Луна на миг показала лицо — и тут же снова скрылась за тучами. Дождь глухо стучал по черепичной крыше, влажный воздух просачивался в комнату через открытое окно и лип к коже, как мокрая простыня, капли тяжело ударялись о землю, но Марго стояла и курила. Ей всегда было душно в этой маленькой мансарде под крышей.

Курение в кампусе было строго запрещено, но Марго видала все запреты в гробу. Ей было жарко даже в майке без рукавов, пот тек по спине между лопатками и под мышками. Она взглянула на часы. Десять минут первого. Соседка по комнате давно крепко спит. И похрапывает. Как всегда.

Марго ухмыльнулась: интересно, от кого больше шума — от дождя или от этой милой застенчивой толстушки, чьи ночные рулады ужасно мешали ей спать? К счастью, есть iPod, в уши льется «Welcome to the Black Parade» группы «Му Chemical Romance». От усталости у нее разболелась голова, стучало в висках: еще полчаса назад они корпели над работами по философии.

Девушка высунулась в окно и бросила взгляд на старую круглую башню с островерхой крышей на стыке двух зданий, обвитую плющом. Ливень умыл и освежил ей лицо, ручейки потекли по плечам. В кабинете директора, на самом верху башни, снова горел свет. Марго улыбнулась. Толстый Свинтус смотрит порнушку, пока его благоверная спит и видит сны.

Она не раз замечала, как он заглядывается на ножки студенток, и не сомневалась, что мысли у него самые что ни на есть грязные.

Очередная молния чиркнула по небу, Марго перевела взгляд на парк и заметила вспышку света. Одна. Две… ага, понятно.

Марго щелчком выбросила окурок, и он описал в воздухе огненную дугу. Она закрыла окно и захлопнула стоявший на кровати ноутбук. Натянула шорты защитного цвета, застегнула ремень с заклепками на тяжелую серебристую пряжку и обула на босу ногу флуоресцирующие кроссовки.

На стене над ее кроватью висели три постера из фильмов ужасов: 1) главный герой «Хеллоуина» Майкла Майерса, 2) Пинхед — киномонстр с головой, утыканной иголками, из «Восставшего из ада», 3) Фредди Крюгер, страшилище с обожженным лицом, являвшийся в кошмарах подросткам с улицы Вязов. Она обожала фильмы ужасов, хэви-метал, романы Энн Райс, Поппи З. Брайт и Клайва Баркера. Марго знала, что ее музыкальный вкус, литературные и киношные пристрастия чужды вкусам большинства в Марсакском лицее и что многие из ее любимых авторов никогда не попадут в программу курса современной литературы. Протестовала даже Люси, которой ужасно хотелось понравиться Марго: она всячески ей угождала, но не очень хотела таращиться перед сном на жутких монстров. Протестовала она и против курения в комнате — даже при открытом окне.

Девушка умылась холодной водой, ополоснула подмышки и посмотрелась в зеркало. Два рубина, один — под бровью, другой — под нижней губой, посверкивали алыми звездочками в свете неоновой лампы. Смуглая, стройная, с каштановыми волосами до плеч, Марго была совсем не похожа на других студенток и очень этим гордилась.

Дверь шкафа скрипнула, когда она доставала свою ветровку K-Way, и Люси что-то недовольно пробормотала во сне.

В коридоре было пусто и темно, свет пробивался только из-под дверей подготовишек, учеников математического класса. Некоторые из них улягутся спать не раньше трех утра. Марго дошла до лестницы, ощущая на плечах тяжесть души трехсотлетнего дома.

Она начала спускаться по ступенькам и с детской радостью выбежала в грозу, под теплый дождь. Вода стекала по капюшону, пока она шла по дорожке вдоль стены старинных конюшен, а потом по мокрой траве до первой изгороди, стараясь держаться в тени. Она остановилась между изгородью, вишневым деревом и высокой статуей на постаменте, подняла голову. Встретилась взглядом с пустыми глазами каменной фигуры.

— Привет, — произнесла она. — Мерзкая погодка — даже для тебя, верно?

