Книга: Империя тысячи солнц. Том 1
Назад: 4
Дальше: 10
* * *
Себастьян Омилов поерзал на месте, безуспешно пытаясь устроиться поудобнее на маленьком откидном сиденье у стены камбуза. Монтроз, наконец, разрешил ему свободно перемещаться по кораблю с единственным условием; он немедленно вернется в лазарет при малейших симптомах простуды.
Не успел он сделать и двух шагов за дверь лазарета, как наткнулся на поджидавшего его в коридоре Осри. Воровато оглядываясь по сторонам, сын привел его сюда. Только заперев за собой дверь, Осри открыл рот.
– Не думаю, чтобы Монтроз нас здесь подслушивал – он сам обычно шпионит за всеми отсюда. – Он ткнул пальцем в монитор. – Папа, капитан этого корабля – должарианка, и Эренарху это известно.
– Мне тоже, – пробормотал Омилов и тут же увидел отразившееся на лице сына изумление. – Я узнал ее произношение. Брендон, возможно, тоже; не забывай: он провел много времени с Анарисом, сыном Эсабиана.
– Я помню, – ответил Осри бесцветным голосом.
– Я не говорил об этом с Брендоном, – продолжал Омилов, бездумно пробегая пальцами по пульту Монтроза. – Собственно, я его почти не видел, и все его посещения проходили в присутствии врача.
Намек был совершенно прозрачен, но щеки Осри почти не порозовели.
– Я с ним поссорился, – признался он. – Я потребовал, чтобы он что-то делал сам или позволил командовать мне. – Осри поднял взгляд. – Я не забываю, что он бросил свою семью – и все, что для нас свято, – для того, чтобы присоединиться к этим самым рифтерам еще до того, как началось нападение должарианцев.
«Вот почему он не может говорить со мной наедине; вряд ли он вообще склонен кому-либо исповедоваться».
– Он избегает меня, – продолжал Осри. – Когда я сплю, он напивается в кают-компании. Когда я работаю, он забавляется с компьютером у нас в кубрике или режется в фалангу с этими рифтерами.
– Не самый плохой способ сбора информации.
Осри устало махнул рукой.
– Если бы я знал... если бы мог доверять ему.
Омилов раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но Осри нетерпеливо дернул головой.
– Если ты собираешься защищать его, папа, не трать силы зря.
Чтобы сменить тему разговора, Омилов набрал на пульте новую команду. Когда монитор ожил, он откинулся и удивленно хмыкнул.
– Это же диплом врача, правда? – спросил Осри.
– Судя по печати, выдан на Тимберуэлле, – кивнул Омилов. – Квалифицированный нейрохирург.
Он нажал еще одну клавишу, и на экране появился еще один диплом, на этот раз выпускника Гастрономической Академии с Голгола. Как и в случае с дипломом врача, имя обладателя диплома было зашифровано.
– Хирург и повар, – задумчиво сказал Омилов. – Монтроз интереснейший человек. Я знаю, что у него неплохая коллекция оперных записей, и он один из немногих известных мне людей умеет играть в шахматы, хотя мы с ним еще ни разу не встречались за доской.
Осри поморщился.
– Тимберуэлл, – с отвращением произнес он.
«Еще один синдром разложения под внешним блеском».
Тимберуэлл изгнал своего архона – Шривашти, так, кажется, его звали, – и провозгласил режим народного террора, заработав в результате карантин второго класса.
– Вряд ли найдется много бывших аристократов с Тимберуэлла, обладающих обеими этими профессиями, – продолжал Осри. – Судя по произношению и некоторым манерам, он вышел из среды Тех, Кто Служит. Вот мама – она вспомнила бы. Она хорошо помнит все, что связано со скандалами... – Осри замолчал, с досадой тряхнув головой. – Но ты ведь всегда терпеть не мог сплетен, не правда ли?
Омилов не спеша выключил монитор, обдумывая слова. Его сын, возможно, сам того не желая, эффективно изолировал его от Брендона; он не хотел терять еще и Осри.
– Как ты считаешь, – продолжал тот, – то, что она должарианка, создает нам какую-то дополнительную угрозу?
«Он тоже боится потерять меня».
Омилов снова поерзал на месте, пытаясь унять усилившуюся боль в груди.
– Я не верю, что она как-то сотрудничает с Должаром, – сказал он. – Совершенно очевидно, что она бежала оттуда, а судя по тому, что я знаю об этой планете, с нее можно бежать только ценой неимоверных усилий – так просто на это не пойдешь. Но как бы то ни было, она должарианка; меня беспокоит не столько то, что она будет делать с нами, сколько то, что она может сделать с Сердцем Хроноса.
Злости на лице Осри немного поубавилось.
– Его считают ключом от какого-то урианского устройства невиданной мощности. Больше нам о нем ничего не известно. Я боюсь, что она может выяснить, как им пользоваться.
– Эйя... – вздрогнул Осри. – Они знали, что он у нас, с самого момента нашей аварийной посадки на тот астероид. Первым делом она забрала у меня именно его... – Он нахмурился. – А Брендон сидел и смотрел.
– А что ему оставалось делать? – спросил Омилов. Осри покачал головой.
– Не знаю. Но почему то, что она должарианка, хуже того, что она одна из этих поганцев-рифтеров?
– Ты забыл Анариса? Не того, каким он стал позже, когда научился чему-то у Панарха, а такого, каким он к нам попал?
– Ну да, ты уже говорил, – с досадой буркнул Осри. – Но ты в свою очередь забыл – а может, и не замечал, – что Брендон – да и Гален тоже, пока его не отослали в школу, – делали все, что в их силах, чтобы я с ним почти не встречался. Полагаю, за все мои посещения Мандалы я обменялся с ним полудюжиной слов, не больше.
Омилов устало откинулся назад; память его воскресила картину многолетней давности: Гален, высокий подросток, со сломанной рукой в гипсе, и Брендон, младше и меньше ростом, лежащий в пониженной гравитации со сломанной ключицей.
«Не говори ничего отцу, – сказал Гален. – Он отошлет его обратно, и это испортит всю забаву».
«Мы все многому научились, – добавил Брендон с кашляющим смехом. – Мы знаем теперь, что он силен как тинкер...»
«Да и весит не меньше», – весело добавил Гален.
«А он узнал... Ну, или поймет очень скоро, что цивилизованным можно быть, только научившись смеяться. Мы проследим, чтобы он научился смеяться».
Хитрая улыбка Галена вдруг сделалась необычно для него мрачной.
«Угрозы убить при первой же встрече не способствуют беседе».
«Не говоря уже о попытках осуществить эту угрозу», – добавил Брендон.
«Но это дело серьезное, – услышал Омилов собственный голос. – Прошу вас, разрешите мне поговорить об этом с вашим отцом».
Младшие сыновья Панарха энергично замотали головами.
«Мы уже неплохо постарались, и он поучится правилам поведения у взрослых учителей. Мы будем учить его только чувству юмора, – пообещал Гален. – С безопасного расстояния».
«Но если он подстережет вас поодиночке...»
«Значит, мы проследим за тем, чтобы он не заставал нас поодиночке», – пообещал Брендон.
Омилов поднял взгляд на сына.
– Любая конфронтация с должарианцами выливается в испытание силой. Капитан выглядит достаточно цивилизованно, но не пытайся разозлить ее. – Он помолчал, вспоминая фигуру Вийи в бесформенном противоперегрузочном костюме, туго перехваченном у шеи, щиколоток и запястий. – Но если тебе удастся вывести ее из себя... – Он вздохнул, вспомнив давние слова Брендона, – постарайся не дать ей застать тебя одного.

6

СИСТЕМА ТРЕМОНТНАЯ
– Довольно!
Голос капитана Нг оборвал все разговоры в штабной каюте.
Коммандеры Крайно и Тотокили сели, с трудом сдерживая эмоции. На экране застыл стоп-кадр – момент боя «Божьего Копья» и «Прабху Шивы», вызвавшего ожесточенный спор.
Лейтенант-коммандер Наваз, заведовавший арсеналами «Грозного», с обидой покосился на Ром-Санчеса.
«Рифтеры со сверхсветовыми средствами связи?»
Ром-Санчес выкинул эту мысль из головы – он категорически не хотел иметь дела с домыслами, особенно в свете невероятной удачи Эйшелли в бою над Тремонтанем, который они только что наблюдали.
Поэтому он молча повернулся обратно к капитану.
– Коммандер Тотокили, ваши возражения приняты к сведению, – спокойно продолжала Нг. – До тех пор, пока вы не предложите версию, объясняющую эти события более убедительно, чем версия о наличии у противника сверхсветовой связи, мы будем исходить из последней.
Коммандер Крайно согласно кивнул. Теперь Ром-Санчес убедился в том, что Нг позволила спору зайти ровно настолько, чтобы дать Крайно хоть немного стравить пар. Времени на переживания по поводу гибели друга, гибели всех, кто находился на борту «Прабху Шивы», все равно не будет, пока они не разделаются с убийцами.
– О'кей, капитан. – Тотокили с кислой миной покосился на экран. Челюсть его двигалась так, словно он никак не мог прожевать особенно жесткий кусок.
Свыкнуться с мыслью о том, что их противники-рифтеры обладают беспрецедентной возможностью обмениваться информацией со сверхсветовой скоростью, не входя в скачок, было трудно всем, но особенно тем, чье образование и опыт базировались на физике высоких энергий.
Нг повернулась к Ром-Санчесу.
– Нам необходимо как можно быстрее перепрограммировать тенноглифы. Кто у вас лучший спец по семиотике?
Он ждал этого вопроса, поэтому мысленно пробежался по списку личного состава. Он набрал команду, и на пульте появились два имени.
– В обычной ситуации я назвал бы лейтенанта Метуэна, но в личных делах обнаружилось и еще кое-что интересное. Младший лейтенант Уорригел получила докторскую степень по тактической семиотике за тезисы по актуальности перепрограммирования структуры тенноглифов – работа была крайне нетрадиционной, и это стоило ей понижения в звании. – Он улыбнулся. – Однако после того, что мы только что видели, она запросто сможет утереть носы кое-кому в Академии.
Нг удивленно заломила бровь, потом кивнула:
– Вызовите ее сюда, – и повернулась к Тотокили.
Услышав в голосе капитана нетерпение, Ром-Санчес инстинктивно потянулся к своему босуэллу, но передумал. Это не было боевой тревогой, так что прямого повода будить Уорригел, сменившуюся с вахты, он не имел права. Он набрал команду на пульте и снова переключил внимание на продолжавшийся спор.
* * *
Младший лейтенант Уорригел одернула китель, сделала еще одну попытку проснуться окончательно, сдалась и решительно набрала код люка в штабную каюту.
Находившиеся в каюте офицеры, оторвавшись от своих дел, обернулись на нее, а коммандер Тотокили прервал свой доклад.
От Уорригел не укрылось царившее в каюте напряжение.
«Что здесь происходит?»
– Младший лейтенант Уорригел по вашему приказанию явилась, сэр.
Капитан кивнула ей и знаком разрешила старшему машинисту продолжать.
– ...так что мы можем перераспределить энергию так, чтобы до предела усилить защитные поля и ускорить их защитную реакцию. Правда, нет гарантии, что они выстоят против энергий такого порядка.
Загудел сигнал коммуникатора, и Нг нажала на клавишу приема.
– Докладывает Выхорска. Результаты разведки готовы; могу передать вам первые расшифровки.
– Давайте. – Нг снова посмотрела на Тотокили. Тот продолжал под негромкий щебет компьютера, принимающего поток информации.
– Только чем нам пожертвовать? Маневренностью или огневой мощью? Я бы рекомендовал уменьшить огневую мощь – сомнительно, чтобы их эсминцы смогли усилить свои щиты. Честно говоря, я почти гарантирую вам: единственное, что они успели усовершенствовать – это свои гиперснаряды. Ни одна из других систем вооружений не запускается таким образом. Энергия гиперснаряда определяется силой разряда; они нашли способ каким-то образом обойти это.
