Глава двадцать вторая
повествующая о том, как Юань Шао и Цао Цао выступили в поход с тремя армиями, и о том, как Гуань Юй и Чжан Фэй взяли в плен Ван Чжуна и Лю Дая
Юань Шао – вот кого боится Цао Цао, – сказал Чэнь Дэн, предлагая свой план. – Он, как тигр, засел в землях Цзи, Цин и Ю. Почему бы не обратиться к нему с просьбой о помощи?
– Но мы с ним никогда не имели связей, – возразил Лю Бэй. – Да и захочет ли он помочь? Ведь я недавно разбил его брата.
– Здесь у нас есть человек, который был близок к трем поколениям семьи Юань Шао. Если послать его с письмом к нему, Юань Шао непременно откликнется.
– Уж не Чжэн Сюань ли это? – спросил Лю Бэй.
– Да.
Чжэн Сюань был большим ученым и обладал многими талантами. Долгое время он учился у Ма Юна, который во время занятий опускал прозрачную красивую занавеску и сажал перед ней своих учеников, а по ту сторону полукругом располагал девушек-певиц. Чжэн Сюань три года слушал его учение и ни разу не взглянул на занавес. Ма Юн только диву давался, и когда Чжэн Сюань, закончив ученье, собирался домой, учитель сказал:
– Вы единственный, кто постиг смысл моего учения.
В семье Чжэн Сюаня даже все служанки знали наизусть «Стихи Мао» []. Однажды одна из служанок ослушалась Чжэн Сюаня, и тот заставил ее стоять на коленях перед крыльцом. Другая шутя спросила ее словами из стихотворения Мао:
Почему ты стоишь в грязи?
Провинившаяся отвечала, продолжая стихотворение:
Ему я просто словечко сказала,
И гнев его на себе испытала.
Такова была обстановка, в которой рос Чжэн Сюань. В годы правления императора Хуань-ди Чжэн Сюань был чиновником и дослужился до чина шан-шу. Потом начались поднятые евнухами смуты. Он покинул свой пост и вернулся в деревню, а теперь жил в Сюйчжоу.
Лю Бэй, в бытность свою в Чжоцзюне, учился у Чжэн Сюаня, а когда стал правителем Сюйчжоу, время от времени посещал его дом, просил у него наставлений и очень уважал его. Вот почему сейчас, услышав имя этого человека, Лю Бэй так обрадовался и вместе с Чэнь Дэном отправился к Чжэн Сюаню просить его написать письмо Юань Шао. Чжэн Сюань охотно согласился. Лю Бэй тут же велел Сунь Цяню снарядиться в путь и доставить письмо на место.
Прочитав письмо, Юань Шао подумал: «Лю Бэю помогать не следовало бы – он разбил моего брата. Но из уважения к шан-шу Чжэн Сюаню я отказать не могу». И он созвал совет, чтобы обсудить поход против Цао Цао. Советник Тянь Фын выступил первым:
– Уже несколько лет длится война, народ истощен, в житницах нет запасов. Большую армию подымать нельзя. Пошлите сначала донесение Сыну неба о победе над Гунсунь Цзанем. Если оно до Сына неба не дойдет, объявите, что Цао Цао препятствует управлению, подымите войска и захватите Лиян. Кроме того, соберите большой флот в Хэнэе, заготовьте оружие, отборными войсками займите пограничные города, и через три года великое дело будет завершено.
– Нет, с этим я не согласен, – заявил Шэнь Пэй. – Благодаря своему военному таланту князь Юань Шао одолел дикие орды в Хэбэе. А покарать Цао Цао так же легко, как махнуть рукой! Зачем затягивать это на месяцы?
– Победа не всегда на стороне того, у кого много войск, – возразил Цзюй Шоу. – У Цао Цао войска отборные, и действует он на основании законов. Он не станет, как Гунсунь Цзань, сидеть и ждать, пока попадет в беду. Не советую вам подымать войска, не послав предварительно императору донесения о победе.
– А разве для похода на Цао Цао нет предлога? – спросил Го Ту. – Если князь, последовав совету шан-шу Чжэн Сюаня, вместе с Лю Бэем выступит за справедливость, это будет соответствовать воле неба и желаниям народа. Поистине это была бы великая радость!
