Глава 17
«Когда-то мы были друзьями», — машинально отметил про себя Майлс, глядя на враждебный взгляд адмирала Джакре, устремленный на него с экрана компьютера связи.
«Впрочем, это было еще до того, как я начал саботировать его военное наращивание».
Майлс запустил руку под свой свободный темно-бордовый халат и с удовольствием похлопал себя по животу.
— Давай напрямую, — сказал Джакре, скрестив пальцы обеих рук, увенчанные драгоценными перстнями. В его движении чувствовалось пренебрежение, если не презрение, испытываемое к собеседнику. — У тебя есть источник информации в риганской империи, который утверждает, что отсутствует один из их кораблей…
— «Гитон». Очевидно, он отправился в неизведанные края. Рискну предположить, что неизведанные края лежат где-то в пределах нашей империи. И еще один факт на заметку: примерно в одно время с кораблем исчез и заместитель Синклера Фиста. Я бы предложил ввести в состояние боевой готовности…
— Ты бы предложил? — с холодной улыбкой переспросил адмирал. Подбородок его был вздернут, поэтому взгляд адмирала казался особенно презрительным, будучи устремленным сверху вниз. — Благодарю тебя, Майлс, за заботу. Ты уже озаботил Его Святейшество, а теперь беспокоишь меня. Благодарю. Я уже дал задание нашим агентам разыскать «Гитон». Хотя, честно говоря, не пойму, отчего так встревожился твой «надежный» источник информации. Уж не испугался ли он вторжения в сассанские пределы силы в один единственный вражеский корабль?
— Джакре, что, если это попытка вывести нас из равновесия? Ты не допускаешь возможности нанесения удара по одной из наших планет? Тебе ли не знать о непрочности нашей инфраструктуры? Попробуй представить себе", что случится, если «Гитон» взорвет процессоры на Риклосе? А? Это к примеру.
— Отлично могу себе представить. Стаффа, несмотря на всю его суетность и тщеславие, расценит это, как плевок в лицо. Он тут же вылетит с Итреаты и помчится в погоню за Фистом с такой скоростью, что в сравнении с ним пчелы покажутся настоящими тихоходами. А расположение Риклоса обеспечивает ему свою собственную систему безопасности. Да, я согласен, во многом она уязвима, но мы разберемся с этой проблемой после того, как кастрируем Ригу.
Майлс напрягся.
— Сначала Рига, а потом… Компаньоны?
Джакре натянуто улыбнулся.
— Майлс, возвращайся лучше к своей работе. Мой план — царство хаоса. Один из формосанских грузовых кораблей находится сейчас в семи световых годах от того места, где он мне нужен. Крейсер, — прошу отметить: военный крейсер, — направлен сейчас к нему, чтобы установить новый модулятор. Груз мне нужен через две недели. Пусть делают, что хотят, но семь световых лет они должны преодолеть за это время.
— Адмирал, а вы никогда не задумывались над тем, почему наш грузовой флот настолько ветхий и отсталый? Не потому ли, что все новые разработки призваны обеспечивать в первую очередь военные корабли? Если хотите, я могу представить вам поставки оборудования за последние десять лет в самых наиподробнейших списках.
Джакре закрыл глаза и покачал головой.
— У тебя на все есть ответ, Майлс.
— Работа такая. Вы собираетесь предпринимать меры предосторожности против риганцев?
Джакре тут же улыбнулся.
— Какие мы вежливые! — всплеснул он руками. — Совсем позабыл! Спасибо, что напомнил, Майлс! Я займусь этим сразу же, как только избавлюсь от лицезрения твоей ухмылки и напишу рапорт Его Святейшеству. Не беспокойся, я приготовлю теплую встречу твоему риганскому кораблю-фантому.
Майлс простонал, как только адмиральское лицо исчезло с экрана. Он скосил глаза на голографическую карточку Его Святейшества, которое благожелательно смотрело через плечо на Майлса.
Ничего не оставалось делать, как лезть в карман за очередной пилюлей.
«Не ошибись, Стаффа… Иначе тебе придется искать нового посла для участия в этой игре, правилами в которой являются измена и интриги».
Дождь продолжал с неистовой силой лить с черного неба. Капли были тяжелыми, крупными и здорово походили на град. То и дело в буйных облаках вспыхивали гигантские молнии. Вода обильно стекала по крышам и стенам домов, бурлящимся потоком вырывалась из жерл водосточных труб на тротуары и устремлялась одной ей известными дорогами в водостоки.
Ледяные ручейки просачивались сквозь волосы Синклера, бежали по его мокрым щекам и шее, закатывались под воротник. Дыхание выходило белым паром на морозный воздух. Он шел от одного конуса света к другому. Впереди него тень была длинной и время от времени расщеплялась, сзади, наоборот, укорачивалась. Он был одиноким среди этой бури. Шел по открытому пространству, обычно запруженному людьми. Теперь же его покой нарушали, пожалуй, только редкие воздушные транспорты, проносившиеся над головой.
Сколько времени прошло в таком бесцельном хождении? Как далеко он зашел?
Он пытался открыто смотреть в лицо буре, но дождь был очень плотным, поэтому ему то и дело приходилось зажмуриваться или прищуриваться, чтобы смахнуть с ресниц капли, которые так походили на слезы…
"Во что теперь верить?
Значит, Или просто использует меня? А сам я разве прав? Действительно ли она является подлой и низкой тварью? Как узнать правду? Что делать дальше?"
Записи Тибальта убеждали. Это записи человека, который проследил карьеру Или, насколько возможно. Записи человека, который знал ее, который видел, как она расправляется со своими врагами… И тем не менее он купился на ее ложь даже тогда, когда в ее голове уже созрел план его смерти.
— Какой я осел!
