ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
33
«ГРОЗНЫЙ».
ОДИН СВЕТОВОЙ ДЕНЬ ДО ПОЖИРАТЕЛЯ СОЛНЦ
На мостике было жарко, но Марго Нг знала, что дело не в тианьги, а в ее собственном взвинченном состоянии. От этого же и еще от недосыпа у нее пересохло во рту, а в глаза словно песку насыпали. Она могла бы уйти к себе в каюту, когда вой, изданный Пожирателем Солнц, подтвердил прибытие катеров — все равно какое-то время ждать было нечего; никто не знал, сколько понадобится десанту для достижения намеченных целей. Но она знала, что все равно не уснет, и осталась нервничать на мостике.
Вместо себя она отправила отдыхать Крайно, и он, как ни странно, не стал протестовать даже в шутку. Неужели ее стрессовое состояние настолько заметно? Нг посмотрела на коммандера Грамальсин, переведенную к ним с «Престопанса». Как первый помощник она котировалась очень высоко — возможно, Крайно еще и поэтому не стал перечить.
— Курьерское сообщение, — сказал Амман за пультом связи.
— Дайте на экран.
Появилось похожее на мясистый тюльпан лицо келлийской посредницы, а пульт связи зачирикал, принимая передаваемую разведчиком информацию.
— Астероид красный северный семь, — сказала келли, сообщая о своем местоположении. Нг уловила какую-то жестокость в ее певучем голосе — может быть, у келли так выражается усталость? — «Спреццатура» погибла, «Мусаши» поврежден и отступает. «Пакс Романа» поврежден, но функционирует. Двигатель астероида пока тоже функционирует.
Ром-Санчес и его тактики внесли новые данные в тактический макет. Нг посмотрела, как мелькают на нем тенноглифы. Двигатели списанного крейсера, предназначенного для разгона астероида, еще держатся, несмотря на тактические скачки, которые он предпринимает, уходя от должарианцев. Но вечно держаться они не будут — они и так уже перегрелись настолько, что возможность перейти к другому астероиду исключается. Скоро Нг окажется перед выбором — запустить этот или потерять его.
Тем временем из-за красно-северного семь они потеряли уже два эсминца и повредили крейсер.
Нг, посовещавшись с Ром-Санчесом, отдала приказ, и на тактическом экране замелькали новые символы. Келли отсалютовала, мотнув шейным отростком, и исчезла.
— Пока что держимся, — прокомментировал Ром-Санчес. — Еле-еле. — Темные мешки под глазами сильно старили его.
Прежде чем Нг успела ответить, Выхирски за пультом обнаружения доложила:
— Адмирал, мы раскололи один из шифров. Рифтерский корабль «Пиранья». Погодите — вот еще один! Их шифровальная система рушится!
Ром-Санчес начал отдавать команды своим тактикам, и тенноглифы зарябили еще быстрее.
Коммандер Грамальсин перегнулась к Нг:
— Видимо, Тетрис использовала компьютер «Телварны» с большим толком.
Нг кивнула — облегчение смыло с нее всю усталость.
— Обнаружение, следите за сообщениями, исходящими с «Кулака». Они скоро выяснят, что случилось. Когда это произойдет, начинайте глушить. У них не хватит энергии для дискриминаторов.
Нг откинулась назад. Путь от краха вражеских шифров до ликвидации огромного неравенства сил еще очень долог. Она думала о Панархе, который сейчас в рядах десантников сражается с врагом, чья численность им неизвестна, на столь же неизвестном Пожирателе Солнц. Тетрис обеспечила им самый необходимый из военных факторов: время.
Но мощность Пожирателя Солнц растет, и весь вопрос в том, сколько времени у них еще осталось.
* * *
Пожиратель Солнц оказался еще страннее, чем полагал Брендон: можно было подумать, что они попали в кишечник какого-то зверя, страдающего сильным несварением. Медленные перистальтические волны, бегущие по красным стенам, затрудняли продвижение десантников, а низкие потолки вынуждали порой ползти на четвереньках. Пробуждающаяся станция ломала человеческие конструкции, оставляя от них куски металла и дипласта; туго натянутые кабели рвались, и коридоры, где гасло освещение, погружались в красноватый сумрак.
Чем больше взвод Брендона приближался к компьютерному залу, тем сильнее он радовался, что мелиарх Чац его не видит, а еще пуще тому, что сопротивление тарканцев, видимо, сосредоточилось где-то в другом месте. Он чувствовал себя крайне неуклюжим и всегда реагировал позже остальных.
Но неизбежное наконец случилось. Откуда-то сверху спрыгнули двое огров, и в то же время взвод тарканцев открыл огонь по десантникам. Несколько человек впереди упали, раненные должарскими осами, и коридор наполнился искусственным дымом.
Огры схватились с Наллом и Иреском, поливая их шлемы огнем из своих головных бластеров. Брендон слышал, как трещат скафандры десантников. Двое других бойцов пустили ос прямо в головы ограм. Один из роботов рухнул назад и забился в конвульсиях, поливая плазмой все вокруг. Иреск освободился и отскочил.
Тройка трискелей промчалась вперед по коридору и атаковала другого огра. Робот изрыгал огонь, а маленькие келлийские машинки поливали его моноволокном из подбрюшных отверстий. Налл тоже освободился и отошел назад.
— Второе отделение! — крикнул Рапуло. — Проходи сквозь стены, два-семьдесят, осы и дымокуры. Третье, нажми как следует, пока второе будет атаковать. — Он сам разрядил две дымовые шашки, пока отдавал команду, — Иегуда, вскрой стену девяносто. Келлем, проведи Налла. Остальные за ним.
Брендон повернулся направо, но не успел еще прижать перчатки к стене, когда вспышка слева предупредила его об опасности. Он понял, что надо бежать, но сотрясаемый судорогами огр уже подкатился к нему. Робот еще достаточно функционировал, чтобы схватить его за ногу. Скафандр Брендона затрещал. Он стал вырываться, но от шока вся выучка вылетела у него из головы, и его усилия пропадали впустую.
— Так твою растак! — Рапуло бросился на выручку.
Тарканцы, воспользовавшись замешательством, дали залп, и коридор наполнился визгом ос. Огр отпустил Брендона, раздался взрыв, и Рапуло зарычал от боли. Второе отделение с боевым кличем атаковало тарканцев с фланга, третье ударило в лоб. Еще несколько секунд — и бой был окончен.
Рапуло прислонился к стене, открыв шлем, — обе ноги его скафандра пересекала борозда, оставленная срикошетившей осой.
— Я функционален, — сказал он. — Шо-Банн, подключись к компьютеру и посмотри, как там дела. Может, мы раздолбаем его отсюда, если получится. Лучше было бы взорвать, но туда слишком долго добираться, а нашим у причального отсека туго приходится.
Он не упомянул о промахе Брендона. Брендон знал, что он ничего не скажет, и даже извиниться не мог. Все оборачивалось так, как он и боялся.
— Мелиарх, — сказала шо-Банн, — там что-то не так. Слушайте! — раздался щелчок, а потом музыка: Фанфары Феникса.
— Что за шиидра такая? — рявкнул Рапуло.
— Седри Тетрис! — засмеялся Брендон. — Она внедрилась в компьютер.
— Похоже, ее вирус жрет там что попало, — сказала шо-Банн. — Шифровка почти вся полетела, а они, поди, и не знают.
— Ха! — хмыкнул мелиарх, явно довольный. — Ладно, не будем ничего трогать. Если мы все-таки захватим контроль над этой логосом убитой станцией, то, может, успеем предупредить Флот, чтобы в нас камнями не пуляли. Во всяком разе, к их связи сумеем подключиться. — Рапуло отключился, поговорил с кем-то по другому каналу и опять вернулся на волну взвода, на которую были настроены все пять отделений. — Мы нужны в причальном отсеке. «Стилет» погиб — его квантоблок уничтожили, и сынок Эсабиана колошматит наших почем зря. Вот поглядите...
На внутреннем экране Брендона появился Анарис, снятый имиджером чьего-то шлема. Потом изображение смазалось, и Анарис стал виден снизу. Он махнул рукой, и у оператора сорвало лицевой щиток, а после все погасло.
— Как это он? — спросил кто-то.
— Телекинез, — ответил Брендон.
— Чего? — не понял мелиарх.
— Перед нашим отлетом с Ареса Верховная Фанесса открыла, что Анарис — недостающий член психического единства, необходимого для включения Пожирателя Солнц. Но ничто не указывало на то, какими именно способностями он обладает.
— Теперь мы знаем, — морщась, сказал мелиарх. Больше комментариев не последовало. Два других отделения присоединились к ним. Недоставало Лосрикоса и Чаэра.
— Мелиарх, — сказал Брендон.
— Да, Иегуда?
— Я вам только мешаю и с Анарисом уж точно ничего сделать не могу. Но Вийя — телепат, и если я найду ее, нам, возможно, легче будет справиться с тарканцами у причального отсека.
— Как же ты ее найдешь?
— Возможно, она в помещении, которое артелионский интеллект называет Тронным Залом, — или где-то рядом. Именно там, очевидно, находится энергетический центр Пожирателя Солнц.
— И Омилов говорит, что против него мы бессильны. Так как же?
— На Аресе между ней и мною существовала мысленная связь. Может быть, она и здесь сработает, если подойти достаточно близко. С ней эйя — от них скафандр не защищает.
— Ясно, — отрубил мелиарх. — Третье отделение идет с Иегудой. Иегуда, ты говоришь им, куда идти — и все. Командует по-прежнему диарх Гвин.
— Есть, сэр! — Брендон порадовался возможности уйти — тем более, что мелиарх, как он подозревал, ничуть не меньше радуется возможности избавиться от него.
Вийя. Он посылал к ней свою мысль, насыщенную образами памяти, пока десантники строились, защелкивая шлемы.
Перед самым выступлением Рапуло повернул голову к Брендону.
— Несущий Свет да будет с вами, ваше величество. — Он сказал это тихо, и почти никто из остальных его не слышал.
Брендон, не имевший возможности извиниться, получил прощение. Столь же тихо, чтобы его слышал только этот человек, только что раненный на его службе, он ответил:
— И с вами тоже, мелиарх.
— Пора бить тарканцев, парни! — сказал Рапуло. Его команда с ноющим скрипом скафандров удалилась, и диарх Гвин сказал:
— Ладно, Иегуда. Давай двигаться.
* * *
По предложению Чар-Мелликата, сделанному со всем уважением и даже почтительным страхом, Анарис держался в тылу и старался направлять тарканцев навстречу наступающим десантникам. Это совпадало с его планами: он мог направлять бой таким образом, чтобы держать десантников между причальным отсеком и Палатой Хроноса, препятствуя бегству отца.
Анарис улыбался. Приверженность отца должарским ритуалам очень облегчала ему задачу: Аватар не мог просто так взять и приказать тарканцам убить своего сына. Он должен сам присутствовать при этом. Огры тоже не проблема: отцу подчиняются только те, что находятся в пределах слышимости его голоса, и рано или поздно маленькие антиогровые машинки разделаются даже с теми двумя, которые сопровождают Эсабиана.
Но это лучше отложить. Интересный расклад: без огров, которых Анарис легко распознает благодаря своей связи со станцией, Аватар был бы невидим. Но метка двух огров с добавочной, хотя и менее яркой меткой двух тарканцев в скафандрах, позволяет сразу его обнаружить.
Однако от необходимости следить за всеми участниками событий энергия Анариса быстро иссякала. И вирусный призрак Брендона продолжал преследовать его. Он больше не делал враждебных движений, но замутнял кинестезическое восприятие Анариса и затруднял ему наблюдение за отцом. Вместе с усталостью в Анарисе нарастало ощущение чего-то недоделанного, упущенного.
Пользуясь передышкой в боевых действиях, он прислонился к стене, прижав пальцы к вискам. Действительно ли Единство разбилось, или он просто не слышит их из-за головной боли? Он попытался сосредоточиться на этой области своего сознания, но там и следа не осталось от Вийи и остальных.
Он потер глаза, оживляя в памяти те последние мгновения в Тронном Зале. Он дал ей хороший шанс и знал, что она будет пробиваться к своему кораблю наперекор тарканцам, ограм, десантникам. Десантники. Что они с ней сделают — застрелят на месте или возьмут в плен?
Он надеялся на последнее и на миг с удовольствием представил себе, как отобьет ее у них с помощью своего телекинеза. Ей это очень не понравится — быть спасенной! Он усмехнулся и впервые за целую вечность, как ему показалось, ощутил прилив былой энергии.
Рация, которую дал ему командир тарканцев, загудела.
— Мой господин, — доложил Чар-Мелликат, — отряд десантников, двигавшийся к компьютерному залу, отказался от своего намерения. Думаю, они решили поддержать атаку причального отсека.
Сообщение озадачило Анариса. Уничтожение компьютера должно было стать их первоочередной задачей: компьютер обеспечивает шифры, защищающие переговоры Ювяшжта с рифтерскими кораблями. Почему же они прервали атаку?
И тут Анарис в приступе бессильного гнева понял, что он проглядел и чего не мог знать никто на станции. Компьютер контролирует не только шифры, но и стазисные заслонки — а их уже захватила враждебная вирусная конструкция. Теперь панархисты, должно быть, слышат каждый приказ, отдаваемый Ювяшжтом, — а нет, так скоро услышат.
Незачем больше сохранять компьютер — а его уничтожение изгонит насланный Брендоном призрак.
— Уничтожьте компьютер, — распорядился Анарис. Рация ответила странным сдавленным звуком.
— Исполнять приказ! Панархисты внедрились в компьютер и используют его против нас.
— Будет сделано.
Больше Чар-Мелликат ничего не сказал, но Анарис знал, что тот уведомит Аватара, которого эта новость, а также необходимость подтвердить приказ сына, разгневают еще больше.
— Ювяшжту тоже сообщи, — добавил Анарис.
В смежном коридоре внезапно раздался усиленный динамиками боевой клич, и появился взвод тарканцев. Они отступали, но остановились, увидев наследника. В воздухе раздался резкий визг, и тарканская перчатка повалила Анариса на пол. Сверкнули вспышки, и среди тарканцев грохнули взрывы. Анарис мысленно прочертил траектории снарядов — они целили в него!
Десантники не стали бы просто так тратить антискафандровые ракеты на незащищенного человека. Его действия против первого взвода, обеспечив ему повиновение тарканцев, одновременно сделали его мишенью для врага.
Анарис приподнялся на четвереньки, забыв о рации. Тарканцы делали все, чтобы прикрыть его. Визг ос усилился — последовал новый залп, мощнее прежнего. Анарис отчаянным усилием искривил пространство перед собой. Осы врезались в пол за несколько метров от него с оглушительным грохотом, подняв столб пламени, опаливший Анарису лицо. Его вырвало, и глаза застлал красный туман, граничащий со слепотой.
— Назад! — крикнул он, чувствуя, что череп у него вот-вот лопнет. — Карра защитят меня! — Не дожидаясь исполнения своего приказа, он приказал полу разверзнуться и провалился туда как раз в тот момент, когда над головой заскрипели скафандры десантников.
Дыра над ним закрылась. Он слышал наверху приглушенные квантопластом голоса панархистов. Затем субстанция вокруг него зашевелилась, и он понял, что призрак нашел его. Анарис напрягся наперекор боли, стараясь остановить движение квантопласта, а стазисные заслонки, контролируемые Брендоновым вирусом, боролись с ним. Вот-вот десантники вскроют его укрытие и вытащат его на верную смерть.
Но голоса удалились — они не видели его.
Почувствовав, что призрак тоже ушел, Анарис расслабился и передохнул, собираясь с силами. Придется тарканцам некоторое время обходиться без него.
* * *
Феникс описал широкий круг, раскинув крылья, и устремился вниз, навстречу пламени...
В пламени, пронзившем ее мозг, Вийя узнала непрестанную трескотню эйя и открыла глаза. Память возвращалась к ней медленно, затуманенная болью. Включение станции, приказ Эсабиана, реакция Анариса. И Крылатый. Она невольно потянулась к нему, движимая памятью об их преображающей встрече, но ничего не почувствовала.
Нет, не совсем ничего. У нее осталось впечатление огромных сил, стягивающихся для какого-то колоссального действия; их внимание было обращено в другую сторону, и концентрация слишком велика, чтобы заметить одинокий человеческий разум.
На краю ее сознания мелькнула мысль, весомая, несмотря на мимолетность контакта, и выраженная не словами, а понятиями: Одинокий — не то же самое, что незначительный.
