Глава 21
– Куки, а ты знаешь дорогу? – засомневался Кит, после того как они уже полчаса блуждали в каких-то кустарниках, занесенных снегом.
– Конечно, знаю. Ты разве не понял, что это сад Миллибенксов? Сразу за ним будет главная площадь и улица, на которой больница мамы.
Буря выла и стонала, будто распевая старинные песни. Метель налетала на них со всех сторон, обдувая ледяным ветром и покалывая песчинками белой крупы. Но холодно не было, напротив, дети запыхались и обливались потом под теплыми куртками, так много сил отнимало вытаскивание ног, увязавших на каждом шагу в глубоких сугробах.
– Куки, – подергал за руку Кит.
– Ну, что еще? – Она обернулась к брату.
– Я, кажется, потерял ботинок.
– Как потерял?!
– Ну, так. Он в снегу застрял, когда я ногу вытаскивал. – Он показал на ногу, действительно оставшуюся в одном носке, уже порядочно облепленном комьями снега.
– Что же ты раньше не сказал? – озабоченно оглядываясь назад, спросила Куки, начинавшая жалеть, что они пошли к маме, а не зашли, скажем, к соседям. Досадуя на себя за то, что упустила такой простой и очевидный план, она все еще надеялась, что ботинок где-то рядом. – Давно?
– Давно, – виновато кивнул брат. – Я боялся, что ты будешь ругаться.
– Эх ты, растяпа! Стой здесь, с места не сходи, а я поищу твой ботинок. Мама точно отругает, если ты без ботинка к ней заявишься.
– Только, пожалуйста, побыстрее, миленькая Куки! Мне ужас как холодно.
– Я мигом. Читай алфавит, не успеешь дойти до конца, как я уже вернусь.
Оглядываясь на каждом шагу, Куки двинулась в обратный путь. Довольно быстро одинокая маленькая фигурка брата исчезла из виду, зачеркнутая черными ветками кустов, замазанная серым снегом, стеной падавшим с неба.
Сосредоточенно всматриваясь в следы на снегу, Куки искала потерянный ботинок. Но то ли слишком сильный шел снег, то ли слишком глубоко в сугробе увяз ботинок, она так и не нашла его. Решив, наконец, прекратить поиски, Куки повернула обратно. Однако, дойдя до места, на котором оставила брата, она никого не увидела.
Не веря своим глазам, она села и руками поводила по смятому снегу. Может, заблудилась? Не может быть. Вот яблоня, вот кусты, за которыми стоит дом Миллибенксов. Куда же он делся? Сказала ведь не двигаться, что за противный мальчишка!
– Кристофер! Кристофер, где ты? – сначала негромко позвала Куки. Но ее голос потонул в свисте и визге вьюги.
Девочка бросалась из одной стороны в другую, теперь уже во весь голос выкрикивая имя брата. Ей стало по-настоящему страшно. Куки боялась, что уже никогда не найдет его и эта бурная ночь никогда не кончится и что она, так и не ставшая хорошей девочкой, в наказание будет всегда метаться среди голых деревьев и цепко хватавших за одежду кустов.
Горячие слезы текли по холодному лицу, причиняя такую сильную боль, будто они были расплавленным железом, а не соленой водой. Ноги уже безнадежно промокли, но, только подумав, что придется все рассказать маме, Куки разражалась новым приступом рыданий и продолжала кружить на одном и том же месте.
В конце концов, она повернула домой в последней безумной надежде, что брат каким-то чудом проскочил мимо нее и самостоятельно вернулся домой. Отчаянно рисуя себе картины, что он сидит сейчас в теплом доме на старенькой Бабушке и дожидается Куки, она едва не увидела все это взаправду.
Споткнувшись, оттого что не смотрела под ноги в стремлении поскорее увидеть свой дом, Куки растянулась и уткнулась лицом в ботинок брата. Вскочив на ноги и прижав к груди ботинок, полный снега, Куки, уже совсем поверившая в счастливый исход, бросилась к дому бегом.
Из-за угла на нее хлынул поток желтого света – фары автомобиля.
– Куки, что ты здесь делаешь? Почему ты вообще вышла из дома? – Мать, оставив дверцу машины открытой, подскочила к дочери. – Немедленно домой, куда смотрит Бэби?
