Глава 8
— Гил, я не понимаю, почему вы не хотите принять случившееся, — нетерпеливо произнес Бойс Амброуз, швырнув на стол пачку фотографий. — Еще по дороге сюда, через каких-нибудь несколько часов после того, как мы познакомились, я предположил у вас телепатические способности. В наши дни телепатия считается вполне реальным и достоверным с научной точки зрения явлением. Почему вы этого никак не признаете?
— А почему вы хотите, чтобы я это признал? — сонным голосом спросил Снук, грея в руках стакан с джином.
— Мне кажется, тот факт, что вы первый правильно поняли рисунок авернианца, тогда как я принял его за схему расположения планет, достаточно убедительно доказывает, что у вас есть телепатические способности.
— Вы все еще не сказали, почему вам так хочется, чтобы я это признал, — настаивал Снук.
— Потому что…
— Продолжайте, Бойс.
— Я бы сделал это, — сказал Амброуз, и в голосе его послышались нотки горечи. — Сделал бы, если бы обладал таким даром.
Снук раскрутил стакан, заставив джин двигаться в миниатюрном водовороте.
— Это потому, что вами движет дух ученого, Бойс. Вы из тех людей, что запускают воздушных змеев в грозу, невзирая на опасность. Я же не намерен позволять какому-то голубому чудовищу совать свою голову в мою.
— Они — люди. — Пруденс осуждающе взглянула на Снука.
Снук пожал плечами.
— Пусть так. Я не намерен позволять каким-то голубым людям совать свои головы в мою.
— Меня, например, это вовсе не смутило бы.
— Здесь просто напрашивается в ответ что-нибудь неприличное, но я слишком устал. — Снук сел в кресло поглубже и прикрыл глаза, успев заметить, как сжались губы Пруденс. — «Счет сравнялся», — обрадованно подумал он, одновременно удивляясь собственному ребячеству.
— Скорее слишком пьян.
Не открывая глаз, Снук поднял стакан в сторону Пруденс и сделал еще один глоток. Надвигающееся полупрозрачное голубое лицо до сих пор стояло у него перед глазами, и от этого в животе Снука все сжималось в плотный узел.
— По-моему, — озабоченно произнес Амброуз, — всем нам неплохо было бы отдохнуть. Мы не спали целую ночь и явно устали.
— Мне надо на завод, — сказал Калвер. Потом, повернувшись к Десу Квигу, который в этот момент разглядывал отснятые фотографии, спросил: — Ты поедешь, Дес? Могу подбросить.
— Я остаюсь, — ответил Квиг, задумчиво поглаживая свои белесые усы.
— Здесь слишком интересно.
— А как же ваша работа? — спросил Амброуз. — Я, конечно, благодарен за помощь, но…
— Пошли они с этой работой!.. Знаете, чем я там занимаюсь? Проектирую радиоприемники. — Несколько порций неразбавленного джина на голодный желудок, да еще после бессонной ночи, сделали свое дело, и язык у Квига начал заплетаться. — Это бы еще ничего, потому что я проектирую хорошие радиоприемники, но они передают их коммерческим специалистам. И знаете, что эти паразиты делают? Начинают вытаскивать из приемника по одной детали и продолжают делать это до тех пор, пока он не перестанет работать. Потом ставят последнюю деталь на место и в таком виде запускают в производство. Меня от этого воротит. Нет, я обратно не поеду. Будь я проклят, если…
Услышав этот крик души, Снук открыл глаза и успел заметить, что Квиг уронил голову на руки и тут же заснул.
— Ну, я пошел, — сказал Калвер. — До вечера.
Он вышел из гостиной, и вместе с ним ушел Джордж Мерфи, устало махнув на прощание забинтованной рукой. Снук поднялся, помахал рукой в ответ и повернулся к Амброузу.
— Что вы собираетесь делать?
Амброуз замялся, но потом ответил:
— За последние три дня я спал в общей сложности не больше четырех часов. Чертовски неудобно, но мысль о том, что сейчас придется ехать в Кисуму…
— Оставайтесь, — сказал Снук. — У меня две спальни, но только по одной кровати в каждой. Десу, похоже, и здесь удобно. Если я лягу в этой же комнате на диване, вы с Пруденс можете занять отдельные спальни.
Пруденс тоже встала.
— Ни в коем случае. Выгонять человека из его собственной постели… Я пойду с Бойсом. Думаю, ничего плохого со мной не случится.
Амброуз улыбнулся и потер глаза.
