Николь снилось, что ей опять десять лет и она играет в лесу неподалеку от дома в парижском пригороде Шилли-Мазарин. И вдруг понимает, что ее мать умирает. А потом в ужасе бежит домой рассказать все отцу. Прямо на ее пути оказывается небольшая кошка, шипящая и скалящая зубы. Николь останавливается. Неожиданно в лесу раздается вопль, и она бежит по лесу, оставив тропу, и ветви царапают ее кожу. Кошка следом. Новый вопль! Проснувшись, она увидела над собой встревоженную физиономию Яноша Табори.

— Что-то случилось с генералом Борзовым, — проговорил Янош, — у него сильные боли.

Мгновенно выпрыгнув из постели, Николь запахнулась в халат, подхватила портативную аптечку и следом за Яношем направилась в коридор.

— Похоже на аппендицит, — заметил коллега-врач, пока они пересекали кают-компанию, — правда, я не совсем уверен.

Ирина Тургенева стояла на коленях возле командира и держала его за руку. Генерал был распростерт на кушетке. Лицо его побледнело, на лбу выступил пот.

— А вот и доктор де Жарден, — он ухитрился улыбнуться. Попытался сесть, дернулся от боли и опустился на спину. — Николь, — тихо пожаловался он, — адская боль. Ничего подобного со мной в жизни не было, даже когда ранили, было легче.

— И давно это началось? — спросила Николь, извлекая сканер и биомонитор, чтобы проверить все характеристики организма больного. Тем временем из-за правого плеча Николь показалась физиономия Франчески, снимающей доктора за установлением диагноза. Николь с досадой велела ей подвинуться назад.

— Минуты две или три назад, — с трудом проговорил генерал Борзов. — Я сидел в кресле, смотрел кино и, кажется, от души смеялся, и вдруг острая резкая боль — справа внизу живота. Словно что-то жжет меня изнутри.

Николь запрограммировала сканер на считывание всей рассеянной по организму информации с зондов Хакамацу за последние три минуты. По частоте пульса и секреции эндокринных желез она легко установила момент начала болевого приступа и запросила информацию со всех каналов.

— Янош, сходите в кладовую и принесите портативный диагност. — Она передала Табори карточку с кодом, открывающим дверь.

— Слегка лихорадит, значит организм сопротивляется инфекции, — заметила Николь, обращаясь к генералу Борзову. — Внутренние датчики подтверждают наличие острой боли.

Космонавт Табори вернулся с небольшим электронным устройством в виде коробочки. Достав из сканера маленький куб с данными, Николь вставила его в диагност. Секунд через тридцать небольшой экранчик засветился, на нем выступили слова „АППЕНДИЦИТ. ВЕРОЯТНОСТЬ 94 %“. Николь нажала на кнопку, проверяя возможные варианты. В остальных случаях диагност выдавал вероятность не более 2 %.

„Есть две возможности, — Николь торопилась с мыслями, генерал Борзов дернулся от боли. — Можно отослать все данные на Землю для постановки окончательного диагноза… — Она поглядела на часы и быстро прикинула, сколько времени потребуется сигналу на путешествие до Земли и обратно и сколько уйдет, чтобы собрать там консилиум после получения диагноза. — Можно и опоздать“.

— Что он говорит, доктор? — спросил генерал. Глаза его молили снять боль как можно быстрее.

— Наиболее вероятный диагноз — аппендицит, — ответила Николь.

— Черт побери, — выругался Борзов. Он поглядел на остальных. Здесь были все, кроме Уилсона и Такагиси, не ставших смотреть кино. — Но работы не будут прерваны. Первая и вторая вылазки пройдут без моего участия. — Очередной приступ боли искривил его лицо.

— Ну пока еще не все ясно. Нужны дополнительные данные. — Николь вновь сняла показания, но теперь с поправкой на две минуты, проведенные ею в общей каюте. И на этот раз диагноз „АППЕНДИЦИТ. ВЕРОЯТНОСТЬ 92 %“. Как и положено, она собиралась проверить альтернативные диагнозы, но сильная рука командира остановила ее.