Четыре советника так и не могли прийти к общему решению, и Юань Шао не знал, что предпринять. В этот момент прибыли Сюй Ю и Сюнь Шэнь.
– Вот у кого большой опыт! Послушаем, что они скажут, – решил Юань Шао.
После приветственных церемоний он обратился к ним:
– Пришло письмо от Лю Бэя. Шан-шу Чжэн Сюань советует мне помочь Лю Бэю в войне против Цао Цао. Как вы думаете, послать ли мне армию?
– О князь! – в один голос вскричали оба. – Своими многочисленными войсками вы одолеете малочисленные, сильными – разобьете слабых, покараете злодея и поддержите правящий дом. Правильно, правильно, посылайте войска!
– Ваше мнение совпадает с моими мыслями, – сказал Юань Шао и перешел к обсуждению плана похода.
Прежде всего он поручил Сун Сяню известить о своем решении Чжэн Сюаня и передать Лю Бэю, чтобы он двигался навстречу. Во главе армий Юань Шао поставил Шэнь Пэя и Фын Цзи. Тянь Фына, Сюнь Шэня и Сюй Ю он назначил советниками и повелел выступить к Лияну.
Когда все обязанности были распределены, Го Ту обратился к Юань Шао:
– Вам, князь, перед походом следовало бы перечислить все злодеяния Цао Цао и возвестить о них по всем округам, требуя наказания злодею. Тогда вещи будут названы своими именами.
Юань Шао послушался его и велел шу-цзи Чэнь Линю, который в свое время подвергся гонениям со стороны Дун Чжо и скрылся от опасности в Цзичжоу, сочинить воззвание. Оно гласило:
«Известно, что проницательный правитель предвидит опасности и благодаря этому избегает превратностей судьбы; преданный сановник предвидит трудности и благодаря этому укрепляет власть. Это значит, что если есть выдающиеся люди, то есть и выдающиеся дела, а если есть выдающиеся дела, то есть и выдающиеся подвиги. Ведь необычайно то, что свершается необычайными людьми.
В древности, когда император могучей Циньской династии ослабел, Чжао Гао захватил власть. Подданные терпели невероятные притеснения, никто не смел открыто сказать слова. И, наконец, в храме Ванъи [] произошло позорное событие; там были сожжены таблички с именами предков. Позор этот послужит уроком навеки, из поколения в поколение.
Позже, в годы правления императрицы Люй-хоу, ее братья Люй Чань и Люй Лу [] присвоили себе власть. В столице они держали две армии и правили княжествами Лян и Чжао []. Они самовластно вмешивались в управление Поднебесной, решали дела в палатах дворца, понижали высших и возвышали низших, так что вскоре сердце народа охладело к ним. Тогда Цзянский хоу Чжоу Бо и Чжусюйский Лю Чжан подняли против них войска. Неудержимые в своем гневе, они перебили злодеев и восстановили в правах великого предка – ханьского императора Вэнь-ди. Так великим подвигом Чжоу Бо и Лю Чжан вернули империю на путь процветания и славы. Вот достойный пример тому, как мудрые сановники укрепляют власть!
Евнух Цао Тэн, усыновивший Цао Суна – отца Цао Цао, – вступил в союз с Цзо Гуанем и Сюй Хуаном. Они вместе творили зло, были алчны, совершали насилия, мешали развитию просвещения и жестоко обращались с народом. Целые повозки золота и яшмы дарил Цао Сун могущественным людям и тем купил себе высокое положение и добился высоких чинов. Цао Цао получил в наследство все богатства евнуха. Не обладая добродетелями, Цао Цао действует коварно и хитро, он любит смуты и радуется чужим несчастьям.
Я сам стану во главе своих отважных воинов, уничтожу злодея, как это уже было с Дун Чжо, который притеснял чиновников и грабил народ.
Я подымаю меч и бью в барабан, дабы навести порядок в Восточном Ся []. Я призываю героев и беру их к себе на службу.
