Меня очень долго держали под домашним арестом, не разрешая покидать коттедж, и я не видел никого, кроме матери с отцом и время от времени обитателей соседних коттеджей.

– Я никогда не думал, что когда-нибудь мне придётся вытаскивать собственного сына из какого-то кабака, где он, оказывается, сидит в компании неотёсанных пьяниц! – разглагольствовал отец в первый день.

Мать вторила ему:

– Мы не знали, где ты был, Дроув. Тебя видели, когда ты спускал на воду лодку – как я понимаю, вопреки всем предостережениям, – а когда лодка вернулась, тебя в ней не оказалось. Мы перепугались: я думала, отец с ума сойдёт.

– Ведь приходила Паллахакси-Кареглазка и сообщила, где я.

– Выдумки! Мы ничего не слышали, не знали, что и думать, пока я не связалась с Дреба-Гвилдой, и она сказала, что они только что забрали своего мальчика Вольфа из гостиницы и ты там с этой шлюхой.

– Ты имеешь в виду Кареглазку, мама? – холодно спросил я, но, похоже, поторопился. Мать все ещё владела ситуацией.

– Я имею в виду эту девку-прислугу, с которой ты, похоже, связался, несмотря на все наши с отцом советы. – Её лицо театрально исказилось. – Ой, Дроув, Дроув, что ты с нами делаешь? Разве мы заслужили подобное?

Подумай о своём несчастном отце, даже если ты не хочешь думать обо мне. Ты навлёк позор на его голову, унизил его перед коллегами…

Так продолжалось несколько дней, пока наконец у матери не исчерпались вариации на эту тему, и она впала в укоризненное молчание. Облегчённо вздохнув, я смог увидеть всю эту историю в более здравом свете. Я уже знал худшее; теперь я готов был поразмышлять о том, какая из всего этого вышла польза. Во-первых, я снова встретился с Кареглазкой, и похоже было – хотя я с трудом мог это себе представить, – что я ей нравлюсь. Я подумал, что, возможно, она намеренно не стала говорить моим родителям, где я, чтобы дать мне возможность остаться с ней подольше. Я ухватился за эту идею.

Конечно, она, скорее всего, не могла предполагать реакцию моих родителей.

Я лишь надеялся, что непристойная стычка с отцом не слишком подпортила мой образ.

Далее следовал интересный вопрос относительно Сильверджека. У меня не было никаких сомнений – этот тип доставлял спиртное из Асты и снабжал им «Золотой Груммет», а также, возможно, все подобные заведения в Паллахакси.

Очень здорово знать об этом, и только жаль, что мне не с кем поделиться.

Отец несколько раз упоминал Сильверджека в разговоре с матерью – похоже, волосатый тип был на грани того, чтобы получить какую-то работу для Правительства, но ведь он торговал с врагом под самым носом у парлов. В моих глазах он приобрёл облик романтического героя.

Так текли день за днём, и я продолжал оставаться наедине со своими собственными мыслями. Наконец однажды за завтраком отец попросил меня передать соль, а мать, воспользовавшись намёком, положила передо мной чистую одежду.

Когда отец уехал на работу, она несколько раз бросила на меня задумчивый взгляд и, наконец, заговорила.

– К тебе сегодня придёт твой друг, Дроув.

– Гм?

– Я вчера видела Дреба-Гвилду, и мы договорились устроить тебе большой сюрприз. К тебе придёт её мальчик, Вольф, и вы вместе отправитесь гулять.

Ты рад?

– Ракс! Да ведь именно Вольф втянул меня в эту мёрзлую историю! Вольф просто дурак, мама.

– Чепуха, Дроув; у него такие приятные манеры. И, пожалуйста, не надо так ругаться. Надеюсь, ты не будешь ругаться при Вольфе. Сейчас мне надо идти. Желаю хорошо провести время, дорогой. – Широко и нежно улыбнувшись мне, она собрала свои вещи и отправилась по магазинам.

Вольф явился около полудня, одетый довольно небрежно, но тем не менее щеголевато. То, чего мне никогда не удалось бы добиться, даже если бы я и захотел.

– Привет, Алика-Дроув, – весело сказал он.

