Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Зима, метель, и в крупных хлопьях
При сильном ветре снег валит.
У входа в храм одна, в отрепьях,
Старушка нищая стоит…
И милостыни ожидая,
Она все тут с клюкой своей,
И летом, и зимой, слепая…
Подайте ж милостыню ей!
Сказать ли вам, старушка эта
Как двадцать лет тому жила!
Она была мечтой поэта,
И слава ей венок плела.
Когда она на сцене пела,
Париж в восторге был от ней.
Она соперниц не имела…
Подайте ж милостыню ей!
Бывало, после представленья
Ей от толпы проезда нет.
И молодежь от восхищенья
Г ремела «браво» ей вослед.
Вельможи случая искали
Попасть в число ее гостей;
Талант и ум в ней уважали.
Подайте ж милостыню ей!
В то время торжества и счастья
У ней был дом; не дом — дворец.
И в этом доме сладострастья
Томились тысячи сердец.
Какими пышными хвалами
Кадил ей круг ее гостей —
При счастье все дружатся с нами;
Подайте ж милостыню ей!
Святая воля провиденья…
Артистка сделалась больна,
Лишилась голоса и зренья
И бродит по миру одна.
Бывало, бедный не боится
Прийти за милостыней к ней,
Она ж у вас просить стыдится…
Подайте ж милостыню ей!
Ах, кто с такою добротою
В несчастье ближним помогал,
Как эта нищая с клюкою,
Когда амур ее ласкал!
Она все в жизни потеряла!
О! Чтобы в старости своей
Она на промысл не роптала,
Подайте ж милостыню ей!
У тебя есть алмазы и жемчуг, —
Все, что люди привыкли искать,
Да еще есть прелестные глазки…
Милый друг, чего больше желать?
Я на эти прелестные глазки
Выслал целую стройную рать
Звучных песен из жаркого сердца,
Милый друг, чего больше желать?
Эти чудные глазки на сердце
Наложили мне скорби печать,
От них я совсем погибаю,
Милый друг, чего ж больше желать?
Как грустно, туманно кругом,
Тосклив, безотраден мой путь,
А прошлое кажется сном,
Томит наболевшую грудь!
Ямщик, не гони лошадей!
Мне некуда больше спешить,
Мне некого больше любить,
Ямщик, не гони лошадей!
Как жажду средь мрачных равнин
Измену забыть и любовь,
Но память, мой злой властелин,
Все будит минувшее вновь.
Ямщик, не гони лошадей.
Всё было лишь ложь и обман…
Прощай, и мечты и покой!
А боль незакрывшихся ран
Останется вечно со мной.
Ямщик, не гони лошадей…
Говорят, я мила… Говорят, что мой взгляд
То голубит, то жжет, как огнем.
Звонкий смех мой весельем звучит, говорят…
Ты не любишь? Так что же мне в нем!
Говорят, небеса вдохновенье дарят
Часто музе капризной моей.
Моя жизнь для людей дорога, говорят…
Ты не любишь? Так что же мне в ней!
Ах, я влюблен в глаза одни,
Я увлекаюсь их игрою…
Как дивно хороши они,
Но чьи они, я не открою.
Едва в тени густых ресниц
Блеснут опасными лучами,
И я упасть готов уж ниц
Перед волшебными очами.
В моей душе растет гроза,
Растет, тоскуя и ликуя.
Да, я влюблен в одни глаза,
Но чьи они, не назову я…
В одни глаза я влюблена,
Как хороша их глубина,
Упасть готова ниц
Я влюблена.
Я люблю вас, моя сероглазочка,
Золотая ошибка моя.
Вы вечерняя жуткая сказочка,
Вы цветок на картине Гойя.
Я люблю ваши пальцы старинные
Католических строгих мадонн,
Ваши волосы сказочно длинные
И надменно ленивый поклон.
Так естественно, просто и ласково
Вы, какую-то месть затая,
Мою душу опутали сказкою,
Сумасшедшею сказкой Гойя.
Под напев ваших слов летаргических
Умереть так легко и тепло.
В этой сказке, смешной и трагической.
И конец, и начало светло!..
Я люблю ваши руки усталые,
Как у только что снятых с креста,
Ваши детские губы коралловые
И углы оскорбленного рта.
Я люблю этот блеск интонации,
Этот голос, звенящий хрусталь,
И головку цветущей акации,
И в словах голубую вуаль.
Ах, солнечным, солнечным маем,
На пляже встречаясь тайком,
С Лу-лу мы, как дети, мечтаем,
Мы солнцем пьяны, как вином.
У моря, за старенькой будкой,
Лу-лу обезьянкой шалит,
Меня называет «Минуткой»
И мне постоянно твердит:
Ну, погоди, ну, погоди, Минуточка,
Ну, погоди, мой мальчик пай,
Ведь любовь наша только шуточка,
Это выдумал глупый май!..
Мы в августе горе скрываем,
И в парке встречаясь тайком,
С Лу-лу мы, как дети, рыдаем
Холодным и пасмурным днем.
Я плачу, как глупый ребенок.
И, голосом милым звеня,
Ласкаясь ко мне, как котенок,
Лу-лу утешает меня:
Ну, погоди, ну, не плачь, Минуточка
Да ну, не плачь, мой мальчик пай!
Твои слезы ведь тоже шуточка,
Это выдумал глупый май!..
Я маленькая балерина…
Всегда нема, всегда нема.
И скажет больше пантомима,
Чем я сама.
И мне сегодня за кулисы
Прислал король
Влюбленно-бледные нарциссы
И лак-фиоль.
И, затаив бессилье гнева,
Полна угроз,
Мне улыбнулась королева
Улыбкой слез.
А дома, в маленькой коморке.
Больная мать
Мне будет бальные оборки
Перешивать.
И будет штопать, замирая,
Мое трико.
И будет думать, засыпая,
Что мне легко.
Но знает мокрая подушка,
В тиши ночей,
Что я усталая игрушка
Больших детей.
Сегодня томная луна,
Как пленная царевна,
Грустна, задумчива, бледна
И безнадежно влюблена.
Сегодня музыка больна,
Едва звучит напевно.
Она по-прежнему нежна,
Но холодна безмерно.
Сегодня наш последний день
В приморском ресторане.