Прежде я думал, что у Цао Цао способности сокола и собаки, что его когти и зубы могут служить великому делу, и вступил с ним в союз. Я дал ему войско. Но глупое легкомыслие и недальновидность Цао Цао довели его до опрометчивых нападений и поспешных отступлений, до тяжелых потерь и поражений. Он не раз губил армии, но я снова давал ему войско, награждал за храбрость и оказывал знаки уважения. Я представил доклад императору, и его назначили яньчжоуским цы-ши. Я облек его большой властью и укрепил его влияние в надежде, что он оправдает себя, хоть раз одержав победу, подобную победам циньского войска []. Но Цао Цао воспользовался властью, как свинья. Он выскочил из запруды, как большая рыба, стал разнузданным и жестоким. Он губит простой народ, бесчеловечно обращается с мудрыми и причиняет зло добродетельным. Так, цзюцзянский тай-шоу Бянь Жан, человек выдающихся талантов, имя которого знала вся Поднебесная, был казнен деспотом Цао Цао за прямоту и честность в своих речах. Голова Бянь Жана была выставлена напоказ; вся его семья уничтожена. Люди ученые возмущены, народ негодует. Некий храбрый муж в гневе своем поднял на тирана руку, и весь округ поддержал его.
Цао Цао был разбит в Сюйчжоу, и земли его захватил Люй Бу. Цао Цао бежал на восток, не имея пристанища и не зная, где преклонить голову. Я стою за могучий ствол и слабые ветви [], я не из тех, кто возмущает спокойствие народа. Поэтому я еще раз развернул знамена, облачился в латы и выступил на помощь Цао Цао. Когда загремели мои боевые барабаны, полчища Люй Бу бежали без оглядки. Спасая Цао Цао от смертельной опасности и восстанавливая его власть, я помогал не населению Яньчжоу, а оказывал услугу лично ему.
Потом случилось так, что на императорский поезд в пути напали орды разбойников, и я, не имея возможности покинуть Цзичжоу, которому угрожала опасность со стороны северных границ, послал чжун-лана Сюй Сюня к Цао Цао призвать его отстроить храмы предков династии и защищать молодого правителя. Цао Цао дал волю своим дурным наклонностям и стал действовать беззаконно. Он оскорблял правящий дом, нарушал порядки. Он занял должности трех гунов и присвоил всю власть. Он своей волей награждал и миловал. По одному его слову людей наказывали и казнили. Своих любимцев он прославлял на пять поколений, а тех, кого ненавидел, уничтожал в трех поколениях. Если его осуждали простые люди – их казнили открыто; если знатные – казнили тайно. Чиновники не открывали рта, путники обменивались лишь молчаливыми взглядами. По заранее составленным спискам он разделил на классы всех правительственных чиновников. Тай-вэй Ян Бяо, вызвавший неприязнь Цао Цао, был неповинно избит палками, но он готов был претерпеть пять видов наказаний и принять на себя гнев и подозрения, только бы не обращаться к законам. И-лан Чжао Янь также был неподкупно честен и справедлив, своей мудростью он заслужил уважение при императорском дворе. А Цао Цао средь белого дня осмелился схватить его и самовластно предал казни, даже не выслушав его оправданий!
К могиле брата прежнего императора, князя Лян Сяо, следует относиться с благоговением и всячески оберегать растущие на ней тутовые и сандаловые деревья, сосны и кипарисы. Но воины Цао Цао в его присутствии разрыли могилу, взломали гроб, сняли одежды с умершего, украли золото и драгоценности. До сего дня Сын неба проливает слезы, и все окружающие скорбят! Для тех, кто раскапывает могилы и грабит трупы, Цао Цао учредил особые должности. Сам Цао Цао, занимающий посты трех гунов, ведет себя, как разбойник, обижает государя, вредит народу. Он – проклятие для людей и духов. К ничтожеству своему он добавил тиранию и жестокость.
Ныне препятствия и запреты расставлены повсюду, силки и сети заполняют все тропинки, рвы и волчьи ямы преграждают дороги. Подымешь руку – попадешь в сеть, двинешь ногой – угодишь в западню. Вот почему среди населения округов Янь и Юй растет отчаяние, а в столице усиливается ропот. Если просмотреть все книги по истории, то и среди самых безнравственных сановников не найдешь ни одного, кто был бы более алчен, жесток и похотлив, чем Цао Цао.
Мы здесь только перечисляем его грехи. Мы не исправляли Цао Цао в надежде, что он исправится сам. Но у Цао Цао оказалось сердце волка. Он вынашивает злые замыслы и хочет расшатать столпы государства. Он стремится ослабить Ханьский дом, уничтожить честных и преданных и стать незаконным основателем династии.
