26
Если правда, что артефакты – фрагменты погибших миров, то правда и то, что они – зеркала нашего мира.
Тайа Деллариа, «Краткий очерк минагванской археологии», 588 г.
Ким очнулась в уютной комнате, залитой солнцем. На окнах висели желтые шторы, из колонок слышалась тихая музыка. Тут же открылась дверь, и кто-то вошел. Человек в белом халате врача – то ли мужчина, то ли женщина.
Ким не помнила, как сюда попала, не помнила ничего после поминальной службы по Солли. Она попыталась рассмотреть посетителя, но тут заметила, что не чувствует правой ноги.
– Боюсь, что она сломана, – сказал врач. Мужчина. Высокий, темнокожий, с низким голосом. Лица Ким не могла рассмотреть. – Но мы вас за несколько дней вылечим.
– Я в больнице? – спросила она.
– Да. – В темных глазах, казалось, светится приятное воспоминание о чем-то. – Как вы себя чувствуете?
– Не очень.
Она ехала на поезде в Орлиное Гнездо. Да, так. Она была в Орлином Гнезде. Искала Шейела.
Врач постучал ручкой по экрану монитора, кивая сам себе. – Вы отлично поправляетесь, – сказал он. – Наверное, будете немножко дезориентированы какое-то время, но ничего серьезного с вами не случилось.
– Это хорошо, – ответила она.
Медленно стала вспоминаться битва у берега.
– Ким?
Шейел погиб. Все погибли.
– Ким, вы меня слышите?
– Да, доктор.
– Я хочу у вас кое-что спросить. Прежде всего, почему бы вам не назвать мне ваше полное имя?
Он подтянул стул и стал спрашивать о ее профессиональных обязанностях, как она начала заниматься сбором средств, хорошо ли это у нее получалось. Он спросил о ее дне рождения, о том, что она в последнее время читала, где она училась и что изучала. Спросил, помнит ли она, как попала в больницу. Ким запнулась, и он ей сказал, что ничего страшного, волноваться на эту тему не стоит, память вернется.
Она убегала с «Доблестным».
Врач спросил ее мнение по различным политическим вопросам, узнал, есть ли у нее флаер, поинтересовался, как ей нравится жить в доме на берегу. И еще он просил ее объяснить, как может быть, что вселенная бесконечна.
Патрульный флаер снова подлетел слишком близко. Она попыталась отогнать воспоминание, списать его на бред. Избавиться от него. Но это было на самом деле.
А потом был туннель.
– Кстати, здесь есть человек, который хочет с вами говорить. Специально просил соединить его, как только вы очнетесь. Как вы себя чувствуете, можете с ним говорить?
– Кто это?
– Некто мистер Вудбридж.
Да, он быстро сориентировался.
– Да. Могу.
Ким посмотрела на врача. Тот улыбнулся, взял ее за запястье и сказал, что все будет хорошо.
– Что сталось с пеленой? – спросила она.
Врач наморщил лоб:
– С какой пеленой?
– С тем предметом. Который пытался меня убить.
– Извините, Ким, – сказал он, – я, честно, ничего об этом не знаю. Но я не уверен, что вам сейчас стоит с кем-нибудь говорить. Может быть, вам лучше отдохнуть.
Она бросила «Доблестный» в озеро. Господи, это же было на самом деле!
– Ничего, все в порядке. – Она попыталась приподняться на подушках, врач ей помог. – Соедините меня с ним.
– О'кей, но всего на пять минут, не больше. Чем-нибудь я вам еще могу помочь?
– Мне бы поесть.
– Сейчас пришлют завтрак.
Врач ушел, и Ким закрыла глаза.
Включился проектор, и перед Ким появился виртуальный Вудбридж.
Он сидел в старомодном дубовом кресле. Из-за неуклюжего положения Ким на кровати проектор был наклонен, и Вудбридж смотрел из-под самого потолка.
– Ким, как ты себя чувствуешь?
– Надо немножко подлечиться, а так все хорошо.
– Что случилось?
Ким замялась.
– Говори свободно, линия защищена.
