Часть шестая
Лесной плач
1
Вскоре после ухода Дарада мальчики вернулись с завтрака. Маленький Цыпленок позвал Рэпа и повел его через поселок, босого и почти раздетого. Воздух жег кожу, как ледяная вода, и слезы Рэпа замерзали на щеках. Через несколько секунд он уже дрожал всем телом, уши и пальцы на ногах онемели. Маленький Цыпленок был одет не лучше, однако он только ухмылялся мучениям Рэпа и шел вразвалочку, не торопясь, чтобы показать, как мало его волнует холод. Они пришли к куче мусора за большим домом, куда через особую заслонку прямо из дома выбрасывались объедки. Флибэг и его стая рылись в отбросах, фыркая и рыча. Что-то мало-мальски пригодное для еды тут же выхватывалось из кучи одной из собак, которая затем отбегала подальше, чтобы спокойно поесть. Все остальное было вскоре затоптано в снег.
Маленький Цыпленок сделал жест, как будто ест, и указал на кучу. Рэп покачал головой и отвернулся, но успел заметить насмешливую улыбку на лице Маленького Цыпленка. Голодный человек способен есть все что угодно, и тот не сомневался, что через день или два Рэп набросится на объедки, отвоевывая их у собак.
Вернувшись в домик, Рэп очень скоро сумел разобраться в правилах. Он мог выходить когда угодно, но не мог брать ничего из одежды, сваленной кучей у двери. Его трусы были единственной дозволенной одеждой. В результате холод держал его на привязи не хуже цепи. Входить в другие дома ему также воспрещалось.
Бревенчатая изба служила домом тридцати четырем мальчикам разного возраста, от едва начавших ходить до юношей вроде Маленького Цыпленка. Тот был, несомненно, самым старшим и самым сильным, поэтому командовал остальными. Мужчинам почти нечем было занять себя зимой, так как всю работу делали женщины. Мальчишки проводили время, отдыхая, расчесывая свои длинные волосы или намазывая себя медвежьим жиром, что и давало такой отвратительный запах. Надеясь спастись от холода, Рэп тоже попробовал натереться жиром, но единственным преимуществом было то, что его кожа перестала трескаться. Теплее ему не стало, а пахло от него теперь ничуть не лучше других.
Мальчики играли в сложные игры с палочками и доской или боролись. Маленький Цыпленок любил бороться, но в их домике не было никого, кто мог бы составить ему достойную пару. Рэп больше всего подходил для этого, но по какой-то причине юный гоблин не мог задирать Рэпа, чему тот был искренне рад. Поэтому Маленькому Цыпленку приходилось организовывать команду, иногда это были два следующих по возрасту мальчика – Оперившийся Птенец и Чип-Чип, иногда – четыре или пять мальчиков помладше. Маленький Цыпленок боролся с ними и всегда побеждал, кончая обычно тем, что выбрасывал противников за дверь.
За несколько часов, просто сидя и прислушиваясь к разговору, Рэп стал постигать особенности языка гоблинов. В нем использовались сравнительно немного слов, причем в самых простых формах. Многие слова были ему знакомы, другие же отличались лишь незначительно – в них ряд звуков заменялся другими, например, вместо «с» говорилось «т», а вместо «ф» – «п», и так далее. Скоро Рэп уже понимал весь разговор.
Затем он сам задал вопрос. Это было ошибкой. Маленький Цыпленок заорал: «Не отвечать!» – и вскочил на ноги. Он подошел к Рэпу и сел перед ним, скрестив ноги.
– Ты уже можешь говорить? – спросил он с нетерпением.
– Я говорю медленно.
Это обрадовало Маленького Цыпленка.
– Через семь дней я получу имя! – хвастливо заявил он, обнажая в улыбке огромные зубы. Рэп не понял.
– Новое имя! Не Маленький Цыпленок – Птица Смерти!
– Хорошее имя, – вежливо ответил Рэп. Не зная, как сказать «татуировки», он обвел пальцем вокруг глаза, и энергичный кивок собеседника показал, что его догадка верна.
Было понятно, что борьба не будет честной. Маленький Цыпленок был по меньшей мере на два года старше, чем кто-либо из мальчиков, а Рэп успел заметить в деревне женатых и татуированных мужчин, которые были ровесниками. Таким образом, Маленького Цыпленка нарочно придерживали, чтобы он имел больше шансов на победу в схватке, что бы под этим ни подразумевалось. А теперь появился явно более слабый чужак, чтобы сделать борьбу еще менее честной. Неудивительно, что Маленький Цыпленок был так уверен в исходе поединка.
– Расскажи мне о схватке, – попросил Рэп.
Маленький Цыпленок удивленно посмотрел на него, когда же он осознал, насколько мало Рэп представляет, что его ждет, его некрасивое лицо расплылось от удовольствия.
– Нет! – Он быстро обернулся и отдал приказание. Никто не должен был рассказывать Рэпу, в чем состоит испытание. Страшно довольный, он повернулся к своей жертве: – После поединка я придумываю что-то интересное!