Потом она потеряла даже ощущение присутствия Крылатого, но эйя уловили этот образ, и она чуть не лишилась сознания от их умственной скороговорки, интенсивной как никогда.
Она спроецировала им собственные эмоции, почувствовала, что послание дошло, и их мысли замедлились до уровня внятной речи...
Тот, кто дает камень-огонь.
Вийя села и протерла плохо видящие глаза. За круглым устьем ее пещерки бушевала адская энергия, и жидкий свет переливался узорами, терзающими ум. Вийя повернулась к нему спиной. Вряд ли ее жизнь продлится настолько, чтобы попробовать взобраться по стене. Неумолимый свет озарял гладкую круглую внутренность пещеры, оберегающую их троих, как чрево. У пола виднелось отверстие, но слишком маленькое — туда разве что эйя смогут пролезть.
Но это не значило, что выхода вовсе нет.
Брендон пришел. Пришел, несмотря на разделявшие их световые годы и на сонмы людей, считавших своим долгом ему помешать.
Она снова легла, закрыла глаза — но не успела еще сформулировать вопрос для эйя, как оно пришло само, точно прикосновение губ.
Вийя.
Я здесь, послала она свой ответ, насыщенный памятью, воспламененный радостью, — тем же таинственным путем. Найди меня!
* * *
Чувство беспомощности, испытанное Барродахом после потери блокнота, еще усиливала необходимость поспевать за Аватаром и двумя тарканцами в скафандрах, идущими впереди. Их путь лежал к причальному отсеку. Время от времени бори тыкал в блокнот, который инстинктивно подобрал с пола Палаты Хроноса, но прибор молчал, откликаясь лишь слабыми электрическими разрядами, словно в насмешку.
В коридорах стоял дым, от которого щипало в горле; еще хуже был железистый привкус крови и смрад опорожнившихся кишок, идущий от куч растерзанных трупов. Прежде Барродах не представлял себе, на что способны огры. Поскольку их изобрели панархисты, он полагал, что они убивают аккуратно. Но ведь роботы использовались против Шиидры, а потом их перепрограммировали для должарианцев...
Аватар, само собой, не обращал на трупы никакого внимания. Он шел, неутомимый, как огры, с дираж'у в руке. Время от времени тарканцы останавливались и совещались по рации со своими товарищами. После этого они зачастую меняли направление, и Барродах слышал далекие взрывы, а однажды палуба качнулась у них под ногами.
Несмотря на свою ненависть к космическим перелетам, он жаждал оказаться на сравнительно безопасном «Кулаке Должара» и даже предвкушал полет на корвете, который заранее приказал прогревать, — это было чуть ли не последнее его распоряжение перед катастрофой. Еще больше он предвкушал момент, когда корвет разнесет «Телварну» в дымящийся лом, оставив темпатку со всей ее шайкой без корабля.
Медленные перистальтические волны, бегущие по коридорам, усиливались; порой Аватару и тарканцам приходилось пригибаться, чтобы не зацепить головой потолок. Пожиратель Солнц как будто стремился извергнуть посторонние тела, превратившие его нутро в ад, полный огня, дыма и смерти.
Но по мере приближения к причальному отсеку стазисных заслонок становилось больше. Движения станции сократились до легкой дрожи под ногами, и Барродах воспрял духом.
Тарканцы остановились, и одни из них обратился к Аватару:
— Господин, альташ Чар-Мелликат хочет доложить вам обстановку.
— Говори, — сказал Эсабиан, и из динамика на бронированной груди солдата послышался голос командира тарканцев:
— Мой господин, наследник приказал уничтожить станционный компьютер, заявив, что панархисты внедрились туда и получили возможность читать переговоры нашего флота. И что они используют его здесь против нас.
Эсабиан стиснул в руках дираж'у.
— Твое мнение?
— Десантники действительно хорошо информированы. Это вполне может быть правдой.
— Сделай это и отвлеки противника, чтобы расчистить мне путь.
— Будет исполнено.
Эсабиан без лишних слов сделал тарканцам знак двигаться вперед. Барродах стиснул зубы, перебарывая новую волну ужаса. Без компьютера стазисные заслонки утратят свою эффективность, сохранив только местные функции. Их раздавит, засосет в стену или... В уме у Барродаха возникали все новые образы. Он потерял счет времени, да и коридоры все выглядели одинаково.
Тарканцы снова остановились, и он чуть не налетел на Аватара. До него донесся приятный звук прогреваемых корабельных двигателей. Один из гвардейцев поклонился Аватару:
— Господин, причальный отсек совсем близко. Чар-Мелликат отвлечет врага, и тогда...
Но тут из дыма впереди выскочило нечто, похожее на миниатюрного келли — на трех тонких ножках, с блестящими линзами на тонком шейном отростке. К нему прибавились другие — целая орда.
Тарканцы, выругавшись, стали палить в них из бластеров. Несколько машинок загорелось и рухнуло, как постройки из спичек, но гораздо больше пробежало мимо — тарканцы опасались стрелять в них из страха задеть Аватара.
Машинкам был нужен не он. Они набросились на огров, несмотря на огонь, который роботы открыли из своих головных бластеров. Механические паучки ловко заклеивали огневые щели огров блестящими нитями, которые выделяли из подбрюший. Роботы рухнули и забились в судорогах, разбрызгивая плазму во все стороны. Тарканцы заслонили собой Аватара, игнорируя Барродаха, который отчаянно жался к Эсабиану.
Затем, к ужасу бори, выяснилось, что трехногие машинки управляются с людьми в скафандрах не хуже, чем с ограми. Через несколько секунд обоих тарканцев расчленили на части — теперь из стыков брони вместо пламени проступила кровь, Барродах старался не слушать звуков, с которыми они умирали. Из их раций, отрезанных от источника энергии, донесся напоследок какой-то вопрос, ответить на который не было возможности.
Покончив с тарканцами, паучки наставили свои маленькие линзы на двух оставшихся. Барродах почувствовал непреодолимую нужду помочиться и преодолел ее мучительным усилием, а машинки повернулись и исчезли, оставив их с Эсабианом посреди кровавой лужи. Кровь шипела и смердела, соприкасаясь с ограми, которые извивались, как раздавленные червяки: их программные блоки отказали, аккумуляторы замкнуло, и броня раскалилась докрасна.
Аватар, постояв немного, решительно зашагал к причальному отсеку, где слышались усиленные динамиками крики
Из стазисных заслонок, расставленных вдоль коридора, внезапно стрельнула световая сеть. Потолок прогнулся, а в стене возникла и тут же исчезла дыра. Аватар шагнул назад, и Барродах впервые услышал от него нечленораздельный звук.
Это было вызвано не исчезновением двери, а фигурой, которая внезапно выросла из пола, как квантопластовый сталагмит, в усилившемся голубом сиянии стазисных заслонок. Клубясь, она приняла очертания человека, опутанного паутиной молний. Призрак Джаспара Аркада воплотился на Пожирателе Солнц.
— Правитель вселенной — правитель ничей. — Придыхающие интонации призрака подействовали Барродаху на нервы, и бори затрясло.
* * *
— Власть над мирами держит крепче цепей, — договорил его враг и засмеялся.
Гнев и ненависть жгли Эсабиана тем сильнее, что были бессильны. У него даже бластера не было. Откуда взялась эта мерзость? Тут он вспомнил о канале связи с Артелионом и дворцовым компьютером. На дальнейшие раздумья призрак ему времени не оставил.
— Твой наследник, решив отдохнуть от трудов, дал мне время разделаться с тобой, Джеррод Эсабиан. Помнишь, что предсказал тебе мой праправнук во дворце, который я когда-то построил на далеком Артелионе?
Эсабиан стиснул в руках дираж'у, черпая силу в нескольких десятилетиях проклятии, сплетенных с тех пор, как его отец Уртиген передал шнурок ему во время эггларх демахи-диражуль. Не станет он отвечать компьютерной конструкции.
— Тебя снедает нетерпение. — Голос призрака теперь звучал со всех сторон. — Умерь его. — Эсабиан слышал, как стучат зубы Барродаха. — Помнишь? «Все время будет твоим, но и его тебе не хватит...»
Ярость наконец побудила Эсабиана заговорить:
— Я помню только то, что он мертв, а я занимаю его трон.
— Ты занимаешь сразу два трона, как и предсказал мой праправнук. Но этот ты покидаешь, а скоро отдашь и другой. — Призрак указал на окружающие их стены. Его руки излучали свет. — Я не дам тебе уйти, Эсабиан Должарский. Твой палиах окончен, и ты проиграл. — Он указал в сторону, откуда они пришли. — Я мог бы похоронить тебя прямо здесь, но не стану. Твоя судьба ждет тебя. Ступай.
До боли стиснув челюсти, Эсабиан смотрел на призрак. Это искусственная конструкция, каким-то образом проникшая в станционный компьютер, и больше ничего. Однако он контролирует стазисные заслонки.
Его не обойдешь... пока компьютер не будет уничтожен.
Эсабиан зашагал прочь. Поворачивая за угол, он увидел, что призрак все еще стоит там, одетый молниями, и смотрит на него.
* * *
Эсабиан удалялся от причального отсека по спирали — Барродах догадывался, что он не хочет уходить далеко от ждущего его корабля в ожидании момента, когда компьютер будет уничтожен и власть призрака падет. Но без тарканцев они быстро теряли ориентацию. Хуже того, проход за проходом закрывался перед ними, мерцая сетками голубого огня: призрак отрезал им дорогу к бегству. Им никто не встречался, а некоторое время спустя даже трупы перестали попадаться.
Эсабиан что-то бормотал, и обрывки фраз, долетающие до ушей Барродаха, заставляли его ноги подгибаться от ужаса. Никогда еще он не слышал такой ярости в голосе Аватара, а то, что проделывал Эсабиан с дираж'у, было еще страшнее: двадцать лет обманутой страсти и желания сплелись в невероятной сложности узел.
Наконец, по прошествии времени, которое показалось измученному бори дольше вечности, они оказались у входа в урианский корабельный ангар. Там было пусто. Несколько кораблей, частично разобранных, торчали из стен, но тот, что был отмечен Аватаром, стоял нетронутый.
Эсабиан, постояв какой-то миг неподвижно, обернулся к бори.
— Свяжись с альташем Джессерианом, — сказал он, кивнув на блокнот Барродаха. — Артелион должен быть уничтожен, дворец предан огню, а все живое — мечу. Пусть там не останется ничего: ни стены, ни живого существа, ни травинки.
Барродах уставился на него во все глаза. Аватар ведь знает, что блокнот разбит — в противном случае он велел бы своему секретарю связаться с Чар-Мелликатом. Он увидел свое отражение в черных, как смерть, глазах Аватара и содрогнулся от тошнотворного ужаса, поняв, что за этими глазами больше нет рассудка: только ярость и ненависть.
— Господин, — выдавил он из себя, боясь, что сейчас сильные руки Эсабиана растерзают его, как тех, кто пал жертвой огров, — я не могу. — Он поднял блокнот вверх дрожащей рукой. — Мой коммуникатор сломан.
Эсабиан поглядел на него без всякого выражения, словно речь шла о погоде, и пошел к урианскому кораблю.
Барродах не сразу нашел в себе силы двинуться с места. Ужас чуть не лишил разума и его: он не мог поверить, что Аватар в самом деле взойдет на инопланетный корабль.
Бори бросил тоскливый взгляд назад — но если он останется здесь один, то лишь примет долгую, позорную смерть от рук своих же подчиненных. С мучительной ясностью он понял, что ему больше нигде нет места; он — ничто, он создан из амбиций своего господина, ныне рухнувших вместе с разумом Аватара.
Со сдавленным рыданием он бросил бесполезный блокнот и поспешил за хозяином.
* * *
Эсабиан повернулся спиной к Барродаху. Слова секретаря не дошли до него, как не доходила никакая реальность за пределами его собственной воли. Но при виде урианских кораблей в его памяти всплыли слова: «Куда бы он отправился, если бы стартовал? К другому Пожирателю Солнц, возможно?»
Эсабиан прошел через ангар к кораблю, отмеченному его печатью. В нем раскрылась дверь — словно рот, движущийся обратно гипнотическому вращению корпуса. Лисантер сказал — это иллюзия. — А другой Пожиратель Солнц? Тоже иллюзия?
Нет. Не может быть. Двадцать лет его жизни противоречили этому. Да, здесь его ждет судьба — судьба, которая приведет к окончательному крушению Тысячи Солнц. Он не оставит невзорванным ни одного солнца, и гибель триллионов станет его приношением Долу.
Эсабиан шагнул вперед. Секретарь позади жалобно квакнул. Корабль принял его. Барродах тоже взобрался на борт, но Эсабиану не было до него дела. В его мозгу не осталось места ни для кого, кроме самого себя.
Дверь корабля закрылась, а его стенки вдруг стали совершенно прозрачными — только пол остался видимым.
Эсабиан снова принялся плести проклятия, узел за узлом, опутывая крепкой сетью всех своих врагов.
Корабль пришел в движение.
34
Лисантер в который раз благословил Татриман за проделанную ею работу, руководствуясь своим блокнотом, пока еще связанным с компьютером станции. Благодаря ее программам он успешно избегал боев в коридорах даже при постоянном снижении компьютерной мощности.
Но внезапно путеводитель дал сбой, и Лисантер застучал по клавишам, перекачивая в блокнот остатки уходящей энергии. Приборы в Палате Хроноса теперь бесполезны — возможно, хотя бы в компьютерном зале он получит какой-то ключ к происходящему.
Он свернул в боковой коридор, и кто-то дернул его за рукав.
— Гностор, — сказала Дазариоль. За ней маячили бледные лица других техников, следовавших за ним от самого Тронного Зала. — Причальный отсек в той стороне.
— Я знаю, Дазариоль, но туда мы живыми не доберемся. Против бластеров тарканцев и десантников пропуска не помогут.
Больше протестов не последовало, и он привел их к компьютерному залу. Вся профессиональная черствость ученого, выработанная годами самоотречения, покинула его при виде бойни в коридоре. У него затряслись руки. А ведь это я сделал такое возможным — я дал должарианцам власть над этими чудовищными роботами. Неужели такова цена, которой расплачиваются за знание? — вопрошали, казалось, незрячие глаза мертвых.
Ступая по крови и скользким кускам тел, он заставил себя войти в пустой зал. Кого-то из бори стошнило, но он испытал слабое облегчение, увидев, что компьютерные блоки целы.
Подключив блокнот к своему пульту, он начал загрузку. Радуясь возможности заняться чистой наукой, он решал, какую информацию следует сохранить в первую очередь, и набивал карманы инфочипами. Его внимание привлекли показатели звездного монитора, и его кольнул страх при виде радиационных данных красного гиганта, спутника черной дыры. Пожиратель Солнц готовился оправдать свое название. Сколько времени у них еще в запасе?
И есть ли способ спастись? Лисантер занялся сканированием станции, пытаясь разобраться в происходящем. Те имиджеры, которые еще работали, показывали, что десантники теснят тарканцев, хотя те еще удерживают причальный отсек.
Сигнал пульта привлек его внимание к аномалии: в системе наблюдалось постороннее присутствие в количестве двух отдельных явлений. Одно из них захватило контроль над стазисными заслонками, другое пожирало компьютерные мощности, отданные под криптографию. Оба носили панархистские метки, и тот факт, что они больше не считали нужным скрываться, сказал Лисантеру больше, чем показали имиджеры.
Теперь он понял, почему десант так хорошо ориентируется: вирусы рассекретили гиперсвязь. Но это подсказало ему, куда следует отправиться.
Его взгляд остановило изображение из урианского ангара: Эсабиан стоял перед кораблем, носящим его печать. Миг спустя Аватар взошел на корабль, а его секретарь, с отчаянием оглянувшись назад, последовал за ним.
На глазах у потрясенного Лисантера корпус корабля вдруг сделался прозрачным. Он повис над центральным возвышением и медленно погрузился в открывшееся там отверстие.
Что-то ему предстоит увидеть? Лисантер, немного завидуя Аватару, вздохнул: Эсабиан не тот человек, который способен воспринять и осмыслить увиденное.
Ученый с нетерпением ждал, когда его блокнот подаст сигнал. Наконец тот оповестил, что его память заполнена до отказа. Придется ограничиться этим. Лисантер горько сожалел об информации, от которой вынужден был отказаться. Однако успех панархистской атаки показывал, что кто-то из них владеет хотя бы основами теории квантовых материалов — она и дала ему ключи к Пожирателю Солнц. Лисантер не сомневался, что данные, заложенные в его блокноте, будут оценены высоко.