Некоторое время Нг молчала.
Ром-Санчес переглянулся с Уорригел и включил свой босуэлл в режим личного разговора. Она сделала то же самое.
(Тебе известно, что случилось?) – спросил он.
Она мотнула головой. (Спала, сменившись с вахты).
(«Прабху Шива». Посмотри), – ответил он и включил запись. Экран мигнул, и энергетические графики сменились зернистым изображением. Последовавший бой и столбцы тенноглифов рассказали все.
Уорригел сидела застыв до самого последнего кадра. В еще не проснувшемся до конца мозгу роились эмоции: сначала шок, потом гнев, страх и горечь за погибших на «Прабху Шиве».
Потом смысл того, что она видела, дошел до нее, и все эти эмоции разом сменились возбуждением.
(Сверхсветовая связь!)
Она отвернулась от экрана и увидела, как морщится Ром-Санчес...
Уорригел подняла взгляд и увидела, что Нг смотрит на нее.
– Младший лейтенант Уорригел, мне сказали, что вы получили степень за довольно нестандартную теорию, – произнесла капитан. – Имеет ли ваша тема какое-то отношение к тому, что мы здесь видели?
Уорригел постаралась сосредоточиться.
– Я изучала проблему соответствия тенноглифов требованиям сегодняшнего дня, сэр. С моей точки зрения, существующие слишком стары – ведь их создали так давно, еще на основе идеографических языков Утерянной Земли, а изобретатели их все еще мыслили понятиями Ньютоновой физики. Можно сказать, релятивистская основа тенноглифов ограничивает сферу их применения.
Тотокили нетерпеливо поморщился, и она заговорила быстрее.
– В доказательство своей точки зрения я разработала нерелятивистскую семантику для тенноглифов; прокторы раскритиковали результат, обозвав его любопытным, но лишенным практической пользы.
Уорригел увидела в глазах Нг неподдельный интерес и позволила себе улыбнуться.
– Моя работа включена в личное дело, так что находится на борту. Тем не менее, хотя часть работы уже выполнена, внедрение новой семиотики в систему наших тенноглифов требует некоторого времени. Однако, – поспешно добавила она, увидев, как напряглись лица слушавших ее офицеров, – мы с лейтенантом Ром-Санчесом могли бы по крайней мере ввести новую символику и удалить релятивистские ограничения там, где это возможно. Правда, проследить до конца все связанные с этим изменения в системе мы не успеем – это отдельная работа.
– Время для нас сейчас решающий фактор, – задумчиво произнесла Нг. – Что бы посоветовали вы?
– Я бы рекомендовала все оставшееся время до начала боевых действий отвести занятиям на тренажерах – это поможет и отработать тенноглифы, и самим свыкнуться с новой символикой.
– Отличное предложение, – согласилась Нг. – Рифтерам и так известно, что мы здесь. Нет смысла пытаться сыграть на внезапности.
Она повернулась к Ром-Санчесу, выводившему на экран результаты разведки.
– Какова тактическая обстановка?
Молодой офицер в конце стола явно ждал этого вопроса.
– Резонансное поле снято, так что им удается держать на орбите Тремонтаня эсминец и фрегат – возможно, именно их экипажи бесчинствуют сейчас во дворце. Разведка не обнаружила других кораблей, но косвенные данные свидетельствуют о наличии в системе еще трех «Альф» и двух-трех фрегатов, не считая всякой мелочи.
– Еще одна засада, – сказал Ром-Санчес, не сводя глаз с капитана. – С воображением у них не богато.
– Ничего удивительного, – заметил Наваз.
– Рифтеры! – презрительно фыркнул Крайно.
– Нет, – пояснил Наваз. – Я имел в виду совсем другое. Если у них и есть сверхсветовая связь, то совсем недавно – как вы думаете, смогло бы Братство хранить этот секрет достаточно долго? – поэтому они вряд ли до конца понимают ее тактические возможности.
– Согласна, – кивнула Нг. – Вот это мы и постараемся использовать. – Она обвела присутствующих взглядом. – Я полагаю, в этой штабной каюте собралось больше тактической выдумки, чем во всей рифтерской эскадре. – Она помолчала. – Для начала будем исходить из того, что они держат под наблюдением обе стандартных точки выхода в десяти световых минутах от Тремонтаня, готовые просигналить о любом вышедшем из скачка тем, кого держат в засаде на высокой орбите.
– Значит, будем избегать обеих этих точек, только и всего, – усмехнулся Тотокили.
– Как раз наоборот, – с улыбкой возразила Нг. – Мы сделаем именно то, чего они от нас ждут, – точнее, сделает «Грозный». Как будут вести себя наши корветы – другое дело.
Послышался сигнал коммуникатора.
– Говорит сержант Аммант, капитан. Повторный просмотр перехваченных разговоров обнаружил кое-что, что вам, с моей точки зрения, стоит знать. Судя по всему, это часть переговоров кораблей, оставленных на высокой орбите.
– Включайте.
Из динамика послышался треск помех.
– ...плевать на то, что ты думаешь. Если ты уйдешь с заданной орбиты, я найду тебя и выдерну тебе потроха через нос... или нет, лучше просто отошлю тебя Аватару. Вряд ли тебе понравится, как он обращается с засранцами, ослушавшимися его приказа.
Динамик смолк. От того, как старшие офицеры отреагировали на слово «Аватар», Уорригел пробрала дрожь.
Ром-Санчес снова переглянулся с Уорригел и включил босуэлл.
(Аватар?)
– Должар. – Нг безупречно воспроизвела произношение, отчего слово прозвучало еще более зловеще. – Похоже, Эсабиан Должарский нашел тропинку в обход договора.
Уорригел испытала чувство нереальности происходящего. В годы войны с Должаром она была совсем еще ребенком, но даже то, что до нее доходило тогда, вызывало у нее кошмары, которые она помнила до сих пор. И все же это был не сон: всего в световом часе от нее догорал погребальный костер, унесший пять тысяч новых жертв должарианской жестокости.
– ...Шиидранских извращенцев! – долетел до нее конец ругательства Крайно.
– Спасибо, старшина. – Нг отключила связь и обвела взглядом собравшихся за столом офицеров. – На этот раз мы с этим покончим.
У Уорригел похолодело в груди. Должарианцы славились своей беспощадностью, но она сомневалась, чтобы любой из них мог сравниться со спокойной неумолимостью, прозвучавшей в этих словах, – неумолимостью, которую она прочитала на лицах двух коммандеров, единственных кроме самой Нг, прошедших первую войну с Должаром.
* * *
Некоторое время все молчали.
Потом Нг словно стряхнула воспоминания, нахлынувшие на нее.
– Лейтенант-коммандер Наваз. Нам потребуется как можно больше оружия класса корабль-корабль для размещения на корветах и даже катерах, не считая мощных систем, которые останутся у нас на борту. Справитесь?
– Так точно, сэр. – Голос Наваз прозвучал негромко, почти нерешительно. Ром-Санчес был с ней мало знаком, но ощущал, что ей гораздо спокойнее не с людьми, а с ее машинами, способными создавать оружие и боеприпасы, обеспечивая автономность линкора в длительном рейде. – Насколько я поняла тактическую ситуацию, нам стоит запастись большим количеством гравитационных мин, чтобы вы могли разместить их в окололунном пространстве на первой стадии боя.
– Абсолютно верно, – улыбнулась Нг. – Сколько на это потребуется времени?
– Это стандартная операция; у нас и так имеются запасы. На изготовление дополнительного количества уйдет не более полудня.
– Отлично. Теперь наши дальнейшие действия...
Она быстро обрисовала стоящие перед каждым из офицеров задачи. Ром-Санчес записал собственные и не без удовольствия смотрел, как она разбирается с остальными. Если он когда-нибудь дослужится до высокой должности, он знает, с кого будет брать пример. Лучше не найти.
Наконец Нг встала из-за стола.
– Спасибо, генц. Все свободны.
– Данные с беспилотных разведчиков сняты и обработаны, – доложила служба наблюдения.
Экран тактической обстановки покрылся рябью и снова очистился, высветив систему Тремонтаня с уточненным местоположением рифтерских кораблей. Тенноглифы выстроились в новом, непривычном порядке.
«Словно я снова в Академии и пытаюсь учить тенноглифы с нуля», – подумала Нг. Новые, нерелятивистские тенноглифы, спешно разработанные Ром-Санчесом и Уорригел, до сих пор казались ей чужими, несмотря на несколько часов интенсивных занятий на тренажере. Краем глаза она видела, как склонилась над своим пультом лейтенант Уорригел, вглядываясь в поток поступающей информации.
Как она и ожидала, рифтеры разместили сторожевые корабли в обеих точках стандартного выхода из скачка, в десяти световых минутах от Тремонтаня. Теперь в их распоряжении оставалась минута, прежде чем рифтеры обнаружат выходные импульсы беспилотных разведчиков и запускавших их вспомогательных судов. Впрочем, даже обладая собранной разведчиками информацией, они не могли гарантировать, что выйдут из скачка на достаточной для открытия огня дистанции до целей: любой мало-мальски грамотный капитан – будь он рифтер или нет – будет удирать очертя голову, только бы избежать этого.
– Запуск эскадры корветов!
Коммандер Крайно пробежался пальцами по клавишам.
– Корветы пошли, – доложил он несколько секунд спустя.
На экране Нг видно было, как две эскадрильи – по два корвета в каждой – отходили от «Грозного», ощетинившись стрелами огня из дюз. Она улыбнулась, любуясь их красотой: заостренные стабилизаторы и оружейные отсеки придавали их обтекаемым для полета в атмосфере корпусам сходство с морскими хищниками. Через несколько секунд они исчезли в ослепительных вспышках красного света, войдя в скачок к Тремонтаню.
Мысленно она видела, как они выходят из скачка всего на несколько секунд внутри лунной орбиты, рассеивают отравленные семена и тут же снова исчезают в гиперпространстве, оставив за собой пассивные информаторы, фиксирующие ход боя, гравитационные мины, разрушающие скачковые системы, и проникающие мины-«пиявки», способные взломать защитные поля и металл обшивки пучками ядерного огня. Если повезет, к моменту выхода «Грозного» из скачка цели на высоких орбитах будут полностью или частично выведены из строя. А если нет – мины будут поджидать неприятеля, который войдет в пространство внутри орбиты естественного спутника уже в ходе боя.
Пальцы Нг, замершие в ожидании на краю пульта, начало покалывать: напряжение перед боем овладело ею.
– Орудийные башни готовы, гиперснаряд заряжен, – доложил Крайно.
– Отлично. Пошли, – скомандовала она.
– Десять световых минут от Тремонтаня, – доложил штурман, как только они вышли из скачка.
– Цели в координатах сто сорок четыре тире тридцать два, плюс тринадцать световых секунд, фрегат; сто восемьдесят шесть тире шестьдесят один, плюс восемьдесят световых секунд, эсминец, Альфа! – выкрикнула Дживарно за пультом управления огнем, заглушив сигнал выхода.
Мостик едва заметно вздрогнул, когда орудийные башни открыли заградительный огонь. Вряд ли это нанесет неприятелю серьезный ущерб, зато не потребует большого расхода энергии, а если цели будут следовать тактическому правилу держаться ближе к неприятелю, чтобы не утратить контакт, они могут и напороться.
– Огонь по первой цели, гиперснаряд, – приказала Нг, не повышая голоса. Телос не оставил их: несмотря на то, что все шансы были против, они вышли-таки в радиусе стрельбы. Расстояние было предельным, но даже так грех был упускать такую возможность.
Звезды на экране дернулись в сторону, когда корабль довернул для выстрела. Потом экран осветился красным, пульсирующий след гиперснаряда померк и исчез.
