49. Последняя надежда короля
Стоя с Теризой, Джерадином и отцом возле королевского штандарта, леди Элега не знала, куда смотреть и что чувствовать.
Она могла наблюдать за сражением внизу, у оконечности долины справа, где погиб Тор и где Смотритель Норге с его людьми пытались спасти Мастеров и уцелевшие зеркала. А может быть, ей следовало смотреть на трещину, где должны быть остальные Мастера, на щель воплощенной Гильдией пропасти, заполненную лавиной.
Всадники проскакивали сквозь щель, подгоняя лошадей. Среди них был и принц Краген. С такого расстояния казалось, что он находится сразу в нескольких местах: подстегивает своих людей, завершает разгром кадуольцев, осматривает камни в поисках выживших. Каждое его действие казалось ей быстрым как фехтовальный выпад, решительным как удар меча; уверенность, с которой он командовал своими людьми, делала Смотрителя Норге в ее глазах нерасторопным болваном.
Он был замечательным — о, он замечательно действовал! Король Джойс наверняка видел это. Ее отец в своей новой ипостаси наверняка видит и ценит те качества, которые сделали алендского Претендента незаменимым для нее. Принц Краген заслуживает… Заслуживает веры в его правоту.
И чтобы не слишком надеяться, не так бояться, Элега заставила себя смотреть на правую сторону долины, а не на левую.
Вопрос, что чувствовать, был куда более сложным. Тут она не могла принять волевое решение.
Гордость и паника; оправдания и беспокойство. Внезапно, словно ниоткуда, словно из воплощения, появился король. И тут же воплотил в реальность все догадки о себе, которые прежде были чисто теоретическими — рассуждения людей вроде Теризы и Джерадина. Он дал понять, что ценит риск, на который пошла ради него Элега; он высказал благодарность за то, что она добилась от принца Крагена и монарха Аленда союза. Сердцем она понимала, почему он использовал ее словно пешку в перескоках и не доверился ей. Она гордилась им, когда он вот так стоял у знамени, сверкая синими глазами; готовый, словно ястреб напасть или защищаться.
Она гордилась им и боялась, что подвела его.
В некотором смысле Элега играла собственную партию против него. По ее совету принц Краген и монарх Аленда приняли решение о войне, основываясь на знаниях и рассуждениях, которыми не стали бы делиться ни с одним представителем Орисона.
Ее цель — так отличающаяся от цели Крагена и Маргонала — была двойной: заставить силы Аленда ждать, продолжать осаду достаточно долго, пока планы короля не станут ясны, и оказать давление на короля, который заставит его принять союз с Алендом. Храня отцовские тайны, она укрепила позицию принца Крагена.
Но сейчас, сегодня ее достижения подвергаются испытаниям. Она может быть права, как считает принц—по той единственной причине, что он доверяет ей. Или неправа. А тем временем весь Мордант может выстоять или рухнуть.
Она могла заставить себя не смотреть на принца Крагена и всадников — на бой, кипящий в долине слева, но не могла заставить себя забыть про свой страх. Чем больше Элега проникалась чувством гордости, глядя на короля Джойса и принца Крагена, тем больше боялась, что привела их обоих к краху.
Может быть, именно поэтому она так ужасно выглядела при солнечном свете. Солнце не могло приоткрыть тайники ее души, но могло открыть, что там не все чисто.
Сейчас она считала удачным то стечение обстоятельств, что никто не обращает на нее особого внимания.
Словно в забытье, Джерадин пробормотал: — Поднимайся, поднимайся. — Все видели, что Тор упал; но никто не видел, чтобы старый лорд поднялся на ноги.
И никто не видел среди скал ни одного Мастера. — Поднимайся. Ты нам нужен.
Териза обеими руками вцепилась в его руку, прижималась к нему. Тем не менее, она смотрела совсем в другую сторону, словно не могла вынести происходящего. Глядя на левую часть долины, она тихо спросила: — Кто это?
Джерадин, похоже, не имел ни малейшего понятия, о чем речь. А Элега решила не смотреть. Ей нужно было время, чтобы сжиться со своими страхами, приготовиться к крушению.
Внезапно стало ясно, что Смотритель Норге разделался с кадуольцами, атакующими Мастеров. Раздались крики, и эта часть войск получила небольшую передышку. Лучники поспешно вылезали из расселин в скалах, чтобы заполнить колчаны; всадники пришли в движение, одни поскакали с сообщениями, другие — на помощь принцу Крагену. Появился Мастер Барсонаж с зеркалом высотой с него самого. Следом появился трясущийся старик — Мастер Гарпул. Двое стражников несли за ним его зеркало.
Пять или шесть человек вместе подняли тело Тора; как можно осторожнее переложили старого лорда на грубые носилки. Носилки передали всадникам. Тело Рибальда тоже положили на носилки и отправили вместе с телом Тора. Эту процессию всадников возглавил Смотритель Норге, верхом.
Это подобие кортежа двинулось вверх по склону, к королю Джойсу.
— Милорд… — Джерадин вздохнул. От напряжения он до крови прикусил губу. — Бедный милорд.
Териза дернула его за руку, пытаясь отвлечь.
— Джерадин, посмотри. Кто это?
Леди Элега невольно повернулась в ту сторону.
И тут же заметила всадников: они отчаянно сражались, пытаясь проникнуть в долину…
…сражались с силами Кадуола. Сперва она предположила, что это тоже кадуольцы, но ошиблась. Верховный король Фесттен вел с ними яростный бой; казалось, он выслал всю свою кавалерию, чтобы уничтожить их.
Она видела, как принц Краген пришпорил своего коня, пуская его рысью, и направил несколько сот алендцев на помощь появившимся всадникам, сам устремляясь прямиком на тысячи кадуольцев. И тут же король Джойс крикнул одному из капитанов:
— Лучников сюда! Мне нужно как можно больше лучников в скалах! Нужны засады во всех этих щелях! Нам не отогнать Кадуол, но мы можем научить верховного короля осторожности. Нельзя позволить ему всей массой ворваться к нам!
Приложив руки к углам рта, чтобы его голос звучал разборчивее, он добавил: — Поддержите принца Крагена!
Разинув рот, точно безумная, Элега смотрела, как всадники принца Крагена рискуют собой, помогая развевающемуся стягу виноградно—пшеничной расцветки… Знамени Термигана.
Термигана?
Что, скажите на милость, здесь делает он? — Термиган, — выдохнул Джерадин. — Глазам не верю! Несмотря ни на что, он пришел.
Элега была слишком изумлена, чтобы заметить, что катапульты снова готовы выстрелить. И наверняка не подозревала, что одна из них, за ее спиной, нацелена на штандарт короля. Она едва слышала звон оружия и тонкий высокий вой мелких камней в воздухе. В этот миг она надеялась только на то, что ни одно из орудий не нанесет удар по принцу Крагену или Термигану. Она не знала, насколько ей повезло, что катапульта за ее спиной не выстрелила.
Вместо того чтобы метнуть снаряд, та прянула вперед и сорвалась с края скалы, разламываясь на части. На вершине холма группа верхолазов принца Крагена издала едва слышный крик радости и тут же развернулась, чтобы защищаться от кадуольцев, прибывших слишком поздно, чтобы спасти орудие.
Король Джойс заметил это, как замечал все остальное. Взглянув наверх, он сказал себе:
— Осталось шесть. Кое—какой успех, дружище Фесттен. Берегись.
К несчастью, действие катапульт все же порождало сотни убитых и раненых.