— Если все сделать быстро, пока в моем организме не оказалось много отравы, эту несложную операцию может осуществить и робот-хирург?

Николь кивнула.

— А если мы затратим время на диагностическое подтверждение с Земли… ох… мое тело может получить более серьезные повреждения?

„Будто читает мои мысли“, — сперва подумала Николь, но затем сообразила, что генерал просто досконально следует методике действий экипажа „Ньютона“.

— Значит, пациент уже делает предложение доктору? — спросила она, не сумев скрыть улыбку, невзирая на страдания Борзова.

— Я еще не настолько самонадеян, — ответил Борзов, чуть шевельнув веком, как бы подмигивая.

Николь глядела на экран монитора. На нем светились те же слова „АППЕНДИЦИТ. ВЕРОЯТНОСТЬ 92 %“.

— Можете ли вы что-нибудь добавить? — спросила она у Яноша Табори.

— Только то, что мне приходилось видеть аппендицит на практике в Будапеште, — ответил невысокий венгр. — И симптомы полностью совпадают.

— Хорошо, готовьте „Рохира“ к операции. Адмирал Хейльман, не доставите ли вы с космонавтом Яманакой генерала Борзова в госпиталь? — Николь повернулась к Франческе. — Я понимаю, что это сенсация, и допущу вас в операционную, только если вы обещаете выполнить три условия: пройдете такую же дезинфицирующую обработку, как и хирурги; во время операции простоите со своей камерой у стенки; будете повиноваться любым моим приказам.

— Весьма любезно с вашей стороны, — кивнула Франческа. — Благодарю вас.

Когда Борзов вместе с Хейльманом и Яманакой покинули общую каюту, в ней остались Ирина Тургенева и генерал О'Тул.

— Знаете, волнуюсь, как Ирина, — с обычной своей искренностью обращаясь к Николь, проговорил американец. — Можем ли мы хоть чем-то помочь?

— Во время операции Янош будет ассистировать мне. Но пара рук может пригодиться в качестве стратегического резерва.

— Это как раз для меня, — ответил О'Тул, — приходилось в порядке благотворительности работать в госпиталях.

— Отлично. А теперь идемте готовиться.

„Рохир“, переносный робот-хирург, находившийся на „Ньютоне“ именно для подобных нужд, с точки зрения медицинского совершенства по классу уступал полностью автономным операционным лучших госпиталей Земли, но и его не без оснований можно было считать техническим чудом. Это сложное устройство, упакованное в небольшой чемоданчик, весило всего четыре килограмма. Требования к мощности питания тоже были невелики. Но прибегать к его услугам можно было более чем в сотне случаев.

Янош Табори распаковал „Рохира“. Вид чемоданчика не больно-то впечатлял. Все необходимые конечности и соединения были сложены для длительного хранения. Проверив наличие инструкции к роботу-хирургу, Янош прикрепил его сбоку к кровати, на которой уже находился генерал Борзов. Боль слегка отпустила его. Но нетерпеливый командир торопил всех.

Янош ввел кодовое обозначение операции. „Рохир“ автоматически расправил конечности, в том числе удивительную руку-скальпель с четырьмя пальцами — именно той самой конфигурации, что предназначена для удаления аппендицита. В это время в комнате, подняв руки в перчатках, появилась Николь, облаченная в белый халат хирурга.

— Вы проверили программное обеспечение? — спросила она у Яноша.

Тот отрицательно качнул головой.

— Пока вы умываетесь, я закончу предоперационные тесты, — сказала ему Николь, давая знаком разрешение Франческе и О'Тулу войти в операционную. — Лучше не стало? — обратилась она к Борзову.

— Не слишком, — пробормотал он.

