Много чего чудного творилось на Руси во времена социализма. А все потому, что сказка стала былью, как и обещала коммунистическая партия. Ну не сказка ли стопроцентный призыв в армию? В наши времена, когда от армии не «косит» только полный идиот, это, действительно, кажется сказкой. А ведь было, было…

Не удивляйтесь, был даже филиал Валгаллы при Министерстве обороны. Так и назывался — «Райская группа». Элитное подразделение было укомплектовано исключительно маршалами и генералами. У кого поднимется рука выгнать из рядов Советской армии заслуженного военачальника только за то, что он давно перевалил за пенсионный возраст? Родина такими людьми не разбрасывается. Опять же внуки у дедушки подрастают. Их кормить, обувать и в люди выводить надо. Поэтому, пораскинув стратегически мозгами, приняли решение создать группу Главных военных инспекторов.

И действительно, пусть дед наденет мундир с большими звездами и съездит пару раз в год в округа. Знакомых проведает, солдатам о своем славном боевом Пути расскажет. Заодно шороху наведет — все польза. Потому что ничто так не поднимает дисциплину и боеготовность части, как инспекторская проверка из Москвы.

В демократической России тоже генералы имеются. И традиции еще не забыты. Кто-то мудро рассудил, что рано выбрасывать на свалку Истории наше недавнее прошлое, были и в нем отдельные светлые моменты. «Райская группа», например. С чьей подачи — неизвестно, но был создан ее аналог в недрах управления ФСБ, активно сражающегося с терроризмом.

Невыясненным осталось лишь, кто протолкнул на должность инспектора контр-адмирала от контрразведки Черкасова. Но прыть и неугасший с годами боевой задор Черкасова многим пришелся по душе. Не успев обжить кабинет на Лубянке, Черкасов вылетел в среднеазиатскую республику, чтобы на месте проинспектировать ход антитеррористической операции против мятежного полковника Бердыева. И может, даже дать пару полезных советов.

Сейчас контр-адмирал Черкасов сидел у бассейна, подставив лоснящийся тугой живот солнцу, и поедал дыню. Отдыхал душой и креп телом после личного присутствия в местах боевых действий.

Максимов терпел болтовню Черкасова с тех пор, как только встал на ноги, — второй день. Подряд! Неделю до этого Максимов пластом лежал в постели, медленно приходя в себя, а Карина никого близко и тем более надолго к нему не подпускала. Для отдыха инспектору из Москвы был предоставлен особняк с садом и бассейном. Максимов понимал, что только ради него Черкасов тянет время и не уезжает в Москву. Черкасов везде и всюду представлялся в своем прежнем, оставшемся после службы в Калининграде звании. Что вызывало приступ немого восхищения в этой сухопутной республике. И гарантировало, что пока столь высокий по местным меркам чин, как контр-адмирал ФСБ, находится в доме, ни одна муха не пролетит без досмотра. Но, помня, что Восток — дело тонкое, Черкасов выставил по внутреннему периметру личную охрану из привезенных с собой из Москвы спецов антитеррористического управления.

Черкасов ел дыню и рассуждал о политике.

— Я не спорю, Максим. Хозяин, как ты его называешь, сволочь порядочная. Но я зрю в корень. По мне, пусть хоть круглые сутки на золотом горшке сидит и мармеладом какает, лишь бы наши войска тут остались. Я ему, если надо, две такие шахты барахлом завалю. Наш, если на то пошло, ничем не лучше. Лучший дирижер военного оркестра всех времен и народов, блин! — Черкасов сплюнул косточку. — Особенно когда стакан накатит. Борец с нищетой… Его долбаный «Москвич», на котором он якобы на работу в Белый дом ездил, надо выставить в музее рядом с броневиком Ленина. Как еще один прибор для запудривания мозгов русского народа.

Черкасов отложил корку, И сразу же принялся за новую дольку дыни.

— А так всё тип-топ получилось. Бердыева мы пощипали и дали уйти к соседям, Пусть теперь там попартизанит. А то кое-кто уже совсем нюх потерял, скоро совсем дружить с нами не захочет. — Черкасов вытер залитые соком губы, на секунду задумался. — Если бы Бердыев сходу базу взял, заваруха бы здесь началась страшная.

