Глава двадцать первая. Ужин одиноких сердец
Серый Ангел
Москва всегда умела и любила со смаком пожрать. Именно пожрать, потому что еда есть необходимость, а объедение от пуза — одно из немногих отпущенных нам удовольствий. Столицу во все времена украшали не только сорок сороков церковных маковок, но и сотни храмов чревоугодия, любовно и метко прозванные «обжорками».
Если вы думаете, что «Макдональдс» и есть современная «обжорка», то глубоко ошибаетесь. В настоящей обжорке должно пахнуть едой, а не туалетным дезодорантом и горелым комбижиром. Скорее уж «Макдональдс» — это новый виток развития советской пельменной, чем истинная московская обжорочка.
А именно такая, какой ей полагается быть, стоит на пересечении улицы Герцена и Кисловского переулка. Сверните у белого куба здания ТАССа и идите по направлению к консерватории. Клянусь, по запаху найдете. Как почувствуете, что пахнет домашней гречневой кашей, расстегайчиками и солянкой, смело открывайте дверь и припадайте к прилавку, как к иконостасу.
* * *
Злобин осмотрел выставленные напоказ блюда и почувствовал, что готов сметелить все подряд. Голод был просто жутким, сосущим.
— Стресс, — тихо пробормотал он.
— Ну как? — спросил Сергей.
— С ума сойти можно!
— Я же предупреждал, в коммунизме окажетесь.
Сергей светился от удовольствия, как гид, открывший заезжему туристу самый любимый уголок родного города.
Столовая управлялась семейной парой. Жена, знойная дама, стояла за стойкой и руководила; муж, дружащий с рюмочкой интеллигент, как полагается в домашнем хозяйстве, был на подхвате. В интерьеры они не вложили ни копейки, сохранив скромный стиль шестидесятых. Зато кухня была роскошной, тех самых шестидесятых, когда не только диссидентствовали, но и умели радоваться жизни.
— Берите отбивные, не пожалеете, — пришла на помощь хозяйка. — Муж из деревни мясо привез. Так дешевле получается. Да и вкус совершенно другой, чем у замороженного.
Злобин обратил внимание, что на ценниках стоят совершенно божеские цены. Прикинул в уме, что здесь рублей за двести можно лопнуть.
— Согласен, отбивные. Картошку жареную. Винегретик. И… Ну, даже не знаю.
— Жюльенчики еще горячие, — подсказала хозяйка. — Попробуйте, пока заказ готовим.
— Да! — Злобин сглотнул слюну. — Ты меня убить решил, я понял, — обратился он к Сергею.
Сергей рассмеялся.
— Мне то же самое, только с гречкой. И еще пирожков парочку.
— Мне тоже, — не удержался Злобин. После этого заставил себя отойти от прилавка. Специально сел за столик спиной к нему, чтобы не пытать себя дальше.
«Я просто соскучился по дому», — вдруг подумал он.
И все хорошее настроение разом испарилось. На плечи навалилась тяжесть, а на душе стало, как за окном, пасмурно.
«Полное соответствие внутреннего и внешнего», — грустно усмехнулся Злобин.
Сергей сел напротив. Придвинул к Злобину принесенные формочки с жюльенами.
— Здесь не курят, забыл предупредить. Хозяйка считает, что дым и аромат еды — вещи несовместные.
— Только дурак будет спорить, — кивнул Злобин, пробивая ложечкой корку плавленого сыра.
В столовую вошла шумная компания. Парни с внешностью свободных художников и их эмансипированные подружки.
— Консерваторские, — прокомментировал Сергей. — Повезло ребятам. Такой рай под боком.
Злобин проглотил невероятно вкусную смесь.
— Истинный рай, — без всякого энтузиазма подтвердил он.
Сергей пытливо заглянул ему в лицо.
— Андрей Ильич, зачем переживать? Начальство, возможно, глупее, но ему сверху виднее. Положение, так сказать, способствует.
Злобин устало махнул рукой.
Весь доклад шефу отнял у Злобина десять минут. Игнатий Лойола слушал вполуха, чертя чертиков на клочке бумаги. А потом вынес вердикт: сливать все на территориалов и больше в это дело не лезть.
Злобин почувствовал себя собакой, взявшей след, но ни с того ни с сего получившей пинок под ребра.
— Это же Москва, Андрей Ильич, — продолжил сеанс психотерапии Сергей. — Пока мы по провинции топали, здесь все сто раз переиграть могли. Скорости у людей здесь другие.
— И возможности, — вставил Злобин.
Он вспомнил Мишу Барышникова. Он так же пытался втолковать Злобину, что Москва — это не город, а Зазеркалье.
— «Мы все здесь не в своем уме, — сказал Алисе Кот», — произнес Злобин.
Сергей недоуменно уставился на Злобина, не донеся ложку до рта.
— Не обращай внимания.
Хозяйка принесла заказ, расставила на столе тарелки, пожелав приятного аппетита, степенной походкой удалилась.
Злобин с удивлением посмотрел на толстую отбивную, которую двумя ладонями не накрыть. От таких щедрых размеров в общепите успел отвыкнуть. Почему-то вид сочного мяса вернул интерес к жизни.
— У тебя какие-то соображения остались? — спросил Злобин. — Выкладывай, интересно будет послушать, о чем ты, молчун, всю дорогу думал. Хоть и толку от наших мыслей, как выясняется, никакого.