Мокрые листья стряхивали тяжелые капли ей на плечи, и она пошла дальше, к входу в лабиринт. Руководство лицея много раз собиралось закрыть его и даже снести, чтобы старшекурсники перестали устраивать новичкам злые розыгрыши и «заниматься черт знает чем» со студентками. Лабиринту «повезло» — он входил в Реестр исторических памятников, как и главное здание. Дирекции пришлось удовольствоваться формальной мерой — цепью с табличкой «ЧАСТНАЯ ТЕРРИТОРИЯ. УЧАЩИМСЯ ВХОД ВОСПРЕЩЕН», что останавливало только самых послушных лицеистов. Марго к их числу, конечно, не относилась. Она нагнулась и пролезла под цепью.

В этот поздний час залитый дождем лабиринт был не самым веселым местом в мире. Марго вздрогнула и мысленно обругала Элиаса.

— Где ты? — крикнула она.

— Здесь!

Голос прозвучал прямо перед ней, по другую сторону высокой живой изгороди, преграждавшей ей путь. Первая аллея лабиринта доходила до угла и разветвлялась вправо и влево.

— Ладно. Быстро говори, куда поворачивать, или я ухожу.

— Налево.

Она сделала несколько шагов и услышала его смех.

— Нет, направо.

— Элиас!

— Направо-направо…

Марго вернулась, шурша мокрым плащом. Ей казалось, что она попала внутрь большого пузыря. На пересечении нескольких аллей, где можно было пойти прямо, направо или налево, она снова спросила:

— Теперь куда?

— Налево.

Она подчинилась и наконец увидела Элиаса: он сидел на каменной, поросшей мхом скамье, вытянув перед собой длиннющие ноги. Капюшон он не надел, мокрые волосы прилипли к черепу.

— Ты больной на всю голову, Элиас!

— Знаю.

Марго смахнула дождевые капли с кончика носа.

— Если нас увидят, примут за психов, сбежавших из дурдома!

— Не волнуйся, подруга, никто сюда не придет.

— Не уверена!

Элиас и Марго учились в одном классе. Вначале она не обратила особого внимания на худого, как жердь, высокого парня, которому было явно неуютно в собственном теле, а лицо он прятал за волосами, как за занавеской. В перерывах между занятиями он не смешивался с остальными — курил и читал, сидя где-нибудь в углу двора. Элиас крайне редко общался с соучениками, его считали мизантропом, смотрели на него косо, отпускали в его адрес хлесткие шуточки, давали обидные прозвища: «псих», «задавака» и «девственник». Но Элиасу не было дела до мнения других о себе, что в конце концов и заставило Марго заняться тощим верзилой. Она чувствовала на себе взгляды окружающих, когда шла по двору к Элиасу, но ее это не заботило. Кроме того, Марго была хитрюгой и успела обзавестись друзьями.

— Осторожно, — с ходу бросил он, — можешь заразиться, если подойдешь слишком близко.

— Чем болеешь?

— Одиночеством.

— Твоя мизантропическая ипостась меня не впечатляет.

— Так что ты тут делаешь?

— Хочу понять.

— Что именно?

— Гений ты, полный кретин или притворщик.

— Ты ошиблась адресом, красотка. Я не буду тратить время на твою дешевую психологию.

Вот так все начиналось. Физически Элиас Марго не привлекал, но ей нравилось, как легко, не комплексуя, он несет бремя своей непохожести на других. Марго подняла голову. Луна мелькнула в разрыве между тучами и снова исчезла. Элиас протянул подруге пачку, и она взяла сигарету.

— Ты в курсе насчет Юго?

— Еще бы. Все только об этом и говорят.

— Тогда ты знаешь, что его нашли обдолбанным на бортике бассейна мадемуазель Дьемар, — продолжил Элиас.

— Ну и?..

— Я слышал, что расследование ведет твой отец…

Она перестала щелкать зажигалкой, которая так и не пожелала зажечься.

— Кто тебе сказал? Я думала, ты ни с кем, кроме меня, не общаешься.

— Утром две девицы обсуждали это рядом со мной… Новости здесь быстро распространяются, нужно только правильно настроить антеннки, — пояснил он, растопырив пальцы над макушкой.

— О’кей. К чему ты ведешь?

