4
Люди спрятали пистолеты, окружили аморфа, начали наперебой расспрашивать его, совершенно забыв, что лишь несколько минут назад его облик был пугающе неопределенным.
— Назад! — крикнул Стордал. — Держите его под прицелом.
— Он просто бездумно подражает, — предупредил Бригс. — Он повторил то, что услышал от нас.
Охотники приутихли, отступили на несколько шаров от незнакомца и разглядывали его, соблюдая осторожность.
— Попробую с ним поговорить, — выступил Бригс. — Вы родились на этой планете? — обратился он к существу.
Слегка помедлив, аморф четко ответил:
— Нет.
Бригс вздрогнул. Все уставились на аморфа.
— Оно отвечает, — сказал Стордал. — Осмысленно, и даже по-английски. Вот тебе и «подражает». — Стордал был не просто удивлен, он злорадствовал.
— С какой планеты вы прибыли? — спросил Бригс, приходя в себя.
— С Земли, — ответил аморф очень ясно. Странный нимб вокруг его головы стал превращаться в густые, длинные каштановые волосы, лицо же оставалось неопределенным, но подвижным: аморф улыбался и артикулировал.
— Не понимаю, — озадаченно проговорил Бригс. — Землей называется планета, с которой прибыли мы. Данную планету мы назвали Мэрилин. А откуда явились вы?
— С Земли, — повторил аморф, хмурясь. — Земля — это третья планета от Солнца, есть еще восемь, из них Юпитер — самая крупная. У Земли есть спутник — Луна.
— Видимо, мы мыслим одинаково, — сказал кто-то и нервно засмеялся.
— А как вас зовут? — спросил Бригс.
На лице аморфа отразилось недоумение, он оглядывал каждого из присутствующих, не отвечая.
— Зовут? — повторил он. — Я не знаю…
Бригс метнул на аморфа грозный взгляд.
— Как вы сюда попали, черт побери?
— На космическом корабле. — Лицо аморфа прояснилось.
— На каком?
— «Хедерингтон».
— Разве? Что-то я вас не встречал на борту, — в реплике звучал сарказм.
— Как же я сюда попал?
— Это у вас надо спросить! — рявкнул Бригс. — Поехали, Стордал. Надо доставить этого типа на базу, я не могу от него добиться толку. Пусть им займется психоаналитик.
— Неплохая идея, — согласился Стордал. Он взял аморфа за руку, и тот пошел за ним, не сопротивляясь. В какой-то миг аморф улыбнулся Стордалу, став удивительно похожим на кого-то; Алекс пытался вспомнить, на кого, но образ ускользал…
Подошли к вездеходу, снабженному прицепом. Стордал колебался: не мог он запереть это существо в клетку, словно зверя. Видимо, и остальные разделяли это же чувство: люди стояли возле машины, переминаясь с ноги на ногу.
— Господи помилуй, — пробормотал один из охотников. — Да это же… женщина.
Да, она, улыбаясь, смотрела на них — никому не известная и в то же время странно знакомая всем. Бесформенный балахон исчез. На женщине было короткое платье, стянутое на тонкой талии пояском.
— А знаете, — сказал тот, кто сделал это открытие, — она мне напоминает… чуть-чуть… мою жену.
Однако в симпатичном личике незнакомки было что-то мужское, может, слишком резкие черты.
— Вы — мужчина или женщина? — спросил Стордал аморфа.
И вновь — удивленное лицо и молчание.
«Да какое, собственно, это имеет значение сейчас», — буркнул себе под нос Стордал и вслух приказал:
— Посадите «это» в клетку.
Стордал вел машину осторожно, стараясь избегать толчков, Бригс же сидел, перевернув сиденье задом наперед и пытаясь поговорить с аморфом сквозь решетку. Ученый как будто снова обрел к нему интерес, возможно, потому, что теперь говорил с ним без свидетелей.
Стордал поинтересовался:
— Что-нибудь получается?
