Глава двадцать третья. Злой гений
Профессионал
Розыск, как карточная игра, поймал фарт — действуй, не задумываясь. Это потом, когда пойдет непруха, когда руки опустятся, можно будет сесть и спокойно проанализировать ходы и попробовать разработать план. А когда везет, главное — темп и интуиция.
Белов был уверен: пока неожиданно улыбнувшаяся удача не успела повернуться спиной, минимум два хода будут успешными. А там посмотрим. Он не стал возвращаться в управление, просто позвонил в отдел. Как и следовало ожидать, особых новостей не было, машина поиска еще не набрала полные обороты. И начальство пока не горело желанием лицезреть его физиономию. Поэтому Белов с чистой совестью решил заняться тем, что на языке инструкций называлось «личным сыском» и в чем заключался особый кайф его ремесла. Прямо от кафе на Патриарших он погнал машину на Октябрьское поле, где, если верить Елене, все еще спал безмятежным сном неизвестный гений отечественной науки.
Белов аккуратно въехал во двор, заставленный машинами. Сверился с адресом на бумажке.
Столичный мэр гордился парадным видом центральных улиц и небоскребами с зеркальными стеклами. Но политические амбиции требовали демонстрировать заботу о горожанах с пустым кошельком, Для чего мэр с помпой проводил конкурсы на лучшего Дворника и лучший московский дворик. Неблагодарные жители, еще не забывшие «потемкинских деревень» развитого социализма, всесоюзных смотров и ударных вахт по поводу очередного и непременно исторического съезда, на заигрывания мэра ответили в лучших народных традициях, окрестив истоптанные и загаженные пространства между домами, не попавшие под благодать показной активности, — «лужковскими двориками». Этот двор исключением не был.
Белов с тоской окинул взглядом типовой пейзаж: утрамбованная до асфальтовой твердости земля, ни травинки, ни кустика, дорожки, заставленные машинами, покосившаяся беседка, пятачок с песочницей и качелями, на котором сбились в кучку молодые мамаши с колясками и без, мусорные баки с неизбежной кучей хлама возле них, бабки, оборудовавшие пост наблюдения на единственной уцелевшей скамейке. Ветер гонял по двору пыль и тополиный пух.
Он вышел из машины. Нужный подъезд был следующий по счету. Ближе подъезжать не стал. Если верить бумажке, квартира гения находилась на первом этаже, окна во двор.
— Волошин Павел Матвеевич, сорок девять лет, кандидат наук, женат, двое детей, имел допуск к совсекретным сведениям, данными компрометирующего характера не располагаем. Пока, — прошептал Белов, присматриваясь к наглухо зашторенным окнам нужной квартиры. Решетки на окнах были хлипкими, халтурная работа, одна видимость безопасности. Большими деньгами тут не пахло. — Пойдем знакомиться с отечественным Эйнштейном.
Дверь подъезда, несмотря на кодовый замок, была нараспашку и еле держалась на одной петле, вторую вырвали с корнем. В подъезде пахло ночлежкой. Новое поколение, обремененное знанием английского, расписало стены непечатными иностранными словами. Для ревнителей русского языка и отставших от жизни те же выражения дублировались в переводе на родной язык. Белов мельком взглянул на разноцветные граффити и сделал вывод, что местная молодежь уже знает, что и как курить и что куда колоть.
Квартира Павлу Волошину досталась под номером тринадцать. Белов недовольно цокнул языком, в приметы верил. Дверь была железной, из тех, что, матерясь, распиливают ребята из «Службы спасения».
Белов приложил ухо к двери. Тишина. Шансы, что за дверью его ждут боевики Ирландской республиканской армии, спецгруппа Моссад или гарные хлопцы Шамиля Басаева, равнялись нулю. Даже на родных отморозков он не рассчитывал. А вот то, что в квартире никого нет, или там лежит труп в первой стадии разложения, это было вполне вероятно. «Мозговой центр» теракта ликвидируют в первую очередь. После звонка в отдел он позвонил сюда — к телефону никто не подошел.