– И что же? – отозвался Рэп, уверенный, что вряд ли разделит этот энтузиазм.
– Я развожу маленькие костры на твоей груди! Рэп не разделял его восторга.
– Я отрываю тебе уши и заставляю их проглотить!
– Я привык ощипывать цыплят! – твердо ответил Рэп.
– Плоский нос! – прошипел Маленький Цыпленок. – Я притягиваю твои ноги к носу!
Рэп сделал кудахчущий звук и похлопал руками, как крыльями. Это сработало. Маленький Цыпленок заскрипел зубами от бешенства, тогда как наиболее смелые мальчишки захихикали.
С этого момента Маленький Цыпленок часто подходил к Рэпу, усаживался против него и сообщал о каком-нибудь новом только что придуманном истязании, но кудахтанье продолжало на него действовать. Он бесился и уходил. Видимо, какое-то неписаное правило не давало ему применить силу или же он оставлял это напоследок.
Свирепые угрозы были невероятными. Рэп посчитал, что это лишь еще один способ подавить волю противника, как и приглашение к мусорной куче. Он твердо решил, что не даст себя запугать, но это было не так просто. Вечером, когда вся деревня уснула, у него кружилась от голода голова.
Но Рэп обладал ясновидением. Он легко определил место, где хранились продукты, – это было в задней комнате домика одиноких женщин. Замков там не было, так же, как и на других дверях. Не в силах уснуть от спазм в желудке, Рэп лежал, завернувшись в шкуру среди спящих мальчиков, дожидаясь, пока все племя уснет. Тогда он поднялся, надел самую большую одежду из оленьей кожи – она могла принадлежать только Маленькому Цыпленку – и тихо вышел в темноту.
В таком климате часовые были ни к чему. Охрану несли собаки, и Флибэг первым заметил Рэпа, но прирученный волк оказался наиболее восприимчив к тому контакту, который устанавливался у Рэпа с животными. Он подошел, принюхиваясь, и позволил почесать себя за ушами. Конечно, Флибэг был почти чистокровным волком, но для нового друга он даже лег на спину и потребовал, чтобы ему почесали грудь. Затем последовал за Рэпом мимо дома для семейных мужчин к дому женщин.
Рэп с облегчением оказался внутри, не позволив войти Флибэгу. Он стоял в темноте до тех пор, пока унялась дрожь во всех конечностях. В глубине спали девочки помладше, ближе к выходу – старые женщины. В комнате было два очага, но огонь догорел, и света не было. Дрожа от голода и нервного напряжения, Рэп начал очень медленно пробираться к большой кладовой, находящейся в дальней части комнаты, обходя спящих или переступая через них. Здесь была святая святых племени – зимние запасы еды и незамужние девушки. Для чужака это место было наиболее запретным, но Рэпу все равно было нечего терять.
Задержав дыхание, беззвучно молясь, чтобы не заскрипели петли, он открыл большую дверь и быстро схватил кусок мороженой рыбы. Потом закрыл дверь, обернулся, и тут его сердце чуть не выскочило из груди, как будто хотело полететь в Краснегар. Прямо перед ним стояла маленькая женщина, напряженно глядя на него снизу вверх. Ее сгорбленная фигурка была закутана в просторное гоблинское одеяние с капюшоном. Лицо было темным и плохо видным в изменчивом отсвете углей, но Рэп мог различить глубокие морщины – видимо, женщина была очень старой.
Несколько мгновений, которые Рэпу показались вечностью, оба молчали. Он чувствовал, как холодный пот струится по его ребрам. Почему она не поднимет тревогу?
– Фавн? – мягко произнесла женщина. Ее голос напоминал скрип промерзшей земли под сапогом. – Как здесь оказался фавн?
Рэп ничего не ответил. Он облизал губы, растрескавшиеся от мороза, и ощутил вкус крови.
– «Далеко от долин, – пропела вдруг старуха каркающим, но, к счастью, негромким голосом, – где появляются его предки…» Нет, не так. Не появляются, а покоятся.
Она показала свои острые гоблинские зубы, покусывая сморщенную нижнюю губу.
– Почему он использует здесь силу, а? Рэп попытался заговорить, но язык прилип к нёбу. Она явно не собиралась поднимать тревогу. Он с трудом заставил двигаться свои конечности и опустился на одно колено, чтобы быть менее заметным, если кто-нибудь вдруг проснется. Теперь их глаза были на одном уровне.
– Я ужасно голоден, – прошептал он. – Вот и все. Она, казалось, не слышала его.
– «Кто крадется тайком туда, где спит мой любимый?» А? Фавны около моего миленького? Сила среди темных лесов. Фавны!
– Пожалуйста, не буди остальных.
– Он использует свое влияние на собак, вот и все.
Она была очень, очень старая и, видимо, совершенно безумна.
