,
        Туман кругом луны, —

Тогда, задумчив и один,
        Спешу я к роще той,
Где, милый друг, бывало, мы
        Бродили в тьме ночной.

О, если в тайной доле их
        Возможность есть душам
Слетать из-за далеких звезд
        К тоскующим друзьям —

К знакомой роще ты слетишь
        В полночной тишине,
И дашь мне весть, что в небесах
        Ты помнишь обо мне!

И, думой сердца увлечен,
        Ту песню я пою,
Которой, друг, пленяла ты
        Мечтательность мою.

Унылый голос ветерок
        Разносит в чуткой тьме,
В поляне веет и назад
        Несет его ко мне.

А я… я верю… томный звук
        От родины святой —
На песнь любимую ответ
        Души твоей младой.

<1828>

175. Тревожное раздумье

Море синее, море бурное,
Ветер воющий, необузданный,
Ты, звезда моя полуночная, —
Ах, отдайте мне друга милого!

Где он? где? скажи мне, море
Чем в далекой стороне
Он свое лелеет горе?
Все ли помнит обо мне?
Днем меня ли ищут очи,
Я ль одна в его мечтах,
И меня ль во мраке ночи
Видит он в тревожных снах?

Ты, всегда везде летая,
Ветер, ветер, знаешь все:
Заставал ты, как, вздыхая,
Шепчет имя он мое?
Как, в раздумье и печальный,
Жадный взор стремит к волнам
И мой локон, дар прощальный,
Жмет к пылающим устам?

Светлый друг тоски мятежной.
Полуночная звезда!
Будь вожатою надежной,
Нашей радостью всегда;
Ты пред ним святой красою
Знаком будь любви моей…
Если ж он пленен другою,
О звезда! затмись скорей!

Скоро год уже промчится,
Как со мной расстался он,
А в разлуке часто снится
Поневоле страшный сон.
Дух сомненье сокрушило:
Мне ль измену пережить? —
Лучше то, что сердцу мило,
Потерять, а не делить.

Но я верю, я мечтаю,
Что я с ним соединюсь,
Я волненье дум стесняю —
Я измены не боюсь;
Чуть коснется страх случайный —
Я маню надежду вновь…
Есть у сердца вестник тайный:
Не обманет он любовь!

Море синее, море бурное,
Ветер воющий, необузданный,
Ты, звезда моя полуночная, —
Ах, отдайте мне друга милого!

<1835>

ЕГОР АЛАДЬИН
(1796–1860)

176. «Солнце скрылось за горами…»

Солнце скрылось за горами,
Вечер мрачный настает;
Над сребристыми водами
Ветерок прохладу льет.

Дремлет бор; лишь там над лугом,
Где ручей катит волну,
Соловей с любезным другом
Нарушают тишину.

Месяц полный, величавый,
Луч прорезав в облаках,
Среди темныя дубравы
Отразился на водах.

Погруженный в мрачну думу,
Там, где крадется струя,
Там, древес внимая шуму,
Там мечтал безмолвно я.

Ты по-прежнему катишься,
Ручеек, между кустов;
Ах! почто не удалишься
Ты от этих берегов?

Быстро время то промчалось,
Как с Лилетой я гулял!
Сердце счастьем наслаждалось,
И я — всё позабывал.

Ручеек! ты был свидетель
Дней отрады и утех.
Время, грозный разрушитель,
Ты умчало игры, смех!

Что ж осталось? — Вспоминанья
Счастья, радости моей;
Мой удел — одни страданья,
Цепь печальных жизни дней.

<1824>

ДМИТРИЙ ВЕНЕВИТИНОВ
(1805–1827)

177. Песнь Клары

Стучат барабаны,
Свисток заиграл;
С дружиною бранной
Мой друг поскакал!
Он скачет, качает
Большое копье…
С ним сердце мое!..
Ах, что́ я не воин!
Что́ нет у меня
Копья и коня!
За ним бы помчалась
В далеки края
И с ним бы сражалась
Без трепета я!
Враги пошатнулись —
За ними вослед…
Пощады им нет!..
О смелый мужчина!
Кто равен тебе
В счастливой судьбе!