Белов нажал кнопку звонка, где-то в глубине квартиры противно заверещал звонок. Пришлось звонить трижды, пока за дверью послышались шаги. Белов приготовился, что его долго будут разглядывать в глазок, и придал лицу соответствующее выражение. С той стороны должны были увидеть отличника чекистской учебы, образцового семьянина и гражданина, прущегося от восторга жить в условиях победившей демократии. Но дверь неожиданно быстро распахнулась. Белов сразу понял, почему.
На пороге стоял огромный мужик со всклокоченной бородой. Бочкообразная грудь густо поросла шерстью. Руки мощные, как у орангутанга.
«Естественно, ничего не боится. Такого можно свалить только прицельным выстрелом из гранатомета. Это же сколько водки в него можно влить?» — прикинул Белов, вспомнив, что, согласно показаниям Лены, Павел раньше пил по-черному. Получилось, много.
— Павел Матвеевич Волошин? — Белов, если честно, рассчитывал, что не угадал. Мужик мог оказаться карпатским плотогоном, одесским грузчиком, магаданским старателем, камнетесом, скульптором на худой конец. Но на ученого он никак не тянул.
Мужик кивнул, протер заспанные глаза, смерил Белова взглядом, потом махнул рукой:
— Энтре, мон колонель. — И, не оглядываясь, закосолапил по коридору. Белов вошел следом.
— Дверь захлопни. Обувь можешь не снимать, — раздался зычный голос из кухни.
Кухонька, как и полагается в пятиэтажке, оказалась маленькой до издевательства. Белову пришлось остаться на пороге, все пространство, свободное от шкафа, холодильника и плиты, занял собой Павел.
— Который час? — спросил он, почесывая голову, заросшую буйной растительностью.
— Двенадцать тридцать, — ответил Белов.
— Пора просыпаться, — вздохнул Павел. Щелкнул кнопкой электрочайника. — Растворимый кофе пьем, мон колонель?
— Уи, — исчерпал знание французского Белов. — А почему сразу — «колонель»?
— У меня глаз на вашего брата наметанный. Сколько лет работал, столько вы ко мне через плечо зыркали. И хоть бы что-нибудь понимали, оптимисты в штатском!
— Ну, раз ты такой опытный, обойдемся без удостоверений. Или показать?
— Обойдемся. Как величать прикажете?
— Игорь Иванович Белов.
Павел протянул широкую, как у камнетеса, ладонь. Рукопожатие вышло крепким, Белову пришлось напрячь пальцы, чтобы не хрустнули в мощных тисках.
— Гирями в молодости не баловался? — усмехнулся Павел, отпуская руку Белова.
— Приходилось.
— Уважаю. — Глаза Павла из-под кустистых бровей стрельнули остро, как буравчики. — А государственную тайну выдать?
— Смотря какую.
— Самую главную. — Павел сделал страшное лицо. Получилось без особых усилий. — Она состоит в том, что у нас больше не осталось государственных тайн. Все уже продали.
— Класс! Сегодня же зашифрую личным шифром и передам в Лэнгли. Тебе обещаю десять процентов.
— Фи, мон колонель! — сделал кислую мину Павел. — А с виду такой умный. Кто же рубит сук, на котором так удобно сидеть? Завтра же ЦРУ и ФСБ разгонят за ненадобностью!
Белов хмыкнул. Предполагал, что у гения в голове будет не хватать шариков, но не столько же!
— Ты только по утрам такой ершистый? — спросил он.
— Это я тебя на чувство юмора проверял. Если бы стал делать морду серьезную, как при запоре, выгнал бы в шею. — Павел неожиданно стал серьезным.
— Поясни. — Белов невольно напрягся.
— Государства нет, безопасности нет, а зарплату получаете регулярно. Логику улавливаешь? Так хоть не стройте умных рож.
— Патриот, — протянул Белов.
— Есть немножко.
Из чайника повалил пар, щелкнул контакт. Павел бросил в чашки по паре ложек кофе, залил кипятком.
— Сахара нет, в холодильнике — только лед. Извини, гостей не ждал. — Павел взял чашки. — Пошли в комнату?
