ГЛАВА 76. Спрятанный Клинок
Они придут ты не сможешь помешать им произнести клятвы ищи тех кто выжил когда они не должны были это сделать закономерность станет твоей подсказкойДиаграмма, заключительная часть северо-западного нижнего угла: параграф 3
«Ты убил ее...»
Каладин не мог заснуть.
Но знал, что ему следует поспать. Он лежал в своей темной комнате в бараке, окруженный знакомыми каменными стенами, и впервые за несколько дней находился в комфорте: мягкая подушка и такой же хороший матрас, как тот, что он оставил дома в Хартстоуне.
Тело казалось выжатым, словно тряпка после стирки. Он уцелел в ущельях и привел Шаллан домой в целости и сохранности. Теперь нужно спать и лечиться.
«Ты убил ее...»
Каладин сел на кровати, накатила волна головокружения. Он сжал зубы и подождал, пока она пройдет. Запульсировала рана на перевязанной ноге. Лагерные хирурги проделали хорошую работу, его отец остался бы доволен.
Лагерь снаружи казался слишком тихим. Осыпав Каладина похвалами и выражениями восторга, солдаты из Четвертого моста присоединились к армии, чтобы отправиться в экспедицию, как и все другие бригады мостовиков, которые понесут мосты. В лагере останется лишь небольшая часть Четвертого моста для охраны короля.
В темноте Каладин вытянул руку и стал шарить по стене, пока не нащупал свое копье. Он ухватился за него и приподнялся, пытаясь встать. В ноге вспыхнула мгновенная боль, заставив его стиснуть зубы, но все оказалось не так уж плохо. Чтобы утолить боль, пришлось проглотить кору фатома, лекарство помогло. Каладин отказался от огнемха, который пытались навязать ему хирурги. Его отец ненавидел пользоваться вызывающими привыкание средствами.
Каладин преодолел путь до двери своей небольшой комнаты, толчком открыл ее и вышел на солнечный свет. Прищурившись, оглядел небо. Облаков все еще не было. Плач, худшая часть года, начнется завтра. Четыре недели непрерывного дождя и уныния. Кончался Ясный год, так что даже сверхшторма в середине не намечается. Печально.
Каладин жаждал шторма внутри себя. Шторм пробудил бы его ум, подарил бы желание двигаться.
— Эй, ганчо, — позвал Лоупен, подскочив с места возле костра. — Тебе что-то нужно?
— Пойдем посмотрим, как уходит армия.
— Думаю, тебе пока не стоит ходить...
— Со мной все будет в порядке, — ответил Каладин, с трудом заковыляв дальше.
Лоупен ринулся на помощь и подхватил Каладина под руку, ослабляя давление на поврежденную ногу.
— Почему ты немножко не посияешь, ганчо? — тихо спросил Лоупен. — Не исцелишь свою проблему?
Каладин заготовил ложь — что-то насчет того, что он не хочет привлекать внимание хирургов, исцелившись слишком быстро. Но не смог выдавить из себя ни слова. По крайней мере, члену Четвертого моста.
— Я потерял свои способности, Лоупен, — сказал он тихо. — Сил покинула меня.
Тощий хердазианин непривычно притих.
— Ну, — наконец произнес он, — может, тебе стоит купить для нее что-нибудь приятное.
— Купить что-нибудь приятное? Спрену?
— Ага. Что-то вроде... Может, симпатичное растение или новую шляпку. Да, шляпку. Она стоит недорого. Сил маленькая. Если портной попробует содрать с тебя полную цену за такую маленькую шляпку, ты можешь как следует его отдубасить.
— Это самый нелепый совет, который мне когда-либо давали.
— Натрись карри и важно пройдись по лагерю, напевая рогоедские колыбельные.
Каладин недоверчиво взглянул на Лоупена.
— Чего?
— Видишь? Теперь совет по поводу шляпки — всего лишь второй по нелепости из тех советов, что тебе когда-либо давали, а значит, ты можешь к нему прислушаться. Женщины любят шляпки. У меня есть кузина, которая их делает. Могу у нее спросить. Возможно, тебе даже не нужна настоящая шляпка. Просто спрен шляпки. Это снизит цену еще больше.
— Твои странности, Лоупен, — это что-то совершенно необыкновенное.
— Конечно же, ганчо. Другого такого, как я, не сыскать.