Но купит ли он себе прощение в обмен на них?
Он отогнал от себя эту мысль. Если он выживет, то еще успеет это обдумать. Сейчас главное — спасти себя и сопровождающих его людей.
— Мы идем в гиперволновую рубку, — сказал он молча ожидающим его техникам. — Панархисты, несомненно, наметили ее в качестве главной цели. Единственная наша надежда на спасение — это они.
На выходе Лисантер услышал скрип тарканских скафандров и побежал. Бори устремились за ним.
* * *
— Адмирал, все переговоры «Кулака Должара» с рифтерскими кораблями внезапно снизились до алгоритмов четвертого класса, — устало, но торжествующе объявила Выхирски. — Они знают, но для Пожирателя Солнц все еще используют одноразовые шифры.
— Добро, — сказала Нг. — Связь, начинайте глушить. — Она даже не старалась стереть с лица улыбку. Специалисты пропаганды состряпали из наиболее сочных кусков рифтерского вещания смесь, которая наверняка взбесит пуритан-должарианцев. К этому добавится постоянная информация об амнистии и прочая пропаганда, призванная отколоть рифтерских союзников от Должара. Это может спасти многие и многие жизни.
— Обнаружение, насколько долгим должно быть сообщение десанта, чтобы вы смогли его уловить — если им удастся подключиться к станционной гиперсвязи?
— Если они продержатся три секунды, мы их засечем. Всего-навсего...
Что ж, это не первый раз, когда такая малость отделяет жизнь от смерти. И не последний.
* * *
С тех пор как Ювяшжт получил приказ Аватара и отдал службе связи распоряжение соответственно изменить шифры, он все время ждал неизбежного — и все время, между реалиями боя, думал о том, что происходит на Пожирателе Солнц.
Но несмотря на все свои попытки психологически подготовиться к этому, он испытал всю бессильную ярость унижения, когда на главном экране начали мелькать сексуальные сцены и гнусные оргии, предназначенные для разложения рифтеров. Еще больше бесило его сознание, что рифтеры видят все это еще четче, чем он, — ведь у них компьютеры не столь мощные, как на «Кулаке». Он жег взглядом связистку, а та смотрела на него с ужасом.
— Кювернат, враг глушит наши переговоры. — В этот момент на экране, всем напоказ, возникло ненавистное шоколадное шоу. Кое-кто из команды мостика глядел на него разинув рот, другие поспешно отворачивались. Капитан скрипнул зубами, а связистка добавила: — Как мы и опасались, наши дискриминаторы без компьютерной поддержки станции не справляются с такой нагрузкой.
Ювяшжт проглотил язвительный ответ — этим он только признал бы победу панархистов. Оглядев мостик, он с удовлетворением отметил, что все и каждый с головой ушли в работу. Нет худа без добра — теперь они перестанут отвлекаться: никто не посмеет пялиться на экран без дела.
— Хорошо, — сказал он. — Сократи вахты связистов до часа и посади за дискриминаторные пульты столько офицеров, сколько потребуется.
Ювяшжт вернулся к боевым действиям: нужно было поддерживать рифтеров, обороняющих астероиды, которые панархисты избрали целью своей атаки. Если бы у него был еще один крейсер! Если бы желания могли превращаться в оружие, мы все были бы господами.
Несколько минут спустя вспышка света на тактическом экране оповестила об уничтожении панархистского крейсера. За ней последовала другая — это взорвался астероид, удерживаемый крейсером.
Ободренный победой, Ювяшжт отдал приказ перейти к следующему объекту. С поддержкой Пожирателя Солнц он обойдется и одним крейсером.
* * *
Хрим не переставал смеяться, пробираясь с Марим по коридорам. Стоило вспомнить рожу Риоло перед тем, как огры оторвали ему голову. Будь у Хрима больше времени, он заставил бы его молить о пощаде. Интересно было бы также выяснить, зачем Барка в действительности послала его сюда — и зачем его внедрили на «Цветок».
Вспоминая, какой шок он испытал, обнаружив, что троглик говорит по-должарски, Хрим кипел от ярости. Повиновение — вот чего он добивался от своей команды. Повиновение без всяких там секретов за пазухой. Ему все равно, как и с кем они кувыркаются в своих каютах и как тратят свою долю добычи. Но планы не должен строить никто, кроме самого Хрима, — если хочет жить.
И никто ему в этом не перечил.
Он переступил через пару коченеющих трупов на перекрестке и прибавил шагу. Пришла пора избавиться от этой черной с ее ручными убийцами. Он наслаждался тяжелым ноющим скрипом огров — это был гимн его власти. Будет ли она молить о пощаде? Нет, только не она. И дурак он будет, если даст ей время влезть ему в мозги.
Завернув за угол, они внезапно столкнулись с парой огров.
— Смирно! — крикнул он и с облегчением увидел, как закрылись огневые амбразуры в их головах. Но куда их девать? Трех огров для обеспечения безопасности вполне достаточно.
— Сейчас поглядим, оставил ли в них трог мой маленький сюрприз, — проворчал он. — Огры, подтвердите программирование на Вийю.
Сенсоры всех пяти роботов мигнули зеленым огнем.
— Программирование на Жаима. — Снова зеленый свет. То же самое повторилось с Монтрозом, Ивардом, Локри — Риоло ввел в программу их опознавательные коды, когда Таллис сообщил о присутствии врага здесь, на Пожирателе Солнц. Закончив процедуру, Хрим засмеялся и послал двух роботов вдогонку за экипажем «Телварны». Они затопали прочь.
По мере приближения к месту, где он рассчитывал найти Вийю или напасть на ее след, они встречали других огров, и Хрим программировал их таким же образом. Марим все это время молчала.
В него закралось сомнение, и он оглянулся на блондиночку, трясущую рысцой между двумя ограми. Посмотрев на очередной труп — этого застрелили из бластера, — она скорчила гримасу. Ишь строит из себя, а сама небось смеялась, когда он вывел кровью Риоло предупреждение ее капитану. И промолчала, когда он натравил огров на ее бывших товарищей. Может, двойную игру задумала?
— Эй, что у тебя на уме?
Первые реакции обычно не врут. Она вскинула на него свои голубые глазищи и смутилась, а потом насторожилась. Он погладил пальцем спуск своего бластера. Если бы настороженность проявилась первой, пришел бы черед Марим молить о пощаде — может, не теперь даже, а при своей хладнокровной капитанше.
— Ты о чем это? Ну, не люблю я смотреть на мертвяков — что из этого?
— А хочешь поглядеть, как я замочу твоего капитана?
— Нет, — откровенно ответила Марим. — На других мне наплевать, особенно на выжигателей мозгов. Вот будет номер, если они попробуют это на твоих ограх! Я надеюсь, что Вийя удерет, но это ваши с ней дела. Эй! — Она остановилась. — А это что такое?
Хрим оглянулся. Из-за угла вывернулась странная машинка, похожая на паука, следом еще две. Не успел он и глазом моргнуть, как они подскочили к переднему огру и закидали его блестящей паутиной, которая резала его броню и быстро вывела робота из строя. Его бластер разрядился, опалив Хриму штанину, и рифтер с руганью отскочил назад. Сбив пламя, он стал стрелять сам. Марим тоже загорелась, а два других паука разлетелись на куски.
— Что это за штуки? — Он оглядел коридор, ища, не появятся ли новые.
— Не знаю, но спорить могу, что десантные. Святой Хикура! Дымом пахнет. Где-то близко идет бой.
Хрим выругался, перебарывая шок. А он-то думал, что огры непобедимы. Если эти штуковины попадутся Вийе...
Он все равно убьет ее — его ничто не остановит. Но это можно сделать и с должарского корвета. Главное — попасть в причальный отсек первым, пока она еще не села на свой корабль. И если по дороге им встретятся еще огры, он всех оставит себе.
* * *
Жаим увидел, как другие выскочили из рекреации, и понял, что она не пуста, в отличие от кают-компании для бори. Локри и Лар поспешно заслонили комнату от Дема и Иварда.
Монтроз зарычал и разразился проклятиями, заглушая молитву, которую шептала Седри. Жаим чувствовал, что должен войти туда и посмотреть, не осталось ли кого в живых. Сделав это, он испытал шок. Ему не верилось, что кто-то может быть способен на такое зверство. Он не чувствовал такого с тех пор, как...
— Пошли отсюда. Здесь мы ничем не можем помочь.
— Куда теперь? — спросил Монтроз. — Где еще может прятаться много народу?
— Только не в компьютерном зале, — пробормотала Тат. — Там рядом такая бойня, что никто туда не сунется.
— Рубка связи, — предположила Седри.
— А что? — щелкнул пальцами Монтоз. — Заодно и урон нанесем. Если ты об этом уже не позаботилась, дорогая.
Седри изобразила улыбку, но под глазами у нее залегли синяки, и не успели они отойти далеко, как она споткнулась и стала падать. Монтроз подхватил ее очень бережно, хотя на руках у него вздулись жилы. Седри прислонилась к нему, облегченно закрыв глаза.
В молчании они прошли несколько коридоров, то и дело натыкаясь на трупы застреленных людей, в основном бори. На перекрестке лежало несколько мертвых катеннахов. Запах горелого мяса бил в ноздри. Жаим затаил дыхание и нагнулся, чтобы взять бластер у трупа. Короткое восклицание Локри заставило его вскинуть оружие, и он увидел... нет, не врага, а нечто более страшное, как раз за изгибом круглой стены. Там лежали растерзанные останки неизвестного Жаиму человека, а на стене бурыми каракулями было намалевано послание, обеспечившее Жаиму новый шок. Память снова неумолимо вернула его к тому, что он нашел на «Солнечном огне».
ВИЙЯ! СНАЧАЛА МАРКХЕМ, ПОТОМ ТЫ.
Много недель ему снилось изувеченное тело Рет Сильвернайф. Потом кошмары прекратились, а страдание сменилось сознанием полной бесцельности жизни. Теперь горе вернулось к нему удесятеренным, но с ним пришла цель.
— Хрим, — сказал он. Локри резко повернул голову.
— Он способен устроить нам засаду.
— Все по порядку. — Монтроз повернулся спиной к кровавой надписи, отыскивая бластер для себя. — Сначала гиперрубка, а там посмотрим.
Не одна Седри ослабела после продолжительных виртуальных сеансов под мозгососом. Тат Омбрик, которая ни разу не пожаловалась, вдруг споткнулась и сползла на пол. Жаим и Лар бросились к ней, но Локри первый, заткнув бластер за пояс, подхватил ее на руки. Так он и нес ее, качая головой, когда Жаим предлагал его сменить.
— Она весит не больше ребенка.
Лар вел их к гиперрубке. Дважды они слышали ноющий скрип огров и сбивались в плотную кучку с Демом и Тат впереди. Пропуска, очевидно, еще действовали — роботы с вечно настороженными двойными лицами останавливались только на миг и шли дальше.
Им никто не встречался, но иногда до них доносилось эхо перестрелки, и запах дыма становился все сильнее.
При входе в гиперрубку Жаим изумленно остановился. Полом этому огромному помещению служило звездное небо, и квантопласт плавными органическими линиями спускался с потолка к сталагмитическим наростам, увенчанным мерцающим голографическим светом. В центре из бугра на потолке нисходил сверкающий муаровый луч, исчезая среди звезд внизу. Жаим проследил, как он уменьшается до величины блестящей монетки, и в памяти снова зазвучал голос Маркхема: «Блестящие монеты, которыми за нашу платят жизнь...»
Потом Жаим заметил, что в этом зале есть люди, и стал различать повернутые к нему, застывшие в ожидании лица.
Хрупкий человек в помятом лабораторном халате с набитыми чипами карманами воскликнул;
— Татриман! — Свой блокнот он держал словно щит. Монтроз отозвался первым.
— Мы пришли спасти вас. Все, кто хочет выбраться из этой забытой Телосом дыры, пойдемте с нами. Если получится, мы доставим вас на Рифтхавен — или на Артелион.
— В любое место, кроме Должара, — добавил Локри. Техники бори переглядывались и перешептывались. Лар прочистил горло и сказал:
— Огры убивают наших по всей станции. Аватару до нас дела нет — вы это знаете, и я знаю. Пойдемте. Мы, Тат и я, действуем заодно с этими рифтерами. Этот человек, — пояснил он Жаиму, — Лисантер Дювиэль, ученый, специалист по Урам.
На шее Дювиэля дергалась жилка.
— Пожиратель Солнц вышел из-под контроля. — Лисантер перевел взгляд на Локри и крикнул: — Не приближайтесь к этому лучу.
— А что это?
— Не знаю. Возможно, некое средство связи. — Жаим заметил резкое движение повернувшего голову Иварда. — Что бы это ни было, — продолжал Лисантер, — оно парализует нервную систему и доводит человека до полной кататонии. — Он указал на чью-то фигуру, свернувшуюся в комок, словно плод в утробе.
— Пошли-ка лучше отсюда, — сказал Монтроз. — Чем дольше мы ждем, тем больше шансов, что Эсабиан вспомнит о вас и пошлет кого-нибудь вас прикончить.
Это замечание разбило сковавшее бори оцепенение. Они делились на пары, где здоровые поддерживали раненых. Двое осторожно уложили кататоника на импровизированные носилки.
Ивард обводил зал взглядом, в котором читалось благоговение. Что он видел, что чувствовал? Жаим не успел спросить его об этом, потому что Лисантер вздохнул, взял блокнот поудобнее и сказал:
— Пожалуй, вы правы.
— Можете вы сориентировать нас в ситуации? — спросил Монтроз.
— Более или менее. — Они вышли в коридор. — Эсабиан покинул станцию на одном из урианских кораблей. — Лисантер состроил гримасу, в которой странным образом смешивались уважение, грусть и изумление. — Где наследник — не знаю. Тарканцы еще удерживают причальный отсек, но десантники сильно теснят их.
— «Телварна» цела? — спросил Жаим.
— Да, к счастью. Мои мониторы зарегистрировали изменения в спектре звезды спутника — они свидетельствуют о повышенном элементарном воспламенении, о повышении плотности. Ядро сжимается.
— Что это значит? — нетерпеливо спросил Монтроз.
— Это значит, что Пожиратель Солнц готовится исполнить свое назначение: создать новую черную дыру. Когда это случится, мы окажемся в какой-нибудь четверти светового часа от сверхновой.
Эта новость на всех оказала должное действие.
— И сколько у нас в запасе? — спросил Жаим.
— Предсказать невозможно.
В этот момент они повернули за один из бесконечных закругленных углов и столкнулись с группой бори-катеннахов — вооруженных.
— Стой. — Их предводительница взмахнула бластером. — Сейчас бори вернутся к своим обязанностям, а вы, — это относилось к рифтерам, — пойдете с нами.
— Это куда же? — протянул Локри.
— Не ваше дело, — отрезал второй катеннах, — Не испытывайте наше терпение. Если вы умрете прямо здесь, это никого не взволнует.
— А мы? — тихо, почти неслышно осведомился Лар. Катеннах не обратил на него внимания, и Лар, сделав над собой усилие, спросил погромче: — Что будет с нами, Дельмантиас?
— В случае неповиновения вы тоже умрете.
— А в случае повиновения? Лисантер говорит, что Пожиратель Солнц вышел из-под контроля и Аватар эвакуировался. Существует ли какой-то приказ относительно нашего спасения? Или вашего? Вы тоже собираетесь эвакуироваться или как?
Катеннахи застыли на месте, а оба лидера быстро переглянулись и одновременно вскинули бластеры.
Жаим застрелил обоих, прежде чем они успели нажать на спуск. Другие каттенахи тоже попытались поднять оружие, но тут на них совершенно неожиданно бросился Лар, да не он один. Сначала двое, потом пятеро, потом все бори с воплями ярости — долго подавлявшийся, порожденной страхом ярости — ринулись вперед, побросав блокноты, чипы и прочую технику.
Ошеломленные катеннахи успели выстрелить пять или шесть раз, убив троих и ранив одного, но простых бори это не остановило. Они перепрыгивали через павших товарищей, и катеннахи скрылись под массой их тел. Жаим сунул свой бластер за пояс.
Крики постепенно смолкли, и бори, многие в крови, отошли, тихо переговариваясь. Катеннахи лежали мертвые.