Три стены комнаты занимали книжные полки. Стопки книг лежали на полу, вдоль окна выстроился ряд коробок из-под импортных фруктов, тоже забитые книгами. Белов посмотрел на тахту, поверх сбитого пледа лежала книга в черном переплете. Два продавленных кресла, стол у окна, вот и вся мебель. Только компьютер на столе и пластиковые коробки с дискетами говорили, что хозяин квартиры не до конца оторвался от жизни.
Белов сел в кресло, на которое ему указал Павел, тот подвинул ногой коробку с книгами — получился стол, поставил на него чашки с кофе, уселся в кресло напротив, поджав под себя ноги.
«М-да, тяжелый случай, — подвел итог увиденному Белов. — Радует одно — нет батареи пустых бутылок».
— Сигарет случаем нет? Ночью кончились, а в магазин еще не выходил. — Павел немного смутился.
«Скорее всего, деньги и сигареты кончились одновременно», — догадался Белов, положил на импровизированный столик пачку. Павел взял сигарету, прикурил, сунул руку под кресло и достал банку из-под кофе. Белов понял — пепельница.
— Даже телевизора нет? — начал щупать клиента Белов.
— А на кой он мне? — Павел сосредоточенно раскуривал сигарету. — Вон мой телевизор. — Он кивнул на монитор.
«Фанат, трудоголик, аскет», — сделал вывод Белов.
— Давно развелся? — Вопрос для самого Белова был болезненный, поэтому получился хорошо, без назойливости.
— Скорее, никак не сойдусь, — вздохнул Павел. — В штопоре по этому делу, — он щелкнул себя по горлу, — года два был. Потом за ум взялся. Работать начал. Семью надо кормить, а для этого надо работать. А у меня работа получается, когда никто над душой не стоит. Головой же пахать надо, а она не выключается по команде, как станок. Я даже на толчке могу родить мысль, которую вертел в башке месяц. Но для этого меня нельзя весь месяц отвлекать. Иначе зверею, зашибить могу. Какая уж тут семейная жизнь. — Павел махнул рукой. — Брак, как теорема Ферма: условие до обидного примитивно, а решение возможно только в частных случаях.
— Хорошее дело браком не назовут, — со знанием дела согласился Белов. Посмотрел на промятую тахту. — Здесь и живешь?
— Когда работается. Квартира после матери осталась. Все, что нажила, — эти хоромы.
Белов сделал глоток, кофе был терпким, тягучим на вкус, но ему понравилось.
— Послушай, Павел, а почему ты так спокойно отнесся к моему приходу? К тебе часто по утрам люди из ФСБ ходят? — Белов резко закрутил темп беседы, разминка окончилась.
— А вас, как тараканов, куда ни плюнь — по кагэбэшнику. Но я бы на вашем месте не радовался. Пытаться быть вездесущим — не есть уподобиться Богу, — пробурчал в кружку Павел.
Белов покосился на крест на его волосатой груди. «Только этого мне не хватало! Неофит из атеистов в поисках математического доказательства существования Бога».
— Иными словами, это тебя не удивило. Почему?
— Потому что, когда вот-вот готов раскрыть тайну, нужно ждать появления хранителя тайны. В обычной жизни они принимают облик хранителей гостайн. В крайнем случае — участкового. А я сейчас как раз заканчиваю одну серьезную работу. О теории Хаоса что-нибудь слышал?
«Хватит! Пора спускать его с небес на землю», — решил Белов.
— Меня интересует, зачем тебе потребовались данные о геологической обстановке в Москве? Как ты их использовал? Результат?
Павел откинулся в кресле и захохотал.
— Не понял? — нехорошо прищурился Белов.
— Уф! — Павел вытер заслезившиеся глаза. — Это я так, от неожиданности. Значит, вы его нашли?
— Кого?
— Скорее, что. Павел сделал последнюю затяжку и размял окурок в банке. — Компьютер, естественно.
Белов покосился на компьютер на столе, потом уперся взглядом в широкий лоб Павла.
— Слушай меня, Эйнштейн. Не знаю, как это согласуется с теорией открытых систем, но постарайся понять, с моим приходом твоя жизнь совершила крутой поворот: была хреновой, а станет очень хреновой.