Они продолжили шагать через пустой лагерь. Шторма, место казалось совсем покинутым. Они миновали один пустой барак за другим. Каладин шел с осторожностью, радуясь помощи Лоупена, но уставал все сильнее. Ему не стоило тревожить ногу. Отцовские слова, слова хирурга, всплыли из глубин его разума: «Разрыв мышцы. Перевязать ногу, ухаживать, чтобы не допустить заражения, и не позволять больному наступать на нее. Повторный разрыв может привести к постоянной хромоте или более тяжелым последствиям».
— Может, тебе взять паланкин? — спросил Лоупен.
— Это для женщин.
— Нет ничего плохого в том, чтобы быть женщиной, ганчо. Некоторые из моих родственников — женщины.
— Конечно же, они... — Каладин замолчал, заметив улыбку Лоупена.
Штормовой хердазианин. Интересно, как часто он намеренно произносил глупости? Да, Каладин слышал множество анекдотов о недалеком уме хердазиан, но Лоупен никогда не лез за словом в карман. Конечно же, половина его шуток была о хердазианах. Казалось, что он находил их сверхзабавными.
Когда они приблизились к плато, мертвая тишина сменилась низким гулом тысяч людей, собравшихся в одном месте. Каладин и Лоупен наконец миновали ряды бараков и выбрались на открытое пространство — естественную террасу прямо над плацем, которая выходила на Разрушенные равнины. Там выстроились тысячи солдат: огромные отряды копейщиков, более редкие шеренги светлоглазых лучников, офицеры в сверкающих доспехах верхом на конях.
Каладин тихонько ахнул.
— Что? — спросил Лоупен.
— Это именно то, что, как мне всегда казалось, я искал.
— Что? Сегодняшний день?
— Когда я был еще маленьким мальчиком в Алеткаре, — неожиданно эмоционально произнес Каладин, — и мечтал о воинской славе, я себе воображал именно это.
Ему никогда не представлялись новички и мало на что способные солдаты, которых Амарам тренировал в Алеткаре. Также никогда перед его мысленным взором не появлялись грубые, пусть даже и эффективные, жестокие войска Садеаса — или даже быстрые ударные бригады Далинара для забегов на плато.
Он представлял вот это. Полноценную армию, строящуюся для великого похода. Копья подняты, знамена трепещут на ветру, барабанщики и трубачи, посыльные в ливреях, писцы на лошадях, даже королевские преобразователи в специально отведенной для них зоне, скрытые от чужих глаз при помощи полотняных стен, поддерживаемых шестами.
Теперь Каладин точно знал, что такое битва. Дело было не в славе, а в тех людях, что лежали на земле, кричали и бились, путаясь в собственных внутренностях; в мостовиках, которых бросали на тучу стрел; в паршенди, которых рубили на куски, пока те пели.
Однако в этот момент Каладин снова позволил себе помечтать. Он дал Каладину-подростку, по-прежнему жившему где-то в глубинах его сердца, насладиться зрелищем, которое всегда себе представлял. Он притворился, что стоящие перед ним солдаты должны были совершить что-то прекрасное, а не просто устроить очередное бессмысленное кровопролитие.
— Эй, и вправду пришел кто-то еще, — сказал Лоупен, указывая вдаль. — Погляди-ка туда.
Судя по знаменам, к Далинару присоединился всего один кронпринц — Ройон. Тем не менее Лоупен оказался прав. Еще одна армия, не настолько большая и не так хорошо организованная, текла на север по широкой, открытой дороге вдоль восточного края военных лагерей. По крайней мере еще один кронпринц ответил на призыв Далинара.
— Давай найдем Четвертый мост, — сказал Каладин. — Я хочу посмотреть, как парни отправятся в путь.
* * *
— Себариал? — произнес Далинар. — К нам присоединяются войска Себариала?
Ройон хмыкнул, сделал жест, будто умывает руки, и вскочил в седло.
— Полагаю, нам следует радоваться любой поддержке.
— Себариал, — ошеломленно повторил Далинар. — Он не посылал войска в забеги даже на ближайшие плато, когда не было риска встретить паршенди. Почему же он отправил людей сейчас?
Ройон покачал головой и пожал плечами.
Далинар развернул Кавалера и рысью погнал коня к приближающейся армии. То же самое сделал Ройон. Они проскакали мимо Адолина, который ехал верхом бок о бок с Шаллан. За ними следовали как его, так и ее телохранители. Ренарин, конечно же, находился с мостовиками.
