7
Спрятавшись в плотный кокон эгоизма, Хэссон продолжал вести тихий образ жизни, посвящая все свое внимание собственному благополучию.
В таком состоянии важность, которую имели для него события, прогрессирующе уменьшалась с их удаленностью от центра его собственного бытия. Например, новости о мировой торговле и перемены в глобальной политике имели столь малое значение, что почти им не замечались. Хэссон сознавал, что Эл Уэрри был сильно занят в дни, последовавшие за вечеринкой с барбекью, но это тоже отстояло далеко от центра вселенной и внушало не больше интереса, чем поступки теней в плохой голопьесе.
Действительно значительными событиями, будившими воображение Хэссона и поглощавшими его мысли, были совершенно другие: открытие, что в результате долгих прогулок на свежем воздухе кожа его покрылась загаром; растущая продолжительность пробежек, которые давались ему все легче и легче; эпикурейское наслаждение, получаемое от таких простых вещей, как правильное дыхание и хороший сон. Хэссон превратил жизнь в самоцель, в нечто такое, что постоянно достигалось, и это позволяло ему с течением дней делаться все уверенней, надежнее, защищеннее…
Пятичасовая прогулка по холмистым окрестностям разгорячила, пропылила и утомила Хэссона. Приняв холодный душ и переодевшись во все чистое, он вспомнил, что сегодня еще не принял полной порции дрожжей. Оливер Фан обещал ему, что со временем он приучится получать удовольствие от вкуса ароматного коричневого порошка, и хотя в этом Хэссон пока мало преуспел, но все равно ежедневно старательно принимал по пятьдесят граммов. Он взял коробку с дрожжами и отправился вниз, но на секунду задержался в тесной прихожей, поскольку услышал из кухни знакомый гнусавый голос. Оказывается, Джинни Карпентер вернулась из Британской Колумбии.
Войдя на кухню, он увидел, что Уэрри и Мэй Карпентер сидят за круглым столом со стаканами пива, а Джинни, все такая же острая и сверкающая стоит спиной к кухонному столику, скрестив руки на груди, и рассказывает о своей поездке.
— Ну, вы только посмотрите, кто пришел, — сказала она. — Тихоня-англикашка.
— Я прекрасно себя чувствую, спасибо, — вежливо отозвался Хэссон. — Как поживаете?
Он повернулся, приветливо кивнул Уэрри и Мэй, потом вынул из шкафчика стакан.
Джинни критически осмотрела его, моргнула и сказала так, словно он уже ушел:
— Ну, по крайней мере, он немного больше стал похож на человека: я вам говорила, что ему и нужно всего только нормально поесть хорошей домашней пищи.
Хэссон улыбнулся:
— Вы поэтому и уехали?
Лицо Джинни застыло, и она возмущенно взглянула на Уэрри, словно требовала от него поддержки.
— Теперь ты Робу палец в рот не клади, — проговорил Уэрри с восхищенным видом. — У него теперь не язык, а бритва. Наверное, связано с этим чертовым порошком, который он вечно глотает.
— Что это такое? — Джинни подозрительно наблюдала, как Хэссон положил в рот столовую ложку дрожжей и запил их водой из-под крана.
— Дрожжи. Он покупает их в магазине здоровой пищи на Второй улице.
— В лавке Олли Фана? — презрительно воскликнула Джинни. — Всякому, кто туда ходит, надо мозги проверить.
— Мам! — прошептала Мэй. — Нехорошо так…
Джинни махнула ей рукой, приказывая ей молчать.
— Я все про этих китаезов знаю. Я сотни раз видела в угловых лавчонках. Знаете, чем они там занимаются?
— Ты уже нам рассказывала, — устало произнесла Мэй, устремляя взгляд в потолок.
— Они открывают коробки со спичками и достают из каждой по спичке. Никто не заметит, что в коробке не хватает одной спички, понимаете? Просто все время стоят там, открывают коробки и достают по спичке. Мы бы такого делать не стали, но когда они сделают это пятьдесят раз, у них заработаны деньги — стоимость одного коробка спичек. — Джинни сделала паузу, завершив свое обвинение, и обвела всех взглядом, в котором торжество смешивалось с негодованием. — Ну, что вы на это скажете?
— В чем они их продают? — спросил Хэссон, думая об Оливере и о его человеколюбии и сострадании.
Джинни нахмурилась:
— Что вы хотите этим сказать?
