Глава 03

Обычно Джоанна бывала тут же окружена всеми синглетами, которые лишь находились на спортплощадке. Сегодня же к ней обратились лишь несколько наиболее разговорчивых, а в основном пациенты были заинтересованы гостями-тропиканцами. Никого из псарей видно не было.

Джоанна и Странник миновали спортплощадку, пошли мимо зданий, которые Равна Бергсндот называла «домами престарелых». Элементы стай редко живут больше сорока лет. В этих домах жили особи слишком старые, чтобы работать со своими стаями. Остальные части их личностей навещали их, иногда оставались по нескольку дней, особенно если старики эти были важной интеллектуальной или эмоциональной составляющей стаи. Это было очень грустно, потому что без нормальных технологий состояние ни одного из этих фрагментов улучшить было нельзя. Остальная личность навещала фрагмент все реже и реже, потом инкорпорировала молодой новый элемент и больше вообще не появлялась.

Там и сям поднимались головы и провожали ее взглядами. Некоторые стаи-посетители — те, кто достаточно ценил свою прежнюю идентичность, чтобы объединяться с бывшим элементом, — выкрикивали приветствия и даже целые предложения на самнорском. Народ здесь был благодарный, но при всем при том времена слишком походили на темные века человеческой предыстории. Как раз то время, которое сейчас Здесь.

Контора псарей находилась наверху склона в конце территории, за спортплощадкой и казармами для телесно здоровых фрагментов. Можно было срезать путь, но Джоанна и Странник держались подальше от корпуса военных преступников. Вот это было учреждение, существующее во многих странах Стальных Когтей, хотя обычно это бывал публичный позорный столб, где выставлялись частично казненные враги государства. Резчица никогда подобного садизма не проявляла. Странник часто заверял Джоанну, что Детям повезло приземлиться во владениях самого доброго деспота в мире. С тех пор как Свежеватель был реабилитирован, а Хранитель сбежал, во владениях королевы оставался только один военный преступник, и это был созданный Свежевателем монстр, властитель Булат. Исходный Булат был обрезан до трех элементов, и остатку выделена собственная тюремная камера с небольшой спортплощадкой. За два года Джоанна не видела его ни разу. Она знала, что ее брат приходит иногда поговорить с этой тройкой, но у Джефри и Амди были с Булатом свои счеты. Она надеялась, что приходят они не для того, чтобы мучить калеку. Булат был тщательно сведен с ума — компромисс между осторожностью Резчицы и требованием Свежевателя, чтобы этот остаток не был уничтожен. Сейчас тройка яростно вопила, чтобы ее выпустили. Очевидно, остаток слышал, что что-то происходит, а тюремщика, чтобы выпустить на спортплощадку, при нем не было.

— А где псари? — спросила Джоанна.

Даже Заботницы не было поблизости, хотя она была педантичной службисткой.

— Гармоний тут. Слышу, как он говорит.

Странник одной мордой показал в сторону административного корпуса.

— Он здесь?

Блин. Гармоний, главный псарь-селекционер, стая старой школы и большая зараза. Теперь Джоанна слышала вокруг межстайное бульканье, достаточно громкое. До того она по ошибке принимала его за бессистемные крики, доносящиеся от бараков пациентов. Да, как раз эта стая говорила по телефону. Наверное, это хорошо, потому что внешний совет мог прояснить Гармонию мозги.

Джоанна подняла щеколду внутренних ворот и прошла со Странником внутрь. Административный корпус на самом деле служил спальней для дежурных — чаще всего это была Заботница. Он мог вместить две-три стаи, но сейчас в нем слышался, кажется, только один голос. Входная дверь была открыта. Джоанна пригнулась и неловко влезла внутрь в середине Странника.

Гармоний находился дальше в глубине, в своем официальном кабинете. Не таком большом, какой бы ему, наверное, хотелось, но это была комната с телефоном, и главный псарь занял его в самый первый день своей работы. Джоанне было приятно, что никто ему не сказал, как легко было бы перенести телефон в любое другое помещение, не только она эту стаю недолюбливала.

Гармоний как раз вешал трубку, когда Странник и Джоанна засунули головы в кабинет.

— А, ну-ну! — заявил Гармоний сердечным тоном. Вот пришел источник стольких моих проблем! — Он показал на пол перед своим столом: — Окажи мне любезность присесть, Джоанна.

Джоанна устроилась на полу — сейчас, чтобы видеть головы Гармония, надо было смотреть вверх. Ну, все лучше, чем стоять согнувшись, убирая голову от потолочных балок. Странник расположился в коридоре, сунув внутрь лишь одну голову. Он сможет так участвовать в дискуссии, не подвергая помехам мыслезвуковое общение элементов.

Джоанна приготовила небольшую речь, но этот телефонный разговор мог изменить положение.

— Насколько я понимаю, — пустила она пробный шар, — вы уже слышали о кораблекрушении?

— Разумеется. Я только что закончил обсуждение этого вопроса с самой королевой.

— А! — Интересно, что сказала Резчица? У Гармония слишком самодовольный вид, чтобы это было что-то хорошее. — Там почти двести уцелевших тропиканцев, сударь. Странник утверждает, что это существенно больше, чем бывает обычно при крушении кораблей с юга.

Гармоний раздраженно шевельнул головами:

— Да. И насколько я понимаю, в основном эту проблему создала ты.

— Ну, я тоже помог, — жизнерадостно вставил Странник.

Гармоний махнул мордой в сторону Странника, призывая помолчать. Главный псарь все время старался Странника игнорировать. Эти две стаи были настолько различны, насколько это вообще возможно для стай. Один собран, как человеческий кулак, другой настолько свободный, что иногда казалось, может рассыпаться на части поменьше. К несчастью для Гармония, Странник был консортом королевы, и был им уже два года. Часть королевы происходила от Странника. И осторожный Гармоний никогда не сказал бы такого, что могло бы быть доложено в неблагоприятном свете. Все его головы повернулись к Джоанне:

— Не сомневаюсь, тебя интересует, где сегодня мои помощники.

Он имел в виду других псарей — они в основном были очень хорошие ребята.

— В общем, да.

— Причина их отсутствия — ты. Что я как раз сейчас и обсуждал с королевой. Что ты превратила это крушение из обычного счастливого случая в серьезную проблему, уже нехорошо. Но направить их сюда искать убежища — непростительно.

— Что? Я ничего такого не делала!

— Послушайте, господин старший псарь, я там был. И Джоанна не делала ничего подобного. Да вряд ли хоть один тропиканец знает хоть слово по-самнорски.

Гармоний весь встал на ноги. Несколько элементов поправили на нем форменные куртки. Двое их встали частично на стол, энергично жестикулируя в сторону Джоанны:

— В таком случае прости меня. Просто именно этого ожидал бы от тебя я, и так решили и мои помощники. Каждый из них спустился сейчас туда и сдерживает атаку тропиканского отребья. Мы решили, что этих созданий науськала ты.

Джоанна, скрестив руки, подалась вперед. Она знала, что основная масса южан осталась на берегу и их под конвоем патруля ведут к Береговой. Ускользнувших не может быть более тридцати или сорока, и они бродят где-то в холмах. А что она дала тропиканцам идею пробиваться сюда — просто чушь. Гармонию уже случалось выдвигать против нее дикие обвинения (приписывая ей мысли, которые она как раз и собиралась предложить). На этот раз Джоанна решила, что обезоружить себя не даст.

— Господин старший псарь, я не направляла сюда тропиканцев, но ваши сотрудники правы в том, что эта мысль кажется мне разумной. Тропиканцы — создания, во всем подобные вашим собственным элементам, — как синглеты, которым мы здесь, во Фрагментарии, помогаем.

— Здесь на псарне, — поправил ее Гармоний.

Псарничество было существенным элементом цивилизации Стальных Когтей. Нечто среднее между брачным посредничеством, селекцией животных и восстановительным врачеванием. Джоанна псарей в основном уважала, даже тех жестколапых, которые вида ее не переносили. Требовалось истинное искусство, чтобы сообразить, какие щенки в какую стаю должны быть включены и надо ли создавать новую стаю с нуля. Еще больший талант нужен был, чтобы составить нормально функционирующую стаю из взрослых синглетов и двоек. Среди местных псарей были гении этого ремесла, но Гармоний красные куртки в их число не входил. Он был экспертом с Восточного Побережья, который как-то сумел одурачить Резчицу, находившуюся в расхлябанном состоянии из-за потери самых старых своих элементов. Красные куртки с востока суровее относились к индивидуальным элементам, чем местные стаи. В некотором смысле они были последователями старой школы Свежевателя — хотя в глаза Резчице Джоанна никогда бы такого не сказала.

— Всегда, когда ты встреваешь, ты одного понять не можешь, — продолжал Гармоний. — Вбила себе в голову, будто фрагменты являются пациентами. Я понимаю, это основано на фундаментальной человеческой слабости, и ты тут ничего не можешь поделать.

Джоанна с трудом удержалась от язвительного замечания: «Если бы мы, Дети Неба, не попали в эту дотехнологическую глушь, то умели бы заменять любую часть тела с такой легкостью, которую вы, г-н Гармоний, представить себе не можете».

К сожалению, это бы послужило поддержкой главного тезиса Гармония. И за неимением уничтожающего ответа Джоанна не стала мешать продолжению речи.

— Мы, стаи, можем выбирать, какими нам быть. Мы живем куда дольше жизненного цикла одного элемента и всегда можем выбрать наилучший вариант своего бытия.

Тут Странник хотя бы нашел, что ответить:

— Я достаточно давно существую, чтобы знать, что это не всегда так.

— Да, если стая такая расхлябанная, как ты, — ответил Гармоний.

— Да, правда. Но к этой расхлябанной стае прислушивается королева. Так что скажи мне, Гармоний, ты просто прогонишь толпу, которую сегодня вынесло на берег?

— Да.

Красные куртки улыбался.

— Их больше обычного, — заметил Странник. — Станут Хором — станут громкой помехой. Распадутся на синглеты и двойки — будут бродить по нашим городам, создавая еще большую помеху. Этого ни крестьяне, ни купцы не одобрят. А их убийство не одобрит Резчица.

Гармоний продолжал улыбаться:

— Не было бы этих сложностей, если бы вы двое просто предоставили действовать природе в отношении лишних особей. — Он пожал плечами. — Никто же не говорит об убийстве выживших. Я отлично понимаю, что в конце концов оставшиеся уплывут прочь с тем блестящим мусором, что мы им навалим. Резчица меня информировала, что так бывает примерно раз в тридцать — сорок лет. — Он пристально и согласованно посмотрел в сторону Странника: — Не только к тебе прислушивается королева. — И махнул в сторону телефона: — Замечательный прибор. Определенно лучшая игрушка, которую вы, двуногие, принесли цивилизации.

Черт побери, — подумала Джоанна. — Я могла и Резчице, и Равне позвонить, пока мы летели. А вместо того бездарно злилась.

Но Гармоний продолжал говорить:

— Мы с королевой согласились, что принимать лишние тела на королевскую псарню было бы абсурдно. Без существенного расширения нам просто места не хватит. Что еще важнее, наличие на территории тропического Хора прямо противоречило бы назначению нашего учреждения. — Он сделал паузу, будто бы приглашая Джоанну или Странника возразить. — Однако вам нет необходимости тревожиться о том, что они наводнят улицы и рынки Нового замка или Скрытого острова. Я предложил ее величеству альтернативные возможности, и она их с энтузиазмом благословила. Тропиканцы будут помещены в новый анклав, специально для них построенный.

— Второй Фрагментарий? — спросил Странник.

— Отнюдь. Он будет находиться на южном краю Холма Звездолета, далеко от любых мест, где такие создания могут быть причиной неприятностей. Персонал там тоже не будет нужен, ибо предназначено заведение для содержания, а не лечения.

— То есть концентрационный лагерь?

— Ни в коем случае. Посольство! Тропиканское посольство. Иногда абсурд бывает лучшим решением. — Слова Гармония сопровождал гогочущий смех — Стальные Когти умеют издавать такие звуки. Обычно это очень мило, но не в его исполнении. — Конечно, нужны будут какие-то изгороди, и поначалу охрана периметра будет отличной тренировкой для солдатских стай на жалованье королевы. Но в комплекс будет включена небольшая ферма, достаточная для выращивания злаков и картофеля. Мы же знаем, что мяса тропиканцы не любят.

Джоанна сердито глянула на эту стаю. Стальные Когти всеядны, но все они любят мясо. Вегетарианцами у них бывают только самые бедные. Но если других возражений у нее нет, то Гармоний выиграл спор. Она посмотрела на Странника, помолчала и наконец сказала:

— Что ж, я полагаю, это решение.

— На самом деле, — добавил Странник, — вполне может быть даже и хорошее решение — в зависимости от деталей. Следует понимать, что эта ситуация может продержаться несколько лет. Я не уверен, что…

— А это, — перебил Гармоний, — слава небесам, не моя проблема. Свои заботы по поводу будущего можете изложить королеве, что вы, я уверен, не преминете сделать.

— Да, пожалуй, — ответил Странник.

Джоанна почувствовала, что один из его элементов тянет ее за пояс, намекая, что пора отступать. Странник опасался, что она захочет оставить за собой последнее слово, — он ее хорошо знал. Ладно, на этот раз она ему покажет, что он ошибается.

Джоанна встала, следя, чтобы не стукнуться головой о потолок.

— Что ж, господин Гармоний, весьма вас благодарю за решение этой проблемы столь своевременное и столь изящное.

Видишь, я тоже могу быть дипломатичной.

Она наклонилась чуть глубже, но не в поклоне — просто намереваясь выйти из кабинета.

Гармоний сделал едва заметный жест: «Не уходи пока».

— У меня, знаешь ли, была прекрасная беседа с ее величеством. Мне кажется, что некоторые вопросы морали и общественного здоровья мы с ней понимаем очень похоже. В конце концов, псарничество — одна из основ счастья нации. И у нас на востоке лучше понимают это, чем большинство местных стай. Очень много принесла вреда реакция на излишества Свежевателя. И еще вы, люди, привнесли вашу запутанную этику, создавая хаос.

— Ну как же, — ответила Джоанна с жестом, которого (как она была уверена) Гармоний не узнает. Надо было убраться подальше от этого типа.

К сожалению, Гармоний был из тех, кто любит мусолить одно и то же. Или же он решил, что настало время развить достигнутый успех.

— Тебе следует понять, Джоанна, что твоему сумасшедшему влиянию на королевскую псарню приходит конец. У нас просто нет ресурсов для Фрагментария в твоем понятии.

Это заставило ее отреагировать:

— Вы бросаете ветеранов войны, жертв несчастных случаев?

Она, преодолевая сопротивление челюстей Странника, шагнула вперед.

Гармоний будто и не заметил ее тона.

— Нет-нет, не так. Королева выразилась совершенно недвусмысленно. Хотя шансы неблагоприятны и зачастую слияние взрослых фрагментов порождает нецелесообразные стаи, все равно мы должны сделать для наших ветеранов все, что можем. А вот бессмысленных глупостей больше не будет. Элементы стай стареют, заболевают неизлечимыми болезнями, и они умирают — прошу прощения, но я должен это сказать. Как бы ты ни пыталась принимать желаемое за действительное, элементы умирают. И наша работа на псарне не должна продлевать этот процесс — да и у нас просто нет для этого возможностей.

— Но старики в любом случае умирают, Гармоний. Почему не сделать им приятными эти последние пару лет жизни?

Красные куртки пожали плечами.

— Вот почему когда я пришел на эту должность, то считал, что твои дурацкие идеи безвредны. Но заметила ли ты? Из-за твоего нездорового подхода нормальные стаи стали цепляться за свои умирающие части. И этих больных и непродуктивных частей становится у нас все больше и больше. Их состояние не улучшается. Всем ясно, что и не улучшится никогда. Но они занимают площадь, отвлекают от работы — в том числе и от взрослых синглетов, которых ты вроде бы любишь и которых мы могли бы спасти. Иногда приходится принимать тяжелые решения, и сокращение необходимо.

Странник засунул в кабинет одну голову:

— Может оказаться непросто оправдать твои «тяжелые решения» перед мягкосердечными западными стаями, которые не хотят бросать свои старейшие элементы.

Гармоний рассудительным жестом задрал вверх пару голов.

— В конечном счете это будет решение самой стаи. Мы только будем сообщать ей оценку ее состояния и указывать, что у нас нет больше средств для поддержания ее неизлечимых элементов. Стая будет свободна в решении предоставить нам возможность разобраться — или же взять ответственность на себя, как всегда делают достойные стаи.

Традиционно это значило, что когда элемент стаи не мог больше выдерживать нормальной охоты, то его — «оставляли». Такой был в межстайном языке эвфемизм для смерти элемента.

— А те, с кем вы разбираетесь, как вы их убиваете? — спросила Джоанна, делая еще шаг в комнату, так что Гармоний наконец понял угрозу.

Два его элемента бросились вперед, демонстрируя агрессию, но остальные смотрели на Джоанну несколько беспокойно.

— Н-ну, есть традиционные способы, совершенно безболезненные и беззлобные. Вы, двуногие бедняги, заключенные в единственном смертном теле, не можете понять наших взглядов, да я и не ожидаю от вас такого.

Теперь он весь осмелел. Пять пар зубастых челюстей покачивались перед Джоанной.

Странник весь тащил ее назад за полы куртки. Уже без всякого намека — просто изо всех сил тащил ее прочь из кабинета. Но интонации его были дипломатичны, и голос никак не выдавал усилий.

— Спасибо, что известил нас заранее, дорогой Гармоний.

Красные куртки изящно помахал головами:

— Это было очень приятно — хотя информировать вас предложила мне королева.

— Я ее поблагодарю лично, — ответил Странник, — в следующий раз, когда мы будем вместе.

В словах Странника был подтекст, от которого главный псарь замолчал. Для стай «быть вместе» означало в буквальном смысле «быть единодушными». Связь сильнее любой, которую могла бы представить себе Джоанна. Она позволила своему зубастому другу увести себя прочь.

Джоанна молчала, пока они не вышли из здания, за пределы даже слуха Стальных Когтей.

— Надеюсь, ты говорил серьезно, Странник. Насчет разговора с Резчицей.

— А, это да. Гармоний слишком всерьез относится к своим красным курткам. Самая противная порода из всех, что на Восточном Побережье попадаются.

Но Странник скорее развеселился, чем разозлился.

— Садист он и сволочь, — сказала Джоанна.

Странник оглядывался на многоэтажные бараки, стоящие по обе стороны тропы. Отсюда не видна была даже спортплощадка и долина за ней.

— Ты знаешь, территория действительно становится перенаселенной, — заметил он.

Остаток дня прошел в довольно необычном занятии: в спорах до крика со Странником. К счастью для слуха Джоанны, крик исходил от нее. Как может ее лучший в этом мире друг так равнодушно отнестись к запланированным во Фрагментарии убийствам? К закату она была убеждена: он будет излагать это дело перед Резчицей, лишь чтобы ее, Джоанну, ублаготворить. Он и правда не понимал, почему прореживание старых элементов будет убийством. И не хотел, чтобы Джоанна выходила сама на разговор с королевой.

— Это же интимные вещи, Джоанна. Сама понимаешь, секс и разговор разумов.

Он сладострастно повел головами.

Обычно такого предлога было достаточно. В местных любовных интригах ей точно места не было — но если Странник считает, будто от нее и ее чуждых человеческих понятий могут быть только лишние хлопоты…

— Ладно, если так, — сказала она. — С Резчицей общайся ты. Но сделай так, чтобы она поняла! Красные куртки с этой их кровожадной чушью ничуть не лучше прежнего Свежевателя.

— Обещаю, что я это сделаю. Сделаю все, что смогу.

И пятерка нервно потопталась на месте, а потом смылась один за другим в двери. Трус.

Надо было с ним ехать в город Новый замок и самой говорить с Резчицей. В Страннике нужного огня нет.

К счастью, у Джо еще сохранились крохи здравого смысла, и она осталась в здании, когда Странник давно уже весь вышел. Можно же позвонить Равне Бергсндот. Равна, как и Резчица, королева страны. Пусть она не относится к своему титулу серьезно, но у нее в этом мире самая большая власть. Она может сказать Резчице, что делать и как поступать, и за счет Высших Сил ее слово будет законом. Да, но беда в том, что Равна слишком склонна к компромиссам. Она готова поступаться чем угодно, лишь бы это не осложняло борьбу с Погибелью.

Джоанна вышла в сгустившиеся сумерки, сделала несколько глубоких вдохов. На северо-западе еще держались цвета заката, но повсюду вокруг небо темнело синевой, и уже появились на востоке первые звезды. Джоанна часто проклинала этот мир, но летом он ей нравился. Можно было почти забыть, как бывает опасна неукрощенная природа. Иногда даже можно было забыть о своей потере. Хижина, которую они делили со Стран-ником, была по местным стандартам резиденцией высшего класса. Если планы Равны греть воду лучевым ружьем со звездолета удастся реализовать, такие дома станут намного удобнее любого местного замка прежних времен.

Может быть, надо идти в город Новый замок. Там живут большинство Детей и все малыши, только научившиеся ходить. И ее брат тоже может там оказаться. Но нет, на этой декаде Джеф и Амди в северных лесах, на сборах скаутов. Но есть и другие Дети, с которыми можно договориться. Невил? Он, наверное, все еще в Береговой. С ним действительно идеально бы пообщаться: он бы понял. Плохо, что телефонные линии не протянули так далеко, а то бы она обязательно ему позвонила.

Она спускалась с холма, подальше от Нового замка и окружающего его города. Действительно же не с кем сегодня поговорить, получается. Может быть, оно и к лучшему, а то она зла как черт. Стаи бывают очень милы, куда приятнее в общении, чем многие люди. Но даже самые милые не видят в своих элементах личностей.

Джоанна пошла быстрее, лелея застарелую злость. Сегодня было много поводов, чтобы она проснулась, и Джоанна с ней просто так не расстанется. Ей случалось видеть, как умирают элементы. И она видела в них живые разумные существа, хотя никак не могла убедить в этом стаи.

Ну, если разговоры ничего не могут изменить, может быть, помогут действия. Какое-то время она вертела эту мысль как погремушку, представляя себе, что бы могла сделать, будь у нее хоть какие-то из тех возможностей, которыми обладал каждый житель Страума, даже ребенок, перед тем как они упали Сюда. Звездолет Равны — ерунда по сравнению с теми средствами. Она бы возвысила фрагменты до разумности и дала бы им инструменты, от которых бы у стай вроде Гармония слезли с морд наглые ухмылки.

Приятно воображать такой поворот судьбы. И все это было возможностью, а не сном, до падения из Верхнего Края. До ужаса в Верхней Лаборатории.

Джоанна огляделась, поняла, что прошла больше километра, дошла до края долины Маргрума. Луна уже взошла, осветив дальний берег долины, повисший в воздухе над вечерним туманом. Тропа, официально называвшаяся Дорога королевы, стала извилистой, металась взад-вперед, спускаясь по северному склону долины. Днем здесь мельтешили бы фургоны и погонщики керхогов спорили бы за право проезда.

Пока Джоанна воображала себе возможный реванш, ноги уже пронесли ее половину обратной дороги к Фрагментарию — может быть, они у нее были умнее головы. Гармоний жаловался на недостаток площади, а Резчица соглашалась. Ну что ж, площадь можно обеспечить. И можно заставить всех смотреть и слушать!

Джоанна прибавила шагу. Сейчас голова и ноги стали действовать заодно — надо же, какое местное по духу выражение! — поскольку она поняла, насколько большие перемены может осуществить сама. И где-то в глубине сознания что-то тихо подсказывало: может, лучше ничего не делать, чем сделать то, что она собирается сделать. Но эту подсказку очень легко было заглушить.

Последний поворот перед Фрагментарием. Верхняя часть облачного слоя только что накрыла здания, и видны были только несколько тусклых огоньков — наверное, бараки старых элементов. Административного здания все равно не было бы видно — оно на той стороне комплекса. Дорога королевы продолжала виться вниз, к Береговой, но поворот на Фрагментарий был уже метрах в пятидесяти, и Джоанна пошла в туман.

— Привет, Джоанна!

Голос звучал чуть впереди.

Тихо пискнув от неожиданности, Джоанна почувствовала, как ее разум быстро заметался среди вариантов бежать, драться и вести светскую беседу. Она вгляделась в туман — ага. Светская беседа. Перед ней была стая-четверка. Даже пятерка, если считать щенка во вьючной корзине.

— Здравствуй, — ответила она. — Мы знакомы?

Четверо взрослых элементов сдвинули головы. Даже пары метров тумана достаточно, чтобы заглушить мыслезвуки, и стая пыталась думать ясно. Через секунду тот же голос ответил:

— Не понимаю, Джоанна. Прости.

Джо повела рукой в сторону — кажется, стаи воспринимают это движение как свой жест головой: «ничего страшного». Хотя, конечно, стая могла в темноте и не видеть.

Через секунду они пошли дальше по тропе. Как всегда, туман играл со звуками, и слышно было жужжание — возможно, частота основного ритма мыслезвуков. А может, просто нервное гудение.

— Я… гм-м, — говорила стая, будто подыскивая самнорские слова, — я… — Аккорд звуков межстайной речи, вполне вроде бы знакомых. — Я… работа… Новый замок… я… работа плюс камень.

— Ты каменщик в городе? В Новом замке?

— Да! Правильное слово. Правильное слово.

До появления людей, до Академии Детей работа каменщика была по-настоящему высокотехнологичной и оставалась весьма уважаемой и сейчас. Джоанна заметила, что они не одни: еще одна стая рысила за ними, и за ней могла быть еще одна. И наверняка каменщик их слышал, так что Джоанне они казались скорее загадочными, нежели зловещими.

— Повернуть. Я здесь… поверну, — сказал каменщик.

Они стояли возле поворота на Фрагментарий, и Джоанна пошла за стаей по мощеной тропе. Проходя мимо керосиновой лампы, Джоанна сумела лучше разглядеть две другие стаи. Одна всего лишь тройка, другая — четверка, но два элемента едва ли вышли из щенячьего возраста. Загадка разрешилась.

Приближаясь к баракам старых элементов, обе другие стаи начали булькать. Изнутри отозвались разные голоса, и обе стаи бросились в сторону здания. Каменщик остался с Джоанной. Подойдя ко входу, он снова заговорил:

— Ты вряд ли меня помнишь, но если не считать моего щенка, я был с тобой и Фамом Нювеном, когда вы вошли в Новый замок. В тот день, когда Фам заставил померкнуть солнце.

Джоанна обернулась к стае, пораженная внезапной беглостью ее речи. Из тени вышел, хромая, старый лысеющий элемент. Каменщик его обтек собой, и все головы сдвинулись вместе. Очевидно, эта стая была одним из телохранителей Резчицы в Битве на Холме Звездолета.

Джо улыбнулась. Эту конкретную стаю она все равно не помнила, но…

— Помню этот день, как же. Вы были снаружи? И правда видели, как погасло солнце?

Вызвать благоговейный ужас в нетехнологической цивилизации может почти любая техника, но то, что сделал Фам, преодолевая законы природы за сотни световых лет… это даже Детей поразило. Неудивительно — процесс забрал на себя всю выделяемую солнцем энергию.

Вся пятерка, даже щенок, согласно закивала.

— Через тысячу лет может остаться только миф в разуме стаи, которой буду тогда я, но это будет величайший миф на свете. Глядя в темноту солнца, я почувствовал Стаю Стай. — Каменщик, включивший в себя оставленный элемент из Фрагментария, секунду помолчал, потом вздрогнул. — Частично для меня здесь слишком холодно. Не зайти ли нам внутрь? Там сейчас собралось несколько целых стай. Они не говорят по-самнорски, но я могу перевести.

Джоанна пошла было за ним в помещение, но тут понята, что большинство созданий там, внутри, не воссоединенные. Они действительно «оставленные». Если она там останется больше пары минут, то проболтается, что на уме у Гармония… и слишком многие ее поймут. Остановившись у дверей, она помахала каменщику рукой:

— Как-нибудь в другой раз зайду.

Стая на миг замерла в нерешительности:

— Хорошо, но ты должна знать. Одна из моих элементов очень больна, но я с ней намного умнее. Лучше думаю. Каждый вечер я прихожу сюда, а тогда на следующий день работаю лучше. Отчасти потому, что, пока я умный, продумываю завтрашний день. Отчасти потому, что мой новый щенок учится у моего старого элемента. Богатые поступают так все время. — Все головы смотрели на Джоанну. — Я думаю, потому они и остаются богатыми. И спасибо тебе, что предложила королеве Резчице создать это заведение.

— Не за что, — кивнула Джоанна.

У нее перехватило горло при этих словах, она повернулась и зашагала прочь в темноту неловкой походкой. Черт, черт побери!

Она брела в тумане несколько минут, и за это время чувство вины снова вскипело гневом. Душа кипела совершить какой-нибудь акт мести, смачную оплеуху дать Гармонию и его традиционалистским подпевалам. Что-то такое сделать, что и Резчицу встряхнет пощечиной, раз она сама не понимает.

Наконец она дошла до высокой изгороди, окружающей спортплощадку и бараки для здоровых телом. Пошла вдоль нее, ведя пальцами по доскам. Значит, Гармоний вообразил, что места не хватает. Да, тут тесно. Подлечить свой старый элемент, помочь ему захотели куда больше стай, чем можно было предвидеть. Наверняка Гармоний жаловался и на напрасный расход разных ресурсов, а это для Резчицы очень существенно. Но Резчица богата. А если недостаточно богата, Равна может подбросить малость из арендной платы за технику «Внеполосного». Такой бедный этот мир, такой глупый. В Верхнем Крае стоимость ухода за отдельными софонтами — одна из самых малых статей расхода, проходящая обычно незаметно. Богатства тратятся на другие вещи…

Она чуть не споткнулась о какую-то тварь, прокапывающуюся под изгородью. Элемент вытащил лапы и морду из земли, челюсти щелкнули как раз там, где только что было лицо Джоанны, — но дальнейшей атаки не последовало. У этого создания не было резервов — это был синглет. А, нет. Еще вон парочка, прячущаяся в подсвеченном луной тумане. И все тропиканцы. Сперва было несколько сердитых взглядов, потом шелудивые создания попятились, потом побрели прочь — и в разные стороны. Никогда не бывает, чтобы стая вот так случайно распалась. Сколько же этих смутьянов шатается вокруг Фрагментария? Мысль собрать всех тропиканцев за одной оградой не была так уж совсем глупа.

Джо шла дальше к баракам здоровых тел. Из здания доносились самые разные шумы. Снаружи, на этой стороне ограды, иногда двигались случайные тени, слышался вой. Должно быть, псари Гармония по всей долине изображают собаколовов, и Джоанна здесь одна. Но эта мысль не пугала — совсем наоборот. Тропиканцы не так чтобы особенно дружелюбны, но ничего не помнят дольше секунды. А все фрагменты в бараках, куда она идет, — ее друзья. По крайней мере в пределах своего интеллекта.

Да и вообще… здесь в одиночестве ей как раз представилась возможность достойного реванша. И она пошла быстрее, выбрав направление соответственно своей цели. Идея сумасшедшая, но создаст достаточно «площадей», на нехватку которых Гармоний жаловался. Она покажет этому сукину сыну… сынам — и самой Резчице заодно, — что с фрагментами нельзя обращаться как с мебелью.

Из бараков несся громкий, сердитый, бессмысленный шум. Джоанна часто здесь бывала, и зимой по необходимости после темноты, но никогда не слышала столько сердитого уханья. Конечно, фрагменты никогда не бывают цивилизованны, как полные стаи. Тут бушевали эмоции и капризы сотен животных, и в бараках в основном жили нормальные, здоровые фрагменты, отчаянно рвущиеся объединиться в когерентную стаю. Вот почему необходим забор и зарешеченные двери. Фрагменты одновременно и побаивались бежать, и стремились в большой мир на поиски стаи, согласной на слияние. За последние два года Джо сделала подбор союзов своим занятием — Заботница даже называла ее «самым младшим псарем». Она могла заходить в бараки и болтать с синглетами и парами, слегка понимавшими по-самнорски, и даже когда разговор был невозможен, фрагменты радовались близости кого-то, такого же умного, как стая, с которым можно почувствовать себя рядом, притвориться, что вместе. Много раз ей удавалось породить стаю, спаривая дуэты или сводя дуэт с синглетом. Не менее часто она уговаривала поврежденные стаи со Скрытого Острова, или из Нового замка, или Береговой гавани, что у нее есть для них идеальное дополнение.

Вот в результате таких усилий и ее, и достойных псарей попытки к бегству если и бывали, то не очень отчаянные.

Сегодня звуки были совсем иные.

Керосиновая лампа на воротах освещала десятки фрагментов, топчущихся внутри у входа. И с каждой секундой подходили новые и тыкались в изгородь.

Когда Джоанна появилась на виду (или на слуху, что для Стальных Когтей важнее) у фрагментов, послышались обычные приветствия: «Джоанна, привет! Джоанна, привет!» Но эти выкрики были заглушены гневным бормотанием, воем и лаем, звучащим почти как собачий.

Однако наиболее членораздельные выкрики имели смысл. Случайные самнорские слова вполне соответствовали фразам на межстайном, которые она могла понять.

— Отпусти! Мы хотим свободы!

Теперь она увидела возможную причину этой безрассудной тяги к странствиям: тропиканцы проникли внутрь. Она видела только парочку, зато в самых громких группах. Очевидно, их настроение и столкнуло лавину.

Никогда Джоанна не видела, чтобы наружу рвались столько фрагментов сразу. Они не только бились в изгородь, они еще и подкапывались под нее. Прямо у входа группа синглетов громоздились один на другого, стараясь добраться доверху. Будь это обычная стая в куртках с лямками для лап, вполне могли бы выбросить себя наружу. А так пирамида дорастала до двух с половиной метров и рассыпалась.

— Эй, Джоанна! Помоги!

Голос шел из толпы тех, кто пытался перелезть через ворота.

— Чиперс! — воскликнула Джоанна.

Она узнала белое пятно шерсти на затылке. Этот синглет говорил по-самнорски лучше всех, иногда даже в его словах бывал смысл. Бедняга был бы большим плюсом для любой стаи, но он принадлежал к одной из утилизированных стай-монстров Булата, и его воспоминания отталкивали всех, с кем его сводили. Сам Чиперс был ласков и дружелюбен, умен, насколько может быть умен синглет, что еще больше омрачало ситуацию для Джо. Она опустилась на колено, чтобы смотреть синглету в глаза через щели в изгороди.

— Что случилось, Чиперс?

— Выпусти нас, выпусти!

Джоанна отшатнулась. Как ему объяснить? Нюансы редко бывают сильной стороной синглета.

— Я… — начала она искать предлог и вдруг подумала: «А какого черта?»

И медленно встала. Да, это действительно будет реванш. И положит конец перенаселению, а Чиперс и его друзья получат то, что хотят.

Она посмотрела на ворота. Заперты снаружи, но всего лишь на простой бревенчатый засов, на высоте почти двух метров над землей. Сбежавший синглет до засова не достал бы. Она краем сознания отметила трех тропиканцев на этой стороне изгороди — они наблюдали за Джоанной. Без сомнения, они слишком рассеяны, чтобы понять работу этого механизма, но любая когерентная стая по эту сторону изгороди легко отперла бы ворота — просто забралась бы по себе. Джоанне открыть ее и того легче.

Джо шагнула вперед, заранее злорадствуя по поводу воображаемых последствий. Она потянулась к засову, но заколебалась. Последствия, именно последствия. Не без причины ведь этих бедняг здесь заперли. Куда им еще деваться? В городах Домена очень немногие могли бы найти себе новые разумы, но остальных бы шпыняли и били — кого убили бы, кого обратили бы в рабство. Не зря был создан Фрагментарий. Сама она воевала, чтобы из госпиталя военного времени сделать такое учреждение. Отпустить пациентов — это была бы месть прежде всего самим пациентам. Она глянула налево, где вверх-вниз прыгал Чиперс, нетерпеливо ее торопя. Фрагменты, если бы их не накрутили сегодня как следует, от идеи бегства шарахнулись бы.

Джоанна отступила от ворот назад. Нет, есть вещи, которые даже для нее слишком психованные. Даже когда она вне себя от злости.

А ведь могла бы. И Гармоний тогда…

Что-то налетело на нее слева, сбив с ног. Все три тропиканца пролетели мимо, залезли друг на друга, пока она поднималась с земли. Может, они видели, что она хотела сделать, а может, сами такие умные. Как бы там ни было, верхний подсунул морду под брус и сбросил его. Изнутри наперли, калитка распахнулась, разбросав пирамиду в разные стороны. Сбившаяся внутри толпа пролетела мимо, кто-то снова сбил Джоанну наземь, но большинство аккуратно ее обошли. Кто-то даже сказал на ходу «Привет!».

Джоанна съежилась в клубок, защищая лицо локтями и коленями.

Наконец топочущее стадо пронеслось мимо, крики и радостные вопли отдались эхом в холмах — сбежавшие бросились в обе стороны, на север и на юг по Дороге королевы.

Джо поднялась на ноги. Сырую почву растолкли в кашу. Отворенная калитка висела на одной петле. И около входа осталось с полдюжины особей.

— Ребята! — обратилась к ним Джоанна. Неудивительно, если при таком бегстве остались раненые.

Но даже вблизи никакой крови не было видно. Никто из оставшихся Стальных Когтей не хромал, кроме одного, которого она прозвала Грязным Генриком и у которого была перебита передняя голень, когда его стаю раздавил камнепад. Нет, просто эти шестеро не могли решить, бежать или оставаться, они мельтешили около входа, нервно поскуливая и глядя в темноту.

Минуту Джо постояла у ворот, чувствуя ту же неуверенность, что и оставшиеся фрагменты, и передумывая собственные мысли секундной давности — до того, как тропиканцы решили вопрос явочным порядком. Наконец она сказала:

— Ребята, надо решать, потому что я сейчас эту калитку прикрою.

Самнорского никто из них не понимал, но когда она уперлась руками в калитку и стала ее закрывать, до них вроде бы дошло. И все, кроме Грязного Генрика, быстро брызнули внутрь. Генрик остался наполовину там, наполовину здесь, дергая носом и принюхиваясь к запахам ночи. Его стая была лесорубом — может, он и не пропадет под открытым небом.

Он подергался туда-сюда, потом понял, что калитка закрывается, а он на дороге. Тихо пискнув, он отступил внутрь.

Джо пришлось приподнять калитку, преодолевая сопротивление гнутой петли, и тогда ее удалось закрыть. Брус засова она оставила валяться на земле. Так что Генрик, если очень захочет, сможет протолкнуться наружу.

А сейчас… Джоанна постояла минуту молча, пытаясь осмыслить, что сейчас случилось и что по этому поводу она должна чувствовать. В конце концов она тряхнула головой и пошла по тропе, ведущей в административное здание. Надо позвонить в несколько мест.

Другие Дети назвали события этой ночи «Прорывом Джоанны». Некоторым казалось, что это все очень весело. Последствия? Возможно, именно такие неприятные, как представляла себе Джоанна, хотя не такие зримые и очевидные. Примерно год после события в переулках и на помойках городов и деревень наблюдался наплыв синглетов и двоек, неумелых попрошаек и еще более неумелых грабителей и взломщиков. Некоторые вернулись во Фрагментарий. Очень немногие нашли убежище в новом «посольстве» тропиканцев, хотя сами тропиканцы куда меньше удовольствия получили от этих рекрутов, чем от того, что устроили хаос среди местных синглетов.

А большинство беглецов просто исчезли в бескрайних просторах дикой природы. Странник полагал, что довольно много исчезнувших выжили и создали стаи.

— Могу тебе сказать по собственному опыту, — говорил он Джо пару десятидневок спустя, когда как-то застал ее плачущей, — что когда по-настоящему припрет, латаешь себя частями, с которыми бы никогда даже мысли общей не имел. Да ты на меня посмотри.

Это превратило ее всхлипывания в икающий смех. Она лучше многих людей понимала, о чем он говорит. И все равно она была уверена, что жизнь большей части беглецов оборвалась в дремучих северных лесах.

А последствия для самой Джоанны Олсндот? Некоторые идиоты-одноклассники подумали, что это была шутка такая. Младший брат был потрясен до глубины души. Она была старшая сестра, она исправляла его глупости. Если глупости делает она — это противоречит порядку вещей.

Резчица на некоторое время перестала с ней разговаривать. Ее величество знала, как ничтожны шансы у синглетов в дикой природе. Она разрешила Фрагментарий, заботясь о своих ветеранах, — и планы Гармония были попыткой создать место для этих здоровых синглетов, чтобы содержать их безопасно. И королева понимала, что бегство было пощечиной не только Гармонию красные куртки, но и самой Резчице.

Может, сыграли свою роль добрые слова Странника, сказанные Резчице, но Фрагментарий не закрыли. А одно счастливое следствие было именно таким, как представляла себе Джоанна: места в учреждении стало куда больше. Резчица не стала вышибать старые элементы на улицу. Каменщик и прочие сохранили место для своих устаревших частей, пусть те и были обречены. Проблема перенаселения потеряла остроту — а Гармония выставили неумелыми и надутыми кретинами, какими он и был!

В любую минуту первых дней после Прорыва Джоанна легко могла заявить о своей невиновности. В конце концов, улики против нее были косвенными, и громче всех о ее вине разглагольствовал Гармоний. Единственными свидетелями были синглеты с очень перепутанными мозгами, и некоторые из них и правда думали, будто это она распахнула калитку. Она чуть не рассказала Страннику правду — да очень скоро догадалась, что он и так знает. Джоанна даже едва не выложила все Равне Бергендот. Обидно было думать, что Равна считает ее просто глупой девчонкой — бедняжке со слишком многими такими приходилось иметь дело. Но дни шли за днями, и репутация Джоанны росла и крепла. Да, она была очень рада, что не сделала того, что приписывает ей молва. Но черт побери, это же случилось, и, быть может, в будущем личности, подобные Гармонию, дважды подумают, стоит ли связываться с Сумасшедшей Девчонкой с Холма Звездолета.