— Пока я дала вам легкое успокоительное. Перед началом операции „Рохир“ введет полную дозу анестезии.

Переодеваясь, Николь освежила в памяти все подробности. Эту операцию она знала наизусть, ею пользовались в качестве теста при отработке хирургических процедур. Николь ввела информацию об организме Борзова в „Рохир“, проверила электронные цепи, несущие информацию о пациенте во время операции, провела автоиспытания всех программ. В качестве итоговой проверки она тщательно настроила пару крошечных стереокамер, действовавших совместно с хирургической рукой.

Янош вернулся в комнату, Николь с пульта управления робота-хирурга быстро распечатала две копии описания последовательности операции. Одну взяла сама, другую передала Яношу.

— Ну все готовы? — спросила она, глядя на генерала. Командир „Ньютона“ утвердительно — вверх-вниз — качнул головой. Николь включила „Рохир“.

Одна из четырех конечностей руки „Рохира“ впрыснула анестетик в тело пациента, и за какую-то минуту сознание оставило генерала. Камера Франчески фиксировала каждый этап исторической операции — по ходу дела она что-то нашептывала в сверхчувствительный микрофон. Рука „Рохира“ со скальпелем, руководствуясь картинкой, полученной с помощью пары глаз, сделала надрезы, необходимые для вскрытия нужного органа. Никакой живой хирург не смог бы сделать все так быстро и точно. Вооруженный целой батареей датчиков, каждую секунду проверяющий сотни параметров, „Рохир“ отогнул все ткани покрова и обнажил аппендикс за какие-то две минуты. Автоматической последовательностью операции был предусмотрен тридцатисекундный перерыв для осмотра, прежде чем робот-хирург приступит к удалению органа.

Николь нагнулась к пациенту, чтобы разглядеть открытый отросток. Он не был ни воспаленным, ни распухшим.

— Янош, посмотри, быстро, — сказала она, одним глазом приглядывая за цифровым датчиком, отсчитывающим время визуального осмотра. — Совершенно нормальный аппендикс.

Янош наклонился с другой стороны операционного стола. „Боже, — думала Николь, — неужели мы удаляем здоровый…“ На цифровом датчике времени значилось 00:08.

— Выключай хирурга, — крикнула она, — прекращаем операцию, — и одновременно с Яношем потянулась к пульту управления.

И в этот самый миг весь космический корабль землян дернулся куда-то вбок. Николь отбросило назад, к стене. Янош упал вперед, ударившись головой об операционный стол. Пальцы его руки скользнули по клавишам пульта управления и потом опустились на пол. Генерала О'Тула швырнуло вместе с Франческой к дальней стене. Раздавшийся в комнате писк зонда Хакамацу свидетельствовал, что кто-то из экипажа в опасности. Николь, коротко глянув, убедилась, что с Франческой и генералом О'Тулом все в порядке и, с трудом превозмогая действующий на всех крутящий момент, попыталась добраться до операционного стола. С огромным усилием тянулась она вперед, подтягиваясь за закрепленные ножки стола. И когда добралась до него, поднялась, пытаясь сохранить равновесие.

Едва голова Николь появилась над операционным столом, кровь брызнула ей в лицо. Не веря своим глазам, она глядела на тело Борзова. Разрез был теперь полон крови, и рука-скальпель „Рохира“ уходила в рану и резала… отчаянно сигналил набор зондов в теле Борзова, хотя Николь перед операцией задала допуски побольше.

Волна страха и дурноты охватила Николь, осознавшую, что робот ни на минуту не оставлял хирургической деятельности. Крепко вцепившись в край стола, чтобы не поддаться огромной силе, она сумела дотянуться до пульта управления и выключить питание хирурга. Скальпель поднялся из кровавой лужицы на теле и лег возле опоры. Николь попробовала остановить сильнейшее кровотечение.