— Беда в том, что я чертовски устал. Поэтому, боюсь, с тобой вообще ничего не случится.
Он обнял ее за плечи, и они двинулись в спальню через коридор, прямо напротив гостиной. Закрывая дверь, Пруденс выглянула наружу, и на мгновение ее взгляд встретился со взглядом Снука. Он попытался улыбнуться, но губы ему не повиновались.
В окно другой спальни светило с востока яркое утреннее солнце, и Снук опустил штору, отчего в комнате воцарился мягкий золотистый полумрак. Не раздеваясь, он лег на постель, но усталость, такая настойчивая еще несколько минут назад, оставила его, и лишь через какое-то время ему удалось избавиться от одиночества, уйдя в сон.
Проснулся Снук уже за полдень от звука нового громкого голоса, проникавшего в спальню из гостиной. Поднявшись, он расчесал пятерней волосы и вышел узнать, кто их посетил. Посреди комнаты, беседуя о чем-то с Амброузом, Пруденс и Квигом, стоял Джин Хелиг из «Ассоциации прессы», стройный седеющий англичанин с тяжелыми веками. Он окинул Снука критическим взглядом и сказал с чувством:
— Ты отвратительно выглядишь, Гил. Я никогда тебя таким не видел.
— Благодарю. — Снук попытался подыскать что-нибудь в ответ, но пульсирующая головная боль мешала думать. — Я пойду сварю кофе.
Дес Квиг тут же вскочил.
— Я уже сварил, Гил. Сиди, я принесу тебе чашку.
Снук благодарно кивнул.
— Четыре чашки, пожалуйста. По утрам я всегда выпиваю четыре чашки.
Он рухнул в освободившееся кресло и огляделся. Амброуз смотрел на него озабоченно. Пруденс делала вид, что не замечает его присутствия. Хотя на ней был вчерашний костюм, выглядела она так же безукоризненно, как всегда, и Снук отвлеченно подумал, удалось ли Амброузу хотя бы однажды за то время, которое они провели в одной постели, нарушить ее отработанную невозмутимость.
— На этот раз ты, что называется, запустил кота в голубятню, — прогремел Хелиг. — Знаешь, после того, как я опубликовал твою информацию, за мной постоянно ходят два человека Фриборна.
— Ради бога, Джин, — Снук сдавил ладонями виски. — Если ты будешь говорить нормальным голосом, я вполне тебя расслышу.
Хелиг перешел на пронзительный шепот.
— Это убедило меня в том, что здесь кроется что-то важное. Раньше я не был уверен, и, боюсь, это заметно по тому, как я написал статью.
— Все равно спасибо.
— Не за что, — снова произнес Хелиг своим громоподобным голосом. — Теперь, когда твои призраки появились в Бразилии и на Суматре, все стало по-другому.
— Что? — Снук вопросительно взглянул на Амброуза.
— Я же говорил, что это должно случиться, — кивнул Амброуз. — Случилось, правда, немного раньше, чем я ожидал, но было бы неверно считать земной экватор правильным кругом. Планета деформирована приливными силами, и, кроме того, Земля колеблется относительно орбиты за счет движения барицентра системы Земля — Луна. Я не знаю, насколько точно Авернус повторяет эти движения, к тому же эффект либрации…
Амброуз замолчал, потому что Пруденс протянула руку и закрыла ладонью его рот. Заметив это прилюдное проявление интимности, Снук почувствовал укол ревности и быстро отвел взгляд.
— Извините, — закончил Амброуз. — Я иногда увлекаюсь.
— Интерес во всем мире к здешним событиям чертовски вырос, — сказал Хелиг. — Сегодня утром имя доктора Амброуза уже не раз упоминалось в передачах главной спутниковой системы.
Пруденс радостно рассмеялась и шутливо толкнула Амброуза.
— Наконец-то слава!
Снук, по-прежнему внимательно наблюдавший за Пруденс и всем, что вокруг нее происходило, успел заметить, как на лице Амброуза промелькнуло выражение мечтательности и торжества одновременно. Через мгновение оно сменилось обычной для него насмешливой внимательностью, но Снук почувствовал, что ему удалось увидеть истинного Амброуза. Плейбой-ученый, похоже, жаждал славы. Или уважения. Уважения своих коллег.
— Означает ли это, что скоро здесь будет много народа? — спросил Квиг, входя с кофе для Снука.
