Глава 14
НОВЫЙ ВОЖДЬ КЛАНА
В пыльном круге, который был тщательно очищен детьми от камней, стояли друг против друга две женщины-воина. Они сошлись в поединке и теперь стояли, наклонившись вперед и расставив для сохранения равновесия ноги. Их плечи соприкасались, а одна рука крепко охватывала затылок соперницы. Их головы были наголо обриты. На воинах остались только узкие набедренные повязки. Их обнаженные тела лоснились, щедро намазанные специальным маслом. Это масло, отличавшееся резким запахом, добывали из почек растения яра. Обе соперницы тяжело дышали. Было видно, как напрягались прекрасно развитые мышцы их длинных ног, когда соперницы в очередной раз пытались сдвинуть друг друга с места, чтобы провести какой-нибудь прием.
Остальные члены клана Бродяг Песков наблюдали за схваткой. Взрослые всячески подбадривали ту из соперниц, на которую сделали ставку, в то время как дети, подражая взрослым, устроили на более или менее ровном пятачке каменистой земли по соседству свое шумное соревнование. Магнус лежал на животе с противоположной стороны круга. Его израненная спина была намазана каким-то отвратительно пахнущим бальзамом. Эльфы заверили его, что это поможет ему залечить многочисленные раны от стрел ниобенэйцев.
Однако, судя по отсутствующему выражению лица и тоскливому взгляду, можно было сделать вывод, что бальзам действовал на Певца Ветров прежде всего усыпляюще.
Около Магнуса на огромном валуне сидел Фенеон с большой фляжкой броя в руке. На его лице застыло выражение крайнего недовольства. Его запавшие жемчужно-серые глаза светились сердитым блеском. Он не переставая грыз ногти, казалось, не замечая, что откусывает заодно и кусочки кожи.
Пока Садира наблюдала за отцом, та из соперниц, которая была повыше, сумела просунуть свободную руку вперед и схватиться за талию соперницы.
Затем она резко повернулась, не порывая контакта с плечами соперницы.
— Отлично, Катза! — заорали Хайар и его друзья. — Покончи с ней!
Лицо Катзы покрывала сеть морщин. У нее отсутствовал кончик одного из заостренных ушей. Она оторвала соперницу от земли и, присев, рывком перебросила ее на спину. Затем молниеносным поворотом плеч она завершила бросок, придав беспомощному телу соперницы необходимое ускорение. Та полетела на землю головой вперед. Соперница, которая была на голову ниже и наполовину легче, выбросила вперед руки, чтобы задержать падение и смягчить удар о землю. В какой-то момент Садире показалось, что она упадет на спину. Но в самую последнюю секунду она сумела извернуться.
Приземлившись внутри круга, она развернулась на сто восемьдесят градусов и вызывающе посмотрела на соперницу своими сверкающими черными глазами.
— Превосходно, Грисси! — возбужденно закричала Раин. — Забрось эту кривоногую шлюху в кусты!
Катза с ненавистью взглянула на Раин. Назвать чистокровную женщину-эльфа кривоногой было ужасающим оскорблением. Тот, кто говорил так, откровенно намекал, что она медлительная, некрасивая и не может находиться рядом с другими членами клана.
— После нее я разберусь и с тобой, защитница тулков! — злобно проворчала она.
— Как же ты собираешься бороться со сломанной ногой? — спросила Грисси, мотнувшись вперед.
Хотя целью Фенеона было отметить благополучное бегство клана из Ниобенэя, отнюдь не все члены клана пребывали в праздничном настроении.
Если вождь надеялся, что участие в празднике еще больше сплотит воинов клана, то он серьезно просчитался, так как не представлял себе, что будет происходить на самом деле. С самого первого поединка выяснилось, что соревнуются не сами участники, а Раин и Хайар, поддерживаемые своими сторонниками. И с каждым последующим поединком борьба между Раин и Хайаром становилась все ожесточеннее. Остальные же члены клана, не являвшиеся их приверженцами, делали ставки не на борцов, а на то, какая из группировок одержит победу по итогам дня.
Между тем прерванный на время поединок возобновился и далее проходил уже с гораздо большим ожесточением с обеих сторон.
Когда Грисси снова приблизилась к центру круга, Катза неожиданно отскочила в сторону и нанесла ей мощный удар ногой. Удар пришелся прямо в лицо сопернице, причем большой палец ноги задел ее глаз. У Грисси подогнулись колени, и она пошатнулась, с трудом удержавшись на ногах. Она так и осталась стоять, пошатываясь и прикрывая глаз рукой. Зрители дружно ахнули от изумления. Даже Фенеон переменился в лице, но никто не возмутился столь явным нарушением правил.
Катза шагнула вперед, самодовольно улыбаясь. Она собиралась захватить руку своей соперницы, чтобы провести прием и швырнуть ее на землю. Грисси позволила ей захватить свою руку, видимо все еще сосредоточиваясь на том, чтобы не упасть. Потом Катза потянула ошеломленную соперницу на себя, готовясь провести решающий бросок.