Элега, затаив дыхание, глядела, как принц Краген ведет сражение со всадниками верховного короля Фесттена. Разве Джерадин не говорил, что Термиган отказался помочь? Она прикусила губу. Да, именно это и говорил Джерадин. Но вопреки всему лорд явился. Она почувствовала холодную дрожь, несмотря на относительно теплый воздух. О какой новой катастрофе он прибыл сообщить?
Кто эти люди в центре его боевых порядков, эти две фигуры в плащах, не принимающие участия в сражении, лишь передвигающиеся вместе с основной группой войск? Одна из них казалась вполне заурядной. А другая была огромной…
Эхо донесло к ней звуки битвы, бряцание щитов и мечей. Камни скрывали большую часть сражающихся; принц Краген перемахнул щель и исчез из вида за горой, насыпанной лавиной. У него было слишком мало людей, чтобы противостоять такой орде кадуольцев, слишком мало. Его могла спасти только скорость коня и неожиданность атаки. Но смешанную группу защитников Орисона и солдат Аленда, готовую прийти ему на помощь, с двумя сотнями всадников в авангарде, поддерживало полтысячи пеших ратников, бешено напирающих с тыла. И когда Термиган ввел всех своих людей в долину, он повернул скакуна, крикнул «За мной!» и вернулся на помощь принцу.
Принц Краген и человек, некогда заявивший: «Я на верю ни одному алендцу», бок о бок пробивались к основной армии короля Джойса.
Их спасла пересеченность окружающей местности; нагромождения камней сдерживали контратаку Кадуола, горы булыжников, которые должны были заполнить созданную Гильдией пропасть, не позволяли атаке набрать нужную скорость. И когда силы верховного короля вновь попытались пересечь долину, лучники принялись стрелять в них сверху, прячась за скалами.
Принц Краген и Термиган помогли друг другу достичь спокойного пространства, словно всю жизнь были друзьями.
— Кто эти люди с ним, — спросила Териза, — те, в плащах, единственные, кто не сражается?
Сердце Элеги забилось сильнее. Кто смеет говорить о крахе там, где действует король Джойс и его дочери?
***
Солдаты с телами Тора и Рибальда прибыли к штандарту короля до Термигана; король Джойс встретил их так, словно они были не на поле битвы и им не грозили катапульты и неожиданные атаки; он встретил их так, словно для него не было ничего важнее бремени, которое они доставили: трупа его старого друга.
— Он спас нас, — сказал Мастер Барсонаж. Воплотитель, похоже, слишком устал, чтобы спешиться, и выглядел слишком измученным, чтобы добавить: милорд король. — Он и Рибальд… — голос магистра пресекся от горя.
— Это правда, милорд король, — сказал Смотритель Норге без своей обычной медлительности. — Их было всего двое, но они ударили в нужное время. Они причинили врагу достаточный ущерб, нагнали на него достаточно страха… — Как и Барсонаж, Норге, казалось, терял голос. — Без них нам не удалось бы спасти магистра. Или Мастера Гарпула.
Без выражения, словно он повторял это множество раз, Мастер Гарпул пробормотал:
— Жена обещала проклясть меня, если я не вернусь. Она была так зла… — У него текло из носа, и он шумно шмыгал.
Король Джойс взглянул на тело Тора и хотел что—то сказать, но не смог; ему даже было трудно дышать, словно вид разбитой головы друга причинил ему больше боли, чем он ожидал, нанес удар, который он рассчитывал парировать, но не смог. У Джойса перехватило дыхание, и он судорожно, жадными глотками принялся хватать воздух, прижав руки ко рту, чтобы приглушить звук.
Он был давно не молод. Он долго жил один; его утешали — во всяком случае понимали — лишь безумный Хэвелок и теперь мертвый Квилон. А цена его попыток спасти Мордант все росла. Без Тора не может быть никакого Морданта, никакого королевства, которое бы стоило защищать; ни один король не транжирил так кровь тех, кого любил.
Джойс с трудом оторвал руки от лица и взялся за край носилок Тора. Он, казалось, хотел поднять тело Тора, вырвать его из лап смерти. Но мертвец был слишком тяжел. Требовалось четверо, чтобы просто удерживать его огромный вес.
И, не сознавая, что делает, король Джойс опустился на колени в грязный снег.
Териза и Джерадин не задумываясь устремились к нему; желание хоть чем—то помочь было явно написано на их лицах. Но леди Элега остановила их, приложив палец к губам. Затем, улыбаясь, несмотря на смерть Тора и печаль отца, она указала на всадников, приближающихся к штандарту.
Принц Краген. Термиган. И две фигуры в плащах, скрывающих все, кроме их размеров, лица не различимы в глубине капюшонов.
На принце Крагене остались боевые отметины; кровь, явно не его собственная; рубленые полосы на кольчуге. Он выглядел достойно, без сомнения достойно, словно человек который выбрал лучшее из сомнительных решений и заслужил победу. Термиган выглядел хуже, измученный долгой дорогой, под глазами мешки. Но в нем тоже проступало достоинство, почти торжество, словно он был уверен, что все сделал правильно. Его суровое лицо не выражало упрека.
— Милорд король, — сказал он, — я прибыл к вам на подмогу. Со мной всего двести человек — все, что я смог собрать. Надеюсь, этого хватит.
— Более чем, — мягко вмешался принц Краген, видя печаль короля. — Разве неправда, что сам Мордант начинался с отряда в двести человек?
— Отец. — Мисте откинула капюшон и подставила глаза и отмеченную шрамом щеку солнечному свету, проникающему из—за края ущелья.
— Мисте.
Териза почувствовала такие изумление и восторг, что едва сдержала крик; все ее тело, казалось, пело от счастья.
— С тобой все в порядке!
Джерадин едва не расхохотался от радости. Люди вокруг штандарта короля шептали имя Мисте, словно оно обладало силой и несло опасность.
— Благодаря Термигану, — сказала она, — я привела твоего Воина.
Когда смятение, вызванное ее появлением, отчасти поутихло, огромная фигура рядом с Мисте сбросила плащ, открыв яркие сверкающие доспехи, кое—где обожженные, в двух местах прогоревшие насквозь. Лицо великана закрывало темное непроницаемое забрало. Странное оружие висело на поясе; ружье, с помощью которого он прожег себе путь из Орисона, висело за спиной.
Солдаты и стражники замерли. Некоторые схватились за мечи; кое—кто натянул луки.
Но Воин не сделал ни одного угрожающего движения. Он медленно поднес руку к лицу, коснулся выступа на шлеме. Его забрало беззвучно втянулось в шлем, открывая лицо.
Это было обычное мужское лицо: светлые глаза, большой нос крючком, словно не раз сломанный, сурово поджатые губы над массивным подбородком. Только то, как странно он шевелил губами при разговоре, выдавало его происхождение.
— Милорд король, — сказал он необычным голосом, в котором отдаленно слышалось нечто птичье. — Я потерялся на этой Богом забытой планетке. По словам Мисте, вы не виноваты в том, что я оказался здесь. Она утверждает, что ваши Воплотители могут помочь мне. Но вы не можете помочь мне, пока варитесь в этом котле.
Я бы хотел сделать все, что в моих силах. Ради нее. Для того, чтобы ваши Воплотители все—таки помогли мне.
— Так вот кто это был, — выдохнула Териза с облегчением и восторгом. Но в этот миг даже у Джерадина не оставалось для нее внимания.
Стоя на коленях перед Тором, король Джойс вскинул голову, услышав голос Мисте, и уставился на нее и Воина; в голубых глазах сияла радость. Потом он поднялся на ноги, словно вся его сила вернулась к нему. Но сначала он обратился не к дочери, не к принцу Крагену или Термигану, ни даже к Воину. Он обратился к Смотрителю Норге.