Упала на террасу тень,
Зажглись огни в тумане.
Отлив лениво ткет по дну
Узоры пенных кружев.
Мы пригласили тишину
На наш прощальный ужин.
Благодарю вас, милый друг,
За тайные свиданья,
За неизменные слова
В минуты расставанья.
Они, как яркие огни,
Горят в моем ненастье.
О, эти золотые дни
Украденного счастья.
Благодарю вас за любовь,
Похожую на муку,
За то, что вы мне дали вновь
Изведать боль разлуки,
За упоительную власть
Пленительного тела,
За ту божественную власть,
Что в нас обоих пела.
Я подымаю свой бокал
За неизбежность смены,
За ваши новые пути
И новые измены.
Я не завидую тому,
Кто вас там ждет, тоскуя.
За возвращение к нему
Бокал свой молча пью я.
Я знаю, я совсем не тот,
Кто вам для счастья нужен.
А он — иной… Но пусть он ждет,
Пока мы кончим ужин.
Я знаю, даже кораблям
Необходима пристань,
Но не таким, как мы, — не нам,
Бродягам и артистам!
У меня завелись ангелята,
Завелись среди белого дня.
То, над чем я смеялся когда-то,
Все теперь восхищает меня.
Жил я шумно и весело, каюсь.
Но жена все к рукам прибрала.
Совершенно со мной не считаясь,
Мне двух дочек она родила.
Я был против… Начнутся пеленки.
Для чего свою жизнь осложнять?
Но залезли мне в сердце девчонки,
Как котята в чужую кровать.
И теперь с новым смыслом и целью
Я, как птица, гнездо свое вью.
И порою над их колыбелью
Сам себе удивленно пою:
Доченьки, доченьки,
Доченьки мои,
Где ж вы, мои ноченькк,
Где вы, соловьи?!
Много русского солнца и света
Будет в жизни дочурок моих.
И, что самое главное, это
То, что Родина будет у них.
Будет дом, будет много игрушек.
Мы на елку повесим звезду.
Я каких-нибудь добрых старушек
Специально для них заведу.
Чтобы песни им русские пели,
Чтобы сказки ночами плели,
Чтобы тихо года шелестели,
Чтобы детство забыть не могли.
Правда, я постарею немного.
Но душой буду юн, как они,
И просить буду доброго бога,
Чтоб продлил мои грешные дни.
Вырастут доченьки,
Доченьки мои.
Будут у них ноченьки,
Будут соловьи.
А закроют доченьки
Оченьки мои,
Мне споют на кладбище
Те же соловьи.
Моя душечка, моя ласточка,
Взор суровый свой прогони.
Иль не видишь ты, как измучен я?!
Пожалей меня, не гони!
Не лукавьте, не лукавьте!
Ваша песня не нова.
Ах, оставьте, ах, оставьте!
Все слова, слова, слова…
Моя душечка, моя ласточка,
Я нашел в тебе, что искал.
Пожалей меня, не гони меня,
Как измучен я и устал.
Не лукавьте, не лукавьте…
Ты любовь моя, ты вся жизнь моя,
За тебя весь мир я б отдал.
Верь мне, милая, верь, желанная, —
Никогда я так не страдал.
Не лукавьте, не лукавьте…
В том саду, где мы с вами встретились,
Ваш любимый куст хризантем расцвел,
И в моей груди расцвело тогда
Чувство яркое нежной любви.
Отцвели уж давно
Хризантемы в саду,
Но любовь всё живет
В моем сердце больном.
Опустел наш сад, вас давно уж нет,
Я брожу один весь измученный,
И невольные слезы катятся
Пред увядшим кустом хризантем…
Отцвели уж давно…
Я не вернусь, душа дрожит от боли,
Я страсти призраком, поверь, не обманусь…
Достойным быть мне хватит силы воли,
Ты так и знай, я не вернусь.
В чужом краю, ко всем страстям холодный,
Страдальцем дни скорей влачить решусь.
Оковы прочь, хочу я быть свободным.
О, не зови, я не вернусь.
Не посылай своих мне писем милых,
Я этих строк любви, лукавых строк боюсь.
Не обещай, чего ты дать не в силах,
Да-да, мой друг, я не вернусь.
Ведь я ушел, тебя не проклиная,
А сделать зла тебе не соглашусь.
Покоя ждет душа моя больная.
О, пощади… Я не вернусь.
Не говорите мне о нем:
Еще былое не забыто;
Он виноват один во всем,
Что сердце бедное разбито.
Ах! Не говорите мне о нем,
Не говорите мне о нем.
Он виноват, что я грустна,
Что верить людям перестала,
Что сердцем я совсем одна,
Что молодой я жить устала.
Ах! Не говорите мне о нем,
Не говорите мне о нем.
Зачем напомнили о нем:
Былые дни уж не вернутся.
Все в прошлом, прошлое все в нем,
Вот потому и слезы льются.
Ах! Не говорите мне о нем,
Не говорите мне о нем.
В жизни все неверно и капризно,
Дни бегут, никто их не вернет.
Нынче праздник, завтра будет тризна,
Незаметно старость подойдет.
Эй, друг гитара,
Что звенишь несмело,
Еще не время плакать надо мной, —
Пусть жизнь прошла, все пролетело,
Осталась песня, песня в час ночной!
Эти кудри дерзко золотые,
Да увяли в белой седине,
Вспоминать те годы молодые
Будем мы с тобой наедине.
Эй, друг гитара…
Где ты, юность, без конца без края,
Отчего так быстро пронеслась,
Неужели, скоро умирая,
Мне придется спеть в последний раз:
Эй, друг гитара…
Уйди, уйди! К чему мольбы и слезы.
К мольбам любви как лед я холодна!
Я дочь полей и, как поэта грезы,
Капризна я, изменчива, вольна.
Напрасно ты с горячею мольбою
К моей груди, мой бедный друг, прильнешь…
Твоих страданий я не успокою,
Со мною счастья, знай, ты не найдешь.
Зачем, зачем любить? Зачем страдать?
Хочу я вольной жить, лишь песни распевать!
Пусть в шутках и цветах сон жизни пролетит;
Пусть песня на устах свободою звучит!
Луна в выси над спящим садом светит:
Любовью дышит эта ночь вокруг…
Но в этом сердце отклика не встретит
Любви призыв, мой нежный, бедный друг!
Была пора, и я ждала свиданья,
И сердце билось трепетно в груди…
Но всё прошло… Оставь свои признанья!
Уйди, забудь, мой бедный друг, уйди!
Снился мне сад в подвенечном уборе,
В этом саду мы с тобою вдвоем.
Звезды на небе, звезды на море,
Звезды и в сердце моем.
Листьев ли шепот иль ветра порывы
Чуткой душою я жадно ловлю.
Взоры глубоки, уста молчаливы:
Милый, о милый, люблю.
Тени ночные плывут на просторе,
Счастье и радость разлиты кругом.
Звезды на небе, звезды на море,
Звезды и в сердце моем.
Сердце будто проснулось пугливо,
Пережитого стало мне жаль;
Пусть же кони с распущенной гривой
С бубенцами умчат меня вдаль.
Слышу звон бубенцов издалека —
Этой тройки знакомый разбег,
А вокруг расстелился широко
Белым саваном искристый снег.
Звон бубенчиков трепетно может
Воскресить позабытую тень,
Мою русскую душу встревожить
И встряхнуть мою русскую лень.
Слышу звон бубенцов издалека…
Уйди и навеки забудь,
Дороги у нас разошлись;
Устал я, хочу отдохнуть,
Пойми и без гнева простись.
Тени минувшего, счастья уснувшего
Снова, как призраки, встают предо мной…
Один я блуждаю опять,
Как странник в чужой стороне.
Мне некого больше обнять,
Молиться уж некому мне.
Тени минувшего…
Прощай, я ухожу надолго, навсегда…
Обоим нам с тобой быть вместе слишком больно.
И ты меня, мой друг, не спрашивай куда —
Я ухожу совсем… Довольно слез. Довольно!
Давай поговорим без боли и тоски.
И, может быть, хоть миг повторится невольно.
Но только ты меня остаться не проси…
Я ухожу совсем… Довольно слез. Довольно!
Одно тебе сказать, прощаясь, я должна:
Пусть робкая душа судьбою недовольна,
Тебя я все равно любить осуждена…
Я ухожу… Совсем. Довольно слез. Довольно!
Не уходи, не покидай!
Ведь жизнь моя, как ночь, темна…
И хоть немного приласкай…
Ты видишь, я совсем одна.
О, вернись ко мне, мой милый,
Счастье вновь мне возврати.
И, как прежде, в поцелуе
Мне блаженство подари!
Нет никого, кто б пожалел,
Развеял мрак души моей.
И словом ласковым согрел,
Спугнул тоску тяжелых дней.
О, вернись ко мне, мой милый…
Лишь ты один меня любил
И называл своей мечтой.
Минуты счастья мне дарил,
Отрадно было так с тобой!
О, вернись ко мне, мой милый…
Но страсть прошла — и ты чужой,
Тебя томит любовь моя.
Ты разлюбил — но всё ж ты мой,
Как я всегда навек твоя!
О, вернись ко мне. мой милый…
Я помню вальса звук прелестный
Весенней ночью в поздний час,
Его пел голос неизвестный,
И песня чудная лилась.
Да, то был вальс прелестный, томный,
Да, то был дивный вальс!
Теперь зима, и те же ели
Покрыты сумраком стоят,
А под окном шумят метели,
И звуки вальса не звучат…
Где ж этот вальс старинный, томный,
Где ж этот дивный вальс!
Я помню день! Ах, это было счастье!
С тобою первый раз мы встретились вдвоем…
То было осенью в холодный день ненастья,
Но мы весны уж лучшей не найдем!
Да, мы весны уж лучшей не найдем!
Я помню день! Прекрасный день весенний1
Но расставались мы с тобою навсегда…
И на душе тоскливый гнет осенний…
Не знать весны б нам этой никогда!
Не знать весны б нам этой никогда!
Прошли года… Мы встретились с тобою…
Во мне угасла страсть, ты холодна, как лед.
И на твоих, и на моих сединах
Никто следа любви уж не найдет.
Я знал ее милым ребенком когда-то.
Однажды, тогда ей десятый был год,
Она свою куклу случайно разбила
И плакала целую ночь напролет.
Промчалось, как ясное облако, детство,
И как изменилась подруга моя!
Она мое сердце разбила на части,
Но плакал об этом один только я!
О, если б мог выразить в звуке
Всю силу страданий моих,
В душе моей стихли бы муки
И ропот сомненья затих!
И я б отдохнул, дорогая,
Страдание высказав все,
Заветному звуку внимая,
Разбилось бы сердце мое.
Рождались звезды, зорька догорала,
Умолкло море, роща задремала.
От знойных грез кружилась голова.
Немая ночь меня околдовала,
Я говорил безумные слова.
Я был измучен долгим ожиданьем,
И ты пришла, и я молчать не мог…
Не верь, дитя, ни взглядам, ни признаньям!
Сожжет своим дыханьем
Моя любовь твой розовый венок.
О, позабудь былые увлеченья,
Уйди, не верь обману красоты;
Не разжигай минувшие мученья,
Не воскрешай уснувшие мечты!..
Не вспоминай о том, что позабыто, —
Уж я не та, что некогда была!
Всему конец! Прошедшее разбито!..
Огонь потух и не дает тепла!..
Пойми меня! Пойми, что безнадежно
Я откажусь от милых светлых грез,
Чтоб дать тебе изведать безмятежной
Святой любви, отрадных чистых слёз.
Не в силах жить без бурь и без тревоги,
Идти с тобой по новому пути, —
Я брошу всё, сойду с твоей дороги!
Забудь меня, пойми и всё прости!..
Завеса спущена! Не надо притворяться!
Окончен жизни путь, бесцельный и пустой!
Нет сил надеяться, нет сил сопротивляться,
Настал расплаты час с бездушною судьбой!
Зачем же с прежнею мучительной тоскою
Сомненья прошлых дней закрались в сердце вновь?
И вместо нового, желанного покоя
Волненья старые, тревога и любовь!
Я тебя с годами не забыла,
Разлюбить в разлуке не могла,
Много жизни для тебя сгубила,
Много слёз горючих пролила.
Клеветой и речью ядовитой
Сколько раз в толпе передо мной
Осуждён бывал ты без защиты,
Я одна грустила над тобой.
За тебя вступиться я не смела,
Я себе боялась изменить.
И, склонивши голову, бледнела
Да слезу старалась утаить…
Вернись, я все прощу: упреки, подозренья,
Мучительную боль невыплаканных слез,
Укор речей твоих, безумные мученья,
Позор и стыд твоих угроз.
Я упрекать тебя не стану — я не смею:
Мы так недавно, так нелепо разошлись.
Ведь ты любил меня и я была твоею!
Зачем, зачем же ты ушел? Вернись!
О, сколько, сколько раз вечернею порою
В запущенном саду на каменной скамье
Рыдала я, забытая тобою,
О милом, дорогом, о розах, о весне.
Я счастье прошлое благословляю.
О, если бы мечты мои сбылись!
Ведь я люблю тебя, люблю и проклинаю!
Отдай, отдай мне снова жизнь, вернись!
Вы мной играете, я вижу,
Смешна для вас любовь моя,
Порою я вас ненавижу,
На вас молюсь порою я…
Вас позабыть не зная средства,
Я сердцем искренно скорблю;
Хоть в вас царит одно кокетство,
Но я вас все-таки люблю.
Немало душ вы погубили.
Но это вам не все ль равно?
Ах! Никогда вы не любили,
И вам любить не суждено.
Надежда мне лишь утешенье,
Да, я надеюсь и терплю.
Бездушны вы — в том нет сомненья,
Но я вас все-таки люблю.
Наступит время, может статься,
К вам в сердце вкрадется любовь.
Вы перестанете смеяться,
И страсть взволнует вашу кровь.
Терзанья ваши сознавая,
Свои мученья искуплю…
Я вам таких же мук желаю,
Но я вас все-таки люблю.
Спокойно и просто я встретился с вами,
В душе зажила уже старая рана.
Но пропасть разрыва легла между нами:
Мы только знакомы. Как странно…
Как странно все это: совсем ведь недавно
Была наша близость безмерна, безгранна,
А ныне, ах, ныне былому не равно:
Мы только знакомы. Как странно…
Завязка ведь — сказка. Развязка — страданье.
Но думать все время о нем неустанно
Не стоит, быть может. Зачем? До свиданья.
Мы только знакомы. Как странно…
Ночь светла. Над рекой
Тихо светит луна.
И блестит серебром
Голубая волна.
Темный лес… Там в тиши
Изумрудных ветвей
Звонких песен своих
Не поет соловей.
Под луной расцвели
Голубые цветы.
Они в сердце моем
Пробудили мечты.
К тебе грёзой лечу,
Твое имя шепчу.
Милый друг, нежный друг,
По тебе я грущу.
Ночь светла. Над рекой
Тихо светит луна.
И блестит серебром
Голубая волна.
В эту ночь при луне
На чужой стороне,
Милый друг, нежный друг,
Помни ты обо мне.
И тихо, и ясно, и пахнет сиренью,
И где-то звенит соловей.
И веет мечтательно сладкою ленью
От этих широких аллей.
Река чуть трепещет холодною сталью,
Не в силах мечты превозмочь.
И дышит любовью, и дышит печалью
Весенняя страстная ночь.
Ты сидишь одиноко и смотришь с тоской,
Как печально камин догорает,
И как пламя то в нем так и вспыхнет порой,
То бессильно опять угасает.
Ты грустишь всё о чём? Не о прошлых ли днях,
Полных неги, любви и привета?
Так чего же ты ищешь в сгоревших углях?
О, тебе не найти в них ответа…
Подожди еще миг, и не будет огней,
Что тебя так ласкали и грели,
И останется груда лишь черных углей,
Что сейчас догореть не успели.
О, поверь, ведь любовь — это тот же камин,
Где сгорают все лучшие грезы…
А погаснет любовь — в сердце холод один,
Впереди же страданья и слезы.
Разлюбила и довольно,
Исстрадалась я душой.
До сих пор и сердцу больно,
Вы играли лишь со мной!
Нет, нет, не хочу!
Ничего я не хочу!
Не клянитесь — всё напрасно,
Не открою я души.
Я любила пылко, страстно,
Но рыдала лишь в тиши.
Нет, нет, не хочу!
Ничего я не хочу!
Я счастлива лишь мечтаньем,
Призрак прошлого ловлю:
Вспоминаю ночь, свиданье…
Но уж вновь не полюблю!
Нет, нет, не хочу!
Ничего я не хочу!
У вагона я ждал, расставаясь с тобой,
Полный грусти прощальных мгновений,
И в мечтах о былом, вся душою со мной,
Ты мне бросила ветку сирени.
Резкий голос звонка нас от дум оторвал,
Налетели потоки сомнений.
И, тебе глядя вслед, весь в слезах целовал
Я прощальную ветку сирени…
Поезд где-то исчез в серой дымке вдали,
Проплывали вечерние тени,
И бесцельно я брел по дороге в пыли
С одинокою веткой сирени.
Я вернулся к себе… Этот вечер унёс
Все надежды, всю радость стремлений…
В эту ночь отцвела от объятий и слез
Истомленная ветка сирени…
День и ночь роняет сердце ласку,
День и ночь кружится голова,
День и ночь взволнованною сказкой
Мне звучат твои слова:
Только раз бывают в жизни встречи,
Только раз судьбою рвется нить,
Только раз в холодный серый вечер
Мне так хочется любить.
Тает луч забытого заката,
Синевой окутаны цветы.
Где же ты, желанная когда-то,
Где, во мне будившая мечты?
Только раз бывают в жизни встречи,
Только раз судьбою рвется нить,
Только раз в холодный серый вечер
Мне так хочется любить.
Узор судьбы чертит неслышный след:
Твое лицо я вижу вновь так близко;
И веет вновь дыханьем прошлых лет
Передо мной лежащая записка:
Не надо встреч… Не надо продолжать…
Не нужно слов, клянусь тебе, не стоит!
И если вновь больное сердце ноет,
Заставь его застыть и замолчать!
Ведь мне знаком, мучительно знаком,
Твой каждый жест, законченный и грубый,
Твоей души болезненный излом,
И острый взгляд, и чувственные губы…
Не надо встреч.
Я не хочу былого осквернить
Игрою чувств минутного возврата.
