Фаран вышел из шахтного коридора на нижних склонах Каменного Черепа — далеко на расстоянии он видел, как первые вампиры спускаются к озеру и кораблю, ждущему около первой пирамиды. Он видел и то, как люди вылетели на покрытый льдом пирс, обратил внимание на внезапно прекратившийся ветер, увидел, как корабль начал игриво шевелиться на льду, стараясь избавиться от швартовых. Потом даже до него, находившегося достаточно высоко, донесся ветер, его вампиры откатились назад, а корабль заскользил по льду. Все как и в Тралле: Уртред и Таласса опять убежали от него. С каждым футом, который корабль проделывал по льду, внутри его нарастала пустота.

Потом над плечом перевала высоко над ним послышался гром гигантских шагов, земля затряслась. Он совсем забыл о Бронзовом Воине. Некоторые из вампиров пробежали по склону прямо перед ним, потом он увидел то, что их прогнало: голова монстра вздымалась как приведение на фоне темного неба. Его молот был поднят. Двойная красная колонна света, падавшая из его глаз, перечеркнула крест-накрест склон и бегущие по нему фигуры. Потом молот опустился и огненный дротик полетел в немертвых. Каменные обломки и клочки кожи окатили Фарана даже в его хорошо укрытом месте. Склон опять опустел.

Титан подошел ближе, почва содрогнулась. Фаран отступил подальше в коридор. Чего ждет Голон? Он посмотрел вверх, где среди созвездий в ночном небе сияла Элгол, звезда демона, похожая на красную гемму. Внезапно красный центр звезды взорвался и с ее поверхности сорвалась комета; поначалу не больше булавочной головки в огромном сером пространстве, она, постепенно, превратилась в пятнышко, потом в шар, который заполнил чуть ли не все небо. А потом на склоне Малигара, где Голон оставил свою руну, вспыхнула ослепляющая вспышка. Земля затряслась, даже сильнее, чем раньше. Фарана бросило на пол коридора, с потолка на него посыпалась пыль. Как если бы весь Каменный Череп превратился в желе, затряслись даже корни горы, по склонам побежали каменные реки.

Титан повернул голову направо, на звук взрыва, и тут как будто весь Малигар наклонился к нему. Он поднял руки, но первые валуны каменной волны уже достигли его, ударив по ногам и спине. Он опрокинулся, поглощенный каменной лавиной. Камнепад продолжался еще несколько секунд, в воздухе крутились пыль и снег, какое-то время Фаран вообще ничего не видел. Наконец зрение прояснилось и он понял, что холм напротив исчез, а седловина перевала заполнена дымящимися валунами. И ни малейшего следа Бронзового Воина.

Фаран, покачиваясь, вышел из шахты и посмотрел вниз, на озеро: корабль Светоносицы превратился быстро исчезающую точку. Толпа вампиров спустилась на ледяную поверхность и пустилась в безнадежную погоню, но в этот момент лед затрясся, волна от землетрясения докатилась и до него, а они уже были в ста ярдах от берега. За несколько секунд озеро покрылось темной водой и черно-белой мозаикой ледяных осколков. Вампиры тонули и камнем шли ко дну.

Фаран услышал крик и посмотрел наверх — это был Голон, покрытый пылью, вприпрыжку спускавшийся по движущемуся каменному склону, его голова тряслась, как у сумасшедшего. Правая рука была поднята вверх, как если бы он все еще накладывал заклинание.

Когда он пролетал мимо, Фаран схватил его за руку и вдернул внутрь. Только тогда волшебник, кажется, пришел в себя, хотя по-прежнему глядел вперед остекленелым взглядом. Заклинание давно рассеялось, но обвалы продолжались: каменные реки текли справа и слева. Движение за их спинами и большая группа немертвых вынырнула из пыли шахты.

Огромный валун скатился со склона, едва не раздавив их; надо уходить. Фаран поглядел вокруг и увидел, что, каким-то чудом, два других корабля все еще пришвартованы у других пирамид. Валун, которые почти убил его, скатился по склону и пробил лед рядом с самой дальней пирамидой. Стеклянная поверхность треснула, корабль начал тонуть и очень быстро скрылся под поверхностью озера. Остался только один корабль: барка Исса.

Фаран перепрыгнул через каменную реку, текшую справа от него, и побежал в сторону второй пирамиды, прыгая из стороны в сторону по каменистому склону. Голон и вампиры последовали за ним, но немертвые были совсем не так ловки, как он и волшебник. Многие из них попали в потоки камня и их унесло с холма вниз.

Фаран добежал до стен и нашел вход в галерею. Здесь лавины ему не грозили. Он быстро прошел через разрушенный комплекс в сводчатый зал. Пирс перед ним был покрыт ползущими фигурами вампиров, покалеченными в борьбе с отрядом Талассы.

Голон схватил Фарана за рукав и указал на коридор, посвященный Иссу. Фаран кивнул и волшебник хлопнул руками, развеивая заклинание над входом в туннель, ведущий к Темному Кораблю. Они быстро спустились по коридору вниз, на пирс, где ждал корабль, покрытый толстым слоем льда.

Далеко вдали, на самом горизонте, острый взгляд Фарана разглядел слабое сияние. Еле видные белые паруса Парящего над Волнами. Он внимательно осмотрел поверхность озера вокруг Темного Корабля. Пока еще держится, но лопнет с секунды а секунду.

— Заморозь лед, — приказал он Голону.