И тут Грисси ожила. Она вырвала руку, захваченную Катзой. Рывок оказался настолько силен, что застигнутая врасплох соперница не устояла на ногах и по инерции подалась вперед. Лицо ее оказалось буквально в нескольких сантиметрах от лица Грисси, которая с размаху ударила лбом прямо по носу Катзы, сломав ей переносицу. Из обеих ноздрей Катзы хлынула кровь.
Катза закрыла лицо руками, теряя сознание от боли. Теперь наступила очередь Грисси торжествовать. Она сжала шею соперницы согнутой в локте рукой, затем нагнулась и просунула вторую руку между ног соперницы.
Взвалив ее на плечи, она рывком встала и выбросила Катзу из круга.
Несколько сторонников Хайара едва успели отпрыгнуть в сторону, когда амазонка пролетела мимо и врезалась в груду камней.
— Я победила, — устало произнесла Грисси, не побеспокоившись даже посмотреть, что стало с ее соперницей. Глаз ее налился кровью, вокруг него появилась краснота и припухлость, но, по-видимому, он остался невредим. Кто следующий?
Молодой эльф, стоявший рядом с Хайаром, начал раздеваться.
— Твои трюки не обманут меня, — сказал он, сбрасывая бурнус на землю. Побрейте мне голову!
Пока друзья юноши готовили его к поединку, эльфы взволнованными голосами подводили итоги и заключали новые пари. Двое старших детей Катзы оттащили ее к семейной палатке, чтобы она смогла хотя бы чуть-чуть прийти в себя. Для остальных она больше не представляла никакого интереса. Эльфы с нетерпением ожидали начала следующего поединка.
Женщина с зелеными глазами, которая пыталась помочь Садире во время ее бегства с Рынка Эльфов, подошла к ней. Садира уже знала, что женщину зовут Мередид, так как после воссоединения с кланом колдунья первым делом отыскала ее, чтобы поблагодарить за помощь.
По лицу Мередид блуждала притворная улыбка. У нее был длинный раздвоенный подбородок и копна каштановых волос, закрывавших кончики заостренных ушей. Она явно была на сносях, и Садира искренне удивилась тому, откуда у нее взялись силы выдержать долгое и тяжелое бегство из Ниобенэя.
— Я заметила, что у тебя нет ножа, — заискивающе произнесла Мередид.
Она запустила руку под бурнус и вытащила длинный кинжал с костяным лезвием. Его резная рукоять цвета слоновой кости была выполнена в форме двух змей, которые переплелись кольцами, причем их головы образовывали нечто вроде головки на конце клинка. — Я подобрала его в Ниобенэе. Что скажешь? Может быть, он пригодится тебе?
Но ее предложение никак нельзя было назвать великодушным. Еще до начала соревнований по борьбе Фенеон раскрыл инкогнито Садиры и, назвав ее настоящее имя, официально объявил ее членом клана Бродяг Песков. Все сделали вид, что понимают, какую великую честь оказывает ей Фенеон, но колдунья прекрасно знала, что на самом деле стоит за этим. Объявляя о ее принятии в члены клана, Фенеон, как его вождь, пытался внедрить в ее сознание чувство долга перед кланом, что позволило бы ему в будущем с большей легкостью манипулировать ею и утверждать над нею свое главенство.
Хотя с момента ее официального признания в качестве дочери вождя и члена клана времени прошло всего ничего, девушка успела получить множество подарков, включая такие ценные, как новехонькая накидка, которая сейчас закрывала ее плечи, и сандалии из мягкой кожи. Сначала она не могла понять, чем была вызвана столь необычная щедрость обычно прижимистых эльфов, но быстро раскусила "великодушных" дарителей. За каждым подарком стояло явное желание дарителя заручиться ее благосклонностью и поддержкой на случай, если им в будущем придется обратиться с просьбой к ее отцу как вождю клана.
— Твой кинжал действительно мне пригодится, — согласилась Садира. — А что бы ты хотела взамен?
Улыбка на лице Мередид стала более искренней.
— Ты слышала о Кикуне, даеге Есилк? — робко спросила она.
Колдунья утвердительно кивнула. Так звали красивого мужчину из другого клана, который был тяжело ранен во время схватки с Бродягами Песков. Есилк подобрала его, положила на носилки, и его унесли с поля боя. Она вылечила его, и он стал ее рабом.
— А почему он тебя интересует? — недоумевающе спросила колдунья.
Мередид положила руку на свой огромный живот.
— Для моего будущего ребенка было бы гораздо лучше, если бы его отец стал Бродягой Песков, — пояснила она. Со злобным выражением на лице Мередид бросила взгляд в сторону женщины с необычными желтовато-коричневыми волосами, точеной фигурой и пухлыми губами. Объект ее злобы находился рядом с Хайаром, брея голову молодому воину, вознамерившемуся бросить вызов Грисси. — В противном случае, если ребенок будет похож на своего отца, Есилк сможет претендовать на него как на свою собственность. Очень может быть, что она поступит именно так, когда мы окажемся в каком-нибудь городе, где есть рынок рабов.
— Если я смогу добиться своего, ни один ребенок не будет больше продан в рабство, — сказала Садира, принимая кинжал из рук Мередид.
Когда она вкладывала свое новое оружие в ножны, появился Сайн, старший сын Катзы. Он вернулся от матери, притащив бурдюк с броем. Пробившись сквозь толпу, он прошел мимо лежащего на носилках Магнуса и предложил популярный у эльфов напиток из перебродившего меда канка Фенеону.
— У моей матери оказалась сломана рука. Поэтому я прошу, чтобы Грисси в своем следующем поединке сражалась с одной рукой, привязанной к телу, обратился он к вождю, не позаботившись даже прибегнуть к общепринятой в таких случаях уловке сделать вид, что его подарок ни в коем разе не является взяткой.
Фенеон взял бурдюк, едва взглянув на юношу, и поставил его рядом с собой, затем бегло оглядел толпу возбужденных зрителей, желая, видимо, выяснить их настроение.
Как и предвидела Садира, сторонники Хайара с удовольствием поддержали предложение сына Катзы, в то время как приверженцы Раин активно возражали против него. К тому же нетерпение Сайна стоило ему потери голосов большинства эльфов, которые занимали нейтральную позицию в конфликте между детьми вождя. Озлобленные тем, что он не удосужился купить их поддержку с помощью подарков или обещаний, они тоже выступили против его предложения.
Некоторые из них даже пошли дальше, потребовав, чтобы именно соперник Грисси боролся с привязанной к телу рукой.
Суммировав мнение членов клана, Фенеон повернулся к юноше.
— Ты сам слышал мнение клана, — безмятежно произнес он. Хотя у него уже слегка заплетался язык, Фенеон наполнил свою фляжку броем из бурдюка, принесенного Сайном. — Спасибо за брой.
Сайн сделал легкое движение кистью руки, и из рукава его бурнуса словно по волшебству выскользнула серебряная монета. Держа ее перед глазами вождя, юноша проговорил:
— Я не спрашивал мнение клана, я спрашивал твое.
Вождь стрельнул глазами в сторону серебряной монеты, затем протянул к ней руку.
— Это моя монета? — негромко спросил он.
— Теперь твоя, — ответил юноша, опуская ее в протянутую руку. Он так и остался стоять перед Фенеоном, пока тот о чем-то размышлял, поглаживая монету своими длинными пальцами.
Наконец Фенеон изрек:
— Грисси будет бороться с одной рукой, привязанной к телу.
Огласив свой вердикт, он снова оглядел толпу зрителей.
Неодобрительный шепот пробежал по толпе, но вождь быстро заставил всех смолкнуть, сурово посмотрев на недовольных. Насколько могла судить Садира, которая еще не совсем разбиралась в нюансах внутриклановой политики, большая часть вождей кланов не чуралась взяток, но взятки они обычно брали под всяческими благовидными предлогами. Ее же отец не прикрывался даже ими, всецело полагаясь на политику "сильной руки", в корне пресекая недовольство со стороны своих воинов.
Сайн отошел от вождя, торжествующе улыбаясь. Весь его вид говорил о том, что он наслаждается местью за поражение своей матери. Но черноглазая Грисси спокойно отнеслась к его ликованию. Она лишь хмыкнула в ответ и с уверенным видом повернулась к молодому человеку, бросившему ей вызов.
— Сейчас я буду готова, — невозмутимо произнесла она, подходя к женщинам, чтобы они привязали ее руку к телу. — А как у тебя дела, Нафан?
Нафан вышел вперед, натираясь на ходу маслом.
— Я тоже готов, — коротко ответил он.
Заметив, что ее отец никак не может оторвать глаз от новой монеты, Садира прошептала Мередид:
— Надеюсь, у тебя тоже есть немного серебра, спрятанного в рукаве?
Но ее собеседница лишь печально покачала головой:
— Чего нет, того нет. Могу лишь надеяться на то, что и у Есилк его тоже нет.
Тем временем Грисси вступила в круг. Согласно требованию вождя, одна ее рука была привязана к талии. С другой стороны в круг вошел ее соперник Нафан. Не было формального вызова со стороны претендента, никто не объявил о начале поединка. Все свелось к тому, что толпа замолчала, и тогда соперники устремились к центру круга, с ненавистью глядя друг на друга.
Абсолютно уверенный в том, что ему не составит труда взять верх над своей ослабленной соперницей, Нафан не раздумывая бросился вперед. Это оказалось серьезной ошибкой. Грисси мгновенно остановила его, нанеся ему мощный удар в живот. Нафан громко закричал от неожиданности и боли. Не давая ему опомниться, Грисси повернулась вокруг своей оси и нанесла ему удар ногой. Сила инерции ее вращения была настолько велика, что повторный удар поднял Нафана в воздух и выбросил за пределы круга. Он врезался в Есилк, сбив ее с ног.
— Но это же не борьба! — возмутился Хайар.
— Может, да, а может, нет. Но она победила. А только это и имеет значение, — ответила Раин, делая шаг вперед, чтобы на всякий случай отвязать руку Грисси, прежде чем кто-либо предложит, чтобы та боролась с подвязанной рукой до последнего поединка. — Кто следующий?
Когда желающих побороться с Грисси не нашлось, Мередид использовала затишье, чтобы подойти к Фенеону, по-прежнему сидевшему на валуне. Она достала из-под накидки великолепный кошелек для пояса, сделанный из лакированных чешуек ящерицы, и протянула его вождю. Он же продолжал разглядывать монету, отданную ему сыном Катзы, не замечая, по-видимому, ни беременной женщины, ни ее подарка.
— Фенеон, у меня есть кое-что, в чем ты сможешь хранить свою монету, обратилась она к нему.
Вождь поднял голову, и в его глазах зажегся алчный огонек. Не раздумывая, он выхватил кошелек из руки Мередид. Она на мгновение остановилась около Фенеона в надежде, что он поблагодарит ее, но вождь так ничего и не сказал. Выждав немного, Мередид решила все-таки изложить ему свою просьбу.
— Мне кажется, что Кикун уже достаточно долго был даегом Есилк, умоляюще произнесла она. — Теперь ему пора стать полноправным Бродягой Песков.
Но в отличие от сына Катзы, Мередид тщательно подготовила сцену, проведя предварительную работу с членами клана. Около половины присутствовавших воинов громкими возгласами поддержали ее. Многие другие члены клана согласно закивали головами. Только Хайар и горстка друзей Есилк выступили против.
Реакция Фенеона оказалась неожиданной для всех. Он поднес подаренный ему кошелек к уху и потряс его. Не услышав ничего, вождь нахмурился и недоуменно взглянул на женщину, сделавшую подарок.
— Но он же пустой, — растерянно проговорил вождь.
Улыбка надежды исчезла с лица Мередид.
— Я собиралась наполнить кошелек серебром, — ответила она, с трудом сдерживая гнев. — Но мне помешало наше неожиданное бегство из Ниобенэя.
Фенеон пожал плечами, затем открыл кошелек и опустил в него свою серебряную монету.
— Спасибо за кошелек, — сказал он, привязывая его к поясу. — Но я боюсь, что Кикун все еще сохраняет в душе верность Вихрям Пустыни. Он останется мужем Есилк в течение… — Вождь остановился, не договорив, и уставился на огромный живот Мередид. — Он останется мужем Есилк еще на два месяца, если у тебя нет монетки для моего нового кошелька.
Глаза Мередид сузились, и она бросила на Фенеона взгляд, полный неприкрытой ненависти. Увидев, что рука женщины скользнула вниз к кинжалу, Садира двинулась вперед, чтобы помешать ей совершить глупость. Не успела колдунья вступить в круг, как Хайар, от которого ни на шаг не отставала Раин, последовал за ней.
— Когда я была еще ребенком, моя мать не переставала говорить о том, как мудро и умело ты руководишь кланом! — бросила Мередид. — Но сейчас нам следовало бы называть себя скорее рабами, чем эльфами…
Садира схватила Мередид за руку и оттащила ее от валуна. Она чуть не упала, споткнувшись о спящего Магнуса.
— Пошли со мной. Тебе следует выпить еще броя. Тогда, может быть, алкоголь, который развязал твой язык, поможет тебе заснуть, — громко сказала она, чтобы ее слышали все. Для Мередид она прошептала:
— Ты думаешь, что твоему ребенку будет лучше, если тебя убьют?
Мередид внимательно посмотрела на Садиру, ее глаза блестели гневом.
— Я не позволю Есилк продать этого ребенка! — резко ответила она.
— Все, что производит мой раб, принадлежит мне, — решительно заявила Есилк, пробираясь сквозь толпу к небольшой группе, собравшейся около вождя.
Садира повернулась к Есилк.
— Ребенок принадлежит матери, — спокойно сказала она.
— Отлично сказано, — внезапно произнес Фенеон. — Здесь я полностью на твоей стороне.
Садира посмотрела через плечо и увидела, что Раин и Хайар стоят по обеим сторонам отца. Раин поигрывала небольшим кружком блестящего желтого металла, зажатым между большим и указательным пальцами. Фенеон, как и все остальные, не сводил восторженного взгляда со сверкающего диска. И этому было свое объяснение. На Атхасе золотые монеты встречались даже реже, чем алмазы.