Когда мы пошли на север воевать с Гунсунь Цзанем, этот сильный и упорный разбойник задержал там нас на целый год. И Цао Цао тайно предлагал ему свою помощь, но гонец был схвачен, заговор был раскрыт, и Гунсунь Цзань уничтожен. Острие коварства сломалось, предательский план Цао Цао провалился. Ныне Цао Цао расположился в Аоцане, где его положение укрепляет река, и собирается, как кузнечик своими ножками, преградить путь грохочущим колесницам [].
Вдохновленные духом предков великого Хань, мы готовы смести все препятствия! У нас великое множество копьеносцев и всадников – воинов, отважных, как Чжун Хуан, Ся Юй и У Хо []. Мы призываем умелых лучников. В Бинчжоу наши войска перешли Тайхан, в Цинчжоу – переправились через реки Цзи и Та. Наша великая армия идет по течению Хуанхэ, чтобы сразиться с головными отрядами неприятеля, и от Цзинчжоу двигается к Ванъе, чтобы отрезать вражеский тыл. Громоподобна поступь наших воинов, их сила подобна языкам пламени, охватившим сухую траву, и голубому океану, хлынувшему на пылающие угли. Встретится ли на их пути преграда, которая остановит их? Лучшие воины Цао Цао набраны в селениях округов Ю и Цзи. Все они ропщут и стремятся домой, проливают слезы и ищут случая уйти от него. Остальное войско – люди из округов Янь и Юй да остатки армий Люй Бу и Чжан Яна. Нужда придавила их и заставила временно пойти на службу к Цао Цао. Они повинуются ему, пока у него есть власть, но все чувствуют себя на чужбине и враждуют друг с другом.
Как только я подымусь на вершину горы, разверну знамя, ударю в барабаны и вскину белое полотнище, призывая их сдаться, они рассыплются, как песок, развалятся, как кучи черепицы, и нам не надо будет проливать кровь.
Ныне династия Хань клонится к упадку, нити, связывающие империю, ослабли. У священной династии нет ни одного защитника, на которого можно было бы положиться. Все высшие сановники в столице опустили головы и беспомощно сложили крылья – им не на кого опереться. Жестокий тиран угнетает верных и преданных, и они не могут выполнить своего долга. Цао Цао держит семьсот отборных воинов якобы для охраны дворца, а на самом деле император у него в плену.
Я опасаюсь, что это начало полного захвата власти, и более не могу бездействовать! В эти тяжелые времена преданные династии сановники должны быть готовы пожертвовать своей жизнью! Непоколебимым защитникам Поднебесной открывается путь к свершению подвига. Да и надо ли убеждать героев!
Мы доводим до всеобщего сведения, что Цао Цао подделал императорский указ, повелевающий отправить войска в поход. Мы опасаемся, как бы дальние пограничные округа не поверили этому и не послали помощь мятежнику, ибо тогда они погубят себя и станут посмешищем для Поднебесной! Эта опасность должна быть предотвращена!
Ныне войска округов Ючжоу, Бинчжоу, Цинчжоу и Цзинчжоу уже выступили на защиту Поднебесной. Когда это воззвание получат в Цзинчжоу, вы увидите, какие огромные силы соединятся с войсками Чжан Сю. Если все остальные округа также соберут войска и выставят их вдоль границ, показывая этим свою мощь и готовность поддержать династию, это будет великим подвигом!
Герой, который добудет голову Цао Цао, получит титул хоу с правом владения пятью тысячами дворов и крупную денежную награду. Сдавшихся воинов и военачальников ни о чем допрашивать не будут. Мы обращаемся с этим воззванием ко всей Поднебесной и извещаем, что священная династия в опасности!»
Просмотрев воззвание, Юань Шао остался очень доволен. Он приказал переписать его и разослать во все округа и уезды, вывесить на заставах, на перекрестках дорог и переправах.
Воззвание попало и в Сюйчан. Цао Цао, страдавший от головной боли, лежал на своем ложе. При виде воззвания он задрожал всем телом и покрылся холодной испариной. Забыв о своих недугах, он одним прыжком вскочил с постели и крикнул Цао Хуну:
– Кто писал воззвание?