– Послушай, что ты тогда сказал своим родителям? Вольф поморщился.

– Это всё в прошлом, Дроув. Сегодня начинается новая эра в твоих развлечениях и образовании. Уже запланировано, что мы отправляемся на рыбную ловлю вместе с нашим общим другом Сильверджеком, чтобы увидеть, как народ зарабатывает себе на жизнь.

Его манера строить из себя взрослого, похоже, стала ещё назойливее с тех пор, как я видел его в последний раз, но идея морской прогулки выглядела привлекательно. Впрочем, привлекательно для меня было сейчас всё, что позволило бы мне покинуть коттедж.

– Ты берёшь с собой рыболовные снасти? – спросил я. – Мне нужно найти свои.

– Все есть, – сказал он. – Я тебе говорю, Дроув, все уже организовано. У моих родителей есть кое-какие связи с этим Сильверджеком, и к тому же они, похоже, хотят, чтобы мы чаще бывали вместе – не знаю, почему. Может быть, они считают нас подходящей компанией друг для друга. – – На его лице появилась кривая саркастическая усмешка, которая мне не понравилась.

Мы направились вниз по холму в сторону гавани. Когда мы дошли до места, где крутая дорога нависает над внешней гаванью, Вольф остановился и прислонился к стене, глядя на стоявшие на якоре лодки.

– Должен тебе сказать, что пока тебя не было, Дроув, происходили некоторые довольно странные события.

– Какие же? – спросил я.

– Я кое-что выяснил насчёт этого штормового водостока.

– Ты имеешь в виду сточную трубу?

– Я имею в виду штормовой водосток. Так вот, он разветвляется отсюда во все стороны и проходит под большей частью города. Моя теория такова.

Ночью, когда темно, лодки проходят вокруг дальнего мыса и затем прямо через залив к берегу под вашим коттеджем. – Он показал в ту сторону. – Потом они под прикрытием скал подходят к этому берегу и там разгружаются.

Затем товар доставляется по туннелям.

– Ты что, имеешь в виду эту чепуху насчёт контрабанды? – беспокойно спросил я.

– Я думаю, вряд ли они доставляют по туннелям молоко.

– Почему ты так мёрзло уверен, что они вообще что-либо доставляют? Он хитро посмотрел на меня.

– Потому что я их видел, – ответил он.

– Видел? – Я с ужасом подумал, что этот Пинкертон может погубить Кареглазку.

– Я расследую это дело с тех пор, как у меня возникли подозрения в подвале «Груммета». Обычно каждую третью ночь там разгружается лодка. Я легко могу её узнать: у неё жёлтая рубка. Именно в этом мне и нужна твоя помощь. Ночью, когда будет следующая доставка, мы спрячемся возле этого каменного пруда и будем наблюдать за происходящим с близкого расстояния.

Мы воспользуемся твоей лодкой, чтобы добраться до пляжа.

– Не стоит.

Он отвернулся, и мы продолжали спускаться по холму.

– Подумай, Дроув, – небрежно сказал он. – Во всяком случае, это интересная забава, если не нечто большее. Лучше, чем рассказать все отцу, чтобы он начал официальное расследование, тебе не кажется? Я имею в виду, что могу и ошибаться. Ну ладно, давай поговорим о чем-нибудь другом, хорошо? Ты встречался в последнее время с этой девочкой из «Груммета» – как там её зовут?

– Послушай, ты же мёрзло прекрасно знаешь, как её зовут, и ты мёрзло прекрасно знаешь, что я много дней вообще никого не видел.

– Что-то мы нервные стали, – холодно сказал он, когда мы миновали рыбный рынок и вошли во двор мастерской Сильверджека. Вольф повелительным тоном спросил, где хозяин; почти немедленно появился Сильверджек и повёл нас к воде. Маленький катер, уже под парами, над которым клубился белый дымок, мирно покачивался у берега рядом с пирсом. Я огляделся вокруг в поисках своей собственной лодки и увидел её – похоже, в хорошем состоянии – под навесом.

– Паровой катер, – заметил я. Я отношусь к паровым катерам немногим лучше, чем к плавающим мотокарам.

