Чтобы его не засекли с земли, Даллен поднял патрульный корабль на высоту восьми тысяч метров и подлетал к Корделю с севера. Около трети некогда застроенных земельных участков чернели пожарищами, но крупные объекты выглядели с высоты, как сорок лет назад, когда город еще имел официальный статус. Лишь буйство зелени, местами выплеснувшееся на проезжую часть улиц, говорило о непрерывном процессе распада, который, в конечном итоге, уничтожит все признаки человеческого жилья.

Карта на навигационном экране устарела на десятки лет, ведь с точки зрения мета-правительственных картографов Кордель давно перестал существовать. Но Даллена карта устраивала. Он включил сканер, и на экране зажглась красная точка. Стандартный полицейский прием: в какой-нибудь вещи задержанного прикреплялся микропередатчик, и закодированный сигнал точно указывал, где искать беглеца.

Некоторое время Даллен смотрел на красную точку, затем на крутом вираже пересек сверкающую ленту с размытыми границами – реку Флинт. Он наблюдал, как то, что еще мгновение назад выглядело страницей из географического атласа, превращается в залитый солнцем реальный мир, и в нескольких метрах от поверхности волнующегося зеленого океана перешел на бреющий полет. Даллен почти прижал самолет к верхушкам деревьев, стараясь не выдать своего присутствия. Впереди показалось внешнее кольцо городских ресторанов, мотелей и офисов. Он неслышно лавировал между строениями, стремясь ближе подойти к месту посадки, и наконец приземлился у небольшого холма.

Изучив карту, Даллен выяснил, что находится в трех километрах от цели и теперь без труда отыщет Бомона. Проблемы могут возникнуть только на обратном пути к самолету. Чтобы не заблудиться, он снял с карты копию и спрятал ее в карман. Проверив оружие и радиопередатчик, он спрыгнул на толстый ковер из мха и стелющихся растений. По инструкции прежде, чем оставить корабль, надлежало отсоединить генератор силового поля, но он решил не делать этого, тогда легче будет взлететь в критической ситуации. Вряд ли кто наткнется здесь на самолет, а, кроме того, соединительные силовые трубки, единственное уязвимое место, покрыты отпугивающим составом.

Стоял полдень, весь мир плавал в густом тягучем зное. Кругом были только разросшиеся кустарники и полуразрушенные одноэтажные дома, да неподалеку стоял пластиковый автобус, который, если бы не дерево, проросшее сквозь капот, даже через сорок лет выглядел пригодным к эксплуатации.

Быстрым шагом Даллен двинулся в сторону центра. Внутреннее напряжение заставляло его ускорять темп. Он старался не думать о предстоящем, превратившись в простой фиксирующий механизм. Бетонные фонарные столбы местами осыпались, обнажив ржавые железные вены. Некоторые дома, издали выглядевшие целыми, оказывались глиняными термитниками; насекомые давным-давно переварили бревенчатый остов. На витрине чудом уцелевшего магазина какой-то давно уехавший юморист вывел большими буквами: "Закрыто на обед".

"Что удерживает людей в подобных местах?" – недоумевал Даллен. Кое-где на Земле человеческий труд вновь обрел смысл, а местные вожди, входя во вкус власти, не разрешают своим подданным эмигрировать на Большой О. Интерес Орбитсвиля к Земле ослабевает, и им все сходит с рук. Правда, на североамериканском континенте до этого еще не дошло, так почему же люди предпочитают жить в подобных условиях? Можно сформулировать вопрос по-другому: что держит их здесь, на Земле?

И Даллен в сердцах выругался.

Внезапно послышались детские голоса. Даллен остановился и прислушался к далеким, но вполне отчетливым радостным воплям, доносившимся, казалось, из какого-то далекого столетия. До цели оставалось еще семь кварталов, вероятно, он приблизился к охраняемой территории. Сжав в кармане рукоятку излучателя, он двинулся вперед с предельной осторожностью и достиг перекрестка, где мостовую вспучили корни деревьев. Зеленая стена, обеспечивая надежное укрытие, позволяла ему наблюдать за улицей.