— Нет, я серьезно. — Веселые огоньки, действительно, погасли в глазах Павла. — Полгода назад у меня украли компьютер. Влезли через окно. Не оглядывайся, решетки я после этого поставил. И дверь железную. Компьютер принадлежал одной фирме. Я на нее тогда работал. Пришлось выплачивать из своего кармана. А милиция злодеев до сих пор ищет. Вот я и подумал, что компьютер всплыл по линии ФСБ.
«Звонок в местное отделение милиции, там этот „висяк“ должны помнить. Звонок работодателям. Звонок в фирму, что дверь и решетки устанавливала. Опрос соседей», — мысленно набросал план Белов.
— Почему он мог всплыть по нашей линии?
— Из-за содержимого, естественно!
— Оч-чень интересно, — протянул Белов, уселся поудобнее, всем видом давая понять, что готов слушать до бесконечности. — Надеюсь, не из-за «Тетриса» с голыми девочками?
— Ха! — усмехнулся Павел, потом покачал головой. — Компьютер стоил какую-то штуку баксов, а содержимое тянуло на несколько миллионов долларов. Эти козлы даже не знали, что они украли!
— Модель ЧС в Москве там была? — Белов незаметно суеверно сжал кулак.
Это не самое ценное, — отмахнулся Павел.
Белову вдруг захотелось врезать кулаком по его мощному лбу, чтобы шарики-ролики хоть на минуту встали на место.
— Павел, — попросил он как мог спокойно, с трудом разлепив правый кулак, — просвети бестолкового, что это за модель? Только без излишней зауми.
Павел раскурил сигарету, пустил дым в потолок, туда же устремил взгляд.
— Попробую, — начал он после долгой паузы. — Москва — город уникальный. Если помнишь школьную физику, то существует такая штука как ускорение свободного падения. То, что гравитация воздействует на тела, вне зависимости от их массы, доказал еще Галилей, бросая камни с Пизанской башни. Все падает на землю с ускорением девять и восемь десятых метра в секунду. Примерно. Потому что вскоре выяснилось, что в различных районах земли сила гравитации отклоняется от средней величины. В девятнадцатом веке существовала мода все измерять и взвешивать. Точность приборов уже позволяла измерить эти отклонения в гравитационной постоянной — так называемый микрогравитационный перепад. Так вот, в Москве в радиусе полста километров от центра, по линии засечных застав — истинной границы города, намеченной теми, кто его заложил, перепад достигает уникальных величин. Для сравнения, микрогравитационный перепад в районе Большого Кавказского хребта в десятки раз меньше!
— Мы что — в горах живем? — удивился Белов.
— Нет, естественно. Но такой перепад на равнине, да еще на ограниченной площади, может объясняться только наличием сверхплотного вещества на большой глубине. Например, залежами свинца или железа на глубине полутора тысяч метров. Но ничего подобного, насколько нам известно, под Москвой нет. — Павел заметно возбудился. — Центр города стоит на весьма странном месте! Кстати, это район максимальной концентрации органов управления страной. Уловил мысль?
— Вот почему у нас такой бардак! — усмехнулся Белов.
— Э нет! — Павел откинулся в кресле, сделал глоток кофе. — Не так все просто. Предки зачем-то поставили столицу на стыке геологических разломов, через которые на поверхность прорываются мощные потоки энергии. Если это сделали сознательно, то одновременно должны были создать систему компенсации негативного влияния данной аномалии. И ее создали. Практически все московские церкви стоят в точках градиента гравитации — там, где обнаруживается ее перепад или стабильное состояние. А любая церковь есть сложное геометрическое тело, самой конструкцией своей предназначенное для аккумуляции и направленного излучения малоизученной формы энергии — духовной. Улавливаешь?
— Кое-что. — Белову по долгу службы приходилось встречаться с крайними проявлениями человеческой сущности, но такой экземпляр попался впервые. — А при чем тут модель ЧС?
