Эпилог
МЕЧЕНЫЙ НЕБЕСНЫМ ОГНЕМ
Серебристое Облако подошел к жрице, которая, сидя на корточках, чертила на снегу магические круги.
— Мне надо поговорить с тобой.
— Так говори, — ответила она, продолжая свое занятие.
— Можешь ты ненадолго перестать чертить?
— Круги охраняют нас.
— Все равно перестань. Встань и посмотри на меня. Это важно.
Жрица хмуро, недовольно посмотрела на него и медленно поднялась. Вождю показалось, что он слышит хруст ее костей.
Снегопад на время прекратился, и солнце, уже низкое, светило над горизонтом.
— Говори же, — сказала жрица.
— Нам нужно уходить отсюда.
— Конечно. Всем это и так давно известно.
— И мы уйдем. Вот что я хотел сказать тебе. Уйдем сегодня же.
Жрица задумчиво почесала себе поясницу.
— Нам так и не удалось помолиться у алтаря.
— Да, не удалось.
— А ведь мы за этим сюда и пришли. Если уйдем, не помолившись — после того как отменили Праздник Лета — Богиня прогневается на нас.
— Богиня уже прогневалась, — раздраженно сказал Серебристое Облако. — И мы это знаем. Она послала на берег Чужих, которые не пускают нас к алтарю. Поэтому нам и нельзя помолиться. И оставаться тоже нельзя. Здесь нет хорошего укрытия, мало еды, а зима вот-вот настанет.
— Тебе уже давно следовало признаться себе в этом, Серебристое Облако.
— Да, следовало. Что ж, признаюсь хотя бы сейчас. Когда мы кончим говорить, я отдам приказ снимать стойбище, ты совершишь напутственные обряды, и мы уйдем. Ты поняла?
Жрица, посмотрев на него долгим взглядом, сказала:
— Я поняла. Но ты после этого не можешь оставаться вождем, Серебристое Облако.
— Знаю. Те, Кто Убивает, соберутся и сделают свое дело. Можете оставить меня в жертву Богине. Новый вождь поведет вас по этой горе на восток — искать убежища.
— Да, — сказала жрица, не очень взволнованная всем этим. — Кто же будет вождем после тебя? Пылающее Око? Расколотая Гора?
— Кто захочет.
— А если захочет не один?
— Тогда им придется сразиться, — пожал плечами вождь.
— Нет, это неправильно. Ты должен выбрать сам.
— Нет. Мудрость покинула меня. Мой век истек. Иди, готовься, жрица. Я все сказал.
И вождь отошел. Жрица окликнула его, но он не отзывался. Она бросила в него снежком, попала в плечо, но вождь не оглянулся. Он больше ни с кем не хотел говорить. Это его последний день, и он хотел одного — побыть в тишине и покое до тех пор, пока за ним не придут Те, Кто Убивает, с дубинкой из бивня. Завтра у него больше не будет болеть нога, и кто-то другой примет на себя бремя его власти.
Он стоял один, глядя на алтарь, у которого его народ так и не смог помолиться.
У реки собралось несколько Чужих — все вооруженные, воины. Что им надо? Молодой Олень, стоявший на страже у алтаря, беспокойно шагал взад-вперед. Уж не думают ли Чужие напасть и взять алтарь с боем?
Такое уж мое счастье, подумал Серебристое Облако. Сидели мы, сидели здесь неделя за неделей, сторожа друг друга, и никто не осмеливался захватить алтарь. Но стоило мне решиться уйти и оставить это место за ними, как они тут же приготовились отнимать его силой. А мы не можем с ними объясниться, поэтому придется драться, и многие погибнут. Погибнут напрасно. Если бы они дождались завтрашнего дня, алтарь достался бы им без боя — ведь мы бы ушли.
— Пылающее Око! — позвал он. — Волчье Дерево!
Те подбежали, и вождь показал им, что происходит у алтаря.
— Они собираются начать бой? — спросил Волчье Дерево.
— Это одной Богине ведомо, мальчик. Однако приготовьтесь на всякий случай. Скажите остальным. Всем скажите — даже старикам. — Серебристое Облако поднял копье. — Я буду сражаться рядом с вами, если они нападут.
— Ты, Серебристое Облако? — недоверчиво спросил Пылающее Око.
— Почему нет? Думаешь, я забыл, как это делается?
Лучше умереть в бою, сказал он себе, чем под дубинкой Тех,
Кто Убивает. Хотя он предпочел бы, чтобы сражение не состоялось и Люди ушли отсюда мирно.
Пылающее Око и Волчье Дерево побежали поднимать тревогу.
И вдруг, откуда ни возьмись, к вождю бросилась возбужденная Ведунья. Утром она в одиночку, как делала часто, ушла побродить по восточному склону, откуда они спустились. Эта женщина с каждым днем делалась все чуднее и чуднее.
— Серебристое Облако! Смотри! Смотри!