– Мамочка, Бэби не пришла, – начала было жаловаться сквозь всхлипы Куки. – И свет выключился.
– Как не пришла? – рассердилась мама – Свет выключили во всем городе. Авария на станции из-за шторма. Но зачем ты вышла наружу, и как ты могла оставить брата дома одного?
Схватив за руку Куки, она потащила упиравшуюся дочь в дом. Куки рыдала в голос, заранее ужасаясь тому мгновению, когда мама поймет, что Кит вовсе не дома. Остановившись у крыльца, Куки бросилась на снег и закричала:
– Он не дома, мама! Я его потеряла.
Одним движением подняв Куки на ноги, мать стала трясти ее, крепко держа за плечи:
– Что ты такое говоришь, где потеряла?
– Не знаю! Около дома Миллибенксов. Я стала искать ботинок, а он ушел…
– Мерзкая ты девчонка! – От звонкой пощечины с головы Куки скатилась шапка с веселым помпоном. Ботинок брата, который она крепко сжимала в застывших от холода руках, помешал схватиться за горящую щеку.
– Пойдем. – Упиравшуюся Куки потащили за шиворот к машине.
Все остальное Куки помнила как один большой размытый кусок жизни, чужой, а вовсе не своей. Это не ее привезли к соседям. Это не она слушала встревоженные переговоры матери с мистером Эндрюсом, поспешно одевавшимся и дающим инструкции маме, которая торопливо набирала номер полиции по телефону.
Миссис Эндрюс увела Куки в гостиную, а там уже раздела-разула и стала поить горячим молоком, завернув ее в теплую шаль. Осторожно попытавшись забрать ботинок из рук девочки, она вынуждена была оставить его.
Сквозь вату полусна доносились голоса соседей, собиравшихся у дома Эндрюсов для того, чтобы, разбив округу на квадраты, отправляться на планомерное прочесывание местности в поисках пропавшего.
Перебегавшие синие и красные огоньки врывались через окна гостиной, изменяя черно-белый до сих пор мир, в котором желтоватый свет керосиновых ламп добровольцев-спасателей выглядел бесцветным.
Только одно отчетливо запомнилось об этих событиях Куки. Снежная Королева. Это произносили едва не шепотом, придав голосу таинственные ноты, и, кто бы ни говорил, каждый был очень испуган.
– Говорят, это снова Снежная Королева.
– Тшш! Миссис Элиот, девочка не спит. И потом, все это слухи.
– Но, Лилиан! Ведь все сходится, снова снегопад, снова маленький ребенок. Правда, до сих пор были только девочки…
– Ах, Сара, и авария на станции, разумеется, тоже дело рук Снежной Королевы? В любом случае будем надеяться. Жаль бедную Вильгельмину. Бэби лучше некоторое время не попадаться ей на глаза, хотя все мы понимаем, что ее вины здесь нет.
– А малышка Куки ничего не говорит?
– Куки сама в шоке. Впрочем, полицейские сказали, что утром хотели бы поговорить с ней, но не знаю, чем сможет помочь бедное дитя.
Куки только глубже зарывалась в подушки и одеяла. Жаркая волна душила ее, воздуха не хватало, но, все что угодно, только бы не слышать этот шепот. Снежная Королева – что бы это значило?
Ни думать, ни бояться сил больше не было. Опустошенная усталостью, замученная слезами и обессиленная переживаниями, Куки наконец провалилась в спасительный сон.
Проснулась она на руках отца. Он переносил ее домой от Эндрюсов.
– Что, Куки, учинила ты переполох! – подмигнул ей отец.
– Папа, я потеряла его. – Оказывается, Куки вовсе не разучилась плакать, и запас слез оставался вполне достаточным.
– Тише, тише, Куки. Его уже нашли. Он сейчас с мамой в больнице.
– В больнице? – еще больше испугалась она.
– Он просто немного промерз, только и всего. Еще бы, ночку для прогулки вы выбрали не самую подходящую.
– Но как же Снежная Королева, она его не увезла на Северный полюс?
– А что ты об этом знаешь? – чересчур ласково спросил отец.