— Сомневаюсь, — ответил Хелиг томно, всем своим видом напоминая видавшего виды колониста, давно привыкшего к причудам аборигенов. — Из-за беспорядков на границе с Кенией канцелярия президента отменила все въездные визы на неопределенный срок. Кроме того, теперь нашим ученым парням есть куда поехать. Из Штатов гораздо легче смотаться в Бразилию, чем добиратья сюда, верно? Опять же меньше шансов получить под зад. — Хелиг оглушительно расхохотался, отчего даже чашка в руках у Снука задрожала.
Снук прикрыл глаза, стараясь не отвлекаться от воплощенного в кофе аромата и вкуса разумности, и мысленно пожелал, чтобы Хелиг куда-нибудь провалился.
— Кстати, у вас-то как тут дела? — продолжал Хелиг, твердо встав в центре комнаты. — Если эти призраки и в самом деле обитатели другого мира, как, по-вашему, найдем ли мы когда-нибудь способ общения с ними?
— Мы надеемся, — осторожно ответил Амброуз, — что нашли такой способ, но, разумеется, здесь не все просто.
Снук поднял глаза над краем чашки, и его взгляд встретился с взглядами Амброуза и Пруденс.
Хелиг смотрел на индикаторы наручного магнитофона.
— Полно, доктор, исповедь облегчает душу.
— Слишком рано, — сказал Снук, неожиданно для себя приняв решение.
— Возвращайся завтра или послезавтра, тогда, возможно, у нас будет для тебя неплохая история.
Когда Хелиг уехал, Амброуз прошел вслед за Снуком на кухню, где тот готовил новую порцию кофе.
— Я правильно понял, что вы имели в виду? — спросил он спокойно.
— Видимо.
Снук занялся споласкиванием чашек в раковине.
— Спасибо. — Амброуз взял полотенце и принялся неумело вытирать чашки. — Послушайте, я не хотел бы, чтобы вы меня неправильно поняли, но те, кто работает на науку, как и все остальные, получают деньги. Я знаю, что у вас есть свои причины на участие в этом деле, однако я был бы счастливо поставить наши отношения на соответствующую деловую основу, если вы…
— Вы можете кое-что для меня сделать, — перебил его Снук.
— Слушаю.
— Где-то в Малакке находится мой канадский паспорт. Я хотел бы получить его обратно.
— Думаю, я смогу это организовать.
— Это, видимо, обойдется вам в немалую сумму — как это говорится? — комиссионных.
— Не беспокойтесь. Мы так или иначе вытащим вас из Баранди. — Вытерев две чашки, Амброуз, очевидно, решил, что славно потрудился, и отложил полотенце в сторону. — Кстати, завтрашний эксперимент будет совсем не такой, как сегодня.
— Почему?
— Я смотрел планы и вертикальный разрез шахты, и там, где завтра будет верхняя мертвая точка, разработок нет. Нам придется перехватить авернианца на ходу там же, где в прошлый раз. На этом этапе он будет подниматься довольно быстро, но, если захотите, у вас будет еще одна возможность при спуске.
Снук принялся вытирать оставшиеся чашки.
— Вы исходите из того, что он будет ждать нас там…
— Из всех предположений, что мы делали, это пока наименее рискованное. Авернианец отреагировал очень быстро, ни один человек не сумел бы дать такой быстрый и решительный ответ. Я думаю, мы имеем дело с расой, превосходящей нас во многих отношениях.
— Это меня не удивляет. Но вы и в самом деле полагаете, что я получу какое-то телепатическое сообщение, когда мой мозг и его будут занимать один и тот же объем?
Амброуз пожал плечами.
— Кто может предсказать, что произойдет, Гил? В соответствии с нашими научными представлениями — если иметь в виду ортодоксальные научные представления — скорее всего, вообще ничего не получится. В конце концов ваша голова некоторое время занимала один и тот же объем с авернианским грунтом, и тем не менее у вас не было никаких головных болей.
— Не самый удачный пример. — Снук слегка прикоснулся кончиками пальцев к бьющейся вене на виске, словно проверял пульс.
— Зачем вы так много пьете?
— Это помогает спать.
— В этом лучше поможет женщина, — сказал Амброуз. — Результат тот же, но побочные эффекты только положительные.
Снук с трудом отогнал от себя мучительное видение: Пруденс на его левой руке лицом к нему…
— Мы говорили о телепатическом эксперименте. Вы полагаете, ничего не получится?