Затем сердце Рэпа совершило еще один бешеный скачок – старухи здесь не было! Своим ясновидением он ничего не чувствовал там, где его глаза видели ее. Да и глазами он мог видеть, как угли очага просвечивали сквозь ее фигуру. Что это, злой дух? Рэп попытался подняться, но ноги не слушались его. Он протер глаза, и видение стало четче, заслонив блеск углей. Ему пришлось сжать зубы, чтобы они не стучали.
– Странно, – пробормотала она, – не могу его как следует разглядеть.
– Я голоден, – повторил Рэп так тихо, что сам едва мог услышать. – Это все. Я никому не причиню зла.
Он протянул руку, чтобы проверить, пройдет ли она через видение, но пальцы коснулись оленьей кожи. Он тут же отдернул руку. Старая карга заметила это. Ее глаза сощурились и глядели теперь прямо на него.
– Ты! Фавн! Почему я не могу предвидеть твое будущее? Рэп в замешательстве покачал головой.
– Я голоден, – прошептал он опять.
– Голоден? Ты? – Она закудахтала в неожиданном приступе веселья, и Рэп сжался, ожидая, что все проснутся, однако спящие даже не шевельнулись.
Смех старухи внезапно прекратился.
– Мой миленький! – Ее голос опять стал тихим, как ветер, шелестящий в сене. – Ты не должен ему навредить!
– Кому навредить?
– Птице Смерти. Он тот, кто избран.
Рэп не мог припомнить этого имени. Никого из мальчишек так не звали, и в их разговорах это имя также не звучало. Он покачал головой.
Маленькая карга пожевала губами, что-то промычала, затем опять начала напевать:
– «Когда лето пришло в долину Утхола…» Запомни, фавн, он драгоценен!
И она исчезла.
Один из лежащих у очага повернулся во сне и что-то пробормотал. Рэп подождал, пока его сердце перестанет стучать как молот, и встал на трясущиеся ноги. Было ясно, что никто из спящих не слышал безумную старуху, даже когда она пела. Это казалось невероятным! Рэп двинулся к двери, дрожа всем телом от пережитого потрясения. Но при этом ему почти удалось убедить себя, что то, что он видел, слышал и даже трогал, было всего лишь галлюцинацией, вызванной голодом.
Рэп быстро выскользнул за дверь, боясь, что поток холодного воздуха может разбудить спящих, а затем поспешил через черноту ночи, усилием воли отвлекая внимание собак от драгоценного свертка. Когда он добрался до домика мальчиков, челюсти сводило при мысли о еде, но он положил мороженую рыбу к углям очага и сдерживал себя, пока она почти оттаяла, молясь про себя, чтобы шипение и потрескивание не разбудило кого-нибудь из спящих. Рэп обжег пальцы, доставая из огня полусырую-полуобугленную рыбу – отвратительную, но столь желанную, и залез под подстилку, чтобы спокойно насладиться ею. Он съел все до последней крошки, кроме нескольких костей, которые сжег в очаге.
Потом он заснул.
Каждую ночь после этого Рэп возвращался в кладовую и добывал еду, потому что ему негде было бы прятать свои запасы как от людей, так и от собак. Его так и не поймали, и он больше ни разу не видел загадочной маленькой старухи. Он так и не подошел к куче объедков к большому удивлению и разочарованию Маленького Цыпленка.
Другим мальчикам было запрещено говорить с Рэпом, особенно рассказывать, в чем состоит испытание. Это вряд ли было просто соревнование в физической силе, ведь Рэп был заметно больше самых старших мальчиков – Чип-Чипа и Оперившегося Птенца, а Маленький Цыпленок все равно выбрал его. Возможно, это было какое-то умение, необходимое в лесу, например стрельба из лука. Единственное, чего он не ожидал, это честной игры. И он не собирался оставаться здесь, чтобы выяснить, в чем дело.
Почти все время Рэп обдумывал планы побега, но все, что он смог придумать, было или невозможно, или быстро делалось невозможным благодаря гоблинам. Дарад взял меховые сапоги Рэпа. Большой Ворон отобрал сапоги, принадлежащие Андору, и держал их все время на виду, рядом со своей лежанкой. Значит, обувь пришлось бы взять в последний момент. Рэпу пришлось провести длительный поиск с помощью ясновидения, прежде чем он обнаружил свою парку и штаны и узнал, что их распороли и сделали коврик для вождя.
Эта новость повергла Рэпа в отчаяние, все равно как если бы узнику, томящемуся в темнице, вдруг сказали, что ключ от его тюрьмы расплавлен. Ночные вылазки показали юноше, что кожаные костюмы намного менее теплые, чем меховые. Через несколько минут в такой одежде он бы стучал зубами от холода. Он не был гоблином, способным выживать на морозе без мехов.
Танцор и Чокнутый находились в конюшне вместе с другими лошадьми гоблинов, и Рэп не видел ничего трудного в том, чтобы выкрасть их, когда придет время. Но это было сначала. На пятый же день двое гоблинов оседлали их и куда-то уехали. Они так и не вернулись. Таким образом, Рэпу пришлось бы брать одного из низкорослых гоблинских пони, так что при неизбежной погоне он лишался бы заметного преимущества.