Она колебалась не поэтому. Рассказать о «Доблестном» и его потере Вудбриджу или правительственной лаборатории, чтобы они занялись поисками? Или семье Трипли? Нет, черт возьми. После всего, что ей пришлось пережить, он принадлежит ей – если вообще кому-нибудь принадлежит. В любом случае она не чувствовала, будто у нее есть долг перед кем бы то ни было.
– Мне позвонил Шейел Толливер, – сказала она, – и попросил встретиться с ним в Северине.
Она предположила, что Шейел, наверное, связался и с Беном Трипли, поскольку Трипли тоже туда приехал. Но она не успела узнать, в чем дело, как на них напал этот предмет.
Она описала нападение и последовавший бой.
– Любопытно, – сказал Вудбридж, когда она закончила. – А что Толливеру там было нужно? И зачем ему нужен был при этом Трипли? – Он нахмурился. – Ким, ты мне чего-то недоговариваешь?
Он попытался просветить ее взглядом Мефистофеля. Но Ким за последнее время сильно закалилась и сама удивилась, как легко привыкла обманывать.
– Нет, – сказала она. – Я в таком же недоумении, как и ты.
– Насчет этой пелены. Мне сообщили, что от нее не нашли и следа.
– И хорошо.
– Мне кажется, у нее есть сходство с той тварью, которую ты описывала на «Хаммерсмите».
– Я уверена, что это тварь той же породы, Кэнон.
– Есть ли причины полагать, что в окрестности найдутся еще такие же?
– Мне такие причины не известны.
Вудбридж посмотрел пристально.
– Это хорошо. Будем надеяться, что так оно и есть. А сейчас с тобой хотят говорить местные власти. Хорошо обдумай, что ты им скажешь. Никаких указаний на «Охотник» Или на «Хаммерсмит». Ничего насчет других миров. О'кей? Ты встречалась с друзьями, а что это было и почему напало, ты понятия не имеешь.
– Кэнон, а почему ты их просто не отгонишь?
– Нельзя. Люди подумают, будто мы что-то скрываем. Ким, тебе ничего не грозит. Я уверен, ты им скажешь только то, что захочешь. – Он улыбнулся и отключился.
Вошел служитель с завтраком, а за ним – сестра.
– Доктор Брэндивайн, – сказала она, – там с вами хотят говорить люди из полиции…
– Ремонт туннеля обойдется в полмиллиона! – Мэтт Флекснер бурно дышал. – Весь следующий год поезда будут ходить в обход. Ты, Ким, теперь не слишком популярна у транспортников. И у налогоплательщиков тоже.
– Мне действительно очень жаль, – сказала она. – Но это было лучшее, что я могла сделать в тех обстоятельствах.
Помимо сломанных костей, у нее были еще внутренние травмы, несколько ожогов, и она бы истекла кровью, если бы не быстрота воздушных спасателей и везение, что они смогли добраться до нее с западного конца туннеля.
– Ким, давай обойдемся без сарказма. Ведь ты представитель Института, и сейчас все это сыплется нам на головы.
– Да постарайся же ты понять, Мэтт: я спасала свою жизнь. Точка зрения Института в этот момент не была для меня главной.
Он поостыл.
– Знаю. Проблема в том, что тебе не советовали соваться в туннель. Но я рад, что ты выбралась оттуда живой.
– Приятно слышать.
Он кивнул:
– Думаю, я это заслужил.
– Именно.
У Мэтта на столе лежала пачка снимков пелены, выделенных из репортажей.
– Так что же это за штука все-таки?
– Вероятно, искусственная форма жизни. Скорее всего она прилетела на «Охотнике» пассажиром.
Мэтт выкатил глаза:
– Как это могло случиться?
Вообще Мэтт – это был не тот человек, на которого можно положиться в трудную минуту, но держать язык за зубами он умел. А Ким надо было иметь возможность поговорить хоть с кем-нибудь. Особенно если она собирается сделать так, чтобы «Доблестный» подвергли исследованию. Она все еще обдумывала, что с ним делать, когда она выудит его из озера. Отнести домой и сунуть к себе в комнату? Молчать про него, пока она сама не узнает о нем все, что можно? В любом другом случае она немедленно выпускает «Доблестный» из рук.
– Мэтт, – сказала она. – Я тебе расскажу все, что знаю, но сначала ты мне пообещаешь одну вещь.
