Книга: Древо жизни
Назад: НЕПОНЯТНОЕ ВСЕГДА СТРАННО
Дальше: СЕРГЕЙ ИЛИ ЭРИК?

ДНЕВНИК, НАЙДЕННЫЙ В ЗВЕЗДОЛЁТЕ

Этот документ никогда бы не удалось прочесть, если бы Сергей не догадался, вернее, не настоял на том, чтобы сохранить жизнь одному из пленных. Надо признаться, что это стоило ему немалых трудов и чуть ли не привело к крупной ссоре с Гором. Но об этом потом.
Дневник представлял известный интерес. Сергей записал его перевод, чтобы еще раз осмыслить, насколько это возможно, учитывая известную скудость информации, психологию народа, случайно, это он теперь точно знал, заброшенного сюда из глубин далекого космоса.
Имена собственные, звучание которых невозможно было передать в языковом отражении, Сергей заменил произвольными буквенными обозначениями. Двенадцатиричную систему исчисления, где можно, перевел на десятичную.
527 год 62 день со дня рождения Величайшего гения всех времен и народов, вечно живущего в сердцах поколений строителей прекрасного будущего. (Эти титулы повторялись постоянно на каждой странице дневника, и в дальнейшем Сергей сократил их до одного «Величайшего»).
Сергей, для интереса, попросил пленного произнести этот титул вслух. Тот в течение трех минут самозабвенно свистел, вытянувшись по стойке смирно. Видно было, что даже сейчас, когда родина была бесконечно далека и навсегда утрачена, это имя и все, что связано с ним, оставалось для него священным и дорогим. А может быть, здесь просто срабатывал простой рефлекс, выработанный с детства.
Наш звездолет потерял управление. Органическая часть большого мозга корабля распалась. Возникли явления магнитной несовместимости. Где мы находимся – никто не знает. Связь потеряна. Когда это случилось, управление кораблем взял на себя малый мозг. Командир корабля, генерал, приказал всем лечь в анабиозные ванны.
562 год 10 день со дня рождения Величайшего. Команда разбужена. Мы находимся вблизи системы небольшой желтой звезды, вокруг которой вращаются восемь планет. На пятой обнаружена жизнь. Решено идти на посадку и попытаться там восстановить поврежденный большой мозг. Командир надеется найти для этого на планете подходящее сырье.
562 год 30 день со дня рождения Величайшего. Посадка произошла неудачно. Грузовой отсек полностью поврежден. Пытаемся спасти хотя бы часть грузов. Но почти все искорежено. Повреждена защита реактора.
562 год 72 день со дня рождения Величайшего. Сегодня мы хоронили своих товарищей. Этим героям мы обязаны жизнью. Память о них никогда не исчезнет. Зная, что идут на верную смерть, они исправили повреждения в реакторе. Мы похоронили их всех двадцать неподалеку от корабля в общей могиле. Как тяжело терять друзей, с кем жила и работала многие годы! Хочется плакать. Я плачу, когда остаюсь одна и никто меня не видит. Баба остается бабой, даже если ее одеть в мундир солдата космического флота. Как хорошо сказал генерал в своей речи на траурном митинге, обращаясь к нашим далеким потомкам:
«Помните, что ваши прекрасные, светлые города и ваши космодромы стоят на наших костях первопроходцев космоса и в этом их крепость и незыблемость. Никогда не забывайте о тех, кто отдал жизнь во имя жизни будущих поколений!»
562 год 86 день. Сегодня привели первого жителя планеты. Его поймали в нескольких километрах от космодрома. Боже, до чего он уродлив! Длинные, как у паука, нижние конечности. Кожа голая, как у лягушки, волосы растут только на голове! Уши круглые. А нос! Что за нос! Ноздри вывернуты вниз, как будто постоянно нюхают землю. На руках и на ногах не хватает одного пальца. Голос низкий, почти на пределе слышимости, грубый, напоминающий рычание зверя. Сильно развита мускулатура. Это говорит о примитивном образе жизни. К счастью, под черепной коробкой у него был довольно развитый мозг. Височные доли, правда, маленькие, зато массивные лобные. Кора, как и у нас, имеет слоистое строение. Нервные клетки на окрашенных препаратах ничем не отличаются от наших. Химизм тоже идентичен. Это значительно все упрощает, так как не надо будет разрабатывать новый состав питательной жидкости. Командир говорил, что нам здорово повезло с этим.
Сегодня нам удалось починить три вертолета. Первый же полет установил, что поблизости есть селения аборигенов. На днях туда отправится отряд, чтобы добыть побольше материала.
562 год 104 день. Нас преследуют несчастья. Больше ста наших товарищей погибло. Неудача начала преследовать нас в тот день, когда отряд загонщиков отправился в селение для захвата аборигенов. Как всегда в этих случаях, они взяли с собой собак, всех, что имелись на корабле. Эти собаки специально выдрессированы и были прекрасными, милыми, послушными животными. Что случилось с ними в селении – не поддается никакому объяснению. Сначала все шло хорошо. Уже отобрали более двухсот аборигенов и погрузили их на платформы. Штук тридцать, особенно упрямых, пришлось, естественно, прикончить тут же на месте. Вдруг ни с того ни с сего собаки взбесились и набросились на людей. Это было так неожиданно, что наши товарищи растерялись. Воспользовавшись этим, аборигены напали на них, поражая стрелами. Необъяснимо было еще то, что людей охватила какая-то паника. Все, кто остался в живых, бросились на платформы и вернулись к кораблю. Там, в селении, осталось человек двадцать наших, убитых стрелами, и все собаки.
Через три дня вернувшиеся из поселка товарищи все заболели, а еще через три дня болезнь стала распространяться среди команды. Заболевших поместили отдельно в изолированном отсеке. Пока наши медики определили причину болезни и синтезировали антибиотик против местного вируса, погибло еще восемьдесят человек. Всей команде были сделаны прививки. Странно, что этот вирус не был обнаружен в самом начале, когда брали пробу воздуха, почвы, растений и тканей первого пойманного аборигена.
562 год 312 день. Наконец-то все стало на свои места! За прошедшие двести дней у меня не было времени, чтобы написать хотя бы пару строк в свой дневник. Работа не оставляла ни минуты свободного времени. Сначала строительство завода, потом двух лагерей для аборигенов. Их у нас уже больше десяти тысяч самцов, и во втором лагере мы содержим больше тысячи самок. Уже начали восстанавливать большой мозг. Генерал распорядился произвести первую сборку, пока на месте. Во-первых, это освобождает нас от необходимости размещения операционных на самом корабле и тем самым страхует от возможности повторной инфекции. Во-вторых, при посадке был поврежден один из отсеков большого мозга, и его необходимо вначале привести в порядок. Нам необходима титановая руда. С этой целью мы запустили единственный неповрежденный спутник, который, к счастью, оказался именно геологическим разведчиком. Залежи титановой руды были вскоре обнаружены, но находятся очень далеко, на противоположной стороне планеты. Это затруднит ее доставку, так как придется изготовить соответствующие транспортные средства взамен уничтоженных при посадке.
563 год 10 день. Сегодня было торжественное собрание по поводу годовщины высадки на Элии, так называют аборигены свою планету. Генерал делал доклад. Он говорил, что мы можем гордиться тем, что преподнесли в подарок нашей прекрасной родине целую планету, пригодную для жизни людей. Недалек тот день, когда мы сможем выйти на связь и отрапортовать родному правительству и лично великому продолжателю дела В., имя которого нам пока неизвестно, о проделанной работе.
Все встали и дружно запели гимн покорителей космоса. Генерал прочитал список отличившихся из команды корабля. Я счастлива, что и мое имя попало в этот список. Нам вручили традиционные памятные сувениры первооткрывателей планет. Надо отдать должное С. – только она умеет так искусно приготовить и засушить препараты. Но какая хитрая. Ни словом не обмолвилась. Все сделала тайно. Мне досталась головка самочки со светлыми волосами на подставке из отшлифованного дерева.
Говорят, что у генерала самая богатая коллекция, на всей нашей планете. У него даже есть (тс!) голова человека. Она ему досталась от прадеда, который был бойцом Великой революции. Генерал рассказывал, что это голова писателя. Имя его неизвестно, так как все его книги и других писак того времени, стоявших в лагере контрреволюционеров и врагов народа, были сожжены. Генерал редко кому показывает свою коллекцию. Только С., которая следит за ее сохранностью. Она говорит, что это что-то потрясающее!
После вручения сувениров был концерт. Мы пели песни, много смеялись. Жаль, что нет подходящего помещения. Я так соскучилась по танцам.
563 год 79 день. Вот уже сорок дней работаю в лагере, где мы держим самок. Моя смена продлится еще двадцать дней. В мои обязанности входит гистологический контроль за действием препаратов, стимулирующих образование контактов между нервными клетками мозга эмбрионов и плодов. Мне для исследования предоставляют каждый из 72. Наибольшей активностью обладает препарат СЦ 12. Под его воздействием шипики на дендритном дереве уже на шестой день после введения препарата образуются в два-три раза скорее, чем на других, и в пять раз быстрее, чем на контрольных.
Каждый день привозят новых самок, их не хватает, так как работа идет полным ходом.
Два раза приезжал генерал. Он остался доволен нашей работой. Нас всех построили на плацу, и генерал объявил всем благодарность, подчеркнул высокое чувство долга и моральной ответственности наших женщин, которые наряду с мужчинами трудятся на самых ответственных участках, куда только не посылает их родина.
Нет, говорил он, такой работы, где наши славные женщины не могли бы заменить мужчин. У станка и у штурвала космического корабля, в научных лабораториях и в правительственных учреждениях – везде трудятся прекрасные и нежные женские руки. Великая слава вам и низкий поклон, И он действительно поклонился нам. После этого хочется работать еще лучше!
Я, воодушевленная похвалой, подошла к генералу и поделилась с ним своими соображениями. Я сказала, что мы нерационально используем материал. Например, как показал структурный химический анализ, инсулин аборигенов идентичен нашему и значительно более физиологичен, чем тот, что добывают у аборигенов планеты Сиус. Учитывая его хроническую нехватку, я предлагаю наладить уже сейчас его производство. Затем, почему бы не использовать кожу для поделок. Например, дамской обуви, перчаток, сумочек. Раз мы уже здесь, то надо начинать развитие промышленности планеты хотя бы с этого. Планета заселена негусто, но при рациональном использовании местных ресурсов их должно хватить лет на 60—70. В конце концов можно будет создать специальные питомники.
Генерал похвалил меня и сказал, что подумает о моем предложении. Вообще он очень демократичен и всегда прислушивается к мнению подчиненных. Несомненно, это прирожденный руководитель. Я уверена, что по возвращении он займет важный правительственный пост.