– Гиперснаряд заряжается, – нараспев доложила Дживарно.
– ...восемь, семь, шесть, пять... – отсчитывал штурман секунды после выхода; на счет «один» им пришлось прыгать, чтобы не попасть на прицел эсминцу, наверняка поддерживающему сверхсветовую связь с ближней целью.
– Тактический скачок выполнен, – доложил лейтенант Мзинга.
– Цели в координатах сто сорок пять тире тридцать два, плюс пятнадцать световых секунд, фрегат; сто восемьдесят семь тире шестьдесят один, плюс восемьдесят три световых секунды, эсминец. – И через несколько секунд: – Попадание! Цель уничтожена!
Экран переключился на ближний план. На нем вспыхнул четко очерченный шар плазмы, внутри которого переливались замысловатые узоры – характерные признаки взрывающегося корабля.
– Если они поддерживали сверхсветовую связь, остальные уже знают, что мы здесь, – заметил Ром-Санчес под восторженные вопли команды. Нг не стала останавливать их: возбуждение поможет им, когда бой станет тяжелее.
– Но не знают, где точно, – возразила Нг. – Лучше не придумаешь. – Она покосилась на дисплей, отсчитывающий время полета эскадры корветов, посланных в пространства внутри орбиты естественного спутника. На ее глазах на мониторе загорелся ноль.
– Коммандер, выводите нас к Тремонтаню.
Крайно набрал команду.
– Скачок на пятый тактический уровень. Включаю.
Рык скачка прозвучал резко, до боли в зубах. На такой низкой частоте они выйдут над Тремонтанем из гиперпространства на огромной реальной скорости – они отчаянно нуждались в любом преимуществе перед обладавшими качественно лучшей связью рифтерами.
«Их связь между судами не уступает нашей внутренней».
– Координаты выхода внутри лунной орбиты Тремонтаня, в ста тысячах километров от планеты, расчетная скорость выхода двадцать пять тысяч километров в секунду.
Нг подавила невольную дрожь: скорость почти в одну десятую световой в околопланетном пространстве сама по себе рискованна, даже в отсутствие неприятеля. Впрочем, они движутся перпендикулярно плоскости эклиптики, да и их перенастроенные щиты что-нибудь да значат на случай, если какому-нибудь кораблю или просто твердому объекту не посчастливится оказаться у них на пути.
– Выход!
– Основные цели в координатах тринадцать тире шестьдесят два, плюс девяносто пять тысяч километров, эсминец; триста сорок девять тире двести семьдесят девять, плюс сто пятнадцать тысяч километров, фрегат; второстепенные цели...
Управление огнем продолжало перечислять цели, но Нг уже не слышала его, сосредоточившись на тенноглифах.
– Отставить основные цели! – рявкнула она. Цели находились слишком близко к орбитальным поселениям, а эсминец завис как раз между ними и планетой, практически лишая их возможности использовать гиперснаряд – промах будет означать верную смерть миллиарда с лишним людей на поверхности. – Огонь из рапторов по второстепенным целям номер три, четыре и семь в произвольном порядке. Сигнал минам – пусть переориентируются на основные цели.
Команда с пульта управления огнем перенацелила автономные системы, сброшенные корветами в первый заход, на находившиеся в непосредственной близости от них эсминец и фрегат.
Мостик содрогнулся – это открыли огонь рапторы. Яркие вспышки секунду спустя известили о результатах стрельбы.
– Эсминец приближается. Дистанция поражения его снарядами три секунды... две... одна... – докладывала служба наблюдения.
– Тактический скачок, быстро!
Рыкнул скачок.
– Второй заход!
– Получены сигналы с нескольких пассивных информаторов. Выходной импульс одного из наших, поступает сигнал...
Следующие тридцать минут запомнились Нг очень смутно – даже после того, как она просмотрела записи бортовых компьютеров. Рифтеры оказались лучше, чем ожидали от них самые мрачные пессимисты. Они умело использовали уязвимость планеты и орбитальных поселений, прикрываясь ими от тяжелого оружия «Грозного». Однако Нг понимала: только сохраняя рифтерам это превосходство, она сумеет удержать их в бою.
Понемногу расставленные мины начали находить свои цели, уменьшая численность противника, но и ее экипаж заплатил дорогую цену. И большая часть ее пришлась на третий боевой заход.
* * *
На пульте Уорригел загорелся тревожный сигнал. Тенноглифы начали сбоить: постепенно проявлялись семантические отклонения второго и третьего порядка, предусмотреть которые у них просто не хватило времени. Она навела некоторый порядок, посовещавшись с Ром-Санчесом посредством босуэлла, чтобы не добавлять сумятицы на мостике.
По мере увеличения потока тактической информации активность на мостике достигла своего апогея. «Грозный» пока оставался невредимым, но страх перед сокрушительным ударом гиперснаряда с одного из рифтерских эсминцев не оставлял людей, усиливаясь с каждой минутой боя. Только отвлекающие действия корветов до сих пор их от этого предохраняли, но те по одному втягивались в индивидуальные поединки, а время было уже на исходе.
Но все это время голос Марго О'Рейлли Нг ни разу не дрогнул, не сорвался на крик, сохраняя спокойную уверенность. Единственными признаками напряжения, которые смогла углядеть Уорригел, были ее поза – чуть подавшись вперед с напряженными плечами – и капли пота на лбу.
– Сразу после выхода – огонь по эсминцу...
«Грозный» дернулся, выходя из скачка; звезды скользнули вбок по экрану и успокоились.
– Есть захват! Пять, четыре, три... – отсчитывал Мзинга хриплым от волнения голосом.
– Гиперснаряд пошел! Гиперснаряд заряжается.
– Тактический скачок на пять световых секунд, ну!
Этот скачок бросил их ближе к цели. Секунду спустя после выхода яркая вспышка возвестила об их удаче.
– Попадание! Задели одну из «Альф»!
Уорригел довольно улыбнулась: если верить тенноглифам, их цель, уворачиваясь от гиперснаряда, напоролась на гравимину. С выведенными из строя скачковыми системами им уже не уйти.
– Значит, осталось еще две, – буркнул Крайно. – Рано радоваться.
На мониторе Уорригел один из корветов «Грозного» – «Эвтана» – сцепился в бою с маленьким вражеским судном незнакомого ей типа. Рифтер нырнул вниз, к планете – его скачковые системы, похоже, тоже пали жертвой гравитационного импульса одной из мин Наваз.
– Выходной импульс, «Альфа», координаты шестьдесят восемь тире двадцать два, плюс восемьдесят тысяч километров, держит курс на «Эвтану».
– Огонь из кормовых рапторов, гиперснаряд немедленно после захвата цели!
Звезды на экране снова скользнули вбок, и на нем загорелся крестик прицела. Цепочка красных следов гиперснаряда устремилась к цели как раз тогда, когда та исчезла в красной вспышке, уйдя в скачок.
– Рапторы – промах, гиперснаряд – промах. Координаты выхода цели: семьдесят девять тире сорок пять, плюс ноль девять секунды, держит курс на «Эвтану».
– Огонь из кормовых рапторов, скачок к цели...
Чья-то исполинская рука схватила Уорригел и немилосердно тряхнула. Ей показалось, что ребра треснули; в ушах звенело. Старшина Ноэтра за соседним пультом вскрикнул: монитор взорвался, и огненный язык лизнул его. Мостик снова содрогнулся, гравиторы захлебнулись, и огни погасли, сменившись красным аварийным освещением. Практически все оставшиеся целыми пульты на мостике замигали тревожными огоньками.
– Попадание гиперснаряда, кормовая башня «бета» вышла из строя, вторая силовая установка работает нестабильно.
– Выходной импульс, двести шестьдесят семь тире сто восемьдесят три, плюс полторы световых секунды, «Альфа», гиперснаряд заряжается, расчетное время готовности семь секунд...
«Тотокили справился! Щиты держат!»
Впрочем, Уорригел понимала, что второго такого попадания им не пережить.
Нг перекатилась обратно в кресло – удар швырнул ее на пульт.
– Контроль повреждений, доложить состояние кормовых рапторов!
– «Альфа» и «Гамма» в норме. В настоящий момент энергии хватает одновременно только на одну башню.
Перенастроенные защитные поля забирали столько энергии, что реакторы не успевали восстановить боевое состояние линкора.
Нг не колебалась ни мгновения, и Уорригел поняла, что даже в самый разгар всеобщего смятения капитан постоянно видела цельную картину боя.
– Кормовая «Гамма», раптор на полную мощность, беглый огонь!
Экран мигнул, перестраиваясь на максимальное увеличение, и на нем возник похожий на смертоносную осу эсминец – он шел прямо на них. Спустя три секунды он исчез в ослепительной вспышке, только оторвавшаяся труба разрядника, вращаясь, отлетала в сторону.
Экран переключился на другой эсминец, стремительно надвигавшийся на «Эвтану». Уорригел бросила взгляд на столбцы тенноглифов, и все внутри ее сжалось от ужаса: в горячке боя корвет оказался слишком близко к планете, чтобы уходить в скачок, между ее поверхностью и эсминцем. Оставляя за собой хвосты раскаленной плазмы из дюз, он набирал скорость, приближаясь к безопасной зоне, но не успевал; эсминец подходил на расстояние выстрела на долю секунды раньше. Уорригел пробежала взглядом тенноглифы в поисках спасительного выхода. Его не было. На таком расстоянии, стоило «Эвтане» уйти в скачок, прочь от гиперснаряда с эсминца, пучок расходящейся с околосветовой скоростью плазмы ударит по атмосфере Тремонтаня, уничтожив большую часть населения планеты ударной волной.
– Передняя «Альфа», огонь по эсминцу!
– Передним башням не хватает энергии, семнадцать секунд до полной готовности, – с ноткой безнадежности в голосе откликнулся пост управления огнем. Корвету оставалось меньше четырнадцати секунд.
На мостике воцарилась мертвая тишина, когда корвет отвернул от своего соперника, чтобы встретиться лицом к лицу со своим палачом.
– Сигнал с «Эвтаны»!
Не дожидаясь разрешения, дежурный связист дал изображение на экран, и на нем появилось взмокшее от напряжения лицо лейтенанта Метуэна. Уорригел вздрогнула; она не знала, что он вызвался добровольцем на корвет. Впрочем, она не удивлялась: он являл собой редкое сочетание знатока семиотики и блестящего тактика. Однако боевой азарт подвел и его. Сердце ее сжалось при одном взгляде на его лицо. Он ясно видел свою смерть.
Потом он улыбнулся.
– Поднимите бокал за нас, а мы будем вспоминать вас в Зале Мёрфи.
Уорригел оглянулась на капитана – та уже знала, что последует.
Нг молча подняла руку в прощальном салюте, потом Метуэн обернулся и коротко бросил: «Врубай!»
Экран опустел. Корвет исчез, входя в скачок, и одновременно с этим эсминец взорвался. Вспышка радиации была такой яркой, что экран на несколько секунд вырубился от перегрузки. Уорригел поперхнулась. «Эвтана» превратилась в снаряд, выйдя из скачка точно в точке нахождения эсминца. Постепенно шар сияющей плазмы померк, и на экране остались одни равнодушные звезды над бело-голубым диском спасенной от смерти планеты.
Несколько минут все молчали. Потом заговорила капитан – бой еще не закончился.
– Так держать. Контроль за повреждениями, доложите состояние! Медслужба, доложите о потерях...
Уорригел перевела дух, а Нг продолжала – все так же спокойно, все так же уверенно. Теперь, когда враг лишился последнего эсминца, существенной опасности в системе Тремонтаня для них больше не оставалось. Теперь им оставалось довести до конца дело, помогая живым; время исполнить долг перед мертвыми будет потом.
