34
Ракхат: высадка
Октябрь 2078, земное время
Даже если Шон Фейн и питал иллюзии по поводу того, что на Ракхате все устроено разумно, он утратил их, достигнув почти полного забытья в часы, предшествовавшие высадке экипажа «Джордано Бруно» на планету.
Хотя законы и принципы химии он находил красивыми, физика полетов ему не давалась, и Шон всякий раз ждал, что его природный пессимизм будет вознагражден пылающим крушением летательного аппарата, на котором он обретается. Поэтому для нынешнего события Шон приберег бутылку превосходного виски и последние часы на «Бруно» провел, морально готовясь встретиться со своим Господом и Спасителем, а заодно извиниться перед ним за пары алкоголя в своем предсмертном вздохе.
На первом этапе спуска из космического вакуума доминировали невесомость и холод. Потом был краткий, но благословенный период низкой гравитации и нарастающего тепла, за ним последовал ощутимый разгон. Когда вошли в атмосферу, катер начал вибрировать, а затем взбрыкивать, точно маленькая лодка в штормовом море.
Алкоголь совершенно не помог Шону. Ощущая сухость во рту и тошноту, остаток полета он провел, то умоляя Деву Марию о заступничестве, то бормоча, словно литанию: «Черт, черт, черт», — с закрытыми глазами и вспотевшими ладонями. Как раз когда ему казалось, что хуже быть уже не может, они врезались в стену циклона, оставшегося от последнего тропического шторма, и пока в кабине делалось все горячей, его тело бешено сражалось с собственной вегетативной системой, леденея от ужаса и истекая потом, дабы справиться с жаром.
Вот почему первым человеком с «Джордано Бруно», ступившим на Ракхат, был не Дэниел Железный Конь, возглавлявший миссию, и не Джозеба Уризарбаррена — эколог, страстно желавший увидеть новый мир; не Эмилио Сандос, знакомый со здешними местами и быстрее других среагировавший бы на опасность, и не Джон Кандотти, полный решимости быть рядом с ним — на случай, если вновь стрясется беда; не потенциальный конквистадор Карло Джулиани и не его телохранитель Никколо д'Анджели. Это был отец Шон Фейн из Общества Иисуса, который протолкался в начало очереди и вывалился из катера, как только открылся люк, после чего проковылял несколько шагов и неуклюже рухнул на колени. Его рвало добрых две минуты.
Торжественность момента высадки на чужую планету была скомкана. Но первые слова, произнесенные здесь членом их миссии, были неким подобием молитвы.
— Боже всемилостивейший, — выдохнул Шон, когда его слегка отпустило, — какая постыдная растрата отличного напитка!
Лишь когда Шон сел на пятки, прокашлялся, отплевался и перевел дух, остальные оторвали взгляды от бедняги, чтобы оглядеть высокое плато, находившееся к югу от Инброкара, которое София Мендес рекомендовала им в качестве посадочной площадки.
— Я забыл, — шептал Эмилио Сандос, вместе со всеми отходя в сторону от раскаленного корпуса катера, от вони отработанного топлива — в благоухающий ветер. — Я забыл.
Они рассчитывали прибыть на место раньше, сразу после восхода первого из солнц Ракхата, до наступления палящей жары, державшейся здесь днем, но в это время года погода была особенно неустойчивой, и их высадку дважды задерживали грозы. Наконец Франц обнаружил в тучах разрыв, и Карло решил спускаться — даже несмотря на то, что к моменту их приземления наступит второй закат.
Поэтому они, не планируя того, прибыли на Ракхат в самое красивое время суток, когда хорал дикой природы объявлял о своем существовании невнимательному миру, опьяненному собственной пышностью. К востоку от них дальний ландшафт заслоняла серая пелена дождя, но за ней низко, над самым известняковым откосом, помогавшим держать в узде реку Пон, светили два солнца, словно бы воспламеняя окрестности, заставляя необузданный мир искриться, будто пиратский сундук с сокровищами. Даже небо пламенело, точно опал: желтое, розовое, лиловое, лазурное — цвета одеяния Девы Марии.
— Что это за запах? — спросил Джон у Эмилио, стоявшего рядом с ним.
— Который? — воскликнул Джозеба, при виде панорамы бледно-лиловой саванны забыв про опустошения, нанесенные здешней планете земледелием.