Под впечатлением разговора с генералом я размечталась и долго не могла заснуть. Несомненно, это низшая раса, остановившаяся в своем развитии. Им незнакома техника, а это главный признак эволюционной отсталости. В то же время они имеют большие способности к гипнозу. Настолько большие, что мы вынуждены носить при себе генераторы особых волн, предохраняющие нас от этого воздействия. Хотя сам по себе этот факт говорит в пользу того, что мы имеем дело с тупиковой ветвью развития человека. Я уже привыкла к ним, и они не кажутся мне уже столь безобразными, как при первом знакомстве. Что, если приручить их ласковым обращением и сделать себе слуг.
Я вообще против жестокости. Когда я участвую в изъятии плода из тела самки, я стараюсь делать это как можно быстрее, чтобы не причинить лишних страданий. Мы не применяем наркоза, чтобы не вызвать повреждения в мозге плода. Но как только операция заканчивается, я ввожу внутривенно воздух, чтобы скорее пресечь страдания. Надо мною мои подруги смеются и прозвали милосердной феей. Может быть, я действительно слишком сентиментальна? Я, например, не принимаю участия в развлечении подруг и наших мужчин на плацу, так как они всегда заканчиваются смертью одной—двух самочек. Я как-то сказала, что это нерациональная трата материала, но наша начальница, строгая М. возразила, что нельзя забывать о людях, что надо как-то скрашивать их однообразную жизнь и ничего страшного, если девочки немного развлекутся. Что же, может быть, она и права.
563 год 90 день. Какой ужас! Какой ужас! Я до сих пор не могу прийти в себя. Мои милые, нежные подруги, я никогда больше вас не увижу? Слезы душат меня. С. – ласковая, добрая. Ее полуобгоревшее тело, разрезанное лучом бластера, нашли среди других, зверски убитых разъяренными животными. Все плоды нашего кропотливого труда, ювелирной работы нейрофизиологов и кибернетиков были варварски уничтожены.
Генерал страшно взволнован. Мы фактически остались без транспорта. Захвачены платформы и вертолеты. Их потом нашли разбитыми у леса. Удивительно, как эти животные смогли постичь тайну управлении нашей техникой! Главный нейрохирург, который чудом уцелел лишь потому, что в день бунта был вызван на корабль, утверждает, что виною всему абориген гигантского роста, которого поймали сравнительно недавно ночью, невдалеке от самого лагеря.
Он винит генерала, который не разрешил взять его сразу же в операционную. Между ними произошел резкий разговор. Непонятно, как эти животные смогли управлять платформами. Они даже не воспользовались усилителями биополя, которые мы обнаружили нетронутыми на телах убитых, найденных в полупути от космодрома до лагеря. Нас осталось меньше половины! Сегодня генерал будет проводить совещание с офицерами корабля.
563 год 130 день. Один из посланных отрядов был полностью уничтожен. Однако теперь мы знаем, где они скрываются. Генерал хотел было отдать приказ накрыть их ядерным ударом, но остальные воспротивились. Расстояние небольшое, и вся местность, в том числе космодром, будет заражена радиоактивностью. Главный тоже выступал против. Он требует восстановить положение и приступить к сборке нового большого мозга. Без него мы не вернемся на родину, сказал он. Он прав! Родина! Как ты близка и как ты далека! Хочу домой! Хочу иметь семью, детей! Боже мой! Какое это, наверное, счастье чувствовать в себе зарождение новой жизни. Держать у груди маленькое беззубое существо, ощущать прикосновение его ротика к соску груди и кормить его своим молоком. Радость материнства… Неужели я никогда не испытаю ее?
563 год 141 день. Завтра все решится. Все мужчины идут в карательную экспедицию вместе с генералом. Мы, сорок женщин, остаемся на корабле. Еще пятьдесят мужчин и женщин заняты на заводе, работа которого не может прекращаться.
На прощанье генерал пообещал раз и навсегда покончить со всяким сопротивлением аборигенов. «Я был в еще более трудных ситуациях, – сказал он. – Но там, где проходили мои солдаты…» Он многозначительно помолчал, и мы все его поняли. Надежда снова вернулась к нам.
Ситуация, которая возникла, требовала решительных действий. Дело в том, что аборигены своими действиями лишили нас источников пищи и воды. Все водоемы вокруг завалены трупами животных. Мы боимся возникновения эпидемии. Питаемся только консервами, которых осталось совсем мало. Этого скудного пайка едва хватает на то, чтобы не умереть с голоду.
Не могу не отметить событие, которое всех нас очень взволновало. В вещах одной из погибших подруг, не хочу даже поганить бумагу ее именем, нашли запрещенную книгу. Нет, каково! Эта гадюка, иначе ее не назовешь, жила вместе с нами, ела, пила, разговаривала, как и мы все, пела вместе с нами гимн Покорителей космоса и… на тебе! Какая низость и подлость! И как она могла пробраться в наш коллектив, куда тщательно отбирают лучших из лучших, беззаветно преданных идеям В.? Как органы безопасности могли проглядеть такое! Это несмываемое пятно позора для всего нашего коллектива! Книгу торжественно сожгли, а пепел развеяли. М. по секрету сказала мне, что это книга по истории и издана еще за сорок лет до эры В. Не пойму, что эта низкая тварь, вещи которой также сожгли вместе с ее книгой, чтобы они не оскверняли наш дом, могла найти интересного в этом мусоре прошлых столетий. Все, что нам надо знать об этой эпохе, излагается в кратком школьном учебнике, всем доступном, написанном специальной группой самых крупных историков и одобренном правительством. Нет! Поистине у нее ум зашел за разум! Рисковать протащить запрещенную книгу на звездолет! Ведь только за одно чтение ее следует пожизненное заключение в концлагере, а за хранение – смертная казнь. Не пойму и не хочу понимать! Это какой-то идиотизм! Рисковать своей жизнью, да не только своей, но и ближайших родственников, случись это дома, чтобы забивать себе голову никому не нужным дерьмом?! Ведь, как сказал ученик и последователь В. (имя так и не удалось перевести), история – это дерьмо, от которого надо очистить наши ноги, прежде чем войти в чистый дом будущего. Единственно, что надо изучать, это эпоху В., читать его произведения, заучивать наизусть, ибо в них мы всегда найдем ответ на любой вопрос современности. Это живительный и неиссякаемый источник истины! Я сама несколько раз перечитывала его замечательную книгу «Расы и прогресс» и всегда восхищалась его научным предвидением. Что было бы, если бы на нашей планете продолжали существовать несколько различных рас? Наша высшая раса растворилась бы в океане недочеловеков, потеряла бы свой потенциал, и мы бы влачили сейчас жалкое существование, запертые навсегда на своей планете, ресурсы которой уже тогда начинали истощаться. Только единая раса, объединенная единой идеей, единой истинной теорией, во главе с великим вождем способна к великим свершениям! Прочь жалость! Да здравствует великое самоочищение, и пусть оно идет постоянно!
563 год 154 день. Все кончено! Наши все погибли! Еще раньше, в день ухода отряда, до нас донесся страшный взрыв. Это взорвался завод. Рация молчит. Нет никаких сведений об ушедших. Продукты на исходе. Несем круглосуточную вахту у бортовых орудий, опасаясь внезапного нападения. Страшно хочется есть. Мы все похудели. С меня сползает одежда. Я несколько раз уже ушивала пояс брюк. Эх! Снести бы все живое массированным ядерным ударом! Но зачем мечтать о том, что неосуществимо. Среди нас нет ни одной, кто был бы знаком с управлением запуска, и даже не знаем, где оно находится. Сегодня открыли последнюю банку консервов. Варим суп. На его поверхности, как острова в океане, плавают капельки жира. Несколько девочек, вооружившись бластерами, ходили на поиск пищи. Тщетно! Кругом на многие километры выжженная пустыня. Ни одного животного. От водоемов несет нестерпимым смрадом. Истощенные голодом, они едва вернулись на корабль.
563 год 160 день. Ура! Ура! Ура! На космодроме в бункере охранников мы нашли целый ящик пакетов еды для аборигенов и два ящика пива. Сегодня мы пировали и съели почти пол-ящика. Девочки все напились, и мы пели песни. Потом плакали. Страшно умирать. Мы все, кроме М. молодые… Как несправедливо умирать в таком возрасте, не испытав радости материнства. Но если надо, мы примем смерть достойно, как дочери великого народа!
563 год 165 день. Появилась надежда на спасение и угасла… Вернулись пятеро мужчин. Им удалось бежать из плена. Что они рассказывают – страшно передать. Сначала все было хорошо. Отряд вторгся в поселок аборигенов и быстро сломил сопротивление. Правда, бронетранспортер подорвался на мине. Сорок человек наших погибло. Но зато потом наши солдаты хорошо позабавились с захваченными в плен самками. Боже мой! Как я их ненавижу! Жаль, что меня не было с нашими. С каким удовольствием я бы их резала живьем и наслаждалась их криками и воплями. Теперь я жалею, что не принимала участия в забавах подруг. Потом, как рассказали спасшиеся товарищи, отряд попал в засаду в горах и все были раздавлены обрушившейся лавиной камней. Какая ужасная и жестокая смерть! Мое женское сердце трепещет и разрывается от жалости. К сожалению, и из спасшихся никто не знает, как запускать ракеты. Неужели нам придется погибнуть, не отомстив этим зверям?
563 год 170 день. Вернувшиеся принесли болезнь, против которой все антибиотики бессильны. У нас уже десять девочек больны. Они лежат в жару и бредят. Все мужчины погибли. У нас нет сил их похоронить.
563 год 172 день. Пишу с трудом, болит голова…
На этом дневник обрывается.
Сергей закрыл тетрадь. Чувство отрешенности и какого-то разлитого отупления охватило его, не оставляя места ни гневу, ни возмущению, ни даже естественному в такой ситуации отвращению. Он вышел из дома, зашел в конюшню, оседлал своего вороного жеребца и, не сказав никому ни слова, выехал со двора.
За селением он погнал коня быстрее. В ушах засвистел ветер. Конь мчался, едва касаясь земли копытами. Застоявшись, он был рад быстрому бегу и несся мимо садов и возделанных огородов все быстрее и быстрее. Дорога пошла по крутому берегу реки, потом свернула в лес. Могучие стволы деревьев обступили со всех сторон всадника. Миновав выступающий к реке лес, дорога вышла в широкую степь. Лес остался слева. Справа, резко заворачивая на запад, блестела река. Впереди была бескрайняя степь, поросшая серебристым ковылем, на которой там и сям паслись небольшие стада туров. Туры двигались медленно, казалось, с чувством собственного достоинства, а между ними носились степные белые антилопы с длинными, вертикально поставленными острыми рогами. Так могла выглядеть степь где-то на Южной Украине много веков назад, пока человек не вытоптал ее своими многочисленными стадами и не распахал железным плугом. Первозданная природа Элии и то, как ее жители бережно относились к ней, восхищало Сергея – человека, как он сам себя в этих случаях называл, асфальтной цивилизации.