* * *
...И примет Пустота своих мертвых, из света в свет преображенных, и пойдут они следом за Несущим Свет, дабы воссоединиться с Телосом в конце времен.
На экране продолжал пылать полуразрушенный остов «Прабху Шивы», ядерные пожары в котором бушевали все так же, почти не утихнув за прошедший день. Нг повернулась к коммандеру Крайно, одетому, как и остальные, в парадную форму.
– Коммандер!
Она махнула рукой в сторону поста управления огнем – единственному действовавшему сейчас на мостике.
Долгую секунду Крайно вглядывался в экран, потом негромко произнес одно-единственное слово:
– Огонь!
Лейтенант Ром-Санчес нажал на кнопку, и экран залил пульсирующий свет гиперснаряда, мгновенно превративший изуродованный линкор в маленькое солнце. Потом огненный шар померк и растаял прощальным фейерверком по погибшим товарищам.
– Да примет их Несущий Свет, – произнесла Нг.
Дежурная вахта потянулась с мостика, и Нг вздохнула. Если то, что говорили рифтеры своим жертвам за время недолгой оккупации Тремонтаня, – правда, новости были плохими. Интересно, подумала она, многие ли в ее команде понимают, что война для них только начинается?

7

АРТЕЛИОН
Когда люк шаттла с шипением отворился, знакомый вид и запахи дворца разбудили в душе у Анариса бурю эмоций; та часть его, что оставалась должарианской, заставила Анариса подавить их. И все же что-то, должно быть, проявилось на лице, так как Моррийон, новый секретарь-бори, удивленно на него покосился.
«Гадкий слизняк», – подумал Анарис, презрительно посмотрев на него сверху вниз, и тот поспешно отвернулся.
Анарис ускорил шаг – они подходили к Малому Дворцу, где он рос заложником и откуда теперь правил Тысячей Солнц его отец. Он слышал хриплое дыхание Моррийона, отчаянно старавшегося не отставать. Бледный, полный бори нелепо смотрелся в сером, плохо подогнанном мундире обслуживающего персонала, зато на поясе его болтался не один, а сразу три коммуникатора.
«Как я и думал, при всей его полезности нет твари продажнее этого слизняка Барродаха».
Впрочем, поток информации от Барродаха прервался с завершением отцовского палиаха; когда же того отозвали обратно в Мандалу, Анарису выделили это ничтожество.
Ясное дело, папочкин шпион.
«Зато встреча обещает быть по меньшей мере любопытной».
На стороне отца – то, что он утвердил свою власть, на стороне Анариса – то, что он последний наследник. От него не избавишься просто так.
Кто-то дотронулся до его локтя:
– Аватар ожидает вас в той стороне.
Анарис едва не вздрогнул от отвращения. Право же, отцу и Барродаху пришлось как следует поискать, чтобы найти такого гармонично мерзостного типа. Один голос Моррийона наводил на мысль об умовыжималке; завывающие интонации превращали все, что он говорил, в выражение обиды на окружающий, такой огромный мир.
«Впрочем, ему есть на что жаловаться».
Бори был низкого роста, одутловат, с кривым, истыканным черными точками угрей лицом и бегающими глазками, так глубоко утонувшими в складках жира, что невозможно было определить, на кого он смотрит. Анарис до сих пор удивлялся тому, что Моррийон вообще избежал геночистки.
Шаги их разносились по коридору гулким эхом: на один шаг Анариса по мраморному полу приходилось два Моррийона. Провожатый-тарканец провел их через несколько дверей, по длинному коридору, в нишах которого стояли бюсты прежних Панархов и Крисархов. Анарис чуть улыбнулся: путь их был специально проложен так, чтобы провести их через аванвестибюль в Зал Феникса, пусть для этого им и пришлось сделать крюк.
«Отец пытается уколоть меня напоминанием о панархистском яде».
Проходя мимо бюста Лишенного Лица, он раздумывал, понял Аватар этот урок панархистской мести или нет.
Когда они выходили из аванзалы, что-то бесшумно скользнуло у них под ногами и растворилось в противоположной стене. Возглавлявший шествие тарканец охнул и вскинул оружие.
– Ни-Дольчу карра би-штешт ж'ча! – воскликнул другой их провожатый. – Проклятый Долом оборотень!
В голосе его звенели страх и бессилие.
Совладав с собой, Анарис продолжал шагать вперед, заставляя тарканцев поспевать за ним. Он-то сразу узнал эту тень. Старая обида бросилась ему в голову, однако не меньшим было и любопытство: кто реанимировал старую проказу Крисарха?
Впрочем, злость его прошла почти мгновенно при одной мысли: «Брендон мертв, и все, что от него осталось, – компьютерные призраки».
Он иронично засмеялся, застав этим тарканцев врасплох. Повинуясь импульсу, Анарис улыбнулся им и стукнул кулаком по стене в том месте, куда исчез призрак.
– Канимишж дууцни ни-пеландж мархх, – произнес он. – Тень моего врага не властна надо мной.
Один из тарканцев побледнел, поворачиваясь, чтобы идти дальше: значение слова «враг», которое использовал Анарис, не оставляло сомнений в том, кого он имел в виду. Сказанное сразу по выходе из Аванзалы Панархов, это произвело именно тот эффект, на который он рассчитывал. Моррийон рядом с ним молча смотрел на него; призрак явно не напугал его.
«Понимает ли он, что я делаю?»
Что важнее: донесет ли он об этом? Что бы ни думал бори, на его уродливом лице это никак не отражалось.
Наконец их провожатые остановились перед высокими резными дверями, охраняемыми еще двумя тарканцами. Часовые взялись за массивные ручки, и дверь отворилась, обдав Анариса волной свежего воздуха. За дверью мраморный пол сменялся мягким, ворсистым ковром бордовых и зеленых расцветок; облицованные темными деревянными панелями стены упирались в высокий белый потолок. Анарис узнал эту комнату: Панарх часто принимал здесь чиновников или тех, с кем не хотел разговаривать на глазах у придворных. У окна, на фоне тяжелых штор, почти не пропускавших в помещение дневной свет, сидел в кресле с высокой спинкой Аватар.
Рядом, в креслах поменьше, расставленных вокруг небольшого стола, сидели остальные. Первым был личный секретарь Аватара Барродах, которого Анарис не видел уже довольно давно; они общались, используя запутанные каналы связи. Невысокая, хрупкая фигура бори казалась еще более худой, чем обычно, а бледная кожа обтягивала скулы так, словно тот слишком долго жил в непрерывном напряжении. Барродах поднял на него взгляд, но темные глаза не выдали ничего, хотя он почтительно склонил голову.
Анарис перевел взгляд на остальных собравшихся. Одним был кювернат Ювяшжт, двух других Анарис сначала не узнал. Потом, уже приблизившись к отцу, он понял, что один – Лисантер, специалист по урианской технике. Второй, пухлый молодой человек, смахивающий на техника, был ему совершенно незнаком.
Он остановился перед отцом и, выдержав соответствующую паузу, поклонился ему. Эсабиан ответил ему коротким кивком, и он занял место за столом напротив отца. Моррийон сел рядом с ним.
Некоторое время все молчали. Ювяшжт сидел неподвижно, словно изваянный из камня.
«Не связано ли присутствие капитана, – подумал Анарис, – с тем непонятным происшествием на орбите неделю назад, когда „Кулак Должара“ преследовал кого-то, уходящего в космос, уничтожив в процессе погони Узел?»
Немедленно после этого Ювяшжт был вызван на поверхность, и с тех пор Анарис его не видел – до этой самой минуты. Никто так и не сказал ему, что случилось.
Глаза Барродаха перебегали с Анариса на Аватара и обратно; Анарис не сомневался, что его собственный секретарь занят тем же самым. Он с трудом удержался от улыбки, представив себе взгляд свиных глазок Моррийона.
«Никто не знает, на кого он смотрит сейчас. Для выживания на Должаре очень даже полезно».
Наконец Барродах, повинуясь едва заметному знаку Аватара, поднялся на ноги.
– Все основные центры Панархии захвачены, – начал бори. – Наши силы приступили ко второй фазе оккупации – захвату второстепенных центров, назначению новых администраций. Действуя через Синдикаты на Рифтхавене, мы организовали ряд налетов не присоединившихся к нам рифтеров с целью запутать противника. Результаты можно назвать блестящими.
Слова бори подтвердили надежды Анариса: взятое вместе с появлением Моррийона, его приглашение на эту встречу однозначно означало сигнал от его отца, что их неизбежная дуэль за обладание властью началась. В обычной ситуации она растянулась бы на несколько лет, но они находились теперь не на Должаре.
«Понимает он это или нет, но Панархия опаснее для него, чем Чжар Д'Очча. Здесь больше простора для ошибок».
Он испытал легкий трепет: только сейчас до него дошло, что это в равной степени относится и к нему самому. Он заставил себя успокоиться и принялся слушать доклад бори.
– ...так что теперь ничего не стоит между нами и полной властью над Тысячью Солнц.
– Ничего, если не считать Арес и Флот, – ровным голосом заметил Ювяшжт, не поднимая глаз на Аватара.
– Против мощи Пожирателя Солнц они бессильны – даже при части той энергии, что мы ожидаем получить, когда в руках у нас окажется Сердце Хроноса, – возразил Барродах.
Сердце Хроноса? Анарису было известно про Пожирателя Солнц, но это название он слышал впервые. И какое отношение это имеет к оружию древнего Ура? Он покосился на Моррийона и даже удивился немного, увидев, что тот старательно записывает все на один из своих коммуникаторов.
«Может, от него все-таки будет хоть какой-то толк?»
– Скажите это Эйшелли. – Покрытое шрамами лицо Ювяшжта скривилось в недоброй улыбке. – По меньшей мере одному панархистскому капитану уже известно, что никакое оружие – каким бы мощным оно ни было – не способно компенсировать тактическую тупость.
Барродах гневно вспыхнул.
– Уж не этим ли ты объяснишь бегство Крисарха Брендона нур-Аркада три дня назад? В качестве наглядного пособия по тактической тупости ты мог бы рассказать, каким это образом «Кулак Должара» не смог остановить судно длиной меньше ста метров, не имеющее на борту мало-мальски значимого оружия?
Бори замолчал и торжествующе посмотрел на капитана.
Эта новость пробудила в Анарисе смешанное чувство удовольствия и досады. Удовольствия от того, что планы отца сорвались хоть в чем-то; досады на то, что этот дурак Аркад жив и на свободе. Впрочем, в двойственности этой была и своя прелесть, своего рода симметрия.
«Мой отец свободен, а я пленник; отец Брендона в плену, а сам он на свободе».
Моррийон повернулся и протянул ему свой коммуникатор. Что ж, теперь он знает, кто реактивировал призраков.
«Он устроил налет на дворец, похитил важного пленника, выведя при этом из строя Узел, и оставил “Кулак” в дураках. Теперь ясно, почему Аватар в таком гневе».
Анарис посмотрел на Ювяшжта с новым уважением: должно быть, он лучше, чем считал его раньше Анарис, если отец оставил его в живых и даже не разжаловал после такого впечатляющего провала. Однако еще больше удивляло его то, что Брендону удалось провернуть все это и остаться при этом в живых.
Лицо Ювяшжта не дрогнуло даже под взглядом Аватара. В глазах того играл странный огонек, понять который Анарису не удалось.
– Если вы имеете в виду Эренарха Брендона лит-Аркада, – ответил кювернат, нарочито старательно перечислив титул и полное имя Брендона с учетом его нового статуса официального наследника, – приказ на перехват поступил слишком поздно.
Жирный техник извлек палец из ноздри и обиженно дернул подбородком.
– Это не моя вина. Личный секретарь сераха Барродаха отказался выслушать меня, а дворцовый компьютер направил по ложному адресу, когда я попытался напрямую соединиться с ним, чтобы доложить о присутствии во дворце Аркада.