Сильверджек почувствовал моё настроение.

– Отличное судно, – быстро сказал он со странной почтительностью. – На нём с нами ничего не случится. Прошу всех на борт.

– Подождите, – сказал Вольф. – Ещё не все пришли. – Он выжидающе оглянулся назад, в сторону города.

– Ты ничего не говорил о других, – недовольно сказал я. – Я думал, мы отправимся на рыбную ловлю втроём. Здесь все равно больше нет места.

– Вон они, – сказал Вольф.

К нам шла нарядно одетая девушка, осторожно ступая по мусору, которым был усыпан пирс; она держала за руку мальчика поменьше, столь же хорошо одетого. Сначала я не узнал их, но когда они подошли ближе, оказалось, что это Паллахакси-Лента и её младший брат Сквинт.

– Вольф! – поспешно прошептал я. – Что, Ракс побери, они здесь делают? Я не могу вынести одного их вида. Ты что, с ума сошёл?

– Привет, дорогая, – вкрадчиво сказал Вольф, не обращая на меня внимания, взял Ленту за руку и помог ей подняться на борт. Сквинт последовал за нею, сердито глядя на нас, и Сильверджек оттолкнулся от берега. Двигатель запыхтел, и мы заскользили среди стоявших на якоре лодок; их было значительно меньше, чем в последний раз, когда я видел гавань. Часть лодок с более глубокой осадкой были вытащены на берег в ожидании грума.

В начале нашего путешествия Сильверджек был в отличном расположении духа, сидя на руле, куря старинную трубку и рассказывая нам морские истории. Тем временем его слушатели разбились на две группы. Вольф и Лента сидели по одну сторону кокпита и почти не обращали внимания на рассказчика, разматывая леску и что-то еле слышно шепча друг другу, в то время как Сквинт и я сидели напротив. Сквинт слушал Сильверджека, разинув рот, а я предавался грустным мыслям о предательстве Вольфа. Не то чтобы я прежде был о нём высокого мнения, но никогда не ожидал от него подобного.

– А теперь взгляни на небо, парень, – Сильверджек обращался к Сквинту, как единственному внимательному слушателю. – Видя, как светит здесь солнце Фу, ты никогда не поверишь, что сейчас творится на юге. Я там был и могу тебе рассказать. Тяжёлые тучи, туман и настолько плотное море, что по нему почти можно ходить. Испарение, понимаешь ли. А если ты попадёшь на мелководье, ледяной дьявол схватит твой корабль и не отпустит его, пока не пройдёт полгода и не пойдут дожди. Много лет назад, когда я был молодым, я часто заставлял грум работать на себя. Мы ждали в Южном океане, пока солнце не становилось настолько ярким, что обугливалась верхушка мачты, и море вокруг исчезало, превращаясь в пар, и было единственное место во всём океане, где что-то можно было увидеть сквозь облака – это уже на самом Полюсе. Так что мы ждали там, почти умирая от жары и влажности, пока облака над нами скручивались в громадную спираль, по мере того как солнце уходило на север. А когда уже совсем ничего не было видно, вода начинала тащить нас, и мы следовали за ней, словно запряжённая повозка, а течение увлекало нас на север. Так мы следовали за грумом…

Сквинт с широко открытыми глазами жевал орехи.

– Как насчёт контрабанды? – внезапно вмешался Вольф. – Тебе много приходилось иметь дела с контрабандой в своё время, Сильверджек?

Лодка слегка качнулась, и я подумал, заметил ли это Вольф. Он наверняка ничего не мог знать о делишках Сильверджека в «Золотом Груммете».

– Контрабанда? – я почувствовал тревогу в маленьких глазках под густыми бровями. – Контрабанда? Да, я слышал разговоры о контрабанде.

Мы обогнули Палец, и неприступные чёрные скалы уступили место более ровному ландшафту речного устья, где располагался новый консервный завод.

Волны здесь были выше, и катер заметно бросало из стороны в сторону, пока он, пыхтя, двигался вперёд. Мы забросили две лески, но не поймали ни одной рыбы.

