Книга: Светоносец (сборник)
Назад: ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ ГЛАВА Проводник Маризиан
Дальше: ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ ГЛАВА Добрый Народ

ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ ГЛАВА
Отец и сын

— Отец… — начал Джайал, но слова умерли в горле. Дух Иллгилла витал в воздухе перед ним. В длинном нёфе было так холодно, что кровь замерзала в жилах. Барон поднял руку: она, хотя и была страшно обожжена, тем не менее переливалась, мерцала и казалась полупрозрачной, сделанной из воздуха. — Видишь, я — призрак. Мой дух вскоре попадет туда, куда так страстно рвался все эти долгие семь лет. В Мир Теней, куда должны идти неприкаянные души, все, чьи кости остались лежать на земле, как у тех двадцати тысяч, которые разбросаны на поле Тралла. Я опять со своим легионом.
— Я найду твое тело и отдам его священным орлам… — крикнул Джайал и опять барон поднял руку, заставляя его замолчать.
— Да, ты найдешь его, довольно скоро. — Он посмотрел на своего сына таким пронизывающим взглядом, как если бы хотел передать ему свои самые сокровенные мысли и чувства, и свое сумасшествие. — Но, чтобы найти его, ты должен жить. Путешествие будет долгим, в глубины подземного мира. — Опять молчание; Джайалу даже показалось, что эти глаза, хотя и принадлежали призраку, светились таким же жаром, как и при жизни. — Я горжусь тобой. Ты храбро идешь по пути, начертанному судьбой. Я видел, как это тяжело: я видел проклятие, тень, которая идет вслед за тобой, та самая тень, которая убила меня, и которая живет в твоем сознании. Тем не менее ты принес мне меч и нашел дорогу в Искьярд. В юности я говорил тебе только горькие слова, а теперь слишком поздно для слов любви: призрак ничем не может помочь…
Джайал почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы. — Все кончено: мы никогда не поймем друг друга…
И опять барон остановил его. — Сынок, мы оба оставили сожаления в развалинах Тралла. Иллгиллы должны пасть, наша семья исчезнет, превратится в прах. Только тогда ты обретешь покой, как и я, хотя будешь жить на Серых Долинах, где сверхъестественной силы ветер вечно дует через бесконечный полумрак. Но прежде, чем мы соединимся с тобой там и будем вместе плакать, дожидаясь нового восхода солнца, помни: необходим уничтожить проклятие. Манихей был прав. Найди зло, которое я принес в этот мир. Уничтожь своего двойника.
Джайал расправил плечи, опять встретившись глазами с призраком. Как если бы пыл слов отца влился в его уши как горький, но целительный бальзам, согревая замерзшие руки и ноги: сердце опять забилось, появилась новая цель, судьба опять потребовал его. — Отец, скажи мне, куда идти, — сильным голосом сказал он.
— Ты должен торопиться. Он совсем близко от ворот, ведущих в Скрытый Город. И у него Теневой Жезл.
— Да будет проклята вся моя жизнь и особенно тот миг, когда я родился вторично, когда я впервые увидел своего двойника, идущего ко мне по мосту между Миром Смертных и Миром Теней, на который мы оба поднялись вместе и поменялись телами.
— Ты должен вернуть Жезл. И когда ворота в Тени закроются, и Двойник исчезнет, брось его в пропасть, где никто и никогда не сможет найти его.
— Клянусь этой занятой жизнью: он и эта штука не выживут.
Призрак барона улыбнулся. — Я поведу тебя, но не слишком долго. Мое время на исходе. Тени тянут к себе. Перед тобой много опасностей, но ты должен преодолеть все.
— Только покажи мне дорогу — я готов.
Более старший Иллгилл кивнул и они пошли по длинному серому нёфу, остальные призраки за ними следом, похожие на свадебный поезд, скользящий по каменному полу. Они перешли прямоугольный бассейн, вделанный в каменный пол в самом конце зала, прямо перед арочной дверью. Поверхность воды закрывало слои волнообразного тумана. Джайалу показалось, что он уже видел эту картину. Он вгляделся пристальнее. Внезапно пришло второе зрение. Двойник. Точно, он шел этим путем, через бассейн. Но тут начал таять призрак барона: его душа уже почти на Серых Долинах.
— Не уходи, Отец; призраки могут жить какое-то время в мире: ты мне нужен, — жалобно сказал Джайал.