Сергей прожевал кусочек мяса, покачивая головой из стороны в сторону и блаженно щурясь.
— Была пара мыслей, Андрей Ильич. Вы про сверхдрессировку животных что-нибудь слышали?
— Это когда их дедушка Дуров гипнотизировал?
— Ага. — Сергей вновь блаженно засветился лицом. Оказалось, уже по другой причине. — Была у меня барышня с невероятным размером бюста. Первая грудь курса! На биофаке училась. Так она на этой теме чуть-чуть задвинута была. А в остальном нормальная девчонка. Но ходить с ней по улицам было невозможно. Каждого кошака бродячего норовила загипнотизировать. Стреканет он от нее через дорогу, моя Лида тут же заявляет, что это она кошке странслировала мыслеобраз.
— И ты это терпел?
— Андрей Ильич, брак — это победа воображения над проницательностью.
— Так ты еще и женился на ней!
— Я же говорю — победа, — улыбнулся Сергей. — В моем случае, проницательность была побеждена на полгода. Потом расплевались. Но бог с ней. А с собачками вопрос занятный, согласитесь. Представьте себе, что кто-то владеет способностью к сверхдрессировке «по Дурову»? Ему ни черта не стоит натравить стаю на любого. А мы утремся и спишем смерть на несчастный случай.
Злобин отодвинул полупустую тарелку.
— Продолжай.
Сергей запихнул в рот кусок побольше, быстро заработал челюстями, проглотил.
— Уф, кайф-то какой! — простонал он. — Ладно, едим и едем дальше. Остановился я на человеке. Теперь посмотрим на него глазами стаи. Помните, что Семен Сазонов сказал? Те ребята, что за оборотнями гоняются, считают, что у псовых произошел «выверт» сознания. На человека они охотятся, потому что лучше всего его знают. Как добычу, естественно. А теперь представьте, как стая смотрит на того, кто им не по зубам? Кто над ней властвует, кого надо слушаться, нет, кого невозможно ослушаться? — Сергей помолчал, дожидаясь реакции Злобина. — Он для них Бог. Волчий Бог!
Злобин молчал, переваривая услышанное.
— Прокуратуре он не по зубам, — едва слышно произнес он. — Не тот уровень.
— М-м-м! — не прожевав, Сергей снова заговорил. — Не согласен. Все, что ходит на двух ногах в ватерклозет, подлежит следствию и суду, так я считаю. Пусть он трижды Бог. Но вычислить его можно на раз.
— И как, интересно?
— Элементарно. По признакам. — Сергей наклонился над столом. — Андрей Ильич, вам со мной повезло, как Ватсону с Холмсом.
— А не иначе? — усмехнулся Злобин.
— История нас рассудит, — улыбнулся Сергей. — Короче, при биофаке была группа трехнутых на всю голову хуже, чем моя Лидка. Она с их главным любовь закрутила, поэтому мы и разбежались, если честно. Но это ерунда. Охота на оборотней — это от них мода пошла. Старший курс еще снежного человека мечтал заарканить, а они на Алтай выезжали. Мечами местных одичалых шавок рубали. Как вам информашка?
— Как раз на сон грядущий.
— Лично я спать не собираюсь. С вашего разрешения, Андрей Ильич, но исключительно по личной инициативе и под личную ответственность я пару звоночков сделаю. Подниму старые связи. Одобряете?
Злобин нахмурился.
— Серега, не забывай, нам дали команду слить воду и ждать дальнейших указаний.
— Ну-у, — разочарованно протянул Сергей, отвалившись на стуле.
— Говорю это, чтобы ты меру знал и не зарывался. Только отзвонишь. Никаких активных действий!
К Сергею тут же вернулось в хорошее расположение духа.
— А если мне придется поступиться принципами и кое-где заночевать?
— Меня это не касается. Я имел в виду процессуальные действия.
— И я про процесс.
— Иди ты! — беззлобно отмахнулся Злобин.
Сергей рассмеялся.
— Так, теперь о грустном, — Злобин перешел на начальственный тон. — Утром у меня печальные хлопоты. Друга хоронят. Тебя это не касается. До одиннадцати утра действуешь по личному плану. Встречаемся…
— Давайте здесь. Заодно позавтракаем по-людски.
Злобин согласно кивнул.
— Еще что? — Он, задумавшись, сунул руку в карман. — Вот что. Я выйду покурить. А ты закажи кофе. Под него и договорим. Что-то у меня от московских скоростей голова уже плохо варит.
Он вышел на улицу. С наслаждением вдохнул холодный воздух.
Справа накатывал шум Бульварного кольца. Совсем рядом с цокающим звуком с карниза падали капли и бились о мокрый асфальт.
Злобин сосредоточил внимание на неровном ритме капели. Зачем-то стал считать удары. На четырнадцатом в голове улеглась свистопляска мыслей. Осталась только одна.
— Не наш уровень, не наш уровень, — пробормотал Злобин.
В кармане, разорвав тишину и распугав мысли, как всегда не вовремя зазвонил мобильный.
Чертыхнувшись, Злобин достал этот миниатюрный генератор больших проблем. Номер на определителе был незнакомым.
— Да, слушаю!
— Возвращаясь домой, будь осторожен. Но приди один. Так надо, — произнес в трубке мужской голос.
— И кто это мне советы дает? — с нажимом в голосе поинтересовался Злобин.
— Странник, — ответила трубка.
И связь оборвалась.
