Глава 20
Я почувствовал, как чьи-то руки подхватили меня и подняли. Горло саднило, я закашлялся и открыл глаза. В лицо мне светило солнце. Я лежал на холодных камнях, одежда была мокрой. Спина ныла, и прохлада камней, казалось, успокаивала боль. Я видел чьи-то ноги, мужские и женские, мелькающие прямо у своего лица. Поднявшись, я сел, но до меня никому не было дела. Внезапная мысль о Страттоне заставила меня подняться на ноги.
Яхта представляла собой костер с языками ярко-желтого и багрового пламени. Она трещала, шипела, что-то в ней лопалось и кипело. Шатаясь, я присоединился к толпе, глазеющей на пожар.
— Там остался Страттон! — не выдержав, закричал я изо всех сил.
Кто-то оглянулся и посмотрел на меня, но остальные, как зачарованные, уставились на бушующее пламя.
— Ради Бога! — крикнул я. — Там остался человек! Сделайте что-нибудь. Не стойте и не глазейте вот так, это вам не цирк. Вызовите пожарных, «скорую помощь»!
Ближайший ко мне человек ответил точно так, как, очевидно, ответил бы я сам:
— Перестаньте орать. Разве вы не видите, что ничего уже нельзя сделать? — Он окинул меня взглядом, в котором я увидел сочувствие. — Вам повезло, что вы остались живы, а вот вашему другу нет. Он уже мертв. Успокойтесь, вы все равно ничем не сможете ему помочь.
Толпа росла по мере того как утихал огонь. Никто не обращал на меня внимания, не задавал вопросов. Все, словно стервятники, жадно глядели на огонь. Но вдруг я почувствовал чью-то руку на плече.
Рядом со мной стоял Баскас.
— Насколько я понял, там кто-то остался? — спросил он. В его глазах не было ни капли сочувствия.
— Страттон, — кивнул я.
Отдав полицейским какие-то распоряжения, Баскас взял меня за локоть.
— Я попрошу вас пройти со мной в участок, — сказал он сухо. — Если у вас есть хоть капля благоразумия, вы выполните мою просьбу и мы обо всем поговорим. Если вы намерены снова оказать сопротивление, я выдвину против вас все обвинения вплоть до убийства. Итак, решайте, мистер Мэйн.
— Я готов, — устало согласился я.
Через десять минут мы уже были в полицейском участке. Он провел меня мимо конторки дежурного по гулкому пустому оштукатуренному коридору с зелеными водопроводными трубами, открыл дверь камеры и предложил войти.
Я вошел, а он, заперев за мной дверь, тут же куда-то отлучился. Вскоре Баскас вернулся с охапкой серой тюремной одежды, просунул ее сквозь решетку и опять ушел.
Я переоделся и сел на край подвесной койки.
Невероятно, но я оказался в настоящей тюремной камере. Я впервые попал в тюрьму, и это ошеломило меня. Несколько раз я крикнул, но никто не отозвался. Для отправления естественных нужд в цементном полу был проделан сток. «Как в хлеву для скотины», — с горечью подумал я. Ощущение того, что я похож на зверя в клетке, было настолько невыносимым, что я был готов выть от одиночества и отчаяния.
Прошло минут пятнадцать. Я с ужасом подумал, каково пробыть здесь пятнадцать лет…
Час спустя Баскас все же появился. Он принес с собой стул и сел напротив меня, глядя мне в глаза. Охранник, оставшийся в коридоре, спокойно наблюдал за нами через решетку.
— А теперь, сэр, расскажите все своими словами.
— С чего прикажете начать? — спросил я подчеркнуто вежливо, давая понять, что готов к сотрудничеству. Один час томительной неопределенности сделал свое дело.
— Вы стали неуловимы с пятницы, мистер Мэйн. Это был день, когда вы отправились в Бонитон, где посетили магазин спортивных товаров и, как вы помните, попытались выкрасть копию счета на купленное вами ружье для подводной охоты. С тех пор ваши действия и место пребывания были мне не известны.
За один час непокорный мистер Мэйн стал достаточно покладистым и благоразумным, поэтому к Баскасу снова вернулась обычная светская вежливость.