– Ладно, – сказал он, скрестив руки на груди, будто кто-то усомнился в его честности. – Скажи какую.
– Ты ничего никому не скажешь о том, что сейчас услышишь, без моего предварительного разрешения. Полное молчание.
– Сначала скажи мне, о чем пойдет речь.
– Нет. Без этого условия я тебе не скажу ничего.
Мэтт поиграл желваками, но промолчал.
– О'кей, – произнес он после паузы. – Что там у тебя?
– Звездолет. Микрозвездолет. Неземной конструкции.
Мэтт вытаращил глаза: – Ты шутишь?
– Ты от меня много слышал шуток? – Ни разу в жизни Ким не видела, чтобы Мэтт так растерялся. – Мне сказали, что я отсюда выйду через пару дней. – Восстановительные процедуры шли быстро. – Встреть меня при выходе, и я тебе его покажу.
– Покажешь? Где он?
– Придется нанять лодку.
Пришлось взять еще подводное снаряжение. Мэтт совсем не умел плавать и волновался, что будет, если возникнут трудности при погружении Ким. Он боялся, что она еще не совсем выздоровела, но она заверила его, что все в порядке. Надо только не слишком нагружать ногу.
Он сделал единственно возможное заключение:
– Значит, он в озере, – сказал Мэтт, когда они отплыли от северного берега.
– Конечно.
– Даже если это так, Ким, я потону, когда попытаюсь на него взглянуть.
– Тебе не придется погружаться.
– То есть его видно с лодки?
– Надеюсь, что нет.
– А тогда…
– Потерпи немного.
У Ким был локатор, но понадобилось два часа, чтобы найти то, что она искала. За это время Мэтт окончательно потерял терпение.
– Он маленький, — сказала она ему наконец.
– Насколько маленький? – нахмурился Мэтт. Она развела руки на полметра.
– Вот такой. Это микрозвездолет.
Наконец локатор нашел его, и Ким перевалилась через борт, включила сопла, погружаясь в прозрачную воду, и нашла кораблик без труда. Вытащив его из ила, она вернулась к поверхности и отдала находку Мэтту. Он состроил скептическую гримасу, взял корабль и стал его рассматривать.
– Ты откажись от предположения, что инопланетяне одного размера с нами.
До него постепенно стало доходить. Всю обратную дорогу до Орлиного Гнезда Мэтт держал корабль на коленях и повторял фразы вроде: «Похоже на то, что так может быть» и «Черт его знает, может, и так».
– Только молись Богу, Ким, если это розыгрыш.
Они завернули микрокорабль в бумагу, сунули в чемодан и положили на заднее сиденье флаера.
– Ладно, – сказал Мэтт. – Первым делом надо собрать группу, чтобы его как следует изучить. Надо будет его разобрать, узнать, как он работает. Может быть, можно будет понять, что у него была за команда.
Мэтт многозначительно посмотрел на нее, и подтекст был ясен: если она ошиблась, они оба будут выглядеть дураками.
– Есть проблема, – сказала Ким, когда они взлетели.
– Какая на этот раз?
– Ты начнешь собирать экспертов, и через час об этом будет знать весь мир.
– Ты мне хочешь сказать, будто Вудбридж про это не знает?
– Если бы он знал, мы бы сейчас с тобой тут сидели кораблем в руках?
Мэтт заиграл желваками.
– Ким, тут ничего не поделаешь. Его надо будет проинформировать.
– Тогда скажи кораблику «до свидания».
– Я не…
– Слушай, Мэтт, подумай сам. Как только Совет узнает, что у нас в руках, он тут же это отберет. Объявит секретным. Ты только и успеешь, что вынуть его из контейнера.
Мэтт долгое время молчал. Ким смотрела, как он изучает находку, потом поднимает глаза к небу.
– Ты права. Ладно. Давай подумаем, кому можно доверять. Сведем число таких людей к абсолютному минимуму. Снимем где-нибудь лабораторию, подальше от Института.
– Так уже лучше.
– Можем сказать Филу.
– Нет.
– Ким, он, конечно, сволочь, но секреты хранить умеет. Ему можно доверять.
– Плевать мне, можно ли ему доверять. Нет причин ему говорить.
