Татуировки Четвертого моста
ГЛАВА 5. Идеалы
Знаки на стенах предвещали большую опасность, чем даже ее сроки. Предвидение будущего — свойство Несущих Пустоту.Из дневника Навани Холин, джесесес, 1174 г.
— ...победы и в конце концов возмездия.
Глашатай держала перед собой королевский приказ, помещенный между двух покрытых тканью дощечек, хотя явно запомнила его наизусть. Не удивительно. Только Каладин заставил ее повторить обращение трижды.
— Еще раз, — сказал он, сидя на своем камне возле костра Четвертого моста.
Многие члены бригады уже доели завтрак и сидели молча. Рядом Сигзил повторял слова, стараясь их запомнить.
Глашатай вздохнула. Это была полная молодая светлоглазая женщина с рыжими прядями в черных волосах, свидетельствующих о наличии в ее родословной веденцев или рогоедов. Десятки таких же женщин перемещались по военному лагерю, чтобы зачитать, а иногда и объяснить слова Далинара. Она снова открыла приказ.
«В любом другом батальоне, — лениво подумал Каладин, — командир будет обладать более высоким социальным статусом, чем она».
— Именем короля, — начала женщина, — Далинар Холин, кронпринц войны, настоящим приказывает изменить порядок добычи и распределения гемсердец на Разрушенных равнинах. С этого времени каждое гемсердце будет добываться по очереди двумя кронпринцами, сотрудничающими между собой. Трофеи становятся собственностью короля, который определит долю каждого, основываясь на эффективности участвующих сторон и их готовности повиноваться. Назначенная очередность четко установит, какие кронпринцы и армии ответственны за поиск гемсердец и в каком порядке. Пары не всегда будут одинаковыми, их сформируют в зависимости от стратегической совместимости. Ожидается, что в соответствии с Кодексом мы все проявим уважение друг к другу, мужчины и женщины наших армий одобрят новый порядок, нацеленный на достижение победы и в конце концов возмездия.
Глашатай захлопнула дощечки и подняла взгляд на Каладина, выгнув длинную черную бровь, которая, он почти не сомневался, была нарисована с помощью косметики.
— Спасибо, — сказал мостовик.
Женщина кивнула ему и направилась в сторону расположения следующего батальона. Каладин поднялся на ноги.
— Что ж, вот и шторм, которого мы все ждали.
Мужчины закивали. Разговоры в Четвертом мосту о вчерашнем проникновении в покои Далинара поутихли. Каладин чувствовал себя идиотом. Однако Далинар, видимо, не обратил на проникновение никакого внимания. Он знал намного больше, чем говорил Каладину.
«Как мне выполнять свою работу, если я не обладаю необходимой информацией?»
Меньше двух недель на службе, а политика и махинации светлоглазых уже заставили его сделать ошибку.
— Кронпринцы возненавидят это обращение, — проговорил Лейтен с другой стороны костра, где он возился с завязками нагрудника Белда. Часть униформы вернулась от интенданта с перепутанными пряжками. — У них все завязано на добыче гемсердец. Сегодняшние ветра принесут слишком много недовольства.
— Ха! — воскликнул Камень, наливая острую похлебку для Лоупена, который вернулся пару минут назад. — Недовольство? Сегодня это будет означать бунт. Разве ты не слышал упоминание про Кодекс? Эта штука — оскорбление для всех, кто, как мы знаем, не следует клятвам.
Он улыбался и, по всей видимости, полагал, что гнев и даже бунт кронпринцев станет чем-то забавным.
— Моаш, Дрехи, Март и Эт со мной, — сказал Каладин. — Мы должны сменить Шрама и его отряд. Тефт, как продвигается твое задание?
— Медленно, — ответил Тефт. — Эти парни в других мостовых бригадах... Им еще есть к чему стремиться. Нам нужно что-то большее, Кэл. Какой-то способ воодушевить их.
— Я займусь этим, — ответил Каладин. — Для начала попробуем их кормить. Камень, сейчас у нас только пять офицеров, поэтому ты можешь занять последнюю наружную комнату под хранилище. Холин дал нам право требовать с лагерного интенданта все, что понадобится. Набей хранилище под завязку.
— Под завязку? — переспросил Камень, лицо которого растянулось в широкой ухмылке. — Насколько под завязку?
— Под самую завязку, — уточнил Каладин. — Мы ели похлебку и рагу из преобразованного зерна месяцами. В следующем месяце Четвертый мост будет питаться по-королевски.
— И никаких ракушек, — сказал Март и, указав на Камня, взял копье и поправил мундир. — Только потому, что ты можешь приготовить что угодно, мы не будем есть всякую дрянь.
— Опьяненные воздухом низинники, — вздохнул Камень. — Разве вы не хотите быть сильными?
— Я хочу сохранить себе зубы, большое спасибо, — ответил Март. — Чокнутый рогоед.
— Я буду готовить два блюда, — сказал Камень, приложив ладонь к сердцу, как будто для салюта. — Для смелых и для глупых. А вы можете выбрать, что вам подходит больше.
— Ты закатишь пиры, Камень, — проговорил Каладин. — Мне нужно, чтобы ты обучил поваров для других бараков. Даже если теперь у Далинара имеются лишние повара, так как приходится кормить меньше регулярных войск, я хочу, чтобы мостовики были самодостаточны. Лоупен, с этого момента Даббид и Шен в твоем распоряжении — вы помогаете Камню. Мы должны превратить эту тысячу мужчин в солдат. Все начинается с того же самого, что и с вами, — с наполнения их желудков.
— Будет сделано, — улыбнулся Камень и хлопнул Шена по плечу, когда тот на несколько секунд шагнул вперед. Паршмен только начал вести себя смелее и, казалось, меньше, чем раньше, прятался за спинами. — Я даже не буду добавлять навоз.
Остальные засмеялись. Добавление навоза в пищу было как раз той причиной, по которой Камень оказался среди мостовиков. Когда Каладин направился к королевскому дворцу — сегодня у Далинара намечено важное совещание с королем — к нему присоединился Сигзил.
— Можно вас на минутку, сэр, — тихо проговорил мостовик.
— Конечно.
— Вы обещали, что у меня будет возможность провести измерения ваших... особенных способностей.
— Обещал? — спросил Каладин. — Я не помню, что давал такое обещание.
— Вы хмыкнули.
— Я... хмыкнул?
— Когда я говорил о том, что нужно провести кое-какие измерения. Казалось, что вам пришлась по нраву эта идея, и вы сказали Шраму, что мы можем помочь вам выяснить, на что вы способны.
— Полагаю, что так.
— Нам нужно точно знать, что вы можете, сэр, — диапазон способностей, время, в течение которого в вас удерживается штормсвет. Вы согласны, что четкое понимание ваших пределов будет полезным?
— Да, — нерешительно ответил Каладин.