— Нужно сделать многое, Смотритель. Позаботьтесь о людях лорда Термигана. Отправьте тех, кто нуждается в помощи, к лекарям. Остальных распределите среди наших всадников. Если я правильно рассуждаю… — он посмотрел на другую сторону долины, — верховный король Фесттен сейчас перегруппируется. Он вскоре снова пойдет в атаку. Нам отчаянно нужны всадники.
Моего дорогого друга Тора, — продолжал он без паузы, — нужно с почестями похоронить близ Эсмереля. Возьмите сколько понадобится людей и похороните его достойно. А рядом с ним — Пердона… двух преданных и смелых лордов, которые положили жизни ради шанса спасти мир. Если мы победим, их имена будут заслуженно отмечены прежде всех остальных.
Затем король торопливо отошел от носилок, подошел к лошади, на которой сидела Мисте, снял дочь с седла и прижал к себе.
Воин, Дарсинт, тут же спешился; похоже, он считал, что Мисте нуждается в его защите. Но когда он отвел лошадь в сторону, то остановился, решив оставить Мисте и короля наедине.
Глядя на сестру и отца, Элега жалела лишь об одном: что не может улыбаться как они, с такой теплотой, нежностью и доверчивостью, словно на всю жизнь сохранили полную невинность.
— Дорогое дитя, — глухо пробормотал король, — моя Мисте, я так рад… Хэвелок советовал доверять тебе, но я не мог не волноваться. Моя дочурка, в такой опасности… Я хотел чтобы с тобой было все в порядке. Но я нуждался в том, что ты делала. — Он крепче обнял Мисте, отпустил, отошел на шаг. — Твоя мать разбила бы мне голову, если бы знала, как я рисковал тобой.
— Отец, — ответила Мисте, сияя словно солнце, — все дети должны время от времени рисковать. Иначе как мы узнаем свои силы?
Если ее улыбка могла стать теплее и чище, то стала, когда Мисте обернулась к Элеге.
Элега хотела сказать: «Ты спасла нас, о, Мисте, ты спасла нас». Но у нее внезапно сдавило горло, а взгляд затуманился от слез. Улыбка Мисте все еще обладала властью делать все вокруг стóящим.
Мисте подошла к сестре поближе. Они не обнимались; они испытывали слишком личные чувства, и не могли проявлять их на людях. Мисте тихо сказала:
— Ты сделала это. Все, чего я хотела, — все, о чем я не сказала. Я ужасно горжусь тобой.
Элега посмотрела на принца Крагена — он по—прежнему сидел на лошади, — и не сводила с него счастливого взгляда, пока Мисте обнимала Теризу и Джерадина и снова шла к королю.
— Ну вот, правда и открылась, милорд король. — Принц говорил суховато, чтобы скрыть радость. — Должен признать, что мотивы монарха Аленда — и мои собственные — не были столь уж бескорыстными. Мы предприняли осаду Орисона, чтобы заставить вас со временем обнаружить свои планы. Мы сохраняли надежду на союз, даже когда отказались от него, и решили помочь вам. Но мы делали это еще и потому, — он улыбнулся в усы, — что леди Мисте угрожала в противном случае обратить на нас огонь Воина.
Тем самым принц признался перед всеми, что они с Элегой знали, что Мисте жива, знали, что она — с Дарсинтом. Джерадин нахмурился, словно спешно проверял услышанное; щеки Теризы то бледнели, то краснели — облегчение, поскольку с Мисте все в порядке, сменялось гневом — ведь то, что с Мисте все в порядке, от них скрывали.
Но король Джойс не смутился.
— Другими словами, милорд принц, — сказал он с трудом подавляя желание рассмеяться, — вы решили уважать мою позицию, получив повод считать, что она может быть сильнее, чем кажется. — И, отвернувшись от Мисте, он продолжал более официальным тоном: — Это мудро—и смело. В ответ на благородные признания должен признать, что частенько подозревал: ваш отец — человек мудрый. — Его глаза лукаво блеснули. — Но его смелость оказалась для меня приятной неожиданностью.
К несчастью, — сказал король Джойс, обращаясь к людям у знамени, — с минуты на минуту нам придется возобновить битву, и прежде чем этот миг наступит, я должен признать, что моя позиция слабее, чем кажется.
Посмотрев на Воина, он спросил: — Как мне обращаться к вам? Воин задумался:
— Вы имеете в виду мой ранг? Я — Дарсинт, старший боевой офицер Объединенного Экспедиционного корпуса, крейсер «Кара».
— Дарсинт, — повторил король Джойс, — предложенную вами помощь мы принимаем с огромной радостью. Я очень нуждаюсь в ней. Но помочь вам мы вряд ли сможем.
Дарсинт нахмурился.
Элега невольно затаила дыхание. Что делает ее отец? Но взгляд Мисте успокоил ее; Мисте помрачнела, но не казалась потрясенной. Джерадин медленно кивнул, словно подтверждая слова короля. Териза бросила взгляд на долину, ожидая новых ужасов.
— Я уверен, — пояснил король, — что моя дочь объяснила вам, как вы попали сюда — благодаря воплощению… с помощью зеркала. Но зеркало, вызвавшее вас сюда, разбито. — Он тактично не упомянул о том, что его разбил сам Дарсинт. — Вдобавок единственное зеркало, которое показывало то же изображение, тоже разбито врагами, имена которых нам теперь известны. И я, увы, не могу предложить вам никакой помощи.
Сомневаюсь, что удастся убедить Мастера Гилбура объяснить, как было сделано его зеркало. Таким образом ваша единственная надежда — Джерадин. — Но король Джойс не взглянул на Джерадина. — Не сомневаюсь, что если мы победим — если ему будет предоставлено время и спокойствие, он сделает точь—в точь такое же зеркало. Джерадин продолжал кивать.
— Однако возникает новая сложность, — продолжал король, — время. Наши зеркала показывают изображения мест, а не личностей. Изображение можно передвинуть на относительно небольшое расстояние. Как только Джерадин создаст зеркало, в его силах будет вернуть вас не к вашим людям или домой, а лишь туда, где мы вас нашли.
Сколько дней прошло с тех пор, как вы оказались среди нас? И сколько еще пройдет, прежде чем у Джерадина появятся время и спокойствие? Неужели ваш «крейсер»… ваша «Кара»… будет дожидаться вас?
— Питан, — мрачно пробормотал Дарсинт. — Забытый богом кусок собственности. Ноги бы моей там не было, будь моя воля. Но ОЭКу нужна наблюдательная база в этом секторе — правда, она никому не нужна такой ценой. Король Джойс продолжал развивать свою мысль:
— Может ли быть так, что ваша «Кара» уже в другом месте? Что вы погибнете среди врагов, если вернетесь спустя столько времени?
— Ну да, дьявол меня забери. — Воин, похоже, жевал губу, не видимую за краем шлема. — Питанцы обратили нас в постыдное бегство, когда я был похищен. Плазмовые залпы, каких я еще не видел. — Он показал на изуродованные доспехи. — «Кара» давно улетела.
— И потому я ничего не могу вам обещать, — закончил король Джойс, — за исключением одного: я готов использовать вас в полной мере — и окажу помощь во всем, в чем смогу.
Вы поможете нам?
В груди у Элеги болело от недостатка воздуха, но она заставляла себя сдерживать каждый вдох, надеясь, что прямота отца не оттолкнет от них Дарсинта.
Воин раздумывал недолго:
— Ну что ж. — Он разочарованно вздохнул. — Мисте предупреждала меня. Она — единственный мой Друг. А вы ее отец. Она считает, что вы достойны спасения.