— Да подойдем мы к ней, не гони, — отмахнулся Павел. — Представь себе серебристое свечение, накрывающее город, как купол. Это и есть знаменитый Покров Богородицы, простертый над городом и спасающий его от внедрения темных энергий. А говоря нормальным языком, от возникновения хаотических процессов в слабо сбалансированной открытой системе. И еще один интересный факт. Все церкви имеют точную привязку к астрономическим объектам, которыми оперирует астрология. А Кремль, если учесть пространственное положение, архитектуру и ориентацию в пространстве, — по эзотерической значимости ничем не уступает знаменитому Стоунхэнджу. Фактически его строили как дворец Вечности, где лишь временно присутствует наместник Высших сил. Называйте его царем, генсеком или президентом, сути это не изменит. Кстати, это и объясняет, почему в Кремль входят исключительно по трупам соратников и остаются там навсегда. Альтернативы у России нет: у нас либо монарх, либо — ничто. То самое бердяевское Великое Ничто, которое ничтожит. Иными словами — Хаос.
Павел протянул банку — сигарета Белова успела дотлеть до фильтра.
— Спасибо. — Белов бросил в банку окурок и сразу же прикурил новую сигарету. — Та-ак, по сравнению с учением Хари Кришны, конечно, слабовато. Но должен признать, головка кружится. Просто бесплатный опиум для народа! А почему все-таки для анализа взял город? Можно же было рассматривать человека, общество, на худой конец — Космос. Чем тебе не открытая система?
Глаза Павла на миг сделались буравчиками. Потом он опять поднял их к потолку. Подумал о чем-то, пощипывая бороду.
— Я задал вопрос, — напомнил Белов.
— За градостроительство всегда кто-то конкретно отвечает. Просто из соображений чиновничьей безопасности будет слушать. А кому интересен Космос? Одно из требований к соискателю степени или премии — практическое применение теории. Увы, так у нас принято. Поэтому проблема должна быть острой. А что может быть интересней и актуальней, чем предупреждение чрезвычайных ситуаций в городе?
— Катастрофы моделировал?
— Понимаешь, мне удалось создать комплексную динамическую модель города, с учетом всех составляющих: геофизическая обстановка, социальная, техногенная активность и прочее. Все с привязкой к астрологической карте города, что давало возможность составлять прогноз на любой срок. — Павел не донес чашку до рта, заговорил быстрее, возбужденно поблескивая глазами. — Город — это живой объект. В нем, как в человеке, все подчинено определенным ритмам, есть своя система активных точек — «акупунктура города», как я ее назвал. Есть и летальные точки. Воздействие на них способно уничтожить город или смертельно его ранить. Ты даже не представляешь, насколько мы перегрузили организм города! Он страдает ожирением, одышкой, несварением и прочим. Он ведет себя как невротический больной, разрываясь между желаемым и реальностью. — Павел отхлебнул кофе. — Расстрел Белого дома я спрогнозировал за полгода с точностью до дня. И с уверенностью могу сказать, третьего ввода войск и массовых акций протеста Москва просто не выдержит. Когда система не может выдержать лавину Хаоса, первым трещит компенсаторное звено системы. Ну по принципу: где тонко, там и рвется. Так вот, в городе компенсаторное звено — человек, население. Поэтому любая серьезная авария в Москве моментально вызовет выброс негативной социальной энергии. Произойдет тот самый русский бунт — «бессмысленный и беспощадный».
— И много для этого надо?
— Нет, не более семи процентов населения. Всего семьсот тысяч жертв, а это один микрорайон Москвы, и уже никакая дивизия Дзержинского не восстановит порядок. Начнутся массовые беспорядки, они спровоцируют новые аварии, те — новые жертвы. Круг замкнется, когда рванут атомные реакторы и химические комплексы. — Павел прикоснулся к кресту на груди. — Не дай Бог!
Белов стиснул зубы, чтобы сдержаться и не заорать. Это стоило острого укола в левой части груди, даже в глазах потемнело.
— Что-то не так? — встрепенулся Павел.
— Нормально, — Белов, морщась, растер грудь. — Ты часом возможность теракта не рассматривал?
— Естественно! Как один из возможных вариантов дестабилизации системы. — Павел оживился. — Понимаешь, можно бить дубиной, но можно нажать на точки акупунктуры. Уловил мысль? Я специально просчитал возможные последствия воздействия на точки микрогравитационного градиента. Достаточно локального воздействия мощным источником энергии в трех-четырех точках, вычисленных по астрологической карте на нужный день, и мы получим…
— Полный писец мы получим! — взорвался Белов. — Источник энергии — ядерный фугас ранцевого типа, да?!