— Я только хочу узнать, в чем они продают эти лишние спички? Вы говорите, у них появляются лишние пятьдесят спичек, но нет коробка, в котором их можно было бы продать. — Хэссон кивнул Уэрри. — Вам никогда не продавали спички в бумажном пакетике?
— Тут он тебя поймал! — радостно закричал Уэрри, схватив Джинни за ляжку. — Об этом ты и не подумала!
— Послушай меня, Эл Уэрри, и я скажу тебе, что они делают, — отрезала она, сбрасывая его руку.
Джинни несколько раз открыла рот, словно подсказывая Элу, как ему самому сделать должное разъяснение. Наконец, когда стало очевидным, что подходящих слов не находится, Джинни посмотрела на Хэссона помутневшими от ненависти глазами.
— У меня нет времени стоять тут и болтать весь вечер, — сказала она. — Мне надо готовить обед.
«Главное оружие», — подумал Хэссон, но ему уже было чуть стыдно за то, что он вступил в бой с крошечной худенькой женщиной, чья агрессивность, видимо, свидетельствовала о душевной неустроенности.
— Мне не следовало подшучивать над вашей кухней, — с улыбкой извинился он. — Я с удовольствием съем все, что вы нам подадите.
— Выпей пива, Роб, — вставил Уэрри. — Я сегодня на дежурстве, так что позже компанию тебе не составлю.
Он встал, достал из холодильника банку пива и направился в гостиную. Хэссон подмигнул Джинни, отчего на лице у нее появилось недоумение, и пошел следом за Уэрри.
Мужчины просидели за пивом около часа, причем большую часть времени Уэрри говорил о трудностях работы полицейского и насколько лучше было бы ему найти какое-нибудь другое занятие. Он казался спокойным и пугающе подтянутым, но во взгляде его появилось странная сосредоточенность, говорившая о том, что, видимо, Баку Морлачеру удалось пробить его психологическую защиту. Уэрри пространно описывал свои новые усилия по защите отеля «Чинук» от посторонних. Двум его патрульным, Генри Корзину и Виктору Куиггу, было приказано начиная с сумерек летать вокруг верхней части гостиницы, чтобы никого туда не допустить. Сам Уэрри подменял их на четыре часа во время их ночной вахты, вот почему ему надо было отправляться на дежурство сразу после обеда.
— Самое скверное то, что днем у меня тоже масса дел, — жаловался он, постукивая по стакану, чтобы поднять пену. — С возвращением хорошей летной погоды сюда отовсюду слетаются юнцы. «Чинук» притягивает их к себе, как магнит, понимаешь? Мы без устали отсылаем их домой или сажаем за нарушения правил полета, но прибывают новые, и всех их не остановишь. Особенно с наступлением темноты. Иногда мне так и хочется взять тонну сверхдина и выбить палочку из-под этого эскимо. Почему почти вся полиция города вынуждена присматривать за собственностью одного человека?!
— Наверняка это здание опасно из-за своей заброшенности, — подсказал Хэссон. — Может, вы добьетесь решения о его сносе?
— Может, но на это уйдут годы. — Уэрри задумчиво вздохнул. — Понятно, почему «Чинук» так привлекает некоторых ребятишек. У них там собственный мир — мир, который не видит никто из взрослых. Они могут устроить там свое общество, с новыми правилами, и никакие родители туда не сунутся, чтобы все испортить. Родители сидят где-нибудь в ста или двухстах километрах от них, и даже не знают, где их дети, а это нехорошо, Роб.
— Знаю, но единственная надежда снова скрепить ячейки общества так, как это было в дополетное время, — вшить всем радиомаяки. Но такое даже не обсуждается.
— Не знаю, — мрачно откликнулся Уэрри, — по-моему, когда-нибудь дело дойдет и до этого.
Он вскочил и исполнил свою ставшую уже знакомой имитацию военного салюта: в дверях появилась Мэй, сообщив, что обед готов.
Хэссон прошел с ними на кухню и отметил, что стол накрыт на четверых.
— А где Тео? — спросил он, вдруг резко осознав, что в последние дни ничего не делал, чтобы восстановить отношения с пареньком.
— Он взял к себе в комнату молока и холодных закусок, — ответила Мэй. — Хочет спокойно послушать радио.
— Да ну? — Хэссон припомнил давешний разговор с Тео. — Я не знал, что он увлекается радио.
— Он очень часто слушает по ночам, — сказал Уэрри. — Ему это очень помогает, радио.