1826

178. Песнь Маргариты

Прости, мой покой!
Как камень, в груди
Печаль залегла.
Покой мой, прости!

Где нет его,
Там всё мертво!
Мне день не мил
И мир постыл.

О бедная де́вица!
Что сбылось с тобой?
О бедная де́вица!
Где рассудок твой?.

Прости, мой покой!
Как камень, в груди
Печаль залегла.
Покой мой, прости!

В окно ли гляжу я —
Его я ищу.
Из дома ль иду я —
За ним я иду.

Высок он и ловок;
Величествен взгляд;
Какая улыбка!
Как очи горят!

И речь, как звон
Волшебных струй!
И жар руки!
И что за поцелуй!

Прости, мой покой!
Как камень, в груди
Печаль залегла.
Покой мой, прости!

Все тянет меня.
Все тянет к нему.
И душно, и грустно.
Ах, что́ не могу

Обнять его, держать его,
Лобзать его, лобзать
И, умирая, с уст его
Еще лобзанья рвать!

1827

179. Песнь грека

Под небом Аттики богатой
Цвела счастливая семья.
Как мой отец, простой оратай,
За плугом пел свободу я.
Но турков злые ополченья
На наши хлынули владенья…
Погибла мать, отец убит,
Со мной спаслась сестра младая,
Я с нею скрылся, повторяя:
«За все мой меч вам отомстит!»

Не лил я слез в жестоком горе,
Но грудь стеснило и свело;
Наш легкий челн помчал нас в море,
Пылало бедное село,
И дым столбом чернел над валом.
Сестра рыдала — покрывалом
Печальный взор полузакрыт;
Но, слыша тихое моленье,
Я припевал ей в утешенье:
«За все мой меч им отомстит!»

Плывем — и при луне сребристой
Мы видим крепость над скалой.
Вверху, как тень, на башне мшистой
Шагал турецкий часовой;
Чалма склонилася к пищали,
Внезапно волны засверкали,
И вот — в руках моих лежит
Без жизни дева молодая.
Я обнял тело, повторяя:
«За все мой меч вам отомстит!»

Восток румянился зарею,
Пристала к берегу ладья,
И над шумящею волною
Сестре могилу вырыл я.
Не мрамор с надписью унылой
Скрывает тело девы милой —
Нет, под скалою труп зарыт;
Но на скале сей неизменной
Я начертал обет священный:
«За все вам меч мой отомстит!»

С тех пор меня магометане
Узнали в стычке боевой,
С тех пор как часто в шуме браней
Обет я повторяю свой!

Отчизны гибель, смерть прекрасной,
Всё, что припомню в час ужасный;
И всякий раз, как меч блестит
И падает глава с чалмою,
Я говорю с улыбкой злою:
«За все мой меч вам отомстит!»

1825

АЛЕКСАНДР ПОЛЕЖАЕВ
(1805–1838)

180. «Зачем задумчивых очей…»

Зачем задумчивых очей
С меня, красавица, не сводишь?
Зачем огнем твоих речей
Тоску на душу мне наводишь?
Не припадай ко мне на грудь
В порывах милого забвенья —
Ты ничего в меня вдохнуть
Не можешь, кроме сожаленья!
Меня не в силах воспалить
Твои горячие лобзанья,
Я не могу тебя любить —
Не для меня очарованья!
Я был любим, и сам любил —
Увял на лоне сладострастья,
И в хладном сердце схоронил
Минуты горестного счастья;
Я рано со́рвал жизни цвет,
Всё потерял, все отдал Хлое, —
И прежних чувств, и прежних лет
Не возвратит ничто земное!
Еще мне милы красота
И девы пламенные взоры,
Но сердце мучит пустота,
А совесть — мрачные укоры!
Люби другого: быть твоим
Я не могу, о друг мой милый!..
Ах, как ужасно быть живым,
Полуразрушась над могилой!

<1828>
Назад: «Я встретил Вас…» Поэты первой половины XIX века
Дальше: ФЕДОР ТУМАНСКИЙ (1800–1853)