Кликс всегда проводил свой отпуск в Торонто. Частично из-за родителей, которые жили здесь; обоим было хорошо за семьдесят. Частично из-за сестры и двух её сыновей, которых Кликс обожал и которые жили на восточной окраине, в Пикеринге. И частично, как мне нравилось думать, из-за того, что любил проводить время со мной и Тэсс — хотя он неизменно отказывался от предложений пожить у нас и поселялся в роскошной квартире сестры с видом на озеро Онтарио.

Но основной причиной его визитов в славный город Торонто, Онтарио, были культура и еда, которыми он знаменит не меньше Нью-Йорка. Кликс любил изящные вещи, которых ему сильно не хватало в Драмхеллере, Альберта. Сегодня мы собирались смотреть последний мюзикл Эндрю Ллойда Уэббера, «Робинзон Крузо», расхваленный критиками как лучшее его произведение со времён «Призрака Оперы». Даже самые жалкие гастрольные команды основной труппы не добирались до его затерянного в прериях городка.

Занавес поднимался в восемь вечера. Это оставляло нам время для неторопливого ужина в «Эгалитарной едальне Эда», новом модном заведении в самом сердце театрального квартала.

— Не люблю такие меню, — сказал я, скользя глазами по трём колонкам стейков, птицы, даров моря, салатов и супов. — Слишком большой выбор. Никогда не знаешь, что заказать.

Сидящая рядом со мной Тэсс вздохнула своим фирменным вздохом «я-вышла-за-него-несмотря-на-его-недостатки», который за прошедшие годы она отточила до совершенства.

— Ты так говоришь каждый раз, когда мы едим не дома. Ты не на всю жизнь еду выбираешь, — она шутливо пихнула меня в живот. — Просто выбери что-нибудь не слишком калорийное.

Совет был дельным. Я всегда начинал набирать вес в районе Дня Благодарения и продолжал полнеть, пока в марте не устанавливалась хорошая погода. За лето мне обычно удавалось всё сбросить, а если я выезжал в поле, то к августу становился и вовсе благообразным. Однако сейчас во мне было не меньше семи лишних килограммов. Я посмотрел через стол на Кликса, который больше походил на атлета, чем на учёного, а потом снова обратился к Тэсс:

— А ты что выбрала?

— Филе миньон.

— Гм… Даже не знаю…

Кликс выглянул из-за своего меню.

— Ладно, пока бы страдаете муками выбора, я хочу огласить новость.

Тэсс, всегда падкая до всякого рода сплетен, улыбнулась ему своей ослепительной улыбкой.

— Правда? О чём?

— Я переезжаю в Торонто на весь год. У меня саббатикал в Университете Торонто.

Хорошо, что официант ещё не принёс напитки, иначе я бы от неожиданности пролил бы джин с тоником на модную кружевную скатерть.

— И чем займёшься? — спросил я.

— Буду работать с Сингхом с геологического. Он получил небольшой грант от — как это теперь называется? В общем, от той новой «оптимизированной» конторы, которая теперь вместо НАСА. Так вот, ему дали денег на изучение спутниковых фотографий. Мы должны будем попытаться разработать технологию обнаружения содержащих окаменелости залежей. Это в рамках подготовки к экспедиции на Марс.

— Если когда-нибудь на неё появятся деньги, — сказал я. — Но всё равно — ведь ты тем самым попадёшь в очередь на участие в миссии. Я слышал, что они подумывают взять с собой палеонтолога.

Он пренебрежительно махнул рукой.

— Слишком рано об этом думать. Кроме того, ты же знаешь этот анекдот: у канадцев комплекс неполноценности, потому что мы единственная страна, которой приходится регулярно увольнять своих астронавтов.

Я засмеялся, в основном, для того, чтобы скрыть зависть.

— Везёт же дуракам.

Кликс улыбнулся.

— Ага. Но теперь мы будем видеться гораздо чаще. Тэсс, чтобы думаешь о том, чтобы бросить Брэнди?

