4. Операция «Мидвич»
Пока мы с Джанет подъезжали к Трейну, лейтенант Алан Хьюг стоял рядом с начальником пожарной службы Моррисом на дороге в Онили. Они наблюдали, как один из пожарных, орудуя длинным шестом с крюком на конце, пытается зацепить потерявшего сознание санитара. Наконец это удалось, и он стал подтягивать тело к себе. Санитар продрейфовал несколько ярдов, затем сел и громко выругался.
Алану показалось, будто никогда еще он не слышал более прекрасных слов. Гнетущая тревога, с которой он ехал сюда, улеглась как только удалось обнаружить, что жертвы странного происшествия хоть и едва заметно, но все же дышат. Теперь же стало ясно, что по крайней мере одна из них, жертв, не выказывает никаких явных дурных последствий пребывания в коме.
— Отлично, — произнес Алан. — Если с одним все в порядке, есть надежда, что так же будет и с остальными. Хотя это и на шаг не приближает нас к разрешению загадки.
Вслед за санитаром из обморочной зоны извлекли почтальона. Он отлеживался дольше, но в целом его выздоровление явилось столь же быстрым и полным.
— Граница зоны, видимо, очень резкая и к тому же стабильная, — продолжил Алан. — Кто-нибудь из вас слышал об абсолютно устойчивом газе, да еще при значительном ветре? Чушь какая-то!
— Это также и не ядовитые испарения с земли: те забирают постепенно, а здесь словно удар молотка — хлоп, и с копыт. Я не слышал о подобных средствах. А вы?
Алан выслушал начальника пожарной охраны и отрицательно покачал толовой.
— Да, и кроме того, испаряющиеся вещества имеют свойство быстро рассеиваться. Более того, испарений не бывает ночью. И еще: ведь автобус заперт почти герметично, как же газ мог проникнуть в салон?
— Интересно, как далеко расползлась эта зараза? — пробормотал его собеседник. — Должно быть, изрядно. Мы ведь так и не видели никого, кто пытался бы добраться сюда из Мидвича.
Он растерянно глядел в сторону загадочно усопшей деревушки. Дальше, за опрокинутыми в кювет машинами дорога казалась чистой и безобидной, чуть блестящей от утренней росы. Сейчас, когда туман растаял, можно было разглядеть купол церкви над оградами полей. Пожарный при содействии солдат Алана продолжал выволакивать из зоны поражения всех, до кого мог добраться. Пережитое не оставляло на жертвах ни малейшего следа. Каждый из них категорически утверждал, что во врачебной помощи не нуждается.
Алан отвлекся от размышлений. Следовало очистить дорогу от трактора, чтобы вытащить остальные машины и тех, кто в них был. Он оставил спасательную команду заниматься своим делом и отправился обозреть окрестности. Тропинка впереди вела на небольшой холм, с него Алан разглядел несколько деревенских крыш, поместье Киль, Ферму и верхнюю часть аббатства. Вид, исполненный безмятежности. Он двинулся дальше и в нескольких шагах обнаружил четырех овец, мирно спавших на поле. Алан обеспокоился — не за животных, им вреда не будет — а оттого, что опасная зона оказалась значительна шире» чем он предполагал. Еще дальше застыли без движения две коровы. Озабоченный Алан зашагал обратно.
— Деккер! — позвал он.
Сержант подошел и браво откозырял.
— Деккер, я хочу, чтобы вы доставили сюда канарейку в клетке.
Сержант захлопал ресницами.
— М-м-м… канарейку, сэр? — неуверенно переспросил он.
— Именно. Впрочем, щегол, полагаю, тоже сойдет. В Онили наверняка есть несколько птиц. Возьмите джип. Скажите владельцам — они получат компенсацию.
— Э-э…
— Не время болтать, сержант. Птица должна быть здесь как можно быстрее.
— Слушаюсь, сэр. Э-э-э… канарейку, сэр? — на всякий случай уточнил он еще раз.
— Да, — ответил Алан.
… Я осознал, что лежу на земле лицом вниз. По меньшей мере странно. Только что я спешил к Джанет и вот, без всякого перехода — это.