Из покрытых волдырями губ барона послышался сухой смешок. — Этот мир — слишком печальное место для призрака. Твой двойник узнал это много лет назад, после экзорцизма. Множество раз я видел, как его тень бродит вокруг нашего дворца на Серебряной Дороге. Я видел его, но не подавал виду — потому что только узнавание человеком придает призраку жизненные силы. Я сказал себе, что его не существует, поэтому он со временем исчез, не в состоянии найти путь в наш мир. Да, бессильный, таким он и был до того, как я использовал Жезл и вернул его в обратно.
— Теперь-то я знаю, что он страдал. Видя мир, чьей частью он никогда не станет. Я смотрю на тебя, мою живую плоть, и чувствую жгучую боль, сильнее смертной боли, потому что не могу даже коснуться тебя. Моя душа ушла, а без нее я просто умеющий говорить фантом, и больше ничего. Скоро и мой голос умрет. — Бледные глаза барона глубоко впились в глаза Джайала. — Не забудешь ли ты меня, когда больше не будешь слышать мой голос, когда подземный мир всосет пар, из которого я состою?
Джайал хотел было запротестовать, сказать, что никогда не забудет отца, но барон в очередной раз остановил его. — Я был жестоким отцом, тем не менее я закалил тебя, как сталь, иначе как бы ты смог придти сюда с юга и принести Зуб Дракона. Разве для этого ты не пересек Палисады и не прошел за мной даже через Лорн?
— Но, Отец, мне потребовалось семь лет, и я опоздал…
— Даже если бы ты пришел через неделю, все равно нашел бы меня мертвым, потому что нам было суждено не встречаться при жизни. Так приказала судьба. Ничто не может изменить то, что написано. Важно только одно — сейчас ты здесь. — Барон замолчал, и хотя к нему обращался призрак, Джайал, в первый раз за множество одиноких месяцев, ощутил тепло родной души, тепло, которое он никогда не чувствовал от друзей, Талассы, Уртреда и Аланды, во время их мистического путешествия на север. Да, угрызения совести и сожаления бесполезны; ничего не имеет значения, кроме будущего, и неважно, долгая ли, короткая ли судьба суждена ему: пусть будет, что будет.
— Веди, — сказал Джайал. — Я Иллгилл, как и ты.
Улыбка замерцала на бледном лице отца, и он скользнул вперед. За дверью оказалась круглая комната с широкой и глубокой шахтой в середине. Из комнаты выходило несколько коридоров, и Джайал спросил себя, куда они ведут. Обратно во внешний мир? На воздух, к свету солнца? К тем вещам, которыми наслаждаются живые? Это не для него: он уже почти мертв — в его венах кипит чума.
Отец привел его на край шахты. Джайал посмотрел вниз. Голова немедленно закружилась, ему захотелось прыгнуть вниз. Шахта шла вниз и вниз, быть может к центру мира. Он отшатнулся и внимательно осмотрел края глубокой ямы. Ага, вот. Ряд пустых выемок спиралью спускался в туманную глубину. От когда-то бывшей здесь лестницы осталось только пара ржавых ступенек прямо под краем. Веревка, прикрепленная к железной стойке, свисала вниз вдоль каменной стены шахты.
— Мы спустились этим путем, — сказал барон, указывая на веревку. — И Двойник. Это единственный путь на нижние уровни. — Джайал шагнул вперед, схватил конец веревки и изо все сил дернул. По веревке пробежала волна, тостый канат закачался и ударился о дальний край шахты, с него посыпалась пыль, медленно опускаясь в темноту. Веревка казалась достаточно прочной, хотя и слегка потертой там, где проходила через верх железной стойки.
Сначала он должен оставить письмо другим, Уртреду и Талассе. Если, как сказал отец, это единственный путь в подземный мир, они тоже должны пройти здесь.
Он встал на колени у края шахты и вытащил из пояса короткий кинжал, оружие, которое, кажется, было с ним всегда, ведь его дала ему давно умершая мать. Джайал поглядел вверх — призрак отца глядел вниз, на кинжал: он тоже вспомнил. Он начал медленно царапать камень на краю шахты. Послание должно быть коротким. Слишком трудно писать на камне, твердом как адамантин. Он с трудом нацарапал свое имя и стрелку, указывающую вниз.
Потом Джайал убрал кинжал, перевесил Зуб Дракона на спину, и руками, одетыми в боевые рукавицы, ухватился за серую веревку. И поглядел на призрак отца.