— Он про базу все знал, — обронил Максимов.

— А тут все про всех все знают. Только не было никакого Мертвого города. Даже в наших газетках написали: правительственные войска блокировали мятежный полк Бердыева в районе заброшенного уранового рудника. Понял — заброшенного. Значит, не было там ни души. Одни суслики. — Черкасов бросил на Максимова острый взгляд. — Правда, эти суслики контуженные рассказали про какого-то парня, что принял на себя командование, отбил Бердыева, а сам исчез. И я стал летать по окрестностям в поисках неизвестного героя. Ты, кстати, с Хозяина награду потребуй. Белого верблюда и два мешка героина. Или домик вот этот.

— Обойдусь, — поморщившись, ответил Максимов.

— Конечно, тебе о внуках думать не надо. Я не гордый, домик бы взял. Вместо дачи. Видал, какие у них тут фрукты на грядках растут? — Черкасов откусил кусок дыни. — Это тебе не подмосковные огурцы. И домик ничего. Все мое семейство разместиться может. — Он повернулся, оценивающе осмотрел особняк. — О, кстати, твоя пигалица к нам идет. Ну-ка одень улыбку на морду.

Максимов оглянулся. По дорожке к бассейну шла Карина. Короткий шелковый халатик плотно облегал стройную фигурку. Карина быстрее Максимова оправилась от потрясений и вовсю наслаждалась жизнью в особняке.

Черкасов помахал ей рукой. Лицо его посветлело.

— Эх, девка хороша. Только, жаль, ест мало. Ей бы полста кило прибавить, я бы у тебя ее отбил, Максим. Ну, да ладно, были бы кости, мясо нарастет.

— Долго ждать придется, Игнат Петрович.

— А куда мне торопиться? — Черкасов погладил себя по животу. — Я мужчина молодой. У меня еще все впереди. Включая генеральскую пенсию.

Впервые за дни, проведенные в этом райском уголке, Максимов рассмеялся.

— Господа офицеры обсуждают дам? — спросила Карина.

— Господа офицеры скучают без дам, — тут же отозвался Черкасов. — Присоединяйтесь к нам, Кариночка.

Карина по пути успела сорвать розу Протянула Черкасову Тот зарделся, как туркменский помидор, взял цветок из ее руки.

— Спасибо, красавица, — пробормотал он. — А ты угощайся, угощайся. В дыньке — сплошные витамины. Или яблочко возьми.

Карина выбрала яблоко. Села на подлокотник кресла Максимова. Поболтала ногой.

— Что так тяжко вздыхаете, Игнат Петрович?

— Любуюсь, я, Кариночка, на красоту и цветение вокруг, а сердце ноет. В Москве наверняка дождь сыплет. Правда, к первому сентября распогодится. Но холодно обычно бывает. — Черкасов пожевал сочную мякоть. — Детки в школу пойдут, зябнуть будут.

— Кто пойдет, а кто нет. — Голос Карины изменился, неожиданно проклюнулись резкие нотки.

Она вложила яблоко в ладонь Максимова, подошла к бортику бассейна. Потрогала ногой воду

Медленно развязала поясок, стряхнула халатик с плеч. Шелк заструился по ее загорелому телу, упал к ногам. На Карине остались только узкое, в ниточку, бикини.

Она постояла, залитая солнцем.

— Игнат Петрович, вы хорошо себя чувствуете? — не оглядываясь, спросила она.

— Спасибо, хорошо. — Черкасов щурился на ее спину и все, что ниже, как кот на сметану.

— А я за вас беспокоюсь. В вашем возрасте столько на солнцепеке сидеть вредно.

Карина пружинисто оттолкнулась и без всплеска ушла под воду.

Максимов закрылся от Черкасова ладонью и беззвучно затрясся от смеха.

Черкасов посопел, глядя на круги на воде.

— Уела, нечего сказать… Наш человек, — констатировал он.

Помахал рукой Карине, вынырнувшей у противоположного бортика. Встал, поддернул шорты.

— Пойду я. Действительно, перегрелся.