– Это, как я слышал, кисть Чэнь Линя, – ответил тот.
– Тот, кто обладает литературным талантом, должен подкреплять его военным искусством! – рассмеялся Цао Цао. – Бесспорно, Чэнь Линь пишет прекрасно, но что толку в этом, если у Юань Шао нет военных способностей!
Цао Цао немедленно собрал совет, чтобы обсудить план похода против врага. На совет пришел и Кун Юн.
– С Юань Шао возможен только мир, воевать с ним нельзя – слишком велики его силы, – сказал он.
– Какой смысл договариваться с ним о мире? – отмахнулся Сюнь Юй. – Это нестоящий человек.
– Земли Юань Шао обширны, народ там сильный, – не сдавался Кун Юн. – У него такие мудрые советники, как Сюй Ю, Го Ту, Шэнь Пэй и Фын Цзи, такие верные сановники, как Тянь Фын и Цзюй Шоу. У него три славных полководца – Янь Лян, Вэнь Чоу и Юн Гуань, да и военачальники Гао Лань, Шуньюй Цюн и Чжан Хэ тоже пользуются широкой известностью. Можно ли называть его нестоящим человеком?
– У Юань Шао много войск, но в них нет порядка, – перебил его Сюнь Юй. – Тянь Фын смел, но ненадежен, Сюй Ю жаден, но неумен, Шэнь Пэй усерден, но непроницателен, Фын Цзи храбр и решителен, но никакой пользы не приносит! Люди эти ненавидят друг друга, можете не сомневаться, у них начнется междоусобица. Янь Лян и Вэнь Чоу храбры животной храбростью, и в первом же бою их нетрудно взять живьем. Остальные – грубы и неотесаны. Будь их хоть тьма, они ничего не могут сделать!
Кун Юн молчал. Цао Цао громко рассмеялся:
– Да, Сюнь Юй очень верно изобразил их!
Итак, поход был решен. Во главе передовых отрядов был поставлен Лю Дай; войском, прикрывающим тыл, командовал Ван Чжун. Пятьдесят тысяч воинов двинулись к Сюйчжоу против Лю Бэя. Сам Цао Цао возглавил двести тысяч воинов и повел их к Лияну, чтобы одновременно напасть и на Юань Шао.
– Боюсь, что Лю Даю и Ван Чжуну не справиться с такой задачей, – заметил Чэн Юй.
– Я и сам знаю, – сказал Цао Цао. – Это простая уловка: я не собираюсь посылать их сражаться с Лю Бэем. Пусть стоят там, пока я не разгромлю Юань Шао, потом я подтяну войска и разобью Лю Бэя сам.
Армия Цао Цао подошла к Лияну. Войска Юань Шао стояли в восьмидесяти ли от города. Противники обнесли места своих стоянок глубокими рвами, насыпали высокие валы, но в бой не вступали. Оборона длилась с восьмого месяца до десятого.
Сюй Ю был недоволен тем, что войсками командует Шэнь Пэй, а Цзюй Шоу – тем, что Юань Шао не пользуется его советами. Согласия между ними не было, они даже не помышляли о нападении. Юань Шао, охваченный сомнениями, тоже не думал о решительных действиях. Тогда Цао Цао приказал Цзан Ба, прежде служившему у Люй Бу, охранять Цинсюй, Ио Цзиню и Ли Дяню расположиться на реке Хуанхэ, Цао Жэню с главными силами разместиться в Гуаньду, а сам с отрядом возвратился в Сюйчан.
Лю Дай и Ван Чжун стояли лагерем в ста ли от Сюйчжоу. Над лагерем развевалось знамя Цао Цао, но военачальники наступления не предпринимали, ограничиваясь разведкой к северу от реки. Лю Бэй, не зная намерений противника, не решался нападать первым и также довольствовался разведкой.
Неожиданно от Цао Цао прискакал к Лю Даю и Ван Чжуну гонец с приказом немедленно начать военные действия.
– Чэн-сян торопит нас со взятием города, – сказал Лю Дай. – Вы двинетесь первым.
– Нет, чэн-сян приказал вам.
– Как же мне идти впереди – я главнокомандующий!
– Что ж, поведем войска вместе, – предложил Ван Чжун.
– Нет, лучше потянем жребий.