— Я этого не говорил. Просто мы слишком мало знаем об этом явлении. Я имею в виду, что возможность телепатического общения между людьми была доказана всего несколько лет назад, когда наконец перестали заниматься глупостями с угадыванием карт. Да и сейчас многие сказали бы, что структура мозга, мыслительные процессы и структура языка инопланетных существ настолько отличны от наших, что ни телепатического, ни какого другого общения с ними просто быть не может.
— Но авернианцы не инопланетяне. Скорее наоборот, — сказал Снук, сражаясь с незнакомыми концепциями. — Если они существуют уже миллионы лет в нескольких сотнях километров у нас под ногами и если телепатия действительно возможна, то какая-то связь, видимо, уже есть. Что-то вроде резонанса… Симпатического резонанса… Может быть, именно существование авернианцев объясняет…
— Общие элементы в религиях? Плутоническую мифологию? Повсеместные представления о том, что ад находится под землей? — Амброуз покачал головой. — Гил, эти вещи явно за пределами нашей работы. Не стоит с ними связываться. Не забывайте, что, хотя авернианцы и в самом деле существуют внутри нашей планеты, во многих отношениях они дальше от нас, чем Сириус. Самая далекая звезда, которую вы можете разглядеть в небе, все-таки часть нашей Вселенной.
— Но вы тем не менее думаете, что стоит попытаться?
Амброуз кивнул.
— Тут есть один момент, не позволяющий упустить такую возможность.
— Какой? — Снук даже перестал вытирать посуду в ожидании ответа.
— Сам авернианец, похоже, считал, что из этого что-то получится.
Когда их группа в предрассветной темноте отправилась к шахте, Снук обнаружил, что Пруденс осталась в бунгало, и с интересом отметил, что ни она, ни Амброуз ни словом об этом не обмолвились. Днем они ездили в Кисуму переодеться и пообедать в отеле, и, когда вернулись, их можно было принять за новобрачных. После их возвращения времени для обсуждения приготовлений оставалось достаточно, однако вопрос об участии Пруденс даже не затрагивался, по крайней мере в присутствии Снука. Возможно, ее решение было продиктовано здравым смыслом: она осталась, чтобы избежать лишних неприятностей с охранниками у ворот. Но Снук подозревал, что Пруденс просто не пожелала участвовать в событиях, где ему предстояло играть главную роль, особенно после того, как она открыто осудила его бегство в прошлый раз. Снук сознавал, что это ребячество, но тем не менее происходящее доставляло ему какое-то непонятное удовольствие: события доказывали, что Пруденс выделяет его среди других, постоянно на него реагирует, пусть даже отрицательно.
У ворот к их четверке — Снуку, Амброузу, Квигу и Калверу — присоединился Джордж Мерфи, который о чем-то разговаривал там с охранниками.
— Не хочется, чтобы вчерашнее повторилось, — сказал он, выходя им навстречу. — Я себя чувствую просто какой-то развалиной.
— По-моему, ты выглядишь отлично. — Снуку никогда прежде не доводилось видеть Мерфи таким уверенным в себе и некротимым, и присутствие этого здоровяка придавало ему сил. — Чем ты занимался?
— Просиживал штаны на совещаниях. Картье продолжает втолковывать рабочим, что никаких призраков нет, потому что теперь они не могут их увидеть, и что это вообще никакие не призраки. А шахтеры твердят, что лучше него знают, что такое призраки, и что, даже когда они их не видят, они их чувствуют. Я думаю, на Картье давит полковник Фриборн.
Проходя в ворота, Снук подобрался поближе к Мерфи и, шагая в ногу с ним, тихо сказал:
— Я думаю, он на всех давит. Сам знаешь, дела идут совсем не так, как мы ожидали.
— Знаю, Гил. Но все равно спасибо.
— А ты не смог бы втолковать шахтерам, что авернианцы не принесут им никакого вреда?
Мерфи задумался.
— Ты сам в этом уверен, однако…
— …однако я убежал. Ясно, Джордж.
Миновав освещенный участок у пропускного пункта, Снук заметил два джипа с солдатами на том же месте, что и вчера. Он надел «амплиты» и в возникшем голубом сиянии увидел уже знакомого ему надменного молодого лейтенанта. Глаза лейтенанта скрывали «амплиты» военного образца для ночных дежурств, но на его лице, словно высеченном скульптором из эбенового дерева, застыло выражение свирепой, беспощадной настороженности. От этого наблюдения у Снука по спине пробежали мурашки.
— Вот тот лейтенант, — спросил он, — он не родственник полковника?
Мерфи надел свои магнитолюктовые очки.