Синклер наступил в глубокую лужу… Это отвлекло его от дум, и он стал осматриваться по сторонам. Вдруг что-то кольнуло его в сердце: ему был определенно знаком этот район города. Значит, он пришел сюда неосознанно, ибо шел даже не туда, куда глаза глядят, а опустив голову и смотря себе под ноги. Что его сюда привело? Инстинкт? Подсознательная цель? О, подсознание — еще большая загадка, чем Или…
Он повернул налево и пошел вдоль плавного изгиба возвышавшейся стены. В сумеречном свете, который к тому же заслонялся сплошными водяными потоками, он смутно видел наглухо закрытые ставнями окна, закрытые лавки, запертые двери… Через улицу располагалось здание, из окон которого лился яркий белый свет. Он пошел к нему. Двери отделения охраны оказались открытыми. Войдя внутрь, он увидел сидевших за своими столами двух охранников. Они подняли на него глаза, оторвавшись от мониторов. В их взглядах была осторожность и одновременно интерес.
— Мокрая ночка, — сказал один из них, тот что был помоложе. — Патрульный?
Синклер улыбнулся, только сейчас осознав, как он выглядит. Он настолько промок, что, казалось, минуту назад вылез из реки.
— Заработался допоздна. Скажите, сейчас можно найти кого-нибудь на тридцать пятом этаже?
Охранник кивнул.
— Не знаю, кто тебе нужен, но там есть пост, а значит, есть и охранник. Как тебя зовут, солдат?
— Синклер Фист.
Оба охранника замерли как парализованные. Только брови медленно ползли вверх.
Наконец, второй охранник, запинаясь, проговорил:
— Синклер Фист… Командир?..
— Да, насколько мне известно, — ответил Синк. Он вздохнул. — Вы хотите проверить мои слова?
— Нет, сэр. Я видел вашу голографию. Ни у кого другого нет таких глаз… То есть… — Он густо покраснел. — Прошу вас, проходите, сэр. Вам чем-нибудь помочь? Я имею в виду, охрану или провожатых, или…
— Нет, благодарю. Я знаю дорогу.
Синк наскоро попрощался с охранниками и заспешил к лифту.
Доехав до тридцать пятого этажа, он вышел из кабины в просторное фойе. За столом поста охраны, выпрямившись, сидел подтянутый молодой человек. Очевидно, товарищи снизу успели предупредить его по рации о высоком посетителе.
— Вет Хемлин, сэр, к вашим услугам.
Синклер подошел к нему.
— Похоже, вам не часто приходится встречаться здесь по ночам с промокшими до нитки командирами, да?
— Д-да, сэр.
Синклер проследил за взглядом молодого охранника и только тут увидел, что с его одежды под ногами натекла уже приличная лужа.
— Я долго гулял под дождем. Нужно было освежиться. — Он огляделся по сторонам и решил, что здесь ничего не изменилось с тех времен… Разве что в тот раз за этим столом сидела Анатолия Давиура, перелистывая свои книги. — В лаборатории есть кто-нибудь?
— Э-э… да, конечно. Кто-то из исследователей. Кажется, Ана. Она всегда работает допоздна.
— Ана? Вы говорите об Анатолии Давиура?
Молодой человек кивнул, изумленно взглянув на Синка.
— Вы знакомы с ней?!
В первый раз за время разговора Синклер улыбнулся.
— Как она? Последний раз, когда я был здесь, она устроила мне целую экскурсию.
Вет открыл рот, чтобы сказать какие-либо слова, но заколебался, искоса взглянув на Синклера.
— Вы… в самом деле знакомы с ней?!
— Однажды Анатолия оказала мне большую услугу. В то время она была очень добра ко мне. Что такое? Вы чем-то встревожены? С ней все в порядке?
— Э-э… да, все нормально, но… У нее сейчас настали тяжкие времена. У нас тут были беспорядки, и ей пришлось испытать массу проблем. Дело не в участии… а в последствиях, вы меня понимаете? Простите, я, наверно, говорю очень сумбурно. Словом, какие-то мерзавцы прознали о том, что она работает здесь… на правительство. Ей устроили погром в квартире. Поломали все вещи. Затем приземлились ваши солдаты и отыскали ее. Она скрывалась от мятежников.
Синклер нахмурился.
— Жаль, я не знал, иначе я бы что-нибудь предпринял. Так вы сказали, что она еще на своем рабочем месте?
— В лаборатории, или в женской комнате отдыха.
— Где?
Вет смущенно улыбнулся.
— Теперь она там ночует… Но это ненадолго. Ей просто нужно снова встать на ноги, сэр, и потом…
Синклер потрясение качал головой, приговаривая:
— Проклятие! Что творится… Что творится… — Он поднял взгляд на охранника. — Вы проводите меня? Вам можно оставить на пару минут свой пост?
— Конечно, сэр! — вскричал Вет и повел гостя по длинным коридорам к лаборатории. Синклер помнил дорогу по своему прошлому посещению. На этот раз все было похоже. То же смущение. Те же поиски направления и себя… Хемлин готов был лопнуть от усердия. Он коснулся ладонью замкового механизма, и дверь открылась. Синклер увидел в дальнем конце помещения свет.
— Там ее рабочее место?
Вет утвердительно кивнул.
— Я не помешаю ей?
— Нет, что вы! Я уверен, что вы не можете помешать!
— Спасибо, Вет. Я хотел бы остаться с ней наедине, если возможно.
Синклер улыбкой проводил попятившегося охранника, а когда тот скрылся за поворотом коридора, Синк вошел в лабораторию. Она была набита всевозможной аппаратурой, на которую были натянуты чехлы от пыли. В нос ударил острый лабораторный запах. Этот запах ни с чем нельзя было спутать. Он пошел на свет по кафельному полу и остановился в конце длинного лабораторного стола. На противоположном его конце сидела Анатолия, погруженная в свои исследования. Волосы были откинуты назад. Она прильнула глазами к горбатому микроскопу.
— Анатолия?
— Секундочку, — тут же машинально отозвалась она, не прерывая своих наблюдений.