— Возьмите у них оружие, — сказал Монтроз. — Все, кто умеет стрелять. Тогда у нас появится шанс прорваться. — Полдюжины бори сняли с убитых оружие, рации и пропуска, и Монтроз спросил, оглядев свою маленькую армию: — Кто знает, где еще могут быть люди, нуждающиеся в спасении?
Жаим, почувствовав неладное, тоже оглядел толпу и понял, что недостает Иварда и Люса.
Он повернул назад и наткнулся на Локри.
— Они там, — сказал по-прежнему несущий на руках Тат связист и мотнул подбородком через плечо. — В гиперрубке.
— Что?
— Ты разве не заметил, как он смотрел на этот проклятый луч? — Длинные серебристые глаза Локри утратили свое циничное выражение. Он коротко вздохнул, и его лицо показалось Жаиму почти незнакомым. — Вийя называет музыку стеклянным ножом, который режет душу, а я бы то же самое сказал о сожалении.
— Сожаление? Чье, Иварда?
— Нет, — усмехнулся Локри. — Мое.
— Не понимаю. Надо вернуть Иварда с котом, пока другие не ушли далеко и мы их не потеряли.
— Он не пойдет, а без него не пойдет и Люс. Я видел, как он спрятался в последний момент — не отрывая глаз от луча. Он покинул нас — я думаю, мы потеряли его еще тогда, под Дворцом, когда погибла его сестра, и поздравляю себя с тем, что успел вовремя исключить сожаление из арсенала моих эмоций.
Жаим не знал, что сказать, и поэтому промолчал. Так, молча, они и догнали остальных.
35
Марго Нг показалось, что коммуникатор зазвонил через несколько секунд после того, как она опустила голову на подушку.
— Да?
— Говорит Физо из службы астрономии.
Напряженность в голосе офицера прогнала остатки сна. Хроно показывал, что она проспала пять часов — больше, чем имела право надеяться в данных обстоятельствах. Она встала и начала одеваться, не включая видеосвязь.
— Докладывайте.
— Минуту назад мы зафиксировали массированный выброс нейтрино — за пределами шкалы. Началось разрушение ядра. Сверхновая, как мы и боялись.
Это подтверждение первоначального осторожного рапорта было как удар в сердце.
— Сколько у нас времени?
— Невозможно предсказать. Эта звезда даже приблизительно не укладывается в диаграмму Максвелла-Больцмана. — Физо досадливо фыркнул. — Впервые человек оказывается поблизости от звезды на грани взрыва, да и тот искусственный — взрыв то есть. Мы так ничего и не знаем.
— Скажите хотя бы приблизительно, — скрывая нетерпение, попросила Нг.
— Обычно требуется несколько часов, чтобы взрывная волна достигла поверхности и звезда распалась; полагаю, и в этом случае большой разницы не будет. Но при наличии сил, которые контролировали звезду до сих пор, о времени взрыва можно только догадываться. Мы сможем сказать точнее, когда произойдет детонация.
— А что будет с Пожирателем Солнц?
Невидимый офицер, по всей вероятности, пожал плечами.
— Кто его знает? Гностор Омилов полагает, что он уцелеет — это как-никак его функции. Но количество материи, упавшей в черную дыру, выведет его мощность за пределы всех наших расчетов...
Он не договорил, но Нг и не нуждалась в этом. Щиты крейсеров и так уже едва выдерживают рифтерские гиперснаряды.
А от десантников и Панарха по-прежнему никаких известий.
Сидя одна в полумраке своей каюты, она особенно сильно чувствовала давящий на нее груз ответственности. Опять. Опять.
Поблагодарив Физо, она отпустила его и отправилась на мостик. В этот момент ей не хотелось быть одной.
Но даже когда она оповестила свою команду и почувствовала их молчаливую поддержку — они понимали, что означает эта новость, — легче ей не стало. Она смотрела на главный экран, где все ярче разгорался сращенный диск: красный гигант разбухал под бичом энергии с Пожирателя Солнц.
Опять.
Перте Крайно шевельнул бровью, и она поняла, что сказала это вслух — и что он ее понимает. Но и это не помогло ей. Она оставалась одна.
Она набрала в грудь воздуха.
— Связь, передайте Флоту приказ флагмана. Запуск астероидов.
* * *
Ивард дождался, когда шаги других утихнут, и вышел из мрака. Не питая больше надежды, он еще раз попытался связаться с келли. Голубой огонь Архона в его мозгу перестал мигать и превратился в маленькую точку.
Перед ним возник невообразимо зеленый келлийский лес, а на его фоне — стройный, из камня и стали, храм братства, увитый лозами и цветами, почти светящимися в пронизанной солнцем тени. Чуждые эмоции пронизывали Иварда, порой совсем недоступные, несмотря на его близость с келли. Наиболее близкими аналогами были сожаление, горе, глубокая, немыслимая для человека ностальгия.
Зубчатые полосы тьмы разбили образ, терзая сердце Иварда. Что-то ушло из него и пропало, оставив за веками только мрак.
Он открыл глаза, мокрые от слез. Голубой огонь пульсировал в нем болью тройной потери, изумрудная лента вокруг запястья стала холодной как лед. Портус-Дартинус-Атос мертвы, и он остался один.
Вокруг него пели и переливались буйные краски: это оживал Пожиратель Солнц. Под ногами среди звезд расцвела еще одна световая сфера, и Иварду вспомнились слова, которые, сам того не сознавая, бормотал Жаим: «Блестящие монеты, которыми за нашу платят жизнь».
Он знал, что это значит. Почти все, кого он любил, уже поплатились своей жизнью. Неужели Брендон тоже умрет, и Вийя, и Жаим с Монтрозом? Ивард раскрыл ладанку, висящую у него на шее. Цветные огни омыли скомканную шелковую ленточку и древнюю монету, артефакт мифической расы воинов времен ранней истории человечества. Келли говорили, что он больше, чем человек. Сможет ли он остановить эту страшную трату жизней?
Пора попробовать — или уплатить собственную цену, решил Ивард, и в нем ярко вспыхнул голубой огонь.
Потрогав плоскую голову Люцифера, он прошел в центр зала и стал перед лучом, следя, как тот исчезает между звезд. Так, значит, средство связи?
Он открылся чуждой песне Пожирателя Солнц, принял ее в свое синестизическое целое. Он еще не понимал ее, но уже чувствовал ее ритм.
Зажав в руке свои талисманы, Ивард вошел в луч.
* * *
Мандрос Нукиэль, привязанный к небесному камню, превышавшему весом его корабль, боролся за свою жизнь и жизни всех на корабле — ведь за каждой из них стояли миллиарды других, попавших в заложники чуждой человеку конструкции, которую им предстояло уничтожить.
Он сражался с рифтерским эсминцем, проклиная сверхъестественное мастерство его капитана и беспомощно наблюдая за телеметрией опекаемого крейсером астероида: она показывала медленный упадок мощности двигателей, которые после приказа должны были направить астероид к Пожирателю Солнц.
Корабли помельче, поддерживающие эсминец, он в основном игнорировал, но два из них уже угодили под огонь раптора. Они не могли ему повредить — пусть с ними разделываются его собственные фрегаты и корветы. Только эсминец представлял угрозу для крейсера и для астероида, который тот охранял.
— Навигация, новые координаты: 32,5 с отметки 44, скачок на десять светосекнуд и произвольные тактические скачки после разряда. Орудийная, кормовые рапторные башни альфа и гамма, полная мощность с широким рассеянием после выхода...
Продолжая отдавать команды под урчание скачковых, он взял на заметку, что скачки, необходимые для спасения астероида от рифтерских гиперснарядов, развивают слишком большую реальную скорость в неправильном направлении. Придется крутить обратно, да поскорее.
С пульта связи раздался сигнал.
— Входящий импульс орбитального монитора. Флагман передает Флоту приказ: запустить астероиды! — Голос офицера повышался по мере осознания важности принятого сообщения. На мостике грянуло «ура», которое прервал резкий толчок, и на пультах зажглись индикаторы повреждений.
— Скользящее попадание гиперснаряда при максимальной дальности; носовая рапторная башня альфа дестабилизирована.
— Теперь-то мы сможем всыпать этому эсминцу как следует, — воскликнул Эфрик.
— Контроль астероида, расчет, — запросил Нукиэль. — Не будет ли действительный вектор астероида, когда тот выйдет из скачка, слишком велик?
— Расчет произведен: двенадцать секунд до максимума.
Нукиэль испытал большое облегчение.
— Торможение и фиксация, — скомандовал он.
Вспомогательный пульт, контролирующий астероидный буксир (который назывался «Паке Романа» до того, как его раздолбали в системе Уджима), зачирикал, передавая команду.
— Торможение и фиксация произведены.
— Выходной импульс! — крикнул оператор обнаружения. — Курс 44 отметка 16, дальность семь светосекунд. Собирается обстрелять астероид. Гиперснаряд на выходе.
Нукиэль тихо выругался. Как раз в поле поврежденной рапторной башни — это сильно ограничивает огневую мощь. Одно хорошо: чем эти рифтерские снаряды мощнее, тем дольше они заряжаются. Еще можно успеть.
— Орудийная... — Нукиэль отдал приказ, и корабль слегка содрогнулся — это выстрелили две оставшиеся башни.
На мостике настала напряженная тишина — даже пульты как будто притихли. На главном экране был виден астероид — его бесформенная масса торчала, как здоровенная опухоль, над списанным крейсером.
— ...два, один... — отсчитывал офицер астероидного контроля. На месте, где только что был астероид, вспыхнул свет.
— Попадание гиперснаряда, — доложило обнаружение, и в тот же момент астероидный контроль крикнул: — Астероид запущен!
От места вспышки тянулся жемчужный след.
— Анализ траектории показывает повреждение двигателей — гармоническая нестабильность.
— Навигация, бросьте нас вдоль его траектории на десять светосекунд.
Когда экран прояснился, на нем появился прицел, а в прицеле — увеличенное изображение груды кувыркающихся, медленно разваливающихся камней.
— Двигатели отказали на пятнадцати процентах световой скорости; анализ расцепления показывает, что попадание в цель невозможно.
Нукиэль стукнул кулаком по подлокотнику кресла. Столько трудов — и все впустую.
— Ладно. Займемся этим поганым рифтером и заставим его поплатиться за это.
* * *
Таллис уже перестал делать вид, будто бой ведет он, — после гибели Андерика на борту «Когтя дьявола» все и так знали о существовании логоса. Он развалился в командном кресле, со странным безразличием наблюдая, как машинный разум командует кораблем и его орудиями.
Прочая команда на мостике тоже бездельничала, за исключением Киры Леннарт и Мавису за инженерным пультом. Мавису разогревал реакторы, поскольку инспекций теперь опасаться не приходилось, но Таллиса больше интересовала работа Киры. Он настроился на созданный ею засекреченный канал, где логос не мог их слышать.
(Как дела?) — мысленно передал он по мини-микрофону, борясь со своей злосчастной неспособностью отделять мысленную речь от громкой. В общении с логосом ему это, правда, не мешало — на первых порах. Из-за одного этого отпавшая необходимость притворяться очень облегчила Таллису жизнь: он больше не боялся ненароком открыть свои планы логосу, когда отдавал приказы.
(Кажется, я готова), — ответила Кира. — (Я нашла все, что нужно, в книжке о барканской культуре. Если я дам эйдолону то, на чем он зациклен, то авось удалю его оттуда раз и навсегда.)
(А что это?)
(Лучше тебе не знать.) — Таллис, несмотря на сложности мысленной беседы, почувствовал ее отвращение.
(Ну а сколько это продлится?)
(Всего несколько минут после твоей команды.)
Таллис прервал связь. Команду он даст только тогда, когда логос разделается с крейсером. Он проверил, как обстоят дела у Мавису: реакторам оставалось двадцать часов до достижения рабочего режима.
Раздался визг рапторного разряда, прошедшего совсем близко, и в тот же миг «Коготь» пустил свой гиперснаряд. На главном экране сверкнул яркий свет.
(ПОПАДАНИЕ ГИПЕРСНАРЯДА В АСТЕРОИД), произнес в ухо Таллису бесстрастный голос логоса. Капитан оставил этот канал закрытым, чтобы не нервировать машинным голосом команду. После краткой паузы логос добавил: (АСТЕРОИД ПРОЙДЕТ МИМО СТАНЦИИ).
— Связь, — сказал Таллис, — сообщи Ювяшжту, что астероид отклонен.
Интересно, какой приказ им дадут теперь? Вернее, не им, а логосу. Теперь уже все астероиды, вероятно, запущены, и Ювяшжт может сосредоточиться на уничтожении панархистского флота. Скорее всего он прикажет Таллису продолжать бой, если тот еще не закончится до возвращения курьера.
Тем лучше, подумал Таллис под урчание скачковых, работающих в высоком тактическом режиме. Другому приказу логос все равно бы не подчинился.
* * *
— Куда теперь, Иегуда?
Брендон закрыл глаза и вслушался. Он не смог бы описать это ощущение: это был не сеанс связи, а сознание присутствия Вийи — так чувствуешь свою любимую, которая спит в соседней комнате. Но это сопровождалось четким чувством направления.
— Кажется, сюда.
Они двинулись по указанному им коридору. Брендон шел в середине. Десантники, хотя и продолжали называть его Иегудой, ни на миг не забывали, кто он на самом деле. И никто не желал стать тем, кому выпадет докладывать о его гибели.
Точно в ответ на эту мысль Брендона потолок открылся впереди и сзади, и два взвода тарканцев спрыгнули вниз, превратив коридор в ад, полный огня и визга ручных снарядов.
Справа виднелся характерный дверной пузырь, хотя рама с открывающим механизмом уже обвалилась. Келлем с руганью пальнул из бластера в верхнюю фистулу, и пузырь раскрылся. Десантники нырнули внутрь — скафандр Налла охромел на одну ногу. Дверь за ним закрылась. Тарканцы снаружи перестраивались для решающей атаки.
— Куда это мы, интересно, попали? — спросил Налл, возясь с поврежденной штаниной.
Брендон обвел взглядом комнату с почти квадратными стенами, на которых висели закопченные гобелены. В дальнем конце стоял алтарь с черепом и помятой чашей под ним.
— Это Тайная Палата, культовый центр семьи Эсабиана. А череп, должно быть, принадлежит его отцу.
— Не потому ли тарканцы тянут так долго? — спросил Гвин.
— Возможно. Тому, кто войдет сюда без разрешения, грозит смертный приговор. Они хотят удостовериться.
Внезапно Брендон услышал сквозь толщу квантопласта знакомые звуки. Не думал он, что когда-нибудь так обрадуется этому пронзительному щебету!
— Это еще что за Шиидра? — осведомился Гвин. — Новый паскудный сюрприз от этой паскудной пищеварительной системы?
Брендон со смехом включил слуховые сенсоры и подошел к указанной ими стене.
— Сюрприз-то сюрприз, да только для тарканцев. Помоги открыть.
Вместе с Гвином они приложили к стене перчатки. Даже сквозь скафандр было заметно, как вздрогнул диарх, когда из стены со своей молниеносной быстротой выскочили эйя.
Десантники отступили на шаг, а пушистые белые существа обратили свои граненые глаза к Брендону и с безупречной синхронностью просигналили тонкими пальчиками: Мы тебя видим.
Брендон попытался изобразить перчатками ответный жест. Зная, что они читают его мысли, он произнес в уме:
Вийя?
Тот, кто дарит камень-огонь, слышит Вийю.
Высокие пронзительные голоса в голове причиняли боль. Брендон закрыл глаза, перебарывая сильное головокружение и пытаясь настроиться на звуки вне своей головы.
Брендон, я сижу под самым тронным залом и не могу выйти.
Это был ее голос. Брендон попытался сформулировать ответ, но у него только разболелась голова, и он понял, что больше ее не слышит.
— Вы знаете, на что они способны, — сказал он десантникам, указав на эйя, — но они должны видеть врага.
— Сейчас мы им это устроим, — угрюмо заверил Гвин, и бойцы построились по его команде.
— Погодите. — Брендон взял с алтаря череп. — Авось это их задержит. Теперь можно!
Гвин разрядил бластер в дверной механизм, и Брендон метнул в открывшуюся дверь череп. Тот покатился по палубе, а десантники, пуская дым и ос, с криком ринулись за ним. Позади с громким щебетом следовали эйя.
Боевой клич тарканцев сменился воплями агонии. Фигура в скафандре вышла из дыма, шатаясь и скрывая свой лицевой щиток. Из шлема хлынула густая красная масса, и тарканец упал. Все было кончено.