В нескольких шагах от места, где он стоял, кипела жизнь. Почва изобиловала крошечными позвоночными, воздух наполняли летающие создания, кружа на солнце и сверкая пленчатыми крыльями. Ошеломленный обилием новых данных, Джозеба едва сдерживался, чтобы не отмерить на грунте квадратный метр и не приступить к исследованиям тотчас же; ему необходимо было как-то обуздать все это: поделить на группы, приручить, познать.
— Как в парфюмерном магазине! — сказал Нико.
— Но есть один запах, особенный, — уточнил Джон, подыскивая слова. — Похожий на корицу, только… цветочный.
— Изысканный аромат, — подтвердил Карло. — Я его узнаю — в партии товаров, погруженных Консорциумом по контактам на «Стеллу Марис» перед отправкой Сандоса на Землю, имелись ленты с этим запахом.
Эмилио огляделся, затем направился к приземистым кустам, растущим неподалеку. Сорвав похожий на воронку цветок с алыми, как у мака, лепестками, он протянул его Джону, и тот, наклонившись, понюхал.
— Ага, именно этот запах. Как он называется?
— Ясапа, — ответил Эмилио. — А что означает ясапа!
Джон разложил слово на составляющие. Ясапа…
— Из него можно делать чай! — перевел он, торжествуя.
Довольным своим учеником, лингвист кивнул; а тем временем Карло, потянувшись за цветком, поднес его обеими руками к лицу и глубоко вдохнул.
— Этими цветами руна наполняют стеклянный кувшин, заливают водой и ставят на солнце… Слишком сладко, на мой вкус, — сказал Эмилио; — но они еще добавляют к чаю сладкие листья. Если дать напитку постоять, он начинает бродить. И его можно перегнать в некое подобие бренди.
— Как я и предсказывал, — ликующе объявил Карло. — Мы здесь меньше получаса, а вы уже окупили всю экспедицию, — сказал он Сандосу, разглядывая цветок. — Превосходный цвет…
Он умолк, затем яростно чихнул.
— Crisce sant', — нараспев произнес Нико.
Карло кивнул и снова попытался сказать:
— Если этот бренди…
Он замолчал, открыв рот и закрыв глаза, и не на шутку расчихался, а Нико сопровождал каждый взрыв пожеланием «будьте здоровы».
— Спасибо, Нико. Я уже здоров, — сказал Карло. — А бренди такого же цвета? — успел он спросить, прежде чем снова чихнул.
— Боже, — вскричал он, им я не могу сойти на планету простуженным!
— Это из-за цветка, — произнес Шон, скривив губы от приторного аромата.
— Или из-за выхлопных газов катера, — предположил Дэнни.
Изумленно покачав головой, Карло ухитрился продолжить мысль:
— Бренди такого же цвета? Спрос будет огромным…
— Только не привлекайте к своей затее иезуитов, — предупредил Дэнни, когда Карло вновь предался артиллерийскому чиханию, смахивавшему на заградительную пальбу, — Единственный раз попробовав управлять винным заводом, мы потеряли на нем деньги. С другой стороны, было бы забавно создать бенедиктинцам конкуренцию…
Карло тем временем отступал, шатаясь, словно под напором реактивной струи.
— Possa sa'l'ultima! — выдохнул он, зажимая ладонями рот. Губы как-то странно онемели. А глаза зудели и слезились.
— Бросьте цветок, — донесся голос Шона.
— Уберите его от лица! — приказал Сандос.
Карло подчинился, но чихание не прекратилось, даже не ослабело, а веки уже опухли, глаза превратились в щелочки…
— Чтобы еще раз, парни, я отправился с вами в турпоездку… — проворчал Джон. — Шон блюет, у Карло аллергия на цветы…
— Патрон, что с вами? — спросил Нико.
Не дождавшись ответа, он повернулся к Эмилио и повторил:
— Что с ним?
И тут все завертелось. Эмилио заорал:
— Анафилактический набор сюда! Бегом! Он умирает!
Карло грохнулся на грунт, при каждом вдохе пытаясь втянуть воздух сквозь быстро сужавшуюся глотку. Дэнни кинулся к катеру — за лекарствами. Эмилио рявкнул Джону:
— Уложи на спину! Начинай реанимацию!
Лицо Карло посинело, и испуганный Нико зарыдал. Шон пытался его успокоить. Скрестив руки на груди, Эмилио расхаживал туда-сюда. Джозеба подхватил ритмичные усилия запустить сердце Карло, когда Джон стал уставать.
