«Каково место женщины в современном мире? — прочитала Шаллан в книге Джасны Холин. — Я возмущена таким вопросом, хотя им часто задаются мои современники. Похоже, присущая этому изысканию предвзятость остается невидимой для большинства из них. Они считают себя сторонниками прогресса, потому что желают бросить вызов многим предубеждениям прошлого.

Они не обращают внимания на более важное предположение: для начала требуется обязательно определить и установить «место» женщины. Половина населения должна быть каким-то образом принижена к определенной роли после одного-единственного разговора. Не важно, насколько обширна эта роль, согласно природе она станет всего лишь малой частью того бесконечного многообразия, которое называют женственностью.

Я говорю, что нет общей женской роли, но есть роль для каждой женщины, и каждая женщина должна ее выбрать сама для себя. Для кого-то это будет роль ученого, для кого-то — роль жены. Для некоторых — и то, и другое. Для некоторых — ничего из перечисленного.

Не совершайте ошибку, думая, что я считаю одну женскую роль более важной, чем другую. Моя цель не в том, чтобы вызвать расслоение общества, мы уже это сделали достаточно хорошо, моя цель — разнообразить наши беседы.

Сила женщины должна заключаться не в ее роли, независимо от того, что она выберет, а в возможности выбрать эту роль. Меня удивляет то, что даже приходится объяснять свою точку зрения, так как мне кажется, что она является первопричиной нашего диалога».

Шаллан закрыла книгу. Не прошло и двух часов с тех пор, как отец заказал убийство Хеларана. После того, как девушка удалилась в свою комнату, снаружи в коридоре появились двое охранников отца. Возможно, не за тем, чтобы наблюдать за ней — Шаллан сомневалась, что отец знал о том, что она подслушала его приказ убить Хеларана. Целью охранников было не допустить, чтобы Мализа, ее мачеха, попыталась сбежать.

Предположение Шаллан могло быть ошибочным. Она даже не знала, жива ли Мализа до сих пор, учитывая, как она вскрикивала и с какой холодной яростью ругался отец.

Шаллан хотелось спрятаться, забиться в стенной шкаф, завернувшись в одеяло, и зажмурить глаза. Слова из книги Джасны Холин придали ей сил, хотя в некотором смысле Шаллан позабавило, что она вообще ее читала. Светледи Холин рассуждала о благородстве выбора, словно каждая женщина имела подобную возможность. Выбор между тем, чтобы стать матерью или ученым, по мнению Джасны, был сложным решением. В этом нет ничего сложного! Если бы она находилась в подобном положении! Любой вариант оказался бы восхитительным по сравнению с жизнью в страхе в доме, охваченном гневом, унынием и безнадежностью.

Шаллан представляла себе, какой должна быть светледи Холин — одаренная женщина, которая не подчинялась чужим приказам. Женщина, имеющая власть, авторитет. Женщина, обладающая роскошью следовать своим мечтам.

Каково это?

Шаллан встала с кровати. Она подошла к двери и приоткрыла ее. Несмотря на то, что вечер близился к концу, охранники по-прежнему стояли в конце коридора. Сердце Шаллан забилось сильнее, и она прокляла свою робость. Почему она не могла вести себя как те женщины, которые предпочитали действовать, а не прятаться в комнате, уткнувшись в подушку?

Вся дрожа, она выскользнула в коридор. Мягко ступая, девушка направилась к мужчинам, чувствуя на себе их взгляды. Один из них поднял руку. Она не знала, как его зовут. Когда-то Шаллан помнила имена всех охранников. Тех людей, в чьем присутствии она выросла, теперь заменили.

— Мой отец нуждается во мне, — сказала она, не обращая внимания на его жест.

Он был светлоглазым, но Шаллан не обязана ему подчиняться. Может быть, она и проводила большую часть дня в своей комнате, но по-прежнему значительно превосходила его по общественному положению.

Девушка миновала охранников, крепко сжав трясущиеся руки. Ей не стали препятствовать. Проходя мимо отцовской двери, она услышала тихие всхлипывания, раздающиеся изнутри. К счастью, Мализа до сих пор жива.