Максимов поднял взгляд на Черкасова. Благодушный военный пенсионер, наслаждавшийся дачной жизнью, исчез. На лице Черкасова резче проступили морщины у носа, губы плотно сжались в волевую складку.

— Когда? — тихо спросил Максимов.

— Сегодня. Вылет в двадцать три ровно, — по-военному назвал время Черкасов. — Но перед этим у меня с тобой разговор будет.

Черкасов взял с подноса яблоко, с треском надкусил. Пошел по тропинке к дому.

Над бортиком показалось лицо Карины.

— Ушел гусарский генерал? — спросила она.

— Обиделся.

— Да брось ты! Мы всю неделю друг друга подкалываем. — Карина локтями оперлась о бортик. — Если на то пошло, это я обиделась.

— На что?

— «Первое сентября — детишки в школу идут», — передразнила Черкасова Карина.

— Да брось ты, он имел в виду, что жизнь продолжается, — заступился за генерала Максимов.

— И я о том же, — подхватила Карина. — Игнат Петрович со свойственной ему тонкостью намекнул, что мне пора в Сорбонну. Обидно, что прав. Учиться надо. А то я, по сравнению с тобой, дубовая, как тот Буратино. Он букварь продал и пошел искать приключения на свою деревянную задницу, помнишь? Я поймала себя на мысли, что и половину произошедшего не могу понять не из-за того, что в голове не укладывается. — Карина пальцем постучала по лбу. — А потому, что здесь пусто.

Карину все чаще посещали здравые мысли. Впрочем, и прежняя Карина в ней еще не окончательно умерла.

— К тому же, отчим уже все проплатил, нельзя, чтобы деньги пропадали, — добавила она.

— Зря ты так о нем. Твой отчим — хороший человек.

— Плохих людей не бывает, бывают плохие отношения между людьми,

— Однако! — усмехнулся Максимов, — Сама додумалась?

— Игнат Петрович научил. Умный мужик, между прочим.

«Ах вот откуда ветер дует! — подумал Максимов, подбрасывая в руке яблоко. — Как же, пока я под капельницей валялся, у них было время спеться».

Карина, взболтнув ногами, вылезла на ботик. Села спиной к Максимову. Пригладила мокрые волосы. Закинув голову, подставила лицо солнцу.

Максимов смотрел на ее хрупкие лопатки, проступившие под загорелой кожей, и с замирающим сердцем чувствовал, как неудержимо отдаляется от него Карина.

Пережитое ими в пещере можно было воспринять как бред, игру воспаленного воображения или как реальность. Как ответишь на вопрос «что это было?», такую жизнь себе выберешь. Решишь, что бредил, растерзанный страхом, усталостью и давящей темнотой подземного мира, — раны вскоре зарубцуются, силы вернутся, и ты все забудешь и будешь жить, как жил раньше. Признаешь очевидное — что тебе выпала честь, бремя и крест воочию увидеть могилу Спящего владыки, — обратного пути в мир простых истин и земных радостей уже не будет. Тебя ждет Дорога. И бесконечное странствие по ней, дольше, чем сама жизнь.

Перемена, произошедшая с Кариной за последние дни, была настолько явной, что Максимов не сомневался, как. ответила Карина на вопрос.

Перекресток. Их разводили в стороны дороги. Каждый выбирал свою.

— Ты сегодня улетаешь, — произнесла Карина, не оглянувшись.

Максимов в который раз обратил внимание, что у нее появилась характерная особенность говорить о возможном ближайшем будущем так, словно оно уже стало реальностью.

— Да. Работа на благо общего дела закончена. Надо заняться личными проблемами.

В этот момент Максимов чистил яблоко и с удовлетворением отметил в пальцах прежнюю силу и точность. Нож двигался уверенно, тонкой спиралью срезая кожуру,

— Я только что позвонила отчиму и попросила прислать за мной самолет. Решила сделать приятное человеку.

— И как он это воспринял?

— Обрадовался, хотя и пытался это скрыть. — Карина вздохнула. — Так обрадовался, что летит сам. К полуночи будет здесь.

Карина окунула ладони в воду, смочила лицо и грудь.

— А теперь иди, Максим. Мне выплакаться надо. Ты добрый. Утешать начнешь. И все испортишь. Иди в дом. Я пореву, потом поплаваю. Позагораю немного. И приду.