— Слушай, это ужасно интересно: «оно» не боится ни меня, ни езды в автомобиле. — Он снова наклонился к клетке, почти прильнув к прутьям. Убедившись, что впереди нет рытвин, Стордал тоже изогнулся на своем сиденье и увидел, что аморф примостился в уголке клетки, почти впритык к Бригсу, и снова меняет внешность.
— Что с ним происходит? — спросил Стордал. — Он опять выглядит иначе.
— По-моему, снова делается мужчиной, — ответил Бригс, ухитряясь в то же время задавать аморфу вопросы. Потом повернулся к Стордалу.
— Знаешь, Алекс, это необычное существо. Я его «проэкзаменовал» и убедился, что «оно» отлично знает биологию земных существ.
— Я же говорил, что «оно» прилетело с Земли.
— Господи, Алекс! На одном корабле с нами?
— Да, маловероятно. — Существо полностью сбивало Стордала с толку. — А может, нам его отпустить? Совсем, на волю? — только и смог вымолвить он.
— Отпустить его? — Бригс метнул на Алекса гневный взгляд. — Ты шутишь? Какой же из тебя, к черту. Администратор? Наш долг — исследовать это существо на благо нашей колонии, да и науки вообще.
— Вот видишь, ты сказал «его». А чуть раньше произнес бы «ее». Создание явно потустороннее, мы о нем ни черта не знаем не знаем. И тащим в поселок. Нам не известно, на что оно способно, какой номер отколет. Раз они нас раньше не трогали, эти аморфы, даже не подходили к базе, значит, их следует изучать в поле, в естественных условиях.
— Ты считаешь, я смогу проводить такие опыты?
— Уверен, что сможешь при нормальных условиях. Сейчас они ненормальны, они затрагивают и чувства, и интеллект. Ты разве не видишь?
— Не вижу — чего?
Стордал помедлил: он опять собирался влезть в рассуждения, которые вызовут сарказм Бригса.
— Это существо внушает нам самые разные чувства.
— То есть?
— Когда оно было женщиной, оно мне нравилось. Эта женщина была обаятельна и дружелюбна. А теперь я не могу видеть это чудище! Оно просто зловеще. И мне это не приснилось! Эта сволочь явно играет на струнах моей души. Интересно, что бы оно со мной сделало, если бы захотело?
Бригс усмехнулся.
— Странное дело! У меня все наоборот: когда оно было женщиной, то абсолютно мне не нравилось: этакая рохля. А сейчас… У нас с ним идет интересный разговор, мы на многое смотрим одними глазами. От-лич-ней-ший парень!
Что-то в голосе биолога заставило Стордала насторожиться. Резко обернувшись, он снова посмотрел на существо в клетке, потом нажал на тормоз. Вездеход подпрыгнул и замер. Машины, шедшие сзади, едва избежали столкновения.
Выскочив из вездехода, Стордал попятился, он не отрываясь глядел в клетку, чувствуя, что волосы на его голове становятся дыбом.
Бригс же стоял у машины как ни в чем не бывало, даже довольно улыбался.
А в клетке сидел еще один Бригс. Похожий как две капли воды, вплоть до пуговиц на рубашке, и тоже улыбался. Точная копия биолога.
Наконец машины снова тронулись в путь. Стордал и Бригс договорились о том, что существу разрешат свободно передвигаться по территории поселка, но место его жительства будет в металлическом ангаре — таком, какие обычно служат убежищем на случай нападения врага. Ведь из клетки, как смекнул Стордал, существо легко сбежит, приняв вид, скажем, насекомого.
Тем временем Бригс разглагольствовал:
— Он стал моей копией. Боже, какие могут открыться возможности, если мы будем работать вдвоем!
— Правильно. Но насколько он знает язык? Ведь этого не скопируешь визуально, как, скажем, цвет или форму!