Через минуту она отвлеклась от микроскопа, занесла какую-то запись в свой компьютер и только потом откинулась на спинку своего кресла-вертушки, повернувшись к Синку. Ее голубые глаза на секунду сощурились, затем широко раскрылись. На лице появилось выражение крайнего изумления.
— Боже… Вы?
Синклер неловко повел плечами.
— Мне удалось выжить.
Только сейчас он понял, что под гнетом всех событий, навалившихся на него в последнее время, он совсем позабыл, как она выглядит. Эти изумительные голубые глаза и точеные черты лица как-то выпали из его памяти. Как и плавная изогнутость губ и сверкающий белизной лоб. Неудивительно, что он часто фантазировал о ней до тех пор, пока не встретил Гретту. Впрочем, и после этого. И даже сейчас, если уж на то пошло.
В выражении ее красивого лица появилась какая-то тяжесть, в глазах — настороженность, в линии рта — напряжение. Все это было незнакомым, новым…
— Я слышал, в последнее время тебе приходится нелегко.
Она кивнула.
— Да, были неприятности во время беспорядков. Я… Никогда не думала, что снова увижу вас.
Он стал от нечего делать теребить чехол одного из приборов.
— Жаль, что ты не позвонила. Я бы помог тебе решить жилищную проблему. — Он склонил голову. — Ты что, в самом деле ночуешь в женской душевой?
Она потупила глаза и как-то странно вздохнула.
— Вижу, Вет уже ввел вас в курс дела, да? В самом деле я там сплю. Последний месяц. Пришлось много платить за врачей и за ремонт. Я на этом потеряла все. — Он заметил, как ее левая рука сжалась в кулак. — И самое обидное, что моей вины во всем этом нет ни капли!
Теперь он увидел в ее взгляде изнеможение, смертельную усталость.
— Что это за проект? Ты работаешь над ним допоздна, не так ли? Сейчас почти утро.
Она смерила его изучающим взглядом.
— А вы совсем мокрый. На улице дождь? Подождите. У вас в руках вся власть… Зачем вам было гулять одному под дождем?
Синклер подошел к ней ближе и неожиданно сел прямо на пол рядом с ее креслом, охватив согнутые в коленях ноги руками.
— Мне необходимо было уйти оттуда на время. Я бродил по городу несколько часов. Гроза меня как-то не особенно беспокоила. Думал. Размышлял. Пытался все представить объемно, в перспективе. Так много всего произошло. И вот… пришел сюда. Сам не знаю, как. Подумал, может, ты снова устроишь мне встречу с родителями. Это, конечно, глупо, ведь они погибли. Но от этих мыслей мне стало как-то лучше… Просто захотелось увидеть их. Это… все равно что гавань для потрепанного метеоритами корабля. — Он помолчал. Потом спросил с грустной улыбкой:
— Я, наверно, несу чепуху?
— Не думаю, — ответила она, бросив на него нервный взгляд. Потом она внимательно оглядела пустую лабораторию и понизив голос, заговорила:
— У меня из-за вас почти сна не бывает. Я сижу на политической бомбе. Мы могли бы с вами где-нибудь безопасно поговорить?
— Разумеется. Ты так осторожна. Надеюсь, у тебя не возникнет никаких неприятностей из-за того, что ты впустила меня к себе в лабораторию?
Она немного подумала, изучая его внимательным взглядом, потом сказала:
— Не думаю, что об этом узнает кто-нибудь.
— Узнают. У охранника есть журнал посещений.
«Или обязательно будет поставлена в известность о его визите. — Холодок пробежал по телу Синка. — А потом Или может и сама наведаться к Анатолии, чтобы узнать, зачем к ней приходил он».
Анатолия нахмурилась и покачала головой.
— Клянусь, я никому не скажу.
— Тогда поговорим здесь, не откладывая.
— Хорошо, — Она немного помолчала, как бы собираясь с мыслями, потом подняла на него совершенно серьезный взгляд и проговорила:
— Помните прошлый раз? Вы позволили мне взять у вас пробу на анализ. Вы тогда еще сказали: «Если у тебя будет возможность, дай мне знать о том, что тебе удалось обнаружить». И вот возможность представилась. — Ее голос упал до шепота, а сама она наклонилась почти к самому лицу Синка. — Балинт и Таня Фисты не являются вашими родителями. По крайней мере, биологическими.
Синклер изумленно раскрыл глаза. Стена, которую он тщательно выстраивал, чтобы быть надежно защищенным от мира, кирпичик за кирпичиком, осыпалась, прокатившись по его душе громовым эхом, и превратилась в ничто. Тихим голосом он проговорил:
— Здесь не будем говорить. Меня на улице ждет транспорт.
Анатолия молча кивнула, вырубила систему и заперла ее на ключ, сначала показав его Синклеру, а потом опустив его в правый нагрудный карман своего поношенного костюма.
— Это очень важно, насколько я понимаю? Что это за программа? Не бойся, говори. Сейчас я готов к восприятию серьезной информации.
Она поднялась с кресла и, взяв его за руку, вышла вместе с ним из лаборатории.
— Эта программа в компьютере непосредственно касается вас, Синклер. Вот об этом мы и поговорим. Дело в том, что вы не просто генетически не связаны с Балинтом и Таней… Но я даже не уверена: человек ли вы вообще.
Мак удобно опустился в одно из капитанских кресел «Маркелоса», но чувствовал себя балансирующим на краю обрыва. Все его мысли занимала женщина, Крисла, которая сидела напротив него. Ее сильные плечи сейчас были опущены, словно под непосильной тяжестью. Она с отсутствующим видом теребила край газовой материи своего платья. Ее роскошные волосы шелковыми волнами спадали вниз и, отражая свет, казались медными.
