В назначенную ночь у замка Гарсенк стоял туман. Он надвинулся с востока в конце дня вместе с темнотой и поглотил главную башню и наружные сторожевые башни замка, словно какой-то дракон из тумана в древних сказках о тех днях, когда Кораннос еще не правил солнцем.

Стоящий на крепостном валу над подъемным мостом Таун Гарсенкский дрожал, несмотря на шерстяную верхнюю рубаху и меховую куртку, которые носил зимой. Он думал о клятве, которую дал три месяца назад. Эта клятва верности превратила его из корана скромного происхождения, без больших перспектив в будущем в заговорщика, имеющего все шансы погибнуть еще до конца этой ночи.

Он смотрел, как его дыхание превращается в клубы пара в сером холодном воздухе, отчего туман становится гуще; дальше этого он видеть не мог. Лун и звезд, разумеется, тоже не было видно. Они выбрали такое время, когда обе луны должны были светить ярко и высоко стоять в небе, освещая перевал, но люди не могут управлять погодой, которую посылает бог, и не одну кампанию в прошлом — в том числе и совсем недавнем прошлом — сорвала погода. Он помнил жестокий холод у Иерсенского моста. Его он всегда будет помнить. Таун оперся обеими ладонями о камень и вгляделся в темное кружение серого тумана. Ничего. Под ним за этими стенами могло находиться сто человек, и если они ведут себя достаточно тихо, ни он и никто другой в Гарсенке не узнают об их присутствии.

Из маленькой караулки рядом с опускной решеткой до него доносились голоса. Четыре человека несли караул по ночам. Они, должно быть, играют в карты при свете очага. Из-за тумана ему внизу даже не видно этого света. Не имеет значения. Он слышал голоса, приглушенные туманом. Трое коранов на его стороне. А с четвертым справятся по мере необходимости.

Но не убьют. Тауну даны ясные указания. Блэз де Гарсенк хотел свести жертвы к минимуму в первые дни. Кажется, он точно знал, чего хочет, еще тогда, осенью, в первые дни после своего заявления. Он послал Тауна на север в числе других коранов Гораута, чтобы они свободно рассказали о том, что было сделано и сказано перед тем поединком на ярмарке. Всех гораутцев, приехавших на ярмарку, собрали в огромном зале Барбентайна, вспоминал Таун, и после того, как правительница Арбонны приказала им покинуть страну и объявила о конфискации их товаров, Блэз обратился к ним с хладнокровной и продуманной речью, которая произвела на них большое впечатление. Из-за Иерсенского договора, сказал он, договора, который сам является предательством, король Адемар собирается втянуть Гораут еще в одну войну здесь, в Арбонне. Эта война им не нужна, ее породил договор, который нельзя было подписывать. Он предложил всем собравшимся подумать над его словами и пообещал, что им позволят уехать на север через горы без оружия.

Они даже организовали ложное покушение на Блэза: стрела упала, не долетев до него, когда он выходил из замка на следующее утро. Общий турнирный бой отменили после событий в Аубри и в сторожевой башне к югу от перевала — к тому времени там уже нашли троих изуродованных стражников. Двор Синь де Барбентайн присутствовал на утренней службе в храме Риан, и среди придворных, даже рядом с самой графиней, шел Блэз де Гарсенк.

Тауну дали указания, чтобы он приписал себе попытку убить претендента и заявил об этом как по дороге на север через перевал, так и еще раз, когда вернется домой, в замок, — корану Гарсенка такая легенда пригодится, сказал ему Блэз. Таун, вспомнив о страхах, которые заставили его убить дрессировщика, с благодарностью согласился. Собственно говоря, странно служить сеньору, который думает о таком большом количестве деталей, касающихся его людей. Таун, поколебавшись, даже рассказал Блэзу об убийстве в переулке. Ему не хотелось ничего скрывать от этого человека.

Блэз, казалось, был огорчен, но не осудил его.

— Ты боялся, — сказал он, — и выполнил свой долг из страха. Так всегда было в Гарсенке. Надеюсь, ты теперь будешь поступать так, как подсказывает тебе долг, но без страха.

Таун это запомнил. Он сделал все, что мог, и как оказалось, не так уж мало. Выяснилось, что у него есть способности к подобным интригам, о чем он раньше и не подозревал. Вместе с ним на север отправилось всего человек двенадцать — кораны Гораута редко ездили на юг на турниры в Арбонну, они не бывали там уже много лет.

Насчет подобных вещей не существовало никаких правил, но кораны с репутацией обычно ждали еще месяц и ехали на восток, в Ауленсбург, на тамошний турнир. Считалось, что Гётцланд лучше Арбонны; сражаться там было допустимо. Только более молодые кораны и иногда горстка шпионов ездили на юг в Люссан осенью вместе с купцами и артистами. Но в этой маленькой компании не было шпионов, в этом Таун был уверен. Молодые люди слушали почти с благоговением его раздраженный рассказ о том, как ветер помешал сделать более точный выстрел из лука на такое больше расстояние.

Возможно, они жалели, что сами не попытались сделать то же самое, размышлял он в ту первую ночь в придорожной таверне под шелест опадающих осенних листьев. Возможно, даже мечтали, будто им это удалось и они возвращаются к королю Адемару с невиданным триумфом. Молодым свойственно мечтать.

Двое коранов, как он решил во время поездки, возможно, думают или мечтают немного о другом. Он рискнул и поговорил с одним из них перед тем, как их пути разошлись. Оказалось, что его суждения верны; его затем и послали обратно, чтобы говорить с людьми. До того как они расстались и Таун поехал в Гарсенк, а другой коран ко дворцу в Кортиль, Таун привлек первого рекрута на сторону мятежного Блэза де Гарсенка. Акцент — вот что заставило его решиться. Можно с уверенностью утверждать, что человек из северных земель недоволен королем Адемаром.

Стоя сейчас на крепостной стене Гарсенка, он внезапно напрягся и подался вперед, слепо вглядываясь в туман. Он был густым, как туман над рекой, текущей в землю мертвых. Он ничего не видел, но ему показалось, что он услышал какой-то звук на поросшем травой пространстве между внешней стеной и сухим рвом.