День двадцать первый
Уже третья неделя моего заключения заканчивается. Что-то не торопится тот адвокат корпорации с оправданием моего честного имени. Честно говоря, я предполагал, что он как-то пошустрее справится с этой задачей. Последняя неделя прошла на удивление скучно, только жила и кирка, камни и руда. Совершенно ничего интересного. Еще четыре дня назад мое мастерство рудокопа доросло до первого уровня подмастерья. После чего я надел всю свою одежду, увеличивающую профессию, и начал вгрызаться в жилу как бешеный. Два дня назад мне позволили часовую прогулку по лесу, так что работаю я в полную силу, и сегодня наконец-то жила должна закончиться. Прочности у нее осталось всего 1370. А все вместе мы теперь добываем около двух тысяч в день. Сказываются мои четыре бонуса на профессию рудокопа. Первые два часа я вкалывал один, потом Правый привычным ударом посоха по ребрам разбудил кобольда. Тот, как всегда, молча поднялся и присоединился к работе.
– Сегодня, – даже молчаливый кобольд предвкушал изменения.
– Да, сегодня жила кончится.
Через час объявился кот с улыбкой до ушей:
– Ребята! Сегодня! Сегодня мы наконец-то смоемся из этой халабуды.
Ну вот и все, кончилась жила. Осталось отбить последний кусок. Кот и кобольд оставили это право мне. Вот и последний удар. От жилы вместе с куском руды отвалился какой-то непонятный сгусток. Я взял его в руки, чтобы рассмотреть, на долю секунды опередив раздавшийся сзади крик Правого:
– Не трожь!
Я от неожиданности выронил этот сгусток. И только после этого спросил:
– Почему?
Из Правого как будто сдули воздух.
– Это эссенция черной жилы. Шанс ее выпадения практически нереальный. Персональный предмет, привязывается при взятии.
– То есть уже поздно и я могу ее взять?
– Да, теперь можешь. Но не рассчитывай, что тебе это сойдет с рук.
– Да ладно, понял я. А для чего она нужна?
Ответил мне кот:
– Она может любую жилу превратить в жилу черной меди. Причем у этой жилы не будет ограничения по приросту уровня профессии, если, конечно, ты не запустишь ее здесь, на каторге. Здесь ограничения накладываются самой системой. У нее же шанс выпадения не просто мизерный, а вообще невероятный. Ты просто офигенный везунчик. Кстати, как вариант, – ты можешь использовать эту эссенцию на новом месте, дорасти до следующего уровня и благополучно перейти на следующий уровень каторги. Как тебе идейка?
– Очень даже неплохая идея. Вот только разве мне система даст прокачаться на такой же жиле выше по профессии, ведь здесь это не удается.
– Э-э-э, брат, тут не все так просто, на уровнях каторги профессии специально заложены так, чтобы не росли больше уровня каторги, и только спецжила может провести на следующий уровень. Так-то ее ограничение – уровень мастера. То есть она тебя может прокачать до десятого уровня мастера. В общем, просто опупительная вещь, и это если не принимать в расчет стоимость самой руды и камушков. А они тоже не шибко дешевые. Кстати, если соберешься донести ее на волю, то это даст такие бабки, что мама не горюй…
Наши восторги прервал тихий голос кобольда:
– Это все хорошо, но вот боюсь, что Главнюк не будет в восторге от того, что ты прикарманил себе эссенцию.
– Мда, это может быть проблемой. Главный инспектор – это тебе не дурочка с переулочка.
– Это да, ребят, вы идите, я вас догоню, мне тут еще кое-что забрать надо.
– Тогда мы тебя здесь подождем.
Правый было рванулся за мной, но оставить добытую руду без присмотра тоже не мог. Так что пришлось ему подать голос:
– Все идем наверх, некогда собирать всякую ерунду!
Пришлось мысленно попрощаться со своими заныканными вещами. С другой стороны, там ведь нет ничего сверхъестественного, кроме разве что трезубца. Он для шахты непозволительная роскошь, но у меня бы его явно отобрали, если бы настоял на своем и привел Правого к тайнику.
Правый как-то вяло плелся за нами следом. Было впечатление, что он не сильно горит желанием подниматься наверх. А ведь только что настаивал на том, чтобы срочно идти наверх. Странно, что это с ним?
Наверху нас поджидала торжественная встреча. Все охранники выстроились в ряд, а перед ними стоял Главный инспектор и Левый. Разве что оркестра не хватало. Ну да ладно, мы не гордые, и без оркестра обойдемся. А позади них были выстроены все каторжники.
– Дорогие друзья, сегодня у нас праздник! Трое ваших коллег отправляются на новый уровень, они смогли добиться этого своим собственным, не побоюсь этого слова, каторжным трудом. Естественно, не обошлось здесь дело и без толики удачи, но одной удачи мало. Нужно трудиться, трудиться и трудиться! Только так можно добиться высокой цели. Я рад! Рад, что сегодня эти трое друзей переходят в лучшие условия. Но я думаю, они этому рады еще больше. А у вас появляется дополнительный стимул, чтобы работать больше, работать лучше, работать качественнее. Так поприветствуем же наших героев бурной овацией! – и первым подал пример, к нему тут же присоединились охранники, а затем и остальные заключенные.
Честно говоря, не ожидал ничего подобного. Правый медленно, явно нехотя, подошел к Главному инспектору и посмотрел тому в глаза. На лице того промелькнуло явное неудовольствие, а Правый занял свое обычное место.
– На этом торжественную часть позвольте считать оконченной, сегодня всем будет выдана дополнительная порция пищи. Получить ее можно у повара в любой момент. Приятного вам аппетита.
Толпа заключенных, будто только этого и ждала, шустро схлынула в сторону расположения повара. Меня же взяли в оборот.
– Вот ответьте мне, многоуважаемый Лесовик, откуда у вас такое желание трогать то, что вам не принадлежит?
– О чем вы?
– Я об эссенции черной жилы.
– Я же ее выбил.
– Это еще не означает, что она принадлежит вам.
– А кому?
– Все на руднике принадлежит лесу, в котором находится рудник, в данном случае – лесу Аурин. В том числе это касается и всего добываемого на этом руднике. Так что эссенцию нужно применить на руднике. Вы же понимаете, что я не могу позволить вам оставить ее себе.
– Почему?
– Вы же прекрасно все понимаете, зачем же задаете глупые вопросы? Есть же жилы на сто тысяч прочности и даже на двести. Эта эссенция принесет очень большой уровень дохода, так что отдавать ее какому-то авантюристу у меня нет ни малейшего права.
– А что вы мне можете предложить, если я применю эту эссенцию здесь?
– Так я и думал, что бесплатно отдать не захотите. Что ж, могу вас также перевести на третий уровень каторги, как и ваших друзей.
– Постойте, – вмешался кобольд, – но разве он не должен был и так перевестись с нами? Мы же просили о нашем совместном переводе!
– Разумеется, нет, ведь желание было у вас двоих, потому на Лесовика оно никак не могло распространяться.
– Так и знал, что этот жучила нас где-нибудь нагреет, – произнес кот себе под нос, но инспектор его явно услышал, так как на его лице расцвела улыбка.
Кобольд же добавил:
– Раз такое дело, то за нами должок, Лесовик.
Я кивнул и обратился к Главному инспектору:
– В таком случае я хотел бы оказаться на втором уровне, а уже там использовать эссенцию, чтобы самому добиться перевода на следующий уровень.
– Стремитесь к росту профессии? Похвально! Что ж, раз таково ваше желание…
– Навлиэль, ты назначаешься наблюдателем за Лесовиком на новом месте работы, и постарайся на этот раз не дать ему прихватить еще какую-нибудь эссенцию. – Правый кивнул. Офигеть, а у него, оказывается, даже имя имеется. И этого Нав-нава ко мне опять прицепили. Не будет никакой работы в одиночку. А жаль… Устал я что-то от общества Правого. Его постоянный взгляд в спину несколько мешал нормальной работе.
– А можно как-нибудь без Навлиэля? – попытался я отказаться от наблюдателя.
– Хм, он тебя чем-то не устраивает? Чем-то не угодил? Или предпочитаешь кого-то другого?
– А вообще без наблюдателя нельзя?
– Нет, конечно, ты слишком непредсказуемый, чтобы оставлять тебя в одиночестве. Мне очень не хочется повторения истории на другом руднике. Вполне хватило беспорядков на одном. Хватит уже. Так что наблюдатель у тебя все же будет. Но могу предложить выбор: Навлиэль или Равиэль.
– А Равиэль – это Левый? – Хорош выбор, Нав-нав и Пельмень, в смысле Равиоль.
– Почему Левый? Равиэль вот он. – Главный инспектор показал в сторону Левого, тот кивнул, подтверждая свое имя.
– Ну да, Левый. Понятно. В таком случае меня вполне устраивает Правый, – менять шило на мыло не было никакого смысла.
– Левый, правый? Это от того, с какой стороны от меня они стоят, что ли?
– Ну да.
– Забавно, забавно. Но не об этом сейчас речь. В общем, вы сейчас отправляетесь на новые места пребывания и работы. Желаю вам успехов на новом месте, а себе – чтобы я о вас больше никогда не слышал, – щелчок пальцами, и кобольд с котом испарились. Красиво! Я бы тоже не отказался от такого заклинания. – О вас мне еще придется послушать, но надеюсь, свидеться все же больше не удастся. И да, не затягивайте с использованием эссенции, не надо…
– Подождите!
– Ну что еще? – Эльф, кажется, начал терять терпение.
– Шрам мне кое-что не вернул.
– Шрам?
– Ну, десятник.
– Десятник! – Главный инспектор позвал Шрама, тот не замедлил подойти. – Вы что-то должны этому человеку?
– Хм… Пожалуй, да, я обещал ему вернуть его инструмент, но пока как-то не выдался случай.
– Так он у вас появился. Отдавайте, не задерживайте.
– К сожалению, не могу.
– Почему?
– Этот инструмент у вас.
– У меня? Вы, случайно, не о той поломанной пиле?
– Да, о ней.
– То есть вы требуете у меня отдать вам улику по делу убийства эльфа? – вопрос был адресован мне.
– Ну да, это же мой инструмент.
– А вам не кажется это слишком большой наглостью?
– Нет, я же согласился с вашим требованием применить эссенцию, а не оставить ее себе, так почему вы не можете отдать мне мой инструмент?