Я не знал, с чего начать. Если я начну с Исследовательской станции и параллельных миров, он свяжется с Копрайтом, а тот опровергнет все. Теперь, когда погиб Страттон, я не знал на станции никого, кто захотел бы помочь мне. Поэтому я сказал, что просто покидал Фалькомб на два дня.
— Я был потрясен, когда узнал, как был убит мистер Меллорз. Поэтому я уехал на пару дней, чтобы прийти в себя.
— Странно. Миссис Меллорз сказала, что вы нанесли ей визит в тот же вечер и между вами произошла какая-то ссора. Значит, вы после этого покинули город?
— Да.
— Очень странно. Почему же ваш вездеход остался на автостоянке у больницы? Каким же образом вы покинули город, мистер Мэйн?
— Господи, на попутной машине. Проголосовал, и все. Разве это так уж важно? Главное, я сейчас здесь. Вам удалось засадить меня за решетку, о чем вы так давно мечтали, черт бы вас побрал!
Вспоминая все это, я почувствовал, что нервы мои на пределе. Слишком многое произошло за эти дни.
— Ладно, хватит играть в кошки-мышки, Баскас! — вдруг заорал я. — Задавайте свои вопросы. Вы хотите знать, убил ли я Меллорза? Нет, не убивал. Убил ли я Страттона? Тоже нет. Надо же — он улыбался!
— Ладно, мистер Мэйн. Я хотел бы понять одну простую вещь. Зачем вам понадобилось обращаться в спортивный магазин?
— Я хотел найти копию счета, ибо не мог понять, каким образом это ружье могло оказаться моим. Я решил, что произошла какая-то ошибка, и хотел выяснить это.
— А мне кажется, что вы решили уничтожить счет и лишить меня возможности доказать, что это ружье ваше. Почему вы столь поспешно покинули магазин?
— Я испугался, — признался я. — Все оборачивалось против меня.
— Что верно, то верно, мистер Мэйн. Все было против вас. А затем, спустя день или два, которые вы якобы провели, прогуливаясь по утесам, все вдруг уладилось. Вы позвонили мне из Фалькомба и сказали, будто Страттон готов подтвердить, что вы находились с ним в тот момент, когда был убит Меллорз, не так ли?
— Примерно так.
— Когда же, по вашей просьбе, я приехал на причал, чтобы выслушать вас, проверить ваше алиби и снять с вас все подозрения, то что же я нашел? Вы понимаете, мистер Мэйн: ваше положение стало еще хуже, чем раньше. Мистер Страттон погиб в огне, и мне никогда теперь не узнать, что он собирался мне поведать. А жаль, очень жаль.
Он и вправду смотрел на меня почти с сочувствием.
— Почему вы не ограничились тем, что произошло в четверг? Ружье было единственной вашей уликой. Вы могли бы все объяснить. Зачем вам понадобилось еще что-то придумывать? Видите, чем это закончилось? Еще одна смерть. Скажите, вы не сумасшедший, Мэйн?
— Значит, вы считаете, что это я убил Меллорза? Он сердито уставился на меня.
— Первое время я так не думал, но теперь готов держать пари, что это сделали вы, Мэйн. Я приложу все усилия и докажу, что смерть Страттона — тоже дело ваших рук, и буду счастлив, если мне это удастся. Вы убийца, Мэйн.
Подхватив свой стул, Баскас, прежде чем уйти, доверительно сообщил мне:
— Мне необходимо переговорить со всеми, кто связан с этим делом. Чтобы никто не мог упрекнуть меня в том, что я не был объективен. Сделав это, я предъявлю вам обвинение в убийстве по всем правилам.
Опровергнуть его вам не удастся, Мэйн, будьте уверены. Вы виновны, это бесспорно.
— Вы не имеете права держать меня здесь без предъявления обвинения! — воскликнул я в отчаянии.
— Посмотрим, — бросил Баскас коротко и резко и вышел, сопровождаемый охранником.