— Племянник. Курт Фриборн. Держись от него подальше. Если возможно, даже не вступай с ним в разговор.
— Господи! — вздохнул Снук. — Сколько же их?!
В этот момент двигатели обоих джипов взревели, фары пучками света ударили по группе идущих, отбрасывая на землю длинные тени. Подкатив ближе, машины принялись медленно объезжать группу кругами, иногда подбираясь так близко, что два-три раза людям пришлось уступать дорогу. С лиц всех сидящих в машинах, за исключением лейтенанта, во время этих маневров не сходили широкие ухмылки, но никто из них не проронил ни слова.
— Из такой открытой машины, — негромко проговорил Мерфи, — ты или я запросто можем вытащить водителя…
— Ты или я запросто можем получить пулю в лоб. А оно того не стоит, Джордж.
Снук продолжал ровным шагом двигаться к входу в шахту, и через некоторое время джипы вернулись на прежнее место. Вскоре вся группа собралась у освещенного флуоресцентными лампами подъемника. Амброуз с тяжелым стуком поставил на землю излучатель.
— Утром первым делом, — произнес он негодующе, — доложу об этих безобразиях властям. Мерзавцы начинают мне надоедать.
— Давайте-ка спускаться, — сказал Снук, обменявшись взглядами с Мерфи. — На встречу с дьяволом, которого мы еще не знаем.
— Право же, не следует о них так думать. — Амброуз подхватил свой черный ящик и двинулся впереди всех к подъемнику.
На сей раз похожий на пещеру туннель третьего уровня не оказал на Снука такого гнетущего действия, как он ожидал. Главным образом потому, что сейчас он ощущал себя частью группы, действующей заодно. Амброуз метался по туннелю, проверяя сделанные им светящиеся отметки на полу, настраивая излучатель и то и дело пробегая пальцами по клавиатуре карманного компьютера. Калвер занимался аналого-цифровым модулятором, Квиг — камерами и магнитолюктовыми фильтрами. Мерфи убирал со сцены ожидаемого «действия» мелкие обломки камней. Снук невольно почувствовал себя лишним.
— Еще минут десять, — сказал ему Амброуз, отрывая взгляд от компьютера. — И помните, пожалуйста, Гил, я не вынуждаю вас. Это, скажем так, вспомогательный эксперимент. Я лично больше верю в модулятор. Так что не заставляйте себя терпеть больше, чем сможете. Идет?
— Договорились.
— Ладно. Следите внимательно, не появится ли в поле зрения какое-либо подобие крыши. Из вашего рассказа я понял, что вчера вы этот момент пропустили, а нам нужно быть готовыми заранее. — Амброуз заговорил громче, в голосе его снова послышались нотки удовлетворенности. — Если будет время, делайте наброски на листках, что я вам дал. Даже устройство крыши сможет рассказать нам что-то об авернианцах, например идут ли у них дожди. Так что прошу всех быть внимательными к деталям.
Прислонившись к стене туннеля и наблюдая за последними приготовлениями, Снук достал сигареты, но Амброуз строго покачал головой, и он с обреченным видом спрятал пачку, искренне желая оказаться в данный момент где-нибудь совсем на другом конце света и заниматься чем-то совсем иным. Например, лежать в тихой комнате в тени золотистых от света штор, и чтобы голова Пруденс Девональд покоилась на его руке — на левой руке, как записано в «Песне песней» Соломона, главы вторая и восьмая, — так, чтобы правой удобно было касаться…
На каменном полу туннеля появилась светящаяся голубая линия. Через несколько секунд она превратилась в треугольный конек крыши, и Снук в оцепенении двинулся к назначенному ему месту. Пол туннеля выглядел необычно прозрачным.
Снук так увлекся возникающими образами, что даже не заметил, как к нему подошел Джордж Мерфи. Большая сухая рука Мерфи отыскала его руку и вложила в ладонь какой-то маленький светлый предмет, на ощупь похожий на полированную слоновую кость.
— Возьми, — прошептал Мерфи. — Это поможет.
— Что это? Амулет? — ошарашенно спросил Снук.
— Ты меня совсем дикарем считаешь? — В голосе Мерфи послышалось шутливое осуждение. — Это жевательная резинка.
Он торопливо шагнул в сторону. Из камня постепенно поднялась слегка светящаяся крыша, своим переплетением стропил и балок удивительно похожая на земную.