— С этой минуты Кикун является Бродягой Песков, — торжественно объявил вождь. — Дети, рожденные от него, приравниваются в правах к детям, рожденным от других воинов.
Раин улыбнулась.
— Ты очень мудр, мой вождь, — сказала она с намеком, проводя рукой над его фляжкой с броем и роняя в нее золотую монету.
Фенеон вытаращил глаза от изумления и одним длинным глотком опорожнил всю фляжку. Покончив с броем, он вынул изо рта зажатую между зубами монету и стал старательно вытирать ее о свой бурнус.
— Так нельзя относиться к золоту, — пожаловался он, опуская монету в кошелек, поднесенный ему Мередид.
— Извини меня, отец, — поспешно проговорила Раин. Она подняла с земли бурдюк с броем, поднесенный ранее Сайном, и заново наполнила фляжку Фенеона. — Выпей, отец.
Видя, что Фенеон снова готов опорожнить фляжку, Садира присоединилась к сестре.
— Ты была необычайно щедрой, — прошептала она на ухо Раин. — Или же ты, может быть, пытаешься вывести из равновесия Хайара?
— Я сделала то, что, по моему мнению, больше всего отвечало интересам клана, — ответила Раин, беря Садиру за руку и отводя ее в сторону от остальных эльфов. — Мередид каким-то образом привлекла на свою сторону многих воинов. Фенеон совершил ошибку, недооценив это обстоятельство. Он заблуждается, считая, что раз у нее не оказалось серебра, то у нее не окажется сторонников.
— Но золотая монета! — воскликнула Садира. — Как она попала к тебе?
— Я взяла за привычку беречь вещи, которые могут оказаться полезными в критические моменты, — ответила Раин, направляясь к своему костру. — А теперь я должна просить тебя передать мне одну важную вещицу.
Раин приложила палец к губам и больше не произнесла ни слова, пока они не добрались до цели. Все ее дети наблюдали за борцовскими поединками, так что женщины могли спокойно обсудить свои дела, не опасаясь, что их откровенный разговор будем кем-либо подслушан.
— Я не собираюсь давать тебе противоядие, — решительно проговорила Садира, которая сразу поняла, что от нее хочет ее единокровная сестра. — Я не хочу, чтобы Фенеона отравили.
— А почему бы и нет? — с вызовом спросила Раин, открывая мешок, привязанный к упряжи канка. — Ты видела, каким он может быть. У меня больше нет монет. А чем ты намереваешься подкупить его, когда Хайар потребует отомстить за смерть Гейфала?
— Для меня это не имеет значения, — ответила Садира. — Я знаю только одно: из всех вас лишь он один знает дорогу к башне Пристан.
— Я сама могу показать тебе дорогу к колодцу у Расколотого камня, сказала Раин. — По словам Магнуса — а мы не раз разговаривали об этом, оттуда ты смогла бы добраться до башни и в одиночку.
Колдунья отрицательно покачала головой.
— Я все-таки предпочитаю Фенеона. Этот вариант мне представляется более надежным, — ответила она.
— Почему ты так уверена в том, что он обязательно выполнит обещание, данное тебе Хайаром? — спросила Раин, начиная сердиться.
Она вытащила из мешка бурдюк, который вместе с Магнусом наполнила отравленным вином из бочонка.
— Может быть, он и не выполнит его, но почему бы ему не проводить меня до колодца у Расколотого камня?
— Все дело в том, что клану нужны деньги, а этот колодец находится далеко в стороне от городов или караванных путей, — пояснила Раин. — Но я не могу гарантировать, что все будет обстоять именно так, как я говорю.
Сегодня у нас особый день. Мы доводим до сведения вождя наши просьбы и пожелания. Выскажи свою и посмотри, что он на это ответит.
Садира долго смотрела на сестру, лихорадочно пытаясь придумать причину, по которой она могла бы отказаться делать то, что предлагает ей Раин. Так ничего и не надумав, она кивнула в знак согласия и повернулась, чтобы уйти.
— Я сделаю так, как ты советуешь, — без особого энтузиазма проговорила колдунья.
Но Раин остановила ее, схватив за плечо.
— Тебе понадобится подарок, — поспешно сказала она, протягивая Садире бурдюк с отравленным вином. — Возьми две кружки и налей противоядие в одну из них. Если Фенеон согласится помочь тебе, налей вина в кружку с противоядием.
Раин не было никакой необходимости говорить о том, как Садире следует поступить, если вождь все-таки откажет ей. Сестры приготовили подарок отцу, после чего колдунья капнула несколько капель противоядия себе на язык. Это была совершенно необходимая предосторожность на случай, если ей придется пить из кружки, в которой нет противоядия. Завершив подготовку, они вернулись к остальным членам клана. Садира несла на плече бурдюк с вином и в каждой руке держала по кружке.
Увидев сестер, Фенеон сделал знак Раин подойти к нему.
— Дочка! — сказал он с теплотой в голосе, протягивая ей кружку с броем.
— Иди сюда. Я хочу выпить с тобой.
Он чокнулся с ней кружками, после чего оба выпили залпом кисло пахнущую жидкость, как будто это вода. Видя, что вождь приготовился снова наполнить кружку, Садира выступила вперед, собираясь высказать свою просьбу. Но ее опередил Хайар, который налил отцу вина из собственного бурдюка.
— Я очень сожалею, что у меня нет для тебя золотой монеты, мой вождь, обратился к нему сын.
— Я тоже, — ответил Фенеон, на которого уже начал оказывать действие алкоголь.
— Мне больно видеть вождя Бродяг Песков с какими-то жалкими двумя монетками в кошельке, — продолжал Хайар, искоса поглядывая на Садиру. Мне также очень жаль, что новая колдунья клана не подумала о том, чтобы вернуть тебе твое серебро, когда спасала тебя от ниобенэйского рабства.
Хотя, возможно, она и не забыла об этом. А может, случилось так, что Раин сделала тебе подарок, подарив твою же собственную монету?
— Ты же прекрасно знаешь, что все обстоит не так, Хайар! — злобно выпалила Раин. — Ты ведь был с нами, когда мы бежали из Ниобенэя. Может быть, ты видел хоть один из кошельков Фенеона?
— Это не значит, что все серебро потеряно, — хладнокровно возразил Хайар. — Все знают, что Садира — могущественная колдунья. Для нее было бы сущим пустяком спрятать его.
Фенеон зло посмотрел на Садиру.
— Это правда, — подтвердил он, пьяно выговаривая слова. — Ты действительно украла мои монеты, женщина?
— Нет! — резко возразила Садира. — Если бы у Хайара было столько же ума, сколько у канка, он бы знал, что тебя вряд ли отправили бы на рынок рабов с кошельками на поясе. Сейчас твои денежки находятся в сокровищнице царя-колдуна. — Она презрительно посмотрела на своего брата, затем добавила:
— Может быть, он хочет отправиться к царю и вызволить твои денежки?
Фенеон перевел взгляд на Хайара.
— Ты хотел бы? — недоверчиво спросил вождь.
— То, что я хотел бы сделать, и то, что возможно сделать, не одно и то же, — ответил Хайар.
— Хороший ответ, — одобрительно произнес вождь, засмеявшись. Затем переключил свое внимание на Садиру, которая все еще держала бурдюк и две кружки. — Что это у тебя? — поинтересовался он.
— Вино, — коротко ответила Садира.
— Вино, конечно, не золото, но и оно сойдет, — довольно проговорил Фенеон, протягивая руку к кружке с противоядием.
Садира отодвинула ее подальше.
— Сначала выслушай мою просьбу, — попросила она.
Вождь нахмурился, но руку убрал.
— Надеюсь, что она будет реальной и легко выполнимой, — ответил он.
— Я хочу всего лишь получить ответ на вопрос, — сказала Садира. — Ты выполнишь обещание, данное мне Хайаром? Это вино ты получишь в подарок, если честно ответишь мне.
Фенеон подозрительно посмотрел на нее, потом пожал плечами.
— У Бродяг Песков есть куда более важные дела, чем путешествие к башне Пристан, — ответил он, выхватив у нее кружку с противоядием, к которой он раньше протягивал руку. — Теперь давай сюда мое вино!
Садира выругалась про себя, но не показала виду, что сердится. Она улыбнулась Фенеону и наполнила его кружку. Однако прежде чем он успел к ней приложиться, она спросила:
— Ты, случайно, не заметил, что я принесла две кружки?
Вождь сердито переспросил:
— Ну и что с того?
— Я подумала, что ты захочешь угостить подаренным вином свою любимую дочь, — ответила Садира, указывая на Раин. Та нахмурилась, не зная, в какую кружку налито противоядие. Садира же довольно улыбнулась, надеясь, что ее жест успокоит сестру. Потом добавила:
— Разве такой щедрый подарок, как золотая монета, не заслуживает достойного ответа?
Фенеон улыбнулся.
— Заслуживает, — ответил он, протягивая кружку дочери.
Раин вся побелела, но кружку все-таки взяла.
***
Несмотря на вчерашнее веселье, все члены клана уже рано утром были готовы сняться с лагеря. Садира, которая до поздней ночи занималась изучением своей книжки для заклинаний, оказалась одной из тех, кто позже других собрался в дорогу. Так как ее собственный канк остался в Ниобенэе, сестра дала ей одного из своих. Рядом с ней, с подветренной стороны, стоял канк Магнуса. Спина Певца Ветров была намазана свежим слоем мази, запах которой показался Садире просто омерзительным.
Садира была очень довольна тем, что заставила Магнуса сначала заняться ее раной от укуса силопа. Песня, которую он исполнил в то утро, оказалась настолько эффективной, что уже к вечеру колдунья почувствовала себя почти здоровой.
Осмотревшись, Садира обнаружила Раин. За спиной у сестры висел самый маленький ребенок, а остальные ее отпрыски сидели на канках позади нее.
Когда колдунья подъехала к Раин, она не смогла унять зевоту.
— Когда это ты так успела устать? — удивленно спросила Раин.
— Я легла очень поздно и не выспалась, — ответила Садира, похлопывая рукой по заплечному мешку, в котором хранила принадлежности для колдовства. — Я подумала, что имеет смысл выучить несколько особых заклинаний на случай, если Джоджект погонится за нами. Это подсказал мне мой собственный печальный опыт. Обычные виды колдовства на него просто не действуют. Вот я и искала что-нибудь особенное.
— Ты поступила очень разумно, но это все равно не причина для усталости, — возразила Раин. — Я вот чувствую себя великолепно, а ведь я ни на минуту не сомкнула глаз.
— И чем же это ты занималась всю ночь? — недоуменно спросила Садира.
Раин криво улыбнулась.
— Расширяла ряды сторонников, — ответила она. — Сегодня у Бродяг Песков появится новый вождь, хотя они, возможно, еще не знают, что это произойдет. — Она жестом предложила Садире спешиться, а затем отвела ее к небольшой группе воинов.
И тут Садира увидела Фенеона, вытянувшегося во весь рост на земле. Его запавшие глаза были прикрыты куском грубой ткани, его кожа приобрела желтоватый оттенок, а по лицу струился обильный пот. При виде отца в столь жалком состоянии колдунья почувствовала угрызения совести.
Если Раин и испытывала схожие чувства, она это никак не показывала. Она решительно подошла к Хайару и, указывая на отца, в котором явно еще теплилась жизнь, громко спросила:
— Это твоя работа? Что ты сделал с ним? Ты испугался, что он изменит свое решение и заставит тебя выполнить обещание, которое ты дал Садире?
Садира от неожиданности чуть не прикусила язык, ошарашенная самообладанием и дерзостью сестры. Ее наглость сразу напомнила колдунье о Титхиане. Все это вызывало у нее чувство тревоги, но не за себя, а за будущее Бродяг Песков.
Но какие бы дурные предчувствия ни одолевали Садиру, расчет ее сестры оказался абсолютно верным. Атака принесла свои плоды. Хайар сразу же перешел в оборону.
— Это не моя работа, — возразил он, указывая пальцем на Садиру. — Это ее рук дело. Второй раз она предлагает ему вино, и второй раз он заболевает.
Раин наморщила лоб, словно размышляя над словами брата, затем повернулась к Садире. Воцарилось неловкое молчание, и Садира уже начала опасаться, что сестра собирается предать ее. Но та снова медленно повернулась к Хайару и печально покачала головой.
— А как тогда получилось, что со мной ничего не произошло? — резко спросила она. — Я выпила столько же вина, сколько выпил он.
Снова воцарилось молчание. Все напряженно ждали, что ответит Хайар. Так и не дождавшись от него ответа, Раин указала на мертвенно-бледное лицо Фенеона:
— Что бы с ним ни случилось, мы не можем оставаться здесь, ожидая, пока он придет в себя. Ниобенэй слишком близко от нас, и вы знаете, сколько у нас там врагов. Нам нужно как можно скорее убираться отсюда.
— Согласен, — бесстрастно проговорил Хайар. — Я думаю, что нам следует двинуться на юг, в направлении торговых путей к Алтаруку.
— Я думаю, мы должны сдержать обещание, которое ты дал Садире, возразила Раин, указывая на восток.
— Ты в своем уме? — закричал Хайар. — Ты же слышала, что отец говорил о башне.
— Мы же не собираемся близко подходить к башне. Проводим колдунью до колодца у Расколотого камня, — спокойно ответила Раин. — Оттуда Садира сама сможет найти дорогу.
— Нет, так дело не пойдет, — решительно заявил Хайар. — Еще нужно уладить вопрос об убийстве моего брата.
— Фенеон вынесет свое решение по этому делу, когда поправится. Я думаю, это произойдет задолго до того, как мы доберемся до колодца, — не уступала Раин.
Хайар отрицательно покачал головой.
— Я не позволю повернуть на восток, — упрямо проговорил он.
— Это не тебе решать, — возразила Раин.
В этот момент к ним подошла Грисси.
— Насколько я понимаю, вы зашли в тупик, — обратилась она к брату и сестре. Она встала между ними и провела пяткой линию по тонкому слою пыли, покрывавшей каменистую землю. Убедившись, что линию вполне можно рассмотреть, она переступила ее и встала рядом с Раин.
Вокруг поднялось облако пыли, когда эльфы, расталкивая друг друга, бросились занимать места по ту или другую сторону линии в зависимости от своих симпатий и антипатий. И хотя через считанные секунды линию уже нельзя было разглядеть, так как ее стерли десятками ног, не было никаких сомнений в том, где же она пролегла. Клан разделился на две примерно равные части, одна из которых стояла позади Раин, а другая — позади Хайара. Только Садира, Магнус и дети не присоединились ни к одной из групп. Между обеими группами оказалась полоса никому не принадлежащей земли шириной метра в полтора. Оба лидера групп — Хайар и Раин подсчитывали число своих сторонников.
Изучая состав обеих групп, Садира заметила, что большинство сторонников Хайара составляли воины постарше, которые хорошо помнили времена, когда Фенеон был большим вождем. В группу приверженцев Раин входили женщины, которые традиционно поддерживали ее, а также почти все молодые мужчины клана. Садира очень удивилась тому, что так много их находилось на стороне сестры. Ведь всего лишь накануне во время борцовских поединков многие из них поддерживали хайаровских победителей. Создавалось впечатление, что ночные усилия Раин завоевать поддержку увенчались поразительным успехом.
Хайар и Раин почти одновременно закончили подсчет своих соратников. Они переглянулись, самодовольно улыбаясь. По их лицам было видно, что и тот и другая были вполне удовлетворены результатами подсчета.
— Кажется, мы отправляемся на юг, — объявил Хайар.
— Нет, нам суждено отправиться на восток, — возразила Раин, указывая сначала на Садиру, а потом на Магнуса. — Ты позабыл еще о двух членах клана.
Хайар побледнел.
— Они не в счет! — закричал он. — Только взрослые члены клана имеют право голоса, те, кто может бежать наравне с остальными.
— А разве они дети? — удивилась Раин. — И к тому же они оба Бродяги Песков. Или ты, может быть, забыл, что еще вчера Фенеон официально объявил Садиру членом нашего клана?
— Тем не менее их голоса не в счет, бегать они не могут, — возразил один из мужчин, стоявших на стороне Раин. — Наши-правила совершенно четко говорят об этом.
Многие воины с обеих сторон поддержали его. Опасаясь лишиться поддержки своих сторонников. Раин согласно кивнула. Но она не считала борьбу законченной. Теперь была ее очередь добиваться лишения права голоса. Она указала на Фенеона.
— Вождь не может высказать свое мнение, — сказала она. — Поэтому и он не в счет.
Тут уже Хайару пришлось уступить. И сделал он это весьма достойно, заявив:
— Это справедливо. Но теперь каждая сторона имеет одинаковое количество голосов. Как нам определить, кто будет возглавлять клан до тех пор, пока Фенеон не поправится?
— Пусть посоревнуются в беге! — предложила одна из сторонниц Раин.
— Нет, лучше пусть поборются, — сделал встречное предложение мужчина из группы Хайара.
Раин отрицательно покачала головой и подняла руку, чтобы утихомирить страсти и заставить толпу замолчать.
— Ни для кого не является секретом, что Хайар и я не любим друг друга, — сказала она. — Поэтому я предлагаю решить вопрос раз и навсегда. С помощью поединка не на жизнь, а на смерть.
По той удивленной тишине, которая воцарилась вокруг, было ясно, что такого рода поединки не слишком часто случались среди Бродяг Песков.
Наконец одна из женщин, находившихся на стороне Раин, ахнула:
— Зачем это тебе нужно?
Хотя Садира не могла видеть говорившую, она сразу же узнала по голосу Мередид.
Раин бросила взгляд в сторону Садиры и ответила:
— Я только предлагаю сделать то, что отвечало бы интересам Бродяг Песков. — Она показала рукой на обе половины клана. — Пока я и Хайар остаемся в живых, клан будет разделен на две части, как это и происходит сейчас. Когда кто-то из нас умрет, клан снова станет единым.
Садира поняла, что Раин намеренно ставит ее в положение, когда у нее не будет иного выбора, кроме как воспользоваться колдовством для достижения победы. Если в поединке победит Хайар, то не успеет еще труп Раин остыть, как Садиру убьют, чтобы отомстить за смерть Гейфала. В плане ее сестры просматривалась такая бездушная гениальность, что само собой напрашивалось сравнение с Титхианом.
Хайар долго смотрел на Раин, потом собрался что-то сказать, но, прежде чем он успел принять вызов, в спор вмешалась Садира.
— Сегодня я побегу вместе с кланом, — сказала она, слезая с канка. Это позволит мне принять участие в выборах нашего вождя, не так ли?
— Так, — согласилась Грисси.
— Если она останется в живых, — возразила Есилк. — И если после этого она не сможет больше бегать, она автоматически потеряет право голоса!
— Не возражаю, — ответила Садира, присоединяясь к сторонникам Раин. — А теперь пора выступать. Я должна добраться до Расколотого камня как можно быстрее.