— Естественно. Они, я уверен, специально для этого и создавались, — пожал плечами Павел.
— А откуда ты о них узнал, гений?! — Белов продолжал давить вопросами и голосом, но пробить спокойствие Павла оказалось невозможно.
— Тоже мне «Манхэттенский проект»! — Он ткнул пальцем в стопку серых журналов. — Вон советские журналы, «Зарубежное военное обозрение» за конец семидесятых годов. Про фугасы прочитал там. Предназначались для быстрого уничтожения коммуникаций в случае вторжения наших танков в Европу. Раз у НАТО есть, то и у нас где-нибудь валяются. Да что там фугасы, в журналах и не такое найти можно!
Белов откинулся в кресле, закрыл глаза и тихо застонал.
— Что-то не так, Игорь? — тихо спросил Павел. — Может, валидол дать? У меня где-то был. — Он привстал.
— Сидеть!! — рявкнул Белов. Вскочил сам, опрокинув ящик. Чашки и банка с окурками покатились по полу. — Сидеть, урод! Ноги под себя, руки за спину. — Он выхватил из-за спины пистолет. Навел точно в лоб Павлу. — Ну!
Тот сделал все, что потребовал Белов. Лицо побелело.
— Ох, как мне хочется влепить тебе пулю, чтобы мозги твои умные по стенке размазало! — прошипел Белов. — Лучше бы ты, сука, сдох с перепоя!
Лицо Павла стало медленно наливаться краской, глаза опять сделались злыми буравчиками, сверлящими Белова насквозь.
— В твоей конторе теперь такие методы работы? — прохрипел Павел.
Белов отступил на безопасное расстояние, нутром уловив, как в Павле зреет готовность к броску.
— Скажи спасибо, что в руки Инквизиции не попал! Они бы тебе быстро яйца в тиски зажали и шкуру на ремни порезали. — Белов зло усмехнулся. — Жгли вас, гадов, и правильно делали. Все беды от вашего интеллектуального онанизма. Один чокнутый вроде тебя атомную бомбу сделал. Ею Хиросиму с Нагасаки расфигачили, а он на все упреки отвечал, что взрыв для него — лишь подтверждение теории.
— Если быть точным, Эйнштейн сказал, что это — великолепная физика. А Вернер фон Браун всю войну делал ракеты «Фау-1», которыми бомбили Лондон. Модель «Фау-10» готовилась для удара по Нью-Йорку. Но американцы Брауна не расстреляли, а доверили ему свою космическую программу. Так он, если тебе интересно, заявил, что «Фау» и «Поларис» для него лишь этапы полета на Луну. — Он постарался сесть удобнее, пистолет в руке Белова дрогнул, и Павел остался сидеть в скрюченной позе. — Кстати, никакого смысла в полете на Луну нет, кроме военного. Кому нужны там заводы и лаборатории? Лунные поселения — это миф. А лунные базы ядерных ракет — цель, к которой стремились мы и Штаты. Представляешь, бригады космонавтов монтируют стартовые комплексы маломощных ракет, на Луне же нет атмосферы и сила гравитации в шесть раз меньше — сплошная экономия, и ты имеешь ядерный «дамоклов меч», ежесуточно зависающий над территорией противника!
— Хватит мозги парить! — отрубил Белов. — Все, лекторий общества «Знание» закрыт. Дальше играем так: мой вопрос, твой ответ. — Он отступил к столу, сел на расшатанный стул, продолжая целиться в Павла. — Модель была готова, когда украли компьютер?
— Да.
— Когда украли? Точную дату.
— В декабре, перед самым Новым годом. «Если правда, то понятно, почему менты даже искать не стали», — подумал Белов и задал главный вопрос:
— А почему ты, Паша, не повесился, а? Тебя же лишили всего, над чем ты работал не один год.
— Я же не полный идиот, у меня копии были.
— Где хранил?