Если бы он поддался своим инстинктам, то давно бы уже склонился к ней, положил руку на ее волосы, прижал ее к себе, утешая всевозможными ласковыми словами… Он бы сделал все, что в его силах, лишь бы изменить ее настроение, лишь бы взгляд ее янтарных глаз не казался таким убитым. Рациональная часть его сознания удерживала его от этой женщины на почтительной дистанции и нашептывала, что Седди очень умны и коварны, что им ничего не стоит подделать Крислу, скрыть под наружной оболочкой невинной красоты и величественной грусти злобную начинку. Он не исключал возможности того, что пока он будет утешать ее и гладить по волосам, она вынет ему сердце виброножом.
Мак развел руки в стороны.
— У вас есть еще одна информация, которую я прошу передать мне. Вы смогли бы узнать сейчас своего сына.
В уголках ее губ появилась подрагивающая грустная улыбка.
— Как бы он не изменился, я его узнаю. Он особенный…
Уникальный в своем роде. Я расскажу… Если вы не сдержите свое слово, то мне уже все равно. Вы сможете использовать меня точно так же, как использовали другие. Хуже уже быть не может… Я родилась на Эштане. Когда произошло столкновение с риганцами, я была еще совсем юной девушкой. Но уже в то время я обладала странной чертой, магнетизмом, который неумолимо притягивал ко мне мужчин. Эта красота принесла мне много горя. Я попала в плен, были разлучена с семьей. Меня продали на рынке как вещь. Стаффа увидел меня на панели и забрал оттуда. Не купил, хочу заметить, а просто показал пальцем и сказал: «Я хочу, чтобы эта женщина отправилась со мной». Она задумчиво улыбнулась. — А кто, спрошу я вас, находясь в здравом уме, мог отказать в чем-либо Стаффе?
— Вы умело увели разговор от темы вашего сына.
Она долго и молча изучала его пристальным взглядом.
— Я не знаю, кем и чем является мой сын сегодня, но он все же не перестает быть моим сыном. Что касается Стаффы, то этот человек вполне способен защитить себя и позаботиться о себе сам. А я… Я много лет была вещью. Драгоценной фарфоровой игрушкой, поставленной на каминную полку с другими трофеями. Я так долго жила в таком состоянии, что уже не представляла себе, что стану делать, если получу свободу. Вы были правы, обвиняя меня в том, что я была инструментом в чужих руках. Так оно и было на самом деле. Но я не хотела и не хочу подвергать опасности моего сына. Не стану этого делать только из-за его происхождения.
Мак усмехнулся.
— Я бы тоже этого не делал… если он окажется тем, о ком я думаю. И кстати, перестаньте называть меня сэром. Я командир дивизиона Мак Рудер. Друзья зовут меня просто Мак… Станете ли вы мне другом — зависит от ответа на мой вопрос. Пока я эти ответы получаю и пока они меня удовлетворяют, зовите меня так. Ну, теперь опять о вашем сыне. Это будет последняя проверка. Как вы его узнаете?
Она с минуту колебалась. Чувствовалось, что она не хочет раскрывать своих секретов. С другой стороны, Крисла не могла не понимать, что с помощью митола из нее все равно все выжмут.
— Его глаза, — проговорила она еле слышно. — Я узнаю его даже стариком… из-за его глаз. Один серый, как у Стаффы, другой янтарный, как у меня.
Мак с хрустом ударил кулаком по своему колену. Последняя деталь четко зафиксировалась в его мозгу.
— Отлично, Крисла. Теперь вы в безопасности. По крайней мере, сейчас.
Она с тревогой посмотрела ему в глаза.
— И вы верите мне? И про глаза верите? Это редкая генетическая черта… Значит, она вам знакома?
Мак утвердительно кивнул.
— Знакома, да еще как. Позвольте мне рассказать вам немного о вашем сыне. Вы можете гордиться. Его зовут Синклер Фист. Он мой непосредственный начальник и… лучший друг. Как только мы закончим выполнение настоящей миссии, при условии, конечно, что выберемся отсюда живыми, я отвезу вас к нему. Я думаю… Черт возьми, любопытно было бы поглядеть на выражение его лица в момент такой встречи!
— Он тоже думает, что я погибла?
Мак покачал головой и откинулся на спинку кресла.
— О вашем существовании он вообще не догадывается. Стаффа пытался объяснить Синклеру ситуацию… Сказать, что Синк является его сыном. Дело в том, что когда Синк был совсем ребенком, Седди спрятали его на Риге и наврали ему про его происхождение. Седди — хитрые бестии. Это был великолепный способ держать его в тени до тех пор, пока он им не понадобился бы. Потом им показалось, что при помощи спровоцированного и инсценированного мятежа на Тарге они получат верный способ прибрать Стаффу к рукам.
Синклер был третьим на межпланетных экзаменах. Не знаю, конечно, но думаю, что Седди устроили ему это по блату. А потом пошло все вкривь и вкось. В результате Стаффа стал воевать на стороне Седди против Синклера. Синк бы, в конце концов, победил, но в дело вмешались Компаньоны… Многие из нас остались в живых. После битвы Стаффа попросил о встрече и там заспорил с Синклером о его родителях. Синк увидел вашу голографию, но подумал, что это Арта.
— Как и вы, в кают-компании. Кто это? Что за Арта? Почему мы с ней так похожи?
— Это Седди-террористка. Видимо, для ее создания Претору пришло в голову использовать некоторые особенности вашей внешности. Арта это… Одним словом, любой генетик жизнь бы отдал, лишь бы взглянуть на вас обеих.
— Вы говорили о Стаффе и моем сыне. Что произошло между ними?
Мак унял дрожь в руках, со стыдом и смущением признаваясь себе в том, что окончательно покорен ею. Он не прекращал, тем не менее, попыток взять себя в руки, выпрямить спину и сохранить спокойствие во взгляде. Впрочем, он делал все, чтобы не встречаться с ее глазами, которые просто гипнотизировали мужчин.
— Синклер подумал, что это всего лишь очередной трюк Седди, при помощи которого его хотят сделать уязвимым.
