Глава 7
Пятикомнатная квартира Алексея Монахова находилась на шестом этаже жилого комплекса «Алые паруса». Теперь она досталась Тамаре. Консьерж-охранник внимательно проверил документы гостя, позвонил в квартиру и еще раз убедился в том, что этого человека можно пропустить. Только затем он разрешил Дронго пройти к лифту.
Дверь открыла молодая женщина. Это была Тамара. Выше среднего роста, шатенка, волосы собраны в хвост, глаза глубоко запавшие, потухшие, чуть раскосые, узкие скулы, прямой нос, тонкие губы.
Женщина, одетая в темно-синее платье, внимательно взглянула на гостя и осведомилась:
— Вы и есть тот самый эксперт?
— Да. Меня обычно называют Дронго.
— Проходите, — сказала она, повернулась и пошла в глубь квартиры.
Дронго осторожно закрыл за собой дверь и прошел в гостиную. Телевизор с очень большим экраном, динамики, длинный комод, на котором стоят две ее фотографии в тех же роскошных белых рамках.
Хозяйка показала ему на белый диван, стоявший буквой «П». Сама уселась в углу и закуталась в серый теплый плед.
— Разрешите принести вам мои соболезнования, — начал Дронго.
— Не нужно. — Она поморщилась. — Нет смысла начинать разговор с этих дежурных фраз. Вы ведь явились ко мне вовсе не для того, чтобы выразить соболезнование, посочувствовать мне. У вас есть конкретная задача. Поэтому задавайте ваши вопросы.
— Извините заранее, если некоторые из них покажутся вам бестактными.
— Ничего. Переживу. Что вас интересует?
— В тот день вы уехали из загородного дома задолго до убийства вашего супруга?
— Да. Часа за два до этой трагедии, — сказала Тамара.
— Вы не помните ничего подозрительного?
— Нет. Не помню. Я плохо себя почувствовала и уехала домой. Алексей остался один. Вернее, не совсем. С ним были второй водитель и наша кухарка Александра Львовна.
— Вы знали, что у вашего мужа есть оружие?
— Да, — ответила Тамара. — Он мне его показывал.
— А код сейфа?
— Не знала и не спрашивала. Я никогда не проверяла ни содержимое его карманов, ни ящики столов. Считала такие дела недостойными. Следить за близким человеком, заранее ему не доверять — в этом есть что-то гадкое.
— Вы его вторая супруга?
— Да. От первой у него была дочь, которую он очень любил.
— Он знал, что вы в положении?
Тамара посмотрела на него с некоторым сожалением.
— Разумеется, знал. Я ему первому обо всем и рассказала.
— Вы никогда раньше не встречались с этим охранником, которого видели в вашем доме?
— Нет, никогда. Я вообще их не замечала. Извините, что не предлагаю вам кофе или чай. Но я сейчас не в состоянии ничего готовить, а девушку, которая мне помогает по дому, сегодня вообще не вызывала. Не хочется ни есть, ни пить.
— Я вас понимаю. Спасибо. Ничего не нужно. Не беспокойтесь. Вы знали, что после вашего отъезда к Алексею Владиленовичу должны были приехать его сотрудники?
— Он обычно не посвящал меня в детали своих деловых встреч, но в тот раз упомянул, что они должны появиться.
— Вы знали, кто именно?
— Всегда приезжали только Мила Левшова и Дима Апрелев, племянник его первой супруги.
— Левшова тоже его родственница? — с усмешкой полюбопытствовал Дронго.
— Не нужно иронизировать, — тихо попросила женщина. — Если вы хотите узнать мое мнение, то можете сразу спросить, как именно я к ней относилась. Я вам отвечу — плохо. Совершенно бесстыжая особа безо всяких приличий и понятий о нравственности. Поэтому каждый приезд этой женщины был мне неприятен, даже глубоко оскорбителен.
— Вы говорили об этом мужу?
— Зачем? Он сам должен был понимать, что держать такого личного секретаря просто неприлично. Нужно было видеть, как она одевается, ходит или разговаривает.
— Значит, вам это было неприятно?
— Вы знаете много женщин, которым нравилась бы подобная ситуация? Когда к ним в дом приезжает такая дрянь? — Было заметно, как она волнуется.