Он понял ошибочность своего предположения, что часть мужчин была где-то на охоте. Других мужчин просто не было. Дарад объяснил, что случается с половиной юношей племени, и Рэп начинал понимать, что вызывающие озноб шутки Маленького Цыпленка были не просто жестоким юмором, это могло быть вполне реальными планами. Проигравший будет растерзан победителем.
К несчастью, его побег был бы неминуемым самоубийством. С помощью ясновидения Рэп мог бы украсть сапоги и лошадей, но не одежду. Он замерзнет насмерть, если только не будет сначала схвачен. Тем не менее смерть от холода казалась предпочтительнее тех ужасов, которые продолжал придумывать Маленький Цыпленок, так что надо было бежать.
Но Рэп откладывал это слишком долго. К вечеру того дня, когда он планировал побег, поднялся сильный ветер, и он мрачно решил подождать до следующей ночи, хотя это будет уже последним шансом. Но то ли Маленький Цыпленок соврал, то ли Рэп посчитал неправильно, но, когда он проснулся, он обнаружил, что мальчики одеваются в кожаные костюмы, чего раньше никогда не случалось. Он мог чувствовать оживленную деятельность в домике женщин и в семейном доме. Скоро со всех сторон стали съезжаться гоблины, везя в седлах своих жен и детей, чтобы посмотреть на зрелище. Несомненно, наступил день поединка.
Рэп до сих пор не знал, что ему предстоит, разве что достойно умереть, но это будет медленная смерть.
2
Короткий полярный день неуверенно светил сквозь ледяной белый туман, не вызывая теней, давая едва ли больше света, чем яркая луна. Ветер поднимал поземку. Пиршество в главном доме длилось уже много часов. Единственными, кто не был туда приглашен, были Рэп, Маленький Цыпленок и несколько самых старых женщин, пришедших в домик мальчиков, чтобы подготовить соперников. С собой у них были сумки с различным снаряжением. Женщины начали с того, что усадили обоих на стулья и хорошенько натерли медвежьим жиром. Волосы Маленького Цыпленка они завязали в привычный тонкий жгут, но копна волос на голове Рэпа приводила их в отчаяние. Он отметил, что ни одна из них не походила на ту женщину, которую он видел тогда ночью.
Старухи трудились молча, не обращая внимания на вопросы Рэпа, зато Маленький Цыпленок болтал без умолку. Пока женщины работали над ним, он сидел, торжествующе глядя на Рэпа, и перечислял самые жестокие мучения, которые только мог придумать.
– Сделай для нас зрелище получше, Плоский Нос, – уговаривал он, – умирай подольше!
Все, чем Рэп мог ответить, это изобразить хлопанье крыльев, но сегодня даже это не могло испортить настроение Маленькому Цыпленку.
– Птица Смерти! – провозгласил он.
О Боже! Рэп покачнулся на своем стуле, вспомнив то, что говорила старуха. Так это он, что ли, драгоценный? Пусть даже его галлюцинация бьша вызвана голодом, кто тогда смог подсказать ему это имя? Или это все-таки было наяву? И он обречен сражаться с человеком, оберегаемым колдовством?
Затем Рэп вспомнил, что Маленький Цыпленок уже упоминал свое будущее имя в их первом разговоре. Значит, он просто забыл его. Это его воображение играет с ним очередную шутку. Не было никакой старухи. Наверняка это плод его измученного мозга.
Видимо, Рэпу удалось скрыть свой минутный ужас, потому что Маленький Цыпленок ничего не заметил.
– Запах Клевера! – произнес он с наслаждением и вздохнул.
Рэп был готов ухватиться за любую перемену темы.
– Запах Клевера? – спросил он все еще с дрожью в голосе.
– Сегодня я возьму в жены Запах Клевера! Я преподнесу ей кусочки твоего тела в качестве свадебного подарка!
Рэп не стал спрашивать, какие именно кусочки, его собеседника это опять вернуло бы к обычной теме пыток. Юноша с помощью ясновиденья выявил молоденькую девушку, которую наряжали в женском доме.
Теперь соперники были почти готовы. Старухи дали им рукавицы из толстого меха, а также меховую обувь – подобной Рэп никогда не видел, нечто вроде тапочек. Они казались очень непрактичными, так как доходили только до щиколоток и были бесполезны в снегу, но Рэп понял, что это будет за поединок и почему именно его, негоблина, предпочли Чип-Чипу и Оперившемуся Птенцу.
Маленький Цыпленок увидел, как побледнел противник, и довольно ухмыльнулся. Рукавицы и меховые тапки были предназначены для того, чтобы не отморозить пальцы на руках и ногах. Кроме этого мальчикам дали и меховые наушники. Никакой другой одежды не было.