— Я не пойду с тобой дальше, мое путешествие окончено, — печально сказал барон. Его лицо уже просвечивало. Джайал видел кирпичи на стене за ним. — Двойник рядом со Скрытым Городом и на пути в Тени. Торопись, сынок, спеши, как карета Ре. — Договорив последние слова, барон растаял в воздухе, и остальные призраки тоже унеслись прочь, похожие на струйки дыма.
Джайал протянул руку, но ухватил только клубок пара, который висел там, где стоял барон. Он резко повернулся: Вортумин и Ядшаси, Эдрик и Полюсо: исчезли, как и отец.
Теперь он совершенно один, даже без компании призраков, эфемерное тепло быстро улетучивается — как жизнь. Вернулось одиночество — и сжало металлическими тисками горло и грудь, точно так же как тогда, в Ормориканской пустыне, в самый горький день жизни, когда он подумал о самоубийстве. Джайал почувствовал влагу на щеках и понял, что плачет. Он не плакал никогда, даже когда был совсем маленьким, тяжелый режим, установленный отцом, запрещал любые слезы: любые неприятности или раны он должен был переносить не подавая вида. Но сейчас он плакал, из него лились те слезы, которые он не выплакал в детстве, слезы, которые успокаивают душу. Куда ушли все эти годы? Ушли к этому проклятию, проклятию, которое высасывает жизнь.
Гнев высушил слезы. Он прыгнул в темноту, уперся ногами о стену шахты. И начал спускаться, глядя во мрак под собой, слабо освещенный только светом Зуба Дракона, висевшего в перевязи на спине. Но даже магический меч светил очень слабо, как если бы понимал, что небесные светила богов, питавшие его — Ре и его брат, Эревон, солнце и луна — поглощены Иссом. Осталось только слабое гало. Джайал посмотрел вверх, на вершину шахты; он был уже почти на пятьдесят футов ниже края.
Вниз, все ниже и ниже. Узел, кончилась первая веревка, к ней привязана вторая. Чем ниже он спускался, тем находил больше узлов: барон привязывал к главной веревке каждый обрывок, который попадал ему в руки.
Наконец его ноги коснулись чего-то невидимого в темноте внизу. Кусок дерева, который с грохотом покатился вниз, разрывая тишину. Джайал понял, что оказался на куче деревянных обломков: все, что осталось от упавшей вниз лестницы. Он медленно и аккуратно стал спускаться вниз, все еще крепко держась за веревку. Хотя в сильном холоде и сухости дерево хорошо сохранялось, все-таки оно трещало и зачастую ломалось, когда он становился всем весом на какую-нибудь планку. Обломки выскакивали из под ног и падали на невидимый пол. Уже не заботясь о том, чтобы остаться невидимым и неслышимым, он спустился на пол, с трудом преодолев несколько футов по склону кучи.
Оказавшись на полу, он вынул Зуб Дракона и слабый свет осветил зал, в котором он оказался. Шахта чернела над головой, уходя вертикально вверх; голова закружилась, когда он взглянул на нее, как и тогда, когда, наверху, он смотрел вниз, раскачивающаяся веревка походила на червя, торчащего из ее черной пасти.
Он стоял в еще одной круглой комнате, очень похожей на ту, которая находилась на верху шахты. Стены были разрисованы изрядно выцветшими фресками, золотыми, синими и белыми. Из комнаты, как спицы из колеса, расходились туннели. Двойник ушел отсюда. Но через какой туннель?
Джайал попытался угадать, попытался представить себе Двойника, создать его образ в сознание. Ничего. Тогда он закрыл глаза, пытаясь почувствовать след и запах Двойника.
И, внезапно, получилось: подобие Двойника, колыхающееся как туман, возникло на темных границах сознания, ясно видное на фоне туннеля и шахты. Фантом исчез в туннеле, находившимся прямо перед Джайалем. Джайал пошел следом за ним по слегка наклонному коридору. Было очень темно, и только слегка светился скользивший впереди призрак, похожий на блуждающие огоньки на болотах Тралла, те самые, которые заманили в ловушку многих солдат.
Он шел на ощупь, вслед за фантомом, слепой как крот, ударяясь коленями и локтями о стены коридора. Мрак, как черный капюшон, покрывал голову. Джайал тяжело дышал. Воздух был наполнен древней пылью и сажей.