— Нет, я не знаю таких женщин, — признался Дронго. — А Дима Апрелев? Какое впечатление он на вас производил?
— Честолюбивый карьерист. Чтобы пробиться в олигархи, готов на любую пакость и подлость. К сожалению, такие люди бывают нужны. Он был незаменимым помощником моего покойного супруга.
— Дайте характеристики Александре Львовне и водителю Славе.
— Александр Львовна — женщина умная и энергичная. Хорошая кухарка. Очень тактично себя ведет. Ее никогда не слышно и не видно. Да и готовит она хорошо.
— Она не ушла со своей первой хозяйкой.
— Не ушла. У Регины достаточно резкий характер. Она очень несдержанна на язык. Наверное, поэтому Александра Львовна и не захотела уходить вместе с первой хозяйкой.
— Почему вы не приглашаете ее в дом? Она могла бы помочь вам по хозяйству в городской квартире.
— Мне слишком тяжело видеть кого-то из них. Сюда приходит только девушка, которая поддерживает чистоту. Этого вполне достаточно. Я сейчас не в таком состоянии, чтобы кого-то видеть, с кем-то разговаривать.
— А водитель Слава? — спросил Дронго.
— Божий одуванчик. Хороший парень, но абсолютно без мозгов. Собственно, так и должно быть. Он ведь работает водителем, а не профессором астрономии или квантовой физики.
— Еще ваш деверь. Я имею в виду Сергея Владиленовича.
— Его не было на даче в момент убийства.
— Я знаю. Но мне интересна ваша оценка.
— Очень деловой человек. Такой строгий хозяин. Считает каждую копейку. Помните мультфильм про Дюймовочку? Там был такой слепой крот-хозяин, который все время считал, сколько будет есть его супруга. Вот таков и Сергей Владиленович. Все пытается просчитать. Но младшего брата любил. Хотя на него совсем не похож.
— Вы Монахова по мужу. А как ваша девичья фамилия?
— Пряникова по отцу. А мама у меня наполовину осетинка. Мы жили в Нальчике, потом переехали в Москву. Сейчас я думаю вернуть свою прежнюю фамилию. С Монаховыми меня уже ничего не связывает. Ни муж, ни мой несчастный ребенок. — Женщина вытерла набежавшую слезу.
— Извините…
— Ничего. Мне уже лучше. Что еще вас интересует?
— Ваш муж часто встречался или разговаривал с первой супругой?
— Я не помню. Обычно он общался с дочерью. С женой на моей памяти ни разу не разговаривал. Хотя они, видимо, поддерживали какие-то контакты. Все-таки у них был общий ребенок. Но меня это не интересовало. Я считала, что не имею права задавать вопросы о его прежней жизни.
— А другие вопросы вы задавали?
— Я старалась не делать этого.
— Вы никогда не слышали про Левана Солагашвили? При вас такая фамилия не звучала?
— Нет, никогда не слышала.
— Кто вам сообщил о смерти вашего супруга?
— Александра Львовна. Она позвонила и хотела меня подготовить. Но я все сразу поняла. У меня началась истерика, открылось кровотечение… остальное вы знаете.
— Что говорят врачи?
— Они не исключают, что у меня уже никогда не будет детей, — чудовищно спокойно произнесла Тамара.
Но по лицу женщины было заметно, с каким трудом ей дается это спокойствие.
— Сочувствую, — пробормотал Дронго. — Извините, что задаю этот вопрос. Вы были женаты только три года. Я могу узнать, насколько вы были близки?
— Не можете. Это наше личное дело. Мы были мужем и женой. Наши отношения никого не касались.
— Извините. Вашего супруга похоронили на Троекуровском кладбище?
— Да. Нам пришлось заплатить достаточно большую сумму за этот участок. Сейчас легче квартиру купить, чем место на кладбище.
— Рыночные отношения. — Дронго усмехнулся. — Это вы так решили или покойный сам распорядился?
— Это его старший брат так захотел. Правда, денег не дал, и мне пришлось самой оплачивать все. Даже поминки.
— У вашего мужа могли быть личные враги?
— Может быть. Не знаю. Я не интересовалась его работой. Мне это было не очень любопытно.
— У него были какие-то отношения с другими женщинами?
— Никогда не спрашивала и не собиралась этого делать.
— Но его окружали настоящие красавицы. Мила Левшова, Алла, Дарина. Очень эффектные и красивые дамы.
— А вы отказались бы от таких женщин? — неожиданно поинтересовалась Тамара. — Я не раз замечала, что достаточно один раз улыбнуться и показать ножку, чтобы вы, мужчины, начали сходить с ума.
— Надеюсь, не все, — пробормотал Дронго. — Вы не ответили на мой вопрос.
— Я не представляю, как на него отвечать, — призналась Тамара, кутаясь в плед, словно ей было зябко. — Да, вокруг Монахова всегда роем вились красивые женщины. Разумеется, меня это задевало. Нельзя сказать, что я ничего не видела и не слышала. Это будет очевидная ложь. Мы ведь живем в Москве. Богатые мужчины, обитающие здесь, имеют возможность обзавестись хоть целым гаремом из красивых и ухоженных женщин.
— Так было во все времена, — заметил Дронго. — Богатые мужчины покупали красивых женщин в Древнем Риме, в Византии, в средневековой Франции. Везде и всегда. Или вы считаете, что раньше было иначе?
— Это оправдывает мужчин или женщин? — спросила Тамара.
— Никого не оправдывает. Просто нужно принимать некоторые вещи как данность.
— Легко говорить. — Тамара вздохнула. — Можно привести тысячу примеров того, как на протяжении всей человеческой цивилизации женщинам было сложнее мужчин. Век матриархата давно закончился.
— Только не в природе, — неожиданно возразил Дронго.
— В каком смысле?
— В природе по-прежнему самки выбирают самцов. Вспомните животный мир. Лев, обладающий великолепной гривой, и скромная львица. Самец-павлин, распустивший свой хвост, или олень с его ветвистыми рогами. Все они пытаются быть лучше, красивее, эффектнее, сильнее, чтобы произвести впечатление на самку, которая должна выбрать лучшего из них. Просто в природе нет такого элемента, как деньги. Именно они могут сделать даже полное ничтожество достаточно сексуальным мужчиной. Даже если он маленького роста, плюгавенький, лысый, с детскими рахитичными конечностями.
— Вы тоже не обладаете роскошной шевелюрой, — позволила себе заметить Тамара даже без улыбки.
— Верно. Но в человеческом мире ценятся еще и интеллект, эрудиция, даже умение рассмешить свою даму. Чего нет в природе. Однако самки везде и всегда выбирают лучших производителей, чтобы получить здоровое потомство. Самцам приходится драться, бороться, соревноваться, чтобы доказать свое право на оплодотворение.
— Да. — Тамара нахмурилась. — Это самое большое счастье и ответственный выбор. Чтобы у вас было здоровое потомство. — Она тяжело вздохнула.
Дронго было понятно, как ей нелегко.
— Можно, я тоже задам вам несколько вопросов? — неожиданно сказала женщина.
— Пожалуйста.
— Вы женаты?
Он промедлил секунду или чуть больше.
Но она уловила это замешательство, покачала головой и сказала:
— Вы, как и все мужчины, не хотите говорить правду.
— Нет. Я обычно не отвечаю на такие вопросы вовсе не потому, что хочу скрыть свое семейное положение. При моей профессии нужно делать все, чтобы оберегать свою семью. Иначе я не смогу проводить независимые расследования. Меня могут шантажировать, оказать на меня давление. Поэтому я обычно не говорю о своей семье. Но я женат, и у меня двое детей. Уже взрослых.
— Вы никогда не изменяли своей супруге?
— Мы живем в разных городах и странах.
— Вы никогда ей не изменяли? — настойчиво повторила она.
— Я не был ангелом, — постарался подобрать нужные слова Дронго.
Тамара покачала головой и заявила:
— Как легко найти оправдание собственной безнравственности. «Не был ангелом». Значит, изменяли и боитесь в этом признаться.
— Мне казалось, что мужчина не имеет права озвучивать столь интимные подробности. Разве я не прав?
— Наверное, правы. Но я не собираюсь звонить вашей жене. Я только подумала, что очень легко осуждать других людей и не замечать собственных ошибок.
— Всегда сложнее всего осуждать самого себя, — хмуро ответил Дронго.
— Да, так оно и есть, — задумчиво произнесла Тамара. — Спасибо вам за то, что ответили на мои вопросы.