Они спорили еще долго. Наконец Мэтт отступил, когда Ким просто отказалась рассматривать эту идею.
Он сидел и глядел в окно всю дорогу до отеля, держась за «Доблестный», решительно стиснув зубы и храня молчание, и в глазах его застыло ликование.
– Ким, – сказал он, когда они приземлились на крыше, – позволь задать тебе вопрос. Почему ты так решительно настроена? Совет признал бы твою роль в открытии, ты бы прославилась, ты стала бы богатой. Чего ты хочешь, кроме этого?
– Я хочу войти в группу, которая будет его изучать. Хочу быть на месте, когда начнутся события. И… – Она замялась.
– И?
– Я хочу узнать, что произошло с Эмили. Почему она погибла и почему ее выбросили за борт. И кто это сделал.
Проведенный на озере день пробудил аппетит у них обоих.
– «Голубой плавник»? – предложила Ким.
Это был ресторан, специализировавшийся на кухне западного берега.
– А что делать с этим? – спросил Мэтт.
– Вот, уже начинается. Лучше взять его с собой.
Для ужина еще рано, и ресторан был почти пуст. Ким и Мэтт нашли столик в углу, а чемодан поставили на стул у стены. Ким заказала сендзи, коктейль из рома с клубничным ароматом. Мэтт, который пил редко, отступил от своих обычаев спросил себе «Тирольский пистолет». Потом они снова стали обсуждать главное событие дня. У Мэтта был сильный голос, глубокий бас, и, когда он заводился, его было слышно довольно далеко. Поэтому он нарочно старался говорить потише.
– А как ты думаешь, что бы стал делать с этим Совет? – спросил он.
– Не знаю. Но думаю, что эти инопланетяне – психи. Так что Вудбридж прав в своих опасениях. Когда добудем отсюда всю информацию, которая в нем есть, – Ким глянула на чемодан, – отдадим это ему.
– И как ты будешь это объяснять?
– Этого делать не придется. Отдадим ему корабль и опубликуем все, что узнаем об этом корабле. – Принесли выпивку и они выпили за здоровье друг друга. – Хотя вряд ли узнаем особенно много. Кэнон будет раздражен, что его сразу не посвятили. Но он поймет, почему так сделали, и вообще к тому времени это будет не важно.
Этой ночью из своего номера Ким связалась с Шепардом и попросила его вызвать Солли.
«Ты играешь с огнем, Ким».
– Знаю.
«Я не верю, что эксперты сохранят это в тайне».
– Солли, я не знаю, что еще можно было бы сделать. Я подумала было сказать Вудбриджу…»
«Нет. Твоя первая мысль насчет Вудбриджа верна. Отдай ему корабль, и ты больше никогда его не увидишь».
– Так куда же я отсюда направлюсь?
«Невозможно строить планы, пока ты точно не будешь знать, что там произошло».
– Ты снова о бортжурналах.
«Верно».
– Я все еще не знаю, где они могут быть, Солли.
«Но кто-то же должен это знать?»
– Ага. – Ким посмотрела ему в глаза. – Мне на ум приходит только один человек.
К отчаянию Мэтта, Ким после возвращения в Сибрайт забрала «Доблестный» себе. Она дала ему подержать корабль, пока они ехали в поезде и пока она вела флаер к университету Столицы. Там она выпросила у друзей немного лабораторного времени и сняла полный комплект виртуальных снимков снаружи и внутри. Потом под именем Кей Брэддок по общественному телефону заказала посылочный ящик из «Юнайтед дистрибьюшн» в Марафоне.
– Я точно не знаю, кто придет за моей посылкой, – сказала она клерку и попросила идентификационный номер. Потом вложила кораблик в пластиковый контейнер с обилием упаковочного материала и сунула его в посылочный ящик. Утром она явилась на работу и получила задание написать серию статей для «Парагон медиа» о работе Института. Мэтт целый день шастал в ее кабинет. Как там «Доблестный»? Он оглядывался через плечо и называл корабль «безделушкой». Где она? Кто-нибудь за ней наблюдает? Что Ким собирается делать дальше?
Она его заверила, что все в порядке, предмет спрятан там, где его никто не найдет. Может, это была наглая ложь, но она произвела желаемый эффект, одновременно успокаивая Мэтта и беспокоя. А если с тобой что-то случится, спрашивал он, что тогда?
