Глава 26
Все на свете когда-нибудь кончается
Как это ни странно, одновременная постройка двух больших кораблей шла ничуть не медленнее, чем одного среднего. Наверное, сыграло роль то, что и мы, и неандертальцы набрались опыта, да и по конструкции новые изделия практически повторяли старое, только у них все размеры были на сорок процентов больше. Серьезных отличий от предыдущего проекта было всего три.
Во-первых, жилой отсек, играющий одновременно роль соединяющей поплавки рамы, имел, кроме основного деревянного, еще и внутренний стальной каркас.
Во-вторых, управление рулями тут осуществлялось от штурвала, установленного в рубке. Там же находился автопилот.
А в-третьих, кроме основной мачты высотой девять метров на самой корме стояла еще одна, пятиметровая. На ней можно было поднять примерно такой парус, как грот на «Катране». Но эти отличия были не очень существенными и времени почти не отняли. Пришлось только лишние пять дней повозиться с приводом от штурвала к рулям, и все.
Разумеется, имелись еще и несерьезные новшества, которые мы вносили по мере надобности и прямо по месту. Например, выяснилось, что поднимать передний грот вручную тяжеловато даже для неандертальца, а уж человеку кроманьонского типа так и просто тяжело даже в безветренную погоду, поэтому рядом с грот-мачтой была закреплена лебедка. Все остальные паруса таких усилий не требовали.
В качестве двигателей для обоих кораблей в сарае уже лежали два «Зонгшена» из той же серии, что стояли на «Барсуке» и «Дельфине», но вдвое более мощных, то есть тридцатисильных.
Перед открытием навигации, которое планировалось в конце марта, мы составили полный список всего, что нужно будет попытаться принести из будущего, пока дорога туда все еще открыта. Исходя из того, что если получится – то хорошо, а нет – так и хрен с ним, не баре, обойдемся. Запредельной длиной этот список не отличался. Первым пунктом там шло все, что может понадобиться для изготовления качественного фонографа. Мне хотелось сохранить для потомков записи пения Кати, а ни магнитофонная пленка, ни тем более флешка храниться десятилетиями не смогут. Впрочем, это была мелочь по весу и копейки по стоимости.
Далее шли толстые тетради и любые, какие под руку попадутся, канцелярские принадлежности. Кроме того, Ксения написала список медтехники и лекарств весом всего килограммов тридцать и стоимостью меньше пятидесяти тысяч. И наконец, каждым заходом мне предписывалось переправлять на Запятую две тридцатилитровые канистры бензина. Вот, собственно, и все, что нас еще интересовало в будущем.
Явившись в Москву, я первым делом отправился за кредитом, ибо наши деньги хоть еще и не кончились, но были довольно близки к этому. Потом снял гараж в промзоне недалеко от метро «Ленинский проспект», куда от моего дома можно было быстро доехать на трамвае, чтобы не таскать канистры с бензином в квартиру или не переходить на Запятую из кустов за автозаправкой, как я делал раньше. Тогда была зима, и темнело рано, а сейчас уже весна, но листьев, которые смогут прикрыть мое исчезновение от посторонних глаз, пока еще нет.
Все это заняло совсем немного времени, а потом я ненадолго задумался.
Как уже говорилось ранее, однушка в Новых Черемушках, где я жил до получения наследства от деда, сдавалась, причем очень приличным людям. Ее снимала молодая супружеская пара, приехавшая в Москву, кажется, из Калязина. Не знаю, то ли сработала моя возросшая благодаря Кате проницательность, то ли они так любили друг друга, что это было видно и без нее… В общем, мои молодые квартиранты являлись идеальной семейной парой, на которую было просто приятно смотреть. А уж когда у девушки начал округляться живот, я снизил им плату с двадцати семи тысяч до двадцати двух. Они, конечно, удивились, но я объяснил, что кругом свирепствует кризис, и мне не хотелось бы терять таких симпатичных и ответственных квартирантов. А то мало ли кто сюда въедет, если у них перестанет хватать денег и они начнут искать что-то подешевле?
Действительно, при них моя квартира стала такой чистой и уютной, какой никогда не была при мне.
Молодые супруги поверили и принялись так искренне меня благодарить, что я почувствовал себя последней сволочью. Ведь мне их деньги вообще были не нужны! Я все равно не успевал их тратить, если, разумеется, покупать действительно нужные вещи, а не кидать деньги на ветер.