Печально лишь то, что спасти вас я не способен. — Гримаса на его лице вероятно означала улыбку; сказанное явно было специфическим юмором ОЭК. Прочесть что—либо по его лицу было трудно, как полустертую надпись на камне. — Я слабее, чем кажусь. И похож на вас. Пистолеты не имеют нужного радиуса действия — недостаточно мощности. Руками я смогу задушить лишь ограниченное число людей. И не остановлю нашествие. — Он кивнул в сторону армии верховного короля Фесттена. — А мое ружье почти разряжено…
Блеяние зурны помешало ему договорить.
И мгновенно шесть катапульт отвели ложки назад.
Боевые барабаны принялись отбивать ритм.
Быстро бросив взгляд в ту сторону, Элега заметила, что передовая линия войск Кадуола вытягивается, готовясь к прорыву через проходы в долине. Мало времени; Воин и король еще не были готовы. А у нее не оставалось времени выяснить, каким образом Мисте с Дарсинтом и Термиган оказались здесь — как они встретились.
— Но я не беспомощен. — Постепенно стало ясно, что гримаса на лице Дарсинта означает улыбку. — Думаю, оставшихся зарядов хватит, чтобы разобраться с этими игрушками. — Он показал на осадные машины. — Может быть, это вгонит в ваших богом забытых врагов немного богом забытого страха.
Он замолчал, словно ждал, что кто—нибудь оценит шутку и рассмеется.
Через мгновение король усмехнулся — короткий резкий смешок — не потому что оценил шутку, а из вежливости.
— «Немного богом забытого страха». Мне нравится, как это звучит. Когда—нибудь вы объясните мне, что значит «богом забытый». Мне кажется, Смотритель Леббик оценил бы эту фразу, будь он жив.
Пожалуйста, «разберитесь» с катапультами. — Король Джойс оглядел позиции Кадуола, готовность орудий. — И побыстрее.
По—прежнему со своей улыбкой—гримасой, Дарсинт снял ружье со спины.
Солдаты и стражники невольно отступили на шаг.
Элеге хотелось, чтобы принц Краген спешился, встал рядом с ней. Но, как и Термиган, он оставался на лошади, чтобы в любой миг поскакать на битву.
Воин посмотрел на мигающий красный огонек на своем странном оружии, нажал на кнопку.
— Дальность — не проблема. — Когда он говорил тихо, его голос еще больше напоминал птичье пение. — Да и дерево не устоит. Но лучше бы быть поближе — а то я не такой хороший стрелок.
Элега заметила, как он подмигнул Мисте.
Это почему—то напомнило ей, что он виновник появления шрама на ее щеке, знака, изменившего выражение лица Мисте из задумчиво—романтического на решительное.
Боевые барабаны били все чаще.
Дарсинт вскинул ружье к плечу и прицелился.
Через два сердцебиения его оружие плюнуло огнем.
Элега, Джерадин, Териза и все остальные, сгрудившиеся у штандарта, перевели взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как огонь достигает катапульты и разносит ее в щепки. Куски бревен и обрывки канатов, ярко полыхая, полетели вниз. Элеге показалось, что барабаны на мгновение сбились с ритма. А может быть, это ей лишь почудилось.
— Одна, — коротко объявил Дарсинт.
Он снова прицелился и снова выстрелил.
Цель со сломанными опорами качнулась вперед, охваченная огнем; затем ложку резко вывернуло в сторону.
— Две.
Элега с трудом подавила желание закричать от радости. Вокруг все молчали, охваченные восторгом и напряжением.
Нахмурившись, Дарсинт снова проверил ружье — и выстрелил еще раз. Ослепительная смертоносная линия пролегла точно к следующей катапульте.
Вероятно, кадуольские солдаты у орудий впали в панику и попытались выстрелить, прежде чем катапульта была взведена. Мелкие камни забарабанили вдоль стены, никому не причиняя вреда. Огонь превращал катапульту в пепел.
— Три.
На этот раз сомнений не было: барабаны запнулись, а в следующее мгновение замерли, словно барабанщиков охватила паника. Вместо того чтобы перестроиться и дальше выбивать дробь, они замолчали.
Несколько стражников оглушительно закричали «ура!» Яростный взрыв восторга и облегчения покатился над долиной.
«Молодец, Дарсинт! — пробормотала про себя Элега. — Клянусь звездами, верховный король Фесттен узнает, что значит противостоять нам!»
Воин выстрелил снова, разрушив очередное орудие. — Четыре.
Нахмурившись сильнее, Дарсинт посмотрел на свое ружье, принялся нажимать кнопки, хлопнул ладонью по магазину.
Под растущие крики восторга принц Краген спросил:
— Дарсинт, разумно ли сейчас опорожнять орудие? Битва едва началась. Нам может понадобится ваша мощь.
Воин криво ухмыльнулся:
— Я считаю, что не слишком разумно будет залечь и позволить врагам швырять на голову камни.
Он поднял ружье; из ствола вырвалась новая вспышка пламени. — Пять.
Крики «ура» перекрыло блеяние зурны: сигнал к отступлению. Войска Кадуола начали отход. Стражники короля и солдаты принца Крагена принялись кричать еще более восторженно, словно побеждали. Тем не менее, все собравшиеся у штандарта видели, что пятый залп Дарсинта сопровождался шипением и колебаниями огня. Когда он, пожав плечами, прицелился в последнюю катапульту и попытался выстрелить, из ствола вылетело лишь несколько голубоватых искр, быстро погасших.
Он снова пожал плечами и попробовал выстрелить еще раз: ничего. Машинально забросив ружье за спину, Дарсинт, не обращаясь ни к кому в особенности, сказал:
— Если у кого—то есть полевой циклотрон, то я попытаюсь перезарядить эту штуку.
Улыбаясь, Мисте подошла к нему и положила руку на доспехи, словно поздравляя или утешая его.
Постепенно радостные вопли смолкли: кричавшие начали понимать, что последняя катапульта уцелела.
Если король Джойс и почувствовал разочарование, он не показал этого.
— Отличная работа, Дарсинт, — заявил он. — Молодцом. Пусть верховный король поостережется. Удача начала отворачиваться от него. Теперь он и его союзники знают, что вы здесь, с нами.
— Но они поймут, — вмешался принц, — что в его оружии не осталось силы.
— Они не знают, сколько у нас оружия, — уверенно возразил король. — И каковы его способности. Сейчас они будут выжидать. Обязательно. Верховный король Фесттен и Мастер Эремис станут совещаться. Нанося новый удар, они попытаются применить нечто необычайное — и выдадут этим свое растущее отчаяние.
Элега подумала: отец настоящее чудо. Запертый в этой долине намного превосходящим его противником, с обессилевшим Дарсинтом, он, тем не менее, заставляет всякого, кто слышит его, поверить, что непобедим. — А пока, милорд принц, — продолжал он, — у нас есть прекрасная возможность усилить оборону. Нужно в полной мере использовать все препятствия на пути верховного короля.
Принц Краген кивнул, довольно мрачно:
— Слушаюсь, милорд король. — Держался он холодно; лишь блеск в глазах выдавал радость — ведь он делал именно то, на что они надеялись и что планировали с Элегой, то, на что, несмотря на риск, уговорили монарха Аленда. — Я займусь этим. И, натянув поводья, он развернул лошадь.
— Я отправлюсь с вами, — сказал Термиган, прежде чем кто—нибудь успел что—либо сказать. Его тяжелый взгляд и застывшее выражение лица недвусмысленно говорили, что он не считает принца своим врагом. — Я проделал всю эту дорогу в седле не для того, чтобы рассиживаться здесь и смотреть, как работают другие.