Она пожимала плечами. Она будет осторожна.
Мэтт принес список людей, привлечение которых стоит рассмотреть. Она взяла список и пообещала его изучить.
А насчет того, что она собирается делать – Ким собирается еще раз нарушить закон. Она мысленно вздохнула, подумав, как быстро прошла долгий путь от законопослушной дамы, которая выступала перед собравшимися гостями на взрыве первой из новых звезд. Мэтт согласен ей помочь?
– Нет. Я этого делать не буду. И думаю, что и тебе не стоит. Что бы это ни было. – Он посмотрел на нее осудительно. – Ничего мне не рассказывай. Не хочу знать.
В тот же день Ким отправилась в магазин электроники.
– Мне нужен универсальный разъем, – сказала она.
Это был обычный инструмент Вероники Кинг.
«Простите, мэм, – ответил автоматический продавец. – Мы не держим подобного оборудования».
– А вы не могли бы подсказать, где его можно найти?
«Не знаю, право. Эти приборы разрешены только для правоохранительных ведомств».
Ким зашла в магазин для сотрудников правоохранительных органов, где предлагались различные мундиры, широкий набор несмертельного оружия и все виды приборов связи. Здесь Ким нашла микропередатчик, называемый профессионалами «меткой». Она случайно упомянула универсальный разъем, и продавец подтвердил, что их так просто не купишь.
– Вот форма, – объяснил он, показывая ей бумагу. Форма предназначалась для требований на приборы, обычным гражданам не доступные, вроде приборов для наблюдения.
Институт финансировал лабораторию электроники в Гастингс-колледже, километрах в пятидесяти от Сибрайта. Филиалом в Гастингсе управлял Чад Бимер, которого Ким хорошо знала и который ей симпатизировал.
– Меня за это могут выставить с работы, – сказал Чад, когда она ему объяснила, чего от него хочет.
– Я никому не скажу.
Он прищурился. У него была репутация парня очень осторожного, и вполне заслуженная. Но он был хорошим техником.
– А зачем тебе?
– Не хочу тебе врать, Чад.
Бимер был намного меньше большинства мужчин своего поколения. Его родители выбрали долговечность за счет роста. Ему будет отпущена лишняя пара десятилетий.
– О'кей. За мужиком следишь?
– Объяснение не хуже всякого другого.
Он кивнул:
– Загляни через пару дней.
Мэтт был не очень доволен выбранным ею образом действий. К концу дня он попросил ее зайти, закрыл кабинет и велел, чтобы их не беспокоили.
– Слушай, это тянется вечность. Когда ты мне дашь к нему доступ?
– Как только смогу, Мэтт, – сказала она как можно рассудительней. – Когда займем и оборудуем лабораторию.
– Это еще пара недель, Ким.
Она не уступала. Он сдался и отпустил ее, когда она заверила, что приняла меры на случай, если с ней что-нибудь произойдет. Она действительно это сделала: записала подробные инструкции, как найти «Доблестный», вложила их в конверт и отдала одному из «Рыцарей моря», указав, что при необходимости этот конверт должен быть передан Мэтту.
Ее собственные меры для гарантии того, что важная информация не будет потеряна, убедили ее, что она права насчет Маркиса Кейна: он тоже хотел сохранить бортжурналы для истории. Где-то должен быть след. Даже если он был таким чудовищем, каким его сейчас выставляли все информационные программы, он вполне мог захотеть сохранить свои подвиги для публикации после того, как ускользнет от закона.
И этот след почти наверняка вел к его единственной дочери – Торе.
Ким вернулась домой рано, смешала себе коктейль и попросила Шепарда включить симулякр Шейела.
«У меня по нему мало данных», – возразил ИР.
– Сделай, что сможешь. И обнови.
Раздалось электронное бормотание, которым обычно Шепард информировал ее, что для решения задачи слишком мало средств, но… Потом появилось электронное изображение Шейела. Он сидел в своем драконовом кресле, полузакрыв глаза, явно в меланхолическом настроении.
«Добрый день, Ким, рад тебя снова видеть».
– А я тебя, Шейел. Мне ужасно жаль, что ты погиб. Жаль, что так обернулось.