Возвратившись на Родос, я рассказал о квартирантах Кате и только начал думать, какими словами объяснить внезапно озарившую меня мысль, как любимая поцеловала меня и, чуть отстранившись, сказала:
– Конечно, милый! Конечно! Именно так и надо поступить. Я уверена, что это и нам с тобой хоть как-то, но обязательно зачтется.
И вот, значит, в одно из последних посещений двадцать первого века я отправился в Новые Черемушки. Мне открыла Наташа – так звали молодую, – и на ее личике сразу проступила растерянность.
– У вас что-то случилось? – с беспокойством спросила она. Все правильно, до срока очередной уплаты было еще пять дней. – Да вы проходите, проходите! Сережа сейчас придет, он пошел за хлебом.
– Да, случилось, но вы не волнуйтесь, ничего страшного или даже неприятного, скорее наоборот. Я все сейчас расскажу, только давайте подождем вашего мужа, чтобы не повторять одно и то же два раза.
– Да, конечно, я сейчас чай поставлю. Или вам лучше кофе?
– Без разницы, что вам удобнее.
Я успел только пригубить довольно вкусный кофе – похоже, каким-то особым методом сваренный, – когда вернулся Сергей. И, получается, пора было приступать к цели моего визита.
– Значит, так, ребята, на днях я покидаю Россию. Навсегда. И оставляю вам эту квартиру.
Молодой муж как стоял, так и сел, сумев только невнятно вопросить:
– Э-э-э… это как?
– Очень просто. Все необходимые документы я уже собрал и подписал, договор дарения составлен, в него надо вписать только ваши паспортные данные. Вписывайте их и живите на здоровье!
– Но почему?
Я решил не врать им, поэтому ответил чистую правду:
– Потому что я, как уже говорилось, навсегда покидаю Россию и уезжаю на один далекий остров, где меня ждет самая прекрасная женщина на свете. Я не могу жить без нее, а она без меня. Деньги нам там не понадобятся – тех, что у нас уже есть, более чем достаточно. Но так как я сам до сих пор толком не понимаю, за что мне привалило такое счастье, то хочу хоть как-то помочь стать счастливым кому-нибудь еще. Вот и все, никаких других причин нет. Да, кстати, моя женщина в курсе и полностью все одобряет, так что не отказывайтесь, пожалуйста.
– Мы не будем, – тихо сказала Наташа и добавила: – Мы вам очень благодарны, Вадим Алексеевич. Будьте счастливы со своей любимой. Может, все-таки возьмете немного денег? Я недавно продала дом в Калязине, и у нас есть восемьсот пять тысяч. Возьмите хоть их!
– Нет, они вам самим понадобятся для уплаты налога, наше государство своего не упустит.
– Хорошо, только обещайте – если у вас что-то пойдет не так и понадобится помощь, сообщите нам! Может, мы и сможем чем-нибудь помочь.
– Договорились, – кивнул я. – Ну, раз все уже решено, то позвольте откланяться. До отъезда у меня осталось не так много времени, и нужно еще немало успеть.
И вот наконец настал последний день в двадцать первом веке. Хотя, впрочем, какой там день, вечер. Так как предыдущий перенос на Запятую был из гаража, то я и вернулся туда же с двумя пустыми канистрами в руках. Быстро пристегнул их ремнями по обеим сторонам багажника старенькой «хонды», подаренной мне дедом, и поехал на заправку.
Обслуживающий ее не то таджик, не то узбек воззрился на меня с удивлением – ведь для него я уже третий раз за день приезжаю сюда с двумя пустыми канистрами и наполняю их. На всякий случай он даже шепотом сообщил мне:
– Не положено!
– Ничего, это последний рейс, – тоже шепотом ответил я ему и пошел платить за шестьдесят литров девяносто второго.
Под тяжестью бензина «хонда» порядочно просела, но до гаража было около километра по ровной дороге, так что я не особо волновался. Даже если она развалится по пути от старости, канистры я как-нибудь дотащу. Но это не потребовалось, скутеретта доехала. Жаль, что ее придется здесь бросить, но зачем она в палеолите? Это же не кроссач, а наши корабли – это отнюдь не «Титаники» и не «Куин Элизабет». Они гораздо меньше, и вообще не очень понятно, куда там распихивать все накопившееся барахло.