Барродах испепелил техника взглядом. «Неверный ход, – подумал Анарис. – Теперь ты заработал смертельного врага». Толстый юнец был, судя по всему, старшим компьютерным инженером в отцовском окружении, но и это вряд ли спасло бы его от ненависти Барродаха. Анарис знал, что бори не прощает таких упреков – если он их расценивает именно так – на глазах у Аватара. Впрочем, парень, похоже, даже не понял, что совершил – подобный сброд редко понимает тонкости придворных взаимоотношений.
«Надо подумать, не стоит ли мне защитить его: он тоже может оказаться полезным».
– Доложи лучше, каких успехов ты достиг в изгнании... – Барродах замялся, подыскивая нейтральное слово.
– Галлюцинаций, – провыл Моррийон, стараясь не терять при этом почтительного вида. Одновременно с этим он повернул свой коммуникатор так, чтобы Анарис мог видеть экран: «ФЕРРАЗИН, СТАРШИЙ КОМПЬЮТЕРНЫЙ ТЕХНИК». Значит, Анарис угадал верно. Моррийон убрал коммуникатор обратно и опустил взгляд. Анарис задумчиво смотрел на него.
– Ну? – рявкнул Барродах, свирепо глядя на Ферразина.
Аватар едва заметно пошевелился. Анарис встретился с ним взглядом и вдруг понял, что странная искра в глазах Аватара означала скрытое веселье – на Должаре с отцом ничего подобного не случалось. Выражение это не исчезло и тогда, когда взгляд Эсабиана задержался на мгновение на Моррийоне, словно приглашая Анариса позабавиться вместе с ним, и Анарис позволил легкому подобию улыбки коснуться его лица, прежде чем переключить внимание обратно на техника. Пухлое лицо того блестело теперь от пота, а губы беззвучно шлепали, пытаясь выдавить ответ.
– Почему ты не можешь просто отключить программы, отвечающие за наведение галлюцинаций? – спросил Барродах. – Не далее как вчера по причине твоей беспомощности в решении этой проблемы двое тарканцев, стоявших на посту в аванзале Слоновой Кости, застрелили друг друга, когда эта... галлюцинация появилась прямо между ними.
С этим Барродах, пожалуй, погорячился. Обвиняя человека в том, в чем тот разбирался куда лучше его самого, он показал Ферразину путь к спасению, и тот не замедлил этим воспользоваться.
– Отк-к-ключить п-п-программы? – взвизгнул техник, от волнения заикаясь еще сильнее; впрочем, даже так сарказм в его словах звучал совершенно ясно. – Вы, наверно, считаете, что дворцовый компьютер что-то вроде вашего коммуникатора – так, плевая микросхема? Этой системе почти тысяча лет, она охватывает тысячи... да нет, скорее миллионы узлов по всей Мандале, а может, и по всей планете, она полностью автономна... – Он замолчал, и на лице его появилось странное выражение, а в голосе зазвучал почти суеверный страх, – ...почти разумна!
Анарис слушал внимательно, стараясь не обращать внимания на раздражающее заикание техника. За словами его он ощущал страх того, что эти галлюцинации больше, чем просто компьютерные артефакты, – а может, это был просто панархистский страх Ферразина перед нарушением Запрета. Так или иначе, большинство должарианцев во дворце наверняка считало эти призраки чем-то сверхъестественным, какие бы объяснения им ни предлагались.
Это могло сделать призраки полезным элементом в кампании Анариса – ведь он знает их возможности.
«И я один обладаю опытом общения с ними и понимаю, что это такое».
– Тогда найди узел с призраком и отключи его! – У Барродаха начало дергаться правое веко. Он понял, что допустил ошибку, произнеся вслух слово «призрак», и зажмурился. Аватар нахмурился, а лицо Ювяшжта отчасти утратило свою бесстрастность.
– Разумеется, серах Барродах, – с издевательской вежливостью произнес Ферразин, позабыв от злости про страх и заикание. – С таким же успехом вы можете попросить своего врача найти нейрон, помнящий о том, как вас застали за тушжпи, и удалить его, чтобы не краснеть при воспоминании об этом.
Должарианский синоним рукоблудия был открытым оскорблением; Анарис даже пожалел о дерзости техника, ибо так его труднее будет защитить от Барродаха.
Однако тут Аватар фыркнул от смеха, отчего тик у Барродаха усилился, а злосчастный техник взбодрился.
– Любая информация в этой системе не имеет определенного адреса в том смысле, в каком мы это понимаем точно так же, как нет адреса у памяти в вашем мозгу. Тайны тысячелетнего правления Аркадов спрятаны в ней, и, если мы будем наугад шарить и выключать ее сектора с целью избавиться от безобидного голографического изображения, мы можем потерять их все. Пока же мы пытаемся убрать проекцию из наиболее важных зон дворца, но компьютер восстанавливает их, а эту его способность невозможно уничтожить, не погубив всю систему.
– Довольно, – сказал Аватар. – Мы будем терпеть эти галлюцинации до тех пор, пока ты сможешь извлекать из компьютера информацию. А когда она иссякнет, ты уничтожишь систему.
Ферразин поклонился и сел; по лбу его катились крупные капли пота. Барродах быстро огляделся по сторонам и переключился обратно на Ювяшжта. Тик его заметно уменьшился: он явно рассчитывал отыграться на другой жертве.
– Когда нас прервали, кювернат, ты объяснял мне что-то насчет тактики, – бархатным голосом начал бори. – Возможно, хоть сейчас ты объяснишь нам, почему до сих пор боишься панархистского флота, хотя Пожиратель Солнц в наших руках?
Анарис понимал, что Барродах пытается противопоставить Ювяшжта Аватару, провоцируя его на преуменьшение силы Пожирателя Солнц и, следовательно, палиаха Аватара. Впрочем, Ювяшжт был не из робких и принял вызов.
– Именно так. Эйшелли – отличный пример того, что, боюсь, будет происходить еще не раз, несмотря на все мои усилия. Он неплохо справился, действуя из засады против ничего не подозревавшего противника, но против настоящего тактика он оказался бессилен, как аррачи против чулата в ямах для забав. Мы можем заставить наших союзников-рифтеров драться, угрожая отключить их от энергии Пожирателя Солнц, но грамотнее они от этого не станут. До тех пор, пока мы не найдем и не уничтожим Арес, панархисты будут постоянно нападать на нас. С моей точки зрения, это для нас даже важнее, чем найти Сердце Хроноса.
Как и полагалось этикетом, говоря, Ювяшжт не поднимал глаз на Аватара, но Анарис готов был поклясться, что тот исподволь наблюдает за реакцией его отца. Хорошо развитое периферийное зрение являлось важным условием выживания в высших должарианских кругах.
Эсабиан чуть нахмурился, поощряя Барродаха на отповедь.
– Аватар предельно ясно изложил наши цели. Возвращение Сердца Хроноса является нашей первоочередной задачей. Поместье Омилова на Шарванне и тамошний университет в настоящее время разбираются по камешку. К сожалению, этот идиот, Таллис Й'Мармор, застрелил омиловского дворецкого, когда тот отказался сотрудничать, так что нам неизвестно даже, получил ли Омилов Сердце Хроноса – остальные слуги не смогли сообщить ничего внятного даже под умовыжималкой. Поскольку ДатаНет в системе Шарванна уничтожен тамошним эгиосом при сдаче планеты, нам потребуется некоторое время, чтобы проследить перемещения посылки.
В дополнение к этому Синдикаты на Рифтхавене, равно как и все имеющиеся в нашем распоряжении эскадры, оповещены о той значительной награде, которая обещана за любой урианский артефакт. К этому прилагается краткое описание Сердца – разумеется, без упоминания об его истинном значении. Лисантер, – при упоминании своего имени специалист по урианской технике поднял взгляд, – должен идентифицировать его подлинность при обнаружении.
Ювяшжт упрямо набычился.
– Все будет сделано так, как повелел Аватар. Однако теперь по меньшей мере одному панархисту известно о существовании сверхсветовой связи – или он по меньшей мере догадывается об этом. По мере того как эта новость будет распространяться, мы все в большей степени начнем терять свое преимущество. Что же касается Рифтхавена, то он давно уже служит логовом панархистской контрразведки – так неужели же Синдикаты смогут долго хранить сверхсветовую связь в секрете? Вспомните: я с самого начала выступал против передачи им устройств, ибо как только информация о них распространится по Рифтхавену, панархисты об этом узнают.
– Вся связь через Рифтхавен идет с тщательно рассчитанной задержкой, – возразил Барродах.
Анарис заметил, что Моррийон сделал еще одну пометку в своем коммуникаторе, и едва заметно улыбнулся.
– А что будет, когда первый оборудованный урианскими приспособлениями корабль причалит на Рифтхавене – а этого никак не миновать?
– Когда это произойдет, нам уже нечего будет бояться, – ответил Барродах.
– Отлично. Я принимаю ваши заверения. Но есть еще одно обстоятельство. Объем корреспонденции по сверхсветовой связи постоянно растет, и большую часть его составляет пустая болтовня. Вам необходимо приложить все усилия к тому, чтобы это не начало наносить ущерб нашей боеготовности. Дешифраторы и так работают на пределе.
Прежде чем Барродах успел ответить, Ювяшжт поднял руку, требуя внимания.
– В настоящий момент мне хотелось бы послать Хрима Беспощадного, – капитан брезгливо скривил губы, произнося имя рифтера, – с Шарванна на Малахронт. Наша агентура там сообщает, что постройка линкора близится к завершению. Я уже отправил с Должара его будущий экипаж; они прибудут туда практически одновременно.
Барродах поколебался.
– Я уже отрядил на эту операцию Чартерли, как только он завершит...
– Чартерли слишком далеко, – перебил его Ювяшжт. – Мы не можем терять времени – крейсер может разогреть реакторы и уйти от нас. У нас нет мгновенной связи с Малахронтом, так что информация нашего агента и без того опасно устарела. Если верить последним сводкам, Хрим единственный находится оттуда достаточно близко.
Кроме того, я считал бы целесообразным отозвать несколько эскадр из наименее значимых в стратегическом отношении флотов и разместить их здесь, – продолжал капитан. – У меня нет сомнений в том, что панархисты предпримут контратаку, так что нам следует быть наготове. В качестве первого шага я намеревался назначить «Коготь Дьявола» в патрулирование.
Ювяшжт сделал достаточно долгую паузу, чтобы Барродах раскрыл рот для возражений, но говорить ему не дал.
– Надеюсь, вы одобрите эти мои шаги?
Шаткость позиций Барродаха сделалась еще очевиднее, когда Аватар заговорил второй раз, так и не дав ему открыть рот.
– Пусть будет так, как ты сказал. Совещание окончено. С этой минуты вы можете не скрывать более ничего от моего сына, – Анарис обратил внимание на подчеркнутую официальность, с какой прозвучало слово «сын», – с тем, чтобы он мог вносить свой вклад в преображение Тысячи Солнц.
Аватар встал и, сопровождаемый Барродахом, вышел из комнаты.
Анарис ощутил некоторую гордость за то, что верно разгадал намерения отца. Однако та часть его, которая получила панархистское образование, отреагировала на слово «стратегический» с досадой. Как бы ни обдумывали свои планы должарианцы и их слуги, оставаться связанными здесь, на Артелионе, было верхом тактической глупости. В военном отношении Артелион не значил ровным счетом ничего, зато этот Пожиратель Солнц – если он действительно является основой их мощи, как на то намекал Барродах, – стоит охранять как зеницу ока.
«Но эти дураки этого не понимают; вся их оборона построена на поклонении моего папочки требованиям ритуала. Пусть он наслаждается обладанием домом и сокровищами врага, но неужели панархисты не поймут, где истинный источник его силы?»
Остальные оставались на местах, выжидающе глядя на него. Ферразин, казалось, готов был сорваться с места и бежать без оглядки.