Мэй кивнула в знак согласия:
— Правда: оно очень много для него значит.
Хэссон уселся, поглаживая подбородок, и переключил внимание на еду, которой так настоятельно требовал его желудок. Главным блюдом была мясная запеканка со специями, которую он нашел вполне приятной, и еще больше обескуражил Джинни, нахваливая еду. На десерт было мороженое и личи. Сочетание ароматных тропических фруктов и можжевелового спиртного показалось Хэссону довольно тошнотворным, но он попросил добавки и к тому моменту, когда был подан кофе, ощутил приятную тяжесть в желудке.
— Когда тебе говорят есть побольше и поправляться, ты времени не теряешь, — добродушно заметил Уэрри. — Кажется…
Он замолчал, раздраженно пробормотав что-то: на его запястье резко запищал полицейский приемничек. Наступила секунда тишины, потом снова послышался писк.
— Извините! — Уэрри нажал кнопку коммуникатора и крикнул в него: — Начальник полиции Уэрри слушает. В чем дело?
— Эл, это Генри Корзин, — проговорило радио тонким настоятельным голосом, — я у «Чинука». Тебе надо бы поскорее приехать сюда.
— Генри, я же сказал, что буду в девять. Неужели нельзя подождать, пока я…
— Это дело не будет ждать, Эл. На нижнем этаже помещения отеля был какой-то взрыв. И по-моему, там начинается пожар.
— Пожар? — Удивленно подняв брови, Уэрри обвел взглядом сидящих за столом. — Но ведь там гореть нечему, разве не так?
— Там полно досок, лесов и перегородок, Эл. Подрядчики просто ушли и оставили все внутри.
— Ну, ты вызвал пожарных?
— Виктор вызвал, но это не поможет. Высота отеля четыреста метров, и у них нет никаких шансов дотянуть туда рукава и пеногенераторы.
— Ты прав! Знаешь что, Генри? Ты абсолютно прав! — Неожиданно лицо Уэрри расплылось в блаженной улыбке. — Как ты думаешь, у нас есть надежда попрощаться с нашей местной достопримечательностью?
Наступила пауза, и когда Корзин ответил, его голос звучал удивительно неуверенно.
— Не знаю, Эл. Я только видел небольшое возгорание, оно может и затухнуть, почем мне знать.
— Ну, будем надеяться на лучшее, — сказал Уэрри.
— Это серьезно, Эл, — снова заговорило радио. — Похоже, там какие-то люди, и они не могут выбраться.
— Люди? — Уэрри резко выпрямился. — О чем ты, к черту, говоришь? Какие люди?
— Я сказал тебе, что там был взрыв, Эл. По крайней мере, мне так показалось. Какого-то парня взрывом выбросило из лифтовой шахты, и он серьезно ранен.
— Господи милосердный!
Уэрри вскочил, опрокинув стул, схватил свой китель и бросился к двери. Хэссон увидел, что Мэй смотрит ему вслед, прижав ладони ко рту, а потом и сам бросился в прихожую и побежал следом за Уэрри. Они выскочили в ветреную, увенчанную звездами тьму, окружившую дом, и помчались к патрульной машине.
Неожиданно Хэссон резко остановился ему пришла в голову пугающая мысль.
— Эл, ты едешь или летишь?
— Собирался лететь. — Уэрри заглянул в машину, где на заднем сиденье лежал его аппарат. — Дьявол! Пока я застегну все эти пряжки, то проеду уже три четверти пути до «Чинука». Прыгай!
Хэссон скользнул на переднее пассажирское сиденье, и через несколько секунд машина уже неслась по главному шоссе, которое вело к центру Триплтри и южным окраинам. Направив автомобиль в сторону огней и спиралей светящихся воздушных дорог, Уэрри вызвал Корзина по радио.
— Я уже еду, Генри, — отрывисто сообщил он. — Повтори-ка снова про парня, который выпал из лифтовой шахты. Он погиб?
— Не погиб, Эл. Переломы и сотрясение. Я вызвал скорую помощь.
— Но если он упал с четырехсот метров…
— Нет, он был там, когда произошел взрыв. Мне кажется, это похоже на бомбу, Эл. И, насколько я понял, его выбросило в шахту и стукнуло о стенку. На его счастье, АГ-аппарат не пострадал, и у него хватило сообразительности включить его. Парень плыл по ветру, как мыльный пузырь, когда мы с Виктором его задержали и спустили вниз.
