Глава 8
Человеку трудно признаться, что он кого-то боится. В таких случаях мы стараемся прибегать к эвфемизмам. Мы можем сказать, например, что кто-то внушает нам уважение или что он — энергичный человек, излучающий магнетизм. Мы можем охарактеризовать человека как агрессивного, хитрого, непредсказуемого, параноидального. Это означает, что он, так или иначе, пугает нас. Мы боимся, что он может ударить, перехитрить или увести любимую женщину. Но мы стараемся не говорить об этом прямо.
Я никогда никому бы не признался, что инспектор полиции пугает меня. Но себе самому я мог это сказать, потому что, когда я покидал комнату, меня била дрожь. Баскас был ловок и умен. Я догадывался, что он недолюбливает меня. Когда он стоял передо мной, я чувствовал себя нашкодившим школяром и ненавидел его бессильной детской ненавистью.
Разумеется, у него все преимущества. Если я был потрясен видом ужасной раны и вообще никак не мог оправиться от того, что произошло за последние дни, то для Баскаса мертвое тело было обыденностью. Меня мучила совесть, ибо у меня не раз мелькала мысль о том, что смерть Меллорза была бы наилучшим решением многих проблем… В баре ко мне подошел Пабло.
— Ну как?
Здесь были все: Аллан Копрайт, Доринда Меллорз, Дик Орчард, Пабло и я. И каждый мог оказаться убийцей.
— Не так страшно, — небрежно ответил я и заказал виски. — Он хочет видеть тебя, Доринда.
Жена Меллорза ушла. Серая, неприметная женщина. Мы даже не заметили ее ухода.
Утром следующего дня я отправился к Страттону. День выдался солнечный, по-летнему яркий, и от этого болели глаза. Я решил, что пора бросить пить, а заодно и курить. Когда я наконец добрался на вездеходе до станции, то был порядком измотан.
Страттон предложил мне сесть.
— Я думал, ты поставил точку, — сказал он.
— Ты знаешь, что Меллорз умер?
Странная тень пробежала по лицу Страттона.
— Нет, не знаю. Когда это случилось?
— Вчера после полудня. А что ты делал в это время? Он запустил пальцы в свои черные густые волосы.
— Я работал здесь, когда ты ушел. Как он умер?
— Его убили.
— Понимаю… Нашли убийцу?
— Насколько я знаю, последним допрашивали Копрайта, — в душе я злорадствовал, но не упомянул, однако, о том, что это было полсуток назад.
— Копрайта? Какая ерунда! Копрайт не способен убить кого-либо, не хватит смелости. Ему ее не хватает даже на то, чтобы затащить Джин Лонгхерст в постель.
— Теперь, когда Меллорз не стоит у тебя на пути, все будет значительно проще.
Страттон нахмурился.
— Что ты этим хочешь сказать, Джон?
— Да так, ничего, Страттон. Я подумал, что многие с удовольствием посчитались бы с ним, вот и все. Мотивов для убийства было предостаточно, и полиция знает об этом. В частной жизни он был совсем другим, чем представлялся гражданам города. Все теперь зависит от алиби.
— Алиби?
— Да, мне нужно алиби, Страттон. Я сказал полиции, что с полудня все время был в Бухте Морских Звезд. Но это не убедило их. Ты должен мне помочь.
— Вчера я объяснил, почему не могу рассказать об эксперименте. Выкручивайся сам, Джон.
— Меня могут арестовать за убийство!
Он нахмурился еще больше, окинул меня взглядом и на мгновение задумался.
— Понимаю, — наконец медленно произнес он. — Твой арест был бы весьма некстати. Хорошо, вот что я сделаю. Если тебе действительно будет угрожать арест, я обеспечу твое алиби. Но, думаю, до этого не дойдет, и ты вполне справишься сам.
— Благодарю.
— Но я кое-чего потребую взамен, — сказал он, словно и не заметил моего сарказма. — Например, твоего участия в будущих экспериментах.
К счастью, в эту минуту открылась дверь, и вошел Аллан Копрайт.
— Здравствуй, Джон, — рассеянно поздоровался он, взглянув на меня. — Доброе утро, сэр. Я надеюсь, мистер Мэйн сообщил вам, что произошло… Баскас, инспектор полиции, осведомлен о наших натянутых отношениях с Меллорзом. Кто-нибудь мог слышать мои неосторожные слова… Я сказал, что готов задушить его…
— Его задушили? — с любопытством постороннего осведомился Страттон.
— Нет. Заключение лаборатории принесли, когда я был еще там. Похоже, убили, когда он спал. Выстрел или же удар ножом в глаз. Я вздрогнул, вспомнив страшную рану.