Жребий пал на Ван Чжуна, и он с половиной войск отправился на штурм Сюйчжоу.
Об этом стало известно Лю Бэю. Он позвал Чэнь Дэна и сказал:
– Юань Шао расположился в Лияне; его советники и сановники ссорятся, и он не двигается с места. Кроме того, я слышал, что в лиянской армии нет знамени Цао Цао. Что будет, если он появится здесь?
– Цао Цао всегда хитрит, – заметил Чэнь Дэн. – Он считает наиболее важным местом Хэбэй и внимательно следит за ним, но нарочно поднял знамя не там, а здесь, чтобы ввести нас в заблуждение. Я уверен, что самого Цао Цао тут нет.
– Братья мои, – обратился Лю Бэй, – кто из вас может разузнать, так ли это?
– Я готов! – вызвался Чжан Фэй.
– Тебе нельзя, ты слишком вспыльчив.
– Если Цао Цао здесь, я притащу его к вам! – горячился Чжан Фэй.
– Разрешите мне разведать, – вмешался Гуань Юй.
– Если поедет Гуань Юй, я буду спокоен, – заключил Лю Бэй.
Гуань Юй с тремя тысячами конных и пеших воинов выступил из Сюйчжоу. Начиналась зима. Черные тучи заволокли небо, в воздухе кружились снежные вихри. Люди и кони были запорошены снегом. Гуань Юй, размахивая мечом, выехал вперед, вызывая Ван Чжуна на переговоры.
– Чэн-сян здесь, почему вы не сдаетесь? – спросил Ван Чжун, также выезжая вперед.
– Пусть выйдет, я хочу поговорить с ним!
– Да разве он захочет смотреть на тебя? – воскликнул Ван Чжун.
Гуань Юй, придя в ярость, стремительно кинулся на Ван Чжуна, и тот, струсив, повернул коня. Гуань Юй нагнал его и, переложив меч в левую руку, правой ухватился за ремень, скрепляющий латы противника, стянул его с коня, перекинул поперек своего седла и вернулся в строй. Армия Ван Чжуна разбежалась.
Связанного Ван Чжуна Гуань Юй доставил к Лю Бэю.
– Кто ты такой? Как ты посмел выставить знамя чэн-сяна? – спросил его Лю Бэй.
– Сам бы я ни за что не осмелился, если бы не получил приказа ввести вас в заблуждение, – ответил Ван Чжун, – чэн-сяна на самом деле здесь нет.
Лю Бэй велел дать ему одежду, напоить и накормить, но держать в темнице, пока не будет пойман Лю Дай. Затем он созвал второй совет.
– Мой брат захватил Ван Чжуна, а я возьму Лю Дая, – сказал Чжан Фэй.
– Лю Дай когда-то был яньчжоуским цы-ши и одним из первых пришел к перевалу Хулао сражаться против Дун Чжо, – заметил Лю Бэй. – С ним надо быть осторожным.
– Не так уж он силен, чтобы о нем столько говорить! – заявил Чжан Фэй. – Я возьму его живым, и делу конец!
– Но если ты убьешь его, расстроится великое дело, – предупредил Лю Бэй.
– Ручаюсь своей жизнью! – заверил Чжан Фэй.
Лю Бэй дал ему три тысячи воинов, и Чжан Фэй тронулся в путь. Однако после поимки Ван Чжуна взять Лю Дая оказалось не так-то просто. Несколько дней Чжан Фэй подстерегал его, подъезжал к лагерю противника, бранился, вызывал его в бой, но Лю Дай не выходил.
Тогда у Чжан Фэя зародился новый план. Притворившись пьяным, он придрался к нарушениям порядка и избил одного воина. Провинившегося связали и положили посреди лагеря.
– Погоди у меня! – пригрозил ему Чжан Фэй. – Сегодня ночью перед выступлением принесу тебя в жертву знамени!
Вечером по приказанию Чжан Фэя воина тайно освободили, и тот бежал к Лю Даю и рассказал о готовящемся нападении на его лагерь. Перебежчик был сильно избит, и Лю Дай ему поверил. Он велел своим воинам уйти из лагеря и устроить засаду в стороне.
Ночью Чжан Фэй, разделив войско на три отряда, послал десятка три воинов поджечь лагерь врага, а остальные должны были обойти противника с тыла и напасть на него, как только будет дан сигнальный огонь.
