Фаран шел за неуклюже шагавшим Весельчаком прямо в облака. Тяжелой поступью они поднимались по почти вертикальному склону. Черный снег лежал в выбоинах слева и справа от узкого кряжа, по которому они карабкались вверх, а ветер выл и жаловался, как умирающий от смертельной боли человек. Вообще они были странным зрелищем: чешуйчатое существо с прорезью вместо рта, которое тащило на себе свой панцирь, как рыбак тащит на спине лодку; Лорд-Вампир, Живой Мертвец, высокий и прямой, одетый в черную одежду, заляпанную грязью и разорванную в клочки, с одной рукой, бесполезно висевшей на боку, а за ними Голон, плотно закутанный в пурпурно-коричневые одежды Исса, из которых торчала его большая лысая голова. Оставшиеся люди шли сзади, подталкиваемые толпой колючих людей.

Никто не говорил ни слова, но Весельчак время от времени поворачивался к ним своим тяжелым телом, как если бы хотел убедиться, что они идут следом. Увидев, что все в порядке, он продолжал медленно двигаться вверх. Вскоре они уже были достаточно высоко. Черное Облако и ночь, вместе, скрывали окружающий ландшафт, пока, наконец, луна не прорвалась сквозь тучи и они увидели, далеко внизу, озеро, на поверхности которого постоянно лопались пузыри и которое кипело, как если бы внутри него горел черный огонь.

Не было никаких признаков других жителей этого пустынного места, хотя пару раз Фарану показалось, что он увидел темные фигуры, проскочившие мимо в неярком свете луны. Узкая дорога стала еще уже, они были на самом гребне горы. Справа и слева от себя, далеко внизу, он видел через туман острые, похожие на оскаленные зубы скалы. Но Фаран предпочитал глядеть на узкую, не более двух футов в ширину тропу. Внезапно, к его удивлению, тропа закончилась, упершись в каменную стену. Узкая дорожка вела прямо ко входу в пещеру, скорее похожему на широкую щель. По каждую сторону от входа горели факелы, вставленные в металлические кольца; тлеющие угольки, крутясь, летели через неспокойный воздух.

Весельчак, не задержавшись ни на секунду, вошел в темный рот пещеры. Внутри ждали какие-то фигуры. Фаран никогда не видел существа, как бы изломанно и ужасно оно не было на вид, которое заставило бы его испугаться; но даже он содрогнулся, когда увидел то, что скрывала темнота. Вначале он увидел серое существо, как будто вырезанное из камня, с низким лбом: оно быстро шло на четырех конечностях, размером с ветки деревьев, похожее на обезьяну, все четыре сустава его были близки к земле, но глаза, глубоко сидевшие под каменным лбом, были совершенно человеческими. Весельчак провел их мимо, пока оно злобно пялилось на них.

Многоголосая болтовня обрушилась на них, совершенно непонятная речь на множестве языков: пернатые создания с головами птиц и телами обнаженных женщин, другие создания, чьи тела были сделаны из теней и чьи голоса были как завывание ветра, серолицые василиски, на которых Голон даже боялся смотреть, но чей взгляд спокойно вернул Фаран, неуязвимый для окаменяющего взора. Но даже он остановился и в ужасе шагнул назад, когда увидел еще одно создание: экзоскелет из человеческих костей, вместо лица череп, в глазницах которого находились живые глаза, по костям, как красные вьющие лозы, стелятся сухожилия. Справившись с собой Фаран поторопился пройти мимо, спрашивая себя, как настолько искалеченное существо вообще может жить.

На расстоянии полета стрелы пещера выводила к широким, сделанным из камня ступенькам. Они шли к ним, проходя через толпу адских созданий, живших в прихожей. Фаран, как мог, старался не обращать внимания на какофонию визгов, жалоб и проклятий, на калейдоскоп коричневых, серых и красных тел, а также на руки и когти, протянутые к нему, как если бы хотевшие вцепиться в его живот. Вместо этого он уставился в спину Весельчаку. Когда кто-нибудь из этих существ пытался подойти поближе, перед ним возникала пустота, в два ярда шириной, в которую никакие пальцы или когти не осмеливались сунуться, но вонь от их исковерканных тел наполняла наполняла все помещение и дышать было почти невозможно.