— Как только сможешь, установи его личность. — Уэрри барабанил пальцами по рулевому колесу. — И вообще, как он туда забрался?
Радиоголос замялся.
— Ну… Мы с Виктором замерзли там наверху, и решили, что ничего дурного не случится, если мы зайдем к Ронни и выпьем чашечку чего-нибудь теплого. Наверное, тогда он и мог забраться.
— Дивно, — проговорил Уэрри. — Это просто дивно, Генри.
— Эл, в «Чинуке» четырнадцать чертовых этажей, а окружность у него метров двести. И мы вдвоем порхаем вокруг него в абсолютной темноте. Разве можно здесь все проконтролировать? Хоть целая свадебная процессия зайдет или выйдет, а мы даже ничего не заметим. — Голос Корзина звучал обиженно и раздраженно.
— Ладно, ладно. — Уэрри посмотрел на Хэссона и скорчил рожу. — А что насчет бомбы?
— Мне кажется, это именно она и была, Эл. Откуда еще взрыв? На некоторых этажах хранилось много краски, но она ведь будет только гореть, правда? Она не будет взрываться.
— Возможно… Как ты думаешь, паренек, которого ранило, мог баловаться со взрывчаткой и случайно себя взорвать?
— Он сейчас без сознания, Эл, но мне кажется, что вряд ли.
— А что ты сам думаешь?
Наступила еще более длинная пауза.
— Этим утром Виктор видел в «Чинуке» Бака Морлачера.
— О, нет! — простонал Уэрри и затряс головой. — Генри, не говори такого по радио. Больше того, вообще не говори такого. Погоди, я буду на месте через пару минут.
Уэрри прибавил газу. Впереди показался массив мебельного магазина Вейснера. Лазерный проектор на его крыше создал сегодня гигантский обеденный стол, призывно светившийся на фоне ночного неба. Это зрелище заставило что-то тревожное шевельнуться в памяти Хэссона, но мысли его были поглощены тем разговором, который он только что услышал. В ночь вечеринки ему показалось, что Морлачер опасно близок к тому, чтобы потерять терпение. Казалось вполне возможным, что Бак преспокойненько, не терзаясь муками совести, установил смертельные ловушки, чтобы освободить таким образом свою собственность от тех, кого он считает вредными тварями.
— Мне не нравится, как это звучит, Роб, — задумчиво сказал Уэрри. — Совсем не нравится.
Хэссон кинул на него сочувственный взгляд:
— Думаешь, Морлачер мог зайти настолько далеко?
— Бак считает, что ему можно все.
— И что ты будешь делать?
— А кто сказал, что я должен что-то делать? — спросил Уэрри, горбясь, как человек, на которого сыплются удары. — Мы даже не уверены, что Бак имеет к этому отношение. Мне нужны хоть какие-то доказательства, прежде чем можно будет думать об аресте такого человека, как Бак.
— Тут с тобой никто не станет спорить, — согласился Хэссон, решая больше не поднимать этого вопроса. Их нагнала «скорая помощь» и в тот момент, когда машины поравнялись, залила полицейский автомобиль кровавым сиянием. Уэрри круто повернул за угол и впереди возник отель «Чинук». Теперь он был похож на нить серого света, окруженную неясными мазками слабого свечения.
Хэссон, ожидавший чего-то внушительного, вынужден был напомнить себе, что само здание отеля находится в четырехстах метрах над землей, что человек, стоящий на самом низком его этаже, смотрел бы сверху вниз даже на знаменитые небоскребы Нью-Йорка. Это фантастическое сооружение, ставшее возможным только благодаря материалам и технологиям XXI века, было памятником одержимости и заносчивости одной семьи. Хэссон мог представить себе и почти посочувствовать ядовитой ярости, которая вскипала в голове Морлачера всякий раз, когда тот смотрел на здание, уничтожившее состояние его отца, и вместо того, чтобы вернуть вложенные деньги в виде богатства и престижа, превратившее его во всеобщее посмешище и ставшее прибежищем шайкам хулиганов, которых он так ненавидел. Вполне возможно, что Бак дошел до края и готов был уничтожить само здание…
Патрульный автомобиль резко затормозил: впереди улица была запружена другими машинами и кучками любопытных, которые, словно затеявшие переселение животные, направлялись к отелю. Уэрри чертыхнулся, опустил стекло у перекрестка, где полицейский в форме рассеянно управлял движением и одновременно перешучивался с двумя девушками.
