Фаран остановил свой отряд в полете стрелы от кряжа. Крики Весельчака, оставшегося на площадке, доносились даже сюда. Звук напомнил Фарану лай лисы, зовущей кого-то через ночь: еще и еще, без остановок, неземной, высокий и отрывистый. Очень сомнительно, однако, что придется это терпеть достаточно долго. Вскоре яд Голона должен убить проклятую тварь.

Он повернулся к Голону. — Где мы?

Волшебник коснулся маленькой пурпурной геммы, висевшей на цепочке. Та вздрогнула. Похоже, он не обращал внимание на упорное нежелание Весельчака расстаться с жизнью. — Я чувствую меч, — сказал он, указывая на восток.

— Далеко?

Волшебник покачал головой. — Очень близко. — Фаран взглянул на шатер облаков, занявший полнеба. Отвратительные черные полосы струились из него вниз, принося на землю новых созданий Ночи. Хозяин Равенспура: нет сомнений, что он скорее само облако, чем тот огненный призрак, который сидел в тронном зале. И вместе с этими вездесущими тварями, он, тоже, вездесущ, и безусловно уже знает, что его слуга, Весельчак, умирает внизу за ними. И скоро потребует возмездия.

Он уже открыл рот, чтобы приказать своим людям идти на восток, как увидел странное зрелище. Над восточным кряжем, за которым Голон обнаружил их жертву, появился свет. Свет стал сильнее, как если бы ночь закончилась, а потом между деревьями появились те, кто когда-то были Колючими Людьми, их горящие тела разбрасывали искры и пламя. Этот огонь поджег лес, сухие деревья и валежник вспыхнули, ветер с севера раздул огонь еще больше, так что лесной пожар катился на них с головокружительной скоростью. Медленно текущая кровь Фарана стала холодной как лед: смерть в огне, его высушенное тело вспыхнет как пропитанный смолой факел, который будет гореть даже ярче, чем эти…

Он настолько был заворожен странным зрелищем, что едва услышал, как за спиной упал камень. Фран повернулся. Это был Весельчак, который, качаясь, брел к ним, его зеленое лицо было испещрено пурпурными пятнами, из щели на шее сочилась слизь.

Его глаза нашли Фарана. — Смертное создание, — задыхаясь сказал он. — Мой хозяин видел твое предательство. Теперь ты, тоже, умрешь. — Все стояли ошеломленные, и даже Голон не двигался, потрясенный тем, что его яд еще не убил тварь. И только один из двух оставшихся Жнецов, первым придя в себя, прыгнул вперед и изо всех сил ударил своей булавой в мягкие складки на черепе Весельчака. Раздался глухой чавкающий звук, но голова Весельчака почти не шелохнулась: зато он выбросил вперед руку, схватил Жнеца и стал сгибать его до тех пор, пока с громким треском не сломался позвоночник воина. Человек закричал в агонии, а Весельчак отбросил его назад, к краю поляны. Потом он неуклюже поковылял к Фарану и Голону, зеленый гной тек с его покрытого пятнами лица. У Фарана в руках была палица Жнеца, но он знал, что совершенно бессилен против могучей твари. Он стоял, парализованный, но тут пришел в себя Голон. Волшебник сделал жест рукой, из-под земли раздался похожий гром грохот, и край кряжа за спиной Весельчака начал рушиться. Через долю секунды край расширяющейся пропасти был под ногами твари. Тот выбросил вперед обе руки, но было поздно. Он упал назад, в лавину камня и земли.

Фаран поглядел на отвесный утес, который начинался в двух футах от того места, где он стоял. Оглянувшись, он увидел горящий лес за своей спиной, стена пламени катилась к ним. Он уже ощущал тепло на своем лице. Итак, все, смерть? Но тут Голон схватил его за рукав, указывая в сторону входа в туннель и в Барьер Айкена. Да, это их единственная надежда, понял он. Оба и последний оставшийся Жнец начали спускаться вниз по еще дрожащему склону, а огонь катился прямо к ним.