Наконец они дошли до каменной лестницы и вырвались из этого бедлама. На верхней площадке лестницы находились двойные двери, полностью сделанные из костей. Невидимые руки открыли их, и они вошли в замечательно тихий коридор. Двери немедленно закрылись, с жутким скрежетом. Коридор был вырезан в черном сланце и вдоль него шли металлические шесты, на каждый из которых был надет череп. Но как и везде в этом аду, частички жизни были и в них: когда Весельчак подошел к их шеренге, они все, как один, вскрикнули, что-то непонятно забормотали, потом внезапно выплюнули черную желчь. Капля этой желчи упала на плащ Фарана, зашипев как кислота. Он поторопился смахнуть ее перчаткой здоровой руки, чувствуя как черный холод сочится даже через толстую кожу рукавицы.

В конце коридора находились еще одни двойные двери. Они тоже, заворчав, сами открылись, и Весельчак неуклюже протиснулся в помещение, вырезанное, как кажется, из камня самой горы. По форме оно напоминало склеп с очень высоким сводом, несколько сотен футов в вышину, так что потолок терялся во мгле. Справа и слева были большие неровные дыры, из которых виднелись кипящие облака и пустой воздух. Ветер свистел справа налево, пересекая дорогу и бросая на них полосы черного облака. В бесполезных порывах ветра чувствовалась сдерживаемая энергия, как если бы где-то собралась вся ярость этого погруженного в мрак мира, а ветер принес сюда ее маленькую частичку.

Весельчак пошел дальше, Голон и Фаран за ним, сражаясь с ветром, который угрожал выдуть их наружу. Когда они были на середине помещения, Фаран увидел ничем не украшенный каменный трон. Он был вырезан из гранитной плиты, высотой в десять футов. На нем сидела фигура, неподвижная, несмотря на хаос, окружавший ее. Фигура была полностью завернута в коричневый плащ, складки которого ветер даже не осмеливался пошевелить. Руки были втянуты в объемистые рукава, лицо было невозможно рассмотреть из-за тьмы, царившей под капюшоном. У Фарана мелькнула мысль, что плащ вообще пуст — пока он шел вслед за Весельчаком через ревущее пространство между входом в пещеру и троном, плащ не пошевельнулся.

Но тут фигура подняла голову, обнажив то, что находилось под капюшоном, и Фаран от неожиданности остановился. Там не было лица, как он ожидал, даже того ужасного, как у тех, кого он видел в прихожей внизу. Зрелище было намного более кошмарное.

Масса дрожащих язычков пламени, то вздымающихся, то опять опадающих, что-то вроде мерцающих красным огненных угольков, которые светятся только тогда, когда на них дует ветер. За этой шевелящейся массой красного и оранжевого можно было разобрать неотчетливые человеческие черты, похожие на серую золу, оставшуюся после листа сгоревшей бумаги, которая на мгновение сохраняет свою форму, прежде чем ее унесет ветер.

Голон тоже остановился, и Фаран слышал рядом с собой его тяжелое, прерывистое дыхание, слышал, несмотря на вой ветра и жужжание скрытой энергии, которая, казалось, наполняла фигуру на троне, как рой разъяренных пчел — улей. Он обернулся: Весельчак уже вернулся обратно и стоял у костяных дверей на дальнем конце помещения; странным образом, даже вид этого уродливого существа казался более приятным по сравнению с тем, что было прямо перед ним. Фаран заставил себя опять поглядеть на фигуру на троне.

Кошмарное создание подняло одну из рук, и они увидели, что в рукаве, действительно, находится только пустота, черная пустота, в которой мелькал магический огонек, создавая слабый намек на руку.