Я сел и обнаружил вокруг себя несколько человек, а также устрашающего вида крюк, который отцепляли от моей одежды. Человек из санитарной машины поглядывала меня с интересом. Очень юный рядовой тащил куда-то банку с белилами, столь же юный капрал был экипирован длинным шестом, увенчанным клеткой с канарейкой в ней. В дополнение ко всем этим нелепостям что-то сюрреалистическое было в Джанет, все еще лежащей там, где она упала.
Я поднялся на ноги и внимательно следил за попытками пожарного доставить Джанет к нам. Тот зацепил, наконец, крюком за полу ее пальто и начал тянуть. Пальто, конечно же, сразу порвалось, поэтому Джанет пришлось просто перекатывать, Вскоре она уже сидела среди нас, явно будучи в дурном расположении духа.
— Все в порядке, мистер Гейфорд? — раздался голос рядом со мной.
Я оглянулся и узнал в подошедшем офицере Алана Хьюга — иногда мы встречали его у Зеллаби.
— Да. А что, собственно, здесь происходит?
Он помогал Джанет подняться, поэтому не обратил внимания на мои слова. Пока я собирался повторить вопрос, он повернулся к капралу.
— Я возвращаюсь на дорогу. Продолжайте, капрал. — Есть, сэр! — ответствовал тот. Он опустил свой шест с клеткой на конце и пошел вперед. В какое-то мгновение птичка опрокинулась с перекладины и лежала на дне клетки, задрав лапки кверху. Капрал потянул шест к себе: птичка тут же вспорхнула и уселась на перекладину. Наблюдавший за этим рядовой вышел вперед и кистью провел на земле небольшую белую полоску, затем сделал отметку на карте. Процессия переместилась ярдов на двадцать и повторила всю процедуру.
Теперь Джанет спросила, что же, все-таки, происходит.
Алан рассказал все, что знал сам, и в заключение добавил:
— Совершенно очевидно, что пока это продолжается, шансы попасть в Мидвич равняются нулю. Лучшее, что вы можете сделать — это вернуться в Трейн и подождать, пока все выяснится.
Мы поглядели вслед капралу и его команде. Как раз в этот момент канарейка в очередной раз упала на дно клетки.
Что ж, после того, как мы сами все испытали, спорить было не о чем. Мы поблагодарили молодого Хьюга, распрощались с ним и направились к машине.
В гостинице «Орел» Джанет настояла, чтобы мы сняли комнату — на всякий случай. Позже я спустился в бар. Для этого времени суток он был чудовищно переполнен, причем среди посетителей я не нашел никого из местных. Все разбились на пары или небольшие группы и громко и ожесточенно что-то обсуждали. Я с трудом пробился к стойке, а когда возвращался к столику с бокалом в руке, услышал чей-то голос:
— О, Ричард? Ты-то что здесь делаешь?
Голос был положительно знаком, как и лицо того, кто обратился ко мне, но понадобилось несколько секунд, прежде чем память предоставила ответ. Ничего удивительного — годы берут свое, к тому же вместо, традиционной твидовой шляпки Бернард нахлобучил военную фуражку.
И все-таки я его узнал.
— Бернард, старина! Удивительная встреча! Ну-ка, выбирайся поживей из этой душегубки.
Я крепко сжал его руку и увлек за собой на балкон. Встреча с другом заставила меня вновь, как давным-давно, почувствовать себя молодым. На радостях я послал официанта за дюжиной пива.
Через полчаса бурные восторги улеглись, и Бернард принялся расспрашивать меня.
— Ты так и не ответил на мой вопрос, — напомнил он, внимательно оглядывая меня, — вот не знал, что ты занимаешься подобными делами, — он кивнул в сторону бара.
— Пресса? — спросил я. Его брови поползли вверх:
— Так ты не из их компании?
— Что ты! Я здесь просто живу.
В эту минуту к нам подошла Джанет, и я представил ее.
— Дорогая, это Бернард Уэсткот. В ту пору, когда мы служили вместе, он был капитаном, майора получил уже без меня.
— Сейчас я подполковник, — улыбнулся Бернард и Сердечно приветствовал мою супругу.
— Очень приятно, — кивнула Джанет. — Муж мне все уши о вас прожужжал, и вот мы, наконец, встретились.
Джанет пригласила Бернарда отобедать с нами, но он отказался, поскольку спешил на важное совещание. Его сожаление было искренним, и Джанет предложила вместе поужинать.
— Если удастся попасть домой — то у нас, если же наше изгнание продлится — тогда здесь.
— Попасть домой? — не понял Бернард.