— Милорд Термиган, — сказал король таким тоном, что принц и Термиган остановились. — Вы еще не рассказали нам, что произошло и почему вы оказались здесь. И у меня еще не было случая поблагодарить вас. Я искренне благодарен за то, что вы привели под мои знамена двести человек. А за то, что вы доставили в целости и сохранности мою дочерь и Дарсинта, я ваш должник навеки.
Термиган потрепал лошадь по голове.
— Стернваль пал, — буркнул он. Впервые за все время Элега увидела пену на губах лошади, заметила усталость в ее глазах. — Я и не думал приезжать сюда. Джерадин подтвердит. Я держался сколько мог. Но когда я потерял Стернваль, мне идти все равно было некуда.
Вы единственная надежда моей провинции… вы, ваши Воплотители, — казалось, его сейчас стошнит, — и ваш союз с Алендом. — Усилием воли лорд заставил себя вспомнить, что говорит с королем. — Мой отец построил свой замок буквально своими руками. Простите мою неучтивость.
Его лошадь споткнулась, когда он снова повернул ее. И все же он заставил животное перейти на рысь и поскакал вниз, к войскам.
Король Джойс и принц Краген переглянулись.
— Используйте его с осторожностью, — пробормотал король. — Я уже потерял двух замечательных лордов и не хочу потерять еще одного.
Принц Краген ответил бледной улыбкой: — В Аленде старые воины до сих пор рассказывают страшные истории о том, каково сражаться с лордом провинции Термиган. Постараюсь поберечь его.
Кивнув королю и помахав рукой Элеге, принц Краген отправился вслед за Термиганом.
Элеге хотелось, чтобы он вернулся. Сознание того, что ему не угрожает непосредственная опасность, не успокаивало ее. И в то же время она почувствовала легкую дрожь нетерпения: ей до смерти хотелось услышать рассказ Мисте.
***
Пока силы Кадуола выжидали, а принц Краген делал все, что в его силах, перегруппировывая войска, Элега и Мисте удалились в шатер Тора, поговорить в укромном уголке. Териза и Джерадин пошли с ними — и король Джойс. Это удивило Элегу, ждавшую, что отец займется военной частью, и порадовало, так как он показал, что полностью доверяет алендскому Претенденту, сыну старого врага.
Дарсинт тоже отправился с ними. Он заявил, причем с таким видом, что отказать ему было просто невозможно, что останется с Мисте.
Снаружи последняя катапульта метала камни через примерно равные промежутки времени, упорно и совершенно безуспешно. Большая часть людей короля отошла за пределы досягаемости этого орудия. А вскоре стало ясно, что единственная цель катапульты—напомнить стражникам и солдатам, что верховный король намерен уничтожить их.
Но Элега в эту минуту не думала о сражении. Она восхищалась сестрой: та каким—то образом превратилась в силу, которую нужно принимать во внимание в битвах между королевствами. Как и Торрент, она нашла возможность все изменить.
Элега гордилась ею.
— Ты действительно угрожала сестре? — спросил король Джойс. — Ты действительно грозила спустить Дарсинта на армию Аленда?
Свет ламп приглушил красоту Мисте. В шатре она казалась менее уверенной в себе и легче смущалась. Чуть стыдливо она ответила:
— Боюсь, да. Я пробовала быть осторожной — сказала меньше, чем могла бы. Но я уверена, что Элега поняла меня.
Элега довольно кивнула:
— Я обрадовалась — когда опомнилась от потрясения. Мне нужно было как можно больше доводов, представ перед монархом Аленда.
Мисте покраснела.
— Я очень рада, что нам не пришлось демонстрировать свои возможности. Мои угрозы превратились бы в пустые слова. Как только мы расстались — как только ты помогла мне выбраться из алендского лагеря… Мы с Дарсинтом ушли. Нас не было, и мы ничего не смогли бы предпринять против вас.
— Правда? — изумилась Элега. — Могла бы поклясться, что и потом вы наблюдали за мной.
— А куда вы отправились? — вмешался Джерадин. Казалось, у него, как и у Теризы, есть особый повод радоваться появлению Мисте. Вероятно, потому что он любил всю семью короля. Не в первый раз Элега заметила, что он разительно изменился. В нем чувствовался талант. И она устыдилась, что всегда относилась к нему с насмешкой. Мисте слегка смущенно посмотрела на отца.
— Элега сказала мне то, что я хотела знать, — медленно произнесла она. — Когда я услышала, что верховный король вышел в поход, но отправился не в Орисон, а в провинцию Тор, я почувствовала, что знаю, куда идти. Мы с Дарсинтом отправились помочь Пердону, если сможем.
Пердону, который вел самоубийственную войну в одиночку, потому что король Джойс отказал ему.
— «Я верю, что проблему может разрешить лишь тот, кто видит, в чем она заключается», — негромко процитировала Териза. Ее глаза горели, словно она тоже гордилась Мисте.
Король Джойс не отозвался на слова Мисте и Теризы. Только улыбнулся, присоединяясь к их радости.
— Ты правильно поступила, Мисте, — пробормотал он. — Продолжай.
Его похвала успокоила Мисте.
— Да больше рассказывать не о чем, — сказала она более спокойно. — Мы старались прийти на помощь, но армия верховного короля постоянно оказывалась между нами и Пердоном. Мы берегли заряды Дарсинта, зная, что они скоро закончатся, и вместо того чтобы атаковать верховного короля в лоб, пытались обойти его. Но, когда нам это удалось, Пердон уже попал в ловушку и погиб.
Это были для нас трудные времена. Видя мое отчаяние, Дарсинт хотел напасть на Кадуол и в одиночку нанести им максимальный урон. — Дарсинт кивнул. — Но я была уверена, что не следует тратить его силы, и уговорила его подождать. — Она нежно взглянула на Воина. — Вместе мы ждали и наблюдали, стараясь собрать как можно больше сведений о передвижениях верховного короля. Когда подошла ваша армия, мы снова оказались не с той стороны и не могли прямо добраться до вас. Обходя войска верховного короля сначала с юга, а потом с запада, мы наткнулись на Термигана и его людей.
Без него мы не смогли бы присоединиться к вам, разве что полностью растратив заряды Дарсинта. Джерадин снова перебил ее:
— А Термиган объяснил причины своего поступка? Когда мы с Теризой уговаривали его прийти сюда, он отказался. — Он посмотрел на Теризу в поисках подтверждения. — И весьма категорично.
Мисте покачала головой.
— Он сказал нам, что это ваша идея. Он держался за Стернваль как мог долго, но в конце концов ямы с огнем поглотили его родовое гнездо. И, собрав всех воинов, которых ему удалось найти среди своих людей, он отправился через свою провинцию в Эсмерель, намереваясь… — Она на мгновение запнулась, но продолжила спокойно и печально: — Намереваясь, как мне кажется, покончить со своей ненавистью одним резким ударом по Мастеру Эремису.
— Не знаю, о чем он думал, — добавила она. — Могу только сказать, что нам с трудом удалось убедить его объединить усилия.
— Он вознамерился погибнуть, — добавил Дарсинт, — а потом встретился с нами. А сейчас кто знает? — Воин пожал плечами в доспехах.
— Не само присутствие Дарсинта убедило его, — продолжала Мисте. — Он ненавидит все Воплотимое. Мне кажется, он отправился сюда не потому, что знал о вашем появлении здесь. — Она посмотрела в лицо отцу. — Это еще один лорд, который считает, что король его бросил. По какой—то причине твой союз с Алендом заставил его передумать. Он обнаружил… отец, я должна сказать это. Боюсь, он обнаружил, что легче поверить старому врагу.