Потом пришел голос, но не из пространства под маской. Как если бы говорило совсем не это существо перед ними, а кто-то другой, издали, быть может с другого плана бытия. Фаран этого не знал, но это был тот самый голос, с которым разговаривал Уртред несколькими минутами раньше. Хозяин Равенспура. Он находился здесь, а также в любом другом месте под серо-коричневым облаком, которое неподвижно висело над вершиной горы.

— Так, — сказал он, — Живой Мертвец, один из тех, кто будет жить вечно. — Опять тишина, за исключением звука пустоты, воющей из-под маски. — Ты видел этот мир, — сказал Хозяин Равенспура. — Теперь ты знаешь, почему эта земля ненавидит человечество. Полунощная Чудь: только тени могут жить здесь. Мир боится нас, потому что мы хороним человеческие надежды. Ты и я очень похожи, Фаран.

Его лицо опять раскалилось, как если подул ветер, раздувший внутреннее пламя, которое казалось источником его жизни. — Все, кто приходят из земли людей, и вообще те, кого боги не прокляли так, как прокляли нас, — наши враги. Но ты другой. Ты отказался от сладкого подарка Богов, надежды на смерть, и в этом ты наш брат, потому что никто из нас, Полунощной Чуди, не знаком со вкусом смерти с тех пор, как боги покинули землю.

— Тебе ненавистен свет солнца: я и мой народ ненавидим любой свет, даже свет луны. Никто из нас не в состоянии вынести сияние светил, оно разрушит наше нынешнее проклятое состояние. Так что только одно отличает нас от тебя: ты поклоняешься Богу, хотя и Богу темноты, но это один из тех богов, которые довели нас до такого состояния. В этой земле мы проклинаем всех богов. Скоро ты узнаешь, что все эти небеса, за которыми ты и твои друзья жрецы так настойчиво гоняетесь, самый обыкновенный ад, не больше и не меньше: ни в небесах, ни в сердце земли, ни в Тенях или где-то еще, нет и не может быть такого места, где счастье и свобода существуют всегда и для всех.

— Так что добро пожаловать к Полунощной Чуди, Народам Ночи, и пускай твоя душа скоро избавится от богов и станет такой же пустой, как моя: тогда и только тогда мы тебя примем по-настоящему, не как тех, кто давным-давно поднялся на Палисады, решив сражаться против этой страны — они по большей части умерли в горах, а те немногие, кто пересек горы были убиты прежде, чем увидели Сломанные Вязы. Они были сумасшедшими, а ты вполне разумен и силен — иначе каким образом ты сумел пройти через логово драконов? — Хозяин замолчал, как если бы ждал ответа. Фаран встряхнулся, он искал слова, но на ум ничего не приходило.

Потом, быть может отвечая на свои собственные мысли, существо перед ним сказало, с намеком на улыбку в том месте, откуда приходил голос. — Ну же, рассказывай, почему ты пришел к нам. Я готов услышать странную историю, даже более странную, чем это место, в которое я возвращаюсь раз в сто лет, давай говори, и побыстрей.

— Господин, — слово с трудом вышло из губ Фарана, так как, за исключением Исса и его слуги Ахерона, последние двести лет он не обращался так ни к человеку, ни к богу и вообще ни к кому, включая Старейшин в Тире Ганге. — Господин, мы пришли сюда не зная точно куда идем, следуя по магическому следу, который начинается в южных землях.

— Никто не приходит сюда зная. — Опять улыбка из бездны. — Продолжай, расскажи о том, что люди называют магией, это развлечет меня, но говори только правду.

— Господин, был маг по имени Маризиан, который построил на Юге город по имени Тралл. С собой он принес туда три магических артефакта и книги богов, Ре и Исса…

— Даже не упоминай их. — прервал его голос, на этот раз со злостью.