Шаллан обнаружила отца, одиноко сидящего в пиршественном зале. В обоих каминах ревело пламя. Залитый резким светом, отец сгорбился за высоким столом, уставившись на скатерть.

Девушка скользнула в кухню, пока он ее не заметил, и смешала его любимый напиток. Ярко-фиолетовое вино, приправленное корицей и подогретое в этот холодный день. Отец поднял голову, когда она вошла обратно в пиршественный зал и поставила перед ним чашу, заглядывая в глаза. Сегодня в них не было тьмы. Только он сам. Такая редкость в последние дни.

— Они не слушают, Шаллан, — прошептал он. — Никто не слушает. Терпеть не могу, когда вынужден воевать в своем собственном доме. Они должны меня поддерживать.

Отец принял напиток.

— Виким половину времени просто таращится в стену. Джушу бесполезен, а Балат перечит мне по любому поводу. А теперь и Мализа.

— Я поговорю с ними, — сказала Шаллан.

Он выпил вино и кивнул.

— Да. Да, было бы неплохо. Балат до сих пор сидит с теми проклятыми трупиками громгончих. Я рад, что они мертвы. Последний помет оказался слабым. В любом случае они ему не нужны...

Шаллан вышла на холодный воздух. Солнце село, но на карнизе особняка висели фонари. Она редко видела сад ночью, и темнота придавала ему загадочный вид. Лозы стали похожими на пальцы, тянущиеся из пустоты, ищущие, что бы ухватить и утянуть в ночь.

Балат лежал на одной из скамеек. Что-то хрустнуло под ногой Шаллан, когда она подходила к нему. Клешни крэмлингов, оторванные от туловищ одна за другой и брошенные на землю. Девушка поежилась.

— Тебе лучше уехать, — сказала она Балату.

Он поднялся и сел.

— Что?

— Отец больше не может себя контролировать, — тихо проговорила Шаллан. — Ты должен уехать, пока можешь. Я хочу, чтобы ты взял с собой Мализу.

Балат провел рукой по спутанной копне темных кудрявых волос.

— Мализу? Отец никогда ее не отпустит. Он нас выследит.

— Он будет выслеживать вас в любом случае. Он разыскивает Хеларана. Ранее сегодня он приказал одному из своих людей найти и убить нашего брата.

— Что?! — Балат вскочил. — Ублюдок! Я... Я...

В темноте он посмотрел на Шаллан, его лицо было залито звездным светом. Затем сгорбился, сел обратно и обхватил руками голову.

— Я трус, Шаллан, — прошептал он. — О, Отец Штормов, я трус. Я не отважусь столкнуться с ним лицом к лицу. Не смогу.

— Уезжай к Хеларану, — сказала Шаллан. — Если понадобится, ты сможешь его отыскать?

— Он... Да, он оставил мне имя человека в Валате, который поможет с ним связаться.

— Возьми с собой Мализу и Эйлиту. Отправляйтесь к Хеларану.

— Отец поймает нас прежде, чем я его найду.

— Тогда мы свяжемся с Хелараном, — решила Шаллан. — Мы договоримся, чтобы вы с ним встретились, и ты спланируешь побег тогда, когда отца не будет дома. Через несколько месяцев он собирается снова отправиться в Веденар. Сбежишь, пока он в отъезде, и у тебя будет фора по времени.

Балат кивнул.

— Да... Да, это хороший план.

— Я набросаю письмо Хеларану, — продолжила Шаллан. — Мы обязаны предупредить его об убийцах, отправленных отцом, и можно попросить его принять вас троих.

— Тебе не стоит заниматься такими вещами, малышка, — ответил Балат, не поднимая головы. — Я старший после Хеларана. К этому времени мне бы уже следовало уметь останавливать отца. Каким-то образом.

— Забери Мализу. Этого будет достаточно.

Он кивнул.