Шаллан предоставили одну из лошадей, принадлежащих Адолину, — изящного мерина, над которым Чистокровный нависал словно башня. Девушка надела походное платье из тех, что предпочитали женщины-посыльные, с разрезами до талии спереди и сзади. Под платьем были обычные шелковые брюки, но женщины предпочитали другое название — леггинсы.
За Шаллан и Адолином следовала большая группа ученых и картографов Навани, включая Исасика — ардента, который служил королевским картографом. Они передавали друг другу карту, которую нарисовала Шаллан, но Исасик ехал отдельно, вздернув подбородок и подчеркнуто игнорируя похвалы, которые расточали женщины искусству Шаллан. Далинар не мог обойтись без всех этих ученых, хотя и желал обратного. Каждый писец, которого он взял с собой, был еще одной жизнью, подвергающейся риску. Еще хуже оказалось то, что и сама Навани отправилась вместе с экспедицией. Он не смог опровергнуть ее аргумент: «Если ты думаешь, что там достаточно безопасно для девчонки, значит, достаточно безопасно и для меня».
Пока Далинар мчался навстречу приближающейся процессии Себариала, прискакал Амарам в Доспехах Осколков, с развевающимся за спиной золотым плащом. У него была отличная боевая лошадь, массивная порода, используемая в Шиноваре для того, чтобы тянуть тяжелые телеги, но рядом с Кавалером она все равно выглядела как пони.
— Это и вправду Себариал? — спросил Амарам, указывая на подходящее войско.
— Очевидно.
— Не следует ли нам отослать его обратно?
— Зачем нам это делать?
— Он недостаточно надежен, — пояснил Амарам.
— Он держит свое слово, насколько мне известно, — ответил Далинар. — Уже хоть что-то, чего я не могу сказать про большинство остальных.
— Он держит слово, поскольку никогда ничего не обещает.
Далинар, Ройон и Амарам доскакали до Себариала, который вышел из экипажа, едущего перед армией. Экипаж. Для военного шествия. Что ж, он не замедлит Далинара больше, чем писцы. На самом деле ему самому, скорее всего, следовало обзавестись несколькими дополнительными экипажами. Навани будет очень приятно провести в комфорте все эти долгие дни.
— Себариал? — произнес Далинар.
— Далинар! — ответил толстяк, прикрыв глаза от солнца. — Ты выглядишь удивленным.
— Я удивлен.
— Ха! Уже вполне достаточная причина, чтобы прибыть. Как считаешь, Палона?
Далинар едва смог различить сидящую в экипаже женщину, одетую в огромную модную шляпу и блестящее платье.
— Ты взял с собой подругу? — спросил Далинар.
— Конечно. Почему нет? Если мы там проиграем, я умру, и ей придется выйти в отставку. Как бы то ни было, она настаивала. Штормовая женщина. — Себариал подошел прямо к Кавалеру. — У меня есть предчувствие на твой счет, старина Далинар. Думаю, будет мудро оставаться поближе к тебе. Там, на равнинах, что-то должно произойти, а хорошие возможности восходят словно солнце.
Ройон фыркнул.
— Ройон, — продолжил Себариал, — не должен ли ты прятаться где-нибудь под столом?
— Вероятно, должен, просто чтобы оказаться подальше от тебя.
Себариал рассмеялся.
— Хорошо сказано, ты, старая черепаха! Может, наше путешествие и не будет совсем уж скучным. Тогда вперед! К славе и всякой подобной чепухе. Если мы найдем сокровища, помните, что я претендую на свою часть! Я прибыл раньше Аладара. Это чего-нибудь да стоит.
— Раньше... — удивленно начал Далинар. Он оглянулся на военный лагерь, граничащий с его собственным с севера.
Оттуда на Разрушенные равнины хлынула армия, облаченная в белые и темно-зеленые цвета Аладара.
— Ну и ну, — проговорил Амарам. — Я действительно не ожидал.
* * *
— Мы можем попробовать переворот, — сказала Иалай.
Садеас обернулся в седле к жене. Их охрана, рассыпавшаяся вокруг, находилась на достаточном расстоянии, чтобы не услышать, как кронпринц и его жена наслаждались мирной «прогулкой верхом по холмам». На самом деле они оба хотели поближе взглянуть на расширившиеся владения Себариала к востоку от военных лагерей, где он развернул полномасштабную фермерскую деятельность.