Жизнь есть жизнь! И эта жизнь иногда может так «напоить» тебя помоями, что кажется, внутри не осталось ни одной клеточки, которую не захлестнул бы этот поток грязи. У тебя такое ощущение, что ты провалился в огромную мусорную яму. Мусор и нечистоты льются сверху, и ты физически чувствуешь, что не хватает воздуха, что вот-вот задохнешься… Единственно, кто может спасти тебя, человек, – это твоя Первоматерь. Беги к ней! Она заботливая и прощающая. Мать очистит тебя от грязи, даст тебе наглотаться свежего воздуха, обдует своими ветрами, напоит запахом трав, согреет теплом земли… Человек! Береги свою Мать! В трудную минуту она придет тебе на помощь, ободрит, даст мудрый совет. Береги, ибо, как бы высоко ты ни забрался на вершины Разума, ты не создашь ничего более великого, более прекрасного, чем то, что было создано до тебя и что породило самого тебя. Человек!
Самонадеянный Человек, ты говоришь, что Природа неразумна. Действительно, кто найдет разум в струящейся реке, в нагромождении гор, в лесном массиве и бескрайней степи? Но разве одна клеточка твоего тела является сама носителем разума? Может быть, эта совокупность полей и озер, рек и гор, лесов и болот – все вместе в своем единстве является носителем Разума, другого, непонятного тебе. Что ты знаешь об этом? Ты изучил законы физики, химии. Но не являются ли твои знания разрозненными кусочками общего Знания, которые ты еще не можешь соединить в единое целое? Человек – ты младенец и познаешь свою мать подобно младенцу, для которого мать пока еще – только кормящая грудь, наполненная теплым материнским молоком. Но пройдет время, и ты начнешь понимать ее голос и те слова, которые она будет говорить тебе, учить тебя доброте и мудрости.
Сергей соскочил с коня и пустил его пастись в степь. Сам же лег на спину и, заложив руки под голову, широко раскрыл глаза в чистое голубое небо, по которому медленно ползли облака.
Он искал ответа на давно мучивший его вопрос, но не находил его.
Вопрос заключался в следующем. Сергей мог дать народу Элии начала технических знаний, познакомить их с математикой, механикой, физикой. Но имел ли он право это делать? Принесет ли это народу Элии счастье или же даст начало цепной реакции развития нежелательных явлений, которые могут сопровождать техническое развитие? Он видел, что народ Элии счастлив, счастлив тем высшим счастьем, которое никогда в истории его планеты не было достоянием ни одного народа. Рост производительности труда, накопление собственности привели на Земле к росту неравенства, к насилию. Вся история земной цивилизации залита кровью. Бесконечные войны, грабеж и насилие, возведенные в ранг доблести и геройства, тоталитарная власть, начиная с фараонов Египта и кончая фашиствующими режимами, костры инквизиции и концлагеря, фанатический аскетизм и порнография, садизм и ханжество, пошлость, доведенная в своем развитии до уровня мировоззрения, – это одно лицо земной цивилизации. Другое лицо – вечный мучительный поиск истины, доброты и познания, давший человеку в целом возможность достичь подъема на вершины развития, понимания основ Мироздания… Как разделить это? И возможно ли дать одно, не дав одновременно другого?
Вот почему Сергей постоянно уклонялся от настоятельных просьб Гора создать школу обучения элиан технике и математике. Несмотря ни то, что вот уже больше года он находился на Элии, он не мог понять сущности ее цивилизации. Ему были хорошо известны все ее черты, но что-то главное, он это хорошо чувствовал, ускользало от понимания, а не понимая этого главного, он не мог принять решения. Он боялся, что, делая, как могло показаться, добро, он принесет непоправимое зло этому народу, который он полюбил за время своего пребывания всем сердцем. Искренность и чистота помыслов этих людей одновременно восхищали его и пугали, пугали своей беззащитностью перед возможным насилием извне. И хотя он знал, что повторный контакт с противоположной по своему характеру цивилизацией маловероятен, но корабль, который случайно оказался на Элии… – он же есть! Страх перед повторением аналогичных событий ни на минуту не покидал его, прочно засев в глубине подсознания. Если бы не этот страх! Тогда бы решение не вызывало затруднения. Он ушел бы с этой планеты, оставив элиан развиваться по тому пути, который они сами выработали. Вмешиваться в эту цивилизацию и вносить в нее изменения было все равно, что попытаться резцом скульптора внести изменения, приделать руки статуе Венеры Милосской. Это было бы равносильно вандализму.
Пока Сергею казалось, что любое решение, принятое им, будет ошибочным, и сознание этого приводило его в отчаяние. Мозг метался в поисках, но не мог рассчитать последствий того или другого варианта, натыкаясь на стену непреодолимой неопределенности, за которой не было ни малейшего просвета. Каждый раз, как только в его сознании начинала складываться цепь логических доказательств в пользу принятия одного решения, как тут же всплывал один и тот же вопрос «А если?» – и все начиналось сначала. Это было мучительно и несло в себе ту противную нервозность, которая охватывает человека, когда обстоятельства вынуждают его принимать решение по жизненно важным вопросам в условиях крайнего дефицита необходимой информации. Часто интеллект человека преодолевает этот дефицит, восполняет его построением гипотез, допущений, и в конце концов благодаря этому находится правильное решение. Но бывает и так, что уровень дефицита информации превышает интеллектуальные возможности, и тогда, если не последует отказа от нахождения единственно правильного решения, ему грозит распад в результате возникновения внутренней логической несовместимости и раздирающих противоречий. Несколько раз он пытался найти решения с помощью компьютера или, как его называли, Малого Мозга звездолета. С помощью пленного свистуна он без особого труда разобрался, в общем не особенно сложном, наборе входных команд и языковой системе машины. Много времени потратил он на составление вводных программ, но особого успеха не достиг. Машина неизменно выдавала множество неоднозначных решений, и вполне возможно, что того единственного оптимального решения, которое он так искал, не существовало вообще.
Многое из того, что он обнаружил в звездолете, ему, как профессионалу, было хорошо знакомо. Некоторые же части его, узлы и механизмы вызывали недоумение, которое при более тщательном знакомстве перерастало в чувство восхищения остроумием технического решения. Несомненно, его бывшие противники были талантливыми инженерами и смелыми конструкторами. Восхищение инженерной техникой нисколько не заглушало в нем чувства крайнего омерзения к духовной и социальной культуре этой далекой цивилизации, которое только росло по мере того, как он все больше и больше знакомился с различными предметами корабля, отражавшими быт и нравы своих хозяев. Он обнаружил вскоре обширную видеотеку, без особого труда разобрался в механизмах воспроизведения записанных на кристаллах подвижных голограмм. Он просмотрел массу видеофильмов, запечатлевших военные парады, спортивные празднества, историческую хронику захвата и покорения планет, знакомые уже концлагеря и зверские расправы над местным населением, превращением его в рабочий скот и объект медицинских экспериментов. Это было тоталитарное общество, милитаризм и государственный деспотизм которого были доведены до своей логически обоснованной вершины развития, после чего уже нет обратного пути, ибо все, что произошло в этом обществе, носило необратимый характер. Это общество уже не могло остановиться, вернуться к исходному состоянию, оно могло только двигаться вперед к неизбежной гибели.
В школе космонавтов, где медицина была обязательным предметом, ему раз попался в руки старый учебник по хирургии, изданный, может быть, на рубеже XIX и XX столетий. Как он попал в библиотеку – неизвестно. Ему запомнилась фотография человека с огромной паховой грыжей. В грыжевой мешок был опущен весь кишечник и даже желудок. Жить в таком состоянии ему оставалось недолго, но и оперировать его было невозможно, ибо, как образно было сказано в описании этого случая, «органы потеряли гражданство».
Ему вспомнился этот случай в ассоциации с тем, что он узнал о цивилизации хозяев звездолета. Это такая же запущенная социальная грыжа, не подлежащая операции. В чем же первоначальная причина болезни, где и в чем произошел вывих этой цивилизации? Не в том ли, подумал он, вспоминая прочитанный дневник и просмотренные видеохроники, что в обществе появляются время от времени «пророки», претендующие на монополию в знании истины, и одураченный ими обыватель, представляющий главную физическую силу общества, позволяет надеть на себя шоры и, закусив удила, несется по пути, указанному пророком, круша копытами на своем пути культуру и человеческие ценности, накопленные предыдущими поколениями. Обыватель и политик, конь и седок, фюрер и озверевшие лавочники в коричневых рубашках, сжигающие на кострах книги, ничтожества в мундирах и орденах, поправляющие ученых и писателей, запрещающие и уничтожающие целые области науки и культуры, вы, злейшие враги человечества, всегда были на его пути. Вы только меняли мундиры, рядясь то в тогу римского диктатора, то в мантию инквизитора, то надевая полувоенный мундир фюрера и вождя, но сущность ваша оставалась одинаковой. Вы говорили: «Вот перед вами величие, царство добра и справедливости. Идите, но помните, что путь к нему идет через болото насилия. Идите и отрешитесь от радости жизни во имя великой цели, переносите голод и нужду во имя будущего счастья. Будьте непримиримы! Вооружитесь верой! И мы, только мы, знающие истину, и никто другой, поведем вас по пути к счастью!». И человечество шло. Шло при свете костров инквизиции, шло под стук деревянных колодок перегоняемых из тюрьмы в тюрьму колонн заключенных и окрики конвоиров. Шло! Дети доносили на отцов, жены на мужей. И все это во имя счастья!
А ведь мы были близки к тому, чтобы перейти этот незримый рубеж… Мы стояли почти рядом… Почему мы не сделали этот шаг?.. Что помешало нам, или, вернее, что спасло нас и нашу цивилизацию от самоуничтожения, а может быть, еще хуже, чем самоуничтожение?.. Конец XX столетия. Тогда впервые, сначала несмело, но затем все громче прозвучало «Общечеловеческое». Общечеловеческая культура, общечеловеческие знания, общечеловеческие ценности. И тогда это общечеловеческое качало брать верх над политическим. Итальянцы и французы, немцы и русские, англичане и испанцы вдруг впервые почувствовали себя в первую очередь людьми, а уж потом гражданами или подданными своих государств и правительств. Это было начало нового мышления, нового миропонимания. Человечество вдруг прозрело и увидело, что оно стоит на краю пропасти. Необходимо было остановиться и осмыслить, что привело его к пропасти, осмыслить весь пройденный путь и понять, где произошел тот роковой поворот тропы, которая чуть не привела его к гибели. Но чтобы это сделать, ему надо было подняться выше самого себя, научиться смотреть на себя со стороны. Это был тот переломный период в мышлении и психологии, после которого кончается детство и начинается зрелость. Не все проходило гладко и безболезненно. Было и мучительно, и стыдно, когда срывались покровы тайн, когда на всеобщее обозрение выставлялись язвы и уродства прошлого, далекого и близкого. Но это надо было сделать! На это надо было пойти. Это была своего рода прививка, пусть болезненная, но дающая стойкий иммунитет.