* * *
Я сидел совершенно подавленный и думал о том, как внезапно рухнул мой мир и мои надежды. Еще два часа назад я был уверен, что Страттон выручит меня и я вернусь к Сюзанне. Смерть Страттона изменила все самым роковым образом. Меня будут судить за убийство и я никогда больше не увижу Сюзанну. Я представил себе, как она ждет меня у роковой черты в Бухте Морских Звезд, встревоженно поглядывая на часы. Она смотрит на деревья, траву, белые камни развалин. Морской ветерок играет ее волосами, ласкает ее лицо, а оно становится все печальней. Наконец она встает, поднимает куртку и надевает ее, потому что уже веет вечерней прохладой. Затем Сюзанна медленно возвращается к своей машине.
В этот же вечер она зайдет к своему Страттону и попросит его отправить ее в мой мир. Он спросит, какой мир она имеет в виду? Но Сюзанна этого не знает. Он с сочувствием и состраданием посмотрит на нее своими усталыми глазами и расскажет о бесконечном множестве возможных миров, откуда я мог появиться. Но она будет настаивать и попросит Страттона все же попытаться.
Я знал, что Сюзанна любит меня и не оставит свои попытки встретиться со мной, пока наконец Страттону не надоест понапрасну тратить свое время. Тогда Сюзанна откажется работать на станции и уедет куда-нибудь в другой конец страны. Пройдет год, и она станет все реже вспоминать обо мне…
Вдруг я услышал шаги в коридоре, появился Баскас и отпер дверь моей клетки.
— Убирайтесь отсюда, и поскорее! — рявкнул он.
— Что вы хотите сказать? Я могу идти домой?
— Куда угодно.
— Но почему?
Однако мы уже шагали по коридору и вскоре свернули в комнату для свиданий, или как это там называется в полицейском участке, где я увидел ожидавшую меня Марианну.
В своей безукоризненной форме медсестры она казалась здесь воплощением чистоты и невинности.
— Сами расскажете ему все, — коротко и резко бросил ей Баскас. — И поскорее уберите его с моих глаз.
Мы покинули тюрьму. Я был по-прежнему в тюремной одежде, но нас, слава Богу, ждал вездеход Марианны. Когда мы сели, я повернулся к ней с безмолвным вопросом в глазах. Марианна ответила мне счастливой и торжествующей улыбкой.
— Ладно, рассказывай, что произошло, — нетерпеливо попросил я.
— Кто-то решил сделать доброе дело, Джон. Я всегда говорила тебе, что ты видишь в людях только плохое.
— Кто же этот хороший человек, говори?
— Тим Аркрайт, мальчишка, которого ты спас сегодня утром. Когда его отпустили из больницы, я отвезла их с матерью домой. И Тим вдруг расплакался. Оказалось, его мучила совесть, он ведь все же утащил кое-что с твоей яхты. Приехав, мы стали распрашивать его, и тогда он принес из своей комнаты ружье для подводной охоты.
— Что?!
— Я тут же поехала к тебе в отель, но регистраторша сказала, что тебя забрали в полицию. Она сообщила об этом с явным удовольствием, — Марианна нахмурилась.
— Представляю, — усмехнулся я. — А что было дальше?
— Я принесла ружье в полицию и показала его инспектору Баска-су. Он вытащил еще какое-то ружье и сравнил с тем, что принесла я. Они оказались совершенно одинаковыми, вплоть до номеров на стволах. Баскас решил, что на фабрике, должно быть, была допущена ошибка при выбивке серийных номеров. Таким образом, обвинение с тебя снимается.
— Баскас, наверное, был ужасно огорчен?
— Ошибаешься, Джон. Мне показалось, что он даже обрадовался, хотя для него это означает новые поиски убийцы.
— Он его не найдет. — Я в нерешительности умолк. — Понимаешь, Марианна, убийца — из другого мира, — осторожно сообщил я.
— О! — только и смогла произнести она.
Для нее, недостаточно осведомленной, иные миры были связаны со злом, смертью, сверхсекретными научными проектами и, конечно же, с Сюзанной. Все это пугало Марианну. Она не хотела даже говорить об этом. Марианна была разумной, надежной, красивой девушкой, способной стать отличной женой.
Мы подъехали к больнице, где я должен был забрать свой вездеход, а она — остаться на дежурстве.