Буйная растительность скрывала признаки человеческого присутствия, но Даллен отметил, что часть домов снесена, а на освободившихся участках разбиты огороды. Людей он не видел, лишь вдали двигалось какое-то цветное пятно. Неподалеку заблеяли овцы. Преодолеть участок незамеченным было невозможно, поэтому Даллен покинул укрытие и неторопливо зашагал по улице. Стайка плохо одетых, но вполне здоровых ребятишек выбежала из-за угла, распевая считалки, и быстро скрылась в кустах.

Дети встревожили Даллена. Пытаясь проанализировать свой испуг, он вдруг понял, что всегда думал о Независимых Сообществах как о поселениях взрослых раздражительных упрямцев. "Я все упрощаю. Профессиональная болезнь сотрудников Бюро".

Людей выселили из Корделя в 2251 году, и через год здесь уже никто не жил. По мнению мета-правительства, он до сих пор оставался пустым разоренным местом, новых обитателей города попросту не замечали. Власти полагали, что опустевшие города непривлекательны для диссидентов, бродивших по просторам страны. Но именно города предоставляли людям крышу над головой и прочие удобства, и поэтому они продолжали выполнять свое прежнее предназначение – служить убежищем тем, кто в нем нуждался, объединять людей в общество. Конечно, рано или поздно должны были появиться дети – дети, которых с точки зрения властей не существовало, которые не имели доступа ни к образованию, ни к медицинскому обслуживанию. "С Бюро покончено, – в который раз сказал себе Даллен. – Как только я заплачу по счету, как только Кона и Мики будут отомщены".

Навстречу попадалось все больше и больше людей, некоторые удивленно поглядывали на него, но никто не предпринимал попыток остановить. Либо местное население достаточно велико, чтобы незнакомец не вызывал особых подозрений, либо жители Корделя вели гораздо менее замкнутый образ жизни, чем он предполагал. На одном из перекрестков раскинулся рынок, судя по всему, с прямым товарообменом. Несколько замызганных грузовиков с овощами и фруктами свидетельствовали о довольно развитом сельском хозяйстве. Даллен свернул в Седьмой квартал. Квартал был нежилой, большую его часть занимали церковь из красного кирпича, здание банка и трехэтажный отель, кажущийся обитаемым. Убедившись, что на него никто не смотрит, Даллен вытащил искатель, настроенный на передатчик Бомона. На маленьком круглом экране мигала ярко-красная стрелка, указывая на отель. Даллен пересек улицу и уже почти подошел ко входу, когда из густой тени под козырьком здания, появился невысокий коренастый человек. Моложавое лицо, седые волосы, через плечо перекинут ремень духового ружья.

– Куда направился, приятель? – спросил он скорее удивленно, чем враждебно.

Значит, отель служит подобием штаб-квартиры.

– Хочу повидать начальство.

Человек требовательно протянул руку.

– Документы.

– Конечно.

Даллен улыбнулся, сунул руку в карман куртки и выстрелил, обратив охранника в живую статую. Затем Даллен подхватил его, и с негнущимся телом ввалился в пустой вестибюль. Рядом со столом дежурного виднелась дверь, ведущая, видимо, в туалет для обслуживающего персонала. Приходилось рисковать. Даллен втащил внутрь безвольное тело охранника и устремился к лестнице, чувствуя в себе небывалую уверенность, словно находился под действием фелицитина.

На площадке второго этажа он снова взглянул на искатель: здесь повернуть налево. Даллен быстрым шагом пошел по коридору, на ходу доставая оружие. У двери, на которую указала дрогнувшая стрелка, остановился, потом, не тратя времени на размышления, повернул ручку и шагнул внутрь. На кровати лежала полуобнаженная темноволосая девушка лет двадцати, которая в изумлении уставилась на Даллена. Скомканная одежда, на стуле у кровати мужской ремень с металлической пряжкой.

– Где Бомон? – яростно прошептал Даллен, отгоняя мысль, что допустил ошибку. – С тобой ничего не случится, если будешь вести себя тихо. Ясно? Девушка, завороженно глядя на него, кивнула и вдруг пронзительно закричала.

– Ах, ты, скотина!