Движением руки он удержал их на месте.
– Нам есть еще что обсудить.

8

ГИПЕРПРОСТРАНСТВО: АРТЕЛИОН – ДИС
Ивард был счастлив.
Монтроз впервые позволил ему встать. Стараясь не замечать усилившуюся от нормальной гравитации боль в плече, он вышел из своей палаты и направился в кают-компанию.
Он почесал запястье в том месте, где вросла в его кожу лента келли, но смотреть на нее не стал: при одном взгляде на эту зеленую полосу ему становилось дурно. По крайней мере, она не болела. Только ныла и пощипывала иногда. Почти покалывала. Странное ощущение.
Ивард не рассказывал Монтрозу про те дикие сны, что снились ему с тех пор, как в него вросла лента келли. Он мог бы сказать о том Марим, но та наверняка ответила бы ему, что это все снадобья, которыми пичкает его Монтроз от ожога.
«Хотя я бы предпочел такое снадобье, от которого не снится Грейвинг, заблудившаяся в каком-то холодном, темном месте».
При мысли о сестре он снова ощутил знакомую боль. Если бы только он не потерял ту монету, что подобрала она в Мандале, монету с изображением птицы!
«Она собиралась вернуться на Натсу, чтобы бороться за свободу», – подумал он, и сердце защемило еще сильнее. Потеря монеты оказалась еще хуже, чем потеря наградной ленты Маркхема.
Он рассказал об этом Марим, и она не стала смеяться.
– Пойми, – сказала она ему совершенно серьезно, – Грейвинг не успела почувствовать боли, и я уверена, она даже не испугалась. Я бы предпочла такую же смерть, когда придет мой черед. А что до монеты – если она на борту, я найду ее. И твою наградную ленту тоже.
От этих слов ему стало немного лучше, по крайней мере, пока горел свет и он не спал.
Он опустился в привычное кресло. При мысли о Марим он вспомнил, что ему полагалось бы чувствовать себя счастливым. Он разбогател, и женщина, которую он любил, похоже, тоже его любила.
Он почувствовал, что краснеет, вспоминая, как они развлекались вчера. Она сказала, что покажет ему, как заниматься классным сексом, не шевеля при этом плечом, и он боялся, что ответ его показался ей немного невнятным. Он не хотел, чтобы она догадалась, что он ни разу еще не занимался сексом ни с кем, разве что в мечтах.
– Не говори Монтрозу, – сказала она потом, звучно чмокнув в щеку. – Мне не положено возбуждать тебя. Но разве могла я совладать с собой – ты ведь так возбуждаешь меня, хоть и мал!
– Эй, я не меньше тебя! – возмутился он. – А скоро вырасту еще выше. – Он не стал добавлять, что одежда уже начала жать ему подмышками и в паху; верный признак того, что пора менять ее на больший размер. Почему-то его это не слишком волновало.
– Ладно, согласен, – прервал его мысли чей-то голос. Мягкий, ровный, чуть певучий голос – Крисарх. Нет, уже Эренарх. Марим сказала, его старшие братья погибли. – Давайте разберемся.
Вошел Брендон, а по пятам за ним Локри. Светлые глаза подозрительно обшарили кают-компанию, и рука его слегка приподнялась, приветствуя Иварда.
Брендон тоже увидел его и повернул, направившись прямиком к его креслу.
– Рад тебя видеть, – произнес он. – Как рука?
Ивард поколебался, но Брендон не сводил с него взгляда. Он стоял перед ним, улыбаясь, но ожидая ответа.
– Хорошо, – соврал Ивард. Интересно, ответил бы он как-нибудь иначе? Тут он вспомнил, что их с Брендоном объединяет одно обстоятельство. – Мне очень жаль... насчет ваших братьев.
Лицо Брендона сменило выражение, посерьезнев. Хотя Брендон не пошевелился, Иварду показалось, будто тот придвинулся ближе. Голова слегка закружилась, но не до дурноты.
– Мне тоже очень жаль Грейвинг, – сказал Брендон так тихо, что Ивард едва расслышал эти слова. Похоже, он действительно переживал, и на мгновение Иварду сделалось еще больнее. Но тут он увидел в лице Брендона то, что тот разделяет с ним его боль, и та немного утихла – он был теперь не так одинок.
– Так ты хочешь сыграть еще? – спросил Локри, небрежно оглядываясь на Брендона. Почему-то голос его отвлек Иварда от собственных мыслей, отчего ему стало немного не по себе.
Брендон улыбнулся и дотронулся до здорового плеча Иварда, прежде чем повернуться к Локри.
– Нет, я хочу отыграть стоимость этого корабля – надо же мне, наконец, начать строить собственный флот.
– Погоди включать таймер, – рассмеялся Локри. Он подошел к раздатчику и взял себе стакан с чем-то темным и холодным.
Ивард облизнул губы, поняв, что ему тоже хочется пить. Локри уже сидел за пультом. Ивард перевел взгляд на Эренарха. Может, попросить его? Брендон сидел спиной к нему, и Ивард не видел его лица. Эренарх держался по-дружески, но он был из чистюль. Ивард неуверенно поерзал в кресле: если Брендон скажет ему «нет», Локри может смеяться над ним, и тогда Ивард будет дерьмо дерьмом.
«Возьми сам. В конце концов, ты считаешься уже мужчиной, так ведь?»
Ивард шевельнулся и тут же сморщился: плечо пронзила острая боль, отозвавшаяся эхом в голове. Ленту келли защипало, и рука словно онемела от холода. Решив, что успеет напиться позже, он заставил себя расслабиться.
Некоторое время он оставался в этом положении, медленно дыша так, чтобы не шевелить плечом. Холод с руки начал расползаться по всему телу, притупляя боль. Как ни странно, мысли оставались ясными, хотя какими-то чужими, словно он смотрел все это по видео.
По темному лицу Локри пробегали тени и отсветы с экрана; единственное, что оставалось неизменным, – это его беззаботная улыбка. Взгляд Иварда переместился ниже – положение плеч Локри, вздувшиеся жилы на руках выдавали напряжение.
«Они всего только играют». Чьи это слова?
Теперь уже и думать было тяжело: голова болела от мыслей.
Неужели Брендон тоже так же напряжен? Нет, Эренарх сидел, небрежно откинувшись в кресле, и на лице его играла легкая улыбка, в то время как пальцы легко порхали по клавишам.
Они не разговаривали, но, переводя взгляд с одного на другого, Ивард ощущал их концентрацию. Ощущал? Нет... он почти видел что-то. Или слышал, или обонял. Нет, не то...
Он хмуро уставился в воздух между ними, пытаясь успокоить дыхание. Леденящий холод от ленты сменился приятной прохладой, от которой тело казалось невесомым, словно в пониженной гравитации его палаты. Только тут сознание его как будто отделилось от тела, сосредоточившись на двух мужчинах, пытаясь понять разницу между ними.
Но прежде чем ему это удалось, его пробрала дрожь, заставив переключить внимание на самого себя.
«Я гулял слишком долго, – подумал он. – Мне нужно вернуться в лазарет».
Он оттолкнулся руками от кресла, и это движение снова разбередило боль, послав по всему телу волны обжигающего огня. Он зажмурил глаза и откинулся на спинку кресла.
– ...Ну? – словно издалека донесся до него голос. – Тебе надо обратно в лазарет. – Голос сделался резче. – Меня послал Монтроз.
Ивард открыл глаза и несколько минут смотрел, не узнавая, прямо в незнакомое лицо: квадратное, короткие темные волосы, темные же глаза, большие уши. Сердито сжатый рот.
– Я за тобой, – произнес мужчина.
Тут Ивард вспомнил его: чистенький-астрогатор, которого остальные прозвали Школяром. Вийя отдала его в распоряжение Монтроза, на камбуз, где в свое время работал и Ивард.
«Осри Омилов. Астрогатор – как и я сам».
– Я не могу встать, – сказал он – или попробовал сказать. Голос его делся куда-то.
Губы Осри нетерпеливо сжались в тонкую линию; он наклонился, подхватил Иварда под мышки и дернул вверх. Ивард задохнулся от боли.
– Помочь надо? – спросил Брендон, вскакивая на ноги.
– Нет, – буркнул Осри. – Благодарю вас, Эренарх.
Брендон вышел, сделав рукой жест, расшифровать который Ивард не смог, но услышал, как Осри сдавленно зашипел.
Ивард ненавидел себя за беспомощность, но боль из плеча захлестнула все его тело, лишив способности двигаться.
Осри крякнул и перехватил его так, чтобы принять на себя вес Иварда. Каждый шаг отдавался в теле новой болью. Ивард считал их до тех пор, пока в ноздри не ударил знакомый запах антисептиков. Лазарет.
Облегчение, которое он испытал, оказавшись в пониженной гравитации своей палаты, было поистине блаженством. Жгучий огонь стих, оставив только покалывание в кисти, которая теперь была уже не ледяной, а горячей. Ивард закрыл глаза, а Омилов помогал уложить его.
– Вот, – произнес Осри. – Сейчас я...
Ивард быстро открыл глаза.
– Не надо трогать здесь! – Он прикрыл плечо ладонью.
– Да нет, – раздраженно буркнул астрогатор. – Тебе надо поесть, и он настоял, чтобы я приготовил тебе все свежее. И пить. Пока я здесь, тебе надо выпить два стакана воды.
– А где Монтроз?
Осри нахмурился, но на этот раз уже без злости.
– С моим отцом. Какие-то процедуры.
– С твоим отцом? Ах, да... Это тот старик, которого мы нашли в той камере пыток? – спросил Ивард и даже не стал дожидаться ответа. – Марим не говорила мне, что это твой отец.
Омилов отрегулировал гравитацию так, чтобы еда не всплывала с тарелки, потом вынул поднос из подогревателя.
– Вот. Ешь. Я не могу уйти, пока ты не поешь, – сказал Осри.
Ивард послушно повернулся так, чтобы держать ложку.
За едой Ивард размышлял о человеке, сидевшем напротив. Осри выглядел и вел себя именно так, какими Ивард представлял себе офицеров панархистского флота: он держался так, словно на нем была полная парадная форма, а не поношенный рабочий комбинезон Жаима.
– Нокту лесл очень даже ничего, – заметил Ивард наконец. – Ты сам готовил?
Лицо Осри снова приобрело раздраженное выражение.
– Да, – ответил он.
– Это первое, что я научился готовить, – сказал Ивард. – Когда я еще работал на камбузе, Монтроз говорил, этому учат в кулинарных школах.
– Пей, – только и ответил Осри. – Еще.
Ивард послушался, сделал слишком большой глоток и поперхнулся. Он закашлялся, снова больно дернув плечом. Ложка полетела в воздух, но Осри поймал ее, а за ней и поднос.
– Не так быстро, – сказал он, на этот раз мягче. Ивард откинулся на койку, пытаясь отдышаться. Лента келли на руке снова начала щипать.
– Доешь, когда придешь в себя, – сказал Осри. Ивард вздохнул, потирая зеленое запястье.
– Жаль, что ее нельзя снять.
– Как это случилось?
Продолжив еду, Ивард коротко описал Осри происшествие во дворце Панарха, а новые расспросы привели к рассказу о перестрелке, в которой была убита его сестра, а сам Ивард получил ранение.
– Как часто такое случается? – спросил Осри, дослушав до конца.
– Ты имеешь в виду ленту келли, или когда кого-то из экипажа задевает?
– Стычки. И смертные случаи.
Ивард пожал плечами.
– Зависит от того, что за операция. А что до частоты... если не считать Джакарровой попытки захватить Дис, когда вы прилетели, мы почти не теряли людей со времени... ну, с тех пор, как погиб Маркхем. Несколько ожогов во время последней стычки с Хримом – там, на стартовом поле на Мориджи-два.
– Но этот ваш риск, должно быть, неплохо окупается, да?