Снук засунул резинку в рот, с благодарностью ощущая ее знакомую мятную теплоту, по мере того как он погружался в смутно различимые контуры квадратной комнаты, где, изгибая губы двигающихся щелевидных ртов, его ждали трое авернианцев. Двое из них держали в руках какие-то продолговатые аппараты, и внезапно туннель наполнился звуками — печальными, мяукающими, странными звуками из прибора в руках Калвера. Рядом послышался человеческий голос, но Снук не разобрал, кем и что было сказано, потому что в этот момент третий авернианец, вытянув руки, двинулся к нему.
«Я не могу, — пронеслась у Снука паническая мысль. — Это слишком…»
Вкус жевательной резинки во рту увилился, напоминая Снуку, что он не одинок в этом испытании, и, когда уровни пола сошлись, он послушно шагнул навстречу авернианцу.
Призрачное лицо становилось все ближе, туманные глаза все больше… Снук наклонил голову, отдавая себя, и слияние произошло.
Он удивленно выдохнул, почувствовав, как растворяется его сознание… 4 Покоя глубины тебе волны бегущей!
Меня зовут Феллет. Моя функция в нашем обществе — Ответчик. Это означает, что я должен давать советы другим. Советовать, как поступать или что нужно будет сделать. Нет, твоя концепция оракула не подходит. Наоборот. Оракул предсказывает события, предоставляя слушающим строить свои, возможно, неверные планы. Поскольку концепция предсказания теряет свой смысл, когда пытаешься пойти дальше простых причинно-следственных заключений, например о том, что растущее семя достигнет зрелости или падающий камень упадет на грунт, необходимо оценить значение того, что уже произошло, и дать безупречный совет, как поступать…
Оракул. Логическая стрелка, указывающая на близкую концепцию… Предсказания по звездам… Непогрешимые, как звезды над головой. Звезды… Взрывы…
Катастрофа!
Стой, подожди! Мне больно.
Звезды на своих курсах… Планеты? Во множественном числе? Циклическое движение? Что такое год?
Нет! Твои представления о времени неверны. Время — прямая нить, натянутая между Бесконечностью Прошлого и Бесконечностью Будущего, в ней сплетены черные и светлые волокна, ночи и дни. Кажется, что они чередуются, но они непрерывны. Непрерывны и изогнуты…
Подожди! Боль все сильнее…
Солнце — даритель дня… Планеты, эллипсы, осевое вращение. Отсутствие крыши облаков, чистое небо, много солнц. Логическая стрелка, указывающая на близкую концепцию… Частицы, античастицы. Верно. Наша взаимосвязь определена почти правильно, но есть что-то еще… Планета из античастиц над крышей облаков… В году 1993…
Смятение. Непонимание. Время невозможно измерить иначе, как в терминах «минус — сейчас» и «плюс — сейчас». И все же…
Тысячу дней назад вес наших океанов уменьшился. Воды поднялись в небо, почти достигая крыши облаков. А затем смели Людей. И дома Людей…
Ты говоришь, я должен был знать. Должен был предсказать.
Ты говоришь…
НЕТ!
Снук снова ощутил во рту теплый вкус мяты и понял, что стоит на коленях на твердом камне в кругу озабоченных лиц, и несколько рук удерживают его от падения. «Амплитов» на нем не было, и кто-то включил переносной фонарь, отчего испещренные следами обработки резко очерченные стены туннеля показались ему какими-то искусственными и нереальными.
— Ты в порядке, Гил? — Голос принадлежал Мерфи. Вопрос был задан почти непринужденным тоном, но именно это свидетельствовало о том, что Мерфи по-настоящему обеспокоен.
Снук кивнул и встал с колен.
— Надолго я отключился?
— Вы не отключались, — сказал Амброуз строгим профессиональным голосом. — Вы просто упали на колени. Джордж включил свет — вопреки моему распоряжению — и тем самым прервал эксперимент, чуть нас всех не ослепив. — Он повернулся к Мерфи. — Джордж, вы же прекрасно знаете, что инструкция к магнитолюктовым очкам однозначно запрещает включать яркий свет там, где в них работают люди.
— Я думал, Гилу плохо. — Мерфи упорно отказывался признать свою вину.
— С чего ему могло быть плохо? — Амброуз снова перешел к делу. — Ладно, сейчас бессмысленно устраивать разбирательство. Остается только надеяться, что те несколько секунд записи, что мы получили, оправдают…
— Подождите… — перебил его Снук неуверенно, все еще не придя в себя после возвращения в знакомую ему Вселенную. — А Феллет? Вы видели, как он реагировал?
— Кто такой Феллет?