Голон повернулся и, как в трансе, подошел к берегу озера, где отломал ледяной сталактит, висевший на камне. Потом он снял перчатку и засучил рукав, обнажив нижнюю часть предплечья. И тут среди вен, выдававшихся на бледной коже волшебника, Фаран увидел багровые пятна — первые признаки чумы. Он умрет, этой ночью или следующей.

Но пока он во власти Фарана, и сейчас важно как можно быстрее отправиться в погоню за Талассой, а не то, будет ли он жить или умрет. — Ты знаешь, что надо сделать? — спросил Князь-Вампир.

Голон наклонил голову. — Да, — ответил он безразличным голосом. — Я вызову Спинделя, духа мороза: он живет в ледяной звезде Актирис, одного взгляда его синих глаз достаточно, чтобы заморозить океан.

— Тогда доставь его сюда, и побыстрее! — скомандовал Фаран.

Голон слегка поднял свой ледяной кинжал, потом вонзил его в запястье; из раны медленно потекла кровь. Боль, казалось, вырвала его из-под гипноза Фарана, но Немертвый Лорд опять навис над волшебником, глядя ему прямо в лицо, и глаза Голона опять заволокло облако безразличия. Он сделал несколько шагов по пирсу, разбрасывая кровь, потом поднял окровавленную руку вверх и протянул ее к звездам. Маг пробормотал молитву Спинделю, потом дал одной капле крови упасть на липкую поверхность озера и бросил вслед за ним ледяной осколок. По поверхности озера как будто прошлась белая кисть: черные пятна открытой воды исчезли, темные глубины стали белыми, как мрамор, а вода заледенела от дна до поверхности. Один из полозьев корабля, который уже начал проваливаться под лед, вернулся на поверхность.

Как только все закончилось, Фаран и пятьсот выживших немертвых взобрались по трапу на корабль и расположились на палубе. — Отдать паруса, — скомандовал Фаран. Немертвые неловко бросились выполнять приказ, с трудом сообразив, где толкать и за что тянуть. Черные паруса упали с рей, повернувшись на север. Но ветра не было, паруса едва заметно трепетали.

Фаран повернулся к Голону, который, истощенный до предела, с отвисшей челюстью, глядел на такелаж. Способен ли он на еще одно заклинание? Волшебник, почувствовал взгляд своего хозяина, повернулся к нему. Не имело значения, что маг был на пороге смерти, и последнее усилие скорее всего его убьет: магия нужна была Фарану прямо сейчас. — Скорее! Приведи ветер, — приказал он. — Через несколько часов рассвет.

Голон не ответил, но прошел на нос корабля. Хотя еще полчаса назад шторм был настолько силен, что сдувал с ног взрослого мужчину, сейчас это был самый слабый бриз. Голон посмотрел на горизонт, но белый парус исчез, исчез вместе со Страгом, демоном ветра. Таласса, это она украла вызванного им демона. Ее магия усилилась после смерти Аланды. Он освободил сознание, и не стал искать другого демона в небе, так как понимал, что у него нет на это силы, но позвал своего духа-хранителя, фамилиара, чье тело он сможет унаследовать. С того момента, как они выбрались из Черных Копей, они не видели ни одной птицы или зверя. Но как только он воззвал к Иссу, в темном небе что-то задвигалось: над его головой закружился ворон. Голон разомкнул узы, соединявшие сознание с телом, сбросил цепи, приковавшие его к Фарану, его дух взлетел вверх, в замороженный воздух, чтобы соединиться с птицей. Только так он мог проделать одинокий путь на север. Оказавшись над птицей, он бросился на нее сверху, вошел в ее тело и полетел к северному горизонту, за которым исчез Парящий над Волнами. Они летели вперед, птица и человек в одном теле, пока в белой пустоте он не увидел паруса барки Ре.

Птица и человек стали кругами спускаться вниз, корабль вырос перед ними, на полуюте стояла Таласса с поднятыми руками. Глазами фамилиара он видел сияние магии, видел и Страга, заключенного между ее ладонями. Они летели вниз, и палуба стремительно летела им навстречу. В последний момент перед столкновением ворон забил крыльями, задев плащ Талассы, и вырвал сущность Страга из ее рук. Когда они, торжествуя, взвились в небо, Голон услышал внизу крик Талассы, и паруса Парящего над Волнами внезапно обвисли. Повернувшись на юг, ворон изо всех сил забил крыльями, торопясь вернуться на землю, где тело Голона стояло без движения и ждало возвращения духа. Как только птица приземлилась на правом плече тела волшебника, дух прыгнул обратно и маг пришел в себя. Птица упала с его плеча, мертвая. Он свел вместе большой и указательный пальцы правой руки и начал двигать ими в воздухе, рисуя сложные символы. В воздухе появился слабый ветерок, засвистел, начал набирать силу. Они увидели, как из руин Малигара начала подниматься пыль, воздух закрутился там, где секунду назад все было тихо, задул сильный ветер, принесший снег и лед, и, наконец, паруса Темного Корабля начали надуваться.

Голон ощутил потоки воздуха, чувствуя его невидимые вихри на своих руках, и погладил их, как мог бы погладить женские косы или гриву отважного жеребца. Ветер уже не свистел, а ревел, по небу побежали облака, ураган вырывал воздух из легких.

Он приказал немертвым развязать швартовые, потом направил ветер в паруса Темного Корабля, на которых были взяты десятикратные рифы. Твердые как железо паруса тем не менее выгнулись, когда в них ударил вихрь. Корабль напрягся, дрогнул и побежал вперед, голова змеи на носу пожирала ночь и лед.