Потом Сильверджек поднялся и извинился, попросив меня взять руль; ему нужно было отдохнуть. Он спустился по лесенке в небольшую каюту и закрыл за собой люк, оставив нас одних, смущённо глядевших друг на друга. Похоже, мы чем-то расстроили капитана.

Потом мы наткнулись на косяк рыбы и какое-то время были заняты тем, что вытаскивали леску, отцепляли очередную рыбу в брызгах крови и чешуи, снова забрасывали леску, и всё повторялось сначала. Я пытался сосредоточиться на руле, слегка раздосадованный тем, что все удовольствие приходилось на долю попутчиков. Прямо на нашем пути появилась маленькая паровая шлюпка; я не видел никаких признаков её экипажа и сначала решил, что она дрейфует без какой-либо цели, но когда мы подошли ближе, то увидел над бортом удочку.

Мы уже были совсем близко от устья реки и нового консервного завода.

Мне снова показалось, что шлюпка дрейфует в этом направлении, и я предположил, что её пассажир уснул. Я дал несколько коротких гудков.

Лента прекратила сражаться с пойманной рыбой.

– Неужели нельзя без этого ребячества?

Я показал на шлюпку, до которой теперь было не более двадцати метров.

Забыв о рыбалке, они поднялись, глядя на дрейфующую лодку. Я сбавил ход, и стало видно человека, который лежал на дне лодки, запрокинув голову на руки.

– У него, наверное, плохо с сердцем, – предположил Сквинт. – Он ловил рыбу, у него клюнула очень большая, и он так обрадовался, что упал замертво.

– Заткнись, Сквинт, – скомандовала Лента. – Сделай хоть что-нибудь полезное. Иди и позови Сильверджека.

– Подойди к её борту, – сказал Вольф, как раз тогда, когда я именно этим и занимался.

Из каюты выбрался Сквинт, красный и слегка испуганный.

– Я не могу разбудить Сильверджека, – сказал он. – От него странно пахнет.

Почти невероятным образом вся ответственность вдруг свалилась на нас.

Лишь мгновение назад мы весело ловили рыбу; теперь же, без всякого предупреждения, у нас на руках оказались два бесчувственных тела. Помню, у меня возникла дикая мысль, не запах ли разложения почувствовал Сквинт в каюте. Давление в котле упало, и я не был уверен в том, что следует делать. Вторая лодка билась о наш борт, и Вольф с Лентой смотрели на меня, ожидая распоряжений и удачно воспользовавшись моментом, чтобы отказаться от руководящей роли. Вода была неспокойной, и скалы казались очень близкими. Свежий ветер раскачивал нашу лодку.

– Мне плохо, – сказал Сквинт.

– Лента, – решительно сказал я, – иди и попытайся разбудить Сильверджека. Сквинт, ступай на подветренную сторону. Вольф, возьми багор и ткни этого человека. – Когда они бросились исполнять порученное, я понял все преимущества руководящего положения.

Сквинта стошнило за борт. Лента коротко взглянула на него, затем враждебно посмотрела на меня.

– Буди Сильверджека сам. Эта каюта не место для женщины.

Тем временем Вольф схватил багор и, чуть не потеряв равновесие, когда лодку качнуло волной, воткнул острый конец под рёбра лежавшему.

Все сомнения относительно его здоровья разрешились, когда он дико заорал, вскочил на ноги, хватаясь за бок, и разразился бранной тирадой.

Впрочем, она оборвалась столь же внезапно, как и началась. Неожиданно наступила тишина, и все застыли с широко открытыми глазами, в то время как лодки продолжали биться бортами друг о друга.

Он быстро проверил показания приборов, сел за руль и резко двинул рычаг вперёд. Двигатель затарахтел, и вода вокруг кормы вспенилась. Плавно набирая ход, паровая шлюпка описала широкую кривую и устремилась в сторону устья.

Мы посмотрели друг на друга, и я понял, что мои попутчики перепугались.

Какое-то время все молчали, затем Вольф озвучил наши мысли, задумчиво сказав:

– Странно, но он, похоже, изъяснялся на астонском диалекте. Сквинт был более прямолинеен.

– Это шпион, – решительно заявил он. – Грязный астонский шпион.