Обыватель испугался. Он уже не хотел маршировать. Он хотел жить! Но чтобы жить в новых условиях, надо было научиться думать. И он задумался. А задумавшись, перестал быть обывателем. И это, пожалуй, было самой великой революцией в истории человечества, революцией, уничтожившей обывателя. Пророки лишились своей лошадки. Пешочком пришлось теперь ходить и сильным личностям. И тут обнаружилось, что ни одна сильная личность не может оставаться долго сильной. Одно дело ехать верхом на обывателе, другое – идти пешком и постоянно доказывать, что ты – сильная личность, что можешь еще идти. Нет – так сходи с дистанции! Власть потеряла свою «привлекательность», ибо несла в себе обязанности, но не давала преимуществ. Власть уже не давала удовлетворения тем низменным инстинктам и чувствам человека, унаследованным им от своих покрытых шерстью предков, которые получает он от насилия над себе подобными, терзая волю, мораль и тело человека.
Почему же мы все-таки не превратились в уродливую фашиствующую цивилизацию? Может быть, потому, что мы были слишком разные, чтобы создать единое политическое объединение, слишком плюралистичны, чтобы выработать общую философскую доктрину, и единственное, что нас могло объединить, – это общие человеческие гуманитарные ценности. Поэтому, когда развитие мировой экономики настоятельно потребовало интеграции, эта интеграция не могла произойти насильственным путем, только на основании единства общечеловеческих интересов. Человечество вынуждено было раз и навсегда отказаться от политического глобализма, который нес ему гибель или деградацию. Мы объединились, сохраняя свой плюрализм. Он постоянно менялся. Плюрализм сегодняшнего дня отличается от вчерашнего, а завтра ему на смену придет другой, но плюрализм будет, и он основа вечного творческого поиска. Он – гарантия от культурного, социального и научного застоя.
Цивилизации свистунов на каком-то этапе развития удалось достичь политической интеграции идеологического однообразия. Это «достижение» обернулось для них трагедией. В этих случаях неизбежны создание правящей элиты, деградация духовной жизни общества, управляемой жесткой доктриной, рост однообразия и идеологической деспотии. Такое общество не развивается даже технически, оно «стрижет купоны» прежних научных накоплений, но ничего не способно создать принципиально нового. В правящей элите происходит постоянная борьба за власть, сопровождающаяся «дворцовыми переворотами» и физическим уничтожением противников. Если это общество не погибнет в результате самоуничтожения, то оно гибнет вследствие прогрессирующей с каждым поколением деградации во всех сферах, в том числе и экономической. Или оно погибнет в борьбе с Природой и Разумом.

ЭЛИАНКИ

Из задумчивости его вывел топот копыт быстро бегущей по степи лошади. Он приподнялся на локтях и посмотрел в сторону приближающегося звука. Распластавшись в быстром беге, почти сливаясь с серебристой ковыльной степью, скакал белый конь. На его спине приник к гриве всадник в развевающемся на ветру голубом плаще. Сергеи встал. Всадник заметил его и круто, на скаку повернул лошадь. Вдалеке показались еще две приближающиеся точки. Всадник подъехал и легко соскочил с коня. Это была младшая дочь вождя племени Дука и жена Эрика – златокудрая и зеленоглазая Стелла, та самая лесная нимфа, которую он встретил там, у себя на острове, на глухой лесной тропинке. Всего четыре месяца назад у них родился сын, получивший в память о погибшем друге имя Ларт. Старый Дук души не чаял во внуке и часами сидел у его колыбели. Роды протекали тяжело и долго, и Сергей, естественно, с беспокойством и тревогой посмотрел на жену, явно недовольный ее поступком. Он уже хотел сделать ей выговор, но она, чувствуя это, опередила его:
– Эрик! Ты забыл, какой сегодня день? Уехал с самого утра и ничего не сказал. Мы с ног сбились, разыскивая тебя. Хорошо, что тебя видели у берега реки. Все уже собрались и ждут. Приехали даже вожди из далеких приморских селений. Народу собралось… Больше двух тысяч. На площади поставили столы. Их уже накрывают.
– Постой! Как я забыл? Неужели прошел уже год?
– Да, представь себе, уже год и скоро будет год, как я твоя жена!
Сергей все еще не мог привыкнуть к особенности элианского календаря, который, если судить земными мерками, содержал четырнадцать месяцев. Трудность еще заключалась в том, что на Элии не было привычных времен года. Ось вращения планеты в орбите составляла 90 градусов и на планете царила вечная весна. По элианскому календарю прошел ровно год с памятной битвы в горах. Эта дата теперь стала праздником, который сейчас впервые должны были отметить.
Подъехали еще два всадника. Это были Гор и его младший брат Юл – юноша, удивительно похожий на сестру, как тонкими точеными чертами лица, так и большими ярко-зелеными глазами. Он был только повыше, и цвет волос его был несколько темнее. Вместе с этим под его туникой и таким же голубым, как и у сестры, плащом скрывалась крепкие мускулы тренированного атлета. Гор отличался внешностью от сестры и брата. Как потом Сергей узнал, матери у них разные. Гор был темноволос и выше. Других сыновей и дочерей Дука Сергей неоднократно встречал в селении. Они жили отдельно от Дука своими семьями. Многие из них были уже пожилого и преклонного возраста. Многочисленная семья старого вождя иногда собиралась вместе в его доме за общим застольем. В этих случаях Дук надевал свою парадную одежду – белоснежный плащ из шерсти с тонким золотым шитьем, а на голову – диадему с крупным сверкающим алмазом. Он восседал во главе длинного стола, окруженный женами и дочерьми, подобно библейскому патриарху.
Стол в этих случаях ломился от всевозможных яств, но вместе с этой торжественностью и обилием за столом царила простота и непринужденность. Уважение, каким пользовался старый вождь среди жителей обширного селения и за его пределами, никогда не переходило в раболепие. Сказывалось естественное почитание власти. Дук был равный среди равных, и его советам следовали только потому, что в них содержались опыт и мудрость. Случись ему попытаться навязать свою волю вопреки здравому смыслу, его бы никто не послушался. Единственной реакцией было бы в этом случае удивление: как это мудрый Дук мог предложить такую глупость. И скорее всего этот день был бы последним днем Дука-вождя.
В доме Дука не было слуг. Элиане просто не представляли себе, как может человек служить человеку, выполняя за него ту работу, которую он должен делать сам. Все обширное хозяйство Дука велось его детьми, которые еще не были женаты или продолжали жить вместе с отцом. Иногда помочь заходили его сыновья и внуки, живущие отдельными семьями. Впрочем, работа не была тяжелой. Земля круглый год непрерывно давала такие урожаи, что малый клочок земли возле дома мог вполне прокормить целое семейство. Элиане были искуснейшими селекционерами, знаниям которых могли позавидовать селекционеры и генетики Земли. Эти знания природы вещей были чуть ли не врожденными. Вернее, они видели то, что не видел взгляд землянина, вооруженный даже новейшей оптической и электронной техникой.
«Мы слышим, как растут растения, – говорил Дук Сергею. – Они говорят нам, что им нужно, и мы это им даем. Вот это дерево, – Дук показал на чайное дерево, из листьев которого элиане приготавливали напиток, – говорит мне, что на одном из его корней образовалась опухоль, которая, если ее не удалить, погубит корневую систему».
Он взял лопату и стал копать. Сантиметрах в пятидесяти от поверхности почвы был обнаружен корешок с наростом величиною с кулак. Дук взял нож и вырезал кусок корня вместе с наростом. Затем смазал концы среза какой-то жидкостью и забросал землей.
– Теперь ему ничего не угрожает, – проговорил он, распрямляя спину.
Сергей был свидетелем случая, который ему показался просто невероятным. Рано утром его разбудило громкое мычание, переходящее в рев. Он подошел к окну. У ворот дома стоял молодой тур. Возле него уже был один из сыновей Дука. В плече тура зияла рана, нанесенная, видимо, его собратом в поединке. Рана уже загнивала. Сын Дука обработал рану какой-то жидкостью и потом за мазал густой темной мазью, похожей на смолу. Как только операция была закончена, тур повернулся и спокойно пошел прочь.
Сергей постепенно привыкал к подобным отношениям элиан и природы планеты. Его уже не удивляло то, что маленькие птички, подобные мухоловкам, живущие под крышей дома, поутру садились на плечи его жены, когда она выходила из дома, и выпрашивали корм. Но однажды ему пришлось пережить несколько неприятных минут. Это было на первом месяце их супружества. Он полюбил утренние верховые прогулки. Вставая задолго до завтрака, он седлал коня и около получаса прогуливался по лесным опушкам, наслаждаясь утренним шумом леса, переполненного птичьими голосами. Стелла обычно сопровождала его. Во время одной из таких прогулок, когда они, спешившись, медленно шли по опушке, ведя за собой лошадей, из чащи леса им навстречу выскочила огромная полосатая кошка, чуть меньше уссурийского тигра. Сергей, схватившись за рукоятку тяжелого кинжала, другого оружия при нем не было, вышел вперед, заслоняя своим телом жену. Тигр прижал уши и присел на задние лапы, приготовившись к прыжку. Его длинный хвост яростно бил по бокам. Еще мгновение, и он взовьется в прыжке. Сергей согнул левую руку, защищая грудь и горло, выхватил кинжал и приготовился к нападению. И тут вперед вышла Стелла. Тигр сразу же перестал бить хвостом, как-то расслабился и, не обращая никакого внимания на Сергея, медленно подошел к женщине и стал тереться мордой о ее ноги. Стелла, запустив руку в шерсть ею загривка, весело засмеялась. Тут только Сергей обратил внимание, что кони, нисколько не испугавшись хищника, спокойно продолжали стоять за его спиной, не выявляя никаких признаков страха.
– Ни один зверь не причинит вреда женщине и тем, кто находится рядом.
– А мужчинам? – спросил Сергей, приходя в себя от изумления.
– Это привилегия женщин. Мужчине, если он один, не поздоровится.
– Выходит, что женщина всегда в полной безопасности?
– Да, ни зверь, ни мужчина не может угрожать женщине. Женщина может пройти всю планету, не подвергаясь нигде никакой опасности. Эту безопасность и эту силу мы наследуем от своих матерей и передаем дочерям. Это наш мир, и мы его хозяйки. Мы создали его законы, и мы управляем им. Мы, женщины!
– Так у вас матриархат?
– Что такое матриархат?
Сергей объяснил, как мог.
– Фу, какая гадость! – поморщилась Стелла. – Никогда больше мне об этом не рассказывай! Мне просто не верится, что вы могли жить в таком разврате.
– Ты имеешь в виду групповой брак?
– Не только! При вашем матриархате женщина была просто добычей более сильного самца. Ее желания никто не спрашивал, с ее выбором никто не считался. Самое отвратительное насилие – это насилие над чувствами и телом женщины. Любая элианка предпочла бы смерть, чем жизнь с нелюбимым человеком. Как может женщина носить в своем теле ребенка от мужчины, который не вызывает у нее ответных чувств, а еще хуже – неизвестно от кого, как это было при вашем матриархате? Нет! Это отвратительно! Грязно! Хорошо хоть, что это имело место сотни тысяч лет назад! За это время ваш народ успел уже очиститься от этой грязи.