Тридцать воинов проникли в лагерь врага и подожгли его. Лю Дай напал на них, но тут подоспели два отряда Чжан Фэя. Воины Лю Дая не знали, как велики силы противника, и обратились в бегство. Лю Дай вырвался на дорогу, и тут его встретил Чжан Фэй. Враги всегда сходятся на узкой тропинке! Положение было безвыходное. В первой же схватке Лю Дай попал в плен, остальные сдались сами. Чжан Фэй отправил донесение в Сюйчжоу.
– Я доволен Чжан Фэем! – заявил Лю Бэй. – Прежде он был неистов и груб, а на этот раз действовал мудро!
– Ну, каково? – спрашивал Чжан Фэй брата, когда тот вместе с Гуань Юем выехал из города встречать его. – Вы же говорили, что я вспыльчив и груб!
– А стал бы ты придумывать хитрость, если бы я не поумерил твой пыл? – спросил Лю Бэй.
Чжан Фэй рассмеялся. Подвели связанного Лю Дая. Лю Бэй соскочил с коня, развязал его и обратился к нему с такими словами:
– Мой младший брат обидел вас. Надеюсь, что вы простите его?
Ван Чжун тоже был освобожден. С пленниками обходились очень милостиво. Лю Бэй объяснил им:
– Я убил Чэ Чжоу потому, что он хотел причинить мне вред, а чэн-сян Цао Цао заподозрил меня в бунте и решил наказать. Да разве я дерзну бунтовать! Я желал оказать ему услугу в знак благодарности за большие милости. Надеюсь, вы замолвите за меня доброе словечко, когда вернетесь в Сюйчан? Для меня это было бы великим счастьем.
– Мы глубоко благодарны вам за то, что вы сохранили нам жизнь, – отвечали Лю Дай и Ван Чжун. – Мы не пожалеем даже своих семей, но будем защищать вас перед чэн-сяном!
Лю Бэй поблагодарил. На другой день пленникам возвратили их войско и проводили за город. Но не успели Лю Дай и Ван Чжун пройти и десяти ли, как раздался грохот барабанов. Чжан Фэй преградил им путь.
– Стойте! Мой старший брат ошибся! – кричал Чжан Фэй. – Он не распознал, что вы мятежники! Зачем он отпустил вас?
Лю Дай и Ван Чжун задрожали от страха, когда Чжан Фэй, округлив глаза, с копьем наперевес устремился на них.
– Погоди! – раздался предостерегающий возглас.
Это был Гуань Юй. При виде его Лю Дай и Ван Чжун успокоились.
– Раз старший брат отпустил их, как ты смеешь нарушать его приказ? – укорял брата Гуань Юй.
– Отпусти их сегодня, а завтра они опять придут, – проворчал Чжан Фэй.
– Подожди, когда они еще раз придут, тогда и убьешь, – спокойно возразил Гуань Юй.
– Пусть даже чэн-сян уничтожит три наших поколения, все равно мы больше не придем! – в один голос воскликнули Лю Дай и Ван Чжун. – Простите нас!
– Если бы здесь появился сам Цао Цао, я убил бы и его! – продолжал горячиться Чжан Фэй. – И ни одной пластинки от лат не вернул бы! Ну, ладно уж, дарю вам ваши головы!
Лю Дай и Ван Чжун умчались, в ужасе обхватив головы руками, а Гуань Юй и Чжан Фэй вернулись к Лю Бэю и уверенно сказали:
– Цао Цао, конечно, придет опять.
– Если он нападет, нам в Сюйчжоу долго не удержаться, – сказал Сунь Цянь. – Разумнее будет разделить войска и расположить их в Сяопэе и Сяпи, создав положение «бычьих рогов».
Лю Бэй принял этот совет.
Когда Лю Дай и Ван Чжун передали Цао Цао слова Лю Бэя, он в негодовании воскликнул:
– Что мне с вами делать, негодяи? Вы позорите государство!
Он велел увести несчастных и обезглавить. Поистине правильно сказано:
Кто слышал, чтоб тигр бежал от свиньи иль собаки?
Сражаться с драконом не могут ни рыбы, ни раки.
Какова судьба этих двух людей – об этом вы узнаете из следующей главы.