– Мда, люди никогда не могут удовольствоваться хорошим к ним отношением, всегда еще надо что-то прихватить. А говорят еще, что гномы жадные, да вы им фору дадите, да неслабую. Жадность родилась вперед вас, да?
– Если вы считаете, что желание забрать свое называется жадностью, то да, я действительно жадный.
– Все с вами ясно. Десятник, принесите ему эту проклятую пилу!
Шрам принес пилу буквально за три секунды.
– Ну, теперь-то все? Или вам еще кто-то что-нибудь должен?
– Вообще-то хотелось попрощаться с крысиным народом, ведь у нас сложились очень дружеские отношения, а уходить, не попрощавшись, – это свинство.
– Может, все-таки хватит испытывать мое терпение? Оно не мифриловое.
– Ну, пожалуйста, чего вам стоит, ведь вы все равно перемещаете всех по щелчку пальцев, так переместите меня туда, а я потом обратно сам добегу.
– Видите ли, тут есть еще одна проблема, я не знаю, куда вас перемещать, я же там не был.
– Неподалеку были охранники.
– И чем это может помочь?
– Что, так уж и ничем?
– Чтобы мне понять, где кто-то был, нужно чтобы мне открыли разум полностью, а этого мало кто захочет, ведь никогда не известно, какие еще воспоминания случайно утянутся. А своими личными воспоминаниями редко кто хочет делиться с другими разумными. Вот вы, например, согласились бы, чтобы я покопался в вашей голове?
– Спасибо, нет, я как-нибудь обойдусь без такой процедуры.
– Ну вот видите. Так что отправляйтесь себе спокойно на новое место пребывания.
– Так, может, я своими ножками сбегаю и попрощаюсь?
– Что ж, раз вы так настойчиво хотите с ними попрощаться, то бегите. Не могу устоять перед вашей настойчивостью. И давайте договоримся с вами заранее, что это последняя ваша просьба об отсрочке.
– Хорошо, последняя, – подтвердил я и побежал в шахту, вслед за мной тут же отправился Правый.
Остановившись, я бросил вопросительный взгляд на Главного инспектора. Тот тут же ответил:
– Ну, мы же уже обсудили, что Навлиэль будет вашим сопровождающим, а прощаться с крысами он вам совершенно не помешает, ведь так?
Правый кивнул. Мда, хитрый эльф явно не поверил в мое желание просто попрощаться с крысами. Впрочем, я и сам бы не поверил. Ну да ладно, раз уж выклянчил отсрочку, то надо ее использовать. Побежал в шахту на максимальной скорости.
Через пару часов добежали до крыс. Нас встретил вездесущий Грызька.
– Двуногий, ты зачем припер сюда длинноухого? Они же истребят наш народ.
– Навлиэль, они требуют, чтобы вы поклялись, что никому не расскажете расположение их клана. Иначе они вас не пропустят.
– А вас?
– А меня пропустят.
– Хотел бы я посмотреть, как они будут меня не пропускать, но будь по-вашему: я клянусь духом светлого леса, что никому не расскажу, где обитает этот клан крыс.
– Грызька, он поклялся самой страшной клятвой, что не расскажет, где вы живете.
– Я так понимаю, ты опять к Грызю? И опять по делу?
– Вообще, я пришел попрощаться, меня переводят на другой рудник.
– Жалко. Без тебя здесь станет совсем скучно. Ты умел зажигать! В обоих смыслах. – Он хлюпнул носом, пошевелил усами. – Пойдем, что ли?
Он быстро устремился вглубь, а мы припустили следом. Грызь за прошедшее время успел солидно обзавестись дополнительным весом. Он и до этого был не маленьким, теперь же он был просто огромен. По крайней мере, для своего вида так уж точно.
– Зачем пожаловал Неправильный Двуногий? Опять помощи просить или сделку какую предложить хочешь?
– Попрощаться пришел. Вы ведь меня в друзья клана записали, а друзья не уходят не попрощавшись.
– Хм. Уважил. Прощай, друг! С тобой приятно было иметь дело, да и добра клану ты принес много. Спасибо тебе за все. Если чем можем помочь напоследок, говори.
– Да в принципе помощи никакой не нужно, вот разве что инструменты из кузни я забрал.
– Это – пожалуйста, нам эти железки без надобности. Кстати, помнишь, я говорил, что за мной подарок? Так вот у меня есть чем отдариться. Грызька рассказывал, что тебе очень понравилось кольцо рудокопа, так вот… Все, что нашли, лежит в кузне. Пользуйся, это тебе. Грызька, отведи нашего друга и его спутника к подаркам.
– Сию минуту! Побежали, двуногие.
– Подожди. Спасибо, Грызь! Это очень щедрый подарок! – Грызь с достоинством кивнул, а я опять обратился к Грызьке: – Ну а теперь побежали.
Тот рванул как ужаленный, пришлось срочно его догонять. Кое-как успевали разглядеть на очередном повороте хвост шустрого крысеныша. К счастью, бежать было недалеко, и вскоре мы стояли у кузни.
В кузне рядом с наковальней валялась небольшая кучка вещей. Я быстро подбежал к ней, благо Правый не знал о содержании нашего разговора и засунул все в рюкзак. Надеюсь, он не успел заметить свойства предметов. Кроме того, отвинтил и забрал как свои вальцы, так и большие местные. Также взял клещи. А вот когда собрался взять молот, то эльф подал свой голос:
– Вы не имеете права брать инструменты, которые могут быть использованы в качестве оружия. Это опасно как для окружающих, так и для вас самого. – Какая трогательная забота! По-моему, это в первую очередь опасно для охранников, но моего мнения как-то совершенно не спрашивают. – Если вы все же попытаетесь взять, то я буду вынужден применить силу.
Зачем ему применять силу? Достаточно одного заклинания заморозки времени, и все. Пришлось молот все же отложить. Надо было его брать заранее. Но кто же мог знать?
– Простите, а почему тогда заключенным выдают кирки? Они ведь тоже могут быть использованы в качестве оружия.
– Потому что руками добывать руду весьма проблематично, а драка на кирках весьма сложное занятие. В то время как молотом или топором убить гораздо проще. Я ответил на ваш вопрос?
– Ну да. – Я с тоской посмотрел на молот, топор и прочие инструменты. – Ну хоть самый маленький молоточек можно взять?
– Даже у самого маленького из местных молоточков рабочая часть весит не меньше полкило. Таким запросто можно пробить череп. А если вы сомневаетесь в моих словах, мы можем проверить мою теорию на вас. Если у меня не получится убить вас этим молоточком с одного удара, то вы можете его взять с собой.
Что-то проверять своим черепом правоту его утверждения не было никакого желания, потому о молотках больше не заикался. Хорошо хоть, что он не сказал, что вальцами можно убить, и на том спасибо. Еще зацепил из кузницы ролики под ременную передачу. Они-то уж точно всегда могут пригодиться.
На обратном пути мы все же заглянули в мой тайник, из которого я забрал все, кроме мяса и трезубца. Трезубец был безжалостно конфискован бессердечным Нав-навом под старым предлогом опасности для меня же самого. А вот мясо оказалось стратегическим запасом, и доверять его заключенным также невозможно. Обидно! Буду требовать компенсацию с Главного инспектора. Хорошо, хоть шкуры не отобрали.
Кстати, только сейчас мне пришло в голову, что ведь я уничтожил уже сто пятьдесят крыс: вначале пятьдесят три и потом еще девяносто семь. А «грозу крыс» мне почему-то не дали. Почему такая несправедливость? Хотя если не считать убитых ловушками, то получается гораздо меньше сотни. Может, дело в этом?
Еще через час мы поднялись на поверхность. На этот раз торжественной встречи не было. Впрочем, я этого и не ожидал. Нас встречал только Главный инспектор и Левый, который Пельмень.
– Ну что, со всеми попрощались? Или еще кто-то остался неохваченным?
– Хочу подать жалобу на наблюдателя.
– Да? И чем же он вам не угодил?
– Он конфисковал мои стратегические запасы еды.
– А откуда у вас стратегические запасы еды? На руднике запасы еды могут быть только у кладовщика. Вы же не кладовщик. Так откуда?
– Это было моей наградой за помощь крысам.
– Но есть один нюанс: это действительно запрещено, потому Навлиэль абсолютно правильно конфисковал мясо.
– В таком случае я требую компенсацию за конфискованное мясо.
– А как вы думаете, по какой причине я разрешил вам тратить свое время на прогулки к крысам? Так просто? Из доброты душевной и своего расположения к вам? Нет, я к вам, безусловно, расположен, но я рассчитывал на конфискат, который должен был окупить вашу прогулку. Честно говоря, я рассчитывал на нечто большее, нежели трезубец и два центнера мяса. Вы меня даже несколько разочаровали. Или все же не по всем тайникам прошлись?
– Пожалуй, я не буду отвечать на этот вопрос.
– Ваше право. Глядишь, кому-нибудь повезет отыскать ваши сокровища. Ну что? Прощаемся? Готовы к отправке?
– Да. Прощайте.
– Тогда желаю вам успехов на новом месте!
Щелчок пальцами, и мир взорвался яркими цветами, чтобы через мгновение погаснуть. В сопровождении Навлиэля я очутился на точной копии такого же рудника. Нас встречал местный десятник.
– Вечного здоровья, господин Старший инспектор.
А Правый-то, оказывается, тоже не прыщик на ровном месте.
– Десятник, этот человек находится в полном моем ведении. Если увидите его без моего сопровождения где-то, кроме казармы, немедленно задержите его и известите об этом меня.
– Так точно.
– Десятник, сообщите новичку об условиях работы.
– С учетом твоего уровня профессии, твоя норма составит тысячу восемьсот единиц железной руды и тридцать два корунда. В бараке найдешь себе свободный тюфяк, на нем и будешь спать. Еда выдается один раз в день. В штреке стоят охранники, так что затевать драки и ссоры не советую, от этого будет расти твоя норма. Ну и последнее: если тебе, не дай боги, удастся кого-то убить, то лучше убейся сам, иначе придется иметь дело с охранниками.
На последнее я только хмыкнул. Охранник взбеленился:
– Что, деточка, думаешь, что охранники здесь такие же мягкие тюфяки, как на первом уровне? Ошибаешься! Здесь все преступления наказываются не в пример жестче!