— Я был в «Дублинцах» вчера вечером, до того как все случилось… Видел там Юго и Давида.

— Что с того? Говорят, в бар набилось полно народу — из-за матча… Уругвай — Франция…

— Юго ушел до начала. Где-то за час до убийства мадемуазель Дьемар.

— Да кто же этого не знает, слухи быстро распространяются, — передразнила друга Марго.

— Это не слухи. Я там был. Никто на него не смотрел, народ ждал начала дурацкой игры. Все — кроме меня.

Марго подумала об отце и невольно улыбнулась.

— Не любишь спорт, да, Элиас? Тогда что ты там делал? Наблюдал? Подглядывал? Дрыхнул? Или читал «Братьев Карамазовых»?

— Может, поговорим о том, что действительно важно? — оборвал ее Элиас.

Марго с трудом удержалась от колкой реплики.

— А что важно?

— Давид тоже ушел из паба…

На сей раз ему удалось привлечь ее внимание. Тучи разъехались, как молния на куртке, показав белую грудь луны, и снова сомкнули ряды.

— Что?

— Да-да, через несколько секунд.

— Хочешь сказать…

— …что Давид тоже не смотрел матч, но никому не было до него дела, разве что Саре.

— Сара была с ними?

— Да, сидела за столиком — и никуда не уходила. Позже Давид вернулся, а Юго — нет, как ты знаешь.

Марго насторожилась.

— Сколько он отсутствовал?

— Не знаю, не засекал. Сама понимаешь, я тогда и представить не мог, что происходит. Заметил, что Давид вернулся, только и всего.

Сара училась на подготовительном отделении, как Давид и Юго, и была самой красивой девушкой лицея. Она коротко стригла свои белокурые волосы и обожала маленькие задорные шляпки. Сара, Давид, Юго и еще одна девушка — Виржини, темноволосая коротышка в очках, со стальным характером, — были неразлучны.

— Зачем ты все это рассказываешь? Хочешь, чтобы я навела отца на мысль о допросе Сары?

Элиас улыбнулся.

— А ты сама не хочешь разузнать подробности?

— В каком смысле?

— Ну, ты ведь дочь своего отца, так? Кому, как не нам, провести небольшое расследование внутри лицея?

— Ты это несерьезно.

Элиас встал. Он был выше Марго на целую голову.

— Еще как серьезно.

— Ты рехнулся, Элиас!

— Итак, что мы имеем на данный момент: Юго обвинен в убийстве, его нашли на месте преступления. Давид покинул бар почти сразу вслед за ним, Сара все видела, но молчит; четверо лучших второкурсников — то есть четверо самых блистательных молодых умов на десятки километров вокруг — составляют неразлучную компанию. Признай, что под этим углом события и факты выглядят совсем иначе, так? Что-то не сходится.

— И ты хочешь в это влезть? Зачем?

— Пораскинь мозгами. Кто стоит вровень с четверкой — по мозгам?

Она покачала головой.

— Положим, я соглашусь… Что мы предпримем?

Юноша одарил ее широкой улыбкой.

— Если один из них как-то замешан в деле, он будет опасаться твоего отца, легавых, преподов — всех, кроме других учеников. Это наш шанс. Мы будем за ними следить и посмотрим, что выйдет. Тот, кто это сделал, рано или поздно выдаст себя.

— Я и не представляла, что ты настолько чокнутый.

— Задумайся, Марго Сервас. Тебе не кажется странным, что Юго — он ведь такой крутой — попался, как лох?

— Зачем мне тебе помогать?

— А затем, что я знаю, как ты его любишь, — ответил Элиас, понизив голос и глядя в землю. — Кроме того, ни одна невинная душа не должна ночевать в тюряге, — добавил он непривычно серьезным тоном.

— Туше́… — Марго с тревогой взглянула на заросли лабиринта.

Молния разорвала завесу ночного неба, на мгновение осветив ровные ряды изгородей, а Марго посетило пугающее озарение.

— Ты хорошо понимаешь, что это означает? — спросила она изменившимся голосом.

Элиас взглянул на нее, и она увидела в его глазах сомнение и страх.

— Если это не Юго, значит, поблизости бродит больной ублюдок.