— Замечательно. Тогда...
— Дай мне пару дней. Подготовь место, где нас никто не увидит. После этого... да, договорились. Я позволю тебе провести измерения.
— Замечательно, — проговорил Сигзил. — Я разработал несколько экспериментов.
Он остановился на тропинке, позволив Каладину и остальным следовать дальше.
Каладин пристроил копье на плече и расслабил руку. Он часто замечал за собой, что слишком сильно сжимает копье, так, что белели костяшки пальцев. Как будто какая-то его часть до сих пор не верила, что он вправе носить его при людях, и опасалась, что копье снова могут забрать.
Появилась Сил после ежедневного облета лагеря с утренними ветрами. Она приземлилась на его плечо и уселась, казалось, погруженная в размышления.
Лагерь Далинара мог похвастать хорошей организованностью. Солдаты никогда не слонялись здесь без дела. Они всегда были чем-то заняты: приводили в порядок оружие, приносили продукты, таскали грузы, занимались патрулированием. В этом лагере мужчины часто патрулировали. Даже при сократившейся по численности армии Каладин миновал три патруля, пока его люди шли к воротам. Это составляло на три больше, чем он когда-либо видел в лагере Садеаса.
Каладин в очередной раз обратил внимание на запустение. Мертвым не было нужды превращаться в Несущих Пустоту, чтобы тревожить лагерь; пустые бараки делали это за них. Он прошел мимо женщины, которая сидела на земле около одного из таких пустых бараков и смотрела в небо, держа в руках узел с мужской одеждой. Около нее на тропинке стояли двое маленьких детей. Слишком тихие. Такие маленькие дети не должны вести себя так тихо.
Кварталы бараков образовывали огромное кольцо, в центре которого располагалась более населенная часть лагеря — шумный район, включающий в себя жилой комплекс Далинара и помещения разных кронлордов и генералов. Комплекс Далинара представлял собой похожее на холм каменное убежище с развевающимися знаменами и снующими клерками с полными руками учетных книг. Неподалеку несколько офицеров установили вербовочные палатки, к ним тянулась длинная очередь из потенциальных солдат. Некоторые из них были наемниками, прибывшими на Разрушенные равнины в поисках работы. Другие выглядели как пекари или люди подобного рода занятий, откликнувшиеся на дополнительный призыв после случившегося несчастья.
— Почему ты не засмеялся? — спросила Сил, изучая очередь, пока Каладин шел мимо, направляясь к воротам из лагеря.
— Извини, — ответил он. — Ты сделала что-то смешное, чего я не заметил?
— Я имею в виду, раньше, — пояснила она. — Камень и остальные засмеялись. А ты нет. Если ты смеялся в течение недель, когда все было плохо, я знала, что ты заставляешь себя это делать. Я думала, что как только все изменится к лучшему...
— Теперь мне нужно присматривать за целым батальоном мостовиков, — ответил Каладин, устремив взгляд вперед. — И охранять жизнь кронпринца. Я посреди лагеря, полного вдов. Что-то не до смеха.
— Но все изменилось к лучшему, — сказала Сил. — Для тебя и твоих людей. Подумай о том, что ты сделал, чего добился.
Целый день кровопролития на плато. Идеальный сплав его самого, оружия и штормов. И он убивал с их помощью. Убивал, чтобы защитить светлоглазых.
«Он не такой, как они», — подумал Каладин. Они всегда говорили одно и то же.
— Думаю, я просто жду.
— Чего?
— Грома, — тихо ответил он. — За молнией всегда следует гром. Иногда необходимо подождать, но в конце концов он приходит.
— Я...
Сил вспорхнула перед ним, зависнув в воздухе, и отодвигалась назад по мере того, как он шел. Она не летала — у нее не было крыльев — и не двигалась взад-вперед, а просто стояла без опоры и перемещалась синхронно с ним. Похоже, она не обращала внимания на обычные физические законы.
Сил вскинула голову.
— Я не понимаю, что ты имеешь в виду. Проклятие! Я думала, что разобралась во всем этом. Гром? Молния?
— Помнишь, когда ты поддержала меня, чтобы я сразился и спас Далинара, как тебе было больно, когда я убивал?
— Да.
— Это схожее чувство, — тихо сказал Каладин. Посмотрев вбок, он обнаружил, что снова слишком сильно сжимает копье.
Сил наблюдала за ним, уперев руки в бедра и ожидая, пока он скажет еще что-нибудь.
— Должно случиться что-то скверное, — продолжил Каладин. — Мои дела не могут просто продолжать идти в гору. Жизнь не такая. Не исключено, что это связано со вчерашними глифами на стене у Далинара. Они выглядели как обратный отсчет.
Сил кивнула.
— Ты видела что-либо подобное раньше?
— Я помню... что-то, — прошептала она. — Что-то плохое. Видеть, что произойдет, не соответствует Чести, Каладин. Это другое. Что-то опасное.
Чудесно.
Когда он больше ничего не сказал, Сил вздохнула и пронеслась по воздуху, превратившись в ленточку света. Она следовала за ним поверху, лавируя между порывами ветра.
«Она говорила, что является спреном чести, — подумал Каладин. — Тогда почему она до сих пор продолжает играть с ветрами?»
Нужно будет спросить, если Сил, конечно, ответит. Если она вообще знает ответ.
* * *
Торол Садеас переплел пальцы перед собой и положил локти на прекрасную каменную столешницу, пристально глядя на Клинок Осколков, который он воткнул в центр стола. В Клинке отражалось его лицо.
Бездна, когда он успел постареть? Садеас помнил себя молодым мужчиной чуть за двадцать. Теперь ему было пятьдесят лет. Штормовые пятьдесят. Он стиснул зубы, глядя на Клинок.
Носитель Присяги. Клинок Осколков Далинара — изогнутый, как позвоночник, с похожим на крюк острием, с выпуклыми насечками у гарды. Узор на мече походил на движущиеся волны, поднимающиеся из глубин океана.
Как часто он вожделел это оружие? Теперь оно принадлежало ему, но он обнаружил, что это не приносит удовлетворения. Далинар Холин, обезумевший от горя, сломленный настолько, что испытал страх перед битвой, до сих пор цеплялся за жизнь. Старый друг походил на любимую громгончую, которую пришлось умертвить, но она заскулила под окном, так как яд не выполнил свою задачу. Хуже того, Садеас не мог избавиться от ощущения, что Далинар каким-то образом утер ему нос.
Дверь в гостиную открылась, и внутрь проскользнула Иалай. Из-за тонкой шеи и большого рта его жена никогда не считалась красавицей, особенно в свои годы. Садеасу было все равно. Иалай являлась самой опасной женщиной, которую он знал. Это привлекало намного больше, чем какое-то смазливое личико.
— Вижу, ты испортил мой стол.