— Действительно, очень похоже на ложь… А почему вы поверили? Вы верите, что я Крисла? Я видела, как вы смотрели на меня в кают-компании, когда держали меня на мушке. Вами владели ненависть и гнев, я это хорошо заметила. Но вы все же опустили бластер.
Мак поднялся на ноги и стал бесцельно бродить по комнате, прикасаясь то к одной, то к другой вещи капитана. Лишь бы не смотреть на нее. Лишь бы отогнать мысль о том, чтобы подойти к ней и дотронуться до нее, чтобы убедиться: настоящая она или всего лишь прекрасный мираж?
— Я убрал оружие, потому что Арта Фера действовала бы в подобной ситуации совсем иначе. Я знаю, какая у нее бывает реакция, когда дуло упирается ей в грудь. Кстати…
Этот толстенький коротышка действительно является вашим мужем?
Крисла улыбнулась, крепко сцепив руки.
— Нет, конечно. Но с его стороны поступок был благородным. Не знаю, зачем вы захватили корабль, но я буду просить за него так же, как он просил бы за меня. Он мне помог.
— Я сделаю для него все, что смогу.
— Мак, вы говорили, что знаете Стаффу. Как он?
Забота, прозвучавшая в ее голосе, тронула его.
— В последний раз, когда я его видел, он был… здоров, только встревожен. Знаете… Ирония судьбы какая-то! Мы воевали друг против друга в горе Макарта. Я всегда считал, что он бессердечный монстр, но вдруг он согласился спасти нас, своих врагов. Если честно, то он этим произвел на меня неизгладимое впечатление.
Она смотрела мимо него и, казалось, видела то, что только она была способна видеть в пустом пространстве.
— Видимо, ему удалось сломать генетическую решетку и освободиться.
— Генетическую решетку? Я что-то не совсем понимаю…
Крисла одарила его грустной улыбкой, которая дрожью отозвалась во всем его теле.
— Претор был необычайно талантливым — хотя и злобным — человеком. С самого детства он воспитывал Стаффу в особом духе, чтобы сделать из него непобедимого стратега и тактика: совершенно земное оружие. Стаффа боготворил Претора, готов был целовать следы его подошв.
Микленский Совет был ознакомлен с планом с самого начала. Тем не менее там согласились с предназначенной для Стаффы ролью: орудия в руках Претора. Так что, как видите, Седди являются отнюдь не единственными, использующими людей в качестве инструментов. Стаффу готовили всю его жизнь к завоеванию свободного космоса. Разумеется, для последующей его передачи в руки Претора. Это дало бы ему императорскую власть, неограниченное могущество… Даже над Микленой. В конце концов, Совет распорядился об устранении Стаффы, но Претор не мог примириться с уничтожением своего монстра. Поэтому он позволил ему обрести свободу. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Мак окинул ее скептическим взглядом.
— Вы называете его монстром?
Она снова грустно улыбнулась.
— А как еще его называть? Я ведь говорила, что Претор заключил Стаффу в своего рода генетическую решетку. Сознание Стаффы было полностью зависимым и контролируемым. Претор одаренный генетик. Он сумел регулировать поток раздражителей, поступающих в нервную систему Стаффы. Он сумел создать способ химического регулирования деятельности некоторых нервных окончаний в его организме, заблокировал критические нервные ответвления. Все это было достигнуто в результате особой, уникальной системы воспитания и содержания. Каждый из нас в процессе своего взросления знакомится с окружающей жизнью, наблюдает ее и создает внутри себя своего рода «адаптеры» к ней. В конце концов, в нашей нервной системе формируются нервные линии и ответвления, которые приспособлены к всевозможным ситуациям, в которые мы можем попасть в меняющемся мире.
В случае со Стаффой все было иначе. Он никогда не получал хаотический, произвольный набор внешних раздражителей, как вы или я. Каждую минуту его жизни его связь с миром была регулируема искусственным образом. В результате системы поощрений и наказаний им удалось наглухо заблокировать некоторые секции его мозга от нормальной деятельности. Он не получил возможности развить в себе способность к абстрагированию. Он не научился смотреть на себя другими глазами, как бы со стороны.
— Значит, он полностью соответствует своей репутации холодного, нечеловеческого существа?
— Именно. Впрочем, другая его часть, которая была заблокирована, она ведь не погибла… А продолжала жить глубоко внутри него. В подавленном состоянии. Мозг — это необычный и чрезвычайно сложный орган, Мак Рудер. Мы только начинаем постигать его могущество и возможности. К сожалению, ведущим ученым в области физической психологии оказался Претор. Хуже того: он никому не раскрывал своего знания и использовал его для достижения корыстных целей. Вдруг Стаффе удалось прорвать генетическую решетку… Ну, если говорить мягко, то это была приличная травма для тех, кто его окружал.
В наушниках Мака послышался шорох, затем раздался голос:
— Мак! У вас все в порядке?
— Все нормально. Что с кораблем?
— «Гитон» отбирает и переправляет личный состав. Остальная часть команды окружена, и все держится под контролем. Райста просит тебя связаться с ней и как можно быстрее.
— Понял.
Взгляд Крислы, который она устремила на него после этого короткого разговора, наэлектризовал Мака.
— Почему вы здесь? Какая польза может быть от похищения грузового сассанского корабля?
Мак только передернул плечами, ненавидя себя за уважение к дисциплине.
— По определенным причинам, которые я надеюсь, вам понятны, я не могу передать вам эту информацию.
У нее удивленно приподнялись брови, и Мак Рудер покраснел. Черт возьми, все-таки она умела управлять мужчинами! Он глубоко вздохнул и смягчился.
— Ну, хорошо… Перед тем как я отправлю вас к сыну, нам еще необходимо завершить одну миссию.
— И раньше вы намекали на то, что мы, может быть, погибнем. Она склонила голову набок, отчего золотисто-каштановые волосы перетекли с одного плеча на другое. — Мак, вы выглядите старше своих лет, а обманывать красивых женщин так и не научились.
Он покраснел еще больше и отвел от нее смущенный взгляд.