– Миссис Эндрюс говорила…
– Поменьше слушай эту… Никого не слушай, дочка. Он просто заблудился, но, слава богу, нашелся, вот и все.
– Вот и все, – послушно повторила Куки, но в душе не верила тому, что все может стать как прежде.
Мама никогда не забудет и не простит Куки. Да и не верилось ей, что после такого ужаса брат как ни в чем не бывало вернется к своим машинкам, валявшимся забытыми на ковре гостиной. Нет, никак не может с Куки случиться ничего такого хорошего… теперь. И про «хорошую девочку» тоже следует забыть. Но никак не забывалось.
Действительно, вечером мама уже вернулась. Пока без Кита. Но и его, сказали, отпустят на следующий день. Мама вошла все в том же белом халате, в накинутом на плечи пальто. Устало прислонившись к закрытым дверям, она позволила отцу снять с себя сапоги и сразу поднялась в спальню.
На Куки, уставившуюся в пол, она не обратила внимания. Только отец потрепал дочь по макушке и поднялся вслед за мамой по лестнице.
Через некоторое время девочка, обмерев от ужаса, услышала сдавленные рыдания мамы и увещевавшего ее отца. Потом все успокоилось, и отец спустился вниз, осторожно ступая своими огромными ногами по скрипучим ступеням.
– Она просто устала, Куки. Путь поспит. Пусть отдохнет. – И, спохватившись, он посмотрел на нее: – А ты ведь, пожалуй, у меня голодная, а, Куки? Пойдем, приготовим яичницу с беконом, самую настоящую – морскую.
На следующий день привезли Кита. Но ей даже не позволили поздороваться с ним. Еще неделю в доме все жили так, как обычно бывало, если кто-то болел. Куки не разрешали заходить в спальню Кита, и она сильно сомневалась, действительно ли он в своей комнате. Может, он все еще лежит где-нибудь под сугробом?
Впрочем, за эту неделю снег почти весь растаял. После шторма наступила оттепель. Куки снова стала ходить в школу, только с ней обращались иначе. Преподаватели меньше спрашивали. Дети опасливо обходили сторонкой, перестав приглашать в свои игры.
Однако о происшествии с ее братом говорили меньше, чем о найденной наутро после шторма убитой дочери дока Миллибенкса. То, что малышки вообще не было дома всю ночь, выяснили уже после того, как нашелся Кит.
Не успели разойтись по домам поисковые группы, как снова по району курсировали полицейские машины, снова миссис Эндрюс открыла на своей кухне полевую столовую, литрами готовя кофе для уставших и промерзших мужчин, группами приходивших и снова уходивших в раннее холодное утро.
Девочку нашел сам док. Никому не позволив прикоснуться к ней, отец отвез ее в больницу. Но всем было очевидно, что девочка в веселой лимонной пижаме с Гуффи и Микки давно и безнадежно мертва. На ее ресницах лежал пушистый иней, синие губы были запорошены снегом, а копна русых кудрей, заиндевев, совсем потемнела.
Детей в школу и обратно сопровождал непременный конвой взрослых. Как-то Куки привели домой и сказали, что на неделю отстраняют ее от учебы. За драку. А никакой драки и не было. Она всего-то стукнула по уху мальчика, спросившего, не ее ли брата убил маньяк.
Однажды, когда мама отлучилась из дому, Куки прокралась в комнату Кристофера.
Сначала ей показалось, что спальня пуста. Было непривычно чисто, на полу не валялись как обычно игрушки. Шторы плотно задернуты. В такой полутьме Куки не сразу заметила, что на кровати кто-то лежит. И только подойдя вплотную, она увидела маленькое личико на огромной подушке.
– Кит, ты чего, спишь?
Кто же спит с открытыми глазами? Нет, он не спал. Но на нее не реагировал совсем. Помахав над его лицом рукой, Куки вздохнула. Постояла еще, не зная, что предпринять. Вдруг он, все так же уставившись в потолок, едва различимым голосом произнес:
– Больше я не буду тебя целовать, а не то зацелую до смерти. Волосы на голове Куки зашевелились. Как бы тихо ни говорил брат, это был не его голос.