Через тридцать секунд неожиданная сила исчезла, словно ее и не было. Генерал О'Тул поднялся на ноги и рванулся к уже не скрывавшей отчаяния Николь. Скальпель натворил слишком много. Командир истекал кровью перед ее глазами.

— Нет-нет. О Боже! — воскликнул О'Тул, глядя на истерзанное тело друга. Датчики настойчиво звенели. Теперь звуки доносились не только с операционного стола. Франческа очнулась как раз вовремя, чтобы запечатлеть последние десять секунд жизни Валерия Борзова.

Эта ночь всему экипажу „Ньютона“ показалась чересчур долгой. За два часа, последовавших сразу за неудачной операцией. Рама трижды проводил коррекцию орбиты: каждая из них, подобно первой, длилась одну-две минуты. Земля в конце концов подтвердила, что маневры изменили ориентацию, скорость вращения и орбиту космического корабля чужаков. Цели ночных маневров определить не смогли и там. Земля ограничилась сообщением, что „коррекции“ изменили наклонение и линию апсид орбиты Рамы. Однако энергетически траектория не изменилась. Рама оставался на гиперболической орбите, разомкнутой относительно Солнца.

Внезапная смерть генерала Борзова ошеломила всех и на „Ньютоне“, и на Земле. Пресса всех стран превозносила покойного, а начальники и сотрудники вспоминали многочисленные свершения, связанные с его именем. Смерть Борзова, как было объявлено, произошла в результате несчастного случая, вызванного неожиданными маневрами Рамы, совпавшими с обычной аппендэктомией. Но уже через восемь часов после смерти генерала осведомленные люди повсюду задавали одни и те же вопросы. Почему Рама вдруг начал двигаться именно в это самое время? Почему не сработала защитная система „Рохира“, не сумевшая прервать операцию? Почему присутствовавшие при операции офицеры медицинской службы не смогли выключить аппарат, прежде чем оказалось слишком поздно.

И сама Николь де Жарден задавала себе те же вопросы. Она как раз закончила оформление всех документов, требующихся от врача, когда в космосе случается смерть, и поместила тело Борзова в вакуумный гроб, оставленный во вместительном трюме в задней части военного корабля. Потом быстро составила и записала отчет о случившемся; О'Тул, Сабатини и Табори проделали то же самое. Во всех отчетах обнаружилось одно-единственное существенное расхождение. Янош забыл упомянуть, что во время маневра раман тянулся к пульту управления. В этот момент умолчание показалось Николь несущественным.

Вынужденные телепереговоры с представителями МКА проходили даже болезненно. Основной мишенью резких и дурацких вопросов являлась Николь. Несколько раз она сохраняла спокойствие только собрав все свои силы. Николь ждала, что Франческа в своей телепередаче будет делать намеки на некомпетентность врачей „Ньютона“, но итальянская журналистка держалась непредубежденно и доброжелательно. Дав короткое интервью Франческе, где она в основном подчеркнула тот ужас, который испытала, увидев окровавленный разрез в теле Борзова, офицер службы жизнеобеспечения направилась в свою комнату, сославшись на желание отдохнуть или поспать. Но Николь не позволила себе этой роскоши. Снова и снова переживала она критические секунды операции. Могла ли она чем-нибудь изменить ее исход? И как объяснить тот факт, что „Рохир“ не остановился сам?

Николь и предположить не могла, что в защитные алгоритмы программ „Рохира“ может прокрасться ошибка — в таком случае они не прошли бы всей той интенсивной предстартовой проверки. Значит, или где-то была допущена ошибка, небрежность — они с Яношем в спешке могли пропустить какой-нибудь ключевой параметр, ведающий автоматикой хирурга, — или же причиной всему был несчастный случай уже после внезапного разворота Рамы. Бесплодные поиски разгадки и почти полное изнеможение заставили ее наконец уснуть. Но одна часть уравнения, с ее точки зрения, была яснее ясного — умер человек, и она несет ответственность за эту смерть.