Туннель вывел его в еще одну большую круглую комнату. У той стены, через которую он вошел, стояли полукруглые ряды скамеек с высокими спинками. Винтовая лестница со скошенными ступеньками вела вниз через все уровни к похожей на воронку шахте, шириной не меньше нескольких сотен футов, находившейся в самом центре зала. Все скамьи были размещены таким образом, чтобы можно было видеть то, что появится из шахты. На них сидели мумифицированные остатки давно умерших жителей города, одетых в одежды из тонкого шелка; самые близкие к нему заколебались от слабого движения воздуха, вызванного его входом, ткань поползла с трупов как невесомая паутина, уносимая легким порывом ветра. Случайно он коснулся одного из тел рядом с собой и оно сложилось в себя, высохшие остатки костей осыпались и маленькой кучкой праха упали на пол под скамьей.
Подобие Двойника поплыло вниз к шахте. За ней находился еще один наклонный пандус, который вел к открытой железной решетке, висевшей на ржавых петлях. Над провалом была перекинута одна единственная веревка, один конец которой был привязан к решетке, а второй — к ближайшей за пропастью скамье; ее середина глубоко свисала вниз. Когда-то обе стороны пропасти соединял мост. Еще были видны его опоры, но сам пролет давным-давно упал в глубокую расщелину.
Призрак проплыл над шахтой и исчез за решеткой на другой стороне. Как же он пройдет? Веревка — единственный путь через провал, шириной в сотни футов. Он потянулся и тряхнул ее. Вроде бы достаточно надежная.
Джайал опять повесил Зуб Дракона на спину, схватился обеими руками за веревку, подтянулся и ухватился за нее лодыжками. Повиснув спиной вниз, он полез вперед, перебирая руками, веревка дрожала и дергалась, опасно скрипя там, где была прикреплена к скамье. Дюйм за дюймом, пока не повис над шахтой, с полукруглых рядов высоких скамеек на него глядели давно умершие горожане, решетка осталась далеко позади, невидимая. И тут, из глубины под его ногами, раздался шум, похожий на взрыв. Воздух заколебался, и он почувствовал, что шахта засасывает его вниз, в себя. Потом он услышал еще один шум, медленное царапанье, как если бы кто-то тянется к его обнаженной спине. А он ничего не может сделать: извивается, как червь на крючке, а из глубины поднимается щука.
Джайал пришел в себя: шум приближается, он должен действовать. Как можно крепче обхватив веревку ногами, Джайал медленно освободил одну руку и, преодолевая боль, потянулся к Зубу Дракона, висевшему на спине. Он нащупал пальцами рукоятку и начал вытягивать меч из ножен. Скрежет почти достиг его, когда меч наконец-то освободился и клинок слабо осветил бездну.
И тут он увидел ее, уродливую тварь, похожую на гигантского тарантула, взбирающуюся по стенке шахты. Наверно ее разбудили вибрации веревки. Подползя ближе, она открыла пасть. Джайал махнул мечом, который неожиданно ярко вспыхнул. Ослепленная тварь закричала и отшатнулась назад, выбросив вверх клейкий усик паутины, который пролетел рядом с носом Джайала и приклеился к растрескавшемуся потолку на его головой. Тварь упала, но быстро вернулась наверх, раскачиваясь на эластичной паутине. И опять начала карабкаться к нему. Через секунды она будет на его спине. Джайал вытянул руку, стремясь дотянуться до клейкой нити, веревка так задрожала, что он едва не упал. Но когда кончик меча коснулся паутины, естественное тепло меча сделало все остальное. Нить с шипением лопнула и полетела к твари, которая, казалось, мгновение неподвижно висела на месте, а потом упала вниз в мрачную глубину, выпав из круга света, отбрасываемого Зубом Дракона.
Джайал вернул Зуб Дракона назад, неуклюже запихнув его обратно в ножны. И только тогда позволил себе роскошь опять схватиться за веревку обеими руками. Потом он дал себе отдохнуть: минута, две, три, пока дыхание не восстановилось. Он едва не уронил меч. Если бы он потерял его, остался бы безоружным и беззащитным. Руки стали мокрыми от пота.
Тем не менее сердце билось сильно; кровь тяжелыми толчками бежала по венам, разнося чуму по всему телу. Он чувствовал, как ее пальцы тянутся к сердцу. Песок в часах быстро уходит.
Джайал опять полез по веревке. Да, он прошел первое испытание и выжил, но осталось еще очень много.
Назад: ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ ГЛАВА Проводник Маризиан
Дальше: ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ ГЛАВА Добрый Народ