«У сильного жеребца рождается сильный жеребенок». Рэп слышал это от старого Хононина по меньшей мере один раз в день. Дарад сказал, что гоблины выбраковывали наиболее слабых, и они, уж конечно, вырастили людей, способных переносить холод.
– Очень холодный день, Плоский Нос, – прозвучало рядом. – Сильный ветер.
* * *
Пир кончился, жители деревни и их гости толпой вышли на улицу, в морозный полусвет дня и на сильный ветер. Ветер действительно дул очень сильно, кружа снежные вихри по всему селению и пригибая к земле дым из труб. Мороз был таким, что снег скрипел под ногами. Даже гоблины чувствовали себя неуютно, а детей пришлось завернуть в меха поверх обычных кожаных одежд. Зрители собрались вместе, образовав скорее отдельные кучки, чем правильный круг, и ожидали начала состязания. Они ворчали, притопывали ногами, а их дыхание мгновенно превращалось в облачка пара, уносимые ветром.
В центре круга лежало бревно, и это дало Рэпу последний ключ, необходимый для разгадки. Его вывели вперед, он дрожал мелкой дрожью. Ветер сек его голые лодыжки острыми снежинками, мороз щипал лицо. Даже дышать в таком холоде было тяжело. Глаза Рэпа слезились, сопли текли из носа и замерзали на щетине. Он не мог не думать, что сейчас лишится плаща, и прикидывал, насколько пытка ледяным ветром будет менее жестокой, чем то, что сделает с ним Маленький Цыпленок.
Да, дальше будет только хуже! Лучшее, что он мог, это держаться как можно дольше, чтобы замерзнуть до смерти.
«Ты просто должен держать крепче свой конец», – так сказал Дарад.
Маленький Цыпленок прошествовал к одному концу бревна, Рэпа подтолкнули к другому – более толстому и тяжелому, разумеется. Четверо мужчин подошли, чтобы поднять бревно, и Рэп засомневался, сможет ли он вообще удержать этот вес, даже без такого холода. Он посмотрел на отвратительно длинное бревно, на грубую кору и обрубки ветвей, торчащие через определенные промежутки. Мужчины напряглись, с тудом распрямились, и бревно поднялось, покрытое снизу прилипшим снегом.
С Рэпа тут же сдернули плащ, и прикосновение морозного воздуха к коже было хуже, чем прыжок в ледяную воду. Он задохнулся от мучительного ощущения холода и заметил, что Маленький Цыпленок злорадно наблюдает за ним. Его сразу же толкнули вперед, под конец бревна, и мужчины опустили его. Твердая кора впилась в плечо, колени чуть не подогнулись под тяжестью, и Рэп судорожно ухватился за ношу рукавицами.
Маленький Цыпленок взялся за удобный обрубок сука. Со стороны Рэпа не было такого рычага – Большой Ворон не собирался рисковать даже в мелочах. Гоблин схватился поудобнее и сделал шаг назад, дернув бревно.
Рэп не был готов ни к чему подобному. Резкий рывок чуть не сдернул бревно с его плеча. Он почти потерял равновесие и начал сгибаться под громадным весом, но сумел выпрямиться, содрав кожу с плеча. Маленький Цыпленок радостно улыбнулся и толкнул груз на Рэпа. Рэп отступил назад и опять чуть не упал. Зрители разразились восторженными криками и непристойными комментариями.
Было ясно, что правила этой игры дозволяют абсолютно все, но больше Маленький Цыпленок не повторял своих попыток – если бы они удались, зрители лишились бы половины удовольствия. Он расставил ноги пошире, взял бревно одной рукой, а другую положил на бедро, всем видом олицетворяя уверенность в победе. Так он и стоял, ожидая, пока мороз не доделает за него работу.
Теперь зрители примолкли, заслоняясь от ветра, притопывая ногами и тоже ожидая. Маленькие дети капризничали. Собаки с любопытством обнюхивали ноги гостей. Снежные вихри проносились по поселку, над трубами развевался дым.
Им не придется ждать долго. Рэп чувствовал, как жизнь понемногу уходит из него. Через несколько минут температура его тела понизится настолько, что он потеряет сознание. Или же уронит бревно, потому что его мышцы уже начало сводить судорогой, ноги дрожали, он прилагал все силы, чтобы колени не подогнулись. Зубы стучали, кожа побелела. Скоро он будет таким же бледным, как джотунн. Рэп попытался слегка подвинуть бревно, но оно даже не шевельнулось. Маленькому Цыпленку даже не пришлось поднимать свободную руку, чтобы удержать его. Его улыбка становилась все шире и шире, пока он наблюдал, как Рэп слабеет. Еще пара минут, и дело будет сделано.
Рэп вспомнил, как виденная им старая женщина предупреждала его не вредить Маленькому Цыпленку, и это показалось ему смешным.