— Куда мне смотреть? — обернулся он к ней.
— На гору! — показала она назад. — Видишь там свет?
— Где? — Он всматривался, прищурив глаза, но ничего необыкновенного не видел.
— На тропе, по которой мы пришли. Видишь?
— Нет... Да, вижу! Вижу!
По спине вождя прошел холодок. Он уже видел однажды этот свет. Воздух наверху мерцал, ослепительно вспыхивая красным и зеленым огнем. Сверкающие кольца и петли плясали, свиваясь в венки. А в середине пылал белый огонь, такой яркий, что на него трудно было смотреть.
Такой же свет явился им, когда они спускались сюда с горы много недель назад. Когда Богиня взяла мальчика — Меченого Небесным Огнем.
Серебристое Облако стал шептать молитву. Позади него запела жрица, и двое младших подхватили ее песнь.
— Что это за свет, Серебристое Облако? — спрашивал кто-то. — Скажи нам! Скажи!
Серебристое Облако отмахнулся и медленно, скованно, как будто он долго шел по снегу и ноги у него окоченели, начал подниматься в гору.
Он должен подойти поближе. Он должен видеть.
— Богиня снова нам явилась, — прошептала одна из женщин.
Серебристое Облако все шел вперед и слышал, что следом идут другие. Оглянувшись на алтарь, он увидел, что и Чужие заметили на горе знамение — они покинули берег и тоже медленно всходили вверх, охваченные таким же, как и он, неодолимым стремлением: подойти и увидеть.
— Там Богиня! — застонала женщина. — Я вижу ее. Я вижу ее!
— Да, Богиня!
— Богиня в образе Чужой!
— Богиня в образе Чужой! Смотрите! Смотрите!
Серебристое Облако сощурил глаза, пытаясь рассмотреть то, что видели другие. Но свет был слишком ярок — странный свет, разноцветный вихрь с ослепительно белой сердцевиной.
Потом свет начал меркнуть, и Серебристое Облако увидел Богиню.
Она спокойно стояла на склоне, там, где только что горел нездешний свет. Такая же, как Чужие, да — очень высокая и тонкая, бледнолицая, светловолосая, с красными губами и круглым гладким лбом. На ней были белые одежды, каких Серебристое Облако никогда еще не видел.
А на руках она держала дитя. Дитя Людей.
Богиня тихо и медленно сходила с горы к собравшимся у подножия. Серебристое Облако шел ей навстречу. Теперь по левую руку от него шла Ведунья, по правую — жрица, позади — Хранительница Прошлого. Женщины жались поближе к нему, охваченные таким же трепетом, как и он, надеясь, что священная особа вождя защитит их перед лицом Богини.
Богиня была уже совсем близко.
Какое странное у нее лицо! Хотя это бесспорно лицо Чужой, как оно прекрасно, как покойно. Богиня улыбалась, и глаза ее радостно сияли.
Такой же радостью сияли и глаза мальчика у нее на руках — большого мальчика в необычайных одеждах.
— Метка на лице, — сказала Ведунья. — Видите? Знак небесного огня! Вы все знаете, кто этот ребенок. Где Алая Дымка Восхода? Смотри, Алая Дымка Восхода, Богиня вернула тебе твоего пропавшего сына — Меченого Небесным Огнем!
— Но Меченый Небесным Огнем был маленький, а этот...
— Посмотри на пятно! Пятно на его лице!
— Меченый Небесным Огнем! — поднялся крик со всех сторон.
Да, подумал Серебристое Облако. Должно быть, это он и есть. Какой счастливый у него вид! Улыбается, машет им, зовет их. За несколько недель он вырос на несколько лет. Богиня явила чудо, и все же это несомненно Меченый Небесным Огнем, возвращенный им. Где был этот мальчик? И почему возвращен? Кто знает... Велики и непостижимы деяния Богини.
— Смотри, — шепнула Хранительница Прошлого. — Чужие идут.
Вождь оглянулся. Да, враг шел за ними по пятам, но не собирался воевать — видно было по лицам. На гору всходили не только воины, но и все их племя: женщины, дети и старики. Их так же, как и Людей, ошеломило явление Богини, они так же благоговели и так же преклонялись перед ней.
Богиня ждала, все еще держа на руках Меченого Небесным Огнем, и улыбалась. От нее и от мальчика исходил золотистый свет.
Серебристое Облако упал перед ними на колени. Радость переполняла его, на глаза навернулись непривычные слезы — он не мог не преклонить колен, не мог не возблагодарить. Рядом с ним опустились жрица и Ведунья; посмотрев вокруг, он увидел, что и другие пали, чтобы поклониться Ей — и свои, и Чужие. Бок о бок, позабыв о вражде, падали они на колени в снег, возводя взоры к сияющей фигуре с улыбающимся ребенком на руках, которая стояла среди них, словно вестница весны и мира.
notes