«Мне тоже. Похоже, меня погубила целеустремленность дурака».
Они переглянулись.
«Оно не должно было быть мстительным, – сказал он. – Оно много лет там прожило, не делая никому вреда».
– Ты ожидал, что появление «Доблестного» вызовет реакцию. Думаю, это и случилось.
«Жаль, что теперь я ничего не могу изменить. Хорошо хотя бы ты не пострадала, Ким. – Он переложил подушку. – А где оно теперь?»
– Исчезло, хотя мне это дорого обошлось. – Она подобрала ноги на диван и обвила их руками. – Шейел, я хотела, чтобы ты знал: я это дело не бросила. Кажется, у меня хорошая догадка насчет того, что там случилось. И что Йоши убило то же самое, что убило тебя».
«Да, это похоже на правду. А ты уже знаешь, как это могло быть?»
– Пока нет. Но надеюсь узнать через пару дней.
«Ладно, когда все выяснишь, я буду благодарен, если ты вернешься ко мне и расскажешь».
– Да, – сказала она. – Разумеется.
Тора Кейн жила в отдельно стоящем коттедже в дубовой роще в десяти километрах к северо-западу от Сибрайта. Ким несколько дней подряд туда ездила и бродила вокруг по утрам, отмечая, когда Тора уезжает на раскопки – в девять пятнадцать – и когда возвращается – обычно в шесть тридцать. У Торы был свой флаер, собаки не было. Насколько можно было понять, она жила одна.
Ким нашла за домом сарай, где можно было добыть лестницу, если надо. Это было везение: она думала, что придется лезть на дерево.
Ходить ей было тяжело: несмотря на успехи современной медицины, нога еще не совсем зажила, и Ким знала, что врачи бы решительно ее осудили, узнав, что она делает.
Дома она вместе с Шепардом работала над созданием виртуального юриста, убедительного и внушающего доверие. В качестве прототипа она выбрала Акилу Селби, знаменитого адвоката прошлого столетия по уголовным делам. Селби был противником смертной казни и специализировался по защите безнадежных дел. Он спас от смерти целый ряд садистов и убийц а иногда даже добивался их освобождения на горе ничего не подозревающей общественности.
Селби давал проявляться признакам старения, дал волосам посеребриться, лбу наморщиться, приобретая вид зрелости которая так ценится в залах суда, и в то же время сохраняя здоровье человека тридцатилетнего.
Ким его чуть изменила, сделала синие глаза карими, подстригла волосы по современной моде, убрала бороду, сняла несколько фунтов с талии. Еще она заострила его лицо, сделав впалые щеки и тонкий нос.
– Как тебе? – спросила она Шепарда, когда перед ней стоял готовый продукт.
«Выглядит хорошо, – согласился ИР. – Мое внимание он бы привлек».
Закончив с внешностью, Ким стала работать над голосом, убирая выраженный акцент жителя Терминала, медоточивую тональность, которая казалась бы фальшивой человеку седьмого столетия. Добавила чуть-чуть сипоты и подрегулировала скорость речи. После всех корректив образ заговорил как уроженец Рубинового архипелага.
Потом Ким занялась своим снаряжением.
К микропередатчику прилагался приемник и гибкая антенна для удаленного приема. Ким арендовала флаер и установила на нем антенну, а потом пошла спать и спала без сновидений.
Утром позвонил Чад.
– Готово, – сообщил он.
Наутро она прилетела и забрала разъем. Показывая, как он работает, Чад сказал:
– Только если тебя с ним поймают, я ничего про это не знаю.
Она обещала ему, что никто из нее и слова не выжмет. Тем же вечером Ким приземлилась в километре от дома Торы и остальной путь прошла пешком. В доме горел свет и было движение. У Торы был гость. Даже несколько гостей. Рядом с площадкой стояли три флаера.
Но Ким знала, что хозяйкин флаер – это оранжевый с черным «кондор». Несколько минут она смотрела, убеждаясь, что снаружи никого нет, потом покружила вокруг площадки и закрепила микропередатчик на стойке полоза – там, где она уходила в гнездо. Удовлетворенная своей работой, Ким отступила в лес и включила приемник. Сигнал доходил громко и чисто.