Фаран быстро продолжил, как если бы его не прерывали. — Артефакты оставались там в течении столетий и ничто не нарушало их покой, пока один из них, Бронзовый Воин, не ушел из могилы Маризиана и не отправился на Север. Тогда люди забрали другие два, меч и магический жезл. Я ищу их во имя нашего Бога…

— Опять имя, которое я не хочу слышать, — оборвал его голос. — Твой рассказ, однако, мне знаком. Многие приходили сюда в поисках Бронзового Воина, но никто не нашел ни его, ни магического королевства Лорн, так как человеческие глаза не в состоянии увидеть их. Лорн был создан тем, кто называет себя Богом Пламени, очень давно, как убежище для его слуг. Они должны были стать такими же как мы, существами тени. Но мы прокляты, а они живут в раю, оставаясь вечно юными. Долгие десять тысяч лет они живут там, не опасаясь нашего гнева: вначале их защищала магия, которую этот проклятый Бог оставил тому, кого он сделал королем той страны. Потом, когда магия кончилась, к ним на помощь пришла эта магическая тварь, Бронзовый Воин.

— Он устроился работать в Кузнице, которую оставил тот Бог; там он бьет по Наковальне, Сердцу Мира: магической поток течет из нее, сохраняя ворота Лорна закрытыми для их врагов, и еще нагревает воздух, заставляя луну стоять в неподвижном небе… Но сейчас Бронзовый Воин ослаб: скоро ворота, защищающие королевство, опять откроются, тогда мы обрушимся на них и уничтожим их всех до последнего. — Он умолк, и если можно сказать, что частички расплавленного воздуха могут что-то внимательно рассматривать, то как раз сейчас они глядели на Фарана.

— Да? — сквозь завывание ветра спросил Фаран.

— И, тем не менее, Лорн может выстоять. Фаран, ты рассказал мне правду, да, но ты забыл рассказать сердце этой истории. Ты пришел сюда не только за исчезнувшими артефактами. Живые: вот что привело тебя на север. Не думай, что я не знаю о тех, кто проходит вблизи моих границ. Во первых эти проклятые люди, слуги Пламени, которые пришли с юга семь лет назад. Твой старый враг, Барон Илгилл: так его зовут, не правда ли? Он пришел с кучкой своих людей, неся один из тех артефактов, о которых ты говорил: Теневой Жезл. Его проклятый синий свет сиял как звезда над Равниной Призраков. Это было еще до того, как мои армии собрались здесь, как они собрались сейчас; иначе он бы умер, как умерли легионы до него. Он прошел через горы и вошел в Лес Лорн. Потом, два дня назад, рано утром, на рассвете, комета с юга. Она аркой пересекла небо и упала в той самой долине, где живут эти крестьяне, потомки сыновей одного человека, но теперь настолько смешавшиеся с другими, что даже ты не распознал бы этого. И в этой комете было четыре человека. Сын барона, жрец Пламени, одна старуха и, наконец, молодая девушка. Не их ли ты ищешь?

Фаран кивнул. — Да, они мои враги, как и барон.

— Хорошо, тогда ты можешь пригодиться. Но вначале я должен рассказать тебе о Лорне. Проклятый Ре установил в этом месте купол, могущественную иллюзию, которая скрывает город. Он также установил там небо с полной луной в зените, которая всегда освещает город. Люди могут увидеть его раз в месяц, когда луна в этом мире становится такой же, как в Лорне. Когда они обе согласуются между собой, в полнолуние, открываются ворота и город становится виден. Только тогда, и на очень короткое время, человек может добраться до острова, на котором находится город.

— Нынешней луне не больше недели, — заметил Фаран.

— Точно: еще три недели до открытия ворот. Мои армии собираются, как они собирались раньше, каждые сто лет после того, как боги оставили землю. Все эти тысячелетия каждые сто лет мы атакуем Лорн. И каждый раз магия Богов уничтожает нас прямо на границах. И каждый раз требуется сто лет для того, чтобы Чудь опять собралась.