— У жены. И еще в одном месте. «У Лены», — догадался Белов.
— Умница, а с виду — дурак дураком. — Белов сел поудобнее, раскол клиента прошел удачно. — И последнее. Сейчас в этом компьютере твоя модель есть?
— Естественно.
Белов расслабился. Сразу же нахлынула усталость. Он опустил руку с пистолетом.
— Вот что, гений, — тихо произнес Белов. — Сейчас ты успокоишься. Потом сядешь за эту тарабайку и быстро составишь мне прогноз на этот месяц. Конкретно: где надо заложить фугасы и в какое время подорвать, чтобы получить полный и гарантированный писец.
— Зачем это вам? — насторожился Павел.
— А вот это уже — государственная тайна, — не без злорадства выдал Белов. — Кстати, все, что ты мне здесь плел, напишешь мелким и красивым почерком. Заранее предупреждаю об ответственности за дачу ложных показаний. Номер статьи не помню, но мало тебе не покажется. Хоть ты и здоров как бык, но в зоне и не из таких козлов делали.
— А вот это ты зря сказал, Игорь. — Павел положил тяжелые кулаки на колени.
— Для тебя, гений, я теперь Игорь Иванович. И моли Бога, чтобы не стал «гражданином полковником»!
Павел прижал крестик к груди.
— Я арестован? — В глазах была безнадежная тоска. — Покажи удостоверение и ордер.
— Пробрало наконец! — Белов усмехнулся. — Ксиву я тебе покажу, а ордера пока нет. Арестовать я тебя не могу. Но на временную работу на режимном объекте трудоустрою прямо сегодня. Зарплату, правда, не обещаю. Проблемы у нас, бюджетников, с зарплатой.
Через сорок минут он держал в руках распечатку прогноза ЧС на этот месяц и карту Москвы, на которой крестами были отмечены вероятные места закладки фугасов. Белов не знал — то ли прыгать от радости, то ли выть от отчаяния. До расчетного времени подрыва фугасов оставалось двое полных суток, десять часов и тридцать одна минута.
Розыск
Сов. секретно
В рамках оперативно-розыскных мероприятий по делу «Капкан» прошу ориентировать агентурный аппарат на выявление лиц, обладающих либо проявлявших интерес к следующей информации:
— вооружение и тактика действий специальных подразделений инженерных войск стран — участниц НАТО;
— геологическая и геофизическая обстановка в Москве и Московской области;
— система подземных коммуникаций Москвы;
— астрология, конкретно — методы астрологического прогноза ЧС;
— геомантия — «наука» о районах с геомагнитной и иными аномалиями.
Особое внимание обратить на наличие у объектов разработки в личном пользовании или в библиотечных формулярах книг, согласно нижеприлагаемому списку.
*
Сов. секретно
Руководителям территориальных органов ФСБ РФ
Немедленно принять меры по установлению лиц, проходивших службу в специальных подразделениях инженерных войск, имеющих допуск к работе или участвовавших в разработке изделия «Капкан» и его модификаций. Собрать характеризующие данные, установить наружное наблюдение.
Особое внимание обратить на наличие у объектов разработки постоянных связей в Москве и Московской области либо нахождение в Москве в период с января по июнь с.г.
Осуществление оперативных мероприятий взять на личный контроль. О результатах немедленно информировать УФСБ по Москве и области.
*
Сов. секретно
т. Белову
Агентом «Константинов» переданы списки лиц, из числа т. н. «диггеров», посещавших систему подземных коммуникаций города в период май — июнь с.г. По его информации, за указанный срок «диггерами» были зафиксированы неоднократные посещения коммуникаций лицами, не относящимися к инженерно-техническому персоналу.
Резолюция: Список — в разработку. Ориентировать агента на выявление «диггеров», к которым обращались с предложениями вербовочного характера.
*
Сов. секретно
Служба Безопасности Президента РФ
т. Рожухину Д.А.
Распоряжением Начальника Генерального штаба для обеспечения особого режима в системе подземных коммуникаций Вам придается группа военнослужащих в количестве двадцати человек, прошедших специальную подготовку и владеющих тактикой боевых действий в системах подземных коммуникаций крупных городов.