Шаллан вернулась в дом, прошла мимо отца, размышляющего над своей непокорной семьей, и принесла кое-что из кухни. Затем вернулась к лестнице и посмотрела вверх. Несколько раз глубоко вздохнув, она повторила слова, которые собиралась сказать охранникам, если ее остановят. Проскочив мимо них, она открыла дверь, ведущую в кабинет отца.

— Подождите, — произнес один из них. — Он оставил указания. Никто не входит, никто не выходит.

У Шаллан пересохло в горле, и, даже подготовившись заранее, она запиналась, проговаривая слова.

— Я только что с ним побеседовала. Он хочет, чтобы я пообщалась с ней.

Охранник оглядел девушку, что-то пожевывая. Шаллан ощутила, как ее уверенность увядает, а сердце начинает колотиться. Конфликт. Она трусила так же, как и Балат.

Мужчина сделал знак второму охраннику, и тот спустился, чтобы проверить ее слова. Наконец он вернулся, кивнув, и его товарищ неохотно махнул ей, разрешая войти. Шаллан скользнула в комнату.

В то самое место.

Она не посещала эту комнату уже много лет. С тех пор, как...

С тех пор, как...

Она подняла руку, прикрыв глаза от света, льющегося из-за картины. Как отец мог здесь спать? Почему никто больше не видел, никому не было дела? Свет ослеплял.

К счастью, Мализа свернулась калачиком в мягком кресле, стоящем у стены, поэтому Шаллан могла повернуться спиной к картине и заслонить свет. Она опустила ладонь на руку мачехи.

Девушка не чувствовала, что знает Мализу, несмотря на годы, прожитые в одном доме. Что за женщина могла выйти замуж за человека, о котором все вокруг шептались, якобы он убил свою первую жену? Мализа следила за образованием Шаллан. Это означало, что она подыскивала новых учителей каждый раз, когда сбегали старые, но сама Мализа мало чем могла помочь в обучении. Никто не мог обучить тому, чего не знал.

— Мама? — позвала Шаллан. Она все же употребила это слово.

Мализа подняла голову. Несмотря на ослепляющий свет в комнате, Шаллан заметила, что губа мачехи рассечена и кровоточит. Мализа баюкала левую руку. Да, она сломана.

Шаллан взяла в руки марлю и лоскуты ткани, которые захватила с кухни, и начала обрабатывать раны. Нужно будет найти что-то подходящее, что можно использовать как шину для руки.

— Почему он тебя не ненавидит? — резко спросила Мализа. — Он ненавидит всех, кроме тебя.

Шаллан легко прикоснулась к губе женщины.

— Отец Штормов, зачем я приехала в это проклятое поместье? — Мализа вздрогнула. — Он убьет нас всех. Одного за другим, он всех нас сломает и убьет. В нем тьма. Я видела тьму в его глазах. Зверь...

— Ты уедешь, — тихо проговорила Шаллан.

Мализа хрипло засмеялась.

— Он никогда меня не отпустит. Он никогда никого и ничего не отпускает.

— Ты не станешь просить разрешения, — прошептала Шаллан. — Балат собирается сбежать и присоединиться к Хеларану, у которого имеются влиятельные друзья. Хеларан — Носитель Осколков. Он защитит вас обоих.

— Мы никогда не доберемся до него, — ответила Мализа. — И даже если у нас получится, с какой стати Хеларану принимать нас к себе? У нас ничего нет.

— Хеларан — хороший человек.

Мализа пошевелилась в кресле, отвернувшись от Шаллан, продолжавшей оказывать ей первую помощь. Женщина заскулила, когда девушка занялась ее рукой, но не стала отвечать на вопросы. Наконец Шаллан закончила и собрала окровавленные лоскуты, чтобы их выбросить.

— Если я уеду, — прошептала Мализа, — и Балат вместе со мной, кого он станет ненавидеть? Кого он будет бить? Может быть, наконец, тебя? Ту, кто действительно этого заслуживает?

— Может быть, — ответила ей Шаллан шепотом и вышла из комнаты.