Сэнди Чапмэн в гостях у своего друга и клиента Джона Стермонда; по огромному экрану скользят дельтапланеристы – чемпионат устроили не где-нибудь, а прямо над водопадом Виктория, динамики орут голосами «Моргонавтов», Сэнди и Джон занюхивают серебристый порошок полиморфия и обсуждают коммерческие перспективы некоего мягкого слухового галлюциногена – обычный, одним словом, трудовой день Чапмэна. И тут врывается до предела взбудораженная Викки Гейл, союзница Джона.

– Этот подонок нас кинул!

Выясняется следующее: они с Джоном передали одному из своих распространителей около литра «Звонка», а теперь Адам, этот самый распространитель, смылся, исчез из ОкО. Найти его невозможно, послать счет некому, так что Джон и Викки подлетели тысяч на десять. Все равно что выронили из кармана на улице, и тут уж никто не догонит тебя и не спросит: «Простите, это не ваш бумажник?» И в полицию не сунешься. С концами. Так вот расплачиваются за ошибочную оценку надежности партнера.

Викки с ревом падает на диван, Джон вскочил и носится по комнате.

– Мать его в глаз и в ухо! Ведь чувствовал я, что нельзя верить этому ублюдку.

Постепенно в комнате повисает тяжелая мрачная тишина. Глубоко вздохнув, Сэнди лезет в адидасовскую сумку и вытаскивает объемистую пипетку «Калифорнийского зноя».

– Ну что тут скажешь, – еще раз вздыхает он, – при таком крутом напряге остается только одно – удолбаться в полный умат.

Пипетка идет по кругу.

– Воспринимайте, – мирно мурлычет Сэнди, – все это бесстрастно. Ну произошло такое вот событие. Соприкосновение с внешней реальностью. Ведь разве часто увидишь подобное? Так что вы приобрели неоценимый жизненный опыт. Получили урок, значительно расширивший как сферу познания, так и сферу эмоций.

– Точно, – говорит Викки.

– Въезжаю, – говорит Джон.

– А к тому же это я дал вам литруху, а потом согласился, что вы переправите ее этому динамщику Адаму. Так что половина с меня. Да ладно, задвинем побольше и все вернем.

– Т-точно.

– Ну, это ты по-дружески. Кому сказать – не поверят.

По кругу идет другая пипетка, на этот раз – с «Щекоткой». И сразу становится ясно, какая забавная приключилась история, смех да и только. Только все так размякли, что смеяться нет сил.

– Высокий производственный риск. – Обессиленное хихиканье.

– Такое вот нарушение инвестиционного процесса. – Вконец обессиленное хихиканье.

– Нас поставили раком.

Одним словом, удар судьбы принят с достоинством. Но что касается Сэнди, его веселое благодушие – скорее маска, за которой идет напряженная работа мысли. Он думал получить с Джона и Викки несколько тысяч, Джон и Викки, судя по всему, думали получить эти тысячи с Адама, который в свою очередь подумал, подумал, да и сделал ноги. Так что пишите письма.

Но эти несколько тысяч необходимы позарез, иначе нечем будет расплатиться за очередную партию товара с Чарльзом, который работает сугубо по принципу «деньги на бочку». Возникает и серьезная проблема с текущими расходами, особенно если учесть умопомрачительные счета этого майамского центра регенеративной терапии. Сэнди начинает подбивать свои доходы и расходы прямо в голове – да у него, собственно, и нет другой бухгалтерской книги; это не мешает ему поддерживать беседу с хозяевами дома.

Где-то в процессе разговора Джон сказал нечто очевидным образом интересное; покончив с вычислениями – и получив заранее ожидавшийся безрадостный результат, – Сэнди возвращается к этому моменту.

– Что это ты там только что сказал?

– А? – переспрашивает Джон. – Что?

– Это я спрашиваю – что? Что ты там сказал? Ты можешь повторить?

– Ну, ты слишком многого хочешь. О чем мы вообще говорили?

– Ну… насчет опасной работы, насчет того, какое у нас рискованное занятие, и тут ты вроде упомянул аэрокосмические заводы.

– Да, ну да! Точно. Это мой приятель Ларри, он крутится по части промышленного шпионажа. Заходит в нужную контору, вроде как ремонтник, или уборщик, или еще кто, и прихватывает там, что плохо лежит – документы всякие и дискеты. Его босс – из Сан-Диего. Занятие и так достаточно опасное, а тут вдруг Ларри сообщает, что они перешли на прямые диверсии.

– Да-да, я про такие штуки где-то уже читал, – кивает Сэнди. Вот крутится что-то в голове, а никак не вспомнить… что-то такое, о чем недавно говорили… когда же это было? – А ты знаешь этого типа из Сан-Диего?

– Ларри не называл его имени. Они вроде работают еще на кого-то, на людей, которым все это нужно, и Ларри это в лом. Башли откалываются крутые, но очень уж стремно.

– Так он что, прямо сам и занимается этими диверсиями?

– Отчасти. Ну и есть еще ребята, которые работают уже на него – вроде как и твой дружок Бастанчери.

– Это что, Артур что ли?

Сэнди задумывается. До этого момента он никак не мог сообразить, где же это недавно говорилось о чем-то подобном, но с упоминанием Артура мгновенно оживает та тусовка в Торри-Пайнс, опиум и беседа с Бобом Томпкинсом. Что же это такое Боб тогда говорил? Хрен тут вспомнишь. Привычный ты там или непривычный, устойчивый или неустойчивый, но регулярное употребление лошадиных доз наркотиков не может пройти бесследно. Огромные усилия, предельная концентрация внимания позволяют Сэнди достаточно надежно функционировать в настоящем, но вот прошлое… прошлое, оно словно улетучивается. Есть уйма перепутанных дорожек, тянущихся куда-то туда, к центрам памяти, но программа, которая позволила бы разобраться в этом лабиринте, отсутствует начисто.

Ну ладно, всех подробностей, конечно же, не восстановишь, но основной смысл припоминается достаточно четко. Реймонд вроде бы надумал мстить воякам, смешная, если разобраться, идея. Смешная-то смешная, но последствия могут оказаться более чем серьезными. Очень, очень интересно.

Сэнди хотелось бы узнать о происходящем побольше. С одной стороны, события разворачиваются на его территории, прямо связаны с теневой экономикой ОкО, а на своей территории нужно знать каждый камешек и бугорок. С другой стороны, Сэнди не отделаться от предчувствия, что все эти заморочки могут неким образом коснуться его друзей. Вот, например, Джим, он же сейчас все время крутится с Артуром и, уж конечно, не подозревает, что тот вляпался в…

Но тут Сэнди отвлекает другое воспоминание. Ведь в ту же самую вроде ночь Манфред, приятель Боба, делал предложение насчет доставляемого с Гавайев афродизиака. Ну точно. Двадцать тысяч долларов и здоровый пузырь этого самого афродизиака, на который будет бешеный спрос. А вся-то работа – доставить на берег небольшую партию контрабанды. Обычно Сэнди с такими делами не связывается, но в теперешней ситуации… да, тут уж не до принципов. А когда же был весь этот разговор? Вроде как неделю назад, или около того, так что ли? Тогда, может, еще и не поздно…

И снова женские слезы. Викки чувствует себя виноватой – ведь именно она познакомила Джона и Сэнди с этим ублюдком Адамом.

– А не пора ли нам добавить? – мрачно предлагает Джон.

Сэнди откладывает свои размышления на потом, вытаскивает очередную пипетку, смотрит, как Викки и Джон примешивают к своим слезам «Калифорнийский зной». «А ведь мы, – неожиданно осознает он, – используем наркотики как оружие. Оружие, убивающее боль, оружие, убивающее скуку». В этой мысли есть что-то неприятное, даже устрашающее, и он быстро ее забывает.

Приободрив их еще разок, Сэнди раскланивается. Он набирает адрес следующего клиента, а затем откидывается на спинку сиденья и смотрит на пробегающие мимо машины.

Десять тысяч долларов. Джон и Викки отдадут свою долю не раньше чем через несколько месяцев – а может, и вообще никогда, так что весь прогар ложится фактически на него одного. И ничего тут не попишешь. Интересно, вся эта сволота – ворюги, жулики, мошенники, – они задумываются когда-нибудь о том, каково их жертвам? Сэнди снова подбивает свою бухгалтерию – с прежним результатом: из такой дыры не больно-то вылезешь.

Он хмуро смотрит на телефон, а затем поднимает трубку:

– Боб? Это Сэнди… Я звоню насчет твоего приятеля Манфреда…

То есть фактически соглашается на их предложение. Боб говорит, что операция состоится через несколько дней. Лодка полностью готова, стоит в гавани Ньюпорта. Ну что ж, прекрасно. Можно и подождать.

Разговаривая с многочисленными своими знакомыми, Сэнди мельком, словно невзначай, поднимает тему диверсий. Выясняется, что в народе ходит уйма слухов насчет акций против оборонной промышленности, будто бы все это – тоже одна из составных частей обширной теневой экономики ОкО. Но слухи постоянно противоречат друг другу. И никто – кроме Джона Стермонда – не упоминает в связи с диверсиями Артура. Ивлин Эванс уверена, что все эти дела – драчка между корпорациями, а стоит за ними не кто иной, как руководитель парнелловской службы безопасности. Но Ивлин – известная поклонница телесериалов о промышленном шпионаже, поэтому полученная от нее информация не вызывает у Сэнди особого доверия. Вот это и есть основная проблема – очень уж трудно выделить из уймы диких слухов немногие реальные факты. Но Сэнди не прекращает своих попыток.

И вот однажды вечером, а точнее – в два часа ночи, к самому концу ежедневной своей тусовки, он выходит на балкон с Оскаром Балдараммой, старым своим знакомым, а заодно – крупным распространителем лабораторного оборудования и клеточных культур, столь необходимых Сэнди в его работе.

– Я слышал, – сообщает Оскар, – что сегодня эти диверсанты врежут по «Аэроджету».

– Что, точно? А откуда ты знаешь?

– Реймонд проболтался, я как раз вчера его видел.

– Хилая какая-то конспирация.

– А все потому, что Реймонд очень любит пустить пыль в глаза.

– Во-во, то же самое и Боб говорил. А неужели Реймонд сам все это и придумал?

– Да, конечно, нет. Он работает за деньги, как и все остальные. Есть уйма людей, которые очень хотят, чтобы у той или иной компании возникли неприятности – и с радостью отвалят за это крупные башли.

– Да-а.

А ведь сегодня Артур слинял с тусовки необычно рано, предварительно отказавшись – к вящему удивлению Сэнди – от пипетки «Звонка». А куда, кстати, запропастился Джим?