— Дэнни, живей! — крикнул Эмилио, когда Железный Конь, с заносом затормозив, упал на колени рядом с безжизненным телом Карло.
— Красный шприц, — напряженным голосом подсказал Эмилио, следя, как Железный Конь роется в наборе. — Да! Вот этот. Прямо в сердце. Мы его теряем…
Но тут лицо Карло стало розоветь, и он с трудом задышал, обходясь без помощи Джозебы. Оцепенев, они молча смотрели» как начинает действовать эпинефрин.
— Господи, — прошептал Джон. — Он же чуть не умер.
— Так, — сказал Эмилио, тоже оживая, — отнесите его в катер и заприте люк — здесь ему опасно находиться.
— Нико, — ровным голосом произнес Шон, — пожалуйста, будь хорошим мальчиком и приготовь для дона Карло место на полу.
Напуганный, но всегда готовый подчиниться прямому приказу, Нико поспешил вперед, чтобы открыть люк грузового отсека, а Джон, Шон и Джозеба понесли Карло в катер.
— Если состояние стабилизуется, значит, обошлось, — говорил Эмилио Железному Коню, пока они шли к катеру. — Но если опять начнет загибаться, попробуй аминофиллин.
К тому времени, когда они снова включили системы катера и фильтры принялись очищать внутренний воздух, Карло очнулся.
— …в атмосфере много пыльцы, других аллергенов и Бог знает чего еще, — услышал он голос Джозебы.
Сандос возразил:
— Нет, это почти наверняка ясапа. Анафилаксия возникает, как правило, при повторном контакте, а этот запах был ему знаком…
В горле как будто застрял комок, заплывшие глаза не открывались, но Карло пытался сесть; кто-то взял его под мышки, поставил на ноги и помог добраться до полетного кресла. Измученный и растерянный Карло прошептал:
— Ничего себе.
— Воистину, — откликнулся Сандос.
Видеть его Карло не мог, но мог представить удивленно покачивающуюся голову и серебряные волосы, падающие на черные глаза.
— В рейтинге достойных спасения, — произнес Сандос, — вы, дон Карло, находились бы в самом конце списка. Как вы себя чувствуете?
— Отвратительно, спасибо.
Карло попытался улыбнуться и был изумлен тем, как странно ощущает свое распухшее лицо. «Наверно, я выгляжу как Франц», — думал он, пока к нему возвращалось зрение, а дышать становилось легче. Затем его точно ударило:
— Ваш сон, Сандос! Помните, вы сказали, что в городе мертвых меня не было…
— Да, и в Гайджур вы тоже не попадете, — сухо сказал Сандос. — Я отправляю вас обратно, на «Бруно». Дэнни полетит с вами в качестве медика — на случай, если вас опять начнет разносить. За пилота будет Джон…
— Сандос, я не для того проделал весь этот путь…
— …чтобы умереть от анафилаксии, — закончил за него Эмилио, — а именно это чуть не случилось. Ясапа цветет круглый год. Вы можете спуститься на планету поздней, если захотите, — возможно, Джону удастся переналадить для вас скафандр. Но сейчас я рекомендую вернуться на корабль. Конечно, решать вам.
— Вы правы, — произнес Карло, поскольку был не из тех, кто долго противится фактам. — Радируйте синьоре Мендес об изменении наших планов и прикажите Францу сесть за дистанционное управление — для подстраховки. По-вашему, бренди из ясапы будут воздействовать на людей так же, как на меня этот цветок? — спросил он. — Придется снабдить предупреждающими ярлыками все, что мы станем экспортировать: пейте на свой риск. Это даже увеличит притягательность! Элемент риска…
— На вас все равно подадут в суд, приятель, — сказал Дэнни. — Сейчас я отведу вас в кабину. Придется еще раз открыть грузовой отсек, но, если запереть вас в носовой части, с вами будет все в порядке. Как только разгрузим снаряжение, вы отправитесь на «Бруно».
Неподалеку, укрывшись в тени известнякового обрыва, несколько охваченных благоговейным страхом путников уже во второй раз прислушивались к пронзительному реву, донесшемуся к ним с равнин, быстро погружающихся в темноту. На этот раз клиновидный аппарат медленно вознесся над зарослями — на потоках пламени, черненным панцирем поглощая слабеющий свет второго солнца. Онемев, они смотрели, как катер, достигнув высоты, позволявшей включить основные двигатели и поменять позиции двигательных раструбов, рванулся вперед, затем заложил вираж и стал набирать высоту. Вскоре вокруг не осталось иных звуков, кроме плеска воды о корпус их лодки, но они не отрывали взглядов от быстро уменьшающейся машины.