Какая польза была бы ему от слова силы? Или от его упрямства? А какая польза будет Инос от Рэпа, когда она лишится трона из-за того, что он не смог ее предупредить? Почему его талант проявился в ясновидении, а не в физической силе, или выносливости, или в неотразимом обаянии, как у Андора? Только ясновидение и понимание лошадей…
Или собак! Рэп беззвучно вскрикнул. Он почувствовал, как Флибэг точно так же молча встрепенулся в ответ. Или темнело гораздо раньше, чем обычно, или Рэп начинал терять сознание, так как ему казалось, что темные волны проходят по пространству вокруг него.
Маленький Цыпленок поднял свободную руку к бревну, значит, он опять попробует толчок или рывок, и это будет конец – Рэп и так-то еле стоял. Малейшее движение повалит его.
«Флибэг! Помоги!»
Просто для развлечения Маленький Цыпленок слегка подкрутил бревно. Кора ободрала плечо Рэпа. Он слишком замерз, чтобы чувствовать настоящую боль, но из-за этого он и не успел отреагировать. Бревно чуть не скатилось с его плеча. Он удержался и послал отчаянный призыв Флибэгу, нарисовав в воображении картину, направление… Черные волны накатывались все быстрее, с тем же звуком, как и прибой в Краснегаре. Поселок поднимался и опускался, расплываясь в глазах Рэпа. Конец был совсем близок. Это почувствовал Маленький Цыпленок. Он начал легонько раскачивать бревно взад-вперед, развлекая себя и зрителей, наблюдавших, как Рэп шатается под ним туда-сюда с судорожно сведенными ногами и полуоткрытыми глазами. Толчки становились все сильнее. В какую сторону Рэп упадет?
«Флибэг!»
Громадный пес несся по поселку, направляясь к Рэпу. Пробегая мимо Маленького Цыпленка, он вдруг резко изменил направление и ударил его под коленки. Пес, мальчик и бревно упали.
Рэп зашатался на месте, но все-таки сумел удержать свой конец на секунду дольше, чем его противник. После этого Рэп упал. Проворные руки подхватили его и быстро понесли в тепло. Флибэг шмыгнул прочь, выглядя смущенным. Зрители направились в дом, бурно обсуждая поединок.
Маленького Цыпленка бросили одного, распростертого на снегу, в ярости молотящего кулаком по бревну и плачущего горькими слезами, которые замерзали, не успев упасть.
3
В полубессознательном состоянии Рэпа перенесли в один из домиков, где он окончательно лишился чувств от неожиданного тепла. Но женщины были очень опытны в таких делах и держали необходимые средства наготове. Через несколько минут он уже сознавал, что они с ним делают, и даже заметил, что вокруг собралось множество зрителей.
Не все пытки гоблинов доставались побежденному Опять и опять Рэп терял сознание от боли, когда жизнь возвращалась в отмороженные конечности, когда его заставляли двигаться, а ему хотелось просто умереть, или когда теплую жидкость вливали по трубке прямо в желудок. Его растирали, разминали и похлопывали. Он упрямо напоминал себе, что он на виду у зрителей, а гоблины ценят мужество. Что еще важнее, он думал, что Маленький Цыпленок тоже смотрит на него. Поэтому он подавлял готовые вырваться вопли и перенес все муки стиснув зубы.
Со временем полуобморочное состояние прошло, но голова слегка кружилась от перенапряжения и тех отваров, которые Рэп выпил. Он смутно слышал, как его спрашивают, какое мужское имя он хочет принять, и слышал свой насмешливый ответ, что Плоский Нос звучит совсем неплохо. Он едва сознавал, что они долго работали над его лицом.
Наконец туман в его голове стал рассеиваться, и Рэп обнаружил себя сидящим на возвышении для мужчин у центрального очага в большом доме. Он был там один, как король на троне. Помещение было набито хозяевами и гостями, мужчины и мальчики были, как всегда, почти раздеты, а женщины и девочки укутаны в просторные одежды. Все сидели или стояли в шесть или семь рядов вокруг стен, оставляя свободное пространство в середине между двумя очагами. Огонь согревал его спину, а дым нависал над головой, как полог. Рэп поежился, сообразив, что оказался в центре внимания, будучи в одних нижних штанах. Потом он заметил, что пол перед ним только казался пустым. Его тень качалась и плясала перед ним, а на полу сидел, скрестив ноги, Маленький Цыпленок, сознательно помещенный в эту тень, и стоически ожидал своей участи. Его длинная коса, которой он так гордился, была обрезана под корень, и он был совершенно гол. И это при женщинах? Шок подобного открытия вывел Рэпа из оцепенения. Он осмотрелся.
Как по сигналу, Большой Ворон торжественно выступил вперед, его ожерелье из медвежьих зубов позвякивало, седая коса спускалась до пояса На нем также был обязательный для таких церемоний головной убор из черных перьев Впереди он был украшен большим изогнутым вороньим клювом, из-под которого виднелись глаза вождя, полные бешенства и ненависти.
Он поднял руки, низко поклонился и провозгласил.
– Слава Плоскому Носу из племени Ворона!
– Слава Плоскому Носу из племени Ворона! – эхом отозвались остальные.