Что было раз — тому уже не быть,
Твоей рукой все сорвано и смято…
Не надо встреч…
Куда я ни приду, нарушен мой покой,
На улице, в толпе, причудливо и странно.
Разорванной каймой неясного тумана
Обрывки прошлых лет встают передо мной.
Мне твой голос чудится.
Сердце жаждет речи…
Вернись! Все позабудется
При первой нашей встрече.
Я вспоминаю сад… А за рекою даль,
Синеющую даль, затянутую дымкой…
А где-то вдалеке, скользящей невидимкой,
Как отзвук прежних дней, взволнованный рояль.
Мне твой голос чудится…
Пусть это только сон… Пусть это только звук,
Неуловимый звук далекого былого.
Но все же каждый миг он долетает снова
И снова, как во сне, мой незабытый друг.
Мне твой голос чудится…
Ты смеешься, дорогая,
Ты смеешься, ангел мой.
И тоску свою скрывая,
Сам смеюсь я над собой.
Разве то, что в жизни шумной
Без тебя вокруг темно,
Что люблю я, как безумный,
Разве это не смешно?!
Смейся, смейся громче всех,
Милое созданье.
Для тебя — веселый смех,
Для меня — страданье
Не зажгла еще любовью
Своего сердечка ты,
Не приходят к изголовью
Ночью жаркие мечты.
Ты смеешься безотчетно,
Ты свободна и вольна,
Словно птичка, беззаботна,
Словно рыбка, холодна.
Смейся, смейся громче всех.
Но наступит час нежданный,
И придет любви мечта,
Поцелует друг желанный
Эти нежные уста,
И придут порывы страсти,
Будет радость и тоска,
Будет горе, будет счастье,
Будут слезы, а пока…
Смейся, смейся громче всех.
Я люблю вас так безумно.
Вы открыли к счастью путь.
Сон нарушен безмятежный,
Бьется сердце, ноет грудь.
Но зачем все так случилось?
Вас зачем увидел я?
Сердце бедное разбилось,
Погубили вы меня.
Предо мною вы явились,
Как заветная мечта.
Чувства страсти пробудились.
Победила красота.
Так не буду ждать я казни
От моих волшебных грез.
Я люблю вас без боязни,
Без искусства и без слез.
Но не верю, чтоб жестоко
Так могли вы поступить,
Дать надежд мне много, много
И все счастье вдруг разбить…
Что ж, с другим будьте счастливы,
С ним живите, полюбя,
И когда-нибудь порою
Вспоминайте про меня.
Луч луны упал на ваш портрет,
Милый друг давно забытых лет.
И во мгле как будто ожил он,
И на миг смешались явь и сон.
Я смотрел, не отрывая глаз.
Я мечтал, я вспоминал о вас,
Я вас звал, кругом молчало все в ответ…
Лишь луна ласкала ваш портрет.
Вдыхая розы аромат,
Тенистый вспоминаю сад
И слово нежное «люблю»,
Что вы сказали мне тогда.
Зажгли опять во мне любовь,
Ушли и не вернулись вновь.
Но слово нежное «люблю»
Я не забуду никогда.
Моя любовь — не струйка дыма,
Что тает вдруг в сиянье дня.
Но вы прошли с улыбкой мимо
И не заметили меня.
Вам возвращая ваш портрет,
Я о любви вас не молю.
В моем письме упрека нет,
Я вас по-прежнему люблю.
Жалобно стонет ветер осенний,
Листья кружатся поблекшие.
Сердце наполнилось чувством томления:
Помнится счастье утекшее.
Помнятся летние ночи весёлые,
Нежные речи приветные,
Очи лазурные, рученьки белые.
Ласки любви бесконечные.
Все, что бывало, любил беззаветно я,
Все, во что верилось мне,
Эти ласки и речи приветные
Были лишь грезы одне!
Медленно кружатся листья осенние,
Ветер в окошко стучит…
Память о тех счастливых мгновениях
Душу мою бередит.
С тобой расстаться так сердцу больно.
Зачем разлука нам суждена?
Ведь у цыганки так сердце вольно,
Одной любовью вся жизнь полна.
Меня не греет шаль
Холодной зимней ночью.
В душе моей печаль,
Тоска мне выжгла очи.
Туманным утром уйду далеко.
А ночью вспыхнут огни костров.
Но сердцу будет так одиноко,
Никто не скажет заветных слов:
Меня не греет шаль…
Я о прошлом теперь не мечтаю,
И мне прошлого больше не жаль.
Только много и много напомнит
Эта темно-вишневая шаль.
В этой шали я с ним повстречалась,
И любимой меня он назвал,
Я стыдливо лицо закрывала,
А он нежно меня целовал!
Говорил мне: «Прощай, дорогая,
Расставаться с тобою мне жаль.
Как к лицу тебе, слышишь, родная,
Эта темно-вишневая шаль!»
Я о прошлом теперь не мечтаю,
Только сердце затмила печаль,
И я молча к груди прижимаю
Эту темно-вишневую шаль.
Раз возвращаюсь домой я к себе:
Улица странною кажется мне.
Раз возвращаюсь домой я к себе:
Улица странною кажется мне.
Левая, правая
Где сторона?
Улица, улица,
Ты, брат, пьяна..;
И фонари так неясно горят,
Смирно на месте никак не стоят, —
Так и мелькают туда и сюда.
Эх! Да вы пьяные все, господа!
Левая, правая…
Ты что за рожи там, месяц, кривишь,
Глазки прищурив, так странно глядишь?
Лишний стаканчик хватил, брат, вина;
Стыдно тебе — ведь уж ты старина.
Левая, правая…
Вам не понять моей печали,
Когда, растерзанны тоской,
Надолго вдаль не провожали
Того, кто властвует душой!
Того, кто властвует душой!
Вам не понять, вам не понять,
Вам не понять моей печали!
Вам не понять моей печали,
Когда в очах, вам дорогих,
Холодности вы не читали,
Презренья не видали в них.
Вам не понять…
Вам не понять моей печали,
Когда трепещущей рукой,
В порывах гнева, не сжигали
Письма подруги молодой.
Вам не понять моей печали!
Вам не понять…
Вам не понять моей печали,
Когда вы ревности вулкан
В своей груди не ощущали
И не тревожил вас обман.