Иалай ехала верхом, устремив взгляд вперед.
— Далинара не будет в лагере, а с ним и Ройона, единственного, кто его поддерживает. Мы могли бы захватить Пик, казнить короля и получить трон.
Садеас повернул коня, посмотрев на восток, в сторону военных лагерей. Он с трудом различал армию Далинара, собирающуюся на Разрушенных равнинах.
Переворот. Один последний шаг, пощечина старине Гавилару. Он бы это сделал. Шторм побери, он мог бы.
Если не брать во внимание тот факт, что в перевороте не было необходимости.
— Далинар подписался на эту дурацкую экспедицию, — сказал Садеас. — Он скоро умрет, окруженный и поверженный в штормовых равнинах. Нам не нужен переворот. Если бы я знал, что он действительно это сделает, нам не понадобился бы даже твой убийца.
Иалай отвела взгляд. Ее убийца потерпел неудачу. Она считала случившееся своей большой ошибкой, хотя все прошло в точности по плану. В подобных ситуациях никогда не было определенности. К сожалению, теперь, когда они попытались и потерпели неудачу, им нужно быть осторожнее по отношению…
Садеас развернул коня и нахмурился, когда к ним приблизился посыльный на лошади. Юноше разрешалось миновать охранников и доставлять послания Иалай.
Она прочла письмо, и ее настроение испортилось.
— Тебе это не понравится, — сказала Иалай, поднимая взгляд.
* * *
Пришпорив Кавалера, Далинар помчался через равнину, пугая растения, прятавшиеся в укрытия. За несколько минут быстрого галопа он миновал армию и приблизился к новому войску.
Аладар сидел в седле, обозревая своих солдат. Он красовался в модной форме, черной с каштановыми полосами на рукавах и подходящим по цвету платком на шее. Вокруг мельтешили солдаты. Аладар располагал одной из самых больших армий на равнинах — шторма, учитывая, что численность армии Далинара сильно уменьшилась, армия Аладара могла оказаться самой крупной.
И он больше других поддерживал Садеаса.
— Как будем перемещаться, Далинар? — спросил Аладар, когда Далинар подъехал рысью. — Двигаемся каждый сам по себе, пересекая разные плато, но встречаясь позже, или маршируем одной огромной колонной?
— Почему? — спросил Далинар. — Почему ты пришел?
— Ты приводил такие пылкие доводы все это время, а теперь удивлен, что кто-то к ним прислушался?
— Не просто кто-то. Ты.
Аладар сжал губы в линию и наконец повернулся, чтобы встретиться взглядом с Далинаром.
— Ройон и Себариал, два самых больших труса среди нас, отправляются на войну. Неужели я останусь в стороне и позволю им исполнить Пакт мщения без меня?
— Похоже, других кронпринцев не смущает подобное положение вещей.
— Подозреваю, что они лучше умеют лгать себе, чем я.
Внезапно все неистовые аргументы Аладара, всегда находившегося в авангарде противостоящей Далинару фракции, приобрели другую окраску.
«Он спорил, чтобы убедить себя, — подумал Далинар. — Все это время его беспокоило, что я прав».
— Садеас будет не в восторге, — заметил Далинар.
— Садеас может идти ко всем штормам. Он не владеет мной. — Мгновение Аладар поигрывал поводьями. — Хотя он и хочет, чтобы так было. Я чувствую это по тому, к чему он меня подталкивает, по тем ножам, которые он медленно приставляет к горлу всех окружающих. В итоге мы все окажемся его рабами.
— Аладар, — произнес Далинар, подъехав вплотную к лошади собеседника так, что они оказались лицом к лицу. Он удержал взгляд Аладара. — Скажи мне, что ты здесь не по приказу Садеаса. Скажи мне, что это не очередной заговор, чтобы подставить или предать меня.
Аладар улыбнулся.
— Ты думаешь, что я просто признался бы, будь это так?
— Я хочу услышать обещание из твоих собственных уст.
— И ты поверишь моему обещанию? Когда Садеас заявил о своей дружбе, как это послужило тебе, Далинар?
— Обещание, Аладар.
Аладар встретился с ним взглядом.
— Я думаю, что сказанное тобой об Алеткаре в лучшем случае наивно и, безусловно, невозможно. Твои заблуждения не являются признаками безумия, как пытался внушить нам Садеас, — это просто мечты человека, который отчаянно хочет верить во что-то глупое. «Честь» — слово, применимое к действиям людей из прошлого, чьи жизни подчистили историки.
Он помолчал.
— Однако... шторм меня побери за глупость, Далинар, но я хочу, чтобы они оказались правдивы. Я пришел сам, не по указке Садеаса. Я тебя не предам. Даже если Алеткар никогда не сможет стать таким, как ты хочешь, мы сможем хотя бы сокрушить паршенди и отомстить за старину Гавилара. Это просто правильно.
Далинар кивнул.
— Возможно, я солгал, — добавил Аладар.
— Я так не думаю.
— Откуда ты знаешь?
— Честно? Я не знаю. Но если все получится, мне придется доверять кому-то из вас.
До определенной степени. Он никогда больше не окажется в ситуации, подобной случившемуся на Башне.
С другой стороны, присутствие Аладара означало, что их нападение обретало шансы на успех. Объединенные армии четырех кронпринцев, скорее всего, превзойдут по численности войска паршенди — хотя Далинар и не был уверен, заслуживали ли доверия подсчеты их количества писцами.
Великая коалиция кронпринцев, о которой мечтал Далинар, не состоялась, но даже с учетом того, что ущелья благоволили к паршенди, сил людей должно оказаться достаточно.
— Маршируем все вместе, — сказал Далинар, указывая вперед. — Я не хочу, чтобы мы рассеивались. Двигаемся от плато к плато, занимая соседние или одно плато целиком, если возможно. И тебе придется оставить своих паршменов в лагере.
— Необычное требование, — нахмурился Аладар.
— Мы собираемся напасть на их родичей, — пояснил Далинар. — Лучше не рисковать и не давать им возможности обратиться против нас.
— Но они же никогда... Ладно, не важно. Я могу пойти на это.
Далинар кивнул и протянул руку Аладару, когда сзади наконец подскакали Ройон и Амарам. Далинар сильно обогнал их на Кавалере.
— Спасибо, — поблагодарил Далинар Аладара.
— Ты и вправду веришь во все это, да?
— Да.
Аладар протянул руку, но помедлил.
— Ты ведь понимаешь, что я запятнан вдоль и поперек. На моих руках кровь, Далинар. Я не какой-нибудь совершенный благородный рыцарь, каким, кажется, ты хочешь меня видеть.
— Я знаю, — произнес Далинар, принимая руку. — Я — тоже. Но мы должны ими стать.
Они обменялись кивками, и Далинар развернул Кавалера и поехал обратно к своей армии. Ройон застонал и стал сетовать на больные бедра после того, как всю дорогу проскакал галопом. Сегодняшние перемещения верхом не доставляли ему удовольствия.
Амарам присоединился к Далинару.
— Сначала Себариал, теперь Аладар? Видимо, ваше доверие сегодня стоит довольно дешево, Далинар.
— Не хочешь ли ты, чтобы я отправил их обоих обратно?
— Подумайте, насколько эффектной станет победа, если мы одержим ее нашими собственными силами.
— Надеюсь, что мы выше подобного тщеславия, старый друг, — проговорил Далинар.
Какое-то время они ехали рядом, снова миновав Адолина и Шаллан. Далинар осматривал свои войска и кое-что заметил. Высокий человек в синей форме сидел на камне среди охранников из Четвертого моста.
«Кстати о глупцах...»
— Поехали со мной, — обратился Далинар к Амараму.
Амарам позволил своей лошади отстать.
— Думаю, мне нужно взглянуть на...
— Поехали, — резко приказал Далинар. — Я хочу, чтобы ты поговорил с тем парнем и мы смогли бы раз и навсегда покончить со всеми слухами и обвинениям в твой адрес. Они не приносят ничего хорошего.
— Отлично, — согласился Амарам, догоняя кронпринца.
* * *
Каладин, находящийся среди мостовиков, поймал себя на том, что встал с места, несмотря на боль в ноге, когда заметил Адолина и Шаллан, проезжающих мимо. Он проследил за парой взглядом. Адолин верхом на своем великане-ришадиуме и Шаллан на более скромном по размерам животном.
Она выглядела великолепно. Каладин был готов это признать, пусть даже только перед самим собой. Блестящие рыжие волосы и лицо, готовое вот-вот улыбнуться. Она сказала что-то умное, Каладин почти расслышал слова. Он подождал, надеясь, что девушка посмотрит в его сторону и ее взгляд преодолеет разделяющее их небольшое расстояние.
Шаллан не обернулась. Проехала дальше, а Каладин почувствовал себя абсолютным дураком. Какая-то его часть хотела ненавидеть Адолина за то, что он захватил ее внимание, но Каладин обнаружил, что не может этого сделать. Правда заключалась в том, что Адолин ему нравился. И те двое были хорошей парой. Они подходили друг другу.
Может быть, Каладин смог бы ненавидеть этот факт.
Он снова сел на камень, опустив голову. Вокруг него сгрудились мостовики. К счастью, они не видели, как он провожал глазами Шаллан, напрягая слух, чтобы услышать ее голос. Ренарин тенью стоял позади группы. Похоже, для мостовиков он стал своим, но сам принц, судя по всему, все еще чувствовал себя неудобно в их окружении. Хотя, вероятно, он везде чувствовал себя неудобно.
«Мне нужно поподробнее поговорить с ним о его состоянии», — подумал Каладин. Ему упорно казалось, что было какое-то несоответствие в поведении парня и в его объяснении причин эпилепсии.
— Почему вы здесь, сэр? — спросил Бисиг, вернув внимание Каладина к остальным мостовикам.
— Хотел увидеть, как вы отправляетесь, — вздохнул Каладин. — Предполагал, что вы обрадуетесь, повидав меня.
— Ты как ребенок, — проворчал Камень, погрозив Каладину толстым пальцем. — Что бы ты сделал, великий капитан Благословленный Штормом, если бы обнаружил, что один из твоих людей расхаживает с раненой ногой? Ты бы его побил! Конечно, после того, как он излечится.
— Мне казалось, — заметил Каладин, — что я и есть ваш командир.
— Неа, не может быть, — сказал Тефт, — потому что наш командир достаточно умен, чтобы оставаться в постели.
— И есть побольше рагу, — добавил Камень. — Я оставил тебе целый котелок на то время, пока буду отсутствовать.
— Ты тоже собираешься отправиться в экспедицию? — спросил Каладин, подняв глаза на здоровяка-рогоеда. — Я думал, ты просто посмотришь, как уходят ребята. Ты же не хочешь сражаться. Что ты там будешь делать?
— Кто-то же должен для них готовить, — объяснил Камень. — Эта экспедиция, она будет длиться много дней. Я не оставлю моих друзей на милость лагерных поваров. Ха! Вся еда, которую они готовят, из преобразованного мяса и зерна. А на вкус похожа на крэм! Кто-то должен добавлять правильные пряности.
Каладин оглядел группу нахмурившихся мужчин.
— Ладно, — сказал он. — Я вернусь. Шторма, но...
Почему мостовики расступались? Камень посмотрел через плечо, рассмеялся и попятился.
— А вот и настоящие проблемы.
За ним спешивался Далинар Холин. Каладин вздохнул и махнул Лоупену, чтобы тот помог ему подняться и он смог бы отсалютовать как подобает. Каладин принял вертикальное положение, заработав свирепый взгляд от Тефта, прежде чем заметил, что Далинар был не один.
Амарам. Мышцы Каладина окаменели, и ему пришлось приложить усилие, чтобы чувства не отразились на лице.
Далинар с Амарамом подошли ближе. Боль в ноге Каладина, казалось, утихла, и одно мгновение он видел перед собой только этого человека. Этого монстра в человеческом обличье. Одетого в добытые Каладином Доспехи и развевающийся за спиной золотой плащ с символом Сияющих рыцарей.
«Контролируй себя», — подумал мостовик.
Каладин сумел проглотить ярость. В последний раз, когда она взяла над ним верх, он угодил в тюрьму.
— Тебе полагается отдыхать, солдат, — сказал Далинар.
— Да, сэр, — ответил Каладин. — Мои люди уже объяснили мне это предельно ясно.
— Значит, ты хорошо их обучил. Я горжусь, что они будут рядом со мной в экспедиции.
Тефт отсалютовал.
— Если вас поджидает опасность, светлорд, то она прячется там, на равнинах. Мы не сможем вас защитить, если останемся здесь.
Каладин нахмурился, кое-что осознав.
— Шрам здесь... Тефт... А кто с королем?
— Мы о нем позаботились, сэр, — ответил Тефт. — Светлорд Далинар попросил меня оставить в тылу нашего лучшего человека с отрядом по его собственному выбору. Они присмотрят за королем.
Их лучший человек...
Каладин похолодел. Моаш. Моаш остался обеспечивать безопасность короля во главе отряда по его собственному выбору.
Шторма.
— Амарам, — произнес Далинар, жестом приказав кронлорду приблизиться. — Ты говорил, что никогда не видел этого человека, пока не прибыл сюда, на Разрушенные равнины. Верно?
Каладин встретился взглядом с убийцей.
— Да, — подтвердил Амарам.
— А как насчет его заявления о том, что ты якобы забрал у него Клинок и Доспехи?
— Светлорд, — ответил Амарам, взяв Далинара под руку. — Я не знаю, тронулся ли парень умом или просто ему катастрофически не хватает внимания. Возможно, он служил в моей армии, как он сам утверждает, — он, безусловно, носит на себе соответствующее клеймо раба. Но его обвинения на мой счет явно абсурдны.
Далинар кивнул сам себе, как будто ожидал подобных слов.
— Я уверен, что требуются извинения, — произнес кронпринц.
Каладин изо всех сил пытался оставаться в вертикальном положении, но его нога ослабела. Значит, вот что будет его заключительным наказанием. Извинение перед Амарамом на публике. Унижение, не сравнимое ни с чем другим.
— Я... — начал Каладин.
— Не ты, сынок, — тихо проговорил Далинар.
Амарам повернулся, его поза внезапно стала более настороженной, как будто мужчина приготовился к битве.
— Конечно же, вы не верите в его заявления, Далинар?
— Несколько недель назад, — сказал кронпринц, — я принимал в лагере двух особых гостей. Один из них — мой доверенный слуга, который тайно прибыл из Холинара, привезя с собой драгоценный груз. Вторым был тот самый груз — безумец, который появился у ворот Холинара с Клинком Осколков.
Амарам побледнел и отступил назад, отведя руку в сторону.
— Я приказал моему слуге, — продолжил Далинар спокойно, — выпить с твоими личными охранниками — он знает многих из них — и рассказать о сокровище, которое, по словам сумасшедшего, много лет назад было спрятано рядом с военными лагерями. После этого по моему приказу он спрятал Клинок Осколков безумца в пещеру неподалеку. И стал ждать.
«Он призывает Клинок», — подумал Каладин, глядя на руку Амарама.
Каладин потянулся к поясному ножу, но Далинар уже сам поднял руку.
В пальцах Далинара сгустился белый туман, появился Клинок Осколков, касающийся острием горла Амарама. Шире, чем большинство Клинков, по внешнему виду он скорее походил на нож мясника.
В руке Амарама Клинок сформировался секундой позже — эта секунда оказалась критической. Глаза кронлорда расширились, когда он уставился на серебристый Клинок, прижатый к его горлу.
Далинар владел Клинком Осколков.
— Я подумал, — снова заговорил Далинар, — что если ты пожелал убить ради одного Клинка, то, конечно же, пожелаешь солгать ради второго. Таким образом, после того, как я узнал, что ты тайком пробрался в монастырь, чтобы увидеть сумасшедшего лично, я попросил тебя расследовать его заявления. Из уважения к нашей дружбе я дал тебе достаточно времени, чтобы очистить совесть. Когда ты сказал мне, что ничего не нашел, а на самом деле уже заполучил Клинок Осколков, я узнал правду.
— Как? — прошипел Амарам, глядя на Клинок, который держал Далинар. — Как вы получили его обратно? Я же забрал его из пещеры. Мои люди держали меч в безопасности!
— Я не собирался рисковать им только для того, чтобы подтвердить свою точку зрения, — сухо ответил Далинар. — Поэтому связал этот Клинок, прежде чем мы его спрятали.
— Та неделя, когда вы сказались больным, — понял Амарам.
— Да.
— Бездна.
Далинар со свистом выдохнул сквозь зубы.
— Почему, Амарам? Я думал, что из всех людей ты… Ба!
Кронпринц усилил хватку, костяшки его пальцев побелели. Амарам поднял подбородок, будто толкая шею к острию Клинка Осколков.
— Я сделал это, — сказал Амарам, — и я сделал бы это снова. Скоро вернутся Несущие Пустоту, и мы должны быть достаточно сильными, чтобы им противостоять. Значит, нам понадобятся натренированные, опытные Носители Осколков. Пожертвовав несколькими солдатами, я планировал спасти намного больше.
— Ложь! — воскликнул Каладин, делая шаг вперед. — Вы просто хотели Клинок для себя!
Амарам посмотрел Каладину в глаза.
— Я сожалею о том, как поступил с тобой и твоими солдатами. Иногда хорошим людям приходится умереть ради достижения более великой цели.
Каладин почувствовал подбирающийся холод, оцепенение, которое распространялось от сердца по всему телу.
«Он говорит правду, — подумал он. — Он... искренне уверен в том, что сделал все правильно».
Амарам отпустил свой Клинок и обернулся к Далинару.
— Что теперь?
— Ты виновен в убийстве — лишил жизни нескольких людей ради собственного обогащения.
— А что происходит, — ответил Амарам, — когда вы сами посылаете тысячи людей на смерть, чтобы заполучить гемсердца, Далинар? Разве есть какая-то разница? Мы все знаем, что иногда жизнями нужно жертвовать ради высшей добродетели.
— Сними плащ, — прорычал Далинар. — Ты не Сияющий.
Амарам потянулся и развязал узел, затем бросил плащ на камни, отвернулся и зашагал прочь.
— Нет! — воскликнул Каладин, захромав следом.
— Дай ему уйти, сынок, — вздохнул Далинар. — Его репутация разрушена.
— Но он все еще убийца.
— И мы будем судить его по справедливости, — пообещал Далинар, — как только я вернусь. Не получится заключить его в тюрьму — Носители Осколков выше этого, и в любом случае он пробьет себе путь наружу. Носителя Осколков либо казнят, либо оставляют на свободе.
Каладин обмяк всем телом, и рядом с ним появился Лоупен, подхватив под руку, в то время как Тефт помог с другой стороны. Каладин чувствовал себя полностью опустошенным.
«Иногда жизнями нужно жертвовать ради высшей добродетели...»
— Спасибо, — сказал Каладин, — что поверили мне.
— Иногда я все же слушаю, солдат, — ответил Далинар. — А сейчас отправляйся обратно в лагерь и немного отдохни.
Каладин кивнул.
— Сэр? Берегите себя там, на равнинах.
Далинар мрачно улыбнулся.
— Как получится. Теперь у меня есть хотя бы шанс побороться с тем убийцей, если он появится. Со всеми этими Клинками Осколков, мельтешащими вокруг в последнее время, я понял, что значимость иметь при себе один из них слишком велика, чтобы ее можно было игнорировать. — Он прищурился, посмотрев на восток. — Даже если кажется... что владеть им почему-то неправильно. Так странно. Откуда это ощущение неправильности? Возможно, я просто скучаю по своему старому Клинку.
Далинар отпустил Клинок.
— Поехали, — сказал он, возвращаясь к коню.
Там его поджидал кронпринц Ройон, ошеломленно наблюдающий за тем, как Амарам шествует прочь в окружении личной стражи из пятидесяти человек.
* * *
Да, это были знамена Аладара, присоединившегося к Далинару. Садеас смог разглядеть их в подзорную трубу.
Он опустил ее и долго-долго сидел в тишине. Настолько долго, что его охранники и даже жена начали суетиться и нервничать. Но оснований для нервозности не было.
Садеас придушил раздражение.
— Дадим им умереть там, — сказал он. — Всем четверым. Иалай, подготовь мне отчет. Я хочу знать... Иалай?
Его жена вздрогнула, взглянув на него.
— С тобой все в порядке?
— Я просто думала, — ответила она, как будто издалека. — О будущем. И что оно сулит. Нам.
— Оно принесет Алеткару новых кронпринцев, — сказал Садеас. — Подготовь отчет о том, кто из преданных нам светлордов станет подходящей заменой тем, кто падет в походе Далинара.
Он вернул подзорную трубу посыльному.
— Мы будем бездействовать, пока они не умрут. По-видимому, в конце концов паршенди все-таки убьют Далинара. Аладар может отправляться с ним в Бездну, как и большинство остальных.
Садеас развернул лошадь и продолжил дневную прогулку, демонстративно повернувшись спиной к Разрушенным равнинам.
Назад: ЧАСТЬ 5. Ветра пламенные
Дальше: Альбом Шаллан: белоспинник
