Глава 3

Дронго и Вейдеманис сидели в небольшом кабинете Гайдаева и слушали следователя. Тот согласился с ними встретиться, как только Эдгар ему позвонил.

Леониду Леонидовичу шел пятьдесят второй год. Этот рано поседевший мужчина носил очки и всегда отличался несколько сердитым, мрачным выражением лица. Он был скорее похож на преподавателя, чем на следователя. Его педантизм и пунктуальность давно уже стали поводом для шуток, популярных в следственном комитете.

Гайдаев еще несколько лет назад должен был стать государственным советником третьего класса, что соответствует генеральскому званию. Но его принципиальность в отстаивании собственных позиций каждый раз мешала чуткому руководству подписывать подобное представление. Гайдаев был честным человеком и хорошим следователем. Сами знаете, что в наши непростые времена такие вот люди встречаются крайне редко. Именно эти качества и сделали его своеобразным феноменом среди прокурорско-следственных работников.

Этот настоящий мастер своего дела проработал следователем более четверти века. Он уважал других профессионалов, в том числе и Дронго, легендарные расследования которого были достаточно хорошо известны в соответствующих кругах. Они несколько раз встречались в связи с разными делами.

Именно поэтому он сразу согласился на встречу. Гайдаев был опытным специалистом и понимал, что возможное участие Дронго в расследовании может оказаться полезным. Глупое чувство ревности к чужим успехам у Леонида Леонидовича никогда не появлялось.

— Монахов был у нас и жаловался, что расследование затягивается, — сказал Дронго.

— Он уже написал на меня жалобу, — спокойно сообщил Гайдаев. — Заявил, что я нарочно затягиваю расследование. Дескать, Вавилов все сразу оформил и сдал дело в суд, а потом и началось!.. Я никогда не критикую своих молодых коллег, но вижу, что для него не было никаких загадок во всей этой истории. А вот у судьи появились вполне оправданные сомнения. Она удовлетворила ходатайство адвоката о проведении дополнительной экспертизы на детекторе лжи, когда спецы единогласно вынесли заключение, что подозреваемый Хасмамедов не врет. Потом дело передали мне. У меня тоже появились вопросы. Сначала адвокат обратил внимание на эти нестыковки, потом ими заинтересовались в нашем следственном комитете. Наконец-то решено было поручить мне повторное расследование.

— Значит, вы нашли эти нестыковки?

— Таковых оказалось слишком много, — заявил Гайдаев.

— Можете их перечислить?

— Думаю, что да. Это не следственная тайна, о которой нельзя говорить. Адвокат подозреваемого тоже в курсе. Начнем с того, что там было два выстрела. Первая пуля попала в самого Алексея Монахова, а вторая — в стену, рядом с окном. Мой предшественник Вавилов сделал не совсем правильный вывод. Он решил, что сначала Монахов выстрелил в преступника, влезавшего в окно. Затем тот отнял у хозяина дома пистолет и убил его.

— Вы считаете, что было иначе?

— Почти уверен. Достаточно посмотреть на этого потенциального убийцу. Подозреваемый, Маил Хасмамедов — щуплый и худой парень. Рост у него метр шестьдесят девять, вес — шестьдесят два килограмма. Он был даже не классическим охранником, а скорее дежурным на стоянке автомобилей, указывал, кому и куда подавать машину. Алексей Монахов весил девяносто килограммов, имел рост метр семьдесят девять, в молодости занимался самбо. Вы считаете, что подозреваемый мог отнять пистолет у подобного соперника? Я начал в этом сомневаться. Но еще большие подозрения у меня вызывает второй выстрел. Баллистики утверждают, что он был сделан снизу вверх, под таким странным углом, словно человек, нажимая на курок, присел на корточки или лежал на полу. Вавилов решил, что Монахов оступился, упал, выстрелил. Затем Хасмамедов отнял у него оружие и убил его. Но почему он должен был упасть? Пистолет обычно хранился в сейфе, который вмонтирован в стену кабинета. У Монахова было разрешение на это оружие. Еще меня сильно смутила явная нестыковка во времени. Чтобы влезть в комнату через окно, нужно несколько секунд. На то, чтобы набрать код, открыть дверцу сейфа и достать пистолет, уйдет гораздо больше времени. Монахов просто не успел бы проделать все это. Тогда получается, что он заранее знал о появлении возможного вора или убийцы, а это не совсем логично.

— Вы проводили следственный эксперимент?

— Конечно. Дважды. Никто не успевал даже достать оружие, не говоря уж о том, чтобы еще и выстрелить. Люди, находившиеся в доме, утверждают, что сначала услышали достаточно громкий хлопок. Второй выстрел совпал с ударом двери, закрывшейся при сквозняке. Получается, что на этот раз два звука наложились друг на друга. Так, во всяком случае, утверждают все свидетели.

— Значит, было все-таки два выстрела? — уточнил Дронго.

— Вот именно. Не один и не три, а только два. Эксперты в этом не сомневаются. Один в стену, другим был убит хозяин дома. Мы нашли гильзы и оружие. Одна пуля застряла в теле Монахова, вторая — в стене. Здесь как раз нет никаких нестыковок.

— Что говорит подозреваемый?

— Хасмамедов утверждает, что услышал выстрел и решил влезть в окно, чтобы разобраться в ситуации. Конечно, так нельзя было поступать. Опытный охранник не стал бы забираться в дом, где раздаются выстрелы, а вызвал бы полицию или подкрепление. Но молодой человек решил самостоятельно все проверить. Он попытался влезть в окно, которое захлопнулось от сквозняка, и услышал стук закрывшейся двери. Затем появились люди, которые начали кричать на него. Парень испугался, спрыгнул с подоконника и побежал. Водитель Монахова бросился за ним, но не догнал.

— Вы опросили всех четверых?

— Конечно. В доме были водитель, домработница, секретарша погибшего бизнесмена и племянник его первой супруги. Все четверо слышали громкий первый выстрел, а потом и второй, гораздо более тихий.

— Может, потому, что первый выстрел был в стену, а второй попал в тело, и звук был более приглушенным? — уточнил Вейдеманис.

— Не получается, — возразил Гайдаев. — Оба выстрела произведены из одного оружия. Поэтому звуки должны быть одинаковые. Только в том случае, если бы пистолет приставили к телу, шум мог быть приглушенным. Но такого не произошло…

— Иначе были бы заметны пороховые ожоги вокруг раны, — закончил за него Дронго.

— Верно, — подтвердил Леонид Леонидович.

— Вы все проверили?

— Конечно. Окно было открыто. При порыве ветра оно с грохотом захлопнулось. Еще с подоконника упала ваза, которая разбилась. Все эти хлопки наложились друг на друга. Упавшая ваза, удар оконной рамы и второй выстрел. Экспертиза доказала, что он был произведен с отдаленного расстояния. Пуля, попавшая в хозяина дома, была выпущена с гораздо более меньшей дистанции. Поэтому звуки выстрелов оказались разными. Эксперты полагают, что такое вполне возможно. При первом выстреле сам Монахов стоял у открытой двери, и звук был хорошо слышен по всему дому. Потом дверь захлопнулась. Второй выстрел был произведен уже в закрытой комнате.

— Хасмамедов может объяснить свое появление в доме? Он ведь действительно влез в окно?

— Парень совершал обход территории. Он стоял рядом с домом, услышал выстрел, увидел открытое окно и попытался влезть в него. Клянется, что все так и было. В этот момент в комнату вбежали люди и начали кричать на него. Тогда Хасмамедов спрыгнул с подоконника и побежал, понимая, что его могут обвинить в этом убийстве. Он говорит, что просто испугался. Это его версия.

— А отпечатки его пальцев? — спросил Вейдеманис. — Они же были обнаружены на пистолете. Так, во всяком случае, нам сказал Сергей Монахов.

Гайдаев пожал плечами, нахмурился.

— Вы сказали, что у убийцы не было времени даже на то, чтобы достать оружие из сейфа. Тогда почему он ухитрился вступить в схватку с хозяином дома, отнять у него оружие, выстрелить и вскочить на подоконник? — безжалостно давил на следователя Дронго.

— Пока мы все проверяем, — проговорил Гайдаев.

— Вы не хотите отвечать? — осведомился Дронго.

— Давайте я не стану комментировать этот факт, — проговорил следователь после недолгой паузы.

— В таких случаях молчание бывает куда более выразительным, чем любые слова, — негромко заметил Дронго.

— Без комментариев, — повторил Гайдаев.

— Вавилов подделал доказательства? — полюбопытствовал Дронго.

Гайдаев молча отвернулся.

— Честь мундира, — с усмешкой проговорил сыщик. — Вы же понимаете, что эта информация останется здесь. Хасмамедов не трогал пистолета?

— Похоже на то, — не очень охотно ответил Леонид Леонидович. — Хотя мне неприятно об этом говорить. Без отпечатков пальцев Хасмамедова вся версия о его причастности к убийству была бы построена на песке. Вы же опытный человек, все сами понимаете. Помните, как оправдали убийц Анны Политковской? Там были чисто формальные причины. Следователи потом повторили свою работу, выяснили все до мельчайших подробностей и снова передали дело в суд. В последнее время судьи подходят к таким фактам очень строго. Следователь обязан сделать все, чтобы дело не развалилось.

— Даже фальсифицируя доказательства.

— У нас говорят иначе: «Собирая доказательную базу». Иногда следователи идут на подобные трюки, чтобы получить обвинительный приговор.

— Насколько я помню, вы никогда не занимались подобными трюками. Ваши дела суд ни разу не возвращал на доследование.

— Может, поэтому я до сих пор и не получил генерала? — Гайдаев усмехнулся. — Такие следователи, как я, не всегда удобны начальству. Ведь я могу основательно подпортить статистику. Поймите меня правильно. Мне не очень приятно об этом говорить. Но я не осуждаю Вавилова. Многие наши коллеги поступают подобным образом. Помните фильм «Место встречи изменить нельзя»? Мы его часто обсуждаем в своей среде, иногда спорим. Но почти все — слышите, почти все! — наши следователи уверены в том, что Глеб Жеглов был прав, когда подложил кошелек вору. А я пытаюсь отстоять позицию Шарапова, не признающего подобные методы, и всегда оказываюсь в меньшинстве. Людей можно понять. «Вор должен сидеть в тюрьме», — сказал Жеглов. Убийца должен быть наказан. Поэтому есть и такие примеры. Наши сотрудники якобы устраивают следственный эксперимент. Они дают подозреваемому незаряженный пистолет, а после проводят повторную экспертизу. Я думаю, что в данном случае отпечатки пальцев Хасмамедова таким вот образом и оказались главным доказательством его вины. Но это пока только мои предположения. Вполне вероятно, что я ошибаюсь и подозреваемый все-таки дотрагивался до оружия. Хотя его адвокат настоял, чтобы суд проверил Хасмамедова на детекторе. Сразу два эксперта категорически уверяют, что подозреваемый говорит правду. Он клянется, что не дотрагивался до пистолета, пока Вавилов не провел свой следственный эксперимент. С адвокатом все понятно. Ему нужна громкая слава. А вот подобные проверки на детекторах не являются доказательствами и не могут быть приняты судом в качестве неопровержимого аргумента. Тем более что некоторые эксперты считают, будто детектор можно обмануть. Судья решила отправить дело на доследование именно из-за второго выстрела, который был не таким громким.

— Но вы тоже не сдаете дело в суд.

— Не сдаю. Пытаюсь понять, почему два выстрела звучали по-разному. Ведь секретарша погибшего и его родственник Дима Апрелев находились практически в соседней комнате.

— Дверь не была закрыта изнутри?

— Нет. Она захлопнулась, но не на замок. Там был ключ. Алексей Монахов лежал на полу. Пуля прошла под сердцем. У патологоанатома вызывает удивление большое количество потерянной крови. Но врачи прибыли слишком поздно, когда Монахов был уже давно мертв.

— Значит, вы считаете, что Хасмамедов не мог убить Монахова.

— Пока я считаю, что он не мог отнять оружие и выстрелить. Это я проверил. У него просто не было времени на это.

— Что произошло потом?

— Хасмамедов сбежал. В комнату ворвались Людмила Левшова и Дмитрий Апрелев. Потом прибежали водитель и домработница. Водитель даже попытался догнать убийцу, но оступился, подвернул ногу и упал. Я допросил всех четверых. Левшова успела разглядеть убегавшего Хасмамедова.

— Тогда получается, что Вавилов просто подделал доказательства его вины? — спросил Вейдеманис, человек очень упрямый.

— Пока у меня нет твердых доказательств против моего коллеги, — ушел от прямого ответа Гайдаев. — Но если они появятся, то я не стану ничего комментировать. Это не честь мундира, а нежелание подставлять своего молодого коллегу. Тем более что я понимаю его мотивы. Хотя адвокат и настаивает, что доказательства были сфальсифицированы.

— Этот адвокат Макбет Арутюнян был нанят или назначен?

— Он сам взялся за это дело. Там был другой адвокат, не особо опытный, которого назначили, но Арутюнян решил взяться за это дело. Учитывая, что он достаточно известный адвокат, я тоже удивился. Но подозреваемый не может платить ему, это абсолютно точно.

— Говорят, что в семье Монахова произошла еще одна трагедия. Это правда? — спросил Дронго.

— Да, ужасная трагедия. Его вторая жена, потрясенная смертью мужа, потеряла своего ребенка, не смогла доносить его. Я ни в чем не обвиняю Вавилова, но получается, что если Хасмамедов виноват, то в смерти сразу двоих людей — Алексея Монахова и его ребенка, пусть и неродившегося. В семье Вавиловых недавно произошла похожая беда. Его супруга тоже потеряла ребенка. Поэтому я могу понять состояние нашего молодого следователя, который решил сделать все, чтобы убийца не ушел от наказания. Психологически его можно понять, но юридически такие доказательства просто ничтожны.

— В тот роковой день женщина была в доме?

— Да. Но она уехала оттуда за два часа до убийства. У нее был свой водитель, который отвез ее домой. Мы, конечно, допросили его и консьержку в доме Монаховых. Супруга Алексея действительно была в своей городской квартире за два часа до гибели мужа. А вот Людмила Левшова приехала в дом вместе с Апрелевым за несколько минут до убийства Монахова. Или даже немного раньше.

— Вы подозреваете кого-то из них?

— Пока проверяю разные версии. Ведь Монахова мог застрелить кто-то из тех людей, которые находились в доме. В данный момент это только предположения. Хасмамедов продолжает настаивать на своей невиновности. Вокруг этого дела уже поднялся нездоровый ажиотаж. В прессе появились разные статьи по поводу данного убийства.

— Я вас не совсем понял.

— Братья Монаховы финансировали весьма радикальную националистическую группировку, которая нетерпимо относится ко всем иноверцам. А Хасмамедов мусульманин, лезгин по национальности. Вы, разумеется, слышали об убийстве девочки в Москве. Няня отрезала ребенку голову и забрала ее с собой. Врачи достаточно быстро поставили диагноз — шизофрения. Но эта женщина была узбечкой. Она успела сделать ряд громких заявлений насчет того, что это своеобразная месть за мусульман, убитых в Сирии. Представьте, какой шум поднялся в нашей прессе. А теперь второе громкое преступление. Лезгин убивает спонсора русской националистической группы. Этого достаточно, чтобы сразу обвинить последнего во всех смертных грехах. Поэтому в руководстве было принято решение передать расследование этого дела именно мне.

— Позиция Монаховых меня не очень удивляет, — мрачно изрек Дронго. — Адвокат хочет сделать из этого настоящее шоу. Все правильно. У каждого свои задачи. Не удивлюсь, если узнаю, что он работает бесплатно. Откуда у простого охранника деньги на оплату услуг известного адвоката?

— Вы правы, — со вздохом проговорил Гайдаев. — Такой момент здесь тоже присутствует. Да и наши журналисты довольно оперативно подключились к этому убийству. Появились статьи во многих газетах, передачи на телевидении. Мне показали две публикации из западных газет. Там уже придали этому делу политический оттенок. Начали вспоминать, что Россия поддерживает алавитский режим в Сирии и является союзником шиитского Ирана. А вот убийца Хасмамедов — лезгин и суннит. Одна из статей так и называлась: «Противостояние с суннитским миром». Из этого запутавшегося несчастного охранника сделали чуть ли не политический символ, что, конечно, большая глупость.

— А Вавилов подделал доказательства и невольно сыграл на руку всем этим обличителям, — заявил Дронго.

— Давайте оставим его в покое. Может, Хасмамедов действительно трогал оружие. Я пока ни в чем не уверен. Но вы должны понять психологическое состояние моего молодого коллеги.

— Это его оправдывает?

— Это объясняет его состояние, — жестко ответил Гайдаев. — Вы ведь понимаете, что я обсуждаю с вами подобные вопросы только потому, что доверяю вашему профессионализму и чисто человеческой порядочности.

— Спасибо. Мы вас не подведем. Значит, судья вернула дело на доследование. Монахов утверждает, что это настоящий заговор. Судя по нездоровому ажиотажу, раздутому вокруг убийства, у этого бизнесмена найдется много последователей.

— Да. — Гайдаев кивнул. — В общем, целый клубок проблем, который нужно распутывать. Если вы сможете справиться с этими непростыми делами, я только порадуюсь за ваши успехи.

— Вот похвальное качество настоящего профессионала. — Дронго решил ответить на комплимент своего собеседника. — Он умеет радоваться успеху коллеги, даже в ущерб собственному эгоцентризму. Обещаю, что в любом случае это будет только ваш успех.

— Благородство и честность — тоже не самые плохие качества настоящего профессионала, — без тени улыбки сказал Гайдаев. — Ладно. Будем считать, что мы договорились. Можете в любое время мне звонить. Постараюсь закончить расследование раньше вас, хотя понимаю, что сделать это будет достаточно сложно.

— Спасибо. — Дронго поднялся, протянул руку следователю.

Встал и Вейдеманис.

Уже на улице он спросил своего друга:

— Что ты об этом думаешь?

— Чего-то в этом роде нам и следовало ожидать. Когда вчера Монахов назвал фамилию Гайдаева, я сразу подумал, что дело будет сложным и запутанным. Иначе его не поручили бы Леониду Леонидовичу. Судя по его рассказу, оно более чем запутанное. Особенно с этим вторым выстрелом.

— Думаешь, Вавилов подделал доказательства? — мрачно уточнил Эдгар.

— Уверен. Тем более что его супруга недавно потеряла ребенка. Конечно, он действовал из благих намерений. Да, тех самых, которыми выложена дорога в ад. А теперь Гайдаев должен расхлебывать эту дурно пахнущую кашу.

— Куда поедем?

— Прежде всего в дачный поселок, где произошло убийство. Нужно увидеть все своими глазами. Позвони Монахову. Скажи, что мы согласны расследовать убийство его брата. Пусть предупредит Александру Львовну о том, что мы скоро появимся в доме, и закажет нам пропуск в этот элитный поселок.

Эдгар достал телефон.