Налицо короля легла тень. Кто стал бы винить его? Мисте с трудом закончила рассказ.
— Как только нам удалось убедить его, он без колебаний двинулся на помощь. До тех пор мы искали путь в обход армий Кадуола, чтобы сберечь заряды Дарсинта. Но без помощи Термигана нам не удалось бы добраться к вам.
Когда она сказала это, лицо короля Джойса прояснилось.
— Это хорошо, — сказал он, когда она умолкла. — Если мы потерпим поражение, милорд Термиган может делать со своей ненавистью все, что ему заблагорассудится. А если мы одержим победу, то будем знать, что победили с его помощью. Возможно, это отчасти излечит его.
А пока что, дорогая дочь, ты принесла нам новую надежду. Ты знала, что твоя встреча с Дарсинтом была предсказана?
Элега остро глянула на короля Джойса. Предсказана?
— Хэвелок сделал предсказание, — пояснил Джойс, — в котором ты на коленях умоляешь Дарсинта не убивать тебя.
Дарсинт неловко переминался с ноги на ногу.
— Она стояла передо мной на коленях. Я был ранен — и не в себе. Перед глазами все расплывалось. Все внезапно стало другим, враги были везде. Кто—то подошел, я выстрелил. И едва не убил ее, Господи прости.
Затем я услышал ее голос. Женщина. На коленях. Мне стало нехорошо, словно я выстрелил в себя.
Уверенно, чтобы никто не ошибся на этот счет, Воин сказал:
— Она спасла мне жизнь. — В его голосе звучал вызов. Он больше не позволит Мисте страдать.
На мгновение голубые глаза короля затуманились.
— Когда ты исчезла из Орисона, — сказал он Мисте, — я сердцем почувствовал, куда ты отправилась — и испугался. Вот почему, — пояснил он Теризе, — я был так резок с вами, когда просил объяснить ее отсутствие. Я не мог избавиться от страха.
Честно говоря, — сказал Джойс, вновь обращаясь к Мисте, — когда я впервые понял, что Воин в зеркале Мастера Гилбура был тем самым, что и в предсказании Хэвелока, я едва не решился разбить зеркало. Чтобы избавить тебя от этого. Чтобы Дарсинта нельзя было воплотить. Хэвелок с огромным трудом отговорил меня. Я позволил воплощению осуществиться — поверив, что риск оправдан… — Его улыбка была печальной, довольной и волевой одновременно. — Хотя это было очень трудно. Если бы я позволил Файлю уговорить меня остановить Гильдию, моя решимость могла бы иссякнуть.
Джерадин откашлялся.
— Знаток Хэвелок пытался рассказать нам о предсказании — рассказать Теризе. Не знаю почему. Все это время он пытался только напугать нас. Но, может быть, он хотел чтобы мы лучше поняли ваши намерения. И насколько мог в своем состоянии… Король Джойс сухо ответил:
— Может быть. Не следует недооценивать его. В любом случае он лучший игрок в перескоки, какого я знаю. Териза вдруг быстро сказала:
— Именно это нам и предстоит.
Король мигом переключил все внимание на нее.
— Миледи?
— Они все здесь. — Казалось, Териза говорит не с ним и вообще ни с кем, кроме себя. Ее глаза смотрели в пустоту; она задумалась. — Все пешки на своих местах. Мисте и Воин. Элега и принц Краген. Мастера. Армия Смотрителя Леббика. Он, и Пердон, и Тор — они сделали все, что было в их силах, прежде чем погибли… принесли себя в жертву, чтобы мы выстроились на доске. Даже Торрент сыграла свою часть партии. Все делают то, что нужно, что вы хотели от них.
Кроме нас с Джерадином. И снова король тихо спросил:
— Миледи?
Все молчали. Джерадин внимательно изучал Теризу; Мисте смотрела на нее сияющими глазами.
— Мы сделали все, что могли, — сказала Териза. — Помогли выстроить эту позицию. Но сейчас мы бесполезны. Нас можно снять с доски. И она встретилась взглядом с королем.
— Чего вы сейчас хотите от нас?
Джойс улыбнулся, словно она чудесно оправдывала все его ожидания.
— Миледи, я смогу победить верховного короля. Я хочу, чтобы вы победили Мастера Эремиса.
Прежде чем она успела отреагировать — прежде чем Джерадин, Элега или кто—то другой успел сказать хоть слово, — в шатер без доклада ворвался Смотритель Норге.
— Милорд король, — сказал он так быстро, насколько позволяла его флегматичность. — Вам следует посмотреть на это. Что—то назревает.
Король Джойс поспешно, словно уходя от вопросов, которые могли бы задать Териза и Джерадин, поднялся с кресла и вышел за Смотрителем из шатра.
Элега мгновение пребывала в нерешительности; она задумалась, не сказать ли что—нибудь Теризе и Джерадину — а может быть, Мисте и Дарсинту. Но сердцем она была с отцом, в битве, с принцем Крагеном, и не могла остаться.
Выйдя наружу, она не заметила, что все бывшие с ней шатре через мгновение присоединились к ней.
***
Долина была залита солнечным светом… Небо над скалами, обступавшими долину, казалось невероятно голубым, таким чистым и ясным, каким бывает лишь весной. Воздух едва заметно, но несомненно потеплел, под солнечными лучами толстый слой снега начал таять. Там, где прошла армия, возникли темные прогалины, появилась влажная грязь. Ручей в центре долины зажурчал громче, неся талую воду.
Так же как король Джойс и его спутники около штандарта, все солдаты Морданта и Аленда от дна долины до Эсмереля смотрели на то, что происходило в армии верховного короля Фесттена. Похоже, войска Кадуола отходили.
Нет, не отходили; перестраивались. Верховный король перестроил своих людей в новый порядок, разделив пополам и оставив между обеими колоннами открытое пространство.
— Неужели он думает, что сможет победить нас таким образом? — спросил Норге. — Неужели он думает, что мы окончательно спятили и позволим ему нанести удар одновременно с обеих сторон?
— Нет, — ответил король неожиданно резко. — Он освобождает место.
— Эремис собирается что—то воплотить, — выдохнула Териза. — Если бы я была рядом, если бы я была достаточно близко — если бы, как на развилке, могла определить, где изображение, то могла бы уничтожить зеркало.
Она сказала это не для короля, но он услышал. — Нет, миледи, — ответил он мгновенно, — если вам это не удастся, вы станете первой жертвой. Риск слишком велик, даже для меня.
Джерадин обнял ее. Вероятно, пытался успокоить. А может быть, хотел убедиться, что она не вырвется.
Напряженное ожидание и страх витали в воздухе. Король Джойс сказал: «Они попытаются применить нечто необычайное…» Все, кто слышал рассказы о прошлых войнах, знал, что Воплотители способны создать ужасы, от которых кровь стынет в жилах.
Тем не менее, когда началась следующая атака, оказалось, что к ней никто не готов.
Из—за того, что она чего—то ожидала и сосредоточилась до предела, Териза почувствовала только эхо воплощения. Зеркало Эремиса было сфокусировано слишком далеко, чтобы ощутить его явственнее. Она крепче прижалась к Джерадину.
В открытом пространстве между армией Кадуола появилось чудовище.
Она видела его раньше. Каждый в Гильдии был знаком с ним.
Огромные глаза, алчные, горящие яростью. Зубы, по которым слизь стекала в пасть, такую большую, что чудовище могло пожирать дома. Огромное тело слизняка. Скользкое. Липкое.