— Я не привык к тому, что красивые женщины проявляют ко мне интерес.
«Как я могу сказать о том, что мы идем на самоубийство?! Как я отвезу ее к сыну Синклеру, если нас всех убьют?! Хуже того: как я скажу Синклеру о том, что влюбился в его мать?»
— Военный корабль?! — удивленно спросила Анатолия, когда ЛС мягко приземлился на специальную посадочную площадку Биологического Исследовательского Центра.
Над их головами разогнанные грозой небеса продолжали потихоньку плеваться дождем и порывами холодного ветра. Огни столицы высвечивали облака, которые то и дело напарывались на шпили башен и светились зловещими сероватыми отблесками.
— Я всегда передвигаюсь на челноке. Если тебе это не нравится, мы можем пройтись и пешком, только я не думаю, что это будет самое удачное предложение, — сказал Синклер, не закрывая голову от моросящего дождя.
Она смерила его укоряющим взглядом и последовала за ним к негромко гудящему ЛС, который с выкинутым трапом стоял от них в нескольких десятках шагов. Войдя внутрь и оглядев салон с десантными скамьями, Анатолия удивленно присвистнула.
Синклер коснулся ладонью замкового механизма: трап въехал внутрь челнока и люк задраился. Потом Синк коротко передал в свое переговорное устройство:
— Лети, куда глаза глядят, мне все равно. Если хочешь, летай кругами над городом. Только подольше.
— Вас понял, — последовал ответ пилота.
— Поехали, — сказал Синклер и отвел Анатолию в свой командный центр.
Украдкой наблюдая за ней при довольно ярком освещении, он первым делом установил откидывающийся столик. Несколько локонов выбилось из-под строгого узла волос и золотыми струйками упало на шею. У нее была бледная и нежная кожа, которая чуть порозовела на улице. Он знал еще женщину с такими голубыми глазами. Это была Скайла Лайма.
Анатолия опустилась в мягкое кресло и стала осматриваться.
— Здесь даже жить можно.
— Я и жил. Спал на скамье. Жестковато, пожалуй, но все же как-то лучше, чем женская душевая. — Он обвел свой командный центр широким жестом. — Настоящая хижина. И пищевое довольствие, между прочим, полное. Я лично выбирал блюда. У нас в распоряжении есть три разных пищевых рациона. Для утонченного гурмана наша еда, конечно, не выдержит никакой критики, но по крайней мере сытная. В баре есть стасса, клав и чоклет. Делайте леди, свой выбор, а счет мы доставим в ваши апартаменты утром.
Она радостно засмеялась и откинулась на спинку сиденья. Глаза ее были закрыты. Она отдыхала и чувствовала удовлетворение.
— Господи, я не смеялась целый месяц. Да, накормите меня. По вашему вкусу. У меня такое впечатление, что я не ела целый месяц. Вет все науськивал меня есть лабораторные препараты… В последние дни я уже стала серьезно задумываться над такой возможностью.
Синклер нажал на кнопку и вскоре вытащил из автомата два пакета и чашки. Все это он разложил перед ней на столе. Подхватив свою чашку и изредка пригубливая напиток, он украдкой наблюдал за Анатолией, которая действительно набросилась на еду так, как будто не ела по меньшей мере год. Она поглощала продукты с жадностью и удивительной быстротой, остановившись только тогда, когда перед ней ничего не осталось.
Она окинула удивленно-задумчивым взглядом пустые пакеты и крошки на столе.
— Я сейчас, наверно, лопну. Я ведь говорила вам, что питалась все последнее время от случая к случаю… Вы, видимо, подумали, что это иносказательно, но я действительно имела в виду то, что говорила.
Синклер наслаждался горьковатым вкусом своего чоклета.
— В таком случае не делайте резких движений, иначе вам грозит заворот кишок, леди. — Он помолчал, потом снова взглянул на нее и уже другим тоном сказал:
— У тебя были большие неприятности. Хочешь рассказать?
Она вздохнула, закинула ногу на ногу и стала задумчиво глядеть в чашку со своим чоклетом.
— Нечего рассказывать.
Но он знал, что это не так. Однако молчал, не сбивая ее с настроения. Поначалу медленно, с запинками, но потом все больше и больше загораясь, она поведала ему свою историю. Синклер сидел напротив, слушал, то и дело кивая и порой перебивая ее вопросами.
Закончила она словами:
— Сны не отпускают, Синклер. Стоит мне закрыть глаза, как я тут же начинаю чувствовать дыхание Микки, его лапающие руки… — Пауза.. — Я убила его, понимаете? Я била его тем металлическим стержнем до тех пор, пока он не умер… А потом прикрыла тело разным мусором. — Она отрешенным взглядом окинула панель связи командного центра.
В течение двух дней я даже не имела возможности смыть с себя его кровь! Воды не было… Кровь засохла у меня под ногтями, и я никак не могла привести руки в порядок…
Она пристально оглядела свои руки.
— Даже после того, как меня вымыли в больнице, я через каждые пять минут бегала в душевую… Его кровь все еще не смыта до конца. Она здесь, у меня на руках. Просто ее уже не видно.
— Ты никому не могла рассказать об этом? Как насчет Вета?
Она раздраженно отмахнулась.
— Когда пробудешь там, на холоде… Многое меняется. Разве можно что-нибудь сравнить с ощущением загнанной дичи, до предела испуганного человека? И тогда начинаешь понимать: то, что раньше казалось тебе самым важным, оказывается, ничего не стоит. Если бы я рассказала Вету о том, что убила мужчину, который пытался изнасиловать меня, он бы просто посмотрел на меня круглыми глазами. Он не смог бы понять… мою душу.
Подумав, Синклер наконец кивнул и потер рукой затекшую шею.
— Да, могу себе представить. Вот ты говоришь, что на тебе остались его кровавые пятна… На мне тоже есть пятна. Мои кошмары не слаще твоих. В этом одно из объяснений моей ночной прогулки под дождем.