— Ха, ха, — сказал я.

Наш официант в галстуке-бабочке вернулся с напитками — уже упомянутым джином с тоником для меня, импортным белым вином для Кликса и минералкой с выжатым лаймом для Тэсс.

— Готовы заказывать? — спросил он с неопределённо-европейским акцентом, с которым говорят все официанты в ресторанах Эда.

— Давайте, заказывайте, — сказал я, — определюсь, пока до меня очередь дойдёт.

— Мадам?

— Пожалуйста, маленькая порция салата Цезарь и филе миньон в беконе, с кровью.

— Очень хорошо. Сэр?

— Для начала, — сказал Кликс, — французский луковый суп, и проследите, чтобы сыр был сварен. — Он взглянул на Тэсс. — И баранья отбивная.

Моё сердце ёкнуло. Интересно, знает ли он, что «отбивным барашком» я называю Тэсс? Я стараюсь не делать так на людях, но, возможно, проговариваюсь время от времени.

— А для вас, сэр? — спросил официант меня.

— Гммм…

— Ну давай же, Брэнди, — сказала Тэсс.

— Да, — сказал я. — Баранья отбивная звучит неплохо. Мне то же, что и ему.

— До завтра, доктор Теккерей.

— До завтра, Мария. Постарайтесь не промокнуть.

От новой вспышки молнии по комнате метнулись тени. Даже в нормальную погоду кабинеты отдела палеобиологии в Королевском музее Онтарио имеют вид довольно фантасмагорический, особенно вечером, когда выключен свет. Кости повсюду. Вот чёрный череп Смилодона с пятнадцатисантиметровыми клыками. Вот изогнутые когти орнитомимида, установленные на металлической подставке, словно готовые вцепиться в добычу. Разложенный на столе и скреплённый проволочками жёлтый скелет плиоценового крокодила. Вокруг разбросаны коробки с акульими зубами, сортировочные лотки с тысячами костных обломков, кучка окаменевших яиц динозавров, словно готовых вот-вот проклюнуться, гипсовые рубашки, содержащие одному-богу-известно-что, привезённое с недавних раскопок.

Раздающиеся снаружи раскаты грома походили на рычание динозавров, доносящееся сквозь века.

Это было моё любимое время. Телефоны прекратили звонить, аспиранты и каталогизаторы-добровольцы разошлись по домам. Это была единственная за день возможность немного расслабиться и сделать хоть что-нибудь из накопившейся бумажной работы.

А после этого я достаю из запертого ящика стола свой старенький тошибовский палмтоп и делаю ежедневную запись в своём дневнике. (Обычно я не включаю компьютер во время грозы, но моя «тошиба» на батарейках.) Я выполнил макрос, который перебросил меня в конец файла, ввёл сегодняшнюю дату — 16 февраля 2013, выделил её болдом и поставил рядом с датой двоеточие и два пробела. Я уже собрался было начать писать, но тут зацепился глазом за последнюю фразу предыдущей записи. «…и перестал сдерживать слёзы», гласила она.

Чего?

Я прокрутил файл назад на пару страниц.

Моё сердце встревожено затрепыхалось.

Что за чёрт?

Откуда взялся этот текст?

Живые динозавры? Путешествие в прошлое? Нападение… кого? Это какой-то розыгрыш? Если я найду того, кто баловался с моим дневником, я его прикончу. Я был настолько взбешён, что не заметил, что бушующая снаружи гроза утихла так же неожиданно, как разразилась.

Я прыгнул к началу документа. Я начал новый файл первого января, около шести недель назад, однако этот файл начинался всего пять дней назад. Тем не менее, он содержал много страниц совершенно незнакомого текста. Я начал читать с самого начала.

Это были не мои слова. Где мой дневник? Как это сюда попало? Что за чёрт здесь творится?

И что это за фигня про Кликса и Тэсс?.. Чёрт, чёрт, чёрт!