— Это я понимаю. Аморф, ясное дело, телепат. И сходство со мной полное. Он знает все, что знаю я, и даже то, что я успел позабыть. Вот интересно, — Бригс повернулся к существу в клетке, — интересно, есть ли у него сила воли?
— Да уж лучше не надо, — сказал Стордал. — Если у него есть воля плюс наши знания, мы будем дьявольски от него зависеть. Мы-то не можем читать его мысли.
Повернувшись к аморфу, Стордал спросил:
— Как вас зовут?
— Альфред Бригс, — ответило существо.
— О чем вы думаете?
Двойник Бригса ответил бледной, ничего не выражающей улыбкой.
— Думаю, что вы мне не очень нравитесь. Не знаю, почему, но мне кажется, что с вами трудно иметь дело.
— Бригс, порули за меня, — мрачно приказал Стордал. — Я поговорю с этим типом.
Вдали показались купола поселка, полдень плавно переходил в вечер. Западный край неба замелькал калейдоскопом красок, он сиял всеми цветами радуги, отражаясь в сонме песчинок, что неизменно кружили в воздухе. Мужчины остановили машину и поменялись сиденьями, настал черед Стордала разговаривать с аморфом. Последний следил за ним внимательным взглядом Бригса.
Давая аморфу возможность прочитать его мысли и «войти в образ», Стордал какое-то время молчал. «Можно ли отнести человека и аморфа к одному виду живых организмов? — думал он. — Каковы черты, их отличающие?» Правда, этот аморф как бы принадлежал всем видам сразу, его способность менять одновременно и внешность, и мысли напоминала скоростную эволюцию.
— Вы читаете мои мысли? — спросил он наконец.
Аморф ответил не сразу. На его лице одна за другой сменились несколько гримас. Что-то ему явно мешало.
— Не понимаю вас, — ответил он.
— Вы знаете естественные науки, вы сообщили мне свое имя — Бригс. Так вот… — Стордал помолчал. — Я сейчас представлю земное растение, а вы назовете его и опишете, как оно выглядит.
Стордал восстановил в памяти тюльпан на тонком стебле. Он долго держал перед своим мысленным взором этот цветок глубокого темно-фиолетового цвета.
— Понятия не имею, о чем вы думаете.
Черты лица аморфа стали меняться, он уже меньше походил на Бригса. «Господи, он делается похожим на меня!» — подумал Стордал.
— Кто вы? Как вас зовут? — спросил он вслух.
— Как зовут? — в голосе слышалась тревога. — Меня зовут… видимо, Альфред Бригс.
— Вы уверены?
— Разве я могу быть уверен? Я не властен над своим именем. Оно — то, что есть я. А что я сейчас?
«Действительно, что ты или кто ты сейчас?» Аморф уменьшался в размерах, очки ушли к нему в глаза, костюм слился с телом.
«Я чуть пониже ростом, чем Бригс», — думал Стордал. А аморф все продолжал уменьшаться. Когда машину тряхнуло на очередной неровности дороги, аморф вцепился в прут решетки маленькой детской рукой. Одежда на нем тоже менялась, вот уже начинало проявляться голубое, в белую клетку платье — ситцевое, явно детское, а волосы становились светло-каштановыми, золотистыми.
Но аморф оставался высоким, слишком высоким, и это смешение прошлого с настоящим, любимого с нелюбимым наводило на Стордала ужас. Ему хотелось спрятаться, укрыться или бежать, бежать без оглядки…
Стордал вернул сиденье в первоначальное положение.
— Почти приехали, — сказал он настолько изменившимся голосом, что Бригс посмотрел на него с удивлением. — Интересно, как там продвигается наша колонна? Надеюсь, они будут в пустыне до темноты. Надо с ними связаться.
— Что ты сделал с аморфом? — спросил Бригс, оглянувшись на клетку.
— Он… начал меняться и… я не мог понять, во что он превращается.
Он действительно начал меняться, но как — о Боже, Боже…