— В Мидвич, — пояснила Джанет, — это в восьми милях отсюда.
Поведение Бернарда несколько изменилось.
— О, вы живете в Мидвиче? — он переводил взгляд с меня на Джанет. — И давно?
— Почти год, — ответил я. — Вообще-то мы и сейчас должны быть там, но… — тут я рассказал, как мы оказались в «Орле». Он ненадолго задумался, затем, очевидно, пришел к какому-то выводу и обратился к Джанет:
— Миссис Гейфорд, вы позволите ненадолго отнять у вас супруга? Это касается Мидвича, думаю, он сможет нам помочь. Кстати, именно по этому делу я сюда прибыл.
— Вы собираетесь узнать, что там происходит? — спросила Джанет.
— Ну, в общем, да. Ты ведь не возражаешь? — спохватившись, обратился он ко мне.
— Что ж, если я могу помочь… Хотя погоди, а кому это «нам»?
— Объясню позже, — ответил он и посмотрел на часы. — О, черт, уже двадцать минут, как я должен быть там. Поверьте мне, Джанет, я бы и не подумал умыкать вашего мужа, не будь это так важно. В его отсутствие с вами ничего не случится?
Джанет заверила Бернарда, что «Орел» — весьма приличное заведение.
— Да, еще одно, — обронил он перед нашим уходом. — Не позволяйте этой своре из бара докучать вам. Гоните их взашей. Они приставучи по природе своей, а когда узнали, что Мидвичское дело в газеты не попадет — просто взбесились. Ни слова с ними: позже я расскажу, почему.
— Дразнить, но издали! Возбуждать, но молча. Это по мне, — Джанет браво повела плечами, и мы покинули бар.
Когда Бернард и я прибыли на место, канарейки, судя по всему, уже закончили свою работу. Армейский капитан развернул перед нами крупномасштабную карту с правильной окружностью в две мили диаметром, чуть юго-восточнее центра которой была Мидвичская церковь.
— Это результат нашей работы; джентльмены. Удалось установить, что непонятная сила, зона действия которой перед вами, статична, невидима, лишена запаха, не регистрируется радаром и эхолотами. Она производит мгновенное парализующее воздействие на всех живых существ, включая пресмыкающихся и насекомых. Никаких вредных последствий воздействия не обнаружено, если не считать чисто моральных издержек у людей, побывавших в переделке. Это — все.
Бернард задал несколько вопросов, уточнил детали, а мы покинули комнату в поисках полковника Лэтчера, коего обнаружили беседующим с пожилым мужчиной, главным констеблем Уиншира.
Оба стояли на невысоком холмике, озирая местность.
Они напоминали генералов восемнадцатого века, наблюдающих за не слишком удачным сражением.
Бернард представил нас. Полковник внимательно посмотрел на него.
— А, — сказал он, — Вы тот самый человек, который звонил и просил держать все это в тайне.
Прежде чем Бернард успел открыть рот, констебль продолжил:
— Хранить в тайне! Легко сказать! Эта штука полностью покрыла местность окружностью в две мили, а вы хотите удержать это в секрете.
— Таковы инструкции. Это предпринято в интересах безопасности.
— Но чем, черт побери, они думают?.. Полковник Лэтчер прервал его:
— Мы попытаемся представить это, как тактический армейский эксперимент. Неубедительно, конечно, но хоть что-то же надо сказать. Вся беда в том, что это вполне может оказаться результатом действительно наших усилий, направленных не в то русло. В наши дни все так засекречено, что никто ни черта ни о чем не знает. Не знаешь, что есть у других и даже что есть у тебя самого. Все эти яйцеголовые в своих лабораториях попросту разрушают нашу профессию. Скоро военное дело превратится в колдовство, настоянное на мистике…
— Представители Агентства новостей устроили нам форменную осаду, — сердито буркнул шеф полиции. — Некоторых удалось спровадить, но вы не знаете, что это за люди: они будут неутомимо рыскать вокруг и повсюду совать свой нос. Уж что-нибудь они наверняка раскопают. И как заставить их сохранить все в тайне, когда вынюхивать секреты — их профессиональный долг?
— Успокойтесь, — сказал Бернард, — кроме профессионального, есть еще долг гражданский. По нашему делу уже было распоряжение Министерства внутренних дел. Газетчики крайне огорчены, но обещали молчать. Все зависит от того, обнаружится ли что-нибудь действительно сенсационное.