— Авернианец. Феллет. Разве вы…?
— О чем вы говорите? — Пальцы Амброуза вцепились в плечи Снука. — Что такое?.
— Я хочу узнать, как долго голова авернианца была… ну… внутри моей?
— Почти и не была вовсе, — отвтил Калвер, вытирая глаза. — Мне показалось, что он отскочил от тебя, и в этот момент Джордж чуть не сжег мне сетчатку своим…
— Тихо! — выкрикнул Амброуз взволнованно. — Неужели получилось, Гил? У вас создалось впечатление, что вы знаете его имя?
— Впечатление? — Снук устало улыбнулся. — Гораздо больше. На какое-то время я стал частью его жизни. Потому-то я и хотел узнать, сколько длился контакт: мне показалось, что минуты, а может, часы.
— Что вы запомнили?
— Это не очень хорошее место, Бойс. Что-то там не так. Странно, но, когда мы спускались сюда, у меня появилась мысль…
— Гил, я хочу получить от вас максимум информации прямо сейчас и записать все на пленку, пока ничего не забылось. Вы в состоянии начать? Какие-нибудь болезненные ощущения остались?
— Я немного выбит из колеи, но в остальном все в порядке.
— Отлично. — Амброуз поднес свой наручный магнитофон к губам Снука.
— Вы уже сказали, что его зовут Феллет. Он назвал как-нибудь свою планету?
— Нет. Похоже, они ее никак не называют. Это единственный мир, о существовании которого они знают, так что, может быть, им и не нужно название. И потом все произошло не так, как вы думаете. Мы не разговаривали.
Снук начал сомневаться в своей способности передать истинный характер контакта, и в этот момент до него наконец дошло, сколь огромно и невероятно случившееся с ним. Обитатель другой вселенной, «призрак» прикоснулся к его разуму. Их жизни перемешались…
— Ладно. Попробуйте начать все с начала. С самого первого, что вы помните.
Снук закрыл глаза и произнес:
— Покоя глубины тебе волны бегущей…
— Это приветствие?
— По-моему, да. Но для него, я думаю, это нечто более важное. Их мир почт весь покрыт водой. И ветер может поднять волну до… Я не знаю…
— О'кей. Пропустите приветствие. Что было дальше?
— Феллет назвал себя Ответчиком. Это что-то вроде вождя, но он сам о себе так не думает. Потом был спор об оракулах и предсказаниях, но спорил только он. Он сказал, что предсказания невозможны.
— Спор? Я понял, что вы не разговаривали.
— Все так, но он, должно быть, каким-то образом воспринимал мои представления.
— Это важно, Гил, — живо заметил Амброуз. — Как вы думаете, он получил от вас столько же информации, сколько вы от него?
— Не знаю. Процесс, вероятно, был двусторонний, но как я могу сказать, кто из нас получил больше?
— Вам не показалось, что он принуждает вас к разговору?
— Нет. Ему даже было плохо. Он что-то говорил про боль.
— Ладно. Дальше, Гил.
— Его потрясла информация о звездах. У них, насколько я понял, не существует астрономии. Там постоянный облачный покров, и Феллет воспринимал его как какую-то крышу. Он не знал о связи звезд и планет.
— Вы уверены? Они вполне могли вывести астрономические закономерности.
— Но как? — Снук словно оправдывался.
— Я понимаю, что это не так просто, но есть множество наводящих фактов: цикличность смены дня и ночи, времена года…
— Они все это воспринимают не так. Феллет не подозревал, что его мир вращается. День и ночь они воспринимают как белые и черные участки на нити времени. У них нет времен года. Они не знают, что такое летоисчисление. Для них время линейно. У них нет дат и календарей, как у нас. И время они отсчитывают вперед и назад от настоящего.
— Довольно неудобная система, — прокомментировал Амброуз. — Нужны постоянные точки отсчета.
— Откуда вы знаете? — Снук, все еще взволнованный происшедшим, не сумел справиться с раздражением, которое вызвала у него самоуверенность Амброуза. — Откуда вы знаете, как они думают? Вы даже не знаете, как думают другие люди…
— Извините, Гил. Но прошу вас, не отвлекайтесь. Что еще вы помните?
— Амброуз был невозмутим.
— Единственное, пожалуй, что его не удивило, это объяснение двух вселенных, которое я усвоил от вас. Он так и сказал: «Частицы. Античастицы. Верно. Наша взаимосвязь определена почти правильно».