Вам не понять моей печали!
Вам це понять…
Не уходи, побудь со мною,
Здесь так отрадно, так светло,
Я поцелуями покрою
Уста, и очи, и чело.
Побудь со мной,
Побудь со мной!
Не уходи, побудь со мною,
Я так давно тебя люблю.
Тебя я лаской огневою
И обожгу и утомлю.
Побудь со мной,
Побудь со мной!
Не уходи, побудь со мною,
Пылает страсть в моей груди.
Восторг любви нас ждет с тобою,
Не уходи, не уходи.
Побудь со мной,
Побудь со мной!
Ничего мне на свете не надо,
Я готов все отдать полюбя.
Мне осталась одна лишь отрада —
Баловать и лелеять тебя.
Я внимательно слушаю сказки,
Их из уст твоих жадно ловлю.
Я смотрю на лазурные глазки
И хочу говорить, что люблю.
Я люблю тебя крепко, голубка,
Для меня ты дороже всего.
Я люблю твои алые губки
И улыбку лица твоего.
Я люблю твою косу густую,
Так люблю, что сказать нет и слов.
Дай хоть раз я тебя поцелую,
И тогда умереть я готов.
Ты вернулся ко мне и дни прежней любви
Хочешь вновь возвратить, вновь страданье дать мне.
Уходи, мук былых я не в силах забыть,
Ведь разбитой любви не ожить!
Уходи, нет любви,
Ее мук я боюсь!
Уходи, над тобой
Теперь я посмеюсь!
Ты забыл, когда я, обожая тебя,
Сердце, волю, любовь — все тебе отдала;
Как смеялся тогда над любовью моей
И, смеясь, ты покинул меня!
Уходи, нет любви…
Так зачем же теперь рушить сердца покой,
Что забвеньем себе я с трудом обрела?
Нет, уйди, — не вернуть мне былую любовь,
Не вернуть, что навеки прошла!
Уходи, нет любви…
Ты помнишь ли тот взгляд красноречивый,
Который мне любовь твою открыл?
Он в будущем мне был залог счастливый,
Он душу мне огнем воспламенил.
В тот светлый миг одной улыбкой смела
Надежду поселить в твоей груди…
Какую власть я над тобой имела!
Я помню все… Но ты, — ты помнишь ли?
Ты помнишь ли минуты ликованья,
Когда для нас так быстро дни неслись?
Когда ты ждал в любви моей признанья
И верным быть уста твои клялись?
Ты мне внимал, довольный, восхищенный,
В очах твоих горел огонь любви.
Каких мне жертв не нес ты, упоенный?
Я помню все… Но ты, — ты помнишь ли?
Ты помнишь ли, когда в уединенье
Я столько раз с заботою немой
Тебя ждала, завидя в отдаленье;
Как билась грудь от радости живой?
Ты помнишь ли, как в робости невольной
Тебе кольцо я отдала с руки?
Как счастьем я твоим была довольна?
Я помню все… Но ты, — ты помнишь ли?
Ты помнишь ли, вечерними часами
Как в песнях мне страсть выразить умел?
Ты помнишь ли ночь, яркую звездами?
Ты помнишь ли, как ты в восторге млел?
Я слезы лью, о прошлом грудь тоскует,
Но хладен ты и сердцем уж вдали!
Тебя тех дней блаженство не чарует.
Я помню все… Но ты, — ты помнишь ли?
Не уезжай ты, мой голубчик!
Печальна жизнь мне без тебя.
Дай на прощанье обещанье,
Что не забудешь ты меня.
Скажи ты мне, скажи ты мне,
Что любишь меня, что любишь меня…
Когда порой тебя не вижу,
Грустна, задумчива хожу.
Когда речей твоих не слышу.
Мне кажется, я не живу.
Скажи ты мне, скажи ты мне,
Что любишь меня, что любишь меня…
Уйди, совсем уйди… Я не хочу свиданий,
Свиданий без любви и ласковых речей.
Еще душа моя полна воспоминаний
О прежних днях любви златой весны моей.
Теперь тебе другая дороже и милее,
И ей ты отдаешь и ласки, и мечты.
А я совсем одна, едва собой владея
И также все любя… О, если б понял ты!
Когда душа полна тревогою дневною,
Когда в мечтах моих далеко от тебя,
Тогда любовь моя мне кажется смешною,
Мне жаль своих надежд, желаний и себя.
Но в поздний час ночной, когда сильнее муки,
Когда кругом все спит в безмолвной тишине,
К тебе в немой тоске протягивая руки,
Я плачу и зову: вернись, вернись ко мне!
Уйди, совсем уйди… Я не хочу свиданий,
Свиданий без любви и ласковых речей.
Еще душа моя полна воспоминаний
О прежних днях любви златой весны моей.
Миленький ты мой,
Возьми меня с собой!
Там, в краю далеком,
Буду тебе женой.
Милая моя,
Взял бы я тебя.
Но там, в краю далеком,
Есть у меня жена.
Миленький ты мой,
Возьми меня с собой!
Там, в краю далеком,
Буду тебе сестрой.
Милая моя,
Взял бы я тебя.
Но там, в краю далеком,
Есть у меня сестра.
Миленький ты мой,
Возьми меня с собой!
Там, в краю далеком,
Буду тебе чужой.
Милая моя,
Взял бы я тебя.
Но там, в краю далеком,
Чужая ты мне не нужна.
«Каменщик, каменщик в фартуке белом,
Что ты там строишь? кому?»
— «Эй, не мешай нам, мы заняты делом.
Строим мы, строим тюрьму»,
— «Каменщик, каменщик с верной лопатой,
Кто же в ней будет рыдать?»
— «Верно, не ты и не твой брат, богатый,
Незачем вам воровать».
— «Каменщик, каменщик, долгие ночи
Кто ж проведет в ней без сна?»
— «Может быть, сын мой, такой же рабочий.
Тем наша доля полна».
— «Каменщик, каменщик, вспомнит, пожалуй,
Тех он, кто нес кирпичи!»
— «Эй, берегись, под лесами не балуй…
Знаем все сами, молчи!»
1901
Я на дудочке играю,
Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,
Я на дудочке играю,
Чьи-то души веселя.
Я иду вдоль тихой речки,
Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,
Дремлют тихие овечки,
Кротко зыблются поля.