— Хм-м, — полковник рассеянно глядел в направлении Мидвича, — отнесет ли пишущая братия феномен «спящей красавицы» в разряд сенсаций?
За два с лишним часа перед нами прошла целая вереница людей, представляющих самые различные ведомства, гражданские и военные. У дороги, ведущей на Онли, поставили большую палатку, в 16.30 здесь состоялась конференция. Полковник Лэтчер открыл ее, подробно осветив сложившуюся ситуацию. Когда он заканчивал, вошел капитан угрюмого вида и положил на стол перед полковником большую фотографию.
— Вот, джентльмены, — хрипло сказал он, — два хороших парня на хорошем самолете — это стоило им жизни. К счастью, мы не потеряли другой самолет.
Он выдержал короткую паузу.
— Грех говорить так, но то, что они раздобыли, стоит любых жертв.
Мы столпились вокруг, пристально разглядывая фотографию и сравнивая ее с картой.
— А это что такое? — спросил майор из разведки и указал на объект, вызвавший его интерес.
Это была бледная овальной формы штуковина, чем-то напоминающая опрокинутую тарелку. Шеф полиции наклонился, пытаясь разглядеть ее как можно лучше.
— Можно лишь догадываться, — заметил он, — выглядит, как сумасшедший дом, выстроенный пациентами. Кстати, с неделю назад я побывал на развалинах Аббатства — ничего подобного там не было. К тому же территория принадлежит Британской ассоциации старины. Разрушать они умеют неплохо, но вот строить…
Один из присутствующих переводил взгляд с фотографии на карту и обратно.
— Что бы это ни было, оно находится в геометрическом центре окружности. Должно быть, оно приземлилось здесь, причем недавно, поскольку пару дней назад его еще не было.
— Если только это не сарай с отбеленной крышей, — обронил кто-то.
Шеф фыркнул:
— Обратите внимание на масштаб: оно превосходит размерами дюжину сараев.
— Что же это, черт побери? — выразил общую мысль майор.
Мы поочередно разглядывали странную штуковину через лупу.
— Вы что, не могли сделать более четкую фотографию? — недовольно спросил один из армейских чинов. Капитан презрел субординацию:
— А вы попробуйте слетать туда сами! Ведь фотографировали с высоты — ни много, ни мало, 10 тысяч метров: ниже спускаться опасно.
Полковник Лэтчер прокашлялся:
— Двое моих офицеров считают, что зона имеет форму полусферы.
— Возможно, — согласился капитан, — или ромба, а может, двенадцатиугольника…
— Я думаю, — мягко оборвал его полковник, — они наблюдали птиц, влетавших в зону и отмечали, когда те попадают под влияние. Они утверждают, что контуры зоны не поднимаются вертикально, то есть это не цилиндр. Стороны сходятся кверху, и дополнительные наблюдения дают основания полагать, что зона — это все-таки сфероид.
— Что ж, это первая реальная помощь, которую мы получили, — признал капитан. Если ваши офицеры правы и это сфера, то ее верхняя точка должна быть где-то в районе пяти миль над центром. Есть ли возможность установить это достоверно, не подвергая опасности жизни людей?
— Это не так просто, — ответил полковник Лэтчер, один самолет мы уже потеряли. Разве что использовать вертолет с канарейкой на шесте — но только нашесте длиной в пару сотен футов.
— Мысль неплохая, — заметил капитан. — Во всяком случае, на земле этот метод себя оправдал.
— Да, надо бы взять на заметку того парнишку, который до этого додумался. Жаль, что сегодня уже поздно заниматься этим на практике, оставим эту идею на утро. Не помешает также сделать снимки с меньшей высоты, может, всплывут какие-то детали.
Молчание, повисшее вслед за словами Лэтчера, прервал майор разведки.
— А я думаю о бомбах, — сказал Он задумчиво, — разрывных, к примеру, или осколочных.
— Бомбы? — переспросил капитан, подняв брови.
— Почему нет? Думаю, пора призвать ублюдков, которым там, внутри, к порядку. Никогда ведь не знаешь, что на уме у этих Иванов. Закрыть зону наглухо, чтобы комар не пролетел, и — бомбы.
— Не слишком ли круто? — возразил шеф полиции. Я имею в виду, не лучше ли оставить объект неповрежденным?