— Любопытно. Ядерная физика есть, а астрономии нет. Он так и сказал. «Почти правильно»?
— Да. Потом было что-то про время. И про Планету Торнтона… — Снук запнулся.
— Что такое?
— Я только что вспомнил. Именно здесь он по-настоящему разволновался… Он сказал, что тысячу дней назад что-то случилось. Я запомнил цифру по тому, как ее воспринял. У меня создалось впечатление, что он имел в виду не ровно тысячу дней. Примерно, как мы говорим «около года назад», когда имеем в виду одиннадцать, двенадцать или тринадцать месяцев.
— Что случилось, Гил? Он упоминал приливы?
— Вы знали?! — Несмотря на смятение, Снук понял, что его мнение об Амброуз снова меняется.
— Выкладывайте, что он говорил. — Тон Амброуза был мягок и убедителен, но в то же время требователен.
— «Тысячу дней назад вес наших океанов уменьшился. Воды поднялись в небо, почти достигая крыши облаков. А затем смели Людей. И дома Людей».
— Это подтверждает все мои гипотезы, — умиротворенно сказал Амброуз. — Я буду знаменит. Отныне я буду знаменит.
— Кто говорит о вас? — Сбитый с толку и рассерженный, Снук почувствовал, как в нем зарождается непонятный страх. — Что случилось на Авернусе?
— Тут все просто. Планета Торнтона состоит из того же вещества, что и Авернус. Вот почему она изменила орбиту Авернуса. Разумеется, возникли сильные приливные явления, а мы уже знаем, что значительная часть Авернуса покрыта водой.
Снук прижал ладони к вискам.
— Большинство из них утонули.
— Разумеется.
— Но они же люди! Вас, похоже, это совершенно не волнует.
— Это не так, Гил, — произнес Амброуз ровным голосом. — Просто мы ничего не можем сделать. Никто ничем не может им помочь.
Что-то в этой последней фразе еще больше усилило смятение, охватившее Снука. Качнувшись, он шагнул вперед и ухватился за куртку Амброуза.
— Вы не все сказали?
— Гил, вы возбуждены, — Амброуз не двигался с места и не пытался вырваться. — Возможно, сейчас не время для этого разговора.
— Я хочу знать. Сейчас.
— Ладно. В любом случае мы не выслушали вас до конца. Что произошло после того, как авернианец узнал о Планете Торнтона?
— Я не… Кажется, он говорил что-то о предсказаниях. Последнее, что я помню, это его крик «нет!». Крик — неверное слово, не было никакого звука, но я почувствовал его боль.
— Поразительно, — сказал Амброуз. — Восприимчивость и легкость понимания, присущие вашему другу Феллету, просто… Другого слова, кроме как «сверхчеловеческие», не подберешь. А его способность к телепатическому общению… Мы открыли новую область для изучения.
— Почему Феллет закричал?
Амброуз осторожно высвободился из рук Снука.
— Я пытаюсь объяснить вам, Гил. Это только догадка, но главный вопрос заключается в том, сколько он мог от вас узнать. Вы когда-нибудь интересовались астрономией?
— Нет.
— Но вы помните хотя бы что-то из услышанного или прочитанного о том, что Планета Торнтона захвачена нашим Солнцем? Что-нибудь о ее новой орбите?
— Не знаю. — Снук попытался собраться с мыслями. — Было что-то о прецессирующей орбите… Планета должна вернуться. Через девяносто восемь лет, так?
— Продолжайте. Нам важно понять, есть ли в вашем сознании информация о том, что должно произойти.
Снук задумался на секунду, нейроны связались между собой, и его охватила глубокая печаль.
— В следующее прохождение Планеты Торнтона, — произнес он глухо, — по расчетам, она должна будет пройти сквозь Землю.
— Верно, Гил, вы в самом деле знали.
— Но Авернус уже удалится от Земли.
— На очень небольшое расстояние, и то, если отделение будет происходить с теперешней скоростью. В любом случае это не имеет значения: при столь малом промахе катастрофа будет не менее страшная, чем при лобовом столкновении. — Амброуз обвел взглядом молчаливых, внимательных людей. — Земли, конечно, это не коснется.
— Вы думаете, Феллет все это понял? — спросил Снук, будучи не в силах заглушить траурную фугу, звучащую у него в голове. — Вы думаете, он поэтому и закричал?
— Думаю, да, — сказал Амброуз, глядя в глаза Снуку. — Вы сообщили ему, что его планета вместе со всеми ее обитателями погибнет меньше чем через столетие.