Он едва не нажал на спусковую кнопку парализатора. В соседней комнате послышались встревоженные мужские голоса. Даллен повернулся к двери, не зная, что делать: то ли выбежать на улицу, то ли запереться изнутри. Он все еще бестолково глядел на дверь, когда девушка выстрелила.

Генри Сэнко, "мэр" Западного Корделя, даже в оглушающую жару носил строгий костюм и галстук. Он был толстощек, словоохотлив, напорист и, несмотря на единственный оставшийся у него передний зуб, улыбчив.

– Вы поступили глупо, – сообщил он Даллену с широкой улыбкой. – Вот именно: крайне глупо. – Он улыбнулся еще шире.

Даллен кивнул. Его обмякшее тело протащили по коридору до конференц-зала и усадили на стул с высокой спинкой. Напротив восседал мэр, у дверей стояли двое крепких парней с пистолетами. Кивнув головой, Даллен понял, что к нему применили защитное оружие малой мощности, но радости от этого факта не испытал. Он прекрасно сознавал безвыходность своего положения.

– Мэрией – моя близкая подруга, – оповестил Сэнко. – Можно сказать, протеже. Если бы ты выстрелил в нее из этой штуки… – Он коснулся лежащего на столе излучателя и покачал головой, видимо, представив, каким страшным было бы его возмездие.

– Я уже говорил: меня интересует только Бомон. – Даллен с трудом шевелил непослушными губами. – Я не знал, что у Башен так называемой протеже…

Сэнко резко подался вперед.

– А ты крепкий орешек! Сидишь здесь, парализованный, беспомощный, не зная, что тебя ждет, виселица или кастрация тупым ножом, и умудряешься хамить. Человеку в твоем положении следовало бы вести себя более дипломатично. Почему ты решил, что моя кожа не слишком нежна?

– Люди, швыряющие бомбы, обычно не отличаются особо тонкой кожей.

– Вот, значит, как! – Сэнко встал, быстро обошел вокруг стола и снова резко опустился на отчаянно заскрипевший под ним стул. – Хочу кое-что сообщить вам, господин мета-правительственный агент. Здесь, в Западном Корделе, проживают цивилизованные люди, у нас есть законы, и мы следим за их соблюдением. У нас нет электричества, не хватает чистой воды и прочих благ, но мы не дикари! Мы не занимаемся террором.

– А как же Бомон?

– Бомон был безмозглым тупицей!

– Был? – Даллен пошевелил пальцами. К нему возвращалась способность двигаться. – То есть…

– То есть он мертв. Ему и двум его приятелям вынесли приговор, который вчера приведен в исполнение. Ты считаешь это жестокостью?

– Нет, просто варварством.

Сэнко едва заметно пожал плечами.

– Вы должны понять, что в любом Независимом сообществе самым тяжелым преступлением является пустая трата денежных и материальных ресурсов. У нас есть небольшой запас наличности, необходимой для закупки медикаментов на черном рынке, а Бомон и его друзья-кретины ухнули прорву денег на бомбу. Несколько месяцев назад два таких же идиота разбили один из последних автомобилей, и если бы они не погибли… – Сэнко замолчал, закусив единственным зубом нижнюю губу, и внимательно посмотрел на Даллена. – Я не понимаю, зачем ты здесь, – наконец сказал он. – Что вам за дело до Бомона? Чем он помешал твоей сытой, уютной жизни?

– В тот день, когда я накрыл его в Мэдисоне, он пригрозил мне тем, что его друзья расправятся с моими близкими, – медленно произнес Даллен. Его мозг все еще переваривал новость о смерти Бомона. – Примерно в это же время кто-то проник в здание городского управления и выстрелил в мою жену и ребенка из "спешиал-луддита". Но…

– Но что, господин агент? Пораскинь-ка мозгами! Сколько стоит такая игрушка, как "спешиал-луддит"?

– Вы полагаете….

Это сделал кто-то из Мэдисона…

Или даже из городской администрации?..

– Ну-ка повтори, что ты минуту назад говорил о варварстве?

– Но зачем?! Зачем? Не вижу причин!

– Промочи горло, может, в голове прояснится. У "спешиал-луддита" есть свое, особенное назначение. Он создан для выполнения одной-единственной задачи.