Спите, овцы и барашки,
Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,
За лугами красной кашки
Стройно встали тополя.
Малый домик там таится,
Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,
Милой девушке приснится,
Что ей душу отдал я.
И на нежный зов свирели,
Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,
Выйду, словно к светлой цели,
Через сад, через поля,
И в лесу, под дубом темным,
Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,
Буду ждать в бреду истомном.
В час, когда уснет земля.
Встречу гостью дорогую,
Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,
Вплоть до утра зацелую,
Сердце лаской утоля.
И, сменившись с ней колечком,
Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,
Отпущу ее к овечкам,
В сад, где стройны тополя.
1904
Зимний ветер играет с терновником,
Задувает в огне свечу.
Ты ушла на свиданье с любовником.
Я один. Я прощу. Я молчу.
Ты не знаешь, кому ты молишься —
Он играет и шутит с тобой.
О терновник холодный уколешься,
Возвращаясь ночью домой.
Но, давно прислушавшись к счастью,
У окна я тебя подожду.
Ты ему отдаешься со страстью.
Все равно. Я тайну блюду.
Все, что в сердце твоем туманится,
Станет ясно в моей тишине.
И, когда он с тобой расстанется,
Ты признаешься только мне.
1903
В голубой далекой спаленке
Твой ребенок опочил.
Тихо вылез карлик маленький
И часы остановил.
Всё, как было. Только странная
Воцарилась тишина.
И в окне твоем — туманная
Только улица страшна.
Словно что-то недосказано,
Что всегда звучит, всегда…
Нить какая-то развязана,
Сочетавшая года.
И прошла ты, сонно-белая.
Вдоль по комнатам одна.
Опустила, вся несмелая,
Штору синего окна.
И потом, едва заметная,
Тонкий полог подняла.
И, как время безрассветная,
Шевелясь, поникла мгла.
Стало тихо в дальней спаленке —
Синий сумрак и покой,
Оттого, что карлик маленький
Держит маятник рукой.
1905
Не спят, не помнят, не торгуют.
Над черным городом, как стон,
Стоит, терзая ночь глухую,
Торжественный пасхальный звон.
Над человеческим созданьем,
Которое он в землю вбил,
Над смрадом, смертью и страданьем
Трезвонят до потери сил…
Над мировою чепухою;
Над всем, чему нельзя помочь;
Звонят над шубкой меховою,
В которой ты была в ту ночь.
1909
Приближается звук. И, покорна щемящему звуку,
Молодеет душа.
И во сне прижимаю к губам твою прежнюю руку,
Не дыша.
Снится — снова я мальчик, и снова любовник,
И овраг, и бурьян,
И в бурьяне — колючий шиповник,
И вечерний туман.
Сквозь цветы, и листы, и колючие ветки, я знаю,
Старый дом глянет в сердце мое,
Глянет небо опять, розовея от краю до краю,
И окошко твое.
Этот голос — он твой, и его непонятному звуку
Жизнь и горе отдам,
Хоть во сне твою прежнюю милую руку
Прижимая к губам.
1912
Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века —
Все будет так. Исхода нет.
Умрешь — начнешь опять сначала,
И повторится всё, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь.
1912
Ты — как отзвук забытого гимна
В моей черной и дикой судьбе.
О, Кармен, мне печально и дивно,
Что приснился мне сон о тебе,
Вешний трепет, и лепет, и шелест,
Непробудные, дикие сны,
И твоя одичалая прелесть —
Как гитара, как бубен весны!
И проходишь ты в думах и грезах.
Как царица блаженных времен,
С головой, утопающей в розах,
Погруженная в сказочный сон.
Спишь, змеею склубясь прихотливой,
Спишь в дурмане и видишь во сне
Даль морскую и берег счастливый,
И мечту, недоступную мне.
Видишь день беззакатный и жгучий
И любимый, родимый свой край,
Синий, синий, певучий, певучий,
Неподвижно-блаженный, как рай.
В том раю тишина бездыханна,
Только в куще сплетенных ветвей
Дивный голос твой, низкий и странный,
Славит бурю цыганских страстей.
1914
Та жизнь прошла,
И сердце спит,
Утомлено.
И ночь опять пришла,
Бесстрашная — глядит
В мое окно.
И выпал снег,
И не прогнать
Мне зимних чар…
И не вернуть тех нег,
И странно вспоминать,
Что был пожар.
1914
Мне нравится, что вы больны не мной.
Мне нравится, что я больна не вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.
Мне нравится, что можно быть смешной —
Распущенной — и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.
Мне нравится еще, что вы при мне
Спокойно обнимаете другую,
Не прочите мне в адовом огне
Гореть за то, что я не вас целую.
Что имя нежное мое, мой нежный, не
Упоминаете ни днем, ни ночью — всуе…
Что никогда в церковной тишине
Не пропоют над нами: аллилуйя!
Спасибо вам и сердцем и рукой
За то, что вы меня — не зная сами! —
Так любите: за мой ночной покой,
За редкость встреч закатными часами.
За наши не-гулянья под луной,
За солнце, не у нас над головами, —
За то, что вы больны — увы! — не мной,
За то, что я больна — увы! — не вами.
1915
Не жалею, не зову, не плачу,
Все пройдет, как с белых яблонь дым.
Увяданья золотом охваченный,
Я не буду больше молодым.
Ты теперь не так уж будешь биться,
Сердце, тронутое холодком,
И страна березового ситца
Не заманит шляться босиком.
Дух бродяжий! ты все реже, реже
Расшевеливаешь пламень уст.
О моя утраченная свежесть,
Буйство глаз и половодье чувств,
Я теперь скупее стал в желаньях,
Жизнь моя? иль ты приснилась мне?
Словно я весенней гулкой ранью
Проскакал на розовом коне.
Все мы, все мы в этом мире тленны,
Тихо льется с кленов листьев медь…
Будь же ты вовек благословенно,
Что пришло процвесть и умереть.
1921
Ты жива еще, моя старушка?
Жив и я. Привет тебе, привет!
Пусть струится над твоей избушкой
Тот вечерний несказанный свет.
Пишут мне, что ты, тая тревогу,
Загрустила шибко обо мне,
Что ты часто ходишь на дорогу
В старомодном ветхом шушуне.