— Телос! — ахнул Иреск. — Этим поганцам скафандры не помеха.
Эйя, нимало не смущаясь учиненной ими бойней, устремили глаза на Брендона, все так же пронзительно чирикая и быстро семафоря пальцами.
— Они зовут нас. Пошли, — сказал он и оглянулся на ходу. Невредимый череп торчал в луже крови, глядя на него пустыми глазницами.
За углом того, кто шел впереди, встретила яркая вспышка. Они двинулись вперед медленно, с бластерами наготове. Явная беззаботность указывающих дорогу эйя не слишком успокаивала — кто знает, что они способны вынести?
Иреск заглянул в проем, из которого шёл свет, и попятился.
— Там никого нет — да оно и понятно.
Брендон отодвинул его в сторону. Каждая поверхность этого помещения переливалась муаровой рябью, вызывавшей тошноту. Прямо перед ним, за приборными пультами и прозрачным дипластовым экраном, торчал огромный бугор метров десяти вышиной, и его верхушка горела светом, слишком ярким для глаз.
Брендон проверил сенсоры скафандра. Несмотря на адский вид зала, опасной радиации здесь не было, и даже температура составляла всего двадцать пять градусов. Он вошел, слыша краем уха, как Гвин распределяет бойцов по периметру в оборонительном режиме, осторожно обошел курган и резко остановился перед пропастью, открывшейся позади. Подойдя к ее краю, Брендон заглянул вниз.
Кольца света нисходили в шахту, увлекая взгляд в бесконечность; Брендон ощутил зов бездны и отступил назад.
Движение наверху привлекло его внимание. Что-то спускалось в колодец.
Он отошел еще дальше, и десантники встали у него по бокам. Эйя стояли молча, не проявляя нетерпения и прочих поддающихся определению реакций.
Сверху спускалась сфера из какого-то прозрачного материала, напомнившая Брендону пузырь Тате Каги. На маленькой платформе внутри находились два человека — один, закрыв лицо руками, присел на корточки у ног другого. Пузырь поравнялся с полом, и стоящий поднял глаза. Это был Джеррод Эсабиан Должарский.
— Да это ж главный говнюк! — крикнул кто-то, и рядом с Брендоном прошла струя плазмы. Она разбилась о прозрачную стенку пузыря, не причинив никакого вреда. Вспышка плазмы осветила чеканное лицо Аватара, но он даже не моргнул. Шевелились только его руки, безостановочно играющие черным шелковым шнурком.
Видимо, это какой-то командный модуль? Брендон ощутил острую тревогу, но она сменилась почти непреодолимым желанием перескочить через разделяющее их пространство и вцепиться руками в горло врага.
Но тут до него, яснее и интимнее всяких слов, дошла мысль Вийи:
Станцию никто не контролирует. Она пробудилась и перешла на автономный режим. Эсабиан тоже вышел из-под контроля, включая и свой собственный.
Последний оставшийся в живых сын Геласаара, торжествуя, вышел вперед. Он открыл свой шлем и включил внутреннюю подсветку, чтобы видно было лицо, а после задействовал шлемовый имиджер, собираясь заснять поражение того, кто задумал уничтожить Панархию.
Эсабиан перестал работать руками и широко раскрыл глаза.
Брендон улыбнулся и сделал жест, которым Дулу отпускают своих слуг.
Шнур туго натянулся в руках Аватара. Эсабиан погружался в колодец, а Брендон смеялся, и его веселье усиливалось по мере роста ярости его врага.
Пузырь ушел в колодец. Аватар падал навстречу своей судьбе, которую выбрал сам, доверившись машинам Ура.
Когда Эсабиан скрылся из виду, Брендон услышал в мозгу эхо собственного смеха, и каждый его нерв возвестил о близости Вийи. Она была здесь — в нескольких метрах под ним.
— Палуба! — крикнул он. — Помогите мне!
Перчатки десантников вскрыли пол, и Вийя взглянула на Брендона. Он выпустил из перчатки трос, Вийя прицепила его к поясу и с его помощью поднялась по стене.
Она стала перед ними, высокая, сильная, черноглазая; Брендон чувствовал, как действует ее должарская внешность на десантников, только что насмотревшихся на вождя должарианцев. Они отошли назад, и она стояла перед Брендоном одна, безоружная, в помятом, обожженном бластерным огнем комбинезоне, с холодным и сдержанным, как всегда, лицом — только взгляд ее не был ни холодным, ни сдержанным.
— Как раз вовремя, — сказала она и улыбнулась.
Он улыбнулся в ответ, страстно желая, чтобы десантники, эйя, Пожиратель Солнц и проклятый сервоскафандр провалились в тартарары.
Она, разумеется, прочла и эту его мысль, и ту, что следовала за ней, но сказала только:
— А теперь пора уходить. Гвин прочистил горло.
— К причальному отсеку. Иреск впереди, Келлем замыкает. Вперед!
* * *
После запуска астероида Нукиэль полностью сосредоточился на бое с «Когтем дьявола». То же самое, к несчастью, сделал и рифтерский капитан, и «Мбва Кали» приходилось туго. Команда эсминца действовала безупречно, а его гиперснаряды обрели такую мощь, что наносили урон системам крейсера, даже пролетая мимо.
Экран прояснился после скачка, и мостик тряхнуло.
— Кормовая рапторная башня альфа уничтожена, — доложил после паузы контроль повреждений.
— Тактический скачок, быстро! — Скачковые снова взвыли. Двигатели перегревались.
Нукиэль швырял свой крейсер туда-сюда, словно эсминец.
— Долго мы так не выдержим, — сказал Эфрик.
— Чем дольше мы его держим, тем дольше избавляем от него кого-то другого.
Эфрик пожал плечами — это был, конечно, не ответ.
— Интересно, кто такой этот рифтер. Уж точно не Й'Мармор — за ним таких талантов сроду не числилось.
Нукиэль помолчал, вглядываясь в тактический экран, и отдал новый набор команд.
— Это не так уж важно. Кто бы он ни был, воюет он блестяще.
Внимание командора привлек новый глиф на тактическом экране. Он не сразу понял, что означает этот символ — эскадра мелких кораблей, что ли? Нет, их бывший астероид, теперь превратившийся в несколько астероидов. Камни, образовавшиеся от попадания гиперснаряда в момент скачка, растянулись в узкий длинный риф, занимающий несколько световых секунд. Бой увлекал «Мбва Кали» к тому краю рифа, который был направлен к скачковому радиусу системы Пожирателя Солнц, отстоящему от них на несколько световых минут глиф указал координаты и загорелся зеленым огнем: даже для мощных сенсоров крейсера камни были почти невидимы. А на эсминце могут их и вовсе не заметить.
Эта мысль распустилась в уме Нукиэля пышным цветом, точно сама Богиня поместила ее туда. Он не сдержал счастливого смеха.
— Навигация, оставьте это. Передаю новые координаты. Тактика, подключитесь ко мне.
— Что стряслось? — спросил Эфрик. Нукиэль вкратце объяснил свой замысел ему и Роган. — Рискованно, очень рискованно, — сказал Эфрик, — но и умно. Как раз то, на что можно подловить этого засранца.
— Согласна, — сказала Роган. — Но послушайте; мы окажемся в опасной близости от радиуса, даже если все пройдет как надо, и с огромной реальной скоростью, увлекающей нас в систему. Энергетическое поле тут же вырубит нас, если мы в него попадем, и если нас не проглотит черная дыра, то звезда-спутник вполне может взорваться, прежде чем мы выберемся с другой стороны.
— Ничего не поделаешь, — сказал Нукиэль. — Упускать такой шанс нельзя.
— Верно, — подтвердил Эфрик. — Притом мы можем войти в историю.
— Это зависит от того, кто эту историю будет писать. Так что давайте обеспечим эту привилегию Флоту.
* * *
Логос загонял крейсер все ближе к энергетическому полю, и Таллиса, да и всех на мостике, охватило какое-то безумное ликование. Похоже было, что они все-таки выйдут из этой переделки живыми.
Теперь тактика логоса стала ясна даже Таллису: он прижимал крейсер к эксклюзивной зоне, ограничивая его свободу. Панархистский капитан мог, разумеется, выйти из боя, но не выходил. Таллис жалел, что у него самого нет такой возможности, несмотря на намечающийся успех. Ювяшжт просто пошлет их в новый бой, только и всего.
Он включил командный канал связи, строго следя за своими голосовыми связками, и спросил:
(Примерное время уничтожения врага?)
(ТРИ ЦЕЛЫХ ПЯТЬ ДЕСЯТЫХ МИНУТЫ.)
Таллис выключил связь, проверил себя еще раз и соединился с Кирой.
(Кажется, пора объявлять твой номер. Логос говорит, осталось меньше четырех минут.)
(Есть такое дело. Приготовься — могут быть небольшие осложнения.)
(Ты ж говорила, что все пройдет легко?)
Она не ответила.
Таллис сердито глянул на главный экран и поморщился, когда луч раптора снова прошел совсем рядом.
— Разряд раптора с кормы по левому борту, — доложил контроль повреждений. — Повреждения незначительны.
Они были теперь в нескольких светосекундах от радиуса и двигались с нежелательно высокой реальной скоростью. Звезды пронеслись по экрану, и прицел остановился на блестящей точке. Одно из его перекрестий удлинилось — это подзаряжался гиперснаряд.
Внезапно пульт Эсбарта громко заверещал.
— Мусорный риф курсом на столкновение, приближается по пятнадцати сотых це! — крикнул техник.
Таллис, выругавшись, стукнул кулаком по скачковой клавише — но скачка не последовало.
* * *
Руонн приблизился к Тронам Матрии, гордо неся в руках свой громадный шестек. Та, что занимала центральный Трон, шевельнулась, — и волны теплой, душистой воды хлынули к его ногам. Он остановился и отвесил поклон.
— Мы воздаем честь Руонну динар-Айярмвндилу, ныне Патенту. — Голос матроны пронзил его сладким предвкушением. — Мы остались очень довольны твоей информацией — подобного богатства Низ еще не видел.
Он взошел к ее Трону, и она откинулась назад, чтобы принять его, и открылась ему во всей своей огромности. Руонн вошел в нее, и его шестек начал пронизывать его волнами невыразимой эйфории. Она рычала от удовольствия, и этот звук отзывался в нем глубоким резонансом. Руонн посмотрел вниз, и его желание еще усилилось при виде зарывшегося в нее шестека.
Но внезапно Тронный Зал вокруг него затрясся, и вода с шумом выплеснулась. Руонн не обращал на это внимания, стремясь уйти еще глубже в Матерь Барки, но наслаждение сменилось жуткой болью. С ужасом и недоверием он взглянул вниз...
И увидел, что ее отверстие, окружающее шестек, щерится острыми зубами.
* * *
«Коготь дьявола» тряхнуло, и Таллиса выбросило из кресла, но это спасло ему жизнь: передняя переборка лопнула с треском, и несколько лучей пронзило мостик. Голова Эсбарта превратилась в струю пара, а тело в корчах упало на палубу. Другие тоже падали с криком, скошенные раскаленными добела обломками переборки и последовавшей за лучами шрапнелью.
Таллис поднял глаза как раз вовремя, чтобы увидеть на одном из экранов, как кусок расстрелянного ими астероида врезался в их снарядную трубку. Трубка согнулась, как соломинка в бокале, и разлетелась на осколки до половины своей длины. Из нее выкатился плазменный шар — преждевременная эякуляция, вызванная растворившимся в ней гиперснарядом. Ужасный вопль, похожий на крик умирающего, прорезал уши Таллиса. Он лихорадочно попытался оборвать свою связь с логосом, но вопль шел из всех динамиков мостика.
— Блин! — срывающимся голосом заорал Таллис. — Что происходит? Контроль повреждений! Убери этот гадский шум!
— Уничтожена снарядная трубка, гиперснаряд... — деревянным голосом начал оператор контроля повреждений. Он не пострадал, но был в шоке.
— Это я сам вижу, придурок! Почему скачковые не работают?
Вопль оборвался.
— Скачковые в норме, — возразил контроль повреждений. Таллис посмотрел на него и крикнул:
— Навигация! Убери нас отсюда!
Звёзды пронеслись по экрану и исчезли — это сработали скачковые. Должарианцы, конечно, отрежут им энергию, но к тому времени он будет уже далеко. У него будет достаточно времени, чтобы запустить реакторы и смыться из Тысячи Солнц насовсем. Кто бы ни выиграл бой, «Когтю дьявола» с его командой нет больше места в заселенном человеком космосе.
— Леннарт, что там с этим сраным логосом? — спросил Таллис и с опозданием спохватился, что произнес это вслух. Но ему было уже все равно.
— Не знаю. Полного контроля я не получила, но он не проявляет активности. Корабль твой, капитан. — Она оглядела бойню, царящую на мостике, и у нее вырвался истерический смешок. — Именно это случилось с Руонном — и логос, видимо, от шока тоже загнулся.
— По-твоему, это смешно? — заорал Таллис так, что в глотке запершило, и поперхнулся от смрада горелого мяса и крови. Кругом стонали, и медик ходил от пульта к пульту, занимаясь ранеными.
— Нет. — Кира, внезапно отрезвев, сделала глубокий дрожащий вдох. — Зато мы живы.
— Да. Мы живы. Это здорово. — Он плюхнулся обратно в свое кресло. — В этом что-то есть, не так ли?
Но особого счастья он пока не испытывал.
* * *
— Производительность радиантов двадцать пять с половиной процентов и продолжает понижаться. Окончательный отказ двигателей ожидается через двадцать минут.
На этом перечень повреждений прекратился, но Нукиэль едва заметил это. Он пытался справиться с раздирающей болью, которую причиняло ему падение гравитации. Они встали прямо на пути астероидного рифа, положившись на крепость своих щитов, и помешали рифтеру обнаружить этот риф вовремя. В последний момент «Коготь дьявола» не смог совершить скачок и уйти, поскольку был нацелен на «Мбва Кали» для смертельного удара; любой скачок послал бы его в гущу рифа либо вогнал бы в крейсер. Риск, конечно, был, но рифтеры не пошли на самоубийство.
Чья-то рука легла Нукиэлю на плечо, и голос Эфрика сказал:
— Мандрос? — Командор с усилием выпрямился и сглотнул, чтобы избавиться от железного вкуса во рту. Тактический экран показывал, что надеяться не на что. Щиты над радиантами, самое слабое место в защите корабля, не выдержали густой концентрации летящих на большой скорости обломков.
— Ничего. Я продержусь, сколько надо. — Нукиэль набрал на пульте код, и сирена взвыла, подавая сигнал, который ни один космонавт не хотел бы услышать: «Покинуть корабль».
Эфрик хотел помочь ему встать, но Нукиэль отстранил его и подозвал к себе медика.
— Дайте мне что-нибудь от боли, но такое, чтобы мозга не туманило.
Тот послушно впрыснул командору в запястье что-то холодное. Облегчение, хотя и неполное, последовало быстро. Почувствовав, что голос снова повинуется ему, Нукиэль обратился ко всему кораблю:
— Говорит капитан. Мне нужны добровольцы из рапторных расчетов для запуска спасательных капсул. Их двигатели включать нельзя — для этого мы находимся слишком близко к краю энергетического поля и движемся слишком быстро. — Нукиэль сглотнул. Боль возобновилась даже после столь короткой речи, и ему стоило труда это скрыть. — Эфрик, займись эвакуацией. — Он перешел на шепот — так было легче.
— Мандрос... — В голосе друга тоже чувствовалась боль.
— Ступай, Леонтуа. Верховная Фанесса сказала над Дезриеном, что Богиня ничего мне не передавала. Это было тогда, теперь я слышу се голос.
— Пятнадцать минут до энергетического поля, — доложил навигатор.
— Ступай. Связь я буду держать, а больше все равно ничего не осталось. Это приказ.
Эфрик молча отдал ему честь и начал распоряжаться. Им не нужно было слов: они уже десять лет служили вместе.
Мостик быстро опустел, и Нукиэля окружила тишина, нарушаемая только шепотом тианьги. В этом шепоте ему слышались какие-то слова. Он видел на экране, как отделяются от корабля спасательные капсулы. Наконец из причальных отсеков вышли корветы, чьи достаточно сильные двигатели позволяли вывезти добровольцев. Он был рад, что им тоже удалось спастись.