Сэнко вытащил из кармана серебристую фляжку, поднялся и, обогнув стол, вылил часть ее содержимого в рот Даллену.

– Не может… – Даллен поперхнулся, когда теплый алкоголь проник в его горло, но судорожный кашель, казалось, ускорил возвращение чувствительности. Мышцы вдруг закололо тысячей иголок.

– Твои жена и ребенок, должно быть, о чем-то знали. Или что-то видели. – Сэнко опустошил фляжку и бросил ее одному из охранников. Тот поймал ее и молча вышел. – Да, плохой из тебя Шерлок Холмс, приятель. Даллен не стал раздумывать о том, кто это такой. Он вдруг понял, что неправильно оценил ситуацию и в результате впустую ухлопал не одну неделю. Самонадеянно полагая, что именно он и его бесплодная деятельность стали причиной трагедии, он повел себя как круглый болван. А по Мэдисон-сити до сих пор разгуливает чудовище, наслаждаясь безнаказанностью, которую подарил ему именно он, Даллен. Но каковы же мотивы преступления? Ради чего этой сволочи потребовалось вычистить мозги двух человек? Убийство? Но никто не был убит, не поступало никаких сообщений о чьем-нибудь исчезновении.

– Все-таки это бессмысленно, – пробормотал Даллен. – В Мэдисоне не бывает серьезных преступлений.

– Вот это мне нравится! – широко распахнув беззубый рот, рассмеялся Сэнко. – Значит, взятки у вас считаются чем-то несерьезным, безобидным, само собой разумеющимся!

– Бывают, конечно, мелкие…

– Послушай! Мэдисон давно уже стал чем-то вроде огромного склада для всех Независимых сообществ этой части света. Сюда едут даже из Саванны и Джексонвиля, отовсюду, где сумели наскрести крупную сумму денег. Именно Мэдисон снабжает нас генераторами, очистителями воды, двигателями для грузовиков и тому подобным. А ты не знал?

– Я знаю, что мои жена и сын не имели к этому никакого отношения.

– Даллен, ты начинаешь мне надоедать. Как ты попал в Кордель? На автомобиле?

– Прилетел на самолете.

– Жаль. Если бы приехал на автомобиле, мы бы его конфисковали, а тебе пришлось бы добираться пешком. Летательные аппараты нам не нужны, поэтому можешь отправляться назад, как только оттаешь.

Даллен ожидал чего-нибудь похуже. Тюрьмы, например.

– Вы меня отпускаете?

Сэнко раздраженно пожал плечами.

– А ты полагал, тебя разделают и съедят?

– Нет, но после того, что случилось с Бомоном… – Даллен замолчал, решив не провоцировать "мэра".

– Давай проделаем маленький эксперимент, – ответил Сэнко, опуская оружие Даллена в карман. – Когда вернешься в Мэдисон, напиши доклад о том, что некие несуществующие люди утверждают, будто казнили, то есть, покончили с не существованием других несуществующих людей. Любопытно послушать, что тебе ответят.

Когда Даллен добрался до города, день уже клонился к вечеру. Самолет покружил над юго-западными районами, над Скоттиш-Хиллом, над безукоризненными, герметично запакованными кварталами, которые скоро зажгутся огнями, создавая иллюзию активной жизни своих несуществующих обитателей. Многочисленные фонари зажгутся на пустых улицах, теплый свет озарит пустые окна… Закат заливал высотные здания городского центра, утопающие в буйной зелени, пейзаж выглядел идиллическим. Космический пришелец, увидев город сверху, пришел бы к выводу, что здесь обитают довольные жизнью, разумные, прагматичные существа, но Даллен, глядя на эту мирную картину, не испытывал радости.

Дерзкий рейд в Кордель и полученная там информация, вывели его из депрессии, одновременно освободив от убеждения, будто стремление к справедливости всегда приводит, если оно достаточно сильно, к достижению цели. Он понял, что нет никакого беспристрастного арбитра, который мог бы вынести решение в чью-либо пользу, а наиболее удачлив тот, кто хладнокровно и расчетливо подкрадывается к жертве.

Самолет на секунду завис, потом начал снижаться, и его тень, то увеличиваясь, то уменьшаясь, заскользила по неровностям рельефа.