Однажды, во время давних войн, чудовище уничтожило целую деревню, пожирая хижину за хижиной. Слизень был слишком велик, чтобы убить его, слишком велик для того, чтобы ранить. Если дать ему время, он пожрет все, что угодно. Но король Джойс захватил то зеркало, из которого появилось чудовище, и Знаток Хэвелок загнал чудовище обратно в пещеру в его воплотимом.
Сейчас это зеркало было у Мастера Эремиса, и чудовище бесновалось в долине.
Существо взревело так жутко, что стены долины начали осыпаться. Затем оно поползло вперед и принялось пожирать камни, которые перекрывали верховному королю Фесттену подходы в долину, нападая на насыпи, словно камни были его любимой пищей.
Несмотря на опыт и закалку, решительность и смелость, армия короля Джойса впала в панику.
Зубы чудовища вгрызались в камень с грохотом, словно при взрыве, и такие же разрушительные. Лучники, прятавшиеся в насыпях, бросились наутек, рискуя сломать при падении ноги или спины. А когда камни исчезнут, существо будет дальше ползти в их сторону… И сожрет всю армию. Или прижмет стражников и солдат к стенам, где люди верховного короля Фесттена добьют их сверху. Или заставит их покинуть долину, и тогда армия Кадуола сможет напасть на них с двух сторон. Нечто необычайное… Да уж, необычайное, ничего не скажешь. Но враги были далеки от отчаяния. Это был мастерский ход, на который невозможно найти ответ; поражение не менее ужасное, чем зубы бестий.
Не в силах спастись, алендцы и жители Морданта начали, словно вода, растекаться во всех направлениях. Их крики неслись со всех сторон: хриплые и испуганные, обреченные.
Увидев это, король Джойс взъярился.
— Палач, сеющий смерть — Эремис! — проревел он голосом, который, казалось, не уступал реву монстра. — Ты трус!
Но Джойс не тратил времени на рассуждения. Обернувшись к Норге, он трубно рявкнул: — Найти Крагена! Собрать людей! Отступить! Эта бестия—еще не опасность! Мы должны остановить панику! Подать мою лошадь/
Оживший от крика короля Норге вскочил на своего коня, а двое смущенных стражников подвели к Джойсу внезапно испугавшуюся лошадь.
Через мгновение оба пришпорили своих скакунов и помчались к порядкам армии, где теперь царили разброд и хаос. Король Джойс не злился на своих врагов, не кричал на своих людей. Он просто мчался, целеустремленно мчался в долину со сверкающим мечом в руках, чтобы как можно больше его воинов и солдат принца Крагена видели его и думали, что такого не победить.
***
— Должно быть что—то, что мы можем сделать, — повторял Джерадин, злясь от своей беспомощности, словно мальчишка.
Териза прикусила губу.
— Я сказала почти то же. — Она почти не слушала его. Она прислушивалась к скрежету зубов чудовища, пожирающего камень, — звуку безудержного сокрушения, который каким—то образом заглушал даже панику армии, — и пыталась думать о нескольких вещах одновременно.
Рискуй осторожнее.
Я хочу, чтобы вы победили Мастера Эремиса, Проблему может разрешить лишь тот, кто видит, в чем она заключается. У меня непреодолимое чувство… И что—то еще; нечто, отказывающееся оформиться.
Слишком много шума, слишком много людей кричит вокруг, слишком много людей, готовых умереть… Что—то до глупости очевидное, настолько, что она обязательно будет пенять себя, когда сообразит, в чем дело.
Рядом с Джерадином стоял Мастер Барсонаж. Взгляд у него был дикий, бессмысленный. Он походил на человека, который приковылял сюда после того как его мозги иссушила пустыня.
— Сейчас я понимаю, — сказал он — не потому, что его слушали, а потому что ему нужно было что—то сказать, нужно было услышать свой голос. — Когда мы спасли вас из развалин зала заседаний, Эремис использовал это зеркало, чтобы убирать камни. Мне его выбор показался странным, но сейчас я все понял. Он доводил чудовище до бешенства, приучая его ненавидеть камни.
Что—то…
— Почему никто из нас не сообразил, что он должен быть создателем этого зеркала? Или Знатоком?
Несмотря на разброд в мыслях, Териза замерла, пытаясь обдумать слова Мастера. Он был прав. Эремис должен быть Знатоком. Или он работал против короля Джойса дольше, чем кто—либо мог представить; его дурные наклонности проявились еще в юности. Неожиданно открывшиеся способности…
— Но как он заполучил зеркало? — спросил магистр. — Мне казалось, оно среди погибших, когда было разбито зеркало Джерадина. Наверное, он тогда и захватил его… Вероятно, это была одна из причин нападения на рабочие помещения.
Почему мы не задумались над тем, действительно ли исчезнувшие зеркала были разбиты?
Потому что это был непредвиденный ход; вот для чего Эремис всегда делал неожиданные ходы. Его способности оказались неожиданными. А никто не ждет неожиданного. Определенно.
И Териза поймала ускользающую мысль, внезапно, словно не делала никаких предварительных шагов. Да.
Ода.
— Джерадин. — Она схватила его за руку и дернула, поворачивая к себе. — Мы должны вернуться в Орисон.
Потрясенный Джерадин уставился на нее, разинув рот. На одно мгновение, болезненное, словно падение с большой высоты, ей показалось, что он начнет возражать. Неужели ты хочешь сбежать? Затем, когда эта опасность миновала, ее место столь же быстро заняла другая; Териза ясно видела это по лицу Джерадина: «О чем ты говоришь?»
О, Джерадин, не спрашивай, нет времени! Но это был Джерадин, мужчина, которого она любила; он всегда невольно ставил ее в тупик своей растерянностью. Вместо того чтобы протестовать или требовать объяснений, он сказал:
— У нас нет зеркала.
— Есть зеркало Мастера Барсонажа. — Изображение бального зала в Орисоне.
— Это плоское зеркало. Ты можешь воспользоваться им. А я — сойду с ума. Верно. О, дьявольщина.
— А ты уверен, что нет никаких других? Разве Гильдия не привезла обычные зеркала?
Быстрее. Пожалуйста. Это существо становится с каждым моментом все ближе. А принц Краген и король Джойс внизу, беззащитные против такой пасти…
Словно непонимание происходящего лишь добавило ему решительности, Джерадин повернулся к магистру.
— Мастер Барсонаж. У вас есть другое зеркало? Гильдия взяла с собой другие зеркала?
Барсонаж заморгал, несколько смягчая отсутствующее выражение лица.
— Для чего?..
— У вас есть зеркало?
— Для чего оно вам?
Териза быстро встала рядом с Джерадином, стараясь, чтобы магистр заметил ее.
— Мы возвращаемся в Орисон.
Она слишком давила; ее просьба звучала так, что Мастер еще сильнее ощутил свое поражение. Резко, сухо он спросил:
— Вы решили бросить короля на произвол судьбы? Джерадин, сжав кулаки, выдохнул:
— Нет, — словно защищая ее.
К несчастью, это еще сильнее смутило Мастера Барсонажа. Териза взяла себя в руки и попыталась дать магистру лучший ответ.
— Нам нужно использовать зеркала Хэвелока.
У них были и другие причины, но она не могла тратить время, обдумывая их, а тем более — объясняя.
Во всяком случае, она сподвигла Мастера сосредоточиться. Умственное усилие заставило его собраться и сделало лицо суровым, но в то же время более человечным.
— Что вы задумали?
Спеша преодолеть нелогичность происходящего, невероятность, бесполезность разговоров, она ответила:
— Найти тайник Мастера Эремиса. Остановить его. Сейчас Джерадин смотрел на нее так же, как Мастер Барсонаж. Они одновременно спросили:
— Как?
— Неожиданные способности… — она начала путаться в словах, — неожиданные действия… Он не ждет неожиданного. Вы сами это сказали.
Мастер Барсонаж невозмутимо ответил:
— Я имел в виду вовсе не это.
Нет. Послушайте. Дайте мне подумать.
— Я говорю про себя. — Почему она не может думать? Монстр, пожирающий камни, словно жрал ее мозг. — Я уже делала нечто неожиданное. Дважды.
Внезапно, — когда чудовище проделало уже полпути сквозь нагромождение камней, люди в долине были в панике, а Джерадин и Мастер Барсонаж смотрели на нее так, словно она сошла с ума, и ее ужас и ощущение безвозвратно утекающего времени стали слишком сильны и победили замешательство, — Териза поняла, как следует думать, поняла, как спасти. Поняла, как сражаться.
И совершенно спокойно сказала:
— Когда я сбежала от Мастера Гилбура, это не было полной неожиданностью. Тогда мы знали, что я обладаю некими способностями. Но когда я изменила изображение в плоском зеркале в рабочих помещениях—в первый день после прибытия в Орисон, — это стало неожиданностью. И то, что я изменила другое зеркало, чтобы сбежать от Мастера Эремиса, изменила на таком расстоянии — тоже. Мы никогда не пытались объяснить это.
— Талант… — тихо заметил Барсонаж. Она покачала головой.
— Я не про это. Я говорю о кое—чем другом. — Она посмотрела на Джерадина. — Когда ты пытался воплотить меня домой, я оказалась в Сжатом Кулаке. Это сделал ты. Ты — единственный, кто может управиться с нормальными зеркалами. Но Сжатый Кулак в весеннюю пору? Это было предсказание. Ты изменил изображение еще и во времени.
А вот когда я изменила плоское зеркало — в шоке, инстинктивно, а не сознательно, — мое изображение показало Сжатый Кулак в реальном времени. Зимой. Как я могла сделать это? Откуда я знала, как он выглядит зимой?
Джерадин смотрел на нее так, словно она стукнула его по голове и он старается сохранить равновесие.
— Я никогда не думал об этом.
— А когда я сбежала от Эремиса… — Теперь она обращалась не только к нему, но и к Мастеру Барсонажу.
— Я использовала то же зеркало, которое унесло меня от Гилбура. Ничего странного. Мне было знакомо изображение. Но изображение за это время изменилось. В тот единственный раз, когда я видела его — когда убегала от Гилбура — там дул ветер. А когда я использовала его против Эремиса, ветра не было. Изображение было другим. Как я могла изменить изображение в том зеркале, если даже не знала, как оно выглядит — если изображение, которое я помнила, исчезло?
Мастер Барсонаж изумленно глазел на нее. Он выглядел бы как полный дурак, не будь положение таким отчаянным.
— Ты хочешь сказать, — тихо пробормотал Джерадин, словно на грани открытия, — что это часть твоего таланта. Тебе ни к чему точное знание, чтобы заменить изображение. Что—то в тебе восполняет то, чего ты не знаешь.
Правильно. Сейчас все ее внимание сосредоточилось на магистре, заставить его поверить ей, заставить начать действовать.
— Я знакома по меньшей мере с одним зеркалом Хэвелока. Но я не могу сосредоточиться, когда это… прет на нас. — У нее был по меньшей мере еще один повод. — Мне нужно вернуться в Орисон. Я смогу создать изображение — приблизительное изображение, — которое может привести нас в твердыню Мастера Эремиса. Было темно, я почти ничего не видела. Но я помню множество деталей. Думаю, их будет достаточно.
Мгновение Мастер Барсонаж смотрел на нее так, словно ее предложения были безумными, невероятными. Он любил все хорошенько обдумать и не любил рискованных решений. Но когда она уже готова была закричать на магистра, он поднял голову и улыбнулся, и все безумие куда—то исчезло с его лица.
— Почему вы так сразу и не сказали? Повернувшись, он направился к одной из телег Гильдии, громко призывая на помощь других Мастеров.
Териза собиралась последовать за ним, когда Джерадин схватил ее в объятия и, приподняв, закружил так, что у нее захватило дух.
— Я знал! — закричал он голубому небу, хаосу, слизняку. — Я знал, что нам место не здесь!
И хотя Териза не удержалась и поцеловала его, она напряженно думала: пусти меня, идиот, нам нужно идти. Он отпустил ее. Вместе они побежали к телеге. Мастера распаковывали зеркало, которое показывало бесконечное море, сверкающее в солнечном свете.
— Я привез его на всякий случай, честное слово, — пояснял Мастер Барсонаж остальным Воплотителям, пока те как можно надежнее устанавливали зеркало в мокром снегу. — Оно славно послужило нам, когда мы очищали зал заседаний от обломков, после разрушений, оставленных Воином. И мне подумалось, что, возможно, оно послужит нам снова. Я рискну. Попытаюсь представить, как его можно использовать, чтобы утопить этого монстра.
— Я не разобью, — пообещал Джерадин. Он оказался рядом с зеркалом и принялся поглаживать кончиками пальцев чудесную деревянную раму. Несмотря на панику и крики солдат, отчаянные команды офицеров, он сосредоточился как будто бы без труда. Теризе он казался воплощением уверенности и силы, способным творить любые чудеса.
Но с изображением моря ничего не случилось. Волны медленно и неуклонно перекатывались от края до края зеркала; небеса оставались невероятно голубыми, непохожими ни на один цвет в мире, за исключением неба над долиной.
— Готова? — спросил он Теризу через плечо. Не отрываясь от зеркала, он протянул ей руку.
Где же комнаты Хэвелока, где его зеркала? Что случилось с талантом Джерадина?
Нет, сказала она себе, он сделал все правильно, все в порядке. У него есть способность менять зеркала для воплощений, не имеющих ничего общего с их изображениями. Именно так он попал к ней впервые, так показал ей Сжатый Кулак, так спасся из Орисона. Просто нужно поверить ему. Рискуй…
Она взяла Джерадина за руку и пошла к зеркалу, чтобы не дать себе испугаться.
Но задержала дыхание, когда зеркало открылось и поглотило ее, словно море.
Ну конечно же, в море она не упала; Джерадин надежно контролировал свой талант; опасности, что он так ошибся, не было. Вместо этого Териза парила, плавно спускаясь, словно стала бестелесной.
Отчаянно вцепившись в его руку, утянув Джерадина за собой, она улетучилась, совершив межзеркальный переход — мгновенный, бесконечный, резкий и невероятно плавный переход между двумя точками бытия на просторах отталкивающей и уничтожающей тьмы, к которой приучили ее родители, которую она узнала, боялась и любила, запертая в шкафу.
Когда она вышла из воплощения, то потеряла равновесие и упала на колени — потянув Джерадина за собой — отрывая его руку от рамы зеркала, обрывая его единственную связь с миром долины. Как ни странно, она приземлилась на толстый ковер.
На синтетический ковер, от стены до стены, в обе стороны от нее.
В комнатах у Знатока Хэвелока не было такого ковра.
Такого ковра не было ни у кого в Орисоне.
Подняв голову, Териза увидела, что окружена людьми—людьми в цилиндрах. Некоторые из них отчаянно закричали, роняя на ковер стаканы, наполненные льдом и алкоголем. Вскоре они замерли, изумленно взирая на Джерадина и Теризу с ужасом, написанном на их холеных лицах.
До тех пор пока не узнала угол коридора, ведущего в спальни, гостиную и кухню, она не понимала, что находится в своей старой квартире. Снова в своем мире.