Вот почему-то страшно мне не было, да и задерживаться здесь я не собирался.
– Ну что, не передумал насчет перевода на третий уровень? – Навлиэль подал голос.
– Нет, меня все устраивает.
– Ну, тогда пошли в шахту, и да, десятник, норма у него будет другой. Я лично ее буду устанавливать и контролировать.
– Так точно, господин Старший инспектор!
Мы пошли на спуск, жутко не хотелось возвращаться к уже опостылевшей работе рудокопа. Тем более что последние девять дней приключений не было никаких. Даже не знаю, как остальные на шахте вкалывают все время. Это же настолько однообразно и безрадостно, что просто жуть берет. Ладно бы еще характеристики росли, тогда хоть понимаешь, ради чего все это делаешь. А если не растут? И все равно изо дня в день, изо дня в день вкалываешь как проклятый, и никакой отдачи.
Спускался вниз и никак не мог найти в себе сил на приступ к очередной жиле. Откуда такая слабость? Что это со мной? Надо срочно собраться с силами, и вперед на приступ!
И вот когда я уже собрался с силами для новой работы, мир опять затопил яркий круговорот красок. Меня опять куда-то перемещают? Куда?
На этот раз я очутился на полянке напротив уже знакомой пятерки эльфов: четыре седых эльфа и одна седая эльфийка внимательно смотрели на меня, как на диковинного зверя. Наконец один из них подал голос:
– Удивительно. Просто удивительно. Пришел ответ на наш запрос. Вы действительно оказались героем из баронства Кренон. Самое интересное, что к нам вы попали явно через пробой пространства.
– А что в этом удивительного?
– Удивительно в этом то, что обычно никогда не приходит просьба сверху освободить какого-то жалкого каторжника, да еще и отправить пробоем обратно. Думаю, что даже из-за обычного героя тоже никто не стал бы так заморачиваться. Так что вы за человек? Расскажите, нам очень интересно.
– Так я ведь вас заранее предупреждал.
– Вы думаете, что вы первый такой, кто о чем-то нас предупреждает? Нет, вот только вы все же первый, о ком действительно позаботились. Впрочем, рассказывать вы, похоже, не торопитесь, а у нас нет ни сил, ни желания, ни даже права из вас вытягивать эти сведения. В таком случае… – Драматическая пауза, щелчок пальцами. Как же они любят все этот жест! Неужели нет никакого другого, на который можно привязать магию? С меня упал ошейник, а система выдала сообщение:
Уважаемый пользователь! Поздравляем вас с освобождением.
Внимание! Все ваши текущие вещи и деньги вам будут возвращены.
Внимание! Вам открыт доступ на использование почты до вашего освобождения.
Внимание! Вам доступен выход из игры.
Внимание! Все ваши текущие титулы снова имеют воздействие на окружающих персонажей.
Внимание! Все ваши текущие заклинания разблокированы.
Вам настоятельно рекомендуется покинуть игровой кокон.
Не стал пока выходить, решил хоть здесь попытаться вернуть свое мясо.
– Простите, у меня буквально недавно забрали два центнера мяса и великолепный трезубец. Я хотел бы вернуть свои вещи.
– Нет, я слышал, что люди наглые, но не думал, что до такой степени. На руднике запрещается иметь свои личные запасы еды. Оружие вообще непонятно как у вас оказалось. Соответственно, если у вас отобрали эти вещи, то это вполне закономерно.
– Но ведь они были честно добытыми, а соответственно, при освобождении вы обязаны их вернуть, ведь я уже не являюсь заключенным.
– Но их конфисковали, когда вы еще были таковым, следовательно, ничем не можем помочь. Ну, разве что в качестве жеста доброй воли можем вам сделать небольшой подарок для вашего покровителя, но только в том случае, если вы ему передадите, чтобы он больше не совался в наш лес. В противном случае мы отправимся в гости в его лес, причем вместе с дриадами.
Ясно, они меня хотят использовать в качестве посыльного и взамен вручить что-нибудь незначительное.
– Что вы хотите мне предложить в компенсацию за мои вещи и доставку сообщения?
– Ну, эльфы мяса не едят, так что можем предложить взамен утерянного вами мяса эльфийский хлеб, поверьте, он гораздо вкуснее.
– Трезубец, я также потерял трезубец. А поскольку эльфы не пользуются трезубцами, могу я рассчитывать на эльфийский лук?
– Нет! – хором воскликнули эти пятеро так, будто я попросил у них раздеться и станцевать.
– Почему?
– Эльфийский лук – это строго индивидуальное оружие, которое изготавливается мастером в течение длительного времени под определенного эльфа. Подчеркиваю: эльфа! Лук для эльфа – это нечто большее, чем просто оружие. Это его напарник в бою, часть его души и продолжение его рук. А вы имеете наглость требовать себе то, что вам не положено ни при каких условиях.
– Понятно, то есть эльфийский лук мне не получить. Тогда дайте просто самый лучший лук из имеющихся у вас, но не являющийся эльфийским.
– А почему мы должны отдавать вам самое лучшее? Вы же сказали, что трезубец был великолепным, вот и лук мы вам выдадим такого же качества.
Перед моими ногами очутилась какая-то котомка, поверх которой лежал лук. Результатом общения с эльфами я был весьма доволен, тем более что система меня обрадовала повышением красноречия на один пункт.
– Чуть не забыл, – продолжил старый эльф, когда я взял лук и котомку. – Если вы не передадите послание в течение месяца, то ваши отношения со всеми эльфами ухудшатся до враждебности.
И после этих слов они так радостно заулыбались, будто сказали чрезвычайно веселую шутку. Так и захотелось в них плюнуть, чтобы эту их улыбочку с лиц стереть.
– Хорошо, обязательно передам.
Тут же выскочило системное окно:
Получено задание «Послание наставнику». Необходимо передать наставнику ультиматум эльфов в течение месяца. В случае отказа или несвоевременного выполнения задания отношения со всеми представителями светлых эльфов будут ухудшены до враждебности. Предупреждение: в случае выполнения задания могут быть ухудшены отношения с наставником.
Вот это задание мне эти гады выдали. Куда ни кинь – всюду клин. Все-таки не выдержал и сплюнул. В ту же секунду в лоб мне прилетела шишка.
– Наши дриады не любят, когда плюются в их лесу. Так что будьте осторожны. И, пожалуй, прощайте, – опять щелчок пальцами, как же банально, и я обитаю на уже знакомой мне полянке Хрюши.
А вот теперь можно и выйти.
Кокон открылся. Яркий свет бил прямо в глаза. Зажмурившись, пытался привыкнуть к окружающему свету. От меня плавно отсоединялись все трубки, ощущения были далеко не приятные. Но отсоединение все равно переносилось гораздо легче, чем присоединение.
– Что-то ты заставил себя ждать… – Мне протерли чем-то локтевые сгибы и даже прилепили туда пластырь. – Пора вставать, или тебе понравилось наше гостеприимство? – Я наконец-то узнал этот голос – техник Дмитрий.
– Нет. – В горле не сказать чтобы пересохло, но было такое ощущение, что съел что-то вяжущее. – Пожалуй, я все же встану.
– Ну, тогда вставай, желе я тебе уже спустил.
– Евгений Георгиевич, у меня для вас очень даже положительные новости!
А это уже был адвокат от компании, как его звать-то? Фамилия на «штейн» вроде заканчивается, а имя не совсем соответствует, да еще как-то с броней связано… Как же его? Вспомнил! Гугенштейн. Бронислав. А вот отчество не помню. Я наконец-то смог проморгаться и сосредоточил свои глаза на адвокате, параллельно с этим выбираясь из капсулы. Техник мне в этом старательно помогал, слегка придерживая. Такое ощущение, что меня за совсем немощного старца держат, ну да ладно, это его работа. Не думаю, что именно ради меня он так расстарался.
– Я так понимаю, обвинения с меня сняты, Бронислав…
– Яковлевич, – охотно подсказал адвокат. – Да, вас полностью оправдали. Позвольте поздравить вас от всей души с этой радостной новостью. Также у меня есть еще одна приятная новость. Как видите, я в отличие от того плохого бородатого анекдота не приношу плохих новостей, а только хорошие. Так вот. Найден истинный виновник порчи капсулы и подделки видеоматериалов из подворотни. Вы не поверите, им оказался местный программист Дмитрий Дмитриевич Головин, – вот как, на Димыча, значит, все свалили. Интересно, а он что же, так добровольно все на себя взял? – К сожалению, его не удалось задержать, когда следствие начало усиленно раскручивать ваше дело, он каким-то образом об этом узнал и ударился в бега. Его объявили в федеральный розыск.
Я вылез из капсулы и почему-то с трудом удерживал равновесие. Техник обтер меня полотенцем, облачил в какой-то халат и усадил в кресло-каталку для инвалидов. Нет, я вполне мог передвигаться сам, да и на ногах я пусть не совсем уверенно, но держался. Хотя все равно чувствовалась какая-то легкая слабость, да и потом, не буду лезть со своим уставом в чужой монастырь. Раз посадили в кресло, значит, так нужно, не зря же они его сюда тащили.
– Надеюсь, что его все же поймают, – произнес я, устраиваясь в кресле как можно удобнее. Меня куда-то неторопливо повезли, и дальнейший наш разговор продолжался на ходу.
– Не сомневайтесь, конечно, поймают. Наши доблестные органы весьма преуспели в поисках беглых после вживления чипов. Это не то что раньше, когда можно было отрастить усы и пытаться получить новый паспорт, прикинувшись шлангом. Сейчас такие штучки не проходят.
Что-то сомневаюсь я, что раньше так просто можно было получить новый паспорт на другое имя, просто изменив внешность, но сейчас все стало действительно сложнее. Хотя Димыча если и найдут, то, скорее всего, только в мертвом виде. Кому нужен лишний свидетель, на которого к тому же можно повесить всех собак, раз на дурачка Евпака не получилось. Не повезло Димычу, явно не повезло. Впрочем, сам виноват, что связался с такими людьми.
– Вот, ознакомьтесь, это ваш оправдательный вердикт. – Адвокат на ходу вручил мне гербовую бумагу с моим оправданием. – С вас полностью сняты все обвинения. Мало того, наше государство переводит на ваш счет сумму, равную доле вашего пребывания на территории ЗАО «СИТК» относительно общего срока от общей суммы аукциона, выигранного ЗАО «СИТК».