— Неужели нельзя отличить огнестрельную рану от ножевой? Пулю нашли?
— Кажется, нет. В лаборатории тоже удивлены. С одной стороны, рана похожа на огнестрельную, даже есть следы пороха на лице. Но… — тут Копрайт перевел дыхание, пулю не обнаружили, хотя рана не была сквозной.
— У тебя есть алиби? — спросил я вконец растерянного Копрайта.
— Алиби? Я сказал Баскасу, что встретился с Меллорзом. Я вынужден был это сделать, потому что регистраторша в холле видела, как я к нему поднимался. Это было после трех пополудни.
— Когда по их предположениям был убит Меллорз?
— После трех. В комнате было очень жарко, поэтому установить по состоянию трупа точное время смерти весьма трудно.
— Или Баскас решил не сообщать тебе этого, — заметил я. — Куда ты пошел после того, как повидался с Меллорзом?
— Он вернулся сюда, Мэйн, — решительно перебил меня Страттон. — Я могу подтвердить это под присягой. Это подтвердит и видевший его часовой у ворот. Итак, один исключается. Таким образом, круг сужается, подозреваемых становится меньше.
Наши взгляды встретились. Я подумал: остаются Пабло, Дик и Доринда. Или кто-то еще, кого мы не знаем. Или же я.
Страттон продолжал смотреть на меня, словно читал мои мысли.
— Оставайся с нами, Мэйн, — сказал он. — Небольшая прогулка в прошлое не составит для тебя труда. Мир-8 Минус, не возражаешь? Это возможность узнать, что произошло в действительности. Есть даже шанс, что событие полностью повторится. Ты сможешь… — Тут он внезапно осекся. — Вполне возможно, что и кто-то другой еще жив там, понимаешь? — Конечно, он говорил о Сюзанне. Что-то мелькнуло в его глазах, когда он это сказал, — то ли ревность, то ли зависть… Не знаю. Но мне было все равно. — И у тебя будет алиби, — добавил он. — Всегда есть шанс, а терять тебе нечего.
Петля на моей шее затягивалась, смерть разрушала границы моей жизни. Аллан Копрайт по знаку Страттона покинул комнату. Мы остались одни, каждый со своими мыслями.
Страттон курил сигарету за сигаретой, его смуглое лицо ничего не выражало, глаза равнодушно следили за кольцами дыма. Я гадал, что меня ждет. А Страттон думал о своем.
— Значит, в больнице… — наконец промолвил он. — Следовательно, твоя яхта сгорела, ты погиб, а я отделался ожогами. Насколько серьезно я обгорел?
— Достаточно серьезно, по-моему. Страттон задумчиво посмотрел на меня.
— Серьезные ожоги, говоришь? Но не обязательно, чтобы это в точности повторилось в параллельном мире. Полное повторение больше относится к смерти.
— Что ж, это должно утешить тебя, — безразлично обронил я.
— Послушай, Мэйн. Смерть — вот что все меняет. Ибо это конец работы сознания, которое только и может проникать в будущее, формировать его. Мир обязан своим существованием интеллекту. Если в Мире-2 живут те же люди, что и в Мире-1, истории этих миров должны идти одинаковыми путями. Конечно, возможны некоторые отклонения, но в итоге всегда будет происходить выравнивание, как мы в этом уже убедились.
— Ты ждешь, что такое произойдет и в моем случае? — резко спросил я.
— Тебе может повезти. — Страттон явно хотел успокоить меня. — Исключения должны существовать, иначе как мы узнаем, что это параллельные миры? Если их нет и все одинаково, тогда это один мир, понимаешь?
Мы еще какое-то время обсуждали проблему, и в конце концов я согласился заглянуть в недалекое прошлое и побывать в Мире -8 со знаком минус. Но сдался я не сразу. Страттону пришлось долго меня уговаривать.
Разумеется, все утро я провел в состоянии неприятного ожидания, полный страхов и предчувствий. Образ Сюзанны неотступно стоял передо мной, когда я покинул станцию. Я снова был влюблен, я любил жизнь и дрожал от нетерпения. Когда я повернул вездеход на узкую дорогу, ведущую к Фалькомбу, я уже забыл об инспекторе Баскасе и следствии, которое он ведет.
Но некоторые остатки здравого смысла у меня оставались, поэтому я решил завернуть на ленч в ресторан отеля «Уотерменс-Армс».
Мне нужно было всего лишь посидеть в тиши и подумать, не ждут ли меня горькие разочарования. Потому что Сюзанна, которую я смогу встретить в Мире-8 Минус, возможно, никогда не видела меня прежде. Или, 'Увидав, может не узнать, ибо я предстану перед ней в другом обличье. Но мне удастся убедить ее, что это я, и она все поймет, потому что работает на своей Исследовательской станции в Мире-8 Минус. И тогда, возможно… Впрочем, я ничего не знал, и поэтому не стоило предугадывать. Возможно, я ей просто не понравлюсь…
Очнувшись и подняв глаза, я увидел за своим столиком Пабло и Дика.
— Привет, ребята, — я оторопел.
— Смотри-ка, он заговорил.
Официантка приняла заказ. Пабло проводил ее одобрительным взглядом.
— Ладно, — сказал он. — Выкладывай, что ты думаешь обо всем этом.
Я понял, что он имеет в виду убийство Меллорза.
— Думаю, все зависит от того, насколько точно полицейские определят время убийства.
— Инспектор заявил, что Меллорз умер примерно в половине пятого.
— Тебе это сообщил Баскас?
«Он слишком охотно делится информацией, — подумал я, — что совсем негоже для полицейского».
— Половина пятого. В таком случае я вне подозрений, — сказал я.
— Не дури, Джон. Инспектор просил во что бы то ни стало найти тебя. Он хочет, чтобы ты зашел к нему во второй половине дня.
— Сегодня? Черт бы побрал этого Баскаса! — возмутился я. — В это время я никак не могу.
Принесли дымящийся суп. Пабло осторожно, боясь обжечься, поднес ложку ко рту.
— Что ему сказать?
— Так и скажи. У меня другие дела.
Дик, оглянувшись, пробормотал вполголоса:
— Может, ты сам ему это сообщишь, Джон?
Я резко повернулся на стуле. Баскас стоял в дверях, оглядывая зал. Увидев нас, он тут же направился в нашу сторону. Мы сидели за столиком втроем — одно место было свободно.
Не дожидаясь приглашения, Баскас сел. К его губам приклеилась дежурная улыбка.
* * *
Я вел машину по узкой тропе к Бухте Морских Звезд и размышлял. Все сложилось не так уж плохо для меня, Баскас выказал полное понимание, не интересовался моими делами и не очень-то расспрашивал.
— Встретимся вечером в отеле, — сказал он. — Только прошу, сообщите, где вас можно будет найти, если вы вдруг понадобитесь. Я хотел поговорить с вами еще утром, но не застал вас.
…Был погожий солнечный день, земля после длительных дождей достаточно просохла, и мой вездеход на воздушной подушке оставлял за собой легкое желтое облачко пыли.
Вскоре я уже шагал по густой траве к двум деревьям. За ними мерцали и переливались в лучах полуденного солнца воды бухты.
Я сел на обломок разбитого молнией дерева и гадал, что сулит мне сегодняшний эксперимент. Впервые мною или еще кем-то предпринимается путешествие в прошлое, хотя Страттон уже посылал туда животных и даже возвращал их назад. Словно в подтверждение моих раздумий, откуда-то появился маленький серый зайчишка. Он медленно подскочил к дереву и, усевшись, уставился на меня. Заяц казался почти ручным, но когда я протянул к нему руку, он, неловко хромая, ускакал прочь. Интересно, из какого мира была занесена сюда инфекция, поразившая бедного зверька?
Взглянув на часы, я увидел, что уже половина третьего, и в ту же секунду в пейзаже что-то изменилось, он как бы сдвинулся.
Я оказался в прошлом…
Казалось, место, где я находился, очертили невидимым кругом. Возникла туманная пелена. В ней исчезло даже единственное из оставшихся огромных деревьев. Я был словно заключен в некий цилиндр из серого тумана, а вокруг меня кружились обрывки бесформенных сновидений.
Я испугался, однако встал и пошел прямо на серую стену. Она чуть расступилась; это действительно был туман. Ну и дурак же я! Ведь это туман с моря, весьма частый в это время года. Чтобы убедиться в этом, я протянул вперед руку.
В ту же секунду послышался треск электрического разряда, яркая белая вспышка ослепила глаза и какая-то сила бросила меня на землю. Я вскрикнул от невероятной боли в пальцах и, чтобы унять ее, безотчетно сунул руку под мышку. Тошнота заставила меня согнуться вдвое.
Спустя какое-то время я смог осмотреть руку и убедиться, что на указательном и среднем пальцах оторваны первые фаланги. Кровь так и хлестала из ран. Боль была невыносимой. Я вытащил из кармана платок и поспешно замотал пальцы.
Вокруг продолжал клубиться туман. И ничего не оставалось, как ждать, когда через три часа Страттон отзовет меня назад.