— Арнольд, — крикнул он, — прекрати заводить знакомства и очисти эту улицу до самого въезда в отель. Ты меня слышишь?
Арнольд дружески помахал рукой:
— Слышу, Эл. Веселенькое дело, а?
— Вот с кем мне приходится работать, — пробормотал Уэрри, включая мигалку автомобиля и на опасной скорости пробиваясь к въезду на территорию отеля прямо через поваленное ограждение. Неподалеку стояло несколько автомобилей и две пожарные машины, прочертившие фарами полосы света на траве. Уэрри остановил патрульную машину рядом с ними и вылез, расправляя мундир и закидывая голову, чтобы посмотреть на отель. Хэссон присоединился к нему как раз тогда, когда подошел неуклюжий пузатый воздушный патрульный по имени Генри Корзин.
— Похоже, там ничего не происходит, — заметил Уэрри.
— Пока не поднимешься, ничего не видно. — Корзин понизил голос и пододвинулся к Уэрри. — Я ничего не сказал телевизионщикам, но, по-моему, несколько ангелов по-прежнему там, Эл. Я подобрался поближе и посветил внутрь. По-моему, там кто-то прячется. Но я не уверен.
— Почему они не улетают? Не боятся поджариться?
— Кто знает, что творится в их головенках? — Корзин передвинулся так, чтобы стать спиной к мужчине, который вертелся неподалеку, нацелив телекамеру в небо. — Кроме того, если там есть погибшие…
Уэрри взглянул на него прищурясь:
— Хочешь меня запугать?
— Это был чертовски сильный взрыв, Эл. Из окон первого этажа с этой стороны вылетели почти все стекла… А эти ребятишки не ходят поодиночке, ты же знаешь. Могло пристукнуть сразу нескольких.
Уэрри отошел на три шага от Корзина, постоял минуту, прижав руку ко лбу, потом вернулся.
— Это вряд ли! Я хочу сказать: остальные попросили бы о помощи.
Корзин пожал плечами.
— Сейчас наверху молодой Терри Франц с телестанции с большим прожектором. Может, он сможет заглянуть туда, куда не смог я.
— Тебе следовало бы подняться с ним, Генри. Постарайся осмотреть все. Захвати мегафон.
— У меня есть с собой.
Корзин прижал нагрудный кармашек, продемонстрировав прямоугольник электронного усилителя голоса, и передвинул руку к пульту управления на поясе. Хэссон, похолодев, отвернулся: он не в силах был наблюдать за взлетом. Подождав секунду, он взглянул вверх. Огни на плечах и щиколотках Корзина походили на короткую очередь трассирующих пуль, летевших к тускло светящейся цели, которой был отель. Съеденный Хэссоном обед неприятным камнем давил на желудок.
— Где Куигг? — прокричал Уэрри, шагая к ближайшей группе зевак. — Кто-нибудь видел Куигга?
— Я здесь, Эл. — Виктор Куигг, которому как-то удавалось казаться худым подросточком даже в летном костюме, отделился от группы зевак у переносного телевизора. Уэрри схватил его за руку и оттащил в сторону для конфиденциального разговора в присутствии только Хэссона.
— Виктор, — негромко сказал он, — ты делаешь несанкционированные заявления представителям прессы?
Куигг взглянул на Хэссона, явно недоумевая, какова его роль в происходящем.
— Ты же знаешь, что я никогда не стану делать такого, Эл.
— О'кей. Ты кому-нибудь говорил, что видел сегодня Бака около отеля?
— Никому, кроме Гарри. Я только ему одному сказал.
— Ты уверен, что видел именно Бака?
Куигг энергично кивнул, тряхнув щитком-увеличителем шлема.
— Это точно был Бак. Я как следует его разглядел, потому что он был весь в корзинах, а он обычно не любит так себя увешивать. Он что-то нес в отель.
Уэрри прищелкнул языком:
— Но ты не попытался узнать, что именно.
— Это же его отель, Эл, — рассудительно возразил Куигг. — Я решил, что он имеет право.
— Ты правильно сделал. — Уэрри невесело посмотрел на молодого полисмена. — Я хочу, чтобы ты помалкивал об этом, пока я не разрешу тебе говорить. Понял?
— Конечно, Эл. Кстати, пока никто еще не связался с родными Латца. Хочешь, чтобы я это сделал?
Уэрри нахмурился:
— Латца?