И тебе в вечернем синем мраке
Часто видится одно и то ж:
Будто кто-то мне в кабацкой драке
Саданул под сердце финский нож.
Ничего, родная! Успокойся.
Это только тягостная бредь.
Не такой уж горький я пропойца,
Чтоб, тебя не видя, умереть.
Я по-прежнему такой же нежный
И мечтаю только лишь о том,
Чтоб скорее от тоски мятежной
Воротиться в низенький наш дом.
Я вернусь, когда раскинет ветви
По-весеннему наш белый сад.
Только ты меня уж на рассвете
Не буди, как восемь лет назад.
Не буди того, что не мечталось,
Не волнуй того, что не сбылось, —
Слишком раннюю утрату и усталость
Испытать мне в жизни привелось.
И молиться не учи меня. Не надо!
К старому возврата больше нет.
Ты одна мне помощь и отрада,
Ты одна мне несказанный свет.
Так забудь же про свою тревогу,
Не грусти так шибко обо мне.
Не ходи так часто на дорогу
В старомодном ветхом шушуне.
<1924>
Отговорила роща золотая
Березовым, веселым языком,
И журавли, печально пролетая,
Уж не жалеют больше ни о ком.
Кого жалеть? Ведь каждый в мире странник —
Пройдет, зайдет и вновь оставит дом.
О всех ушедших грезит коноплянник
С широким месяцем над голубым прудом.
Стою один среди равнины голой,
А журавлей относит ветер в даль,
Я полон дум о юности веселой,
Но ничего в прошедшем мне не жаль.
Не жаль мне лет, растраченных напрасно.
Не жаль души сиреневую цветь.
В саду горит костер рябины красной,
Но никого не может он согреть.
Не обгорят рябиновые кисти,
От желтизны не пропадет трава,
Как дерево роняет тихо листья,
Так я роняю грустные слова.
И если время, ветром разметая,
Сгребет их все в один ненужный ком…
Скажите так… что роща золотая
Отговорила милым языком.
1924
Над окошком месяц. Под окошком ветер.
Облетевший тополь серебрист и светел.
Дальний плач тальянки, голос одинокий —
И такой родимый, и такой далекий.
Плачет и смеется песня лиховая.
Где ты, моя липа? Липа вековая?
Я и сам когда-то в праздник спозаранку
Выходил к любимой, развернув тальянку.
А теперь я милой ничего не значу.
Под чужую песню и смеюсь и плачу.
1925
Клен ты мой опавший, клен заледенелый,
Что стоишь нагнувшись под метелью белой?
Или что увидел? Или что услышал?
Словно за деревню погулять ты вышел.
И, как пьяный сторож, выйдя на дорогу,
Утонул в сугробе, приморозил ногу.
Ах, и сам я нынче чтой-то стал нестойкий,
Не дойду до дома с дружеской попойки.
Там вон встретил вербу, там сосну приметил,
Распевал им песни под метель о лете.
Сам себе казался я таким же кленом,
Только не опавшим, а вовсю зеленым.
И, утратив скромность, одуревши в доску,
Как жену чужую, обнимал березку.
1925
Трудно дело птицелова:
Заучи повадки птичьи,
Помни время перелетов,
Разным посвистом свисти.
Но, шатаясь по дорогам,
Под заборами ночуя,
Дидель весел, Дидель может
Песни петь и птиц ловить.
В бузине, сырой и круглой.
Соловей ударил дудкой,
На сосне звенят синицы,
На березе зяблик бьет.
И вытаскивает Дидель
Из котомки заповедной
Три манка — и каждой птице
Посвящает он манок.
Дунет он в манок бузинный,
И звенит манок бузинный, —
Из бузинного прикрытья
Отвечает соловей.
Дунет он в манок сосновый,
И свистит манок сосновый, —
На сосне в ответ синицы
Рассыпают бубенцы.
1918, 1926
Никого не будет в доме,
Кроме сумерек. Один
Зимний день в сквозном проеме
Незадернутых гардин.
Только белых мокрых комьев
Быстрый промельк маховой.
Только крыши, снег и, кроме
Крыш и снега, — никого.
И опять зачертит иней,
И опять завертит мной
Прошлогоднее унынье
И дела зимы иной,
И опять кольнут доныне
Неотпущенной виной,
И окно по крестовине
Сдавит голод дровяной.
Но нежданно по портьере
Пробежит вторженья дрожь.
Тишину шагами меря,
Ты, как будущность, войдешь.
Ты появишься у двери
В чем-то белом, без причуд,
В чем-то впрямь из тех материй,
Из которых хлопья шьют.
1931
Облетают последние маки,
Журавли улетают, трубя,
И природа в болезненном мраке
Не похожа сама на себя.
По пустынной и голой аллее
Шелестя облетевшей листвой,
Отчего ты, себя не жалея,
С непокрытой бредешь головой?
Жизнь растений теперь затаилась
В этих странных обрубках ветвей.
Ну, а что же с тобой приключилось,
Что с душой приключилось твоей?
Как посмел ты красавицу эту,
Драгоценную душу твою,
Отпустить, чтоб скиталась по свету,
Чтоб погибла в далеком краю?
Пусть непрочны домашние стены,
Пусть дорога уводит во тьму, —
Нет на свете печальней измены,
Чем измены себе самому.
1952
Посвящаю дорогому Ивану Семеновичу Козловскому
Проносятся года, в веках свой путь свершая.
Слабеет сила. Близок мой предел.
А жить все хочется… Делить, страна родная,
Скорбей и радостей, судьбы твоей удел.
Ночей без сна томительные муки,
Терзания ума, душевной боли стон —
Что все они пред тяжестью разлуки?..
Забвенно все, как дней далеких сон!..
Я знаю: минут годы испытаний…
Воспрянешь ты во весь гигантский рост,
Весь мир зажжешь огнем своих дерзаний,
К заветным берегам чудесный бросишь мост!
Мир новый расцветет, обломки старой жизни
Умчит поток времен в отринутую даль…
И станет шар земной единою отчизной,
И сменит яркий день закатных дней печаль
Счастливый век великих достижений…
А вспомнишь ли ты нас, грядущий исполин?
Пошлешь ли свой привет ты нашим теням
С достигнутых тобой невиданных вершин?..
1952
Войти с помощью соц. сетей: