В следующие две недели от Перри не было никакого прока в компании. Он с головой ушел в изучение ракетной техники и астронавтики, полный решимости быстро наверстать свое полуторавековое отставание в технических знаниях. Его можно было с легкостью убедить оставить свои занятия и влезть в летательный аппарат, но он постоянно настаивал на том, чтобы лететь к лунному ракетодрому. Ни Диану, ни Ольгу это не устраивало. Со временем они примирились с его целеустремленностью и энтузиазмом и нашли компромисс в том, чтобы он регулярно делал зарядку и вовремя ел.

Перри обнаружил, что наверстывать — не такая уж непосильная задача. В инженерных вопросах он обладал простыми эмпирическими взглядами, поэтому изменения в теории его не смутили. Математика баллистики и астронавтики оказалась проще, а не сложнее, чем баллистические формулы, которые он как-то применял для предсказания попаданий выстрелов. В частности, метод переменных экспонент Сиачи-Верне намного проще описывал действие движущегося тела в газовой среде, чем громоздкие эмпирические формулы самого Сиачи. Химия металлов и химия взрывчатых веществ совершили огромный скачок, но с развитием знания теория, как обычно, упростилась, и вскоре Перри обнаружил, что способен понимать и оценивать по достоинству современные технические публикации. Он искал и не смог найти какие-либо описания применения в ракетной технике знакомых ему взрывчатых веществ. Он сделал мысленную пометку, поскольку казалось возможным, что и он сможет кое-чему научить современных инженеров.

В конце апреля ему позвонил Каткарт и удивил деловым предложением. Каткарта наняли как технического консультанта для постановки исторической приключенческой драмы, действие которой разворачивалось в Соединенных Штатах времен Перри. В ряде сцен предполагались воздушные бои в духе времени, но ни Каткарт, ни автор фильма не были довольны лабораторным моделированием сцен. Поэтому Каткарт звонил из Голливуда поинтересоваться, сможет ли Перри пилотировать музейный самолет. Перри обдумал идею и спросил, что это за самолет. Каткарт не знал, но переключил Перри на камеры ангара, так что тот смог увидеть машину. Это был легкий бомбардировщик «Дуглас» с двигателем Пратта-Уитни, лошадей на 750. Перри прикинул, что максимальная скорость составит примерно 400 километров в час. Посадка будет жестковата. Он снова оглядел самолет и кивнул.

— Если машина на ходу или может быть поставлена на ход, я смогу пролететь на ней по водосточной трубе.

Через несколько часов он уже был в Голливуде, с любовью поглаживая органы управления самолетом. Его предварительный осмотр одновременно оказался приятным и разочаровал. Приятным, потому что машина оказалась, по существу, в хорошей форме, а разочаровал, потому что очень многое требовалось сделать, прежде чем машина поднимется в воздух. Металлические детали требовалось просветить и подвергнуть испытаниям и, по всей видимости, частично заменить. Хуже всего было отсутствие бензина, так что Перри пришлось раскопать старые технические публикации и объяснить молодому инженеру-химику, назначенному выполнять эту работу, что от того требуется.

Смитсоновский институт, одолживший самолет, нашел и парашют, послуживший образцом для нового парашюта. Парашют Перри складывал сам, поскольку оказался единственным живым человеком, кто знал, как это делается. Еще до того времени, как самолет поднялся в воздух, Перри приобрел у местных репутацию волшебника, поскольку Каткарт хранил в тайне источник знаний Перри. Наступил день, когда пилот застегнул ремень безопасности и запустил двигатель. Он покатался по полю, а затем, удовлетворенный, потянул на себя рычаг и взлетел. После деликатного жужжания современных летательных аппаратов рев мотора оглушал, но Перри радовался обжигающему ветру на своих щеках и приятной мощи дросселя. Он развернулся и снова пролетел над полем, уронив машину совсем низко. Крохотные фигурки носились по полосе и махали ему руками. Он знал, что люди ликуют. Он поднял старую калошу метров на шестьсот и испытал ее — петли, вираж, штопор, крученый лист. Машина вела себя как хорошо обученная лошадь. Наконец он вернулся, совершил посадку и покатился обратно в ангар. Двигатель чихнул и затих. Толпа радостных раскрасневшихся людей вытащила Перри из пилотского кресла, его похлопали по спине и сопроводили внутрь.

Две недели спустя он пораньше отправился в Тахо, испытывая приятное чувство от проделанной работы. Сама по себе работа была, по его мнению, проста и совершенно безопасна. Любой военный пилот его времени привычно выполнял значительно более сложные задания. Однако товарищи сочли его умения феноменальными и относились к нему с огромным уважением. Из порта приехали пилоты ракетных кораблей, чтобы посмотреть, как он работает, и Перри с удовольствием прокатил некоторых из них с ветерком. Больше всего их поразило признание Перри, что он не умеет пилотировать ракетные корабли. Его заверили, что у него не будет совершенно никаких трудностей с получением вожделенной «падающей звезды» профессионального пилота. Его общее удовлетворение дополнял и лежавший теперь в кармане кредитный чек, увеличивший размер его счета в несколько раз. Он вспомнил времена, когда рисковал головой в патруле над морскими водами за десять долларов в день, и хмыкнул. Закон спроса и предложения сыграл в его пользу. В этом мире ему буквально всучили довольно большие деньги.

Летательный аппарат мирно мурлыкал, а мысли Перри теперь занимала Диана. Она обрадуется ему, а он будет рад увидеть ее. Репетиции для новой серии танцев не позволяли им часто видеться, пока он был в Голливуде, а общение по стереоскопическому телевиду встречей не считалось. Нет, никак не могло считаться… Он улыбнулся своим мыслям. Наверное, она не в Тахо. Однако она может быть и дома. Домом Перри считал домик в Высокой Сьерре. Почему бы сейчас не заглянуть туда?.. Вот бы удивить ее, если она там!

Он нашел каньон, взял направление на водопад, поискал взглядом маленькую крышу и посадочную площадку. Мягко приземлил аппарат, прошел через ангар и вниз по ступеням. Заговорил с дверью и помедлил, когда она бесшумно отъехала назад, после чего шагнул внутрь и огляделся. Поначалу он никого не увидел, но постепенно его глаза адаптировались к полумраку. Он замер и долгие секунды стоял неподвижно, сердце колотилось в груди, кровь пульсировала в висках. Затем медленно подался назад, стараясь не шуметь. На цыпочках, но очень быстро он взошел по лестнице и сразу взлетел.

Удалившись на несколько километров, он подвесил аппарат в воздухе и обдумал ситуацию. Именно этого он и боялся. И они ожидали, что он будет мирно переносить такое! Что ж, он хотя бы сумел не нарушить условия своего освобождения и не поставил себя в идиотское положение, устроив сцену. Что теперь? Куда отправимся теперь? Куда отправимся, ребята, куда отправимся теперь? Единственное достойное, что можно сделать, — удалиться и более не беспокоить Диану. К счастью, у него было достаточно денег, чтобы он мог себе это позволить. Он поступит кадетом в Порт Годдарда, как только его отпустят из Тахо, и в должное время получит свою «падающую звезду» и место пилота ракетного корабля. Возможно, удастся убедить Гедрика отпустить его сразу. Это было бы лучше всего. Жаль, что он не сможет регулярно встречаться с Ольгой. И очень грустно оттого, что не будет видеть Диану. Все это просто ужасно, стоит признать! Не говоря уже про Капитана Кидда! Кому в эти дни достается опека над кошками? Он раньше никогда особенно не любил животных, но привязался к этому старому коту — ворчливому и требовательному негодяю! А как он умеет лапками «замешивать тесто» на животе у приглянувшегося ему человека, включив свой моторчик в режиме электрического вентилятора. Да, Перри будет скучать по Капитану Кидду.

Размышляя, Перри постепенно осознал, что в его сердце нет гнева, нет красноглазой злобы, нет черной ненависти. Даже Бернард не вызывал ненависти. Перри не ожидал, что этот парень ему когда-нибудь понравится, мужчины-артисты попросту были не его круга люди, но он вдруг понял, что больше не испытывает праведного стремления обрушить свой гнев на беднягу. Он чувствовал лишь глубокое сожаление, что обстоятельства сложились так, что пришлось разорвать отношения с Дианой. Теперь он сожалел, что решил сделать ей сюрприз. Что ж, об этом знал теперь только он один. Однако! Знал лишь он один, а он больше не испытывал ревности. Перри сидел очень тихо, обдумывая этот удивительный факт. Могло ли так случиться, что он разлюбил Диану? Он обдумал и это. Нет. Диана была ему так же мила, как и прежде. При мысли о ней его кровяное давление все так же поднималось. Он бы хотел, чтобы она сейчас оказалась здесь, чтобы обняла его. Нет, он более не испытывал потребности держать ее взаперти и огрызаться на каждого, кто к ней приблизится. Теперь он чувствовал даже большую уверенность в своей любви к ней и в ее любви к нему.

Стало быть, ничего менять не нужно. Можно просто игнорировать все эти дела. Ему сразу стало намного легче. Он громко рассмеялся, разблокировал управление и потянул на себя джойстик.

Двадцать минут спустя он открыл дверь своего маленького домика в Тахо. Вошел, весело насвистывая, отстегнул ремень и плюхнул его в угол. Ольга лежала на диване и читала. Она подняла взгляд, отложила книгу и сказала:

— Здравствуй, ясноглазка. Чему это ты так рад? Подойди. Хочу сосчитать твои руки и ноги. Хмм, все, похоже, на месте. Возможно, ты остался без головы, но по ней ты не будешь скучать. Наигрался в салочки с облаками в этой диковинной штуковине? Хочу ради твоей пользы порекомендовать для тебя усиленную опеку.

Он приподнял ее и, держа в воздухе, наградил сильным поцелуем в губы. Затем он сел, развернув ее так, чтобы она оказалась у него на коленях.

— Так-то, девка! Теперь можем поговорить. Ты скучала по мне?

Она извивалась и уворачивалась.

— Перри! Верни меня на место. Разве так нужно обращаться со своим лечащим врачом?

Он крепко обнимал ее.

— Не меняй тему, пожалуйста. Я хочу поговорить о нас с тобой. Скажи, проститутка, ты ведь возбуждаешься и не можешь с собой совладать, когда я рядом. Вот как сейчас. — Он потерся щекой о ее руку.

— Возбуждаюсь и не могу совладать? Что за выражения? Перри, что же ты хочешь этим сказать? Ты ведь должен быть влюбленным в Диану.

Он широко улыбнулся ей.

— Да, а еще должен страдать от патологической ревности. Ага, об этом я все знаю, но, понимаешь, я только что обнаружил, что исцелился.

Она повернулась у него на коленях и взглянула ему в лицо.

— Хочешь сказать, обнаружил, что больше не влюблен в Диану?

— Напротив, я люблю ее преданно, только более не одержим ревностью. Поэтому я и насвистывал, когда вернулся. Затем увидел тебя и вспомнил, что уже давно хотел сделать кое-что, поэтому взял и сделал. Но ты не ответила на мой вопрос. Юная дева, возбуждаю ли я ваши примитивные чувства?

— Я не дева, и что это, черт возьми, за подход к занятиям любовью?

— Ты ведь все поняла. Как насчет этого? Говори.

— Что ж, раз ты настаиваешь, около тебя всегда, кажется, теплее.

Он снова поцеловал ее.

— Тогда давай. Чего же мы ждем?

— Перри, чертенок ты этакий, разве обязательно быть таким дерзким?

— Я думал, что вы, современные психиатры, не верите в красивые названия простых идей.

— Слова не важны, но ни одна женщина не будет против капельки нежности.

— Хорошо. — И он принялся ласкать ее. — Так лучше?

— Намного лучше.

Он перекинул ее через себя на диван и сам растянулся рядом.

— Нет, Перри. Будь мил. Я недавно позавтракала.

— Тогда задержи дыхание, пока я считаю до десяти тысяч по два.

— Ты безнадежен.

Она вздохнула и закрыла глаза.

Следующим утром Перри проснулся, чувствуя стеснение и зажатость. Он обнаружил, что его удерживают на достаточно узком диване два крупных объекта. Когда он смог сфокусировать взгляд, то обнаружил, что голова Ольги покоится на его правом плече, а голова Дианы на левом. Он мягко попытался высвободиться. Диана открыла глаза и сонно улыбнулась.

— Здравствуй, дорогой.

— Здравствуй. Будь я в 1939 году, я бы закурил «Мурад».

— Что это значит?

— Неважно. Когда ты вернулась?

Ответила Ольга:

— Вчера поздно вечером. Я не спала, а ты так замечательно храпел, что мы решили тебя не беспокоить. Поэтому просто тихонечко шептались через твою мужественную грудь.

Перри решил не развивать эту тему. Очевидно, девочки уладили все вопросы какими-то женскими способами, выходящими за пределы его понимания. Раз это работает, лучше ничего не трогать.

Диана потянулась и зевнула.

— Умираю, как хочу есть. Кто-нибудь будет завтракать? Я закажу.

После завтрака Перри объявил, что собирается найти магистра Гедрика. Ранее он уже сказал женщинам о своем намерении поступать в Годдард и теперь принялся за осуществление своих планов.

Гедрик принял его с обычной любезностью. Перри рассказал, чем занимался в последнее время, а затем поднял вопрос о своей будущей учебе, которая откроет ему путь к пилотированию ракетного корабля. Гедрик с одобрением кивнул.

— Но, понимаете ли, сэр, если я отправлюсь в Годдард, мне потребуется постоянно находиться там, по меньшей мере, три месяца. Я не смогу появляться здесь каждый день или каждые два дня. Теперь я считаю, что излечился и полностью приспособился к современной жизни. И определенно я не страдаю сексуальной ревностью. Как вы считаете?

— Вы определенно излечились, мой мальчик. Последние ассоциативные тесты, которые вы сдали, неопровержимо доказывают это.

— Так вы уже какое-то время знали, что я излечился?

— Действительно, действительно. Строго говоря, я сообщил суду, что вас освободили как заново приспособившегося более трех недель назад. Но вам я сказать не мог. Вы должны были узнать самостоятельно.

— Ох, будь я проклят!

Гедрик улыбнулся.

— Это вряд ли, сынок.