— Но, с течением времени, магия Ре стала слабеть. Ровно тысячу лет назад она вообще исчезла, и было похоже на то, что Лорн должен пасть. И тогда я призвал Черное Облако, которое что-то вроде защитного купола для нашего народа, то самое Черное Облако, которое ты видишь здесь, потому что, как я уже говорил тебе, наш народ не может идти под светом луны или солнца. Но, когда наши армии собрались, однажды утром я увидел металлический отблеск на Палисадах; горы задрожали, с них начали сходить лавины, которые белым полотном закрыли все горные склоны. Раздался рев, как будто тысяча львов заревели разом, и снег хлынул на Равнину Призраков, затопив ее вплоть до Сломанных Вязов. Вот тут-то мы и увидели рубиновые глаза, руки и ноги из адамантина, увидели его, Бронзового Воина. Он шел сквозь снег, который бурлил вокруг его ног, как пена от штормовых волн бьется о берег, его глаза горели как лава, а каменные кулаки были крепче железа. Арьергард мой армии бросился на него, но кого-то его взгляд превратил в камень, а остальных он раздробил на кусочки своими кулаками. Он прошел через Равенспур, уничтожая тех, кто пытался встать на его пути, и дошел до озера. И, так получилось, он оказался там именно тогда, когда луна была в зените, так что он вошел в королевство. А там уже была главная часть моей армии, готовая для последнего штурма Лорна. Они все умерли, и именно тогда, когда Лорн, наконец-то, можно было завоевать.

Хозяин остановился и повернул голову к бурлящему облаку. — Вскоре после этого магия Лорна опять стала такой же сильной, как и раньше, а с поверхности озера над лесом начал дуть горячий ветер. И даже тогда, когда над Равенспуром собиралось Черное Облако, ветер разрывал его в клочья, вместе с моим народом. Так было тысячу лет, но совсем недавно ветер стал слабеть, и теперь он слабеет с каждым днем.

— Но что вызвало такую перемену?

— Много правдивых строк было написано во времена сумерек мира, хотя и руками людей. Но те из нас, кто жил здесь в начале времени, слышали слова богов, прямо от них. Для нас эти слова намного больше, чем просто пророчества. Так что я заранее знал о наших поражениях, о бесполезных сборах армий, знал даже о неминуемом приходе Бронзового Воина. Тем не менее наша судьба была определена: мы пытались победить Лорн. Но теперь эра, о которой говорили боги, закончилась: началась новая эра. Впрочем, они знали о том, что после тысячи лет в Лорне Бронзовый Воин ослабнет; солнце умирает и он все больше и больше устает; он ждет того, кто придет и освободит его. Он подчинится только ей одной.

— Кто это такая?

— Та, кого боги называют Светоносицей.

— Таласса, — выдохнул Фаран. — Книга Червя говорила правду. Она пришла, пророчество исполнилось в этой далекой стране.

Хозяин какое-то время молчал. Быть может он читал мысли Фарана. — Мы с тобой хотим одного и того же, — наконец спокойно сказал он. — Твои враги идут по Барьеру Айкена в самое сердце горы. Ты, ты один, можешь остановить их. Мои армии еще не родились в Черном Пруду. Иди с Весельчаком и остальными, уничтожь их.

— Их магия сильна, — заметил Фаран.

— Да, сильна — но ничтожна, по сравнению с магией Народов Ночи. Через несколько дней мы сможем уничтожить их. Но сейчас только Весельчак и еще кое-кто могут выйти во внешний мир. Это все, что у нас есть, это и отчаяние, которое разъедает сердца людей, а также темнота, которую я пошлю в их сознание. Иди с Весельчаком. Я прошу тебя только об одном.

— И о чем?

— Пощади одного человека.

— Талассу?

— Ты что, для чего мне хотеть спасти нашего самого страшного врага? Нет. Уртред, Жрец Пламени. Вот его я хочу живым. Он мой и только мой.

— И для чего ты хочешь жизнь жреца Ре?

— Слишком много вопросов. Я покажу тебе кое-что: предупреждение, что может случиться, если ты потерпишь неудачу. Потом Весельчак поведет тебя в подземный мир, туда, где Барьер Айкена проходит под этими горами.