Прощаясь на крыльце, Марианна тихо спросила:
— Когда я снова увижу тебя, Джон?
Свое ближайшее будущее я связывал с полным одиночеством, бесцельными прогулками в раздумье: стоит ли снова вернуться на работу к Пабло, если он захочет меня взять? Сюзанны нет, и мне следует забыть ее как можно скорее, иначе я снова начну пить. Если я не найду кого-нибудь, с кем смогу коротать вечера, мне никогда не забыть Сюзанну.
Марианна, задав свой вопрос, смотрела на меня с надеждой. Я вспомнил слова Страттона. Да, я действительно подлец, использующий всех в своих целях.
— Ты освободишься в четыре? — спросил я.
— Да.
— Ты не согласишься встретиться со мной в Бухте Морских Звезд? У Марианны от удивления округлились глаза.
— Неужели ты собираешься… Я хочу сказать… теперь, когда Страттон умер…
Я взял ее за руку.
— Действительно, проект свернут, работы прекращены. Но пойми: я должен быть в бухте…
— Хорошо, — печально сказала Марианна. — Встретимся в бухте в половине пятого.
Я смотрел, как она исчезла в дверях — красивая, темноволосая и грустная.
Я сел в свой вездеход и направился в отель «Фалькомб».
Было около трех. Я поймал себя на том, что разговариваю сам с собой вслух. Видимо, напряжение последних дней давало себя знать.
— Ты негодяй, негодяй, негодяй, — повторял я.
* * *
Мой вид в арестантской робе, казалось, ничуть не удивил регистраторшу. Лицо ее, как всегда, было невозмутимым. Наклонившись, я воззрился на нее, сидящую за конторкой, словно намеревался произвести неизгладимое впечатление.
— Слушаю вас, мистер Мэйн, — вежливо отчеканила она.
— Мне нужен номер и одежда.
— Двадцать шестой свободен. — Она тут же вручила мне ключ. — Ваш друг мистер Блексли сейчас в баре. Вы с ним одного роста. Я прикажу Картеру принести вам кое-что из вещей мистера Блексли.
Она тут же сделала какие-то пометки, и я был уверен, что, выйдя из ванной, найду одежду аккуратно разложенной на кровати. Марианна права. Эта девушка, возможно, испытывает ко мне неприязнь, но следует ли увольнять ее, если она отлично справляется со своей работой?
Позднее, облачившись в брюки и спортивную куртку Пабло, я спустился в бар. Знакомая компания, как всегда, сидела за ленчем, попивая коктейли. Пабло и Дик шумно приветствовали меня, похлопали по плечу и тут же заказали виски.
Доринда, загадочно посмотрев на меня, спокойно произнесла:
— Значит, тебя освободили, Джон? Ты вне подозрений? Я рада. В последнее время было чертовски много ошибок.
— Контракт подписан, Джон, — торжествующе произнес Пабло. — Есть заказ еще на шесть яхт.
— В том случае, если дела пойдут неплохо, — поправила Доринда. — Я уверена, что так и будет теперь, раз вернулся Джон.
— Не сейчас, — вмешался Пабло, заметив, что Доринда намеревается что-то сказать мне. — Лучше расскажи нам, где ты болтался всю эту неделю, а то и две, пожалуй? Как это можно — вдруг взять и исчезнуть? Запои в компании сумасшедшего ученого, приключения с прелестными девицами, свидания на утесах, героическое спасение утопающих, тюремное заключение, взрыв на яхте. Смерть и разрушение на всем твоем пути. Ты неплохо провел эти деньки!
Глядя на всех, сидящих за столиком, я вновь испытал то странное чувство, которое охватило меня в квартире Марианны. Я был островком беспокойства среди спокойного моря нормальной жизни. Вот они сидят, беседуют, пьют, курят, и ни одному из них не приходится бегать в промокшей одежде по улицам, продираться под проливным дождем сквозь чащу леса или шествовать через весь город к отелю в арестантской робе.
— Что касается последней новости, — продолжал Пабло, — тебя должно порадовать то, что мы застраховали все до одной яхты, пока ты на своей возился с динамитом. Ужасная смерть, бедняга Страттон.