— Возможно, — кивнул майор, — но не забывайте, как легко им удается держать нас на расстоянии.
— Но что в этом захудалом Мидвиче может привлечь их интерес? Как хотите, а я считаю, что они совершили вынужденную посадку и используют силовой экран, чтобы избежать постороннего вмешательства. Как только они устранят поломку…
— Но здесь есть также Ферма, — вмешался кто-то робко.
— Как бы то ни было, чем скорее мы получим разрешение властей вывести эту штуку из строя, тем лучше, — заключил майор. — Ей нечего делать на нашей земле. В любом случае главное — не дать ей уйти. Не говоря уже о том интересе, который она представляет сама по себе, этот эффект экрана: он мог бы быть очень полезным.
— Сделаем же все возможное, чтобы овладеть ею в неповрежденном виде. Уничтожать лишь при необходимости!
Последовало горячее обсуждение; непродолжительное, ибо основным свойством всех докладов явилась их краткость. Были приняты лишь два определенных решения: о необходимости ежечасного спуска на парашютах осветительных ракет — для возможности обзора местности, и о новой попытке произвести более точные фотографии с вертолета.
Я никак не мог понять, почему Бернарду взбрело в голову затащить меня сюда, и что он сам здесь делает — за все время он так и не произнес ни слова. На обратном пути я позволил себе поинтересоваться:
— Скажи, Бернард, почему ты занимаешься этим делом?
— Ну, мой интерес имеет… профессиональную окраску.
— Ферма? — высказал я догадку.
— Да. Она входит в сферу наших непосредственных интересов и, естественно, все необычное в ее окрестностях привлекает наше внимание. Согласись, все случившееся достаточно необычно.
Под «нами», как я понял, подразумевалась военная разведка в целом либо один из ее отделов.
— Я всегда считал, — сказал я, — что такими вещами занимается Специальный отдел.
— У нас куча всяких отделов, — туманно ответил он и сменил тему.
Бернарда удалось устроить в «Орле», после чего мы вместе пообедали. Я надеялся после обеда вытянуть из него кое-какие подробности, но Бернард искусно обходил все попытки затеять разговор о Мидвиче. Все равно это был прекрасный вечер.
Дважды я звонил в полицию Трейна и справлялся о Мидвиче, оба раза мне ответили, что все остается без изменений. Осушив по последнему бокалу, мы с Бернардом расстались.
— Исключительно приятный мужчина, — подвела итог Джанет. — Я боялась, что асе превратится в одну из тех встреч старых сослуживцев, что так утомительны для их жен, но Бернард вел себя совсем по-иному. Кстати, зачем он брал тебя с собой?
— Сам удивляюсь, — признался я. — Если какие-то планы и были, мне о них он ничего не сообщил. И вообще, Бернард стал еще более скрытным, чем раньше.
— Странно, — Джанет словно, впервые поразилась происходящему. — что же, ему совсем нечего сказать обо всем атом?
— Ни ему, ни другим, — заверил я ее. — Они знают только то, о чем сказали им мы: что установить момент поражения невозможно, и что никаких вредных последствий нет.
— Ну, это хоть немного успокаивает. Будем надеяться, что никто в деревне не пострадал.
Мы еще спали, когда утром 28-го офицер-метеоролог сообщил, что туман над Мидаичем рассеивается. Вертолет с экипажем из двух человек шумно пошел вверх. В кабине болталась клетка с парой живых, но тревожно попискивающих хомяков.
— Они считают, — заметил пилот, — что шесть тысяч — вполне безопасно. Давай для уверенности начнем с семи. Если все будет нормально, станем потихоньку снижаться.
Наблюдатель установил свои приборы и занялся клеткой.
— Готово, — сказал он через некоторое время.
— Тогда спускай их, и начнем.
Шест с клеткой на конце выдвинули далеко вниз. Вертолет описал круг, пилот сообщил на землю, что собирается сделать подобный круг над Мидвичем.
Наблюдатель улегся на пол, поглядывая в бинокль за хомяками. Зверушки неустанно копошились в своем временном жилище. Наблюдатель решил, что было бы нелишним оглядеть Мидвич.
— Эй, шкипер! — позвал он.
— Чего?
— Та штука, что мы должны сфотографировать у аббатства…
— Ну, что там с ней?
— Хм, или это был мираж, или она улетучилась.