— Угу. Паренек, который взорвался. Разве Генри тебе не сказал?
— Это Барри Латц?
— Это было бы слишком здорово, — ответил Куигг. — Это его двоюродный брат Сэмми. Семья живет за городом, в направлении Беттсвилля. Они, наверное, вообще не знают, что он сегодня упорхнул из дома.
— Должно быть, нет, — согласился Уэрри. — Вызови отделение, пусть кто-нибудь оттуда оповестит Латцев. Я хочу, чтобы ты оставался здесь и…
— Эй, Эл! — Один из телевизионщиков поманил Уэрри. — Пойди и посмотри на это, ради Бога: старина Генри пытается забраться в отель.
Уэрри выругался и побежал к собравшейся у телемонитора группе. Растерянный Хэссон поспешил следом за ним. Консоль телеустановки была подсвечена зеленоватым светом. Всего было три монитора с объемным изображением. На центральном медленно передвигался на фоне неровно освещенной стены отеля Генри Корзин. Изображение слегка дрожало, потому что его передавала камера, которую держал летун, но зрителям было видно окно с выпиленной решеткой. В образовавшееся отверстие вполне мог пролезть взрослый человек.
Стараясь не обращать внимания на подташнивание, Хэссон зачарованно смотрел как Корзин планирует к окну. Полисмен подлетел быстро, оказался в поле интерференции-от стены и сразу же начал падать. Хэссон прижал пальцы к губам. Корзин потянулся к оконной раме, сумел за нее ухватиться и прервал падение.
— Это его вторая попытка, — восхищенно прокомментировал кто-то. — Кто бы мог подумать, что старина Генри способен на такое?
Тяжело дыша, миниатюрный Корзин на мгновение прилип к раме, потом втянул свое тело внутрь здания. Через секунду его голова и плечи появились снова, и он помахал камере рукой, ухмыляясь, как популярный спортсмен. Хэссон запрокинул голову и попытался разглядеть, что там происходит на самом деле, но смог заметить только крошечную светящуюся вдали точку.
Уэрри поднес браслет с коммуникатором к губам:
— Генри, ты что делаешь? Я тебя туда отправил осматривать помещение, а не грыжу зарабатывать.
— Все в порядке, Эл! У меня все прекрасно. — Голос Корзина звучал прерывисто, но торжествующе. — Это окно, в которое я влез, на втором этаже, так что я выше огня. Да и вообще пожар несильный, даже я мог бы его потушить.
— Это не твоя работа.
— Успокойся, Эл, я собираюсь быстренько осмотреться и убедиться, что здесь никого нет. У меня будет масса времени выпрыгнуть, если огонь усилится. Увидимся попозже!
Уэрри опустил руку с коммуникатором и гневно уставился на мужчину, который его подозвал.
— Это ты виноват, Сек. Генри слишком старый и толстый, чтобы играть героя. Он бы никогда этого не сделал, если бы тебя здесь не было.
— Генри будет в порядке, — беззаботно ответил Сек. — Мы возьмем у него интервью с места происшествия, и он будет счастлив.
— Какой ты добренький!..
Уэрри отошел от телевизионщиков и увел с отбой Хэссона. В ночном небе начали собираться летающие зеваки. Они толпились вверху как светлячки.
— Ну, вот и они, — проговорил Уэрри, — длинноносые ротозеи, известные своей привычкой в больших количествах собираться в местах происшествий, громко гудя и всем мешая. Кажется, через пару минут здесь соберется весь город.
Хэссон проговорил негромко, тщательнейшим образом подбирая слова:
— Один житель города здесь явно отсутствует.
— И я думал о том же. — Уэрри почесал в затылке: этот жест сделал его в неверном свете прожекторов по-мальчишески красивым. — Роб, тут двух вариантов нет, правда?
Хэссон помотал головой и вдруг почувствовал страшную ответственность:
— После тех показаний, которые ты слышал, самое малое, что ты можешь сделать, это допросить Морлачера.
— Наверное, этим рано или поздно и должно было закончиться. — Уэрри запрокинул голову и посмотрел на отель. — Кажется, там довольно тихо. Я поеду и побеседую с Баком прямо сейчас.
Он повернулся и пошел через ряд золотых лучей фар, отбрасывавших многочисленные тени на неровную почву.
Хэссон стоял и смотрел ему вслед, повторяя про себя все доводы в пользу того, чтобы не вмешиваться, а потом тоже направился к патрульной машине.