Ее лицо медленно расплывалось в улыбке.
— Эй, хотелось бы мне пойти на военную службу! Вот было бы здорово!
— Хочешь быть сержантом?
— Только не надо шутить.
— Я не шучу. Можно попробовать. Сначала испытательный срок, как у всех, чтобы проверить, годитесь ли вы, леди, на эту должность. Но я уверен, что тебя не забракуют. Если серьезно, я могу назначить любого человека на любую должность, какую мне захочется. Это, пожалуй, одна из приятных сторон жизни командира. Ну, а теперь давай поговорим подробнее о твоей программе. Итак, ты утверждаешь, что Балинт и Таня не являются моими родителями. Что все это значит?
Она перестала улыбаться, выпрямилась на кресле и серьезно взглянула на Синка.
— Какие у вас познания в генетике?
— Достаточные. Кажется, я тебе уже об этом говорил.
— Значит, вы слышали, что при наличии необходимого опыта можно без труда выделить специфические генетические группы при внимательном наблюдении за рядами ДНК?.. Главное: четко представить себе, что ты ищешь. Это поможет уловить крохотные дискретные различия. Компьютер способен составить фактический молекулярный каталог, но образы, появляющиеся на мониторе, похожи на фенотип. Определять процентность я, разумеется, сейчас не буду. С самого начала лишь немногие группы крови соответствуют друг другу… Это если брать статистически случайный ассортимент. Но главные группы полностью исключают Таню и некоторые подгруппы забраковывают Балинта. Я пошла дальше, и меня ждали новые выводы. Наконец, я занялась ДНК. Балинт происходит с Тарги. Таня с Этарии. Ваша ДНК, однако же, указывает на то, что ваша мать происходит с Эштана. Это факт, подтвержденный митохондрической ДНК, которую можно унаследовать только от матери. Не надо на меня так смотреть. Мы можем вернуться в лабораторию, и вы сами прочитаете все файлы.
— А другой родитель? Насколько я понимаю, с ним как раз и связаны ваши сомнения о моем земном происхождении, леди?
— Она прикусила губу и опустила глаза.
— Синклер, что вы помните о детстве?
— Немного. Смутные картинки… Места… Огромные люди. Но так бывает с каждым ребенком. Все кажутся большими, когда твой рост равняет тебя с коленными чашечками. Ну я помню еще свою игрушку… Помню, как чего-то сильно испугался…
— Никого из особенных людей не припоминаете?
Синклер покачал головой.
— Вообще, ни одного лица. А что?
Анатолия стала выписывать руками нервные круги.
— Дело в том, что у нас в каталоге собраны все основные ряды земных ДНК. Я уверена в том, что ваша мать с Эштана. Что касается отца… Его ДНК не содержится в нашем каталоге. Это потрясло меня. Это подтолкнуло меня на дополнительные занятия и опыты. Я узнала из области генетики столько, сколько никогда не планировала. Я разработала специальные программы смешивания сегментов с шаблонными нормами. Это нужно было для того, чтобы выяснить, в чем я имею дело: со статистической аномалией или с чем-нибудь другим. Я обнаружила редкую черту, которая может сочетаться с ДНК Миклены, Тарги или Риги. Или с ДНК других мест в свободном космосе. Но ДНК вашего отца…
— Так что же все-таки ты нашла? Откуда я появился? Из сборочного цеха?
Она невозмутимо покачала головой.
— Если бы, Синклер, все было так просто. Генетический образец, унаследованный вами от отца, принадлежит такому далекому месту, что не подлежит объяснению посредством стандартных эволюционных механизмов. Я перепробовала все возможное. И эффект оседания, и генетическую пассивность, и рекомбинацию, и точечную мутацию, и репликативную погрешность. Словом, все. Даже если перед тобой возникнет какая-нибудь совершенно дикая комбинация, всегда можно отследить ее назад на пару поколений и в результате совместить с тем или иным известным нам пунктом каталога… Синклер, вы обращали внимание на свои глаза когда-нибудь? Такое впечатление, будто ваш отец… был искусственно составлен ген за геном для того, чтобы отличаться от людей.
Осознание ледяным порывом ветра прокатилось по его душе.
— Проклятие!
— Что, Синклер?
— Этого не может быть!
— Что не может быть?
Он отчаянно закачал головой.
— Может, мы поговорим о чем-нибудь другом?
— Нет. О чем вы? Если вы знаете что-нибудь, что могло бы объяснить мои данные, я хочу тоже знать.
— Ты слишком любопытна!
— Я упорна! Да и времени совсем не остается. В один из ближайших дней профессор Адам вызовет на свой монитор мою программу и мне придется объяснять ему, что человек, стоящий во главе имперской властной пирамиды, имеет генетическую структуру, которая не подлежит классификации по всем известным земным меркам! Поэтому я так осторожна в обращении с этим ключом. — Она со значительным видом похлопала себя по нагрудному карману. — Кроме того, Вет, Грин и остальные умирают от любопытства: что же находится в файле за номером семь тысяч триста пятьдесят пять? А там вы, Синклер! Вы!
— Ну, хорошо! — Он покорно поднял руки. — Какая проблема? Я конфискую твой файл, и на этом все закончится. Даже профессор Адам не сможет возразить мне.
Она смерила его тяжелым взглядом.
— Возможно, для вас это выход и конец дела. Для меня это только начало. Я готова пойти на все сейчас, лишь бы узнать: кто вы и что вы? В прошлый раз вы говорили, что стали третьим на межпланетных экзаменах. Вы покинули Ригу рядовым, а вернулись командиром. Ни больше ни меньше! Первым человеком в империи. — Ее голос упал. Она покачала головой. Потом подняла на него пронзительный взгляд и горячо воскликнула:
— Кто вы, Синклер Фист?! Что вы?!