Пабло печально поник головой. Он был порядком пьян.
— Замени систему пропанового обогрева на яхтах, Пабло, — посоветовал я серьезно.
— Джон, прежде чем ты снова сделаешь что-либо поспешное и необдуманное, я хотела бы поговорить с тобой о делах, — сочла нужным вмешаться Доринда. — Я знаю, у нас были разногласия, но думаю, что мы с тобой поладим.
Никто из них ни разу не обмолвился о смерти Меллорза. Это удивило меня. Похоже, убийства вообще не было. Пабло даже позволил себе какую-то шутку насчет смерти. Он сделал это в присутствии вдовы, но та лишь улыбнулась. «Странно», — подумал я.
— Я подготовила текст контракта, — продолжала Доринда, по-прежнему обращаясь только ко мне. — Может, взглянешь на него сегодня чуть позднее? Я уверена, ты будешь удовлетворен. Кроме того, ты имеешь право на половину доли в чартерных рейсах.
Я посмотрел на Пабло. Мне кажется, он догадывался о том, что я хочу проситься к нему на старое место на верфи. Мой друг лишь широко улыбался.
— Подумай над предложением Доринды, Джон. Было бы лучше, если бы ты работал здесь. У меня предчувствие, что чартерный бизнес имеет неплохие перспективы. Мне бы хотелось, чтобы этим занимался человек, которого я знаю.
— О'кей, — согласился я, и мы с Дориндой пожали друг другу руки, забыв о нашей ссоре в спальне. Однако я подумал: не следует забывать, что она видела моего двойника, когда, убив Меллорза, он выходил из номера. Она до сих пор убеждена, что я убийца. Интересно, как она после этого думает ладить со своей совестью…
И тут с моей головой произошло что-то странное, я услышал нечто похожее на щелчок переключателя. Я испугался, решив, что, не дай Бог, меня хватил удар. Но никто, кажется, не заметил моего странного состояния. Я снова улыбнулся и отпустил руку Доринды.
Она тоже ответила мне улыбкой. Зубы у нее были белые, ровные и, возможно, вставные.
— Уоллес будет очень рад, когда вернется, — сказала Доринда.
* * *
Машину пришлось вести очень осторожно. Во-первых, я выпил, а во-вторых, был напуган неожиданными приступами головокружения. Они повторились дважды, после того как я покинул отель. Ничего серьезного, но это было своего рода предупреждение — мой организм достиг предела напряжения. Я решил, что несколько дней вдали от Фалькомба помогут мне прийти в себя. И еще подумал — не так ли начинается белая горячка: потеря сознания, галлюцинации?.. Или же это конвергенция миров, о которой говорил Страттон? Доринда сказала, что Уоллес вернется, и Пабло не выразил никакого удивления.
Всю дорогу я придирчиво проверял себя и свои чувства, дабы убедиться, уверен ли я в том, что делаю. Я хотел, чтобы Сюзанна оказалась там и, увидев меня, выходящего из машины, бросилась навстречу, обняла и поцеловала. Чтобы, обнимая меня, она не переставала благословлять Судьбу, с чьей помощью нам снова удалось встретиться. Я искренне хотел представить себе такую сцену нашей встречи, но не мог.
Потом я вдруг вспомнил, что сюда должна прийти Марианна, и мысль об этом была почему-то приятна. Мы сможем прогуляться, посмотреть на заходящее солнце с высоких утесов. День был погожий, а вид на морские просторы в часы заката — поистине впечатляющее зрелище.
Как только за поворотом открылась бухта, сердце мое екнуло, ибо я сразу увидел белокурую девушку у кромки воды. Она была такого же роста и телосложения, как Сюзанна. Это означало, что Судьба продолжала играть мною. Я решил сделать вид, что не обращаю внимания на девушку, и притормозил, намереваясь оставить машину в обычном мире. Девушка, стоя ко мне спиной, смотрела на воду. Сейчас она услышит шум турбин и обернется. Она будет некрасивой, очень некрасивой… Не понимаю, что со мной…
Я медленно и настороженно приближался, ибо что-то в ее облике и позе показалось странным и растревожило мою предательскую память.
Девушка обернулась.