К ужину спустился один Максимов. Карина осталась наверху, в спальне.

Черкасов встретил его появление ироническим взглядом.

— Да, ребята, качественно вы прощаетесь, ничего не скажешь, — произнес он, разглядывая Максимова. — Не смущайся, дело молодое. Вот я в твои годы тоже в госпиталь попал. Три дня поболел и больше не смог. Кругом медсестрички молоденькие бегают, аж глаза разбегаются. Пришла одна делать укол соседу. А у самой халатик чуть длиннее карманов. Наклонилась она… — Черкасов затаил дыхание, изображая немой восторг. — Я глянул на такое чудо природы — и чую, что выздоровел. Все болячки как корова слизнула, в момент. И без всяких лекарств, заметь!

Максимов сел за стол, развернул на коленях салфетку.

— Надеюсь, не в тот же день на службу вернулись? — поинтересовался Максимов.

— Да какое там! — махнул рукой Черкасов. — Я еще две недели в госпитале здоровья набирался. Пока не выперли за нарушение режима. Ты бы видел, как они меня провожали. Как вспомню, так плакать хочется. Черкасов повернулся к прислуге.

— Ступай, братец, мы сами управимся. — Он обратился к Максимову. — Никак в толк не возьму, как можно есть, когда голодный человек у тебя за спиной стоит.

— Ну, в Москве этому быстро обучат.

Черкасов прислушался к себе, потом покачал головой.

— Вряд ли. Старого коня новым трюкам не обучишь. Его задача — борозды не портить.

Он оглянулся на запертую дверь. Достал из-под скатерти папку, передал Максимову.

— Оцени мой скромный вклад в общее дело.

Максимов раскрыл папку, а Черкасов тем временем принялся срезать толстые ломти с запеченной кабаньей ноги.

В папке Максимов нашел детальную схему обширного поместья с указанием каждой постройки и ее назначения, поэтажный план особняка со схемой системы безопасности. Мимоходом отметил, что позволить себе такую систему может только богатый человек, знающий себе цену. На отдельном листе было напечатан распорядок жизни в усадьбе с точной привязкой каждого ее обитателя к помещению, в котором он находился в то или иное время суток. Составить подобное мог только тот, кто не один день провел в поместье и обладал навыками разведчика.

Максимов положил папку на соседний стул.

— И где этот Эдем находится? — спросил он.

— В Испании. — Черкасов сосредоточенно продолжил резать мясо. — Навигатор просил узнать, нет ли у тебя желания туда смотаться?

— Когда? — Максимов уже начал догадываться, кому принадлежит усадьба.

— Тянуть, как сам понимаешь, нельзя. Информация устареет.

Максимов неотрывно смотрел, как течет сок из-под ножа Черкасова, и пытался вычислить, откуда пришла информация о местонахождении Винера.

«Либо Эрика, либо Юко. Других прямых выходов на Винера у нас не было. Юко сгинула в черной воде подземной реки. Остается Эрика. Но тогда Черкасов никогда бы не упомянул о своем вкладе в общее дело. Неужели Юко жива?»

— Что ты на меня так смотришь? — Черкасов положил на тарелку Максимова сочащийся соком кусок мяса. — За неделю я даже со статуи Будды показания сниму.

— Как вы ее нашли? — спросил Максимов. Черкасов положил кусок себе, устроился поудобнее, взял наизготовку нож и вилку.

— Ну, настоящую Юко, не к столу будет сказано, нашли по запаху в заброшенном канализационном колодце. Другая объявилась сама. Район так прочесывали, что даже мышей полевых отлавливали. А хромоножку в камуфляже не заметить — совсем слепым надо быть. Хорошо, что на моих людей нарвалась. Хозяйские абреки так там лютовали, что трахнули бы ее до смерти и не посмотрели, что у нее вся рожа заплыла и глаз вытек.

Черкасов насадил на вилку кусочек, отправил в рот.

Прожевал.

— А мясцо ничего. Так что ты решил?

Максимов налил себе минеральной воды. Сделал несколько глотков, отставил стакан. Черкасов ждал ответа.