Ивард кивнул, возбужденно взмахнув ложкой.
– А то! Но это когда операция успешная. У нас их давно не было, потому Джакарр и свалял дурака. Хотел заняться набегами. Вийя сказала, мы должны ограничиться атаками на работорговцев, в первую очередь на Хрима.
– Атаками на работорговцев... – эхом повторил за ним Осри. – Кажется, кто-то в Меррине говорил при мне, что этот псих Хрим промышляет работорговлей, но... – Он нахмурился. – Наверняка все это происходит за пределами Тысячи Солнц!
– В основном да. Хотя не всегда. Ну и потом, есть еще Должар, прямо напротив Рифта. Они держат рабов, хотя туда попадает не так уж много, а оттуда бежит еще меньше. Вернее, так было до недавних пор, – добавил он.
– Так значит, вот что связывает Эсабиана с Хримом? Работорговля? – недоверчиво пробормотал Осри. Ивард ухмыльнулся.
– Не знаю точно; может, и так. Хотя скорее да, ведь там большинство населения – рабы. Вийя говорила, самая дешевая собственность там – люди и пепел.
На лице Осри проявился неподдельный интерес.
– Так ты бывал на Должаре?
– Не я. Кое-кто из других бывал там с набегом несколько раз. – Ивард снова передернул здоровым плечом,
– Значит, вы отбираете у Хрима его э... груз невольников и перепродаете их?
– Нет, продаем только грузы. Работорговцы почти всегда везут и другую контрабанду, за которую здорово платят на Рифтхавене. Рабов обычно отпускаем в новые колонии.
Темные брови Осри недоверчиво приподнялись.
– Доедай, – сказал он, – И выпей вот это.
* * *
– ...и когда я спросил мальчишку, для чего эта женщина нападает на работорговцев – ради мести или прибыли, – он ответил: «И то, и другое».
Омилов отхлебнул горячего питья, которое принес ему сын, и внимательно посмотрел на него из-за чашки.
Осри нахмурился, и темные глаза его на мгновение уставились в невидимую даль, потом снова опустил взгляд.
– Только не верю я в то, что они так просто отпускают рабов. Он сказал так потому, что знал: за такого рода занятия положено суровое наказание. «Рабы»... Слово-то какое недостойное.
Недостойное...
– Я бы сказал, жестокое. Трагическое. – Омилов произнес это вполголоса, и, как всегда, сын его не услышал.
Не то чтобы он игнорировал отца или перебивал его – нет, для этого он был слишком хорошо воспитан. Но он подождал, пока отец договорит, и продолжал, словно тот молчал:
– Возможно, он сказал это в расчете на то, что я не сообщу властям имена членов экипажа этого корабля. Как бы не так! – Он провел рукой по лишенному босуэлла запястью. – Хотя я не имею возможность документально записать перечень их преступлений, я все помню.
Омилов подавил вздох, глядя на лицо Осри – такое знакомое, так странно сочетающее его собственные черты с чертами матери.
И так выдающее все мысли.
Все до единой эмоции Осри без труда читались на его лице: в движениях черных бровей, доставшихся в наследство от Себастьяна, в выпяченной нижней губе, подаренной ему Ризьеной Геттериус. Ризьена была очень в этом на него похожа – за тем исключением, что умела при желании и скрывать свои мысли. Другое дело, что она редко считала нужным это делать. Да от нее этого и не требовалось, ибо с какой стати сдерживать себя абсолютному правителю, тридцатому колену династии абсолютных правителей обитаемой луны?
Себастьян дождался паузы и поднял взгляд, Осри раздраженно прищурился:
– Ты меня не слушаешь, папа.
«Я так и не смог полюбить его мать, но его я люблю. Однако, похоже, защитить его уже не в моих силах».
– Извини, Осри. Должно быть, я устал сильнее, чем мне казалось.
Осри прищурился еще сильнее – на этот раз в тревоге.
– Что такого сделал с тобой этот старый монстр?
– Заметно поправил мне здоровье, – пробормотал Омилов. – Чем бы он там ни занимался еще, хирург из Монтроза просто великолепный.
– Уж не ищешь ли ты оправдания этим преступникам?
Омилов тряхнул головой; на него и впрямь навалилась чудовищная усталость.
– Мы с тобой полностью в их власти. Наш долг – помочь Эренарху...
– Но он ведь ни черта не делает! – Осри стиснул зубы. – А когда взялся за дело, так только для того, чтобы возглавить – обрати внимание: не просто позволил им, но возглавил сам, – их налет на аванзалу Слоновой Кости. Если верить этому маленькому недоумку, корабль набит крадеными артефактами. И Брендон попустительствовал этому... он сказал, что это лучше, чем если бы должарианцы использовали все это в качестве мишеней, упражняясь в стрельбе.
Омилов удержался от улыбки.
– Ты, наверное, забыл, что эти артефакты – часть наследства Аркадов. Полагаю, закон счел бы, что они принадлежат Брендону – и его отцу, разумеется, – и они вольны распоряжаться ими как угодно.
Губы Осри сжались в тонкую линию, и в первый раз с начала разговора он отвел глаза.
– Я считаю, что наш долг вернуть их.
– Это виднее Панарху. – Омилов смотрел, как его сын пытается – и не может – найти возражения, и тут его осенила еще одна мысль.
«Он что-то от меня скрывает».
Осри встал и машинально провел рукой по краю койки.
– Мы выходим из скачка через несколько часов. У их базы. – Пальцы его сжались в кулак. – Кстати, о рабах: они запросто могут продать нас, и я не сомневаюсь, Брендон будет стоять и смотреть на это, не вмешиваясь.
– Ты забываешь, что из нас троих он – главная мишень, – устало пробормотал Омилов. – Я могу посоветовать тебе только ждать, наблюдать и мотать на ус.
* * *
ОРБИТА АРТЕЛИОНА
Огромные ресницы Лури затрепетали, и она приоткрыла свои полные губы.
– Ты одна понимаешь Лури, – вздохнула она и подалась вперед в облаке сладких ароматов.
По телу Киры Леннарт растеклось тепло.
– Лури хочет остаться здесь... с тобой, – прозрачная рубашка туго обтягивала пышную грудь. Лури придвинулась еще ближе, положила мягкие руки на плечи Кире и начала разминать ей мышцы.
Кира вздохнула, ощущая, как охватившее ее тепло превращается в жгучее желание.
– Лури сделает тебе легкий массаж?
– О да, – срывающимся голосом выдохнула Кира.
По мере того как пальцы Лури медленно разминали ее шею и руки, она блаженно погружалась в водоворот чувственных наслаждений. Ее уже не беспокоило то, что хромосомный набор Лури настроен на повышенную выработку феромонов – а значит, она физически неспособна на постоянство. Уж во всяком случае, не в большей степени, чем была она верна прежнему капитану, Таллису Й'Мармору, не говоря уже о новом.
Лури склонилась к ней, коснувшись ее щеки прядью волос. Она поцеловала ее в ухо, сначала осторожно проведя языком по изгибу раковины, а потом вдруг запустив его вглубь. Кира застонала. Наслаждение все сильнее разжигало в ее теле страсть.
Лури осторожно прикусила мочку и вдруг едва слышно прошептала:
– Андерик подглядывает. Знаешь об этом?
Легкое чувство тревоги чуть остудило Киру.
– Мм-м, – произнесла она, отчасти от удовольствия, отчасти просто ради ответа.
Лури тихо засмеялась. Пальцы ее трудились уже над мышцами живота Киры. Неожиданным движением она расстегнула ее комбинезон.
Кира выпуталась из него и потянулась к регулятору гравитации. Обе женщины всплыли над полом, и Лури с ловкостью, отработанной за годы практики, сбросила свою прозрачную рубашку.
Легкая ткань окутала их обоих, и Лури прижалась к Кире.
– Я знаю, он перепрограммировал бортовой компьютер, – прошептала Кира. – У него теперь объективы в каждом помещении.
Рубашка Лури серебряной паутиной накрыла их с головой. От прикосновения нежного шелка к спине по телу Киры пробежала дрожь. Головы их соприкоснулись.
– Тебе нравится Андерик как капитан? – прошептала Лури.
– Нет, – ответила Кира. – Таллис, конечно, дурак, но с ним можно было жить. Андерик с каждым днем все хуже.
Глаза Лури блеснули.
– Он привыкает к власти.
– Если бы я хотела служить с такими, как Хрим Беспощадный, я бы давно перевелась к нему на «Цветок».
Лури подмигнула и нежно поцеловала Киру.
– Лури жалеет Таллиса, – прошептала она в другое ухо Киры.
– Я тоже, – вздохнула Кира.
– Возможно, Таллису можно помочь... – предложила Лури.
Руки Лури продолжали скользить по ее телу, так что для того, чтобы думать внятно, ей пришлось приложить немалые усилия. То, что предлагала Лури, означало мятеж, а в синдикате Карру с бунтовщиками расправлялись без сожаления. Синдикат защищал свои капиталовложения, и руки у него были довольно длинные. С другой стороны, Таллиса назначал именно синдикат. Это тот должарианский монстр неожиданно сместил его, заставил их всех смотреть это жуткое видео, на котором его лишали глаза, и посадил на его место Андерика – с Таллисовым глазом вместо одного из собственных.
«При чем здесь глаза?»
Пока Андерик еще не поставил сторожевые программы, она успела немного покопаться в компьютерной памяти, но так и не нашла ни одного упоминания о каких-либо должарианских традициях, связанных с капитанами и их глазами. Значит, за этим кроется что-то другое.
Руки Лури переместились ниже, мешая ей думать. Дыхание ее участилось.
– Ты поможешь? – дрожащим голосом спросила она.
– Лури поможет, – ответил тихий шепот. «Что ж, ведь если мы вернем законного капитана, это не мятеж, правда?»
Лури улыбнулась, блеснув своими безупречными зубами.
– Сейчас Лури и любимая Кира покажут Андерику кое-что... – и она достала из складки своей рубашки невесть как спрятанный в ней диленджа – Кира таких ни разу еще не видела.
– Клянусь Шиидрой, что это? – спросила Кира; страх и возбуждение горячили кровь.
– Все, что тебе захочется. – Лури щелкнула длинным ногтем по выключателю на ручке, и устройство словно замерцало. Ловкими движениями пальцев она чередовала настройки, и эта штука начала потрясающим образом менять форму и размер. То тут, то там из ее поверхности высовывались то ли усики, то ли щупальца, а все вместе вибрировало с негромким жужжанием.
– Это специально для тебя!
Мгновение Кира молча смотрела на устройство. До нее вдруг дошло, что в области чувственных наслаждений Лури такой же профессионал, как она – по части корабельной связи. Потом она, решившись, запрокинула голову и со смехом начала гладить пышные формы Лури.
Что ж, Андерику будет на что посмотреть.
* * *
Сначала Андерик услышал хруст и только потом ощутил боль.
Выругавшись, он выплюнул обломок зуба. Ощупав языком челюсть, он отвернулся от монитора, но взгляд его против воли почти сразу же вернулся обратно.
Что такого нашла Лури в этой жабе Леннарт?
«Она нарочно делает это назло мне», – убеждал он себя, но акробатические фигуры, проделываемые двумя женщинами в каюте Лури, не оставляли сомнений в том, что обе получают неподдельное наслаждение.
Он снова стиснул зубы, и челюсть свело болью, отчего глаз – бывший глаз Таллиса – заслезился.
Он выключил монитор и осторожно прижал глаза пальцами. Он должен быть ей благодарен, подумал он с горечью: по крайней мере боль заставила его забыть о нетерпеливом жжении в паху.
Но Телос! Эти ноги, обвитые вокруг Леннарт... этот диленджа!
Он застонал и схватился руками за пах.