Минуту спустя корабль пересек границу энергетического поля вокруг Пожирателя Солнц, которое впитывало энергию всех объектов больше ста метров — а главные реакторы крейсера находились в трех километрах от мостика. Замигали тревожные огни, но экраны погасли — мостик помещался слишком глубоко в корпусе, и сигналы сенсоров больше не доходили до него.
Но это уже не имело значения. На всех экранах Нукиэлю виделся лик Богини в образе Разрушительницы.
Мандрос Нукиэль лежал в командном кресле на мостике корабля, чью команду составляли одни мертвецы, и ждал, когда Богиня возьмет его к себе.
36
— Сверхновая! А что же будет с Пожирателем Солнц? — спросил Ювяшжт.
— Мы не знаем, кювернат, — извиняющимся тоном ответил офицер-астроном. — Возможно, он уцелеет, поскольку это его функция.
Да. Но когда волновой фронт дойдет до станции, никто уже не сможет ее покинуть.
Офицер не мог сказать даже приблизительно, когда это случится, и Ювяшжт приказал продолжать наблюдение.
— Связь... — начал он и выругался, когда астероид, на перехват которого они шли, вдруг исчез со вспышкой красного света. Нейтринный разряд — это единственное логическое объяснение. Панархисты и это предусмотрели. Рифтерские корабли, прорываясь сквозь похабщину, забивающую эфир, один за другим докладывали, что прочие астероиды тоже ушли к цели. Это представляло гораздо более близкую угрозу для Пожирателя Солнц, но Ювяшжт ничего не мог поделать.
Зато теперь он мог сосредоточиться на истреблении панархистов, не распыляясь, а уничтожая планомерно одну группировку за другой. Они, конечно, попытаются сделать то же самое, но всего с одной гиперрацией они практически бессильны против системы его моментальной связи. Хорошо, что рифтеры не спешат воспользоваться амнистией, — оно и неудивительно, учитывая их действия в Тысяче Солнц во время палиаха.
Он начал отдавать приказы, собирая свой флот для серии смертельных ударов, а на тактическом экране тем временем стали появляться результаты компьютерного анализа астероидных траекторий. Оборонительные силы Аватара проявили себя лучше, чем ожидал Ювяшжт. Только три снаряда гарантированно дойдут до станции, и первый удар произойдет где-то через два часа.
— Связь, оповести Чар-Мелликата на Пожирателе Солнц о сверхновой и астероидах и посылай ему сводку каждые пять минут.
Но как раз пять минут ушло на то, чтобы пробиться сквозь создаваемые панархистами помехи; как только связистка находила нужный алгоритм, панархисты меняли сигнал — и ситуация продолжала ухудшаться.
При такой скорости последняя сводка будет бесполезной: на Пожирателе Солнц ее получат уже после первого астероидного удара. Ну что ж, он сделал все, что мог. Пусть Чар-Мелликат думает, как распорядиться отпущенным ему временем, а его дело — сбивать корабли.
* * *
Вийя не могла заслониться от присутствия Сущности. Стены ее разума, которые она до сих пор столь яростно обороняла, как будто растворялись, унося с собой ощущение физических координат — как времени, так и пространства. У нее не было прямой связи с Сущностью — присутствие выражало себя гармоническими рядами, представляющими медленное вращение галактики вокруг неистовой энергии в ее центре. Вийя боялась не их, а себя: если она подчинится, то навсегда сольется с неумолимым ритмом, объемлющим все Единосущие.
Ее ощущение собственного «я» размылось, но присутствие Брендона рядом оставалось по-прежнему ярким и четким. Достаточно было держать глаза открытыми и прислушиваться к его скрипучему шагу, чтобы не терять связи с действительностью.
Вначале десантники держали хороший темп и скоро опять оказались в диапазоне связи со своими товарищами, штурмующими причальный отсек. Те понесли большие потери, и командование принял мелиарх Рапуло. Брендон переключил канал на динамик своего скафандра, чтобы Вийя тоже могла слышать.
— Не думаю, что им известна судьба Эсабиана, — сказал Рапуло. — Анарис прикончит отца, как только поймет, что тот выбыл из игры.
— Это не так просто, — возразил Брендон. — У них свои законы о престолонаследии. Они предусматривают личный контакт, когда умирающий передает власть победителю.
— Может, и так — но, пари держу, не в тот момент, когда на них несется несколько миллиардов тонн камня. Мы подключились наконец к гиперрации и выяснили, что астероиды уже в пути; расчетный срок прибытия — сто девять минут. Там, снаружи, наших бьют почем зря. — Рапуло сделал паузу, дав Брендону и другим время осмыслить новость.
А может быть, так он подчеркивает главенство Брендона, подумала Вийя, хотя формально Брендон подчиняется мелиарху. Даже сквозь усталость она ощущала, как преданы ему десантники. Придется ему в какой-то момент принять командование на себя, иначе их боевая активность снизится.
— А немного погодя произойдет кое-что похуже, — добавил Рапуло. — Сверхновая.
Это прямое заявление вызвало шок, который почувствовала и Вийя.
— Но об этом пока можно не беспокоиться — астероиды все равно доберутся сюда раньше. И раз эту задницу никто не контролирует, самое время убраться отсюда. У меня два отделения готовятся подорвать корветы. Мы внедрили жучок в причальный отсек, но я пока воздерживаюсь — хочу убедиться, что келли не пустят тарканцев на «Телварну».
Брендон взглянул на Вийю, но она покачала головой:
— Я не могу связаться ни с келли, ни с Ивардом.
— Это тревожный знак? — спросил Брендон.
— Не знаю. Думаю, что нет. Что-то... сама станция... мешает нашему общению. Но Жаим получил приказ пробиваться к «Телварне» на случай, если связь прервется.
— Не имея доспехов и оружия, они сюда не пройдут, — сказал Рапуло. — Обеспечить эвакуацию — наша очередная цель. Гвин, подключись к отделению Дашиа — тогда мы поведем атаку с трех сторон. — За словами мелиарха последовал поток цифровой информации.
— Ты сможешь обнаружить свою команду на расстоянии? — спросил Брендон Вийю. — Вокруг причального отсека очень много коридоров.
— Попрошу эйя поискать их образцы — но для этого мне нужно занять стационарное положение.
— Медлить нельзя, — вмешался слышавший их Рапуло. — Если мы не возьмем причальный отсек, со станции вообще никто не выберется.
* * *
Анарис выпал из потолка позади Чар-Мелликата, который совещался с двумя тарканцами. Вдали прокатился гул, и палуба под ногами содрогнулась.
Командир тарканцев обернулся, скрипнув скафандром.
— Господин, мы считали вас пропавшим — и контакт с Аватором тоже потерян. Ювяшжт сообщает о запуске к станции нескольких астероидов и о взрыве звезды-спутника, который последует через некоторое время после их удара. Прибытие первого астероида ожидается менее чем через сто минут, и враг усиленно атакует причальный отсек.
Мысль Анариса заработала с повышенной скоростью. О сверхновой он не думал, поскольку астероиды ожидались раньше — ею он займется, когда покинет станцию. Главная проблема сейчас — упрек, который он расслышал в тоне Чар-Мелликата. То, что Анарис распоряжается карра, в его глазах идет вразрез со всеми традициями — и он подозревает, что отношение наследника к борьбе за престол окажется столь же нетрадиционным.
Анарис не стал отвечать на этот негласный вопрос. Пусть себе беспокоятся об Аватаре, а он тем временем восстановит контроль над ситуацией.
— Компьютер взорван?
— Да, господин.
Стало быть, Брендонова призрака опасаться больше нечего. Устройство станционной системы обеспечит сохранность связи, но стазисные заслонки перейдут на местный контроль.
— Хорошо. Объясни мне свою диспозицию.
Чар-Мелликат с поклоном повиновался, но Анарис понял, что с ним нужно быть настороже.
Командир закончил свой доклад, и Анарис стал восстанавливать кинестезическое ощущение станции. Почти сразу же он заметил небольшую группу вооруженных людей, идущих от Палаты Хроноса. Нет ли с ними Вийи?
Он улыбнулся. Надо заняться ее конвоем — и прикончить маленьких выжигателей мозгов. Как-то она отнесется к сюрпризу, который он преподнесет ей в причальном отсеке?
* * *
Лар прислонился к стене, с трудом переводя дыхание. Волнообразное движение урианского материала действовало почти успокаивающе. Точно качаешься на воде. Он чувствовал почти непреодолимое желание закрыть глаза и представить себя в лодке между островами Бори...
Переборов себя, Лар распрямил ноющую спину. Зачем они остановились? Монтроз и Жаим стояли около устья медленно сужающегося туннеля, а четыре механических паучка, которые теперь сопровождали отряд, собрались вокруг них. Лар подавил нервный смешок. Жмутся к людям, точно ручные. Никто не знает, для чего они служат, но вид у них как будто безобидный.
Хорошо хоть огры им давно не попадались. Пропуска пока действовали, но Лар при каждой встрече с роботами-убийцами чувствовал, что сейчас намочит штаны. Он потрогал пропуск, снятый с Тат, — она лежала без сознания на гравикаталке, которую они взяли из лазарета. Медтехники, которых они увели с собой, позаботились о Тат и Седри, лежащей на второй каталке; третью занимали двое раненых бори.
Лисантер, стоя на коленях, барабанил пальцами по клавишам блокнота — светящийся индикатор указывал на связь со станционной системой.
— Компьютер уничтожен, — вздохнул он. — Но я в системе.
— Это хорошо, — сказал Монтроз. — Статус?
— Неутешительный. Сюда летят астероиды. Нам осталось чуть больше часа до столкновения.
— Тогда давайте двигаться. — Голос Монтроза перекрыл тихий гул разговаривающих бори. Они послушно начали строиться в назначенном Монтрозом порядке.
— Есть кое-что похуже, — сказал Лисантер. — Ядро звезды-спутника разрушается. Скоро оно превратится в сверхновую, но это будет уже после удара астероидов.
Кто-то вскрикнул, и все бори заметались в панике. Но Жаим поднял руку, и они затихли.
— Вы же слышали: главное сейчас — астероиды, а от взрыва мы уйдем на «Телварне». — Он обратился к Лисантеру: — Нет ли способа определить, где еще прячутся люди?
— Нет. Разве что сканировать все уцелевшие имиджеры. А они не везде установлены.
— Зато пульты есть везде, не так ли? — Лисантер кивнул, и Жаим предложил: — Сообщите всем, чтобы шли в причальный отсек. Это все, на что мы пока способны.
Лисантер еще немного поработал с блокнотом и встал.
— Готово.
Жаим жестом предложил Монтрозу снова стать во главе, что тот и сделал. Лар, ведя Дема за руку, шел позади. Сжимая свободной, вспотевшей рукой непривычную рукоять бластера, он снова устыдился своей неподготовленности к каким бы то ни было боевым действиям.
«Мы для них обуза», — с горечью думал он, поглядывая на лишенное выражения лицо Дема. Сколько бори понадобилось, чтобы расправиться с четырьмя катеннахами из команды Дельмантиаса — а Жаим уложил двоих в мгновение ока.
Высокий Жаим движется легко, словно кот, лицо у него спокойно, а глаза примечают все, что происходит вокруг. В трех стычках, которые они имели после Дельмантиаса, Жаим проявил себя лучше всех — и это несмотря на сломанные ребра. «Если мы останемся живы, они скорее всего избавятся от нас на Рифтхавене — и я их не виню», — думал Лар. Правду говорят, что никто во вселенной не принимает бори всерьез — включая и самих бори.
Монтроз остановился, и Лар стиснул бластер еще крепче. Здесь сильно пахло дымом, и он боролся с желанием чихнуть. Коридор застилала дымка.
Жаим поднял руку, призывая к тишине, хотя все и так молчали и не шевелились. Где-то поблизости послышался ритмичный ноющий скрип тарканского взвода. У Лара заколотилось сердце, и бластер в пальцах сделался скользким.
Он знал, что причальный отсек уже близко. План, до того как Лисантер сообщил свои новости, был такой: добраться сюда и в случае, если бой еще идет, укрыться где-нибудь — а Жаим, Монтроз и Локри поищут других беженцев.
Они двинулись дальше — и снова остановились. Теперь топот и скрип был громче — это огры. Четверо роботов вышли из-за угла впереди. Пропуск Лара начал вибрировать, как и в прошлые разы, но теперь огры вели себя странно: они то открывали, то защелкивали свои огневые отверстия и вращали сенсорами.
Трое рифтеров нырнули обратно в узкий проход, из которого только что вышли, и увлекли за собой бори.
— В чем дело? — спросил Локри. — Лар, что с твоим пропуском?
— Ничего — он работает...
— Но что-то мешает им пропустить нас, — вмешался Лисантер. — И дело, видимо, в вас троих.
Огры двинулись вперед, но как-то нерешительно.
— Хрим! — От ненависти, прозвучавшей в голосе Монтроза, Лар покрылся мурашками. — Это он привез сюда огров. Должно быть, вставил в них особый код с нашими опознавательными данными.
Лар внезапно понял, что он должен делать. Он подтолкнул Дема к каталке с Тат и сказал:
— Оставайся с ней. — Голос у него при этом скакнул вверх. Чувствуя странную смесь ужаса и возбуждения, он повернул за угол. Огры обернулись к нему, и он съежился в ожидании выстрелов.
Пропуск на шее снова завибрировал, и огры, как он и надеялся, заколебались. Он слышал, как рифтеры отступают по коридору и как бори в панике мчатся за ними. Потом огры двинулись в его сторону. Он едва успел посторониться, и они протопали мимо, дергаясь, точно в их программе что-то заело.
— Жаим, Локри... глядите! — произнес Монтроз, и паучьи машинки бросились на огров.
Они обступили двух передних роботов, выбросили длинные блестящие нити, и из стыков брони роботов брызнуло пламя. Падая, огры открыли стрельбу — один луч чуть не задел вжавшегося в стену Лара.
Но двое других огров, успевшие отступить, принялись поливать паучков огнем и разнесли их вдребезги. Три плазменных луча ударили из бокового коридора — рифтеры целили в коленные суставы огров, пытаясь расплавить их и повалить роботов.
Огры, переступив через своих павших собратьев, подняли головы, и дула бластеров высунулись между сенсорами на их безумных лицах.
Тут стены по обе стороны от них внезапно раскрылись, и оттуда выскочили две фигуры в скафандрах. Они пришлепнули к корпусам огров плоские овальные предметы, которые держали в перчатках. У Лара в ушах грохнуло, и огры рухнули, разбрызгивая пламя и расплавленный металл.
Фигуры обратили к беженцам свои невидимые за шлемами лица, и Лар испытал страх, увидев у них на груди эмблемы Солнца и Феникса, — а следом пришло пьянящее облегчение.
Десантники разворачивались, перекрывая близлежащие коридоры, а из дымки вышла высокая фигура в черном — Вийя.
* * *
Ивард сам не знал, сколько времени борется с безумием. В нем не осталось места ни для чего, кроме боли: миллионы голосов терзали его, миллионы образов разрывали ткань его мозга, а он все падал и падал сквозь не дающее опоры пространство. Он судорожно цеплялся за все мало-мальски знакомое: человеческие лица и голоса, искаженные напряжением боя. Кое-кого он даже узнал, верховного адмирала и другого, должно быть, командующего должарскими силами, но они тут же исчезли в водовороте непознаваемого. Другие голоса и лица не принадлежали людям и порой были так далеки от всего человеческого, что Ивард шарахался прочь.
Только голубой огонь архона в самом центре его существа хранил его от гибели. Мысль продолжала работать, несмотря на страшное давление, которому подвергались все органы чувств, и в миг просветления Ивард понял, что, будь келли живы, он справился бы с этим натиском чуждой психики. Но как он ни старался разобраться в синестезическом хаосе, куда погрузился сам, его рассудок распадался на части, и голубая искра перебегала от одного узла рвущейся паутины к другому, бессильная остановить разрушение.
Фрагменты памяти вспыхивали и улетали прочь — яркие огоньки, навсегда потерянные для его распадающейся личности. Некоторые кусочки, те, что и делали его Ивардом, некоторое время еще описывали орбиту вокруг гаснущего огня его «я», но и они ускользали в тускло-красном свечении, как звезды позади корабля, который движется в реальном времени на краю скорости света.
И, как при таком же релятивистском искажении пространства, впереди росла яркая голубовато-белая сфера, и ее сияние как бы сгущалось, принимая очертания серебряного кубка.
«Пей, если жаждешь».