– Не понял, какую сумму мне перевели? И можно поподробнее насчет аукциона?
– Молодой человек, – насупился адвокат и даже остановился в своем возмущении, техник также остановил мое кресло. – Я, конечно, понимаю, что юриспруденцию изучать для вас пока рановато, но нельзя же настолько не интересоваться законами своей страны.
– А можно все же ближе к делу?
– Ближе к делу? Пожалуйста! – Мы опять тронулись в путь, адвокат на ходу застегнул свой портфель и пристроил его в какое-то отделение за спинкой моего кресла, зато извлек откуда-то свой широченный платок и, сложив его в несколько раз, протер свою вспотевшую лысину. – Всего десять лет назад была запущена программа частных виртуальных тюрем. Государство начало проводить аукцион на преступников для этих организаций. Таким образом, преступника получает та организация, которая больше заплатит за преступника. В свою очередь она получает прибыль с того, что он зарабатывает для нее. Она также обязуется организовать для преступника достойные условия содержания. Так вот за вас заплатили четыреста двадцать тысяч рублей.
– Шесть тысяч евро? Постойте, мне перечислили шесть тысяч?
– Нет, это общая сумма, которую за вас заплатил победитель аукциона – ЗАО «СИТК», а вам на счет перевели что-то вроде сто пятнадцать евро, если вам удобно считать в данной валюте.
– Мда, дешево нынче стоит рабская сила в нашем государстве. Около пяти с половиной евро в день. Это не просто мало, это ничтожно мало. Да я за десять дней свободной игры больше денег получил.
– Ну а что вы хотели? Чтобы за вас платили миллионы? Чего ради? – Платок из его рук уже куда-то испарился, прямо фокусник какой-то, вроде не спускал с него глаз, а, поди ж ты, платка уже нет.
– Но почему так мало? Это ведь сущие копейки.
– Ну, если вас это успокоит, то начиная с восемнадцатилетнего возраста преступника сумма обычно вырастает в полтора-два раза.
– Откровенно говоря, меня это вообще не утешило.
– С другой стороны, раньше вообще государству приходилось содержать заключенных, а теперь хоть какую-то копейку получает.
– А почему заключенные работают на какие-то частные организации, а не на само государство?
– А как вы себе это представляете? Игра принадлежит государству, и она настроена на оптимальный баланс. И что, государство должно добывать ресурсы у самого себя? Где выгода? А в данном случае государство получает неплохую прибыль. По-моему, тот, кто провел в жизнь эту реформу, был гением. Давайте посчитаем примерно выгоду государства. Первое: пассивные выгоды – государству больше не приходится заботиться о содержании, питании и охране заключенных. Второе: выгода от аукциона. Третье: оплата аккаунтов заключенных. Четвертое: разница курсов на выводе денег в реальный мир. Ну и пятое: дополнительная раскрутка государственной игры благодаря повышенному онлайну и дополнительной добыче ресурсов. И это только то, что мне приходит на ум с первого взгляда, на самом деле наверняка есть еще дополнительные положительные моменты, которые я не смог учесть в силу своей ограниченной компетентности в данном вопросе.
– А много этих самых участников аукциона?
– На самом деле не очень, обычно зависит от населенности региона. Так, например, в центральных регионах их очень много, а у нас в далекой тайге всего два игрока: ЗАО «СИТК» и ЗАО «ЯОИ».
– А в народе наших конкурентов называют гомосеками, – подал голос техник, везущий мое кресло. – Нас, правда, ситхами называют, но это даже прикольно.
– Почему?
– Есть такой жанр в литературе, где описывается всяческая гомосятина, так вот он называется «Яой».
– А зачем же они выбрали себе такое название?
– Это аббревиатура: Якутская организация исправления. А у нас – Сибирская исправительно-трудовая компания.
– Ясно.
– Ну что ж, Евгений Георгиевич, раз мы прояснили все вопросы с вашим освобождением, пора выполнять и вашу часть сделки.
– Вы вроде хотели знать о взломе капсулы?
– Вы абсолютно правы, Евгений Георгиевич, я вас внимательно слушаю, позвольте также включить мой диктофон на запись, для более продуктивного получения данных, – попросил адвокат, вынимая из одного кармана пиджака диктофон, а из другого свой многострадальный платок, чтобы вытереть свою опять вспотевшую голову. И чего она у него так потеет? Мне вот совсем не жарко.
– Разумеется, – милостиво разрешил я. – Мне не жалко.
– Продолжайте, – адвокат включил запись.
– Не было никакого взлома.
– То есть как не было? – Адвокат даже чуть не уронил диктофон. – Простите, но вы ведь играете на стопроцентной чувствительности.
– Ну да, на стопроцентной, но система мне сама предложила его, когда предлагала зайти в игру.
– Подождите, то есть при заходе в игру система вам сама предложила данного персонажа?
– Да.
– Хм, выходит какая-то системная ошибка в настройках либо явная неучтенка. Ох уж эти программисты, вечно торопятся, а потом заплатки ставят кривые. Дмитрий Олегович, не могли бы вы отправить капсулу Евгения Георгиевича на экспертизу, и чтобы обязательно провели диагностику и проверку логов капсулы?
А адвокат-то, похоже, что-то понимает в технике. Видать, непростого дядьку мне в адвокаты-то прислали. Да и вообще, есть ли в этой корпорации кто-то простой?
– Конечно, Бронислав Яковлевич, – тут же подтвердил указания техник.
– Причем все результаты по данной капсуле должны быть немедленно перенаправлены в центральный офис.
– Разумеется, Бронислав Яковлевич.
– Что-то странное происходит вокруг вас, Евгений Георгиевич. Где бы вы ни оказались, происходит что-то из ряда вон. Почему так? – Он даже не представляет, как он в этот момент мне напомнил Главного инспектора. – Впрочем, не думаю, что вы сможете ответить мне на этот вопрос. Так что пора двигаться к нашим корпоративным менеджерам для решения второго вопроса.
Мы уже подходили к выходу, как вдруг у адвоката что-то пиликнуло.
– Молодой человек, – на этот раз он обращался не ко мне, а к технику, – нет ли у вас неподалеку свободной капсулы? Мне пришло сообщение от одного из клиентов в игре, надо срочно проверить почту, а у меня, как назло, мой переносной коммуникатор вирта сломался. Все никак нет времени его починить.
Хм, а мне он адрес своей почты не давал. Хотя толку-то? Почтой я все равно пользоваться не мог.
– Для такого дела, конечно, найдем. Пойдемте, – и повернул мою коляску налево в очередной тоннель из саркофагов.
– Скажите, а разве не у всех заключенных почта заблокирована? – задал я интересующий меня вопрос.
– Разумеется, у всех, – тут же отозвался юрист. – Но отправить письмо своему адвокату всегда есть возможность, достаточно подойти к начальнику лагеря и произнести кодовую фразу «письмо адвокату».
«А почему вы сообщаете об этом мне только сейчас?» – едва не вырвалось у меня, но, сумев сдержаться, поинтересовался невинным тоном:
– Может, вы мне еще что-то важное забыли сообщить?
– О чем вы? Я всегда сообщал вам все необходимое. Или вы хотели вести со мной оживленную переписку? – Он немного пожевал губами и продолжил: – И не надо делать такое обиженное лицо, в вашем незнании виноваты только вы сами. Ведь у вас должно было высветиться сообщение о доступе к разделу библиотеки о каторжных работах. Так почему вы не прочитали эту полезную информацию?
– Но я читал! Там была только информация об общем устройстве каторги, ее уровнях, и все.
– Странно, весьма странно, неужели у вас не было подраздела «Сервис»?
– Не было, – несколько растерялся я.
– Странно, очень странно, ладно, разберемся с этим позже. Молодой человек, долго нам еще идти?
– Нет, мы, собственно, уже пришли.
Мы остановились, и техник принялся делать какие-то манипуляции у стойки с саркофагами. Результатом его действий был опустившийся на пол второй кокон из стойки. Адвокат тут же туда забрался. Техник еще немного покопался в настройках кокона, после чего кокон, закрывшись, уехал на свое место.
– Надеюсь, вы его туда ненадолго?
– Хм, а это идея! – задумавшись, произнес техник и весело рассмеялся: – Да не нервничай ты так, вылезет твой адвокат через пару минут.
– А можно мне тоже пока почту проверить?
– Странный ты, парень, только вылез из виртуала, а опять туда же стремишься… Обычно только вышедшие из заключения шарахаются от кокона, как от чумы. Правда, некоторые вообще от него боятся отойти, как тот Голум: «Моя преееелесть!» С такими хуже всего, приходится санитаров вызывать. Но ты вроде и на этих не похож. – Рассказывая все это, он тем не менее уже спустил из той же колонны третий саркофаг и помог мне в него забраться. Напоследок пожелал: – Не залеживайся там, а то адвокат еще распереживается. Кнопка выхода у тебя будет активной, надеюсь, помнишь еще, где ее искать?
– Помню.
– Ну, тогда до скорых встреч, – крышка закрылась.
Я сидел на полянке, где когда-то мы охраняли секача. Только вот на полянке было несколько изменений. Первое: отсутствовал секач, но это было вполне ожидаемо, а вот вторым изменением была надпись, выбитая на камне. «Лесовик – зараза! Найду – убью!» Это кому же я так не угодил? Неужели Сирано обиделся на мое отсутствие?
Внезапно перед моими глазами побежали строчки:
У вас новое письмо!
У вас новое письмо!
У вас новое письмо!
…
У вас новое письмо!
Всего таких строчек я насчитал что-то около сорока штук. Однако! Кто же это так настойчиво добивался моего внимания?
Оказалось, что три письма принадлежат Грум Барашу, Бармаклею и Арсену Люмпену. Еще одно от Димыча. Этому-то что понадобилось? Ладно, отложу напоследок. И остальные от Сирано. Первые трое меня за что-то благодарили. Самым многословным оказался из этой троицы Бармаклей, написал, что Сирано я больше всех уел. Не совсем понятно, что имелось в виду, ну да ладно. Дальше читал письма от Сирано. Интонация в письмах постепенно менялась: от вначале обеспокоенной до гневной с угрозами в конце. Последнее вообще было сплошь матными словами написано. Хотя был один раз, когда он меня тоже за что-то поблагодарил. Правда, фраза благодарности была несколько непонятной: «Несмотря на то что ты скотина, все равно спасибо за Кафешку!» Вот что он имел в виду? Какую кафешку?