Под скороговорку пламени он встал и скользнул вперед, складки его плаща даже не пошевелились, несмотря ветер, ревевший через неровные дыры в горном склоне; этот странный плащ скрывал то, что у него было на месте ног. Он подошел к отверстию, выходившему на восток, и выглянул наружу, языки пламени обвились вокруг коричневого плаща, который, однако, и не думал гореть от их холодного огня. Он поднял одну из своих рук, и внезапно ветер перестал выть, облака уплыли, и перед потрясенным Фараном появилась огромная панорама.

Полукруг неровных вершин окружал дикую мешанину из черных каменистых склонов и ледяных ущелий, наполненных перемешавшимися между собой валунами, гравием, песком и глиной. В двух сотнях футах ниже находилось небольшое озеро, которое Фаран заметил во время подъема. Черная вода мерцала под светом луны.

— Черный Пруд, — прошептал Хозяин. — Вся Чудь рождается в воде. Сегодняшней ночью из другого мира выйдет первый из них. Он появляется каждой зимой: Великий Волк. — Хозяин сделал жест рукой, и в то же мгновение полосы тумана, висевшие на склонах горы, потянулись к черной воде пруда, кувыркаясь как призраки; вода, казалось, присасывала их к себе. Толстый белый слой тумана мгновенно покрыл всю поверхность озера. Под ним появилось синее свечение, которое начало медленно усиливаться, пока, как зародыш в утробе, не дернулось, коротким, судорожным движением, как если бы внезапно осознало само себя. Туман над водой начал бурлить, как если бы его тянуло в воду.

— Он дышит; он — дух все уничтожающей зимы, лед, который раскалывает камень, мороз, который отрывает пальцы от руки. Его вой — арктический ураган, а бежит он быстрее ветра. — Огромное тело начало медленно выбираться из воды. Массивная голова повернулась к отверстию в горе высоко над ним, красные глаза сверкнули, как темные рубины. Даже издали, при слабом свете, Фаран четко видел его огромный костяк, большой как храм, морду с белыми клыками, торчащими изо рта, синюю пещеру пасти, и мех, настолько белый, что казался сделанным изо льда. Огромные челюсти, с которых капала слюна, заполнили, казалось, всю горную долину.

Потом Хозяин Равенспура поднял свою огненную руку и указал в сторону долины, на восточный склон которой ледник изрыгнул рвоту из огромных валунов, перемешанных с глиной и песком. Страшная тварь легла на песок, головой к ним. Фаран поглядел в ее разинутую пасть — ледяной туннель, ведущий в сердце земли — и услышал, как пустота и туман засасываются внутрь этого…существа.

Волчий вой наполнил ночной воздух и горы, как будто рвалось железо; звук, который почти разорвал барабанные перепонки Фарана. А потом, в мгновение ока, волк исчез, оставив за собой только слой тумана, колеблющийся как бурлящее море.

— Иди, — приказал Хозяин, — но если ты потерпишь поражение, волк пойдет по твоим следам. И вот тогда берегись. Так как волк уничтожит все, что найдет в этом мире, включая тебя.

Потом, как показалось Фарану, он услышал насмешливый хохот, но не ушами, а сознанием. Он повернулся, но в коричневом плаще больше не было пламени, он падал, как если бы кто-то перерезал веревочки, поддерживавшие его. Фаран прыгнул вперед, но плащ был пуст. Он повернулся. Костяные створки двери на конце помещения были открыты. В них стоял Весельчак.

Фаран подошел к нему. Тот холодно глядел на него своими глазами рептилии, потом розовая щель на его шее открылась. — Пошли, — сказал он. — Я отведу тебя в подземный мир. — Он повернулся и потопал вниз по коридору. Рука Фарана опять дернулась туда, где был его меч, но потом он вспомнил, что тот пропал.

Он последовал за ковыляющим Весельчаком. Зал ниже по-прежнему был полон тварями из ночного кошмара, которых он видел раньше. Весельчак махнул рукой, и они пристроились за Фараном. Потом Весельчак повел их по темной крутой лестнице, спускавшейся в сердце горы. Где-то там, не очень далеко, была Таласса.