Она окинула взглядом Клинок Осколков, вонзенный в центр стола, плюхнулась на маленькую кушетку позади мужа и, облокотившись одной рукой о его спину, положила ноги на стол.
На публике Иалай оставалась идеальной дамой алети. Наедине с ним — предпочитала расслабиться.
— Далинар усиленно набирает новых людей, — продолжила она. — Я воспользовалась возможностью внедрить еще нескольких своих помощников в штат его лагеря.
— Солдат?
— За кого ты меня принимаешь? Это было бы слишком очевидно; он станет тщательно следить за новобранцами. Тем не менее обслуживающего персонала не хватает, так как мужчины откликнулись на призыв принять копья и усилить армию.
Садеас кивнул, все еще не отводя взгляда от Клинка. Его жена руководила самой впечатляющей шпионской сетью в лагерях. Действительно самой впечатляющей, так как очень мало кто знал о ее существовании. Иалай почесала ему спину, вызывая мурашки по коже.
— Далинар обнародовал свое обращение, — заметила она.
— Да. Какая реакция?
— Как и ожидалось. Остальные его возненавидели.
Садеас кивнул.
— Он должен был умереть, но так как этого не сделал, мы можем рассчитывать по крайней мере на то, что со временем он сам себе выроет яму. — Кронпринц прищурился. — Уничтожая его, я пытался предотвратить развал королевства. Теперь я задаюсь вопросом, не будет ли этот развал лучшим выходом для всех нас.
— Что?
— Я не предназначен для этого, любовь моя, — прошептал Садеас. — Глупая игра на плато. Поначалу она насыщала меня, но со временем я стал испытывать к ней отвращение. Я хочу воевать, Иалай. А не маршировать часами в надежде поучаствовать в мелкой стычке!
— Эти мелкие стычки приносят нам богатство.
Именно поэтому Садеас терпел их так долго. Он встал с места.
— Мне нужно встретиться кое с кем из остальных. С Аладаром. С Рутаром. Нам необходимо раздуть пламя среди других кронпринцев, усилить их негодование в ответ на то, что пытается провернуть Далинар.
— И какова наша конечная цель?
— Я получу ее снова, Иалай, — проговорил кронпринц, обхватив пальцами рукоять Носителя Присяги. — Радость завоевания.
Это была единственная вещь, которая все еще заставляла его чувствовать себя живым. Восхитительная, чудесная дрожь, когда ты находишься на поле битвы и сражаешься один на один. Рискуя всем ради награды. Господства. Победы.
Единственный момент, когда он снова чувствовал себя молодым.
Суровая правда. Впрочем, самая лучшая правда всегда проста.
Садеас схватил Носителя Присяги и дернул, вытаскивая из стола.
— Теперь Далинар хочет поиграть в политика, что неудивительно. Он всегда втайне хотел быть своим братом. К счастью для нас, он не имеет к этому способностей. Его обращение оттолкнет остальных. Далинар надавит на кронпринцев, и они возьмутся за оружие против него, разрушив королевство. А потом, с лужей крови у ног и собственным мечом Далинара в руке, из пламени и слез я выкую новый Алеткар.
— Что, если вместо этого он преуспеет?
— Тогда, моя дорогая, нам пригодятся твои наемные убийцы. — Садеас отпустил Клинок Осколков, тот превратился в туман и исчез. — Я заново завоюю это королевство, а за ним последует Джа Кевед. В конце концов, цель этой жизни заключается в тренировке солдат. В каком-то роде, я только делаю то, что хочет сам Бог.
* * *
Дорога между бараками и королевским дворцом, который Элокар стал называть Пиком, занимала около часа, что давало Каладину массу времени для размышлений. К сожалению, по пути он миновал группу хирургов Далинара, вместе со слугами собиравших в поле сок черного василька для антисептика. Увидев их, Каладин вспомнил не только о том, как он сам пытался собирать сок, но и как это делал его отец. Лирин.
«Если бы он оказался здесь, — подумал Каладин, проходя мимо хирургов, — то спросил бы меня, почему я не там, не с ними. Он потребовал бы от меня ответ, почему, когда меня принял Далинар, я не попросил присоединиться к его корпусу медиков».
На самом деле Каладин, возможно, смог бы уговорить Далинара использовать весь Четвертый мост в качестве помощников хирургов. Каладин мог бы так же легко обучить их медицине, как и владению копьем. Далинар пошел бы на это. В армии никогда не бывало слишком много хороших хирургов.
Он даже не задумывался над подобным вариантом. Выбор был проще — стать телохранителями Далинара или покинуть военные лагеря. Каладин снова выбрал для своих людей путь навстречу шторму. Почему?
В конце концов они добрались до королевского дворца, выстроенного на склоне большого каменного холма с высеченными в скале туннелями. Личные покои короля располагались на самом верху. Каладину и его людям предстояло преодолеть весь подъем. Они начали подниматься по серпантину. Мостовик все еще был погружен в мысли об отце и долге.
— Знаешь, это немного нечестно, — проговорил Моаш, когда они достигли вершины.
Каладин посмотрел на остальных, осознав, что все они тяжело дышат после долгого подъема. Каладин же вдохнул штормсвет, не заметив его. Он даже не вспотел.
Капитан мостовиков подчеркнуто улыбнулся специально для Сил и оглядел пещерообразные коридоры Пика. Несколько человек охраняли входные ворота. Они были одеты в сине-золотые мундиры королевской стражи, отдельного и особого подразделения из собственной стражи Далинара.
— Солдат, — кивнул Каладин одному из них, светлоглазому низкого ранга.
С армейской точки зрения Каладин превосходил такого солдата, но не с социальной. Опять же, он не был уверен, как все это должно работать.
Мужчина оглядел его с головы до ног.
— Я слышал, что вы удерживали мост практически в одиночку против сотен паршенди. Как вам это удалось?
Он опустил слово «сэр», которое полагалось при обращении к любому другому капитану.
— Хочешь узнать, как? — огрызнулся Моаш позади. — Можем показать тебе. Лично.
— Тихо, — осадил Каладин Моаша и повернулся обратно к солдату. — Мне повезло. Вот и все. — Он пристально посмотрел мужчине в глаза.
— Полагаю, в этом есть смысл.
Каладин продолжал ждать.
— Сэр, — в конце концов выдавил солдат.
Каладин махнул своим людям, чтобы те двигались вперед, и они прошли мимо светлоглазых стражников. Внутренние помещения дворца были залиты светом сфер, помещенных в лампы на стенах — сапфиры и бриллианты вперемешку, чтобы получилось сине-белое освещение. Сферы являлись мелким, но убедительным напоминанием, насколько все изменилось. Раньше никто не позволил бы мостовикам находиться в месте, где сферы используются так небрежно.
Каладин еще не изучил Пик, до сих пор его дежурство по охране Далинара выпадало в основном на военные лагеря. Тем не менее он позаботился о том, чтобы взглянуть на карты этого места, и знал путь наверх.