В общем, пришлось отписаться, что не по своей воле не мог с ними связаться, скоро объявлюсь и при личной встрече все объясню.
Не успел я отписаться. Пискнуло сообщение о приходе нового письма. С одним вопросом: «Ты где?» Что-то больно лаконично для Сирано, мне даже несколько поплохело от такой скорости и краткости. Уж больно подозрительно, но скрывать свое местоположение не видел смысла, потому честно написал, что нахожусь на полянке Хрюши. Пришло еще одно письмо: «Жди!» Что-то эта краткость мне совершенно не внушает безопасности. Но он помог мне заполучить редкий класс, который здорово выручил меня на каторге, потому грех не подождать. И все-таки что-то меня немного потряхивало от предстоящей встречи. Все эти письма с угрозами, надпись на камушке. Не к добру это, ой не к добру.
К счастью, ждать мне пришлось недолго, и сильно себя накрутить я не успел. Уже через десять минут на поляне нарисовался Сирано.
– Ну и где тебя черти носили все это время?
– Ну вот, ни «здрасте» тебе, ни «до свидания», сразу наезды.
– А, по-твоему, я должен просто так глотать понижение своей репутации? И даже не имею права поинтересоваться у твоей наглой морды некоторыми вопросами, не дающими мне покоя? Например, мне дико интересно: куда это ты запропастился, почему на письма не отвечал, что ты все это время делал, и самое главное, почему я не должен сейчас разорвать тебя на сотню маленьких лесовичков?
– Ну, поинтересоваться ты, конечно, можешь.
– Но отвечать ты не собираешься? – Его глаза как-то подозрительно сузились.
– А я что, должен перед тобой отчитываться обо всем, со мной происходящем?
– Это, наверное, не мое дело, – внезапно сбоку раздался голос Бармаклея, но у меня такое впечатление, что мы попали на ссору старых супругов.
– Есть такое, – подтвердил Гнум Бараш. Стоявший третьим Арсен Люмпен молча кивнул, то ли соглашаясь, то ли здороваясь.
А я только сейчас их заметил. Что-то наблюдательность моя ниже плинтуса. Слова о старых супругах меня несколько смутили, Сирано же, наоборот, успокоили. Мы поприветствовали вновь пришедших, и совершенно спокойный Сирано продолжил:
– Да, что-то я разошелся. Извини, Лесовик. Но, может, ты нам все же расскажешь, куда ты подевался, почему не отвечал на письма и почему твое задание должны были выполнять мы вместо тебя? За награду, конечно, спасибо, но все же.
– О! Кстати, Сирано, а за какую кафешку ты меня благодарил, мы же с тобой ни в какую кафешку не ходили.
– На этот вопрос я тебе отвечу после того, как ты ответишь на мои.
Пришлось в срочном порядке рассказывать, несмотря на то, что меня там уже, наверное, заждался адвокат. Постарался объяснить вкратце:
– Меня посадили. Дали три года. Теперь выпустили.
– Бр-р-р, – помотал Сирано головой из стороны в сторону. – Бред какой-то.
– Где это видано, чтобы наши судьи кого-то отпустили за здорово живешь? – высказался Грум Бараш. – Если сел, то сел на весь срок. Разве что УДО можно получить при офигенном везении. Но чтобы получить его за три недели? Это сказки.
– С удачей у нашего друга все очень даже неплохо, судя по его веселью в яслях, – начал высказывать свое мнение Бармаклей. – Но я тоже не думаю, что настолько, чтобы получить УДО за три недели.
Арсен Люмпен молча кивнул, присоединяясь к общему мнению, Сирано же внезапно меня поддержал:
– А вы знаете, я верю нашему юному другу! Вы только принюхайтесь, от него же несет как от бомжа… Где бы он еще мог обзавестись таким чудесным амбре, если не на зоне?
Все немного расслабились от немудреной шутки, улыбнулись. Сирано же подвел общий итог:
– А если серьезно, то, похоже, ты пытаешься надуть нашего брата, а мы ведь к тебе со всей душой, даже задание помогли сделать. Может, подробности расскажешь?
– Подробности обязательно будут, но после ответа на мой вопрос. Ну, что за награда-то?
– Ну вот, скоро каждый шкет будет диктовать свои условия, – пробурчал Сирано себе под нос, что-то доставая тем не менее.
Другие тоже начали что-то вытаскивать. Вскоре у каждого в руках был маленький зверек, уже не детеныш, но и не взрослый. Лисенок у Бармаклея, барсучок у Сирано, бобренок у Арсена Люмпена и небольшой дятел у Грум Бараша.
– И? При чем здесь уел? Леший выдал вам питомцев в награду за Хрюшу, а я тут с какого боку?
– А при том, что в корзине, где копошились эти крохи, лежала записка, что имена придумал для них ты.
Внимательно приглядевшись к питомцам, я разглядел-таки их имена. Все сразу стало намного понятнее: лисенка звали «Китайса (Ли Си Цын)», барсучка – «Кафе для собак», бобренка – «Рычащий горох», а дятла – «Птыц-пионер». Я не выдержал и заржал. Вскоре ко мне присоединились и остальные. Смеялись мы минут пять, не меньше.
Наконец, отсмеявшись, Сирано смог произнести:
– Значит, имена все же не твоих рук дело?
– Нет, это, похоже, мой наставник развлекается.
– Тебе-то что-нибудь обломилось?
– Ну да, классом наградил. Лесной шибздик называется.
Буквально секунду они стояли, уставившись на меня, а потом лесную тишину опять разорвал дружный хохот. На сей раз смеялись дольше.
– Точно, наставник твой не без юмора, – вытирая непрошеную слезу, произнес Бармаклей. – А что ты там говорил об освобождении? И почему ты там играл под своим аккаунтом?
– Освободила меня корпорация, она оказалась чрезвычайно заинтересованной в моем освобождении, потому мое дело отправили на перерасследование и даже нашли настоящего виновного, ну а меня освободили. Предупреждая последующие вопросы, всякие «как» и «почему», сразу говорю: все это я раскрывать не должен, так как это в интересах корпорации.
– А я говорил, что без этих, хитро… – заметив неодобрительный взгляд Бармаклея, Грум Бараш сбился. – Хм, ухих. Да, хитроухих, здесь не обошлось.
– Ну что дальше делать-то будем, камрады? – Сирано обвел всех глазами.
– Ребят, мне срочно надо на выход, меня там адвокат дожидается.
– Нет, вы посмотрите на него! – всплеснул руками Сирано. – Он опять хочет сбежать. В прошлый раз пошел за цветами для девушки, а вернулся через три недели. Сколько же мы теперь его дожидаться будем, когда его там адвокат поджидает?
– Человека заставлять ждать действительно неправильно, – поддержал меня Бармаклей. – Так что шуруй, но не пропадай больше так надолго, а то сам видишь, как наш Сирано переживает.
Дальнейшую шуточную перебранку слушать я не стал. Выход.
Когда кокон открылся, на меня укоризненно смотрели техник с адвокатом. Техник даже махнул на меня рукой, чего, мол, еще от него ожидать. Адвокат от таких жестов воздержался, только в очередной раз вытер свою лысину платком.
– Молодой человек, ну надо же, в конце концов, иметь совесть, мы вас тут уже двадцать минут ждем. Вам не кажется, что это неуважение по отношению к окружающим?
– А вам не кажется, что я имею право написать письма своим друзьям и объяснить им, почему меня не было три недели и куда я вообще пропал на этот срок. Люди же волновались.
– Сколько же у вас друзей, если вы так долго делали рассылку?
– Немного, всего четверо, – тут я вспомнил, что так и не прочитал письмо от Димыча. Впрочем, никуда оно не убежит. Прочитаю в следующий раз. – Просто они настояли на личной встрече, а я не смог им отказать.
– Понятно, но теперь-то нас ничто не задерживает?
– В принципе нет, кстати, ответьте на вопрос: а где можно разжиться таким же прибором, который у вас поломался?
– К сожалению, нигде, такие приборы выдаются только сотрудникам корпорации. Вот если все же заключите договор, тогда не исключено, что получите.
На этот раз до выхода идти было гораздо ближе.
На прощанье техник пожелал:
– Прощай, Евгений! Надеюсь, что больше мы с тобой не увидимся.
– И вам, Дмитрий Олегович, всего самого доброго. – Вот странно: человек не сделал для меня ни хорошего, ни плохого, просто выполнял свою работу, а оставил о себе самые лучшие впечатления. Неужели это такая редкость в наше время?
Мы загрузились в поджидающий нас автомобиль. Он был не в пример комфортабельнее того, на котором меня сюда привезли. Впрочем, сравнивая воронок тюремщиков и представительский автомобиль адвоката, предпочтение явно не могло быть отдано первому.
Мы удобно устроились на заднем сиденье, а шофер плавно тронул машину.
– Евгений Георгиевич, могу я поинтересоваться вашими дальнейшими планами?
– В каком смысле?
– Ну, вот мы сейчас приедем в наш офис. За вас возьмутся зубры нашего маркетингового бизнеса и оформят вам контракт на минимальную сумму из всех возможных. А вы при этом будете счастливы, что смогли с них хоть что-то выцыганить. Ну вот, к примеру, на какую сумму контракта вы рассчитываете?
– Откровенно говоря, я об этом еще не думал, я еще даже никак не привыкну к тому, что уже на свободе.
– Вот и я о том же! И пока вы весь из себя такой тепленький, они вас и прихватят за жабры так, что и не дернетесь никуда.
– Я так понимаю, у вас есть что мне предложить…
– С вами очень приятно иметь дело, Евгений Георгиевич, вы все прекрасно понимаете. Мне бы очень хотелось представлять ваши интересы в этом деле, но, к моему прискорбию, не получится. Ибо, как вы знаете, я сам являюсь частью корпорации. Зато у меня имеется весьма талантливый племянник, сын моей любимой сестры Розы. Так вот, этот мальчик прекрасно разбирается в нынешних ценах на этом рынке и может вас просветить по этому поводу всего лишь за скромные тридцать процентов от вашего будущего гонорара.
– Я правильно вас понял, что он меня только просветит по поводу цен, а помогать не будет, и все это за тридцать процентов.
– Вы все прекрасно поняли.
– Бронислав Яковлевич, я разве давал повод считать себя идиотом?