Это было больше чем воспоминание, и с внезапной ясностью Ивард понял, что его бесшабашный поступок отправил его за пределы времени, как уже было с ним на Дезриене. Уцепившись за этот образ, он припал к кубку и стал пить. Ему казалось, что сосуд у его губ держит женская рука. Грейвинг?
Ответа не было, если не считать ответом вливающуюся в него силу — она притягивала частицы памяти обратно к ядру, она воссоздавала его. Это сопровождалось звоном миллиона колоколов — одни гудели, как дыхание звезд, другие плясали, как молекулы в танце Единосущия. Синестезический хаос вокруг обрел смысл, мелькание звука и света преобразилось в надежные, залитые теплым сиянием стены Нью-Гластонбери.
Но Ивард сразу заметил, что сбор стал не таким, как прежде: его витражи ожили и стали гораздо сложнее. Это напомнило ему дворец Тате Каги, и воспоминание подействовало успокоительно. Теперь он уже не страшился чуждых образов — они заняли свое место, хотя остались непостижимыми для него.
Вокруг гремела музыка, исходящая из ярких металлических труб и деревянных ящиков, которые стояли по бокам собора. Центральный проход вел мимо них к белому алтарю.
Ивард увидел сидящего на полированной скамье человека. Его невыразимой сложности пульт состоял из рядов клавишей, множества педалей и стержней с большими набалдашниками. Он поднял руки над клавишами и повернулся. Это был тот самый человек, которого Ивард уже видел в соборе в тот первый раз.
— Садись, — сказал человек, подвинувшись. — У нас очень мало времени. Смотри. — Он махнул рукой в сторону труб. — Каждая труба издает свой тон.
Он пробежал пальцами сначала по одной клавиатуре, потом по другой; потом повторил то же самое, дергая некоторые из стрежней. По собору прокатился звук, идущий из множества источников, наполнив пространство яркими созвучиями, которые отражались в движениях живых витражей.
Человек взял Иварда за руку.
— Почувствуй это. Между клавишей и трубой существует прямая связь. — Ивард тронул одну клавишу, потом другую. Они пружинили под пальцами, как живые, и легкая задержка между нажатием и звуком дезориентировала его.
— Но... — начал он.
— Тише, юноша. По-другому мы контактировать не можем. Я скоро уйду.
Ивард почувствовал в этих словах глубокую радость и дрогнул, понимая, что кто бы ни был этот, явившийся ему, — он, Ивард, коснулся лишь края его мыслей; дерзнув на большее, он сгорел бы, как мотылек в печи. Собор вокруг заколебался, и юноша в проблеске величия, недоступного его разуму, ощутил себя богом. Он сидел в центре паутины, охватывающей пространство и время; в его пальцах пульсировало ядро красного гиганта, и ритм все ускорялся — наука Ура вела звезду к гибели; а в уме его зияли врата, ведущие в пустоту полной свободы.
— Но здесь есть и другие подобные тебе, другие Дети Воронки, — сказал человек, — и они все погибнут, если ты не овладеешь этим искусством; ибо без твоей помощи мой уход будет означать разрушение этого артефакта, моей тюрьмы.
— Но я никогда не учился музыке, — запротестовал Ивард.
— Верно, не учился, но ведь ты несколько больше своего «я», не так ли? Я не мог бы общаться с тобой даже в столь малой степени, не будь в тебе других и не будь ты другими.
Единство? Иварду стало горько.
— Портус-Дартинус-Атос мертвы. Единство разбито.
— Ошибаешься, — улыбнулся человек. — Троица мертва, это так, но есть другие. Этот образ, — он обвел рукой собор, — исходит не из твоего сознания, но из сознания другого человека, который был в этом месте с тобой и для которого то, что ты зовешь музыкой, есть дыхание жизни. Он встал.
— Играй, малыш, — иначе вы все умрете.
* * *
Монтроз скосил глаза на Вийю. Он рад был отметить, что ступает она твердо, хотя и тяжело, что говорило не только о психическом стрессе, но и о гневе. Локри, тоже посмотрев на нее, крепче стиснул свой бластер.
Узнав от Жаима, куда делись Ивард и Люцифер, она собралась вернуться за ними, и только Брендон ее остановил. Их разговора никто не слышал, но, судя по жестам, которые делал Брендон в сторону десантников, он ссылался на тактическую необходимость, вынуждавшую пока оставить Иварда там, где он есть.
Немногие тарканцы, встречавшиеся им, тут же падали жертвой ее гнева. Монтроз содрогнулся от их усиленных динамиками воплей, вспоминая подземелья Артелионского Дворца.
Их продвижение тормозили не столько тарканцы, столько огры. Должарианцы, видимо, бросили на них весь свой резерв, и запас келлийских трискелей быстро таял.
— Сдается мне, они охотятся за выжигателями мозгов, — сказал диарх, командующий отрядом Брендона, после одной такой стычки. Вийя промолчала, и только глаза у нее сузились.
«Анарис хочет разлучить Вийю с эйя», — сообразил Монтроз, И это, как видно, очень дурной знак.
— Да — те, которых Хрим не успел обработать, — протянул Локри.
Вийя внезапно остановилась на полушаге и осторожно опустила на пол повисшую в воздухе ногу. Эйя коротко прочирикали что-то. Монтроз тоже почувствовал что-то глубиной сознания — слабое прикосновение, звук...
— Кетцен-Лах, — произнес он. Свет в коридоре померк, и память вернула его на Дезриен, к человеку, игравшему на органе в Ныо-Гластонбери.
— Ивард, — сказала Вийя, и видение Монтроза пропало. Он прислонился к стене, чтобы восстановить равновесие, а Вийя добавила, нахмурясь: — Не могу с ним связаться. — Она закрыла глаза и прижала большие пальцы к вискам жестом, который ее команда наблюдала каждый день из месяца в месяц. — С ним тот... Крылатый.
Брендон прищурил свои голубые глаза, десантники смотрели с недоумением, бори на заднем плане перешептывались.
— Тридцать одна минута, — сказал диарх.
Вийя выпрямилась и быстро зашагала дальше. Остальные потянулись за ней. Они прошли один коридор, потом другой — там стоял дым и виднелись следы огня. Через несколько минут десантники остановились, и Монтроз услышал отрывистые слова команд до того, как они защелкнули шлемы.
— Наши проведут отвлекающий маневр, а две диверсионные группы в это время займутся корветами, — быстро пояснил Брендон. — Мы войдем через заднюю стену отсека, и «Телварна» окажется между нами и должарианцами.
Вскоре Монтроз услышал треск тяжелых бластеров, пару взрывов и заглушаемые квантопластом крики.
Брендон вскинул кулак.
— Они сделали это! — Из наушников его шлема через открытый щиток слышались голоса. — За мной, — скомандовал он.
Монтроз поднял свой бластер, заметив краем глаза, что заряд израсходован почти наполовину, и побежал вместе с другими к двери, которую металлические стержни удерживали открытой. У него затрепетало сердце, когда он увидел в проеме знакомый силуэт «Телварны». Актинический свет сращенного диска, идущий в отсек из шлюза, отражался от ее выщербленного корпуса. Вийя взбежала по трапу, ведущему к левому кормовому шлюзу, и нажала на клавишу доступа.
И ничего! Она нажала еще раз — и теперь реакция не заставила себя ждать. В корпусе открылись амбразуры, и стволы бластеров нацелились на нее. Вийя отступила, недоверчиво глядя вверх.
После секунды общего оцепенения из-за «Телварны» донесся голос — ничем не усиленный, но слышный всем и знакомый.
— Корабль мой. Предлагаю обсудить следующий ход игры.
— Анарис, — оскалив зубы, сказал Жаим.
Брендон, опомнившись первым, вскочил на трап и свел Вийю вниз. В его усмешке гнев смешивался с весельем. Он защелкнул шлем и сказал:
— Мелиарх, я принимаю командование на себя.
Мелиарх после едва заметного колебания молча кивнул.
— Сейчас мы используем против Анариса его собственные предположения, — сказал Брендон и сделал десантникам знак следовать за ним.
* * *
Анарис с удовлетворением наблюдал, как десантники осторожно разворачиваются вокруг «Телварны». Свет черной дыры и красного гиганта отражался от их скафандров. Они держались поближе к корпусу, где корабельные орудия не могли их обстрелять. Орудия обоих корветов по приказу Анариса тоже молчали: мины, поставленные десантниками на их корпуса, угрожали взорвать двигатели в случае огневой активности.
Возможно, двигателями все-таки придется пожертвовать. Для того, чтобы улететь с Пожирателя Солнц, ему нужен только один корабль. Будь Анарис уверен, что «Телварна» останется цела, он бы не колебался.
Тарканцы позади него напряглись — они еще не остыли после недавнего боя, и близость врага будоражила их.
Вийя обошла вокруг корабля в сопровождении эйя. За ней шел десантник, держа ее под прицелом. В такой ситуации даже выжигатели мозгов не могут ей помочь — бластер десантника, конечно, поставлен на смертельный режим, и самого легкого нажатия достаточно, чтобы убить ее на месте.
Каждая линия ее тела выражала ярость. Анарис усмехнулся. Мало того, что он захватил ее драгоценный корабль, она вдобавок попала в плен к панархистам, от которых совсем недавно сбежала. Ее жизнь теперь в любом случае зависит от чужой воли — должно быть, это здорово ее бесит!
Выжигатели мозгов все еще при ней, к тому же она как-то отыскала свою команду, собрала целую кучу бори и даже нескольких серых — у панархистов свои дурацкие понятия насчет мирного населения. Ну что ж, нерассуждающее послушание серых может оказаться полезным — а с прочими он расправится посредством телекинеза, пусть даже некоторые из них вооружены. Нужно только отделить их от панархистов.
— Мелиарх, — сказал Анарис, — мирное население также должно быть передано мне. Предлагаю стандартную процедуру обмена кораблями.
В этот момент свет, льющийся из шлюза, мигнул и стал усиливаться. Красный гигант раздулся: взрывная волна от разрушенного ядра достигла его поверхности. Сверхновая!
После долгой паузы десантник, сопровождающий Вийю, прогремел:
— Панархия не признает права собственности на разумные существа. — Его скафандр, должно быть, пострадал в бою, поскольку голос звучал безлично, как у машины.
— Не будем терять времени. — Анарис показал на близкое к взрыву солнце. — Вы сами видите, как мало его осталось.
— Меньше, чем ты полагаешь, Анарис Эсабиан.
Десантник говорил по-должарски без акцента, но Анариса насторожило не это. Панархист назвал его отцовским титулом! Быть может, ему известна судьба Аватара? Или просто финт, отвлекающий внимание? Чар-Мелликат позади слабо скрипнул скафандром.
Удивленный таким поворотом событий, Анарис вышел в пространство между двумя группами, сделал тарканцам знак оставаться на месте. Панархисты не станут стрелять, чтобы не подвергнуть опасности гражданских лиц. Десантник рядом с Вийей повернулся к нему лицом, и Анарис увидел в зеркальном щитке его шлема свое пугающе искривленное отражение.
Тот больше не держал под прицелом Вийю — да и никто из десантников не целил в нее. Анарис ликующе послал ей свой мысленный зов, который настиг её, как бластерный разряд, перекрыв тягучую, чуждую человеческому слуху музыку.
Вийя!
На этот раз он услышал ответ — но не от нее.
Следует ли нам наградить фи проходящего сквозь стены?
Вместе с этой мыслью эйя к нему пришло собственное изображение. Высокий тенор, задавший вопрос, пронзил Анариса холодом, и он понял, что близок к смерти.
Но тут десантник внезапно открыл свой шлем, и Анарис увидел перед собой пару ненавистных ему с детства голубых глаз.
* * *
Приближаясь к причальному отсеку, Хрим стал нервничать. Число машинок, убивающих огров, увеличилось. Несмотря на все усилия его и Марим и на то, что он больше не посылал огров охотиться на Вийю и ее экипаж, его механическая охрана таяла. Он давно перевел огров на тихий ход, чтобы не привлекать внимания неприятеля. Дважды они едва избежали встречи с бойцами в скафандрах. Кто они были, тарканцы или десантники, Хрим не знал и знать не хотел.
Очередной отряд катеннахов они скосили бластерным огнем. Марим подобрала чей-то еще мигающий блокнот и вытерла с него кровь об одежду прежнего владельца.
— Зачем он тебе? — подозрительно спросил Хрим.
— Хочу попробовать подключиться к имиджерам и поглядеть, что нас ожидает. — Она подняла к нему осунувшееся лицо. — А то еще напорешься на тарканцев и десантников и последних огров лишишься.
Хрим беззвучно фыркнул и предоставил ей действовать. Внезапно она затаила дыхание.
— Так-перетак!
— Что там еще? — вскинулся Хрим, Он не желал больше никаких сюрпризов.
— Компьютер больше не работает. Я подключилась к каналу связи.
— Ну и хорошо.
— Ничего хорошего. Сюда летят астероиды. Нам остается меньше тридцати минут, чтобы смыться. — У нее вырвался смешок, в котором Хрим расслышал истерические нотки. — Но это ничего. Когда мы свалим отсюда, из проблем у нас останется только сверхновая, больше ничего.
Хрим, сунув бластер под мышку, выхватил у Марим блокнот и запустил им в нее.
— Какого хрена? Мы удерем, ты только до кораблей нас доведи.
Она снова занялась блокнотом, а Хрим расхаживал взад-вперед, монотонно ругаясь. Тело у него чесалось от засохшей подливки, которая сыпалась ему за шиворот, одежда воняла той же подливкой и кровью. Содрать бы за все это шкуру с черномазой — да не сразу, а по частям.
— Многие имиджеры не работают. — Слышно было, что Марим опять овладела собой, — Их вырубили либо тарканцы, либо десант — от тех мест лучше держаться подальше. — Она встала. — Пошли. Есть шанс подобраться совсем близко.
Через несколько минут она остановилась.
— Отсек прямо перед нами. — Опустившись на четвереньки, она достала из кармана какую-то зеркальную штуку и высунула ее за угол. — Двое тарканцев охраняют вход.
Тут палуба заколыхалась, послышались крики и шипение бластеров, заглушенные дальностью и толщей стен. Марим снова высунула свой перископ.
— Ушли. — Она снова взялась за блокнот. — Я нашла имиджер, который они просмотрели, — можем заглянуть в причальный отсек.
Хрим стал позади и начал смотреть ей через плечо.
— Гляди-ка, — сказала она, — десантники добрались до корветов.
Хрим увидел на корпусах двух должарских кораблей овальные металлические предметы: мины. Рядом лежало несколько фигур в скафандрах — непонятно, тарканцы или десантники. Дальше виднелись черная дыра и красный гигант, заметно раздувшийся. Но когда взрывная волна доберется сюда, он, Хрим, будет уже далеко.
— А огров там нет, — заметила Марим. Десантники растягивались цепью вокруг «Телварны».
— И этих трехногих машинок тоже, — сказал Хрим. Он оглянулся на четырех огров, молча стоящих позади, и почувствовал прилив оптимизма.
— Погляди-ка на орудия, — тихо присвистнула Марим. — Они целят не в тарканцев — на «Телварне» кто-то есть.
— Ничья. — Хрим почувствовал себя еще лучше, но тут его дыхание пресеклось: он увидел среди десантников Вийю. — Так твою! Они ее поймали. — Ярость и разочарование вскипели в нем.
Марим бросила на него странный взгляд, но Хрим смотрел не на нее, а на Анариса, который шел через отсек к десантникам. Тот, что стоял впереди всех, открыл свой шлем.
— Вот это да! — ахнула Марим, но Хриму было не до нее. Он знал это лицо — этот Аркад однажды ушел от него, но теперь он здесь, и он Панарх, а это совсем другое дело.
— Как раз то, что надо! — возликовал Хрим, Панархисты будут соблюдать усиленную осторожность, раз среди них Панарх. — Можем мы войти туда?
— Да, но...
— Ну так пошли, — взмахнул он бластером.
— Погоди. — Она хотела что-то сказать и не решалась. Подозрения снова ожили в нем.
— Что еще? Затаила-таки камень за пазухой?
— Нет. Это вообще-то не важно, и мне они об этом сказали уже по дороге сюда, но теперь ты должен знать. Нас на станцию заслали чистюли. — Видя его гнев, она заторопилась: — Да ты слушай! Анарис тоже не знает. Он думает, Вийя хочет сбежать от десантников, а ты остаешься его союзником, так ведь? Он захочет использовать тебя против них — а нам того и надо!