Сергей промолчал о том, что и сейчас на Земле сплошь и рядом бывают случаи, когда не только супруг, но и сама женщина толком не знают, кто является отцом их ребенка. Действительно, скотство, подумал он. Может быть, женщины мстят нам, мужчинам, за то, что мы безраздельно присвоили себе право выбора? Разве не имеет раб право обманывать своего господина? Сергей хорошо знал историю, хотя она не была его профессией. Просто он иногда читал исторические труды с таким же интересом и с такой же легкостью, как и художественные произведения. Ему было известно, что даже в гаремах восточных владык, охраняемых сонмом евнухов, женщина ухитрялась наставить рога своему повелителю. Ее не пугала страшная казнь в мешке с негашеной известью. И чем больше мужчина стремился властвовать, тем чаще ему приходилось носить на голове украшения. Все революции, вместе взятые, не сменили столько династий, сколько сменила их женщина. Династия Романовых в России, трехсотлетие которой справлялось перед первой революцией, фактически закончилась на третьем ее представителе. Великий преобразователь России Петр I уже не был Романовым. Династия Бурбонов во Франции закончилась ее основателем Генрихом IV, на смену которому пришел жалкий отпрыск итальянского проходимца Манчини.
– Вот видишь! – услышал он голос жены. – Если вы, мужчины, хотите быть уверенными, что дети, которых мы принесем вам, – ваши дети, вы должны предоставить нам право выбора отца ребенка. Тогда все станет на свои места.
Сергей вздрогнул. Он все не мог свыкнуться с тем, что мысли человека на этой странной планете не являются его безраздельной собственностью. И хотя элиане не злоупотребляли своими возможностями, в этом отношении у него каждый раз возникало чувство раздражения.
Ему было это так же неприятно, как было бы неприятно человеку, в рот которому любой посторонний мог засунуть палец. Это возмущало и вызывало чувство брезгливости.
– Прости, – мягко сказала Стелла, – я больше не буду.
– Да ничего… Я все еще не могу привыкнуть…
Было и другое, что поначалу смутило его, заставило почувствовать некоторую неполноценность. Потом он привык и старался не думать об этом, принимая как должное или, вернее, подчиняясь неотвратимости, которой он ничего не мог противопоставить.
Это произошло на следующий день после памятной битвы в горах. Когда он со своим отрядом утром следующего дня спустился с гор в долину, жители окрестных селений, зная уже о происшедших событиях, устроили Сергею и его бойцам торжественную встречу. По дороге, усыпанной цветами, его провели к дому Дука. Дук со слезами на, глазах встретил его на крыльце дома.
– Сын мой! Сын мой! – повторял он, не находя других слов, протягивая руки для объятия.
Сергей с радостью обнял старика под ликующие крики толпы элиан, заполнивших широкий двор. Не выпуская из объятий, Дук повел Сергея в дом. И здесь он увидел Стеллу. Он без труда узнал в ней лесную незнакомку. И вдруг… С ним случилось нечто такое, что заставило забыть обо всем на свете. Все, кроме стоящей в двух шагах от него девушки, потеряло реальность и значение. Куда-то в небытие ушла родная Земля, Ольга, дети, трагически погибшая Эола… События предыдущего дня стали далекими, как будто они произошли много лет назад с кем-то другим, не было ни свистунов, ни их победителей… Реально существовала только она одна. Ее одну он искал всю жизнь, и в ней одной-единственной был весь смысл его жизни. Вся остальная жизнь была только прелюдией к этой встрече.
Потом, спустя много времени, когда Стелла уже ждала ребенка, он из разговора с Дуком узнал, что такие же чувства испытывает каждый элианин, когда полюбившая женщина выбирает его своим мужем.
– Вот почему сыновья нашего народа не могут противиться его дочерям, – пояснил Дук. – Чувства женщины, усиленные во много раз ее биополем, передаются мужчине, и он не в силах противиться выбору. Они делают с нами что хотят, – засмеялся он, – но мы этому не противимся, да и не смогли бы… Биополе женщины превосходит биополе мужчины во много раз. Они властвуют над нами, но притворяются, что подчиняются нам. Если жена захочет уйти к другому, она сделает так, что муж расстанется с ней без всякого сожаления. Мы все это знаем, но что мы можем сделать?! Женщина позволяет себя любить до тех пор, пока любит сама. А сколько это будет продолжаться, никто не знает, часто всю жизнь, а иногда и быстро кончается. Зато наши жены никогда не изменяют своим мужьям.
– Выходит, в отношениях с женщиной мужчина совсем лишен свободы выбора?
– А кому от этого плохо? У нас нет неразделенной любви, зависти, ревности, нет связанных с этими чувствами трагедий. Тебе надо только привыкнуть. Ты сам увидишь, что это неплохо, хотя, конечно, тебя, человека другого мира, мораль которого отличается от нашей, это немного шокирует и даже возмущает. Эти чувства пройдут, поверь мне.
– Трудно смириться, что с тобой обращаются, как с прибором, произвольно крутят ручку установки громкости.
– Да не думай ты об этом! Я вот всю жизнь подчиняюсь воле и капризам своих женщин, но счастлив тем, что еще могу выполнять их. Какими сыновьями и дочерьми наградили они меня! Мое сердце преисполнено гордостью, когда я вижу их, статных, красивых, полных благородства чувств и помыслов! Разве у вас там, на Земле, женщины не покоряют так же мужчин красотою лица, тела, мягкостью и нежностью души? Разве у вас есть возможность противиться этому? Единственно, чем вы отличаетесь от нас, это тем, что над вашими женщинами можно произвести насилие: физическое, моральное, духовное, принудить ее к сожительству материальными преимуществами, т.е. купить ее, как вещь. Согласись, при сопоставлении моралей ваша проигрывает.
– Да, но у вас узаконена полигамия! Это сводит на нет все преимущества вашей морали. Я согласен, что во многом ваши нравы более благородны. Я бы сказал, более рациональны, чем нравы народов моей планеты, но…
– Остановись! Не смешивай полигамию, устанавливаемую мужчинами, где женщина становилась рабой и игрушкой сладострастия, с полигамией, которую устанавливают сами женщины. Причем она совершенно необязательна. Женщина просто получает то, что она хочет. Если она хочет то, что уже занято, что ей остается делать? У вас это может заканчиваться распадом семьи, дети лишаются одного из родителей, покинутая женщина может остаться одинокой на всю оставшуюся жизнь, лишенная поддержки мужчины. Или же она в поиске новой семьи переходит из одних рук в другие, легко становится добычей проходимца, теряет чувство достоинства. Какими у нее могут быть дети, на глазах которых происходит моральное падение их родной матери? Разве ваши женщины останавливаются перед тем, чтобы разбить чужую семью, разве они чувствуют жалость к сопернице? Мужчина, если он настоящий мужчина, не приведет к себе в дом жену своего друга или даже просто знакомого, женщина же не останавливается перед тем, чтобы соблазнить мужа родной сестры, не то что подруги или знакомой. Такова их природа! Ее надо принимать такой, какая она есть, ни больше, ни меньше. Любовь для женщины – та могучая сила, которой она не может сопротивляться. Любовь сильнее принятой морали, сильнее родственных чувств и даже сильнее материнского инстинкта. Насилуя это чувство у женщины, общество насилует само себя, порождая разврат, трагедии и в конечном итоге калечит будущие поколения, передавая им в наследство как пороки своих отцов, так и новые, приобретенные в течение всей жизни. Не пытайтесь понять женщину. Это недоступно мужчине. Предоставьте ей возможность самой устраивать жизнь общества, как она хочет. И будьте довольны тем, как она это сделает, ибо в любом случае результат будет лучше, чем у мужчины. Эмансипация, как вы говорите, женщины заключается не в том, что она работает у станка или в управлении государством. Ее эмансипация – это свобода проявления чувств и возможность их удовлетворения. Женщина может сохранить достоинство, благородство, верность – если она любит. Женщина, лишенная любви, – нищая, униженная и оскорбленная. Разве может нищий сохранить гордость и достоинство? Вы в течение всей своей истории унижаете женщину. Мы ей поклоняемся, и мы счастливы. Женщина тоже может иметь много мужей, если захочет. Но не одновременно. Дети должны знать своих отцов! Это один из наших основных законов! Женщина, которая не знает отца своего ребенка, это случается крайне редко, будет покрыта позором и изгнана из общества. Но она может уйти от своего мужа к другому, и никому в голову не придет осудить ее за это. У вас же есть такие женщины, которые зарабатывают на жизнь, торгуя своим телом. И эту мораль ты можешь противопоставить нашей?!
– У нас это запрещено и преследуется, – пытался защищаться Сергей.
– А что толку в запретах, если ваше общество создает условия для их существования? Так вот, если ты берешься судить о морали нашего общества, то положи на одну чашу весов право наших женщин на свободу выбора, свободу без ограничений и отказа, приводящих часто к полигамной семье, что, повторяю, не обязательно, а на другую чашу положи все известные пороки своего общества: прелюбодеяния, проституцию, венерические заболевания, распад семьи, беспризорное детство и тому подобное, и честно скажи, какая чаша тяжелее?
– И все же…
– Что?
– Мне непонятно одно.
– Говори.
– Как в такой семье жены не испытывают ревности? Это противоестественно!
– Я тебе отвечу так, как мне ответила первая жена, когда в наш дом вошла вторая, остановив на мне свой выбор. Она спросила меня, что бы я предпочел: есть в одиночестве кусок сырого теста или в кругу семьи сидеть за сладким пирогом, ожидая своей очереди, зная, что твое от тебя никуда не уйдет и ты получишь свою долю?..
Воспользовавшись удобным случаем, Дук снова вернулся к теме, которую Сергей старался избегать. Дук, что говорится, упорно гнул свою линию, и Сергей, не находя обоснованных аргументов против доводов старика, вынужден был каждый раз с ним соглашаться. Это вызывало раздражение и злость на самого себя. Он искал поводов, чтобы оттянуть исполнение замыслов мудрого элианина, рассчитывая, что со временем могут измениться обстоятельства и план Дука не состоится. Иногда же становилось стыдно за свое упрямство. Собственно говоря, если так принято здесь, то что в этом зазорного, думал он, и, если бы не одно обстоятельство, которое в корне изменило его положение, в споре с Дуком он, несомненно, занял бы более твердую позицию, а сейчас…
Надо ли говорить о том, что в первые же дни после уничтожения остатков команды звездолета Сергей попытался найти Проход. Снова и снова он повторял и уточнял у Гора описание местности. Первый раз, когда ему представилась возможность, Сергей направился туда прямо с космодрома. Он не думал покидать Элию навсегда. Хотелось только удостовериться в существовании Прохода и повидать семью. Стараясь всегда быть откровенным перед самим собой, он вдруг понял, что жаждет и одновременно боится встречи с Ольгой и детьми. Как все, что случилось с ним, будет воспринято Ольгой? И захочет ли она последовать за ним на Элию? Покинуть Элию навсегда, ничего не сказав и не предупредив своих новых друзей, ему, конечно, не приходило в голову. Не говоря уже о том, что это было бы подло по отношению к ним, он не мог вот так просто расстаться со Стеллой. В таком состоянии крайней неопределенности, не приняв никакого решения, он ехал к Проходу. Ехал потому, что не мог не ехать… Чувство долга перед Ольгой, детьми говорило ему «иди», чувство долга перед новыми друзьями, которым надо еще помочь, перед Стеллой говорило «останься»! Два чувства, два долга сталкивались друг с другом, и ни одно не могло перевесить. Психологически состояние было крайне тяжелое, когда собственное «Я» испытывает мучительное раздвоение и, какое бы ты ни принял решение, второе «Я» тебе скажет «подлец!» Это надо хоть раз пережить, чтобы понять, почему Сергей, не обнаружив Прохода, почувствовал даже облегчение. Он тщательно обследовал местность, многократно возвращался сюда с Гором. Прохода не было. Земля, Ольга и дети были навсегда для него потеряны. Тоска, страх, растерянность, чувство невосполнимой утраты – все это обрушивалось на него раз за разом. Но одновременно он чувствовал и облегчение от того, что обстоятельства избавляли его от необходимости принимать решение, которое он не мог принять, не совершив над собой морального насилия.
Однажды, рассказывает легенда, Мать у колыбели умирающих двух ее детей взмолилась Смерти: «Смерть, оставь мне хотя бы одного!» Явилась Смерть: «Хорошо, я оставлю тебе одного, но ты сама должна его выбрать. Я вернусь через час». Через час Смерть пришла: «Выбрала?» Что ответила Мать – никто не знает, легенда об этом молчит.
Некоторые считают, что на любой вопрос жизни можно найти ответ. Хорошо им живется! Все-то им ясно, все-то им понятно. Можно было бы им позавидовать. Но как позавидовать улитке? А ведь, пожалуй, на Земле это самое «здравомыслящее» существо. Живет – и никаких проблем! То ли дело – осел! Ослу иной раз приходится решать трудные задачи. И вот из двух охапок сена осел выбирает одну. Проблема решена? Нет! Появляется второй осел и начинает критиковать первого: не ту охапку выбрал. И становится проблема охапки мировой ослиной проблемой, которую ослы до сих пор решить не могут. Противоречия растут, становятся антагонистическими, и готовы эти ослы друг друга залягать насмерть копытами. Тоже проблема.
Сергею ничего не оставалось делать, как подчиниться реальности и превратиться окончательно в Эрика, т.е. стать элианином фактически и формально. Это значило подчиниться законам Элии и принять ее мораль.
При контактах двух цивилизаций неизбежно возникают моральные противоречия. Когда европейцы поселились на новом континенте, их мораль столкнулась с моралью коренных жителей. То, что было с точки зрения европейца аморальным, воспринималось индейцем само собой разумеющимся, и, напротив, поведение европейцев вызывало возмущение у коренных жителей. Разве снятие паранджи с женщин Средней Азии не продиктовано самыми лучшими и благородными намерениями? Но какую бурю вызвало у коренных жителей? Не было ли это равносильно тому, как если бы в Рязани или в Тамбове женщин заставили ходить обнаженными выше пояса? Народная мудрость гласит: в чужой монастырь со своим уставом не лезь! Даже если твой устав лучше. Дай самим разобраться и понять. Было время, и рабство воспринималось как моральное явление. Городской житель приезжает в глухое село и сталкивается с массой условностей в поведении людей. Многие из них кажутся ему странными. Но если этот приезжий не будет выполнять принятых условностей, он останется чужим и даже будет вызывать у коренных жителей негативные чувства.
«Париж стоит мессы», – говорит Генрих VI, Александр Невский проходит унизительную процедуру очищения дымом в стане Батыя. А как звали Тверского князя, зарубленного монголами, когда тот, сохраняя достоинство, гордо отказался пройти сквозь «очистительный дым»?
Идя на компромисс с обстоятельствами, человек должен совершить над собой моральное насилие. Но где граница допустимого? Плохо, если твой разум, человек, ошибется. Ошибешься в одну сторону – будешь смешон, в другую – имя твое будет покрыто позором и презрением.
Итак, чтобы не быть смешным, Сергею суждено стать Эриком. Однако у него оставался довод, который он приберег на последний случай.
– Есть ли у тебя уверенность, отец, что мой сын унаследует мои качества землянина? Может быть, он родится элианином, и тогда никаких преимуществ вы не получите? Но может быть еще хуже. Мои дети, способные к насилию и агрессии, не внесут ли они зло в ваш устроенный мир? Подумай об этом.
– Что ж, в первом случае ты прав. Подождем, если ты уж так хочешь, до рождения моего внука. А что касается второго – я не боюсь. Во-первых, нравственные качества человека в большей части своей определяются воспитанием, и в этом случае опасения излишни. Во-вторых, агрессивность включает в себя не только способность к насилию, а, что более важно, способность к поступку. Мне хорошо известно, как ты поступил там, в горах, на узкой тропе. Ни один элианин этого не смог бы сделать. Что бы произошло? Погиб бы отряд. Погибли селения, и снова наш народ был бы загнан в концлагеря. Я понимаю твое состояние. Ты решился взять на себя всю тяжесть решения. Но ты это сделал!
– Не знаю, отец! Мне кажется, я всю жизнь буду видеть перед собой этого парня, его расширенные от ужаса глаза… Одно дело убить врага. Но пожертвовать своим… В бою – это было бы понятно… но там, когда он висел, цепляясь судорожно за камень…
– Успокойся! У тебя не было другого выхода. Тебе приходилось выбирать между двумя и целым народом.
– Так-то оно так, но как часто такими доводами оправдывают самые отвратительные акты насилия. Пожертвовать тысячью для блага миллионов! Боюсь, как бы это не вошло в вашу жизнь. Это джинн, которого, раз выпустив из бутылки, уже не загонишь назад. Вот вторая сторона… поступка.
Дук долго молчал. Потом посмотрел в глаза Сергею.
– Как я рад, что ты у нас! Рад, что ты существуешь.
– А что же мне остается делать?
Сергей постарался свести все к шутке, но ему было приятно, что Дук его понял.
И вот теперь настало время, когда Сергей, теперь уже Эрик, окончательно и бесповоротно должен выполнить обещание, данное им в тот памятный день старому вождю. Сразу же после празднества он должен будет принять в свой дом дочерей окрестных племен и тем самым воплотить в жизнь план Дука: способствовать созданию нечто вроде крупного объединения, которое в случае чего могло бы противопоставить пришельцам, если такие появятся вновь, реальную силу. Кроме того, Дук и особенно Гор вынашивали планы создания очага если не машинной цивилизации, то во всяком случае технического развития. Породнившись с соседними племенами в лице Эрика, племя Дука и Гора, естественно, должно занять ведущее положение в этом союзе. Все выходило так, как задумал Дук. Его дочь должна стать отныне старшей женой Эрика, и ее сын, естественно, как старший, должен встать во главе будущих своих братьев, а следовательно, положить начало старшему, главенствующему роду новых сынов Элии, более энергичных, чем их расслабленные биологической цивилизацией братья. Не означало ли это закладывания основ будущей государственности? При тщательном анализе Эрик вынужден был отвергнуть такую возможность. Для создания государственности необходима постоянная внешняя угроза и, что еще важнее, исходная нищета и нужда населения. Эти два, соединенные вместе фактора создают условия для узаконения принуждения, порождают насилие, без которого ни одно государство не может ни возникнуть, ни продолжать существовать. Нищий и раб предшествуют богачу и диктатору, но не наоборот. Потом уже богач, чтобы существовать, должен создавать нищего, а диктатор – раба. Чтобы существовать и оправдать свое существование, государство вынуждено задираться и конфликтовать с соседями, находя в этих конфликтах основание для грабежа и насилия над своим собственным населением. «Мир расслабляет государство!» Кто это сказал, Эрик не помнил, но сказано было точно! Возникшее как средство обеспечения безопасности населения, государство существует до тех пор, пока существует реальная и перспективная опасность, но как только эта опасность окончательно исчезает, исчезают все моральные основы оправдания существования государства. Может случиться и так, что развитие оружия перечеркнет любую возможность государства защищать свое население от уничтожения. В этом случае государство также теряет смысл и моральное оправдание своего существования, и общество, чтобы выжить, должно найти новую форму организации, отвечающую современным условиям.
Может быть, действительно, Дук прав, думал Эрик, и этой цивилизации не хватает только способности к поступку, только решительности. Не такая уж беззащитная эта цивилизация. Она располагает всеми средствами «союзной» с ней биосферы. Но только мне, землянину, пришла в голову мысль использовать эти средства в борьбе с пришельцами. Даже Ларт, испытавший на себе все ужасы концлагеря, и тот вначале не принял мою идею и даже пытался возражать, пораженный ее жестокостью и бесчеловечностью. А чем, собственно, она более бесчеловечна по сравнению с бинарными газами, атомным оружием и даже лучом бластера? Когда речь идет о жизни и смерти, каждый волен выбирать любое оружие. Следовательно, Дук хочет, чтобы в их обществе были люди, способные к решительным действиям, способные применить любые доступные средства, если эти средства несут спасение от нападения извне. В таком случае мое сопротивление Дуку неморально в своей основе. Что же, приходится признать этот факт… Только, по-видимому, в истории взаимоотношении народов такая форма помощи «слаборазвитым странам» будет оказана впервые.
…Всадники медленно приближались к селению. Ехали молча. Эрик погрузился в свои мысли. Его спутники, понимая его состояние, приотстали. Только приближаясь к площади, догнали его и поехали рядом.
Огромная площадь перед домом Дука была заполнена народом. Люди сновали между почти накрытыми столами, собирались группами, что-то оживленно обсуждали. Завидев Эрика, толпа расступилась, давая ему дорогу. Многие приветствовали его восклицаниями. Среди них Эрик заметил и своих бывших боевых товарищей. Их можно было отличить по почетному серебряному обручу на голове с небольшим рубином посредине. Эти обручи были изготовлены через месяц после памятной битвы и отныне должны быть отличительными знаками ее участников.
Бойцы окружили Эрика плотной толпой. Кто-то взял под уздцы лошадь. Послышались приветствия, добрые пожелания. Так, окруженный толпой соратников, Эрик въехал во двор своего дома.
До начала празднества оставалось около двух часов. Время достаточное, чтобы немного отдохнуть и переодеться в парадную одежду. Собственно, эта одежда отличалась от обычной только качеством материала и его выделкой. Форма же и покрой были одинаковы. Эрик долго не мог привыкнуть к ней. Его раздражало отсутствие брюк, так как вся одежда – это туника, фактически – длинная рубашка с поясом на бедрах. Праздничное одеяние было чуть-чуть длиннее и наполовину закрывало голени. Обычная же туника по длине едва доходила до колен. Эти голые ноги постоянно раздражали Эрика. Поэтому он обычно дополнял свой костюм длинным белым плащом из шерсти. Иногда в нем было довольно жарко. Постепенно он привык к своему внешнему виду и только иногда во время бритья, когда ему волей-неволей приходилось смотреть в зеркало, этот вид «двухметрового мужика в женском платье» вызывал чувство дискомфорта. Именно здешнее платье, которое заменило ему окончательно пришедшую в негодность земную одежду, заставило его сбрить бороду. У элиан не было бритвенных принадлежностей, поскольку они были лишены растительности на лице. Поэтому бритву заменил остро отточенный нож. Привыкнув у себя на острове к механической бритве, Эрик в первый раз страшно порезал лицо. Причем один порез был особенно глубоким и рана сильно кровоточила. Увидев его в таком виде, Стелла сначала испугалась, но потом, сообразив что к чему, улыбаясь приблизила к его лицу ладони. Кровотечение сразу же прекратилось. Эрик ожидал, что на месте пореза будет шрам, но на второй день на его лице не осталось никаких следов. Такой же процедуре были подвергнуты его обожженные плечи, и с тем же результатом.
Перед самым началом празднества Эрику представили вождей племен. Большинство из них было преклонного возраста, и только двое в возрасте тридцати – тридцати пяти лет. Некоторых Эрик знал раньше. Это были вожди близлежащих поселений элиан, понесших наибольшие потери от нашествия. Многих же из них видел впервые. Один, низкорослый, обратил на себя особое внимание. На его плечах был плащ из блестящей материи, переливающейся в лучах заходящего солнца всеми оттенками цветов радуги. На голове красовалась диадема, богато украшенная крупным жемчугом. Это был Ваак – вождь морского племени, живущего далеко на юге, примерно километрах в семистах от селения Дука. Дук тихонько пояснил Эрику, что люди этих племен выращивают себе жабры, разблокируя атавистические гены. На дне моря они разводят обширные плантации особых водорослей, которые временами завозят сюда, выменивая на шерстяную ткань и муку. Эрику уже доводилось пробовать их за столом у гостеприимного Дука. Это были мясистые стебли, толстые, красноватого цвета. Вкус особый, ни с чем не сравнимый, весьма приятный. Стебли содержали большое количество белка и, по-видимому, являлись основной пищей приморских народов, наряду с рыбой и огромными раками, которые уже лежали на накрытых праздничных столах.
Ваак преподнес Эрику в подарок для его жены ожерелье из розового жемчуга и настоятельно просил посетить их племя при первой же возможности. Каждый из представляемых вождей преподносил Эрику памятный подарок, и скоро весь стол в гостиной его дома был завален всевозможными сувенирами.
Особенно поразила Эрика необычайно прочная ткань. По виду она напоминала шелк. Подаривший ее вождь племени отрезал узкую полоску и предложил Эрику разорвать ее. Как тот ни старался, напрягая до предела мышцы, ткань не поддавалась. Ему объяснили, что ткань эту ткут особые паучки, используя ее как основу для кладки своих яиц. Для этого им изготовляются деревянные рамы, которые помещаются в тень. Как только паучки заканчивают свою пряжу, она быстро убирается и ставится на солнце. Если задержаться, то образовавшиеся из яиц личинки начинают поедать ее, и она будет испорчена. Ткань абсолютно не мнется и не теряет своей окраски, которая зависит от вида паучков. Ткань долго сушат на солнце, после чего она приобретает исключительную прочность. Особые виды паучков-ткачей, полученных селекционным отбором, ткут веревки и канаты, а также абсолютно прозрачную ткань, которую используют вместо оконных стекол.
Еще Эрик обратил внимание на исключительную чистоту золота в подаренных украшениях. По роду службы ему часто приходилось работать с приборами, в деталях которых использовалось золото. Он умел поэтому буквально на глаз определять его пробу. Однако такую чистоту этого благородного металла он встречал впервые. В чем секрет? На Земле, чтобы иметь очищенное от примесей серебра и меди золото, требовалась сложная технология и аппаратура, которые, естественно, недоступны элианам. Ему объяснили, что золото получено из сжигаемых водорослей, которые накапливают в себе этот металл. Таким же способом добывают и другие металлы, хотя в основном железо и сталь получают примитивным металлургическим способом.
Солнце уже зашло, когда все уселись за столы. Столы были поставлены громадной буквой П, внутреннюю часть которой устлали коврами. После краткой, но выразительной речи Дука, содержащей похвалу Эрику и бойцам его отряда, начался пир. Вино было превосходным, хотя элиане редко прибегают к этому напитку. За последние семь лет Эрик второй раз пил вино. После памятной бутылки шампанского, которую они с Ольгой обнаружили в холодильнике, он как-то ни разу не почувствовал потребности в алкоголе. Содержание алкоголя в вине оказалось незначительным, но букет запаха и вкусовых ощущений был замечателен, и Эрик с удовольствием осушил поданную ему чашу. Прошел час. За столом стало шумно. Тосты следовали за тостами. Каждый из присутствующих вождей племен считал своим долгом произнести краткую речь. За столом никто не прислуживал. Все приготовленные блюда были поставлены заранее, и никаких перемен не следовало. Но и того, что стояло на столе, было бы достаточно, чтобы накормить народу в два раза больше, чем его здесь собралось.
За исключением Дука и Эрика, первого, как хозяина, второго, как героя дня, сидевших на почетных местах в центре, все остальные расселись, где кому понравилось, не соблюдая никаких рангов различия. Элианки объединились группками, обсуждая что-то свое, мало обращая внимания на торжественные речи и тосты вождей племен. Все женщины были в своих лучших нарядах из блестящей материи, богато украшенной дорогой вышивкой. Почти все носили диадемы и ожерелья с драгоценными камнями, которые в свете зажженных факелов сверкали подобно звездам в открытом космосе. По-видимому, драгоценности на Элии не имели того валютного значения, как на Земле, и служили главным образом в качестве женских украшений. Хотя и мужчины украшали себя ими. Но это были преимущественно диадемы, носящие в себе признаки отличия и почета. Денег на Элии не существовало. Торговля велась путем товарообмена и была в зачаточном состоянии. В основном преобладало натуральное хозяйство. Каждое селение, каждая семья фактически полностью обеспечивали себя всем необходимым. На Элии не было ни бедных, ни голодных, но и не было концентрации богатств в одних руках или в руках немногих. Материального неравенства просто не существовало, и само понятие такого неравенства было чуждо населению этой планеты, так же, как и принуждение человека человеком к труду или услугам. Был ли это коммунизм? Вряд ли. Земля была в частной собственности, хотя никому не приходило в голову заявить права на большее, чем можно обработать своими руками, покупать-продавать, выменивать. Ни налогов, никакой власти, кроме чисто символической власти выборного вождя, не существовало. Не было нищеты и голода, уголовных преступлений, воровства и обмана. Никто никого не оскорблял, никто ни перед кем не унижался. Это было просто невозможно. Любое недоброе намерение, любая злая мысль немедленно становилась открытой для всеобщего обозрения. В этом обществе, естественный отбор которого затрагивал моральные качества человека, выживали только те, кто, как говорится, были джентльменами не по воспитанию, а по рождению.
Из задумчивости Эрика вывел мягкий толчок в бок. Стелла уже минуты три предлагала ему блюдо с фаршированным трюфелями фазаном.
– Ты совсем ничего не ешь, – упрекнула она его. – Мы все так старались приготовить побольше вкусного. Съешь хотя бы вот это.
Блюдо действительно было изумительным. Еда просто таяла во рту. Французы говорят, что с трюфелями можно съесть собственный язык, а они понимают толк в еде, не то что англичане, воспитанные с детства на традиционной овсянке.
Покончив с фазаном, Эрик, к явному удовольствию Стеллы, принялся за заячий паштет, а затем уничтожил пару омаров или гигантских морских раков, что привезли с побережья.
Все уже давно насытились, но не покидали стола, оживленно беседуя и ожидая еще чего-то.
Вскоре на покрытое ковром пространство вышла небольшая группа элиан с музыкальными инструментами, похожими на земные. Правда, преобладали всевозможные рожки и ударные инструменты. Музыка элиан отличалась исключительной ритмичностью и в то же время ненавязчивой мелодией. Эрик был не то что равнодушен к музыке, но мог прожить без нее. Он не терпел громкого исполнения, и в этом отношении манера элиан ему понравилась. Песни и музыкальные произведения аборигенов отличались большим разнообразием, плавными переходами и особой логичностью, которая на Земле встречается только в произведениях великих композиторов XIX столетия. Сочетание твердости с певучестью в языке элиан, частота следования гласных А, О, Э чем-то роднили их песни с песнями родных русских просторов и, если не вслушиваться в слова, казалось, песня прилетела с берегов далекой Волги или холодного Ильмень-озера.
Содержание песен чаще всего посвящалось воспеванию красоты природы и женщин. В них не было трагических оттенков, так характерных для русских песен. Эрик давно обратил внимание на то, что элианам не знакома религия. Религию им заменяли легенды, сказания, но почитание богов, а тем более единого бога – творца всего живого, не встречалось ни в обрядах, ни в песнях, ни в сказаниях. По-видимому, свойство элиан понимать, как они говорили, природу вещей не создавало той мучительной неопределенности, свойственной мышлению человека, когда он, достаточно разумный, чтобы понять странность мира, не мог объяснить его.
Человек создал гипотезу высших сил, свалил на них всю ответственность за происходящее и, успокоившись, стал развиваться дальше. Без этой гипотезы, ошибочной, но гениальной по своему психологическому эффекту, нравственное, культурное, а возможно, и научно-техническое развитие было бы невозможно, так как им мешал бы страх перед необъяснимыми силами природы. Элиане, по всей вероятности, в своем развитии в такой гипотезе не нуждались. Их мозг интуитивно воспринимал всю глубину сущности окружающего мира, а их сенсорное восприятие, представление о котором Эрик получил благодаря дару Дука, позволяло им видеть то, что недоступно восприятию землян даже при помощи самых точных приборов. Прибор, каким бы точным он ни был, дает возможность заглянуть в мир недоступного только через узкую щель проводимых измерений. Глубина восприятия мира позволила элианам обойтись без религии. Место бога заняла природа. Ее понимали, восхищались ею, берегли ее, но не обожествляли. Может быть, думал Эрик, их непосредственность, лишенная всяких условностей отношений между собой и окружающим миром, содержит в себе тот высший рационализм, который дается нам только путем длительных, мучительных размышлений и нравственных открытий. Им не нужны ни Сократ, ни Платон, ни Аристотель, так как каждый из них является и тем, и другим, и третьим, а в своей совокупности превосходит их глубиной нравственного понятия и совершенства. Что бы сказала Стелла, если бы знала, что ярого проповедника группового брака мы почитаем как первейшего мудреца и основателя философии? Жан Жак Руссо – человек, страдавший сексуальными извращениями, создал произведения, воодушевившие первых социалистов. Почему наша земная нравственность никогда не была чиста и всегда содержала пятна грязи, прикрытые одеждой ханжества и лицемерия? А могла ли она быть иной?.. Мифы, легенды, библейские предания, переполненные описанием жестокости, насилия, сексуальных извращений, кровосмесительных связей, детоубийств, – все это, приукрашенное и опоэтизированное, становилось основой нашей культуры, вдохновляло поэтов, художников, композиторов.
Испорченное детство человечества? Возможно. Но избавится ли когда-нибудь оно от всего этого наслоения, не проявятся ли эти наслоения в будущих поколениях, когда мощь человечества достигнет такого уровня, при котором проявившийся дефект нравственного воспитания дает ужасные плоды. Ничто ведь не исчезает бесследно…
Мелодия затихла, оставив лишь мерные звуки барабана. Эрик посмотрел на сцену. На нее из темноты ночи в круг, освещенный факелами, медленно выступала вереница элианок. Раскачиваясь в такт ударов барабана, они медленно обошли сцену. Темные длинные покрывала скрывали лица и фигуры. Факелы вдруг погасли, затем снова зажглись, еще ярче освещая сцену. Когда они зажглись, женщины были уже без покрывал. Их обнаженные тела перекрывали только узкие полоски материи, усеянные сплошь сверкающими в свете факелов, камнями. Барабаны забили сильнее. Начались танцы. Если бы Эрик и попытался описать их и то впечатление, которое они оставили у него, ничего бы не вышло. В движении танцовщиц было столько гармонии, грации и одновременно пылкости и необузданной страсти, что ничего подобного он никогда не видел и не мог себе представить. Движения молодых элианок были откровенны, даже, можно сказать, предельно откровенны, но в их откровенности не было ничего низменного. Напротив, понимая естественный скептицизм человека, не видевшего подобный танец, а следовательно, не воспринявшего всей его глубины и красоты, можно утверждать, что в танце достигалось несовместимое, казалось бы, сочетание целомудрия и эротики. Эрик сделал для себя еще одно открытие: физическая красота человеческого тела не может вызывать других чувств, каждая поза, принятая телом, воспринимается как законченное, доведенное до совершенства художественное произведение.
Эрик и раньше оценил физическое совершенство элиан, но только теперь понял всю глубину процессов развития этого народа. Ни один вид организмов ни здесь, на Элии, ни на Земле не был подвержен такому жесткому естественному отбору, как человек этой планеты. Физическое уродство здесь столь редко, что за год пребывания на Элии он ни разу не встретил человека с тем или иным физическим недостатком. Такие, он знал по рассказам Дука, время от времени рождались, но это были засохшие ветви на древе жизни, не дававшие после себя потомства. Мужчины на Элии были носителями изменчивости, как в сторону совершенства, так и в противоположном направлении. В давние времена вторых было значительно больше и, если бы не жесткий отбор, регулируемый исключительным правом женщины, народ Элии деградировал бы из поколения в поколение, пока не лишился бы своих исключительных свойств. Наследственные болезни, психические заболевания здесь отсутствовали. До глубокой старости люди сохраняли все зубы. Бич землян – пародонтоз не тронул ни одного жителя. Не было лысых и тучных, близоруких и дальнозорких. Человек жил долго, сохраняя до глубокой старости ясность ума и упругость походки. Умирали легко, как бы засыпая, не чувствуя при этом ни ужаса смерти, ни агонии.
…Было уже далеко за полночь, когда гости, наконец, покинули столы.
Под впечатлением увиденного Эрик долго не мог заснуть. Но зато когда заснул, то проспал почти до вечера следующего дня. Солнце уже давно прошло зенит и склонялось к закату, когда его разбудила Стелла:
– Вставай, соня! – тормошила она его. – Отец хочет тебя видеть.
Эрик проснулся, но сделал вид, что еще спит. Улучив момент, он охватил жену руками и повалил на себя, осыпая ее шею и грудь поцелуями. Стелла поначалу пыталась вырваться, но затем замерла, прижавшись щекой к его обнаженной груди. Так они лежали до тех пор, пока за дверью не послышалось легкое нетерпеливое покашливание Дука.
Быстро одевшись, он вышел. Дук ждал его во дворе.
– Скорее ешь и поедем смотреть твое хозяйство.
– Какое хозяйство? – не понял Эрик.
– Увидишь, – пообещал Дук.
Наспех перекусив остатками вчерашнего паштета, Эрик вышел во двор. Дук и Стелла уже сидели верхом. Стелла на своей белой кобыле, держа в руке повод вороного жеребца, нетерпеливо роющего копытами землю. Сергей вскочил в седло.
– А что Гор и Юл? – спросил он по привычке, предполагая, что братья, как всегда, будут его сопровождать.
– Они выехали с восходом и уже давно ждут нас на месте, – улыбаясь, ответил Дук.
Выехав из селения, всадники углубились в лес по хорошо наезженной дороге. Видно было, что ею в последнее время часто пользовались. Она была укатана колесами повозок. Земля настолько утрамбовалась, что уже не оставляла на себе следов.
Проехав километров шесть, они выехали на широкую поляну, если поляной можно назвать обширное пространство километров четыре—пять в поперечнике. Эрик замер от восхищения. Вид был поистине прекрасным. Поляна с трех сторон окружена скалистыми, покрытыми вековыми деревьями горами. Сотни ручьев водопадами струились вниз и впадали в реку, которая блестела на открытом пространстве, и терялись среди стволов могучих деревьев справа, уходя в лес. Вдалеке виднелись строения. Дорога пошла мимо возделанных полей и огородов, фруктовых садов. Сады, видимо, насажены недавно, так как все деревья были молодыми, хотя многие из них уже сгибались под тяжестью спелых плодов. Эрик прикинул, что общая площадь обработанной земли превышала двести гектаров.
– Как тебе нравится твое хозяйство? – спросил Дук.
– Тебе не кажется, что это слишком много?
– Много ртов – много земли, – ограничил свой ответ Дук.
Показались пастбища, примыкающие непосредственно к реке. На пастбищах паслись коровы и лошади. Тут же стояли какие-то сараи. Через реку был перекинут деревянный мост. Легкий, но достаточно прочный, чтобы через него могла проехать тяжело нагруженная телега. Подъехали к группе высоких и длинных строений.
– Школа, мастерские, лаборатория, арсенал, – как гид, пояснял Дук, не вдаваясь в подробности.
Невдалеке от школы расположился целый поселок маленьких деревянных домиков, возле которых Эрик заметил людей.
– А это жилье твоих учеников, – снова заговорил Дук. – Женатых. Холостые будут жить вон в том доме, – и он показал на один из больших, вытянутых в длину домов. – Всего их будет около двухсот. Каждый год они будут сменяться. Тебе предстоит обучать их всему, что знаешь, но особенно военному искусству. Мы не можем больше оставаться беззащитными, как бы ни мала была вероятность повторения прошлогодних событий. Они же будут обрабатывать землю и следить за хозяйством. Если случится нехватка продуктов, мы привезем столько, сколько потребуется.
«И опять, – подумал Эрик, но уже без досады, – все решается за меня. Этот Дук, оказывается, упрямый старик и, если что решил, то обязательно должен довести до конца. Меня уже который раз ставят перед свершившимся фактом. Впрочем, у меня нет оснований для проявления недовольства. Посмотрим, что дальше».
Дальше был обширный плац для занятий. Даже полоса препятствий, точная копия того, что было сделано в памятном ущелье, была предусмотрительно расположена на краю плаца. Все оборудовано добротно и солидно.
«Когда же они успели? – подумал Эрик, рассматривая строения и площадь для занятий. – По-видимому, строительство началось сразу же после битвы в горах. Выходит, они уже тогда все решили, хотя я и не давал на то никакого согласия…»
Пересекли плац, проехали через обширный парк, отделенный от площади живой изгородью, и очутились перед трехметровой стеной из вьющихся роз. Проехав проем через открытые кованые ворота, они остановились на просторном дворе, засаженном розами и другими цветами. Посреди двора возвышался большой двухэтажный каменный дом на высоком цоколе. Рядом с крыльцом стояли Гор и Юл, очевидно, давно уже ожидающие их приезд.
– Нравится? – наслаждаясь произведенным эффектом, спросил Дук.
– Когда же вы это все успели и кто это сделал?
– Строили целый год все окрестные селения. Это тебе наш общий подарок к годовщине битвы в горах. Там, внутри, ты найдешь подарки от всех племен нашей планеты. Каждое племя старалось одарить тебя чем-то особенным, чего нет у других. Стены и мебель сделаны из дорогих пород дерева, доставленных сюда за сотни километров. Ты увидишь на полу шкуры редких зверей, ковры, изготовленные лучшими мастерами, громадные раковины, доставленные со дна океана, светильники из горного хрусталя, посуду из тончайшего фарфора и серебра. Но пойдем, посмотрим еще кое-что.
Они прошли широким коридором, стены которого обшиты мореным дубом с искусно вырезанными цветами и листьями, переплетающимися в сложном рисунке. Через открытую дверь, проем которой был затянут прозрачной материей, они вошли во внутренний дворик, метров тридцать в поперечнике. Посреди дворика – бассейн, со дна которого мощной струей метра два в высоту бил природный источник. Судя по пузырькам на поверхности, вода насыщалась углекислым газом. Подойдя ближе, Эрик удостоверился в этом по резкому, бьющему в нос специфическому запаху. Над двориком, на деревянной раме, был натянут купол из прозрачной, но прочной материи. Между куполом и стенами дома светился зазор высотою в полтора метра, обеспечивающий свободную циркуляцию воздуха.
– Мы все хотим, чтобы жизнь твоя была приятной и ты никогда не думал о возвращении на Землю, – торжественно сказал Дук. – А теперь мы будем прощаться. Остальное ты досмотришь сам с моей дочерью. Юл уедет со мной, а Гор переночует в одном из домиков.
– Разве нельзя здесь? – удивился Эрик.
– Здесь достаточно жильцов, – засмеялся Дук, подмигивая Стелле…
– Не понял?!
– Ты забыл, какой сегодня день, – напомнил Дук и, видя, что Эрик молчит, пояснил, кивая головой на второй этаж дома. – Там ждут те, кто выбрал тебя. И не вздумай сопротивляться, – шутливо, но в то же время строго, предупредил он.
Эрик беспомощно и отрешенно махнул рукой. Он уже хорошо знал, что сопротивляться бесполезно. Да и хотел ли он сопротивляться? Психологический барьер, поставленный воспитанием и жизнью на далекой теперь Земле, был снят новыми условиями. От него остался лишь фундамент, через который легко можно было перешагнуть, разве что случайно задев ногой.
Любовь многолика, и каждое лицо ее прекрасно и неповторимо. Природа мудра. Она разделила все живое на две сущности, чтобы в стремлении друг к другу порождалось вечное движение, без которого сама природа не могла бы существовать. Она дала живому боль, чтобы избегать, и наслаждение – чтобы следовать. Наказание и поощрение. Не лежит ли это сочетание в основе любого обучения? Природа учит своих детей. Любой педагог скажет, что поощрение часто более эффективно, чем наказание.
Элиане это поняли и довели систему поощрения до того возможного предела, перейти который значило бы превратиться в пепел.
Назад: НЕПОНЯТНОЕ ВСЕГДА СТРАННО
Дальше: СЕРГЕЙ ИЛИ ЭРИК?