Книга: Песни и романсы русских поэтов
Назад: Н. Ф. Щербина
Дальше: III Середина XIX— начало XX века

А. А. Григорьев

Аполлон Александрович Григорьев родился в 1822 году в Москве, умер в 1864 году в Петербурге. По окончании Московского университета (1842) он служил там же библиотекарем и секретарем совета. С 1844 года по 1847 год Григорьев живет в Петербурге, непродолжительное время служит в Сенате и в управе благочиния, а затем всецело отдается литературной деятельности. Его первые стихотворные опыты относятся ко второй половине 1830-х годов, первое печатное стихотворение — «Доброй ночи» («Москвитянин», 1843, № 7). Единственный прижизненный сборник поэта — «Стихотворения Аполлона Григорьева» (СПб., 1846). Григорьев приобрел известность в качестве литературного критика — идеолога славянофильства («молодой редакции» «Москвитянина»). Как поэт Григорьев следовал романтическим традициям русской поэзии. Некоторые его стихотворения выразили гражданские настроения современников. Увлечение Григорьева русской народной песней, особенно городским романсом, отразилось в ряде его стихотворений, которые он сам пел под гитару. Несколько его произведений получили известность в качестве «цыганских песен». Кроме публикуемых текстов в песенниках встречается «Нет, за тебя молиться я не мог…» (музыка А. Дюбюка). К поэзии Григорьева обращались немногие композиторы (А. Варламов, Ф. Бюхнер, В. Соколов; последний написал романс «Твои движенья гибкие…»).

 

444. К***
Мой друг, в тебе пойму я много,
Чего другие не поймут,
За что тебя так судит строго
Неугомонный мира суд…
Передо мною, из-за дали
Минувших лет, черты твои
В часы суда, в часы печали
Встают в сиянии любви,
И так небрежно, так случайно
Спадают локоны с чела
На грудь, трепещущую тайно
Предчувствием добра и зла…
И в робкой деве влагой томной
Мечта жены блестит в очах,
И о любви вопрос нескромный
Стыдливо стынет на устах…

1843
445
Тихо спи, измученный борьбою,
И проснися в лучшем и ином!
Буди мир и радость над тобою
И покой над гробовым холмом!

Отстрадал ты — вынес испытанье,
И борьбой до цели ты достиг,
И тебе готова за страданье
Степень света ангелов святых.

Он уж там, в той дали светозарной,
Там, где странника бессмертье ждет,
В той стране надзвездной, лучезарной,
В звуках сфер чистейших он живет.

До свиданья, брат, о, до свиданья!
Да, за гробом, за минутой тьмы,
Нам с тобой наступит час свиданья,
И тебя в сияньи узрим мы!

1845
446
С тайною тоскою,
Смертною тоской,
Я перед тобою,
Светлый ангел мой.

Пусть сияет счастье
Мне в очах твоих,
Полных сладострастья,
Темно-голубых.

Пусть душой тону я
В этой влаге глаз,
Всё же я тоскую
За обоих нас,

Пусть журчит струею
Детский лепет твой,
В грудь мою тоскою
Льется он одной.

Не тоской стремленья,
Не святой слезой,
Не слезой моленья —
Грешною хулой.

Тщетно на распятье
Обращен мой взор —
На устах проклятье,
На душе укор.

1846(?)
447
О, говори хоть ты со мной,
  Подруга семиструнная!
Душа полна такой тоской,
  А ночь такая лунная!

Вон там звезда одна горит
  Так ярко и мучительно,
Лучами сердце шевелит,
  Дразня его язвительно.

Чего от сердца нужно ей?
  Ведь знает без того она,
Что к ней тоскою долгих дней
  Вся жизнь моя прикована…

И сердце ведает мое,
  Отравою облитое,
Что я впивал в себя ее
  Дыханье ядовитое…

Я от зари и до зари
  Тоскую, мучусь, сетую…
Допой же мне — договори
  Ты песню недопетую.

Договори сестры твоей
  Все недомолвки странные…
Смотри: звезда горит ярчей…
  О, пой, моя желанная!

И до зари готов с тобой
  Вести беседу эту я…
Договори лишь мне, допой
  Ты песню недопетую!

<1857>
448. <Из стихотворения «Цыганская венгерка»>
  Две гитары, зазвенев,
    Жалобно заныли…
  С детства памятный напев,
    Старый друг мой, ты ли?

  Как тебя мне не узнать?
  На тебе лежит печать
    Буйного похмелья,
    Горького веселья!

  Это ты, загул лихой,
  Ты — слиянье грусти злой
  С сладострастьем баядерки —
    Ты, мотив венгерки!

  Квинты резко дребезжат,
    Сыплют дробью звуки…
  Звуки ноют и визжат,
    Словно стоны муки.

  Что за горе? Плюнь да пей!
  Ты завей его, завей
    Веревочкой горе!
    Топи тоску в море!

  Вот проходка по баскам
    С удалью небрежной,
  А за нею — звон и гам
    Буйный и мятежный.

  Перебор… и квинта вновь
    Ноет-завывает;
  Приливает к сердцу кровь,
    Голова пылает.

Чибиряк, чибиряк, чибиряшечка,
С голубыми ты глазами, моя душечка!

<1857>
Назад: Н. Ф. Щербина
Дальше: III Середина XIX— начало XX века