Рэп не представлял, чего от него ждут, поэтому поднялся на ноги, все еще с некоторым усилием. Большой Ворон сразу же заключил его в объятия, скользкие и пахучие благодаря медвежьему жиру.
– Большой Ворон чтит своего сына, Плоского Носа! – И он опять обнял Рэпа.
За ним подошли два молодых человека, пребывавшие в ничуть не лучшем настроении, и тоже обняли Рэпа. Это были Темное Крыло и Вороний Коготь – братья Маленького Цыпленка. Теперь и Рэп становился их братом, хотя приветственные слова и жесты совершенно не соответствовали выражению их глаз.
После этого новому члену семьи поднесли подарки – церемониальный каменный кинжал и полный набор кожаной одежды – от капюшона до сапог. Все это явно было приготовлено заранее в расчете на Маленького Цыпленка. От Рэпа, видимо, ждали каких-то слов, и он, запинаясь, пробормотал, что для него большая честь – быть допущенным в племя Ворона и что он никогда не видел таких красивых узоров из бисера. Больше ему ничего не пришло в голову, но, судя по всему, гоблины были удовлетворены, так как теперь перешли к представлению Рэпа приехавшим вождям – Смертельной Схватке из племени Медведя, Множеству Иголок из племени Дикобраза и некоторым другим. Никто из них не потрудился скрыть свое злорадство по отношению к Большому Ворону, который перехитрил сам себя и потерял подающего надежды сына. Они открыто смеялись над своим хозяином, и это, казалось, задевало его гораздо больнее, чем предстоящая смерть Маленького Цыпленка.
Каждый вождь сказал по нескольку слов, и Рэп скоро понял, что необъяснимое поведение Флибэга воспринималось всеми как божественное вмешательство. Так вот почему Маленький Цыпленок не настаивал на повторном поединке! Рэп опять подумал о странной старухе. «Избранный… Он драгоценен». Ее пророчество не сбылось. Это был просто обман зрения.
Последний из почетных гостей вернулся на свое место. Пока все шло хорошо. Рэп постепенно начинал чувствовать себя нормально, голова его прояснялась. Судя по всему, он занял прочное положение среди гоблинов. Интересно, можно ли теперь рассчитывать на помощь в поездке на юг?
Теперь он опять мог мечтать о приезде в Кинвэйл. А предупредив Иное, можно даже подумать о том, как найти Дарада и отомстить.
Столь приятные мысли вылетели у Рэпа из головы, когда он понял, что следующим пунктом программы будет свадьба. Он совершенно забыл о Запахе Клевера, но сейчас ее вывели вперед, закутанную с головы до ног, так что видно было только ее некрасивое, унылое лицо. Она стояла в молчаливом ожидании, опустив глаза. Ее имя не подходило ей. Она казалась слишком молодой для замужества, однако под одеждой читалась довольно соблазнительная фигура, мягкая и округлая, при этом по-юношески упругая. Рэп теперь не мог не представлять, как выглядит под одеждой человеческое тело. Ему поневоле пришлось это узнать. Но он не хотел в жены гоблинку.
Как он должен был обратиться к Большому Ворону?
– Почтенный отец! – промямлил он наконец. – Я должен вскоре уехать. В обычаях моего народа иметь только одну жену…
Рэп беспокоился, что его отказ воспримут как оскорбление, но нет! Впервые яростная враждебность Большого Ворона, казалось, чуть-чуть уменьшилась. Он обнажил свои зубы в хищной улыбке одобрения. Ну конечно, еще Дарад объяснил, что цель всей этой церемонии – оставить меньше мужчин для владения женщинами.
– Так я женюсь на ней вместо тебя?
Рэп подумал, что Запах Клевера предпочла бы, наверное, одного из братьев Маленького Цыпленка, но он не собирался вмешиваться. Он кивнул, и этого было достаточно. В мгновение ока Большой Ворон, как вождь, провел всю церемонию, соединив себя и Запах Клевера узами брака. Выражение лица невесты не изменилось даже на волосок, так что или ей было все равно, или она была очень тактична. Большой Ворон потерял сына, зато обрел жену. Он казался вполне довольным таким исходом.
Рэп весь день ничего не ел. Кусок жареного мяса был бы сейчас очень кстати. Но наступил момент, которого он в глубине души боялся больше всего. Запах Клевера увели. Рэп остался на возвышении вместе с Большим Вороном и – Маленьким Цыпленком, по-прежнему сидящим в середине комнаты. Тот знал, что его ждет. Он поднялся и подошел ближе, высоко подняв голову, несмотря на свою наготу. Затем упал на колени перед Рэпом.
– Моя жизнь ничего не стоит, – объявил он, как предписывалось правилами, – и должна быть короткой. Пусть моя смерть будет долгой. – После этого он не мигая уставился на Рэпа.
Рэп глядел на него в изумлении. На месте Маленького Цыпленка он был бы бледным и дрожащим, как студень. Ему что, действительно все равно? Но тут же он увидел едва заметные признаки страха – напряженные мускулы шеи, застывший взгляд, капли пота на лбу. «Только храбрый знает, что такое страх, – часто говаривал сержант Тосолин, – потому что он сумел победить его!» Рэп почувствовал восхищение. Маленькому Цыпленку было страшно, но он сумел победить свой страх.
– Знаешь ли ты наши обычаи? – спросил Большой Ворон.
Даже и без предупреждений загадочной старухи Рэп не собирался причинять какой-либо вред юноше, но он не удержался от небольшой мести за постоянные издевательства.
– Пожалуй, – сказал он, – Маленький Цыпленок подал мне много хороших идей.
Большой Ворон казался довольным.
– Как ты хочешь работать? – спросил он. Видя, что Рэп колеблется, он объяснил, что некоторые предпочитают подвешивать жертву за руки, чтобы зрителям было виднее, другие же растягивают ее на полу, чтобы было удобнее, или на козлах. Выбор был за Рэпом, ведь это было его зрелище.
Рэп нахмурился, как будто бы в раздумье. Затем он обратился к жертве:
– А как ты предпочел бы?
Маленький Цыпленок принял это абсолютно серьезно.
– На полу! – убежденно сказал он. – Длится дольше! Рэп почувствовал укор совести. Дразнить человека в такой ситуации само по себе было пыткой.
– Я не хочу делать этого! – заявил он. Отец и сын были потрясены.
– Ты должен! – закричал Маленький Цыпленок в ужасе. – Я скажу тебе, что делать! Много мучений, много боли!
– Молчи, падаль! – Большой Ворон повернулся к Рэпу. – Кто тогда должен сделать это за тебя? – Возможно, он надеялся, что заменит Рэпа в пытках, как заменил его в женитьбе, чтобы отомстить сыну, опозорившему его и его дом.
Рэп весь покрылся потом, и отнюдь не только от гудящего очага позади. Он подозревал, что если скажет что-то не то, то вполне сам может оказаться на месте жертвы. Но еще хуже было сознание того, что судьба Маленького Цыпленка все равно предопределена. Самое большее, что мог сделать Рэп, это приняться за дело и вызвать быструю смерть жертвы якобы вследствие своей неумелости. Способен ли он на это?
– Что будет, если я не захочу, чтобы кто-то другой это делал?
Маленький Цыпленок взвыл и обхватил ноги Рэпа.
– Нет! – закричал он. – Я делаю прекрасное зрелище! Я умираю долго! Много боли! Долгие мучения!
Невероятно! Рэп смотрел на него, онемев. Что вообще могло быть хуже, чем то, чего он просил?
Большой Ворон побагровел от ярости.
– Ты позоришь наш дом! – зарычал он, свирепо глядя на Рэпа. – Ты разочаровываешь наших гостей!
– У моего народа это не принято! – возразил Рэп, так же яростно сверкая глазами. Он давно обнаружил, что иногда единственным способом переупрямить старого Хононина был такой вот упорный взгляд. На Большого Ворона он, однако, не подействовал.
– Мы твой народ! Род Ворона!
– Но я принадлежу и к другому народу. Вождь просто кипел от гнева.
– Оскорбление! Предатель! Тебе не место в этом доме! Уходи! Бери эту падаль с собой!
Рэп представил арктическую ночь, ожидающую его снаружи. А у него только одежда из оленьей кожи, да и то неизвестно, разрешат ли ему забрать ее с собой.
– Я твой гость, – сказал он твердо. – У меня был прекрасный меховой костюм. Ты прогоняешь гостя, а меха оставляешь себе?
Рэп знал, что случилось с его мехами. Знал это и Большой Ворон, но он не догадывался, что это известно Рэпу. Он нахмурился и огляделся вокруг.
– Твои меха найдут. Ты уйдешь завтра. – Он посмотрел на ползающего на полу Маленького Цыпленка, который выл и мазал себе лицо грязью. – И забирай падаль с собой!
Зрители были явно недовольны и разочарованы, но похоже было, что Рэпу дадут уйти спокойно. Было ясно также, что у него будет спутник, причем такой, который не задумается свернуть ему шею при первом удобном случае.
Но Маленького Цыпленка было гораздо труднее убедить, чем его отца. Он встал на колени и протянул к Рэпу стиснутые руки в последней попытке убедить его.
– Плоский Нос! Не оставляй меня в таком позоре! Я делаю хорошее зрелище! Ни разу не кричу! Долгая, долгая боль!
Его отчаяние было так искренне и так сильно, что Рэп на минуту засомневался. Он определенно схитрил во время поединка, лишив Маленького Цыпленка ожидаемой легкой победы. Было ли честно лишать его и заслуженной смерти, которой он так жаждал? Казалось, что молодой гоблин не сможет спокойно жить после такого позора… Но ведь Рэп тоже хотел жить в ладу со своей совестью, и он был победителем. Он покачал головой.
Тогда здоровый и сильный гