Глава 2

Вся эта войнушка была бестолковой. Её, по мнению Ильи, можно было закончить очень быстро. Но, видимо, она кому-то была очень выгодной. Иначе объяснить не получается. Например, поступает приказ: уничтожить бандформирование, а когда это самое формирование окружено и остается только его уничтожить, вдруг поступает отмена приказа, и бандиты спокойно уходят в горы. И таких примеров масса. Не говоря уже о совершенно идиотских приказах, благодаря которым целые подразделения российских войск попадали в засады и вырезались подчистую. Как объяснить? Да никак. Какие уж тут объяснения. Дурак всё равно не поймёт, а умному и объяснять не надо. Вот в одну из таких засад Илья и угодил, как кур в ощип. Картинки тех событий мелькают в памяти, словно кадры кинохроники.

Вот Илья сидит на броне БТРа, колонна идет в Грозный, там отбиваются попавшие в засаду спецназовцы.

Вот взрывом подбрасывает кверху перед головной машины, Илью взрывной волной буквально сдувает с брони, а вслед за этим уже БТР, на котором ехал Илья, вспухает огненным шаром. Буквально за пять минут от боевой колонны остаются лишь жирно чадящие остовы.

Вот он с остатками подразделения, волоча на себе раненых, пробивается туда, где всё еще держатся спецы.

А вот уже бой в полуразрушенной пятиэтажке, Илья лупит короткими очередями. Очередь, и голова боевика, высунувшегося из-за бетонного блока, взрывается кровавыми брызгами. Вторая, и еще один нападающий, громко завывая, падает на груду битого кирпича, хватаясь за развороченное левое бедро. Третья… хрен там, сухой щелчок бойка возвестил о том, что стрелять больше нечем. Илья хлопает по карманам разгрузки, пусто.

– Пустой! – кричит он.

– Держи! – Откуда-то справа прилетает полный магазин, Илья его подхватывает, подсоединяет, затвор сыто лязгает, досылая смертельный подарок в патронник, и быстро оглядывается в ту сторону, откуда прилетел магазин. Ему подмигивает единственный глаз капитана, второй заплыл огромной гематомой, но тот, что еще лупает, блестит весёлой злостью.

– Не дрейфь, сержант, еще покочевряжимся, – слышится спокойный голос. А Илья и не дрейфит. В таких ситуациях страха нет, адреналин только что из ушей не хлещет. Страх, отходняк, откат, называйте как хотите, приходит потом, а пока просто не до этого. Нет времени осмысливать положение, в которое они угодили, надо стрелять, и Илья стреляет.

Вот в очередной раз выглянув в оконный проем для поиска цели, он замечает, как из-за угла дома напротив выскакивает человек с ручным гранатометом и резко падает на одно колено. Илья жмёт на спусковой крючок, гранатометчика отбрасывает назад изломанной куклой, но граната уже пошла.

– Граната, БОЙСЯ!!! – успевает крикнуть Илья и рыбкой бросается за укрытие, пытаясь уйти из зоны поражения. Почти успел, но… ПОЧТИ не считается. Горячая, тугая взрывная волна подхватывает Илью и смачно так припечатывает об угол стены, за которой он собирался укрыться. Свет меркнет.

Кадр меняется. Теперь четырнадцать выживших стоят на коленях, Илюха пятнадцатый. Связанные сзади руки не чувствуются, видать давно связаны. Илья только очнулся, вернее, правильнее будет сказать, его очнули, пинком сбросив с кузова «шишиги». Но не от пинка очнулся Илья, в сознание он пришел в момент соприкосновения его лица с каменистой почвой. Застонав, он попытался подняться, но ему не дали такого шанса. Чья-то сильная рука, схватив его за шиворот, резко дёргает вверх. А потом толчок в спину, и ещё не пришедший в себя Илья, ничего не соображая, снова летит, уже который раз за день. Ему таки удаётся извернуться в полёте, чтобы ещё раз не хряснуться мордой лица. Эту часть организма удалось сберечь, но камень, на который он упал боком, не дал насладиться маленькой победой. Противный хруст, дикая боль и два сломанных ребра, вот и весь результат этого акробатического дебюта. Ан нет, еще хохот, похоже, кому-то пришлись по душе его кульбиты.

Илью снова хватают за шкирку и волокут, трещат нитки, пуговицы шрапнелью разлетаются, и куртка бы слетела вслед за ними, да руки связаны, не снимется так. Снова хохот. Но его продолжают куда-то тащить, Илья опять пытается сохранить целостность организма, на этот раз в районе сломанных ребер. Удаётся не очень. Глаза начинают заплывать, все-таки знатно он законнектился с планетой. Почему-то вспоминается лицо того капитана, который поделился патронами, у него всего один глаз был подбит, а тут такое счастье, сразу два, блин, да ещё и нос, похоже, сломан.

Наконец путешествие методом грубого волочения достигает финиша. И Илью снова дёргают вверх. Он уже приготовился к следующему полёту, однако нет, снова побывать в шкуре пернатого ему не дали. Когда практически удалось принять вертикальное положение, удар под колени сзади, ноги подгибаются, и Илья падает на эти самые колени. Острые камни теперь пробуют на прочность их. Камни оказываются намного прочнее. Новая боль. Та же рука, что тащила его, теперь вцепляется в подбородок, задирая лицо вверх. Илья пробует открыть глаза, до этого не открывались, да и теперь мало что изменилось. Всё, чего удалось добиться, это две узенькие щёлочки. Но и это уже прогресс. Теперь хоть можно рассмотреть своего мучителя. А посмотреть было на что.

Здоровенный такой детина в американском камуфляже, по самые глаза заросший чёрной бородищей, хотя нет, походу, борода начинается сразу от бровей. А может, у него вообще нет промежутка между растительностью, которая на черепе, и той, что на лице. Поди разберись, ведь сверху бандана, лба не видно.

«А вот интересно, – подумал Илья, – это у него борода, или это такие густые ресницы?» – Подумал-то он не вслух, но улыбнулся непроизвольно. И хотя угадать в той гримасе разбитых губ улыбку было весьма сложно, но мордоворот таки угадал. Экстрасенс, мать его.

– Скалишься, падаль? – Участливо ощерилось гнилыми зубами это чудо природы.

«Надо же! Оно еще и разговаривает», – подумал Илья. БАМ, кулак этого громилы совершил короткое движение, которое закончилось в районе многострадальной верхней части организма Ильи. Занавес.

Боль, она везде. Каждый вздох, как нож под рёбра, голова, словно семенной огурец, который вот-вот взорвётся от давления изнутри, только в данном случае не семенами, а мозгами. Опухшие колени также напоминают хозяину, что острые камни это не очень подходящая опора. Руки не преминули поведать, что если их ещё раз свяжут, то они могут и отвалиться ненароком. Ну и ЖАЖДА до кучи. Пить хотелось так, что Илье казалось, будь у него такая возможность, выхлебал бы озеро Байкал в пару глотков, а вообще, наверно, и одного глотка хватит. Он попытался пошевелиться, ага, щазз. Организм был против. Болью стрельнуло так, что аж слезы вышибло. Илья застонал.

– Опа! Очнулся, герой! – Голос говорившего был отчего-то знаком.

Илья хочет сказать, что, да, мол, очнулся. Но вместо этого из горла вырывается только какой-то сиплый хрип.

– Да ты погодь, герой, не дёргайся. Досталось тебе. Рёбра я как смог перетянул, да только эффекту маловато. Тут хорошая тугая повязка нужна. Но где ж её взять-то? А из драного тельника бинт получается, как из дерьма пуля. Но ты уж прости, герой, сделал как смог. А пока на-ка хлебни, пить-то, поди, хочется, уж я-то знаю.

Сюжет следующий, короткий. Илья, прихрамывая, бежит по оврагу, ему удалось усыпить бдительность охранника и смыться незамеченным. Но незамеченным он был очень недолго. Догнали, били долго и сильно, странно, что не пристрелили, вернули обратно. Капитан Демьяненко, это тот, что делился патронами, он же ухаживал за избитым Ильей, да и вообще не давал с ума сойти, посетовал только, мол, кто так бегает, разве ж в одиночку это делают, да еще без подготовки? Да и своих бросать это нехорошо. Тут он прав, это Илья пиджака ввалил. Подготовка так подготовка, ладно, значит, будем готовиться. Конец сюжета.

Очередная картинка, вонючая. Илья вилами грузит навоз в тачку, жара, вонь стоит такая, что хоть стой, хоть падай. Мухи роем вьются, норовя залететь в рот. Приходится дышать носом, но и ноздри кажутся мухам очень даже привлекательными. Илья яростно отмахивается, помогает мало. Чернявая ребятня во дворе дома, глядя, как он размахивает руками, радостно гогочет. Потом им опять становится скучно и, чтобы развеять скуку, они принимаются кидать в него камнями. Да метко так швыряют, суки, один камень рассек бровь, Илюха от неожиданности теряет равновесие. Чтобы его восстановить, ему приходится воткнуть вилы в землю, дабы опереться на них, но уставшие руки соскальзывают с черенка, и он падает в кучу навоза, увлекая за собой и вилы. Зубья выворачиваются из земли, но один, с тихим хрустом обламывается и остается торчать. А тут и второй камень точно бьет по кумполу. Цирк, мля. Ржут уже всем двором. Кровища из рассечённой брови, что из твоего барана хлещет, да еще весь в говне, плюс здоровенный шишак на затылке. Смейтесь, смейтесь. Пока Илья барахтался в навозе, успел-таки вынуть из земли обломанный зуб от вил и спрятать его в рукав, на Илье столько говнища налипло, что обыскивать никто не решится.

Снова смена кадра. Поздняя осень, основная часть боевиков покинула деревню, похоже, планируют какую-то операцию, Илья не знает, какую, было бы странно, если б ему об этом сообщили, но это и не важно, важно то, что охраны осталось минимум. Из пленных в деревне лишь Илья и капитан Демьяненко, остальные – кого пристрелили, кто сам свёл счёты с жизнью, кого обменяли либо продали, рабовладельцы… хреновы. Надо дёргать отсюда, другого случая может не представиться. Подкоп в дальнем углу сарая давно готов, зуб от вил с рукоятью из намотанных тряпок тоже. Силёнок только маловато, постоянный голод и побои здоровья не добавляют, только деваться-то некуда, выбор невелик. Либо пробовать бежать, либо ждать, пока копыта отбросишь, ну или ластами щёлкнешь, как ни назови, а результат один.

Ночь, часовой у сарая мирно похрапывает. Из темноты возникают две тени, одна быстро зажимает рот спящему, вторая резко бьёт остро заточенным зубом от вил ему в сердце. Часовой взбрыкнул напоследок и затих. Собаки молчат, эти тени им знакомы. Ещё бы, рабовладельцам даже собственных собак кормить лень, свалили эту работу на пленных. Илья и кормил, а, как известно, собаки никогда не тронут того, кто их кормит, вот и молчат барбосики. Спасибо им, эти огромные, лохматые животные, способные в одиночку противостоять стае волков, оказались намного человечнее своих хозяев. Две тени подхватывают труп на руки и, пошатываясь, тащат его за сарай. Тяжеленный, падла, в отличие от Ильи с капитаном, он вволю спал, жрал от пуза, да и работой не утруждался.

Разоружив жертву, подбили итоги. Автомат – одна штука. Разгрузка с четырьмя полными магазинами, один подсоединен к автомату, итого пять. Нож, тоже одна штука. Штаны, куртка, ботинки. Всё. Нормально, скоро запасы ещё пополнятся. Капитан будет убирать охрану, он профи в этом, а Илья решил разобраться с домочадцами. Никто не должен уцелеть. Плевать, что там женщины и дети, они ничем не лучше боевиков, сколько издевательств Илья от них вытерпел, со счёту собьешься. Да и какие там дети, мальчишки четырнадцати и пятнадцати лет, это уже волчата, перевоспитывать поздно. Нет жалости, ну ни грамма нет, только ненависть и осталась. Это не люди, это звери, поэтому и руки не дрожат, и совесть не мучает. Зубец от вил выброшен, он своё дело сделал, вместо него парень взял острый кухонный нож, он больше подходит для последующей работы. Работа-то нехитрая, зажал рот рукой, полоснул по горлу, зажал, полоснул, зажал, полоснул. Главное, не шуметь.

Капитан, заметив приготовления напарника, молча положил ему руку на плечо.

– Негоже так, парень, – шепчет. – Мы воины, а не мясники. С женщинами и детьми не воюем.

– Они не заслуживают жизни, они утратили человеческий облик, поддавшись звериному. Нельзя, чтобы такие твари ходили по земле, – в ответ горячо шепчет Илюха в ухо Демьяненко, – им место в аду, вот эти места я и обеспечу. Самые лучшие места.

– Не суди парень, права такого не имеешь. Возьмёшь грех на душу, потом сам себя ненавидеть будешь. Просто поверь моим словам, а поймёшь потом. Лучше сидор собери, нам долго бегать придётся. Как закончишь, никуда не уходи, я быстро.

Скрипнули зубы, желваки вздулись на скулах парня, ярость и злость полыхали в душе, как лесной пожар, но он послушался. Обуздал свою ненависть. Хотя ему хотелось совсем другого, ой как хотелось!

Нет, вы не подумайте, Илья вовсе не испытывал ненависти ко ВСЕМ чеченцам поголовно, он не был националистом нинасколько. Людей он делил на две категории: хорошие и плохие. Национальность при этом для него роли не играла, только поступки. Вот за эти поступки он и хотел взять плату. Но не только слова старшего и более опытного товарища остановили Илью, в какой-то момент ему показалось, что он видит укоризненный взгляд отца. Тогда-то он и понял, что Демьяненко прав, отец тоже бы осудил такой поступок.

Капитан свое дело тоже знает, хоть и ослабевший, но опыт, как говорится, не пропьешь. Когда Илья закончил собирать котомку, тот уже поджидал его во дворе. Двадцать минут тихой резни, и дело кончено. Переодевшись, друзья вооружаются, с этим теперь проблем нет, трофеев в избытке, поэтому, быстро перекусив, друзья по несчастью тихо покидают деревню. А через два часа пошел снег, он сотрёт все следы, то, что доктор прописал. Похоже, Фортуна решила вместо своей упругой попки наконец-то продемонстрировать прелестную грудь… в том смысле, что наконец-таки лицом повернулась.

Часть последняя. Холодно, очень холодно. Илья ползёт по мокрому снегу. Оттепель, блин, в каком месте, что теплеет – непонятно, но в мокром снегу лежать гораздо холоднее. Хотя лучше на снегу вообще не лежать, дома в постели всяко приятней. Однако вариантов нет, мог бы стоять, стоял бы. Но разбитое колено не дает такой возможности. Так удачно свалили из плена, без особых затруднений, потом месяц осторожно выбирались к своим. Да только госпожа Фортуна снова решила, что мало им приключений, и подсунула группу боевиков, на которую беглецы и нарвались. Короткая перестрелка, несколько трупов среди «чехов», но удалось оторваться, однако боевики тоже не пальцем деланные, сообразили, что противник исчисляется всего в двух экземплярах, а значит, надо догнать и наказать за убитых братьев.

Илья с капитаном за счёт форы во времени вполне успевали выйти к своим, те пяток километров, что они выиграли, давали такую возможность, если поддерживать взятый темп. А куда деваться? Хочешь не хочешь, а беги через не могу, иначе амба. И осталось-то уже всего ничего, каких-то пару десятков Кэмэ, не больше, так нате вам растяжечку, чтобы жизнь мёдом не казалась, а то расслабились, понимаешь. Капитан успел среагировать, толкнул в сторону, сбивая своим телом, но осколками самого посекло сильно. Ну, хоть живой, правда, Илье тоже достался осколочек, чиркнул по колену, вроде и не сильно, да только ноги считай что и нет, вернее, она-то вроде вот, никуда не делась, но толку от неё ноль. А капитан вообще не ходячий, ноги и спину покрошило в фарш, как ещё не отдал богу душу, непонятно, бормочет что-то. Илья уже соображает плохо, сосредоточился только на движении. Толчок здоровой ногой, подтащить капитана, ещё толчок, снова подтащить. Отдышаться и по новой, толчок, подтащить, толчок, подтащить. Главное, не останавливаться.

Однако растяжка не только нанесла вред здоровью, она ещё и сигнал подала, засветила их по полной программе. Так что, хоть и старается Илья, но пушной северный зверёк, похоже, уже на подходе. Илюха прекрасно это понимает и ползёт не просто так, он ползёт к небольшой гряде валунов. Они будут неплохой позицией, здесь всё и закончится. После всего пережитого, он уже не боялся умереть, собирался только жизнь свою продать подороже.