Хрим долго жег Марим сердитым взглядом. От него не укрылось, с каким гневом она произнесла «мне они об этом сказали уже по дороге сюда». Если бы она опустила глаза, он убил бы ее, но она этого не сделала. Он кивнул:
— Ладно. Войдешь туда первая — ты знаешь, как это делается.
Марим, пожав плечами, поднялась.
— Иди давай. — Он подтолкнул ее бластером. — Язык у тебя подвешен что надо — поглядим, как он спасет нас от астероидов.
* * *
Жаим увидел, как широко раскрылись и тут же сузились черные глаза Анариса. Все ключи были налицо, и Жаим почти чувствовал, с какой быстротой должарианец их воспринимает. Скоро Анарис понял все — или почти все.
На миг Жаиму показалось, что сейчас Анарис прикажет тарканцам открыть огонь, невзирая на последствия, и он стиснул свой бластер. Но ведь Анарис должен знать, что в таком случае в живых не останется никого.
В этот момент дверь между двумя противостоящими группами открылась, и знакомый тонкий голосок позвал:
— Вийя!
Это была Марим. Жаим посмотрел на Вийю — та с испуганным видом шепнула что-то Брендону.
Анарис, видимо, тоже узнал Марим.
— Пусть войдет, — сказал он, обращаясь к Брендону, как будто тут больше никого не было. — Лишняя обуза для тебя.
Марим заглянула внутрь и осторожно вошла, остановившись на полпути между тарканцами и десантниками. Все взгляды устремились к ней, и тут в дверь тихо скользнули одна за другой две массивные фигуры.
И тарканцы, и десантники заскрипели скафандрами, взяв оружие на изготовку, но огры встали по обе стороны от входа, а двое других прошли чуть дальше в отсек.
Еще мгновение все оставались на местах, а потом Жаима обожгла ненависть и жажда мести: в отсек вошел Хрим Беспощадный с блокнотом в одной руке и бластером в другой.
— Телос, — шепнул Локри. — Глянь только на этого засранца. Он что, из гальюна вылез?
— Без фокусов, — рявкнул Хрим, обращаясь к Вийе. — И своих выжигателей мозгов придержи. Мои огры натасканы на тебя и твою команду.
— Марим? — не обращая на него внимания, сказала Вийя и протянула руку.
Марим, поколебавшись, тряхнула своими желтыми кудряшками.
— Я ухожу от вас, пока Локри меня не выставил, — с вызовом заявила она. Локри промолчал, угрюмо стиснув зубы.
Здесь все было ясно. Жаим снова перевел взгляд на Анариса, внимательно наблюдавшего за происходящим. Тот, видимо, принял какое-то решение и отвернулся от Брендона, как будто потерял к нему интерес.
— Тебе, надо полагать, нужен корабль? — спросил Анарис Хрима. Поворот его головы говорил Жаиму, что он по-прежнему наблюдает за Вийей. Хочет нанести Брендону удар через нее.
— Тут три корабля — и три партии, — сказал Хрим. — Все по-честному. «Цветок» будет драться лучше со мной на борту. Что бы ни случилось с нами тут, в космосе, чистюль мочить все равно надо — так или нет?
— Совершенно верно, — засмеялся Анарис. Он отдал приказ, и команда ближайшего корвета, сойдя по кормовому трапу, присоединилась к тарканцам. Хрим послал на корабль двух огров, и они вскоре вышли с зелеными огнями на лбу.
Жаим понял: когда они все покинут Пожиратель Солнц, не имея возможности уйти в скачок, против одного корабля будут два. Либо так, либо отсюда вообще никто не спасется. У Брендона нет выбора, хотя ситуация отнюдь не в его пользу.
Анарис, улыбаясь, снова повернулся к Брендону.
— Теперь, если ты снимешь мины, я прикажу моему секретарю освободить для тебя «Телварну».
— Пусть выйдет в шлюз, — сказал Брендон.
Анарис, кивнув, поднес ко рту рацию, и через несколько секунд шлюз «Телварны» открылся. Кособокий Моррийон вышел наружу с бластером в руке. Один из десантников взял его на прицел. Рапуло отдал команду, и мина с лязгом отвалилась от предназначенного для Хрима корвета. По знаку Брендона Локри и Монтроз вбежали по трапу «Телварны», а Моррийон спустился и занял место рядом с Анарисом. Когда орудия «Телварны» снова ожили, от второго корвета тоже отвалилась мина, а его орудия повернулись к «Телварне».
— Теперь, — сказал Анарис, — нам остается только сесть поочередно на свои корабли...
Брендон двинулся вперед, скрипя скафандром. Тарканцы вскинули оружие, но Анарис обратил к ним ладонь, приказывая подождать.
— Нет, — сказал Панарх, остановившись перед должарианцем. — Остается еще кое-что. — Движением, неожиданно ловким для человека в скафандре, он захватил перчаткой правый рукав Анариса и оторвал его.
Анарис сохранил невозмутимость, но превосходящая сила сервоскафандра качнула его вбок.
— Арран ни-палиах има-Эсабиан этта ми дин-аччи. Эсаррх ду эспилчу ахречор корргха-ту ейлисъ ми! — воскликнул Панарх.
Вийя молчала, и Жаим, видя общее недоумение, быстро перевел:
— «Палиах Эсабиана потерпел крах перед лицом моей силы. Я требую, чтобы ты сдался мне, как победителю!»
Анарис отступил назад с побелевшим лицом, но Панарх, не дав ему ответить, обратился через его голову к Чар-Мелликату и всем тарканцам. Вийя продолжала молчать, и Жаим перевел снова:
— «Я тот, кто приговорил Джеррода Эсабиана к смерти».
Из скафандра Брендона брызнул свет, и на палубе перед тарканцами возникла туманная картина. В молчании они стали смотреть, как беснуется Эсабиан в урианском пузыре под смех Панарха, раскатисто звучащий в большом отсеке. У некоторых тарканцев шлемы были открыты, и Жаим видел, как подействовало на них это зрелище.
— А где же череп Уртигена?
На полу появился череп отца Эсабиана, катящийся по коридору к группе тарканцев, поливаемых плазменным огнем.
— Я использовал его как шар для игры в эскиллит! — перевел Жаим, и зубы Вийи блеснули в холодной усмешке. Изображение погасло.
— Дом Эсабиана обесчещен. Я дарю вам всем жизнь: отправляйтесь домой и выберите себе вождя, более достойного вашей силы.
Тарканцы, постояв еще мгновение неподвижно, повернулись и гуськом двинулись к корвету.
У Анариса на лбу вздулись пульсирующие вены.
— Ни-ретор! — крикнул он тарканцам, использовав одно из их имен: «те, кто не отступает». Они остановились, и он возгласил, простирая руки: — Даракх этту хуреаш, Уртиген-дама! — Это было начало обряда «эггларх демахи Дираж'уль», в котором Эсабиан сделал его своим наследником, связав с духами предков. — Почти нас своим присутствием, о великий Уртиген!
Из носа у Анариса хлынула кровь, одежда на теле встала торчком, и ноги оторвались от палубы. Жаим так и ахнул:
— Цурокх ни-веш энташ эпу каттен-ми хреаш и-Дол! (Не отвращай от меня свой взор, ибо через тебя я связан с духом Дола!)
Каждая его мышца и каждое сухожилие были на виду, твердые как железо. Эхо его слов смолкло, и Жаим услышал отдаленный рокот, похожий на гул лавины. Он становился все громче, и палуба под ногами заколебалась. Бори в страхе закричали, серые упали ниц.
Заднюю стену отсека пробила молния, и в простертые руки Анариса пролетел по воздуху круглый, мерцающий желтизной полированной кости предмет.
Белые зубы Анариса сверкнули на окровавленном лице, ноги грохнули о палубу. Он стоял, высоко воздев череп Уртигена Эсабиана.
— Уртиген мизпеши! — закричали тарканцы. — Анарис даракх-крещ! — Это были ритуальные слова, связывающие их обетом верности на жизнь и на смерть: — Милость Уртигена! Анарис — помазанник!
Брендон защелкнул щиток шлема, и тарканцы подняли оружие.
В этот миг отсек озарился актиническим светом, станция взвыла, словно в агонии, и сильнейший толчок повалил всех на палубу. От вспышки потемнело в глазах, но уланшийская выучка помогла Жаиму восстановить в памяти вид отсека, и он вспомнил, как Хрим говорил что-то в свой блокнот, глядя на Вийю.
— Огры, атакуйте... — услышал Жаим и бросился вперед, разрядив свой бластер — вслепую, но в нужном направлении.
Он услышал вопль Хрима, когда взорвался блокнот; затем Жаима пронзила жгучая боль, и он начал падать, но Брендон, неведомо откуда взявшийся, подхватил его.
37
Удар первого астероидного осколка прошил Иварда насквозь, как ожог бластера, полученный им под Артелионским Дворцом. Собор вокруг заколебался, и витражи угрожали снова замельтешить в синестезическом хаосе.
Ивард вцепился в клавиатуру, вызвав ужасающий диссонанс. Рука легла на его плечо, и органист наклонился над ним, указывая на регистры инструмента.
— Слушай! Учись! Я мало чем могу тебе помочь. Вот этот регистр, этот и этот управляют защитой Пожирателя Солнц. Поле вокруг станции — нечто большее, чем просто энергетический резервуар. Используй его.
— А другие регистры? — вскричал Ивард, беспомощно водя руками над рядами клавиш.
— Попробуй сам, — ответил, уже издали, голос органиста, — почувствуй. Следи за окнами. Я не могу больше уделять тебе внимание, ибо должен подготовиться. Все в твоих руках. — Голос растворился в перезвоне хрустальных колокольчиков — это растаял человеческий образ, который явившийся принял, чтобы говорить с Ивардом. Но Ивард все еще чувствовал Его — Он собирался над его головой, как грозовая туча, готовясь к некоему могучему усилию, недоступному пониманию юноши.
Ивард оглядел разноцветные окна. Голубая искра в его мозгу превратилась в огонек, согрев его своим теплом. Он вспомнил, какое ошеломление испытывал на келлийском корабле, пока не научился сортировать свои впечатления. Он осторожно выдвинул один регистр, потом другой, тронул одну клавишу и другую. Постепенно он начал приводить в систему то, что видел и слышал. Он подавил все прочие чувства, кроме зрения и слуха, — они не вписывались в картину, и он боялся, что они снова увлекут его в хаос.
Должно быть, образ нью-гластонберийского органа пришел к нему от Монтроза. До гибели Маркхема на «Телварне» всегда звучала музыка. Келлийская лента на запястье вибрировала, поигрывая в памяти Иварда музыку, которая наполняла его мальчишеские годы в команде Маркхема и Вийи. Она и теперь была с ним! Она словно струилась из его пальцев, и одно из витражных окон вдруг осветилось. Это была «Телварна»!
В игру Иварда влился контрапункт; гармонический на фоне диссонанса: героические аккорды Монтроза; сложная мелодия Вийи, звучащая в минорном ключе; блестящий проигрыш Локри; сильное, твердое арпеджио Жаима. И позади — еще две темы, каждая как эхо другой.
В двух других окнах звучали другие аккорды, диссонирующие, темные и менее слитные. Ивард чувствовала Марим: ее тема, облагороженная воспоминаниями, переплеталась теперь с безобразным топочущим ритмом. Ивард понял, что это мотив Хрима Беспощадного, и печаль вошла в его сердце. Значит, Марим им всем изменила, не только ему. Из другого окна, которое было ближе к «Телварне», неслись полные жесткой решимости такты Анариса, которому вторили его сторонники. Чужая музыка приближалась к друзьям Иварда с двух сторон.
Он перевел взгляд на регистры защиты Пожирателя Солнц, показанные ему органистом. Когда он стал манипулировать ими, зажглись другие окна, и он услышал стонущую какофонию умирающего солнца и вопль миллиардов атомов, поглощаемых черной дырой. Из басовых труб органа грянула мощная тема приближающихся астероидов. Ивард продолжал играть, и басовые тона стали звучать в немного замедленном темпе, а давление его пальцев на клавиши возросло.
Озаренный внезапным пониманием, он нашел еще одно окно, услышал другую знакомую тему, сплел ее с темой «Телварны», выделил мелодию Вийи и послал ей свою мысль...
* * *
— Локри, посади Лара на контроль повреждений, — распорядилась Вийя.
Локри подключил свой пульт к пульту бори, который пытался отладить тианьги, работающее в режиме перегрузки, вызванном присутствием почти трехсот беженцев, — эта цифра намного превышала величину, на которую были рассчитаны системы «колумбиады». На мостике разило кровью, потом и рвотой — Локри морщился при одной мысли о том, что должно твориться в других частях корабля.
— У корветов скорость выше нашей, — сказал Брендон, сидящий за орудийным пультом. Он снял скафандр и остался в белом трико, потном и грязном. Локри одолжил ему пару брюк. Он сделал контрвыстрел; корабль тряхнуло, и вражеский снаряд взорвался на полпути.
Вийя, не отвечая, с мрачным лицом пыталась увести «Телварну» от двух атакующих кораблей. Только превосходящая маневренность «колумбиады», даже перегруженной пассажирами, и искусство капитана помогли им уцелеть после панической посадки на корабли и старта с Пожирателя Солнц, когда первый астероид нанес свой удар. Но хватит ли Вийи на двое суток?
А свечение разбухающего красного гиганта становилось все ярче. Сколько времени осталось у них в запасе? Смогут ли они уйти от разрушительного волнового фронта, даже если спасутся от врагов-людей?
Лисантер сгорбился за пультом гиперрации, установленной Анарисом, — он пытался настроить дискриминаторы «Телварны» против помех, которыми забивали эфир панархисты. Заметив взгляд Локри, он качнул головой — значит, связь с «Грозным» пока не установлена.
Еще один снаряд прошел совсем рядом с кораблем. Это от Хрима, понял Локри, посмотрев на глифы и их краткое толкование, присланное с пульта Брендона. Хрим опережал Анариса в погоне за нами. Корабль, очевидно, ведет Марим, а Хрим управляет орудиями. «Я так и не позвал ее назад, — уныло подумал Локри. — И теперь она хочет моей смерти не меньше, чем Хрим — смерти Вийи».
— Удар следующего астероида последует через минуту, — сказал Лисантер. Локри посмотрел на один из вспомогательных экранов, показывающих Пожиратель Солнц. Первый удар как будто не причинил станции вреда; Лисантер объяснил, что вызванная столкновением энергия, проявив себя только вспышкой, осветившей причальный отсек, ушла в космос — к счастью для них, иначе они бы все испарились.
Внезапно Вийя вскинула подбородок. И ее пальцы повисли над клавишами. Локри ощутил в голове странный трепет — то же самое он почувствовал на станции, когда Монтроз услышал музыку.
— Ивард! — воскликнула она и потрясла головой. — Нет, не могу... — Она склонила голову набок и застучала по клавишам. Корабль сделал поворот и на полной скорости устремился назад к Пожирателю Солнц.
— Вийя! — обернулся к ней Брендон. — Что ты делаешь? Я не смогу блокировать корвет Анариса на этом курсе!
В них пустили ещё один снаряд. Теперь на пульте контроля повреждений загорелись красные огни, и Локри вместе с Ларом принялся определять масштабы поражения.
— Держись! — крикнула Вийя. Воздух на мостике внезапно загустел, как сироп, словно на корабль навалилось нечто громадное. Пожиратель Солнц на экранах исчез во вспышке краснего света, и звезды слились в актинический пожар. От двух корветов не осталось и следа. Вийя включила коммуникатор.
— Монтроз, доложи обстановку.
— Эйя в спячке, состояние обеих женщин стабильно.
— Жаим?
— Жив и рвется на мостик. Легкая контузия и тяжелый ожог. Контузию неостерил скоро вылечит.
— Я в порядке, — послышался голос Жаима, слабый, но решительный. — Что это на нас так надавило?
— Так Пожиратель Солнц расправляется с астероидами, — засмеялась Вийя. — Он отшвырнул их прочь, а заодно и все корабли, находившиеся в энергетическом поле. Мы будем у радиуса через несколько минут по корабельному времени и встретимся с «Грозным», как только немного сбросим скорость. Жаим, если ты в состоянии спуститься в машинное отделение и помочь десантникам, нам понадобится самый высокий тактический уровень, который ты сможешь обеспечить. И тогда, — обратилась она к Брендону, — я разделаюсь с Хримом.