Я потрогал кольцо – чуть теплое. То есть надо ждать еще как минимум час, а лучше полтора, пока оно нагреется до нужной температуры, пусть даже она и виртуальная, никакими приборами не фиксируемая. Может, съездить домой, попрощаться с квартирой, к которой я уже немного привык? Нет, как-то совершенно не тянет. Это уже не мое жилье. Его, наверное, отсудит банк в погашение кредита, когда меня официально признают без вести пропавшим. Да и вообще, зачем что-то высиживать? Ведь мы с Катей решили, что сегодня будет последний заход, не просто так. Вес допустимого груза при переносе последнее время падал очень резко. Сто кило, восемьдесят пять, семьдесят…
Ладно, решил я. Две канистры, кажется, перетащить удастся. Ну так и чего ждать?
Я сосредоточился и дал команду на перенос. Он прошел как обычно, разве что сопровождался каким-то коротким звоном в ушах, которого раньше никогда не было.
– С тобой все в порядке? – кинулась ко мне встревоженная Катя.
– Да, – ответил я и, поставив канистры на землю, протянул к ней руки, но она слегка отстранилась.
– Сначала потрогай, пожалуйста, кольцо, – попросила любимая.
Я потрогал. Да, как говорится, кончен бал, погасли свечи. На ощупь оно ничем не отличалось от пальца, на который было надето. Я попробовал его снять, но это не получилось.
– Ура, – расцвела Катя, – значит, оно тебя отказалось переносить, как когда-то Максима, но будет продолжать хранить, как его. Ну, чего же ты стоишь? Меня уже можно обнимать, причем желательно покрепче и побыстрее.
– Почему?
– Потому что у меня совершенно явное предчувствие – с Запятой нам нужно уплывать со всей возможной скоростью. Прямо сейчас, хотя уже пятый час вечера. Даже если не успеем на Родос засветло, ничего страшного. Погода нормальная, а ночью ты уже плавал.
Я не возражал, ибо чувствовал то же самое.
На Родос мы добрались уже в темноте, хоть и проделали весь путь, помогая парусам мотором. Но, как верно заметила Катя, ночью я плавал, да и сейчас вообще было полнолуние, так что «Катран» нормально причалил в бухте, и мы пошли к поселку – звать народ, чтобы нам помогли разгрузить и вытащить на берег катамаран.
Когда все было сделано и неандертальцы, оттащив «Катран» метров на десять от кромки воды, хотели там его и оставить, я вдруг почувствовал, что этого делать не следует. Нужно поднять корабль на откос, где верфь с двумя почти готовыми большими катамаранами.
– Ну молодец, – восхищенно покачала головой Катя. – Я и рта раскрыть не успела, а ты уже все понял и даже начал командовать. Этак, глядишь, у нашего союза племен скоро будут не только две великие матери, но и великий отец.
– Не знаешь, что ожидается?
– Нет, настолько далеко мой дар предвидения не заходит. Но что-то точно будет, причем очень скоро. Хорошо хоть «Дельфина» не успели спустить на воду, а то его так быстро оттащить не получилось бы.
– «Мамонт»! – вспомнил я.
Катя тут же что-то закричала подошедшей Апе на смеси русского и неандертальского, и через несколько секунд три чуть сгорбленные фигуры – великая мать племени и ее сыновья – побежали вниз. Я кинулся за ними.
Мы успели. Когда «Мамонт» был втащен наверх и положен рядом с «Катраном», земля под ногами дрогнула. Потом еще несколько раз.
– Что тут у вас происходит? – удивилась вылезшая на шум Ксения.
– У нас тут небольшое землетрясение, – проинформировала подругу Катя. – А вот Запятой, кажется, уже просто нет.
Тут до нас донесся низкий гром, как будто где-то за горизонтом начали стрелять из пушек. Я посмотрел на юго-запад, где располагалась Запятая. Небо в той стороне вспыхивало оранжевыми сполохами, как при далекой грозе.
– Запятая была очень похожа на вершину потухшего вулкана, – буднично объяснила Катя. – А бухта – на его кратер. Вот, значит, этот вулкан и пробудился.
– Сейчас небось начнется цунами! – испугалась докторша.
– Наверняка. Но мы от него защищены высоким и обрывистым западным берегом Родоса. Правда, отраженные волны могут все смыть с берега пролива, вот мы и попросили убрать подальше «Катран» и «Мамонт».
– Так что же, с двадцать первым веком – все, амба? – только сейчас дошло до Ксении.
– Да, – подтвердила любимая. – Но нам, по-моему, и тут неплохо. Обойдемся.