— Это вам спасибо. Извините, если невольно причинил вам страдания своими разговорами.
— Ничего. Я смогла все это выдержать. У вас больше нет вопросов?
— Нет. Извините еще раз за беспокойство, — проговорил Дронго, поднялся и пошел к выходу.
Тамара накинула плед на плечи и вышла в коридор.
— До свидания, — сказал Дронго.
— Прощайте, — ответила она.
За его спиной раздался звук закрываемой двери.
Во дворе он позвонил Вейдеманису:
— Есть что-то новое?
— Ты не поверишь. Узнал много интересного про этого Левана Солагашвили. Ты не можешь себе даже представить!..
— Он друг первой супруги погибшего, — сказал Дронго. — Твоя склонность к театральным паузам тебя иногда подводит.
— Ты уже узнал, — понял Эдгар. — Да, он действительно ее близкий друг. Получается, что Апрелев нам лгал про этого Солагашвили, за которого якобы просила Мила.
— Лгал, — согласился Дронго. — Ты узнал что-то насчет водителей?
— Слава работал раньше в магазине, развозил молочные продукты. Михаил много лет трудился в кремлевском гараже, успел покатать даже партийных бонз, а потом двадцать лет обслуживал новых чиновников. Сейчас на пенсии.
— Дальше.
— Регина нигде не работает. Но Монахов регулярно выплачивал довольно солидные суммы, на которые жили его супруга и дочь. У Регины был тяжелый характер. Об этом все вспоминают. Вторую описывают как очень спокойную женщину. Теперь насчет адвоката. Он не был назначен, сам попросился на это дело, почувствовал, что можно использовать данный процесс в качестве прекрасной рекламы. Уже сумел добиться возвращения дела на доследование. Успел организовать кампанию в СМИ. Пытается выжать из этого процесса все, что только возможно. Я думаю, что нам нужно с ним встретиться. Любопытно будет его послушать.
— Обязательно. Найди номер телефона и позвони ему. Посмотрим, что именно он нам расскажет. Чем больше мы занимаемся этим делом, тем интереснее оно становится. Меня начало по-настоящему интриговать это убийство. Там появился какой-то неучтенный фактор…
— Второй выстрел?
— Не только он. Есть и другие моменты. Посмотрим. Звони адвокату. Я думаю, что нам нужно будет внимательно присмотреться к этому Апрелеву. Зачем он нам солгал? Может, просто хочет сам все устроить, в обход семьи Монаховых?
— Думаешь, он пытается всех обмануть?
— Я почти уверен в этом. Он ловко перевел наше подозрение на Милу, хотя сам пытался за ней приударить, отбить ее у своего благодетеля. Уже сам этот факт говорит не в пользу Димы.
— Молодой человек влюбился в красивую женщину, — проговорил Вейдеманис. — Все правильно. Так и должно быть. Думать при таких обстоятельствах о своем патроне сможет далеко не каждый.
— Этот человек не способен на безумную страсть. Для этого он слишком прагматичен. Скорее Дима хотел приударить за Милой, чтобы иметь полную и точную информацию об Алексее Владиленовиче.
— Наверное, ты прав, — согласился Эдгар и спросил: — Какое впечатление у тебя от этой Левшовой и вдовы Монахова?
— Левшова — типичная стерва. Абсолютно органичная в своем бесстыдстве. У нее есть даже собственная концепция жизни.
— А Тамара?
— С этой сложнее. У нее такое горе, что она может быть не совсем адекватна. Понятно, что женщина еще не отошла после столь жутких событий. С другой стороны, я думаю, что все-таки нужно будет проверить ее возможную связь с Хасмамедовым. Если, конечно, таковая была.
— Ты предполагаешь даже такой вариант?
— Да, пусть даже и абсурдный. Она уехала из дома, и там появился этот охранник. Многие ревнивые жены нанимали убийц, чтобы свести счеты со своими ловеласами-мужьями. Алексей Монахов явно не был идеальным мужем, учитывая то количество женщин, с которыми он встречался.
— Ты думаешь, что она об этом знала?
— Уверен. Любая женщина угадывает подобные вещи. Можно скрыть одну любовницу или двух. Но нельзя спрятать все свои пристрастия и привычки. Тем более когда ты берешь на работу такое количество красивых женщин, которые проходят через твою кровать.