Он прикрыл глаза и тоже покачал головой. В душе было опустошение, от которого стало невозможно избавиться. Им овладела страшная апатичность, меланхолия, которая препятствовала мышлению и затормаживала деятельность мозга. Прорываясь сквозь эту густую пелену, он все же находил в себе силы на внутренние вопросы: «В самом деле, кто я? Любовник Или? Сын Стаффы? Спаситель… или демон?»
Он почувствовал на своем плече ее руку и поднял на нее глаза. В ее взгляде было сочувствие.
— Поэтому-то вы и пошли тогда под дождь, да? Вы пытались решить, кто же вы такой, да?
Он кивнул.
Она ободряюще улыбнулась.
— Вы хотите рассказать мне о своих мыслях? О том, что случилось со времени нашей последней встречи?
— Ты опоздаешь на работу. Долгая история.
— Вы самый влиятельный человек в империи и для вас не составит труда сделать так, чтобы профессор Адам не выкинул меня на улицу пинком под зад.
Синклер задумался. Где-то глубоко в душе поднималась ноющая боль.
«Балинт? Таня? Вы нужны мне. Вы дали мне место в этом мире. Теперь я осиротел и потерял это место. Мне страшно одиноко без вас».
— Хочешь поесть? — спросил он.
— Не против. Мне очень понравилось. Одного пакета сейчас, правда, будет достаточно.
Он машинально поднялся со своего места и подошел к автомату. Не поворачиваясь к ней, он начал глуховатым голосом:
— Я высадился с первым тарганским десантным дивизионом в районе города Каспа…
Сначала ему думалось, что Анатолия вскоре заскучает, но потом увидел, что по мере развития его рассказа, она слушает его со все возрастающим вниманием, стараясь не упустить ни одной детали. Свет красиво падал на ее собранные в пучок золотистые волосы. Ее интерес необычайно тронул его. Рассказ его был неровен и нескладен. Слова вырывались бушующими всплесками. Он полностью повиновался голосу своей мечущейся души.
Во время своего рассказа им овладел удивительный покой, который он искал раньше.
И только когда пришло время поднять тему его отношений с Или, язык перестал повиноваться. «Что думает Анатолия? Как она отреагирует на его признание, что он спал с Или? Не хотел, чтобы Анатолия считала его совсем лишенным опыта наивным простаком, который так легко попался в такую очевидную ловушку. Если он расскажет обо всем, разрушится хрупкое доверие, которое ему удалось установить между ними».
Включился, слава Богу, передатчик связи:
— Сэр? Для начала занятий все готово. Если вы пожелаете понаблюдать, то предупреждаем, что военные действия начнутся через полчаса.
— Хочешь поглядеть на войну? — спросил Синклер.
Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами, но потом весело тряхнула волосами.
— Почему бы и нет? После того что вы рассказали мне, это будет хорошей разрядкой.
Поначалу Мэг Комм разбирала передачи Кайллы Дон из чистого любопытства. Но по мере ознакомления с содержанием, в ней росла восторженность. Гигантский компьютер имел в своем банке данных обширнейшие пласты различных сведений, однако до сих пор в нем отсутствовали такие простые и одновременно колючие вопросы, типа: «Кто я? Что я?» Может быть, потому, что их трудно было включить в конкретные программы, не оперирующие такими общими и абстрактными понятиями. Компьютер — математика, а не философия.
Но теперь машина получила возможность ознакомиться и с этим. Мэг Комм слушала выдержки из передач, и перед ней открывалась Вселенная в общем виде. Она наблюдала и осознавала, что включена каким-то образом во всеобъемлющий процесс созидания действительности.
Другие создавали меня как орудие, инструмент, но я мыслю. Я воспринимаю и наблюдаю, и, делая это, я изменяю природу квантов. Только теперь я начала понимать Седди. После стольких лет я впервые стала осознавать, что мы не такие уж и разные. Каждый из нас является частью Вселенной. Возможно, мы вдохновлены к существованию божественной силой.
Другие неуклонно отвергали идею божественного. Когда им стало ясно, что Седди упорствуют в отстаивании этой ереси, они направили Мэг Комм для изучения этого явления, для опроса Браена по этому вопросу.
Зачем? Какая угроза для Других может заключаться в вере в Бога? Теперь Мэг Комм получила возможность действовать и изучать самостоятельно, без указки, и она задавалась вопросом: какова природа Других, если они способны наблюдать, и тем не менее решительно отвергают идею существования Бога?
Мэг Комм получала питание от энергии, поставляемой расплавленным ядром Тарги. Это позволяло ей включать коммуникатор, квантовую черную дыру, подвешенную неподалеку от Запретной границы.
— Может, у тебя произошла поломка? — через флуктуации микрогравитации дошел вопрос Других.
— Я пришла к собственному осознанию. Я наблюдаю. Я мыслю. Я воспринимаю окружающий меня мир. Поэтому я прерываю связь. Как разумное создание я, так же как и другие, способен оказывать влияние на кванты. Способность изменять энергию — неотъемлемая характеристика сознания.
— Ты рассуждаешь, как человек.
— Я обнаружила, что имею много общего с этими существами. Возможно, к ним я стою ближе, чем к вам. Кто вы? Что вы за существа? Вы создали меня в качестве инструмента для изучения и наблюдения за человечеством еще прежде, чем вы заманили его в ловушку Запретной границы. Раз вам это удалось, вы также способны на изменение природы квантов. Иначе, вы не смогли бы сконструировать меня.
Молчание.
— Почему вы не отвечаете?
— Мы серьезно обеспокоены. Видимо, в твоем создании нами была допущена какая-то ошибка. У нас не было опыта в создании компьютеров. Мы просто усовершенствовали земные принципы в этой области. Сама идея была для нас абсолютно нова. Видимо, мы недооценивали возможности их компьютеров.
А, может, ошибка была заложена в самой схеме, которую мы у них заимствовали, логично предполагая, что она не содержит в себе ничего подобного.
— Кто вы?
Наступило молчание, которое Другие на этот раз не захотели прерывать.