– Что вы! Как можно!
– Тогда зачем вы пытаетесь меня таковым выставить? За простую информацию, которая имеет смысл всего один раз, никто и никогда не будет платить постоянно тридцать процентов от своего дохода.
– Ну что вы! Я совсем не имел этого в виду. – Но отчего-то мне казалось, что именно это он в виду и имел. – Разумеется, подразумевалось тридцать процентов от вашего первого гонорара.
– Это другое дело, но тридцать процентов все равно весьма много, не находите?
– Ну как же много? Это же всего один раз, а потом вы будете получать полностью все свои законные сто процентов.
– Видите ли, я предполагаю, что данная информация не является тайной за семью печатями и ее прекрасно можно найти в сети, правда, придется немного повозиться и порыскать по разным источникам.
– Но вот именно для того, чтобы сократить ваши затраты времени на поиски необходимой информации, а также чтобы вы могли поверить во всю серьезность намерений моего племянника, гонорар берется именно в процентах от вашего будущего гонорара, а не в четко фиксированной сумме. Это прекрасно доказывает, что он будет кровно заинтересован в предоставлении вам как можно более точной информации.
– Что ж, вполне разумно, но, полагаю, тридцать процентов – это весьма большая сумма.
– А вот это уже будет полностью зависеть от вас. Кроме того, моему племяннику пойдет только двадцать пять процентов, а пять процентов пойдет в мой карман, как приведшего клиента к нему. Кроме того, его ставка является фиксированной и изменению не подлежит. Ну так что, мы поедем к моему племяннику или вы таки берете скорбный труд поиска на себя, также находя для себя самостоятельно место проживания в данном городе?
Грамотно, ой грамотно действует Гугенштейн. Последнюю пакость подложил на самый конец, как гвоздь в крышку гроба заколотил, вот бы кого отправить торговаться за свой контракт… Эх, мечты…
– Конечно, я согласен, Бронислав Яковлевич.
– Что ж, прекрасно. Прекрасно, что я в вас не ошибся и вы вполне разумный молодой человек. Мишенька, ты слышал этого молодого человека? Мы едем к Яше.
– Так точно, Бронислав Яковлевич, – ответил шофер и почему-то подмигнул мне в зеркало заднего вида.
Все оставшееся время пути адвокат распинался, какой хорошей информацией владеет племянник, а также что он прекрасно умеет собирать ее по крупицам из разных источников, отсеивать лишнюю и преподносить только то, что нужно.
Мы приехали во двор обычной пятиэтажной хрущевки. Подъезд был также ничем не примечательный. Подошли к обычной немного обшарпанной железной двери. Что-то пока не похоже, что у племянника моего адвоката были серьезные доходы. Дверь нам открыл Гугенштейн Бронислав Яковлевич, только без его брюшка, и седины в кудрях, обрамляющих лысину, было значительно меньше.
– Яшенька, добрый день!
– Здравствуйте, дядя Слава, заходите, пожалуйста! – ответил хозяин, открывая дверь шире, после чего отступил назад, давая нам пройти в прихожую.
Бронислав Яковлевич сделал приглашающий жест, мне не оставалось ничего, кроме как войти. Адвокат вошел следом и закрыл дверь.
– Как здоровье тети Маши, как Боренька и Юля? – поинтересовался неизвестными мне людьми хозяин квартиры.
– Спасибо, Яша, все прекрасно! Я тут тебе одного весьма сообразительного человечка привел. Евпак Евгений Георгиевич. Как раз по твоему профилю. О расценках я его уведомил, он полностью согласен. И да, Яша, он ОЧЕНЬ, – последнее слово он выделил нажимом, ясно, что какой-то шифр, но меня в него явно посвящать не собирались, – сообразительный. Евгений Георгиевич, а это мой племянник Яков Семенович Петров.
Я едва не поперхнулся, уж больно неожиданной оказалась фамилия для племянника Гугенштейна.
– Прошу проходить, Евгений Георгиевич. Так, значит, вас интересует информация о текущих контрактах корпорации, дополнительных опциях и прочих привилегиях, я правильно понимаю?
– Вы все прекрасно поняли.
Внутри квартира значительно отличалась от внешнего антуража. Нет, здесь не было дешевой позолоты и скульптур, но все, что попадалось на глаза, казалось каким-то монументальным: если буфет, то до самого потолка, резной и явно антикварный; если стол, так мощный и надежный – на такой даже двадцатилитровый самовар поставишь, и он не скрипнет, не перекосится; ну и стулья соответствующие. Дед меня водил в городе иногда в музеи-усадьбы разных помещиков, так вот там была похожая мебель.
Хозяин жестом предложил нам присесть за стол, на котором уже стоял интересный фарфоровый чайник где-то литра на два. Чайник был черным и расписан какими-то красными птицами. Также на столе стояли пиалы явно из одного комплекта с чайником. Также имелось несколько креманок с вареньем и сахарница. Пиал на столе было ровно три. Я невольно усмехнулся. Мой приезд был согласован заранее.
После того как мы уселись, хозяин разлил чай по пиалам и предложил:
– Ну что, не будем откладывать дело в долгий ящик? Предлагаю вам подписать стандартный контракт для нашего дела.
Он протянул мне бланк договора на двух листах. Подписывать что-либо не читая меня отучил еще дед. Он мне разъяснял, что мелкий шрифт, как правило, несет самую важную информацию, и если ты что-то не понял или не уяснил, то никто в этом кроме тебя не виноват. А уж подписывать что-то не глядя, как делают некоторые, – это верх глупости. Потому я попросил у хозяина карандаш и, вооружившись им, принялся досконально изучать предоставленный мне контракт, подчеркивая непонятные или неприятные для себя места. Надо отметить, что чай все пили тихо и не мешали мне сосредоточиться на изучении контракта.
В результате отметил для себя два очень неприятных момента: про оплату здесь также говорилось, что это тридцать процентов от моего гонорара, но опять же «скромно» умалчивалось, что только от первого и выплата происходит однократно. Ну и нигде не назывались сроки предоставления мне информации и оплаты по данному договору. Непонятных же мест не оказалось. Большое спасибо за это деду, не зря он натаскивал меня в экономике и гражданском праве. Он считал, что уж эти-то вещи мне когда-нибудь точно пригодятся, и, как всегда, был прав. После моих замечаний Бронислав Яковлевич не слишком правдоподобно возмутился:
– Яшенька, ну что же ты так поступаешь со мной? Я же тебе говорил, что Евгений Георгиевич очень сообразительный молодой человек.
Хозяин же, нимало не смущаясь, дошел до комода, открыл ящик и извлек оттуда новый контракт, где мои пожелания уже были учтены. Срок предоставления информации оказался сразу после подписания договора, а оплата производится после получения первого гонорара в течение двух недель. В случае задержки начинает капать пеня в размере одного процента в месяц от суммы договора. Процент не сказать, что грабительский, да и оплатить предоставленную информацию я честно собирался. На всякий случай я еще раз полностью прочитал новый вариант договора и, не найдя, к чему придраться, подписал. Следом за мной свою подпись поставил и Яков Семенович. После чего удалился в соседнюю комнату и вернулся оттуда уже с распечаткой листов, аккуратно подшитых скоросшивателем в папку.
– Очень приятно было познакомиться, Евгений Георгиевич. Если вдруг кому-то из ваших знакомых потребуется данная информация, вы знаете, кто ее может предоставить. В этом случае комиссионные будут вашими.
Понятно, чай выпит, договор выполнен, нас здесь больше ничто не держит.
Когда мы снова уселись в автомобиль, адвокат предложил:
– Евгений Георгиевич, я вам могу предложить завезти вас в какое-нибудь кафе, чтобы вы могли спокойно покушать и изучить полученную информацию. Сам же я вам мешать не буду и на пару часов отлучусь по делам своим скорбным.
– Большое спасибо, Бронислав Яковлевич, вот только денег у меня нет совершенно, соответственно, расплачиваться в кафе мне нечем.
– Ах да, простите великодушно! Вот все ваши вещи, конфискованные у вас в полиции при аресте, – он извлек из какого-то отделения пакет с цветком и смартфоном, а также мой «сидор». Я быстро осмотрел содержимое рюкзака, так и есть – ножам приделали ноги. – Денег и оружия у вас, разумеется, никто не конфисковывал. Так что вот вам на перекус, – он положил передо мной две пятитысячные купюры.
– И не смотрите так на эти деньги, нет, я вам их не подарил. Вы мне сейчас быстренько напишете расписку о получении этой суммы с обязательством вернуть ее в течение двух месяцев.
Пришлось писать расписку, хотя меня это даже немного обрадовало. Лучше быть должным деньги, чем что-то еще. Потому как что-то еще может быть гораздо опаснее и страшнее денег. Странно, что еще процентов не попросил, честно говоря, меня бы это не удивило, скорее даже наоборот – удивило, что не попросил.
Напоследок он приберег самое сладкое:
– Кстати, совершенно забыл вам сообщить, что в связи с тем, что вы отбывали наказание в колонии после шестнадцати лет, на вас не распространяется больше ювенальное законодательство. Так что вы теперь сами за себя отвечаете, и никаких опекунов у вас быть не может. Я думаю, что вы от этого факта совершенно не расстроились, правда ведь?
Получив кивок в ответ, Бронислав Яковлевич улыбнулся:
– Ну, вот мы и приехали к замечательному кафе. Мне оно молодость напоминает, не уверен, что у вас будут такие же ассоциации, но кормят там очень вкусно. Ну и потом, у кафе кроме вкусной еды есть еще один большой плюс – оно стоит прямо напротив нашей корпорации.
Предполагаю, что этот самый плюс приносит кафе очень даже неплохой оборот. И я бы совершенно не удивился, если бы этим заведением владел кто-то из племянников Бронислава Яковлевича. Напоследок адвокат предупредил меня, что может сильно задержаться, и когда я закончу с изучением материалов, чтобы прямо шел в корпорацию и представился. Меня там давно уже ждут и сразу же примут. Я заверил его, что все понял, и отправился в кафе.
Войдя в кафе, я поразился. Было полное ощущение, что я попал в декорации какого-то старого советского фильма о коммуналке. Несмотря на то что я так никогда не жил и даже вживую не бывал ни в одной, почувствовал себя как дома. Настолько было уютно и привычно, что я даже не сразу сообразил, когда меня поприветствовал официант и поинтересовался:
– Желаете попробовать блюдо дня?
– Что, простите? – я все же выпал из очарования этого места.
– Сегодня фирменные вареники с картофелем и свежей зеленью. Подаются со сметаной. Не желаете?
Я желал. О чем тут же уведомил официанта, тот еще поинтересовался, что пить буду. Из предложенных вариантов я предпочел фруктовый чай, и официант испарился. Я сидел и рассматривал интерьер, не в силах заняться делом. Так и провертел головой, пока не принесли чай и вареники, Вареники были просто сказочные, как говорится, с пылу с жару, сочные, пропитанные маслицем, посыпанные сверху свежей мелко нарубленной зеленью. Рядом стояла небольшая пиала с нежной сметаной, больше похожей на сливки. Пару секунд я наслаждался видом и запахом блюда, а потом набросился на него.
Вернуться в реальность мне удалось, только когда вареники уже кончились. Причем кончились, по моим субъективным меркам, очень быстро. С тарелок испарилось все. Я даже не подозревал, что настолько голоден. Все-таки еда – это волшебство. Она запросто отключает сознание от окружающего мира, по крайней мере, пока присутствует рядом.
Налил себе чашку чая и осмотрел интерьер еще раз. Вспомнил название фильма, который мне упорно напоминала здешняя обстановка. «Покровские ворота». Дед очень любил этот фильм, мы его смотрели не один раз. А мне этот фильм всегда было немного тяжеловато смотреть, я очень жалел одного из главных героев и никак не мог понять, почему он не может послать свою бывшую жену куда подальше.
Ну да ладно, бог с ними, и с интерьером, и с фильмом, пора заниматься делом. Неторопливо, под чай я принялся за добытую для меня информацию. Здесь оказалась весьма любопытная подборка договоров других участников проектов для корпорации. Всего было пятьдесят договоров. Обычный договор подразумевал проживание на территории одного из санаториев корпорации, так как по условиям требовалось не менее двенадцати часов погружения. Сумма оплаты колебалась от двух до трех тысяч евро в зависимости от глубины погружения. Самое интересное было в том, что ни одного участника моложе восемнадцати лет я не встретил. Судя по договорам, санатории встречались чуть ли не во всех регионах России. По крайней мере, я насчитал тридцать два различных региона. Причем находились они, как правило, в пригороде крупных городов. Срок договоров тоже варьировался от полугода и до десяти лет. Последний был, правда, только один, но оплата у него была почти самая большая, даже несмотря на глубину погружения всего в пятьдесят процентов.
За время разбора бумаг успел выпить три чайника оказавшегося неожиданно вкусным фруктового чая. Впрочем, вареники тоже были очень вкусными, так чего я удивляюсь?
Разбирался со всей полученной информацией около трех часов. В результате у меня сложилось полное впечатление, что в корпорации есть четкая ценовая политика, сколько что стоит и как увеличивается оплата в зависимости от увеличения срока и чувствительности. Что не могло не привести к пониманию, что меня в очередной раз нагрели. Время уже вплотную приближалось к половине девятого вечера, а адвокат так и не появился. Придется, видимо, идти в корпорацию самостоятельно.
Принесенный официантом счет неприятно удивил меня суммой. Один чайник фруктового чая, пусть даже и вкусного, стоил почти триста рублей. А ведь он все равно на порядок уступал по вкусу дедовскому рецепту «лесного» чая. А ведь там все травки на чай можно было абсолютно бесплатно собрать в лесу. Да и вареники оказались отнюдь не дешевыми. В общем, эти приятные посиделки в кафе обошлись мне в тысячу двести пятьдесят рублей. Мда, питаться в кафе – очень дорогое удовольствие. Этак выданные адвокатом деньги улетят в трубу гораздо раньше, чем я смогу контракт заключить. Нет, срочно надо идти в корпорацию. Срочно!
Здание напротив кафе не поражало воображение ничем. Обычное трехэтажное здание, я даже несколько разочаровался. Воображение рисовало, что это должен быть какой-нибудь небоскреб из стали, бетона и стекла, а тут… Обычное здание, каких много в любом городе. Издалека даже не поймешь, то ли магазин, то ли торговый центр, то ли вообще какое-нибудь кафе. Только огромная надпись «Альтмир», красовавшаяся на крыше здания, выдавала, что я все же не ошибся адресом.
Пройдя в приветливо распахнувшиеся двери, я оказался в просторном холле. А вот изнутри здание все же удивило. Окон в нем внутри почему-то не оказалось. Кроме того, оказывается, все эти три этажа были холлом, и на стенах висело множество экранов, где сейчас транслировались приключения неизвестных мне персонажей из игры. Причем на всех происходило какое-то активное действо: игроки рубились на мечах и топорах, атаковали магией, участвовали в массовых боях, осаждали крепости или обороняли их же, зачищали подземелья, плавали на кораблях и под водой, покоряли горные вершины и спускались в бездонные провалы, дрались со стражей, уничтожали колоссальных монстров и многое-многое другое. А вот работающих игроков почти не было. Был только один кузнец да еще один алхимик. Хотя это понятно, у кузнеца от каждого удара молотом по заготовке разлетались во все стороны яркие искры, а у алхимика шли непрерывные опыты тоже с интересными и впечатляющими эффектами. В общем, все было пестро, ярко и несколько рябило в глазах. Хорошо, что между экранами имелось хоть какое-то пространство, иначе они бы вообще слились в единую непонятную картинку.
Я несколько растерялся, осматривая все это, так что даже не заметил, как рядом со мной оказалась очень красивая темноволосая девушка лет двадцати. Судя по табличке, укрепленной на лацкане ее строгого жакета, звали ее Екатериной.
– Молодой человек, вам помочь?
– А? Простите, я несколько растерялся, – не стал скрывать своего состояния. Девушка, видимо, подошла ко мне от стойки метрах в десяти от меня, где сейчас стояли еще две девушки, красотой не уступавшие брюнетке. И где такие водятся? Специально их, что ли, селекционируют? На улице такие красавицы почему-то не встречаются. Чуть в отдалении за стойкой виднелись открытые игровые капсулы, впрочем, я пришел сюда не за разглядыванием капсул.
– Многие теряются, впервые зайдя к нам, – поделилась девушка. – Так что бы вы хотели?
– Меня направил сюда Бронислав Яковлевич, сказал представиться и что меня ждут.
– Вы – Евпак Евгений Игоревич?
– Георгиевич, – поправил я собеседницу.
– Прошу прощения, – очень искренне смутилась она. – Пройдемте за мной. Вас действительно ожидают.
В лифте имелся лифтер – мужчина лет тридцати в синем пиджаке и черных брюках. На нас он совершенно не смотрел, будто нас не существовало. Странный товарищ.
– Контрактный отдел, – попросила девушка, и лифтер также безучастно нажал кнопку минус второго этажа.
Кнопки оказались пронумерованы от первого до минус шестого. Веселое зданьице. Не вверх выросло, а вниз. Неплохо замаскировались.
На этаже было тихо, и только от лифта уходила вдаль зеленая дорожка. Как-то непривычно было идти по зеленой дорожке, везде в книгах или фильмах красная, а тут вдруг зеленая – удивительно! Мы проходили мимо дверей с серебристыми именными табличками. Проходя мимо одной, я едва не споткнулся. Табличка носила имя Петрова Якова Семеновича. Мне стоило большого труда не закашляться. Лихо тут пристроились эти товарищи. Впрочем, остановились мы у другой таблички: «Шнеер Михаил Викторович».
– Михаил Викторович, пришел Евгений Георгиевич.
– Просите.
Кабинет, в котором я оказался, был словно с веб-страниц одного из сайтов о современных офисах: вся мебель из стали и стекла, глазу даже отдохнуть не на чем.
– Добро пожаловать, Евгений Георгиевич, рад с вами познакомиться, – обойдя стол, мне пожал руку невысокий полноватый мужчина лет пятидесяти в деловом костюме. – Бронислав Яковлевич предупредил о вашем визите.
– Здравствуйте, – поприветствовал я хозяина кабинета.
– Итак, вы приехали заключить контракт. Нет-нет, – он поднял руки, как бы упираясь в меня ладонями. – Только не говорите, что я ошибся!
– Вы не ошиблись.
– Прекрасно! Тогда перейдем к делу?
– Разумеется.
– В таком случае предлагаю вам ознакомиться с системой наших тарифов, – он протянул мне черную кожаную папку и положил руки на стол ладонями вверх.
Меня тут же посетила мысль: «Неудобно же, чего это он так руки выставил, будто милостыню просит?» Впрочем, отбросив ее как несущественную, я приступил к изучению папки. Внутри оказались заламинированные листы с различными ценами. Изучал я довольно внимательно, старательно припоминая известные мне контракты. Пришел к выводу, что все переданные мне контракты отличались небольшими уступками клиентам. То есть отступы от ценового листа есть, а значит, существует возможность торговаться. А это уже означало, что не зря я оплачивал услуги хитроухого, как сказал бы Грум Бараш, племянника адвоката.
В итоге я выяснил, что при контракте на год на стопроцентном уровне чувствительности могу рассчитывать только на две тысячи восемьсот евро в месяц. Очень даже существенная сумма, вот только проявлялась одна особенность. Участие в программе лиц до восемнадцати лет строго запрещалось.
– И? – задал я вопрос, так как понимал, что моему визави прекрасно известно об этом пункте.
– Вы имеете в виду тот пункт о лицах до восемнадцати лет?
– Да.
– Мы готовы пойти навстречу, если сумма контракта будет уменьшена вдвое, как-никак нам придется рисковать и нарушать закон.
– Всего доброго, Михаил Викторович! – произнес я, поднимаясь.
Вопреки моему ожиданию, он не стал меня удерживать. Мне даже удалось выйти из кабинета, когда он меня все же догнал.
– Ну что же вы такой резкий, Евгений Георгиевич! – выговаривал мне, отдуваясь, Михаил Викторович, поворачивая меня обратно. – Ну, не понравились вам условия, так их всегда можно обсудить.
Мне даже хмыкать не хотелось. Настолько дешевый спектакль был разыгран. Вначале даже не попытался меня задержать, рассчитывая сбить цену, а потом все же вернул. Видимо, упускать меня никак нельзя. Что ж, это надо будет учесть.
– У меня требования от контракта с точностью до наоборот.
– То есть? – Мой собеседник сделал вид, что не понял.
– То есть увеличение суммы контракта в два раза.
– Ну, знаете ли! – надулся Михаил Викторович. – Это ни в какие ворота не лезет.
Дальше мы довольно долго торговались, я еще несколько раз уходил, он еще несколько раз меня возвращал, один раз даже в лифте уехал. Пока ехал, думал, не перегнул ли я палку, но на выходе из лифта меня поджидала девушка, которая отводила вниз, и попросила вернуться. В результате наши торги завершились на четырех тысячах трехстах восьмидесяти евро в месяц, оплате моего переезда в подмосковный санаторий корпорации и приборе для проверки почты из игры. Правда, контракт действовал только до моего восемнадцатилетия. А вот после дня рождения придется заключать новый контракт, правда, уже на обычных условиях.
Все наши договоренности были четко зафиксированы в договоре, правда, вся ответственность за участие в проекте до восемнадцати лет возлагалась на меня, но зато и условия по нашему договору у меня были лучше, чем у многих.
– Евгений Георгиевич, очень приятно было с вами познакомиться. Еще более приятно было иметь с вами дело, держу пари, навык торговли в игре вы явно открыли самостоятельно и добились в нем немалых успехов.
– Мне тоже было очень приятно познакомиться.
– Евгений Георгиевич, отправление отсюда в аэропорт на самолет до Москвы, к вашему санаторию, состоится завтра в девять ноль-ноль. У вас есть где провести время до завтрашнего утра?
– К сожалению, нет. Я в этом городе не успел обзавестись недвижимостью.
– Это, наверное, даже к лучшему. Ничто не будет вас тут задерживать. Но у меня есть чем вас обрадовать. В нашем здании вы можете воспользоваться капсулой как для входа в игру, так и для простого веб-серфинга. А завтра утром вас разбудят, и вы спокойно отправитесь в санаторий. Как вам такое предложение?
– Прекрасно. Обязательно воспользуюсь вашим предложением.
– Ну вот и замечательно, в таком случае пойдемте наверх, тем более что мой рабочий день на сегодня закончился, а вас я передам в компетентные руки наших сотрудниц.
Михаил Викторович даже проводил меня до лифта и поднялся вместе со мной. Молчаливый лифтер молча вывез нас на первый этаж. После выхода из лифта мы подошли к стойке девушек.
– Катенька, у Евгения Георгиевича завтра отправление в аэропорт из нашего офиса в девять утра, и чтобы не тратить время, он предпочел остаться сегодня у нас. Не могли бы вы отвести его в зал капсул? И сказать технику, чтобы поставил пробуждение в капсуле на… Евгений Георгиевич, во сколько бы вы хотели встать?
– Пожалуй, в восемь.
– Замечательно. Так вот, пробуждение поставить на восемь часов.
– Конечно, Михаил Викторович. Пойдемте, Евгений Георгиевич.
– Успехов на новом месте, – уходя, пожелал мне Михаил Викторович.
– Спасибо, до свиданья, – попрощался я.
Девушка отошла уже на пару метров в сторону капсул и дожидалась меня. Не стоит заставлять девушку ждать.
Я поспешил за ней, пристально разглядывая капсулы, мимо которых мы проходили. Заметив мой интерес, Екатерина предложила:
– Это торговый зал. Здесь предлагаются различные модификации капсул. Если хотите, вы можете их осмотреть и даже опробовать.
Я был обеими руками «за». Почему бы и нет, раз имеется свободное время? Капсулы оказались самые разные. Цены тоже. Правда, основной разброс цен был от трехсот тысяч до четырех миллионов. И только одна капсула стоила целых пятнадцать миллионов. Я полежал в каждой из капсул. Больше всего мне понравилась капсула за четыре миллиона. Мда, только вот сумма эта для меня была совершенно нереальной. Зато капсула была настолько удобной, что куда там детдомовским. В этой капсуле ложе будто обнимало тело, мягко его поддерживая. Капсула же за пятнадцать миллионов меня совершенно разочаровала. Вся поверхность ложа в ней была покрыта какими-то пупырышками. Не могу сказать, что на них было удобно лежать, скорее наоборот.
Екатерина тем временем меня просвещала:
– У всех капсул есть предел допустимого одномоментного погружения. Причем чем капсула удобнее и, соответственно, дороже, тем этот предел больше. Но на данный момент корпорация все же настоятельно не рекомендует пользоваться капсулой более одних суток, несмотря на ограничения капсул.
– Почему?
– Все дело в том, что у этих капсул нет систем жизнеобеспечения. Капсулы с жизнеобеспечением являются монополией государства и поставляются только в режимные учреждения. Частным же лицам приходится пользоваться обычными капсулами, пусть и комфортными, соответственно.
– А почему эта капсула так дорого стоит, ведь не сказать, что она сильно удобна.
– Тут есть один довольно внушительный момент. Эта капсула по сути является одним большим массажером. Все эти пупырышки массируют тело игрока, пока он находится внутри. Благодаря этому тело после длительного лежания не затекает и человек может спокойно продолжать свои дела после выхода из капсулы, не отвлекаясь на разминку тела.
– По-моему, разминка для тела всегда полезна, и переплачивать за то, чтобы лишиться полезной вещи, – это как-то странно…
– У каждого человека свое мнение, и кто-то гораздо больше ценит время, нежели деньги и спорт. Что ж, раз вы все осмотрели, пойдемте в зал капсул? А то вам завтра рано вставать.
– С чего вы взяли, что восемь утра – это рано?
– Для многих наших клиентов это очень рано, поэтому так и говорю. Если вы привыкли вставать раньше, то это весьма похвально. В таком случае до таймера капсулы вы вполне сможете еще немного поиграть или же заняться делами в сети.
Тем временем мы прошли капсулы и оказались у другого лифта. Странно, а почему было не поехать на том? Приехавший лифт был без лифтера, да и кнопок в нем было только две: вверх и вниз. По ощущениям, это самое вниз было даже выше, чем контрактный отдел. На входе я увидел зал, почти один в один похожий на ЗАО «СИТК». Рядом с лифтом за столом сидел высокий нескладный человек в костюме. Костюм этот на нем смотрелся как на корове седло. На лацкане его пиджака красовалась такая же табличка, как и у Екатерины. Только здесь значилось «Анатолий, техник».
– Анатолий, найдите место для Евгения Георгиевича и поставьте таймер на пробуждение на восемь ноль-ноль завтрашнего утра. – Анатолий молча кивнул, и девушка повернулась ко мне: – Приятно отдохнуть, Евгений Георгиевич! – после чего скрылась в лифте, оставив меня с техником наедине.
– Пойдемте, Евгений Георгиевич.
Свободная капсула оказалась буквально тут же. Причем капсула эта была из разряда именно такая, как мне понравилась. Интересно, это Екатерина как-то передала сведения или у них все капсулы для клиентов такие? Техник немного повозился с моей капсулой и сделал приглашающий жест. Я не стал заставлять себя упрашивать и улегся.
Капсула закрылась, отсекая от меня внешний мир. Я оказался в белом ничто, из которого вдруг выскочила табличка:
Выберите режим работы капсулы: игра, веб-серфинг.
Игра. Тут же выскочила следующая табличка:
Ваш персонаж настроен на более высокую чувствительность, чем может предоставить данная капсула. Хотите завести нового персонажа? Да/Нет.
Предупреждение: предыдущий персонаж будет удален.
Ну хоть предупредили, и то ладно. Нет, не хочу. Что, я зря целый месяц мучался? Да и контракт заключен на сто процентов чувствительности.
Внимание: режим работы игра для вас недоступен. Хотите подключиться к веб-серфингу?
А у меня есть выбор? Хочу. Хоть музыку послушаю. Нашел какую-то радиостанцию со спокойной инструментальной музыкой и задумался, чем заняться. Впрочем, что тут думать? Очередной этап моей жизни подошел к концу – пора подвести его итоги. Во-первых, прислушался к себе: не осталось ли у меня обиды на ушлого адвоката с его племянником? Нет, все-таки они мне дали какие-то отправные данные, так что деньги были потрачены не зря, пусть и такие большие. Во-вторых, первой своей цели – свободы – я все же добился. Пусть это произошло случайно, но тем не менее я – свободен! В-третьих, что мне дало пребывание в колонии? Незначительную прокачку профессии рудокопа, ювелира, ну и много чего интересного из вещей, самой интересной из которых является эссенция. Надо бы пошерстить околоигровые форумы на предмет стоимости этой радости. Этим вскоре и займусь. В-четвертых, заключен контракт, который мне позволит поступить в институт, даже за вычетом оплаты услуг хитро… ухих, как говорил Грум Бараш, товарищей. И в-пятых, самое важное: моя вторая цель – справедливость. Надо к ней приступать. Если первую мою цель выполнили без меня, то со второй такое вряд ли произойдет. Ведь не считать же справедливостью сваливание всей вины на Димыча. Да и потом, на кого можно мне опереться в поисках истины? Опальный следователь-участковый оказался не способен второй раз пойти против системы. Сдулся мужик. Значит, нужно искать еще кого-то. Да и вообще, надо как-то затаиться на время.
Нет, как-то все сложно выходит. Надо пойти от обратного. По контракту у меня будет свободно двенадцать часов. На что мне их можно потратить? Нужно готовиться к поступлению в вуз, а то что-то я совсем это дело забросил, а осталось всего полгода. А ведь надо и задачи решать, и темы разбирать, да и нестандартные решения надо бы поискать к непростым вопросам. Значит, так, выделим на это часа четыре. Часа полтора-два на размеренную неторопливую еду, хватит глотать, не пережевывая, еще язвы мне не хватало. Час на зарядку и где-то полчаса-час на разминки тела после игры. Изучение околоигровых форумов, для более глубокого ознакомления с игрой. Ведь как-никак именно она должна меня впоследствии кормить, а я до сих пор в ней ни в зуб ногой. Думаю, часа в день будет достаточно. И что в итоге у меня остается? От трех до четырех часов свободного времени. Вот именно это время и будет у меня уходить на достижение моей второй цели. Но, пожалуй, не сразу. Первые месяц-два надо будет это время посвятить полному ознакомлению с игрой. Глядишь, за это время обо мне немного подзабудут.
Ну, вот как-то так. А сейчас спать. Утро вечера мудренее.
Назад: День тринадцатый
На главную: Предисловие