— Тогда все встает на свои места, — оживился Вейдеманис. — Она заранее уехала, зная, что через полтора-два часа охранник залезет к ним в дом. Возможно, оставила открытым окно, назвала код сейфа. Хасмамедов влез в кабинет, достал пистолет и застрелил хозяина, имитируя ограбление и скрывая заказное убийство. Такая версия вполне возможна.
— Все равно остается второй выстрел, — напомнил Дронго. — Нам непонятно, кто и когда его сделал. Разговоры о том, что этого никто не услышал, не выдерживают никакой проверки. Такой звук должны были уловить все люди, которые находились в доме.
— Он мог совпасть с ударом двери, — напомнил Эдгар.
— Да, конечно, — согласился Дронго. — Да и насчет охранника все не совсем ясно. Получается, что он рассчитал с точностью до секунды, появился около дома именно в тот момент, когда Монахов открывал сейф. Хасмамедову жутко повезло. Алексей выстрелил в него, не попал, споткнулся, повалился на пол и выронил пистолет. Слишком много предположений. Такого количества совпадений просто не может быть.
Дронго прекратил разговор, и тут же раздался телефонный звонок.
Это был Гайдаев.
Эксперт сразу ответил:
— Здравствуйте, Леонид Леонидович. Я как раз сейчас вышел от вдовы покойного.
— Представляю, как ей тяжело, — пробормотал следователь. — Я старался не вызывать ее на допросы, чтобы лишний раз не травмировать. Но в суд ей все равно придется приехать. Вавилов уже написал докладную. Пытается доказать, что свидетель, найденный им, подтверждает его основную версию. Мол, дело нужно немедленно закончить и передать его в суд.
— Представляю. Сумеете выдержать давление?
— Два дня от силы. Потом придется соглашаться на передачу дела в суд. Либо оно будет поручено другому следователю. А это станет означать, что я проявил полную профнепригодность. Если мы не сумеем найти решающих доказательств невиновности Хасмамедова, то этот парень пойдет под суд и наверняка сядет всерьез и надолго. Ни один российский судья не вернет дело на доследование второй раз подряд. Тем более после трагедии, случившейся в Москве. Я имею в виду тот случай, о котором мы говорили, когда няня из Средней Азии отрезала девочке голову.
— Я все понял, Леонид Леонидович, — сказал Дронго.
— У вас только два дня, — напомнил Гайдаев. — Я, конечно, постараюсь что-либо предпринять, но не смогу ничего гарантировать. До свидания.
Дронго перезвонил своему другу и осведомился:
— Эдгар, что у нас с адвокатом? Ты мне ничего не сказал об этом.
— Он не был назначен, сам попросил своего молодого коллегу уступить ему это место и сумел убедить судью отправить дело на доследование. В «Московском комсомольце» уже появилась статья об этом адвокате и его блестящей работе.
— У каждого свой бизнес, — со вздохом проговорил Дронго.
— Что мне делать? Позвонить Макбету Арутюняну?
— Да. Предложи ему встретиться. Будет лучше, если ты сам договоришься об этом.
— Думаешь, что он не захочет с тобой разговаривать?
— Не думаю. Опытный адвокат заботится прежде всего о своем реноме и деле, которым занят. Но будет лучше, если ему позвонит и назначит встречу Эдгар Вейдеманис, а не некий господин Дронго.
— Договорились, — согласился Эдгар и спросил: — Что ты теперь думаешь про это убийство?
— Чем больше я разговариваю со свидетелями, тем сильнее мне не нравится это дело, — ответил Дронго.
— В каком смысле?
— В деле появился какой-то неучтенный фактор. Второй выстрел. Почему первый оказался более громким? Ведь он был сделан в Монахова, который стоял у самых дверей. Значит, должен был быть громче первого. Есть еще и такой вопрос. Каким образом Хасмамедов мог успеть достать оружие из сейфа, выстрелить, выбросить пистолет и сбежать? Я уже не говорю про возможную борьбу между ним и хозяином дома, когда охранник якобы отнимал оружие. К сожалению, я пока не знаю всех аргументов адвоката. Но мне будет ужасно интересно встретиться с ним и переговорить. Теперь самое неприятное. У нас лишь два дня на расследование. Об этом мне только что сказал Гайдаев.