— Танцующие ноги Сти, — выругался в сумраке Шетри Лаакс, когда их накрыло выбросом Отработанного топлива. — Что за вонь! Эти люди, должно быть, лишены обоняния.
— Почему они улетели так скоро? — удивилась Каджпин. — Я думала, они дождутся эскорта из Гайджура.
— И что теперь делать? — спросила Тият. — Возвращаться… — Тихо! — прошептал Рукуэи, направив уши в сторону посадочной площадки. — Слушайте!
Сначала был слышен лишь обычный гвалт саванны, заявляющей о себе — теперь, когда пропали зловоние и шум машины чужеземцев.
— Вот! Слышите? — спросил Рукуэи. — Улетели не все!
— Они поют! — прошептала Тият. — Исаак будет доволен.
— Сипадж, Каджпин, надо высаживаться, — озабоченно сказал Шетри. — Мы с наветренной стороны! Рукуэи, а они вообще способны чуять запах?
— Не так хорошо, как мы, но способны. Возможно, следует их обойти, чтобы оказаться с подветренной стороны. — Он уже ничего не видел. — Или дождаться утра.
Раздался всплеск, и лодка закачалась, когда Каджпин стала вытаскивать ее на пологий восточный берег, не дожидаясь, пока еще кто-то выскажет свое мнение.
— Вода теплая! — воскликнула Тият, выпрыгнув наружу, чтобы помочь Каджпин подтянуть лодку поближе к пню мархдара, где ее можно было закрепить.
— Вы двое — ведите радиоперехват, — велела Каджпин Рукуэи и Шетри. — А мы взберемся наверх и попытаемся хоть что-то разглядеть.
Несколько минут до них доносился только шорох, потом Тият негромко воскликнула:
— Их трое!
— Иди в лодку! — добродушно поддела Каджпин, укладываясь на живот рядом с Тият. — Их четверо! Видишь? Рядом с шалашом сидит ребенок.
— Переводчик? — предположил Шетри.
— Они не привозят детей, чтобы готовить из них переводчиков, — проинформировал остальных Рукуэи. — Во всяком случае, в прошлый раз такого не было. Но некоторые из их взрослых — маленькие. Он стал настраивать радиоприемник, но отвлекся, когда до него донеслось пение.
— То-то Исаак порадуется. Видно, кто поет? Завязался короткий спор.
— Сипадж, Каджпин, твоя бабка согрешила с джанада? Ты слепая! — поддразнила Тият. — Поет тот, кто готовит. Смотри! Все просто разговаривают. А повар… видишь? Его рот открыт — пока звучит песня…
Обе руна с треском и шумом скатились к берегу, продолжая спорить. Слушавший радио Рукуэи махнул рукой, призывая к молчанию.
— Один из них заболел, и его отправили наверх, — сообщил он, когда передача закончилась. — Другие ждут эскорта из Гайджура. — Так. Трое взрослых и один ребенок… или кто он там, — сказала Каджпин, отряхивая с колен мусор и снова забираясь в лодку. — На востоке — сильная гроза, но как только погода улучшится, вагайджуры тут же заявятся. Предлагаю дождаться, пока чужеземцы улягутся спать, захватить певца и идти домой.
— Но другие проснутся! — возразила Тият. — Раз Исаак видит в темноте, то и они, наверное, тоже. Они — не джанада.
— Тогда захватим всех четверых! Они не похожи на сильных бойцов…
— Нет, — твердо сказал Рукуэи. — Ха'анала права: подкрадываясь и захватывая людей, не приобретешь союзников.
— Пригласим их на завтрак! — предложил Шетри. — Сипадж, чужеземцы, вы проделали долгий путь! — прошептал он пищащим рунским фальцетом, отчего Тият прижала ладони ко рту, заглушая смех. — Не хотите ли подкрепиться?
Этот план Шетри вынашивал с самого начала и не сомневался, что он сработает. «Поджарим немного корней бетрина… Исаак любит бетрин, — убеждал он еще в долине. — Подмешаем в специи несколько зерен отхрата, и весь путь до Н'Джарра они проспят!»
— Вслушайтесь в эту песню, — выдохнул Рукуэи.
Когда самое маленькое из солнц опустилось за горизонт, ветер поменял направление, и вместе с ним сюда донеслась «Che gelida manina».
— Сипадж, Тият, что ты думаешь? — спросил Рукуэи. Есть идеи?
— По-моему, нужно подождать до утра — тогда вы тоже сможете видеть, — заявила Тият. — Два типа ума лучше одного, чтобы строить планы.
Это было верно, но все пошло не так, как планировалось.
* * *
— Синьора, — настаивал Карло спустя трое суток, — уверяю вас, они находятся именно в том месте, которое вы назначили для встречи…
— Их там нет, — повторила София, прерывая Карло. Ее голос был ясным и твердым, несмотря на бушевавшую над Гайджуром сильную грозу, вносившую в радиосвязь шипение и щелчки. — Эскорт докладывает, что нашел это место. Синьор Джулиани, мои люди говорят, что в лагере ощущается сильный запах крови, но тела отсутствуют.
— О боже, — прошептал Джон Кандотти. Обхватив себя руками, он вышагивал вдоль перегородки судового мостика. — Нам следовало вернуться!
— Не паникуй, приятель, — сказал Дэнни, хотя и он сейчас по-другому смотрел на факты. Три дня отвратительной погоды и краткие доклады, поступавшие от наземного отряда: «Все отлично». Но никаких деталей…
— Синьора, у всех в нашей группе есть подкожные GPS-имплантаты, — сообщил Карло, принявший эту меру предосторожности, чтобы избежать судьбы исчезнувшей команды, посланной сюда Консорциумом по контактам. Он смотрел, как Франц Вандерхелст выводит на экран данные системы глобального позиционирования. — Как я уже говорил, мы проверяем их координаты, но нет оснований полагать…
— Какого черта? — произнес Франц.
Карло коротко выругался.
— Синьора, в координатах места встречи мы наблюдаем три GPS-передатчика. Но имплантаты не двигались в течение шестидесяти восьми часов… Ничего не понимаю. В последнюю ночь мы с наземной группой говорили… Погодите. Есть четвертая запись, которая указывает на точку, находящуюся примерно в двухстах сорока километрах к северо-востоку от места приземления.
— Чья запись еще активна? — напряженным голосом спросила София.
— Это Сандос, — доложил Франц.
Раздался стон Джона и ворчание Софии. Все еще изучая данные GPS, Карло вклинился:
— Да. Точно. Сандос начал двигаться на север почти трое суток назад.
— Его взяли в заложники. Остальные мертвы… или хуже!
— Синьора! Пожалуйста! Они…
— Почему вы не сравнили данные GPS с местоположением источника радиопередач? — возмутилась София. — Давно следовало сообразить, что происходит неладное!
— Мне и в голову не приходило, — сказал, защищаясь, Франц. Он выводил на экран записи разговоров, чтобы посмотреть, не пропустил ли там чего: какой-нибудь намёк… — Все шло отлично!
— Синьора! Вы торопитесь с выводами, — воскликнул Карло. Его самого вряд ли можно было назвать нерешительным, но Мендес, похоже, опережала всех.
— Наземная группа выходила на связь прошлой ночью! — Вы говорили со всеми?
— Да.
— Значит, их заставили, — отрезала София, крайне раздраженная их медлительностью. — GPS-имплантаты извлекли…
— Синьора, откуда кто-то мог знать…
— … вот почему не было движения трое суток. Кому-то удалось захватить Сандоса, и они…
— Один из моих людей все еще внизу, — произнес Карло, пытаясь ее остановить. — Нико приказано защищать прежде всего Сандоса. Если бы Сандосу грозила опасность, Нико бы мне сказал.
— На территории лагеря найдены следы крови, — напомнила София. — Синьор Джулиани, их взяли в заложники. В северных горах скрываются изменники. До сих пор нам не удавалось их уничтожить, но теперь… Этому конец, — сказала она, обращаясь больше к себе, и ее гнев напоминал тучи на небе Гайджура, чьи молнии заставляли радио потрескивать и шипеть. — Этому конец. Набегам, воровству, лжи. Похищениям, убийствам — теперь конец. Я верну наших людей и, клянусь Богом, покончу с этим. Синьор Джулиани, я отправляюсь с военными отрядами на север, чтобы их перехватить. Мне нужен непрерывный мониторинг вашего GPS-сигнала и все радиоконтакты с наземной группой. Мы пойдем по следу этих ублюдков джанада до их логова и покончим с ними раз и навсегда.