— Почему ты так оборвал меня? — спросил Моаш, догоняя Каладина.
— Ты был неправ, — ответил Каладин. — Ты теперь солдат, Моаш. Тебе придется научиться вести себя соответственно. И это означает не провоцировать драки.
— Я не собираюсь угодничать и кланяться перед светлоглазыми, Кэл. Больше этого не будет.
— Я не жду, что ты будешь угодничать, но я действительно жду, что ты будешь следить за языком. Четвертый мост выше мелочных насмешек и угроз.
Моаш отошел, но Каладин чувствовал, что тот все еще кипятится.
— Как странно, — проговорила Сил, снова приземляясь на плечо Каладина. — Он выглядит таким сердитым.
— Когда я занялся мостовиками, — тихо ответил Каладин, — они были как звери в клетке, забитые до покорности. Я возродил их способность к борьбе, но они все еще оставались взаперти. Теперь двери этих клеток открыты. Моашу и остальным понадобится время, чтобы привыкнуть.
У них получится. В течение последних недель в свою бытность мостовиками они научились действовать с четкостью и дисциплиной солдат. Они ждали наготове, пока их угнетатели переправлялись по мостам, никогда не высказывая ни слова насмешки. Их дисциплина сама по себе стала оружием.
Они научатся быть настоящими солдатами. Нет, они уже настоящие солдаты. Теперь им нужно научиться, как вести себя, когда нет нужды сопротивляться гнету Садеаса.
Моаш подошел к нему сбоку.
— Извини, — тихо сказал он. — Ты прав.
Каладин улыбнулся, на этот раз искренне.
— Я не собираюсь притворяться, что не испытываю к ним ненависти, — сказал Моаш. — Но я буду вести себя цивилизованно. У нас есть долг. Мы исполним его как следует. Лучше, чем кто-либо ожидает. Мы — Четвертый мост.
— Молодец, — ответил Каладин.
С Моашем было особенно тяжело найти общий язык, чем дальше, тем сложнее, но Каладин обнаружил, что начинает доверять этому человеку. Большинство остальных боготворили Каладина. Но не Моаш, который приблизился к понятию «настоящий друг» так близко, как еще не случалось с Каладином после того, как его заклеймили.
По мере того как они приближались к королевскому залу совета, убранство коридора становилось все более пышным. Встретилась даже серия вырезанных на стенах барельефов — Герольды, украшенные драгоценными камнями для подсветки.
«Все больше и больше напоминает город», — подумал Каладин. Скоро это место может действительно превратиться в дворец.
Он встретил Шрама и его отряд у двери в королевский зал совета.
— Докладывай, — негромко проговорил Каладин.
— Тихое утро, — ответил Шрам. — И я не имею ничего против.
— Тогда ты свободен до конца дня, — сказал Каладин. — Я останусь здесь на время совета, потом Моаш заступит на послеполуденную смену. Вернусь вечером. Ты и твой отряд поспите; вы вернетесь на дежурство ночью и простоите до завтрашнего утра.
— Есть, сэр, — сказал Шрам, отсалютовав. Он собрал своих людей и двинулся прочь.
Зал за дверьми оказался украшен толстым ковром и большими окнами без ставен с подветренной стороны. Каладин никогда раньше не бывал в этом помещении, а карты дворца — ради защиты короля — включали только главные коридоры и пути, проходящие через комнаты слуг. В этом зале находилась еще одна дверь, ведущая, вероятно, на балкон, и не было других выходов, кроме того, через который зашел Каладин.
Два других стражника в сине-золотой форме стояли по обе стороны двери. Около стола расхаживал король собственной персоной. Его нос был крупнее, чем изображали на портретах.
Далинар разговаривал со светледи Навани, элегантной женщиной с сединой в волосах. Скандальные отношения между дядей и матерью короля стали бы главной сплетней в военных лагерях, если бы их не затмило предательство Садеаса.
— Моаш, — произнес Каладин, показывая на дверь. — Посмотри, куда она ведет. Март и Эт, займите пост снаружи. Никто кроме кронпринцев не должен заходить, пока мы не разрешим.
Моаш отсалютовал королю вместо того, чтобы поклониться, и проверил дверь. Она действительно вела на балкон, который Каладин заметил снизу. Балкон опоясывал всю расположенную наверху комнату.
Далинар наблюдал за Каладином и Моашем, пока они проверяли зал. Каладин поприветствовал кронпринца и встретился с ним взглядом. Он больше не подведет, как это случилось днем раньше.
— Я не узнаю этих стражников, дядя, — раздраженно проговорил король.
— Они новенькие, — ответил Далинар. — Больше на балкон никак не попасть, солдат. Здесь высота сто футов.
— Буду знать, — сказал Каладин. — Дрехи, иди на балкон к Моашу, закрой дверь и продолжай смотреть в оба.
Дрехи кивнул, поспешив с энтузиазмом выполнить приказ.
— Я ведь только что сказал: на балкон никак не попасть снаружи, — повторил Далинар.
— Тогда именно так я попытался бы пробраться внутрь, — ответил Каладин. — Если бы мне это понадобилось, сэр.
Далинар удивленно улыбнулся.
Король, однако, одобрительно качал головой.
— Хорошо... очень хорошо.
— Есть ли другие способы попасть в эту комнату, ваше величество? — спросил Каладин. — Тайные проходы, коридоры?
— Если бы они были, — сказал король, — я бы не хотел, чтобы о них знали.
— Мои люди не смогут охранять помещение, если мы не будем знать, что охраняем. Если здесь есть проходы, о которых никто не должен знать, они сразу же попадают под подозрение. Если вы поделитесь со мной этой информацией, я буду использовать для их охраны только моих офицеров.
Несколько мгновений король пристально разглядывал Каладина, а затем повернулся к Далинару.
— Он мне нравится. Почему ты не сделал его главой охраны раньше?
— У меня не было такой возможности, — ответил Далинар, наблюдая за Каладином тяжелым задумчивым взглядом.
Кронпринц подошел и положил руку на плечо мостовика, увлекая его за собой в сторону.
— Подожди, — заговорил король позади, — это нашивка капитана? На темноглазом? С каких пор у нас творится подобное?
Далинар не ответил и отвел Каладина в боковую часть зала.
— Король, — сказал он тихо, — очень опасается наемных убийц. Тебе следует знать.
— Здоровая паранойя только облегчит работу для охраны, сэр, — ответил Каладин.
— Я не сказал, что она здоровая, — проговорил Далинар. — Ты называешь меня «сэр». Общепринятое обращение — «светлорд».
— Я буду использовать это обращение, если вы прикажете, сэр, — сказал Каладин, встретившись с ним глазами. — Но «сэр» — подходящее обращение даже для светлоглазого, если он твой непосредственный начальник.
— Я — кронпринц.
— Говоря откровенно, каждый человек, которого я когда-либо называл «светлордом», предал меня. Несколько человек, которых я называл «сэр», пользуются моим доверием до сих пор. Так что я использую одно обращение с большим почтением, чем другое. Сэр.
Каладин не собирался спрашивать разрешения. Этот человек назначил его на данную должность, поэтому он полагал, что получил определенные привилегии, если не будет сказано иначе.
— Ты странный парень, сынок.
— Все нормальные погибли в ущельях, сэр, — тихо ответил Каладин. — Садеас об этом позаботился.
— Что ж, расположи своих людей на балконе с дальней стороны так, чтобы они ничего не могли услышать через окно.
— Я подожду с ними в коридоре, — сказал Каладин, заметив, что двое королевских стражников уже вышли за двери.
— Этого я не приказывал, — ответил Далинар. — Охраняй дверь, но изнутри. Я хочу, чтобы ты слышал то, что мы планируем сделать. Просто не повторяй ничего из услышанного за пределами комнаты.
— Есть, сэр.
— В совете будут участвовать еще четыре человека, — сказал Далинар. — Мои сыновья, генерал Хал и светледи Тешав, жена Хала. Они могут войти. Остальных не пускай до тех пор, пока совет не закончится.
Далинар вернулся к разговору с матерью короля. Каладин приказал Моашу и Дрехи занять позиции и объяснил входной регламент Марту и Эту. Позже ему нужно будет им кое-что растолковать. Когда светлоглазые говорят «больше никого не пускать», они никогда не имеют в виду «больше никого не пускать». На самом деле это означает «если ты кого-нибудь пустишь внутрь, лучше бы это было действительно важно, иначе у тебя появятся проблемы».
Каладин занял пост внутри и закрыл дверь, встав напротив стены с резными панелями, выполненными из редкого дерева, названия которого он не знал.
«Вероятно, они стоят больше, чем я заработал за всю свою жизнь, — отстраненно подумал он. — Одна деревянная панель».
Прибыли сыновья кронпринца, Адолин и Ренарин Холины. Каладин видел первого на поле боя, хотя без Доспехов Осколков он выглядел по-другому. Менее внушительно. Больше как избалованный богатый мальчик. О, Адолин носил форму, как и все остальные, но на пуговицах виднелась гравировка, а сапоги... это были кожаные сапоги без единой царапины. Совсем новые, купленные, скорее всего, за баснословную цену.
«Однако он спас ту женщину на рынке, — подумал Каладин, вспомнив их первую встречу несколько недель назад. — Не забывай об этом».
Каладин не был уверен в том, что представляет из себя Ренарин. Юноша носил очки и следовал за братом как тень. Он мог быть старше самого Каладина, но выглядел определенно моложе. Его слабые руки и изящные пальцы никогда не знали битвы или тяжелой работы.
Сил сновала по комнате, заглядывая в укромные уголки, щели и вазы. Она остановилась на пресс-папье за женским письменным столом рядом с королевским креслом и стала исследовать кристалл со странным ракообразным, заточенным внутри. Уж не крылья ли там?
— Не должен ли он ждать снаружи? — спросил Адолин, кивнув в сторону Каладина.
— То, что мы собираемся сделать, подвергнет мою жизнь непосредственной опасности, — ответил Далинар, заложив руки за спину. — Я хочу, чтобы он знал детали. Это может оказаться важным для его работы.
Далинар не смотрел ни на Адолина, ни на Каладина.
Принц подошел к Далинару, взял его под руку и сказал приглушенным голосом, но не настолько тихо, чтобы Каладин не расслышал:
— Мы едва знаем его.
— Мы должны доверять некоторым людям, Адолин, — ответил его отец нормальным голосом. — Если в армии и есть человек, который, я могу гарантировать, не работает на Садеаса, то он — этот солдат.
Далинар повернулся и, взглянув на Каладина, снова стал изучать его своими бездонными глазами.
«Он не видел меня со штормсветом, — убеждал себя Каладин. — Он был практически без сознания. Он не знает. Или знает?»
Адолин всплеснул руками, но отошел на другую сторону зала, бормоча что-то брату. Каладин остался на своем месте, удобно встав в вольную позицию.
«Да, определенно избалованный».
Прибывший вскоре генерал оказался проворным лысым мужчиной с прямой осанкой и бледно-желтыми глазами. У его жены, Тешав, было вытянутое лицо и темные волосы со светлыми прядями. Она села на место за письменным столом, которое Навани даже не сделала попытки занять.
— Докладывайте, — приказал стоявший у окна Далинар, после того как за вошедшими закрылась дверь.
— Подозреваю, вы уже знаете, что услышите, светлорд, — проговорила Тешав. — Кронпринцы в бешенстве. Они искренне надеялись, что вы отмените приказ, и его обнародование привело их в ярость. Только Хатам сделал публичное заявление. Он планирует, цитирую, «посмотреть, как король разочаруется в этой опрометчивой и неосмотрительной линии поведения».
Король вздохнул, поудобнее устраиваясь в кресле. Ренарин немедленно сел, как и генерал. Адолин опустился на стул более неохотно.
Далинар остался стоять, глядя в окно.
— Дядя? — нарушил молчание король. — Ты слышал об их реакции? Хорошо, что ты не зашел настолько далеко, как планировал: объявить, что они должны подчиняться Кодексу или столкнуться с конфискацией имущества. Мы оказались бы в центре восстания.
— Дойдет и до этого, — ответил Далинар. — Я все еще задаю себе вопрос, следовало ли объявить обо всем сразу. Когда из тебя торчит стрела, иногда лучше всего просто выдернуть ее одним движением.
Вообще-то, если в тебе стрела, лучшим решением было оставить все как есть, пока не удастся найти хирурга. Часто стрела не давала истечь кровью и сохраняла жизнь. Но самое разумное, скорее всего, — промолчать и не портить метафору кронпринца.
— Шторма, что за жуткий образ, — сказал король, вытирая лицо носовым платком. — Тебе обязательно нужно говорить такие вещи, дядя? Я уже боюсь, что мы будем мертвы еще до конца недели.
— Твой отец и я пережили гораздо более страшные вещи, чем то, что происходит сейчас, — произнес Далинар.
— Тогда у вас имелись союзники! Три кронпринца за вас, только шесть против, и вы никогда не сражались с ними всеми одновременно.
— Если кронпринцы объединятся, — сказал генерал Хал, — мы не сможем противостоять им. У нас не останется иного выбора, кроме как отозвать обращение, а это окончательно ослабит трон.
Король откинулся назад, поднеся руку ко лбу.
— Джезерезе свидетель, это обернется катастрофой.
Каладин выгнул бровь.
— Ты не согласен? — спросила Сил, приблизившись к нему в виде горстки трепещущих листьев. Было непривычно слышать ее голос, исходящий из такой необычной формы. Остальные присутствующие, конечно же, не могли ни видеть, ни слышать ее.
— Нет, — прошептал Каладин. — Это обращение вызовет настоящую бурю. Просто я ожидал, что король окажется менее... ну, плаксивым.
— Мы должны обеспечить себе союзников, — сказал Адолин. — Сформировать коалицию. Садеас соберет свою собственную, и мы будем противостоять ему объединенными силами.
— Раскол королевства надвое? — спросила в ответ Тешав, покачав головой. — Я не вижу, как гражданская война могла бы послужить трону. Особенно та, которую мы вряд ли сможем выиграть.
— Гражданская война может вызвать гибель Алеткара как государства, — согласился генерал.
— Алеткар погиб как государство столетия назад, — мягко ответил Далинар, глядя в окно. — То, что мы создали, не Алеткар. Алеткар был справедливостью, а мы как дети, носящие отцовский плащ.
— Но дядя, — возразил король, — в конце концов, королевство это уже что-то. Больше, чем было на протяжении столетий! Если мы потерпим неудачу сейчас, а государство разделится на десять враждующих княжеств, мы разрушим все то, ради чего трудился мой отец!
— Твой отец трудился ради другого, сынок, — ответил Далинар. — Эта игра на Разрушенных равнинах — не более чем тошнотворный политический фарс. Это не то, что представлял Гавилар. Грядет Вечный Шторм...
— Что? — спросил король.
Далинар наконец отвернулся от окна, подошел к остальным и положил руку на плечо Навани.
— Мы найдем способ или же обречем все королевство на уничтожение. Но я больше не намерен терпеть этот фарс.
Скрестив руки на груди, Каладин постукивал пальцем по локтю.
— Далинар ведет себя так, будто он король, — прошептал мостовик настолько тихо, что только одна Сил могла его услышать. — Впрочем, как и все остальные.
Это настораживало. Так же вел себя Амарам. Улучив нужный момент, он захватывал власть, даже если она ему не принадлежала.
Навани взглянула на Далинара, положив свою руку поверх его. Судя по этому жесту, она поддержит его, что бы он ни собирался сделать.
Но по королю такого сказать было нельзя. Он лишь вздохнул:
— Очевидно, у тебя есть план, дядя. Ну? Давай покончим с этим. Драма меня утомляет.
— Чего я хочу на самом деле, — заговорил Далинар откровенно, — так это избить их до потери сознания. Именно так я поступаю с новыми рекрутами, когда они не хотят подчиняться приказам.
— Думаю, трудновато тебе придется, вбивая послушание в кронпринцев, дядя, — сухо произнес король. По какой-то причине он неосознанно потер грудь.
— Вам нужно разоружить их.
Каладин понял, что произнес эти слова вслух.
Все, кто находился в комнате, повернулись к нему. Ее светлость Тешав наградила его хмурым взглядом, как будто Каладин не имел права говорить. Возможно, так оно и было. Однако Далинар кивнул ему.
— Солдат? У тебя есть предложения?
— Прошу прощения, сэр, — ответил Каладин. — И прошу вашего прощения, ваше величество. Но если отряд создает проблемы, первое, что нужно сделать, — изолировать его членов. Разделить их, перевести в более спокойные отряды. Не думаю, что у вас получится такое в данной ситуации.
— Я не знаю, как нам разделить кронпринцев, — сказал Далинар. — Сомневаюсь, что смогу помешать им объединиться друг с другом. Возможно, если бы войне настал конец, я мог бы возложить на кронпринцев различные обязанности, разослать их и затем обработать поодиночке. Но на текущий момент мы здесь все равно что в западне.
— Что ж, второе, что следует сделать с нарушителями порядка, — сказал Каладин, — это разоружить их. Если вы заставите их сложить копья, контролировать их будет намного легче. Для них будет постыдно снова почувствовать себя новобранцами. Поэтому... возможно, вам стоит отобрать у них войска?
— Боюсь, мы не можем этого сделать, — ответил Далинар. — Солдаты давали клятву верности своим светлоглазым, а не конкретно трону — ему присягали служить только кронпринцы. Но ты думаешь в правильном направлении.
Он сжал плечи Навани.
— Последние две недели, — продолжил кронпринц, — я пытался найти решение проблемы. Моя интуиция подсказывает мне, что я должен обращаться с кронпринцами — и всеми светлоглазыми жителями Алеткара — как с новобранцами, нуждающимися в дисциплине.
— Он приходил ко мне, и мы все обсудили, — добавила Навани. — На самом деле мы не можем низвести кронпринцев до статуса, когда ими легко будет манипулировать, как бы ни хотел Далинар сделать именно это. Взамен нам нужно заставить их поверить в то, что мы отберем у них все, если они не возьмутся за ум.
— Обращение заставит их потерять голову, — сказал Далинар. — Именно этого я и хочу. Хочу, чтобы они задумались о войне, о своем месте в ней. Хочу напомнить им об убийстве Гавилара. Если у меня получится заставить их действовать как солдат, даже если это будет означать, что они поднимут оружие против меня, тогда я, возможно, смогу их уговорить. Я могу убедить солдат. Как ни крути, мой план будет включать в себя угрозу того, что я заберу их авторитет и власть, если они не будут использовать их правильно. И все начнется, как посоветовал капитан Каладин, с их разоружения.
— Разоружение кронпринцев? — спросил король. — Что еще за глупости?
— Это не глупость, — улыбнулся Далинар. — Мы не можем забрать их армии, но можем сделать кое-что другое. Адолин, я намереваюсь снять запрет с твоих ножен.
Адолин нахмурился, несколько мгновений обдумывая услышанное. Затем его лицо озарила широкая ухмылка.
— Ты имеешь в виду, что позволишь мне снова драться на дуэлях? Правда?
— Да, — ответил Далинар. Он повернулся к королю. — В течение долгого времени я не разрешал ему участвовать в важных поединках, так как Кодекс запрещает дуэли чести между офицерами во время войны. Тем не менее чем дальше, тем все больше я приходил к пониманию того, что остальные не считают, что находятся на войне. Они участвуют в игре. Пора позволить Адолину сражаться в официальных поединках с другими Носителями Осколков.
— Чтобы он мог их унизить? — спросил король.
— Смысл заключается не в том, чтобы их унизить, а в том, чтобы отобрать у них Осколки.
Далинар прошел в центр перед сидящими.
— Кронпринцам будет тяжело бороться против нас, если мы возьмем под контроль все Доспехи и Клинки Осколков в армии. Адолин, я хочу, чтобы ты вызывал на дуэли чести Носителей Осколков других кронпринцев и чтобы призом были сами Осколки.
— Они не согласятся на такое, — сказал генерал Хал. — Они будут отказываться от поединков.
— Значит, нам нужно позаботиться о том, чтобы они согласились, — ответил Далинар. — Необходимо найти способ заставить их сражаться, если нужно — посрамить. Я подумал, что это оказалось бы гораздо проще, если бы нам удалось выследить, куда удрал Шут.
— Что будет, если парень проиграет? — спросил генерал Хал. — План кажется слишком непредсказуемым.
— Посмотрим, — сказал Далинар. — Это будет только частью того, что мы предпримем, меньшей частью, но в то же время самой явной. Адолин, все рассказывают мне, насколько ты хорош в дуэлях, и ты непрерывно надоедал мне просьбами ослабить запрет. В армии тридцать Носителей Осколков, не считая наших собственных. Сможешь ли ты победить стольких?
— Смогу ли я? — ухмыльнулся Адолин. — Да я даже не вспотею при условии, что смогу начать с Садеаса.
«Значит, он не только избалованный, но и самоуверенный», — подумал Каладин.
— Нет, — проговорил Далинар. — Садеас никогда не примет личный вызов, хотя вывести его из игры — наша цель. Мы начнем с менее важных Носителей и будем двигаться постепенно.
Остальные в комнате казались обеспокоенными. Даже ее светлость Навани, которая сжала губы в тонкую линию и смотрела на Адолина. Возможно, она поддерживала план Далинара, но ей была не по нраву идея, что племянник будет драться на дуэлях.
Однако произнесла она совсем другое:
— Как заметил Далинар, это не главное в нашем плане. Будем надеяться, нам не понадобится, чтобы дуэли Адолина заходили слишком далеко. В основном они предназначены, чтобы вызвать волнение и страх, оказать давление на те группировки, которые настроены против нас. Большая часть того, что нам нужно сделать, заключается в точной и комплексной попытке объединиться с теми, кого получится переманить на нашу сторону.
— Навани и я будем работать над тем, чтобы убедить кронпринцев в преимуществах объединенного Алеткара, — продолжил Далинар, кивая. — Хотя, Отец Штормов свидетель, я менее уверен в своей политической проницательности, чем Адолин в своих дуэлях. Это должно произойти. Если действия Адолина станут для них кнутом, то мои должны показаться пряником.
— Появятся убийцы, дядя, — устало сказал Элокар. — Я не думаю, что Хал прав; Алеткар не расколется сразу же. Кронпринцам нравится идея объединенного королевства. Но они также любят свои состязания, веселье, гемсердца. Поэтому они отправят наемных убийц. Сначала втихомолку и, возможно, не к тебе или ко мне. К нашим семьям. Садеас и остальные постараются причинить нам боль, попробуют заставить нас отказаться от борьбы. Ты готов рискнуть своими сыновьями в такой ситуации? Что насчет моей матери?
— Да, ты прав, — ответил Далинар. — Я не... Но да. Так они и мыслят. — Каладину показалось, что его голос прозвучал с раскаянием.
— И ты все еще хочешь придерживаться подобного плана? — спросил король.
— У меня нет выбора, — сказал Далинар.
Он отвернулся, снова отошел к окну и стал смотреть на запад, в сторону континента.
— Тогда скажи мне по крайней мере вот что, — сказал Элокар. — Какова твоя конечная цель, дядя? Чего ты хочешь добиться в итоге? Что бы ты хотел видеть через год, если мы переживем эту неудачу?
Далинар положил руки на толстый каменный подоконник. Он смотрел наружу так, как будто мог видеть там что-то, недоступное для остальных.
— Я сделаю нас теми, кем мы были раньше, сынок. Королевством, которое может выдержать шторма, королевством, в котором царит свет, а не тьма. У меня будет по-настоящему единый Алеткар, с теми кронпринцами, кто верен и справедлив. И даже больше. — Он побарабанил по подоконнику. — Я собираюсь возродить Сияющих рыцарей.
От потрясения Каладин чуть не уронил копье на пол. К счастью, на него никто не смотрел — все вскочили на ноги, уставившись на Далинара.
— Сияющие? — переспросила ее светлость Тешав. — Вы сошли с ума? Вы собираетесь попытаться возродить секту предателей, которые оставили нас на растерзание Несущим Пустоту?
— Все остальное звучит неплохо, отец, — проговорил Адолин, делая шаг вперед. — Я знаю, что ты много думаешь о Сияющих, но ты видишь их... не так, как все остальные. Не выйдет ничего хорошего, если ты объявишь, что хочешь следовать их примеру.
Король просто застонал, спрятав лицо в ладонях.
— Люди ошибаются на их счет, — сказал Далинар. — Но есть еще истинные Сияющие, основанные Герольдами. Даже воринская церковь признает, что когда-то они были порядочными и справедливыми. Мы должны напомнить людям, что Сияющие рыцари как орден являлись символом чего-то величественного. Если бы это не было правдой, они не могли бы «пасть», как утверждается в легендах.
— Но зачем? — спросил Элокар. — В чем смысл?
— Я должен это сделать. — Далинар помедлил. — Я до сих пор не до конца уверен, зачем именно. Могу сказать только, что мне дали такие указания. В качестве защиты и подготовки перед тем, что грядет. Какой-то шторм. Возможно, окажется, что против нас просто ополчатся кронпринцы. Я сомневаюсь в этом, но, возможно.
— Отец, — произнес Адолин, положив ладонь на руку Далинара. — Это все, конечно, очень хорошо, и, может быть, у тебя получится изменить общее представление о Сияющих, но... Душа Ишар, отец! Они были способны делать вещи, недоступные нам. Просто назвать кого-то Сияющим не значит, что он получит фантастические силы, как в легендах.
— Смысл существования Сияющих гораздо глубже, чем просто их способности. Они следовали идеалу. Чего как раз не хватает в наши дни. Мы, возможно, не сможем превратиться в древних волноплетов — получить их силы — но мы можем постараться скопировать Сияющих другими способами. Я настаиваю на этом. Не пытайтесь меня разубедить.
Остальные не казались убежденными.
Каладин прищурился. Так знал Далинар о его способностях или нет?
Совет перешел на более повседневные темы, например, как заставить Носителей Доспехов сражаться с Адолином и как усилить патрули на прилегающих территориях. Далинар считал, что для его замыслов необходимо предварительно обезопасить военные лагеря.
Когда совет наконец завершился и большинство присутствующих разошлись, спеша выполнить приказы, Каладин все еще размышлял над тем, что Далинар сказал о Сияющих. Кронпринц не осознавал этого, но оказался предельно точным. У Сияющих рыцарей действительно были идеалы, и они их так и называли. Пять идеалов, бессмертные слова.
«Жизнь перед смертью, — подумал Каладин, поигрывая сферой, которую достал из кармана, — сила перед слабостью, путь перед целью».
Эти слова составляли первый идеал во всей его полноте. У Каладина имелось только слабое представление, что все это значит, но его невежество не помешало ему сформулировать второй идеал Бегущих с Ветром — клятву защищать тех, кто не мог защитить себя сам.
Сил не открыла ему оставшиеся три. Она сказала, что он узнает их, когда придет время. Или не узнает и не продвинется вперед.
Хотел ли он этого? Чтобы стать кем? Одним из Сияющих рыцарей? Каладин никогда не просил, чтобы его жизнью правили чьи-то чужие идеалы. Он просто хотел выжить. А теперь он каким-то образом оказался на пути, по которому ни один человек не ступал уже многие века. С возможностью стать тем, кого люди по всему Рошару ненавидели или боготворили. Так много внимания...
— Солдат? — позвал Далинар, остановившись около двери.
— Сэр.
Каладин выпрямился и отсалютовал. Ему нравилось стоять по стойке смирно, занимать свое место. Он не был уверен, являлось ли это приятным воспоминанием о жизни, которую он когда-то любил, или жалостливыми переживаниями громгончей, снова посаженной на привязь.
— Мой племянник прав, — сказал Далинар, провожая взглядом короля, уходящего по коридору. — Моей семье могут попытаться причинить вред. Таков их образ мыслей. Понадобится постоянная охрана для Навани и моих сыновей. Твои лучшие люди.
— У меня их примерно два с половиной десятка, сэр, — ответил Каладин. — Этого недостаточно для полных круглосуточных охранных нарядов для вас четверых. Мне стоило обучить больше людей задолго до этого, но копье в руках мостовика не делает его солдатом, а уж тем более хорошим телохранителем.
Далинар озабоченно кивнул и потер подбородок.
— Сэр?
— В моем лагере не только твои силы на пределе, солдат, — сказал Далинар. — Из-за предательства Садеаса я потерял много людей. Очень хороших людей. Теперь я ограничен во времени. Чуть более шестидесяти дней...
Каладин почувствовал озноб. Кронпринц слишком серьезно отнесся к числу, нацарапанному на стене.
— Капитан, — тихо сказал Далинар, — Мне нужен каждый боеспособный человек, который у нас есть. Я должен натренировать их, восстановить армию, подготовить нас к шторму. Необходимо организовать сражение с паршенди на плато, чтобы новички получили боевой опыт.
Какое отношение это имело к Каладину?
— Вы обещали, что моим людям не придется сражаться на плато.
— Я сдержу свое обещание, — ответил Далинар. — Но есть еще двести пятьдесят солдат в королевской страже. Среди них остались боеспособные офицеры, выжившие в последнем сражении. И мне стоит поставить их командовать новобранцами.
— Мне придется присматривать не только за членами вашей семьи, я правильно понимаю? Вы хотите сказать, что вверяете мне еще и охрану короля? — спросил Каладин, чувствуя, как на его плечи взвалили новую ношу.
— Да, — ответил Далинар. — Не сразу, но да. Мне нужны эти солдаты. Кроме того, я считаю ошибкой иметь два отдельных охранных подразделения. Мне кажется наименее вероятным, что среди твоих людей затесались шпионы, учитывая их прошлое. Ты должен знать, что не так давно на короля, возможно, было совершено покушение. Я до сих пор не выяснил, кто за ним стоял. Но беспокоюсь, вдруг в нем участвовал кто-то из охраны Элокара.
Каладин глубоко вздохнул.
— Что произошло?
— Элокар и я охотились на скального демона, — ответил Далинар. — Во время суматохи, начавшейся в разгар охоты, Доспехи короля едва не подвели его. Мы обнаружили, что многие исправные драгоценные камни кто-то заменил на испорченные, которые треснули во время сражения.
— Я не много знаю о Доспехах, сэр, — ответил Каладин. — Но не могли они сами сломаться, без диверсии?
— Могли. Но это маловероятно. Я хочу, чтобы твои люди занялись охраной дворца и короля. Вы будете чередоваться сменами с королевской стражей. Так вы познакомитесь с королем и с дворцом. Заодно поучитесь делу у опытных стражников. В то же время я собираюсь начать отбор офицеров из его стражи для обучения солдат в моей армии. Через несколько недель мы объединим ваши группы в одну. Ты будешь командовать. Как только подготовишь мостовиков из других бригад достаточно хорошо, вы придете на смену солдатам в страже, которых я заберу в свою армию.
Далинар посмотрел Каладину в глаза.
— Ты справишься с этим, солдат?
— Да, сэр, — произнес Каладин, хотя какая-то часть его разума пребывала в панике. — Я справлюсь.
— Хорошо.
— Сэр, предложение. Вы говорили, что собираетесь усилить патрули за пределами лагерей, чтобы обеспечить безопасность на холмах вблизи Разрушенных равнин?
— Да. Число бандитов удручает. Теперь это земля алети, и здесь должны следовать нашим законам.
— Мне требуется подготовить тысячу человек, — сказал Каладин. — Патрулирование за пределами лагеря помогло бы им ощутить себя солдатами. Я мог бы задействовать достаточное количество людей, чтобы дать почувствовать разбойникам нашу силу, возможно, даже заставить их отступить. При этом моим людям не придется много сражаться.
— Хорошо. Патрулями командует генерал Хал. Но он теперь мой самый высокопоставленный командир и должен заниматься другими вещами. Готовь своих людей. В конечном итоге твоя тысяча займется настоящим патрулированием дорог между лагерями, Алеткаром и портами на юге и востоке. Я хочу иметь в своем распоряжении разведывательные отряды, которые будут искать следы разбойничьих лагерей и атакованные караваны. Мне нужны данные о том, насколько серьезна опасность и как велика бандитская активность за пределами лагеря.
— Я лично прослежу за этим, сэр.
Шторма! Как он собирался все успеть?
— Хорошо, — сказал Далинар.
Сложив руки за спиной, кронпринц вышел из комнаты, как будто глубоко погрузившись в размышления. Моаш, Эт и Март последовали за ним, как и приказал Каладин. Далинар всегда находился под присмотром двух человек, а когда Каладин мог обеспечить — трех. Со временем он хотел увеличить число до четырех-пяти, но, шторма, это было практически невозможно, учитывая за сколькими ему необходимо присматривать.
«Кто этот человек?» — подумал Каладин, смотря на удалявшуюся фигуру Далинара. Он хорошо управлял лагерем. О человеке можно судить по следовавшим за ним людям, что Каладин и делал.
Но и у тирана в лагере могут быть дисциплинированные солдаты. Этот человек, Далинар Холин, помог объединить Алеткар, но пролил реки крови. А теперь... А теперь он говорил как король, хотя сам король находился здесь, в этой же комнате.
«Он хочет возродить Сияющих рыцарей», — подумал Каладин.
Но Далинар Холин не сможет осуществить ничего подобного одним усилием воли.
Если только ему не помочь.
Назад: ГЛАВА 4. Познавший тайны
Дальше: ГЛАВА 6. Чудовищное разрушение