Это напомнило ему про Таллиса, до сих пор прозябающего по колено в дерьме с мастурбатором между ног. Некоторое время Андерик мстительно размышлял, не включить ли ему это изображение на трюмный монитор – пусть посмотрит.
Тут экран коммуникатора замерцал, и все мысли о глазе, Лури и этой чертовой штуковине у нее в руках разом вылетели у него из головы.
На экране появилось бледное лицо Барродаха.
– Андерик, – произнес бори.
– Сенц-ло Барродах, – пробормотал Андерик, с трудом ворочая пересохшим языком.
Бори холодно улыбнулся в ответ на почтительное должарианское обращение. Андерик знал, что тот любит подобные мелочи.
– Ты привык к капитанской должности? – Барродах дотронулся до своего глаза.
Андерик снова вздрогнул, на этот раз от испуга. «Он имеет в виду логосов».
– Д-да, Сенц-ло.
Барродах чуть кивнул.
– Ты назначаешься в патруль в центре системы. Конкретные поручения будут доведены до тебя в ближайшее время.
Андерик едва успел подтвердить получение приказа, как экран погас.
Патруль? Сейчас? Неприятный холодок пробежал у него по спине, унося прочь остатки похоти. Разумеется, панархисты будут контратаковать, стоит им разобраться в происходящем. И он окажется в самом разгаре этого безобразия.
Он снова поднял взгляд на экран, на котором слились в любовном экстазе две женщины, потом вдруг хихикнул.
Скоро вылет. А Леннарт – связистка...
Он набрал код ее каюты. Очень скоро ей будет не до Лури. Жаль, жаль.

9

ОРБИТА ШАРВАННА: УЗЕЛ
Табличка на двери была сильно повреждена попаданием бластера, но надпись еще можно было разобрать: «ЭГИОС, ШАРВАННСКИЙ УЗЕЛ».
Хрим нажал на клавишу. Дверь с шипением отворилась, и он услышал из-за нее голос: «...так найди механика и открой его, тварь вонючая. Я хочу смотреть в окно».
Хрим взмахом руки послал двух крепких матросов вперед. За дверью, задрав ноги на огромный стол из полированного паака, развалился в мягком кожаном кресле Наглуф. Он лениво поднял глаза на вошедших, держа руку над пультом связи в подлокотнике.
Впрочем, ленивое выражение лица быстро сменилось тревогой, когда матросы, молча обойдя стол с двух сторон, выдернули его из кресла. На его место уселся Хрим, а самого его плюхнули в кресло попроще, уже без подлокотников, стоявшее напротив.
Хрим откинулся на спинку и оглядел пышный кабинет, принадлежавший раньше управляющему Узлом. Наружный иллюминатор за его спиной был затемнен – собственно, это было сделано по приказу самого Хрима, о чем Наглуф, судя по обрывку разговора, не знал. Теперь ничто не могло выдать стороннему наблюдателю – если таковой имелся – расположения кабинета.
Рифтерский капитан тоже закинул ноги на полированную столешницу и несколько раз с негромким лязгом выпустил и убрал стальные когти на подошвах.
Сидевший напротив Наглуф сжался; асимметричные усы его сделались вдруг еще неряшливее обычного, а испещренное угрями лицо приобрело оттенок заветренного сыра. Хрим наслаждался тем, как взгляд его никак не мог оторваться от стальных когтей. Белки глаз стали со времени их последней встречи еще больше.
«Глаза хоппера. Возможно, он не выныривал со времени нападения».
Словно в подтверждение этой догадки рука Наглуфа потянулась к одному из карманов измятого комбинезона, но испуганно отдернулась обратно.
В конце концов молчание стало невыносимым, и Наглуф не выдержал.
– Хочешь, чтоб я переехал в другой кабинет? Я что, я разве против...
Повинуясь едва заметному кивку Хрима, один из матросов шагнул вперед и с размаху залепил Наглуфу звучную затрещину. Рифтер взвизгнул, и из уха его потекла струйка крови. По телу Хрима пробежала сладкая дрожь.
– Наги, Наги, – укоризненно покачал головой Хрим. – Тебе не хватило уговоренных двадцати процентов, верно?
Глаза рифтера выпучились еще сильнее – Хрим даже не верил, что такое возможно. Он открыл было рот для того, чтобы возразить, но осекся, увидев, как матрос рядом с ним снова поднял руку.
– Столько хоппера, сколько ты только мог в себя напихать, любого мальчика или девочку, каких пожелаешь, славный кабинетик, – продолжал Хрим. – Власть над всем Узлом. И всего тебе мало. И что, интересно, ты собирался делать с избытком?
Хрим потянулся к подлокотнику.
– Ты ошибался. Этот кабинет нужен мне не больше, чем тебе теперь или, скажем, ей. – Он мотнул головой в сторону сделавшегося прозрачным иллюминатора, за которым распласталось на монокристаллической створке разорванное вакуумом, напоминающее раздавленного паука тело женщины. Выпученные в смертной агонии глаза жутко контрастировали с изяществом наряда дулу.
Наглуф поперхнулся.
– Сдается мне, – сказал, поднимаясь, Хрим, – что этот кабинет вообще гиблое место. Практически все, кто сидел здесь, помирают раньше срока.
Матросы выдернули Наглуфа из кресла. Хрим фыркнул, глядя на нелепо мотающиеся ноги.
– Телос, Хрим, мы же столько лет работали вместе! – Голос Наглуфа сорвался на фальцет.
Смеясь, Хрим махнул рукой в сторону ближайшего шлюза.
– Хрим, ради бога, сделай это быстро, стреляй, только не выбрасывай меня туда!
По мере приближения к шлюзу мольбы рифтера делались все громче и отчаяннее. В тщетной попытке остановить своих конвоиров Наглуф растопырил руки и ноги, цепляясь за все встречные предметы.
Хрим поднял руку. Матросы отпустили Наглуфа так неожиданно, что последний рывок того швырнул его спиной в противоположную переборку. Он сполз на пол и остался лежать, глядя снизу вверх на ухмыляющегося капитана.
– Ты прав, Наги, мы с тобой слишком давно знакомы, чтобы закончить все вот так. – Трясущийся от страха рифтер перевел дух и выдавил из себя жалкую улыбку. – Это, – Хрим ткнул пальцем в шлюз, – для тебя слишком хорошо.
– Хри-ииииииим! – взвыл Наглуф.
– Отведите его к Норио, тот знает, что делать.
Панический визг и волна зловония от копошащегося у его ног жалкого ничтожества вызвали у Хрима взрыв смеха.
Матросы бесцеремонно вздернули бессвязно бормотавшего что-то рифтера на ноги и поволокли его прочь, а Хрим вернулся в кабинет бывшего эгиоса и довольно огляделся по сторонам. Узел теперь его – и орбитальные поселения тоже. Почти миллиард жизней, и все в его руках. Команде своей он позволит резвиться как им угодно на планете, но обитатели орбитальных поселений будут его персональной игрушкой.
Хрим плюхнулся в большое кресло и закинул руки за голову, обдумывая следующий шаг.
«Возможно, самое время моим заложникам полюбоваться на одно из моих развлечений».
Первым делом он изолировал руководство Узла и теменархов орбитальных поселений, посадив их под стражу как гарантию образцового поведения остальных высокожителей. Он не хотел никаких неприятностей.
Неуютное ощущение заставило его покоситься на иллюминатор, на мертвого эгиоса.
«Кто бы мог подумать, что у этой старой сучки столько пороху?»
Он до сих пор помнил, как она смеялась, когда прямо у него на глазах уничтожила ДатаНет – прямо под дулом нацеленного на нее бластера.
Хрим ненавидел сюрпризы.
«Что бы такого сделать, чтобы поубавить им спеси? Знаю. Пусть полюбуются на прощальный спектакль Наги».
Мысли его сменили направление, напомнив о неоконченном дельце на одной из лун Колдуна, самого крупного газового гиганта системы. Что ж, тот сюрприз был вполне даже ничего. Один из информаторов сообщил ему, что луна используется в качестве базы рифтерами – рифтерами, о которых знал местный архон, и не только знал, но и поддерживал связь.
«Маркхем, ублюдок говенный!»
Хрим зажмурился, воскрешая в памяти то наслаждение, с которым год назад разрядил бластер прямо в смеющееся лицо этого типа, глядя, как тот горит, падает и умирает.
Но и в этом приятном воспоминании нашлась тревожная мыслишка: хоть он и не говорил об этом никому, кроме Норио, он никогда не забывал об этой черноглазой темпатке с Должара, служившей у Маркхема старпомом. О ней и об ее пси-убийцах. Он знал, что она охотится за ним, и, хотя на людях он делал вид, что это ему безразлично, заплатил большие деньги за сведения о местонахождении их базы, чтобы нанести удар первым.
И ее база оказалась прямо здесь!
Он здорово позабавился с «Солнечным Огнем», но это был лишь второй ее корабль. Он не видел «Телварны» и вместо высадки десанта на базу, сопряженной с опасностью попасть в засаду этих ее пушистых убийц, просто шмальнул в луну гиперснарядом. Выжить после этого она не могла. Никто бы не мог.
Но тут случился новый небольшой сюрприз.
Хрим снова затемнил иллюминатор и беспокойно зашагал по кабинету взад-вперед. Сообщение Барродаха, полученное несколько дней назад, повергло его в шок: налет рифтеров на Артелион, прямо под самым носом у Джеррода Эсабиана! Хрим, помнится, даже рассмеялся – до тех пор, пока Барродах не сообщил подробности: «Налетчики прилетели на небольшом корабле, „колумбиаде“. С ними сейчас находится гностор Омилов, разыскиваемый Аватаром для допроса. Кроме того, с ними Эренарх Брендон лит-Аркад, которого в последний раз видели в системе Шарванна. Награда за их головы...»
Это совершенно потрясло Хрима: Аркад в сочетании с «колумбиадой» означал «Телварну», а значит, Вийя была еще жива.
Он хлопнул по своему босуэллу: (Дясил!)
(Кэп?) – пришел ответ.
Хрим поколебался. Спросить, не пришел ли сигнал с датчика, размещенного в обломках уничтоженной луны, означало выдать свое нетерпение. Датчик должен сработать сразу же, как кто-нибудь выйдет из скачка. И уж конечно, Дясил сообщит ему на босуэлл сразу же, как получит сигнал – а там Хрим прыгнет и сожжет остаток этой траханой команды Маркхема к чертовой матери.
Он надеялся только, что они покажутся скоро – Барродах уже начал выказывать нетерпение по поводу слишком долгих поисков всех, с кем мог встретиться этот ублюдок Омилов. Эсабиан, похоже, был вне себя из-за какого-то артефакта, что находился у этого Омилова.
Собственно, Хрим решил не спешить с поисками еще до того, как узнал про базу Маркхема: его интересовало, что же за штуку такую не терпится заполучить Эсабиану, а при случае он мог бы сцапать ее первым. Очень уж все это было странно. В самом деле, какой артефакт мог быть таким ценным, что Эсабиан направил Хрима за ним на планету, лишенную мало-мальски стратегической ценности? И почему тогда его послали обычной почтой?
Хрим тряхнул головой. Лучше сказать Барродаху, что ДатаНет накрылся при нападении, а поиски в архивах займут некоторое время. Пока суд да дело, как раз объявится эта Маркхемова темпатка и ее корабль.
(Кэп?) – вторгся в его мысли голос Дясила.
Хрим побарабанил пальцами по столу.
(Передай всем свободным от вахты, пусть соберутся здесь. Норио устроит для нас небольшой спектакль.)
(Так точно, кэп.)
Хрим выключил связь и встал из-за стола. К этому времени Норио наверняка уже разделался с Наглуфом, обнажив его самые потаенные страхи. Осталось только решить, как наиболее занятно их использовать.
Бросив последний взгляд на элегантный кабинет, Хрим отворил дверь и вышел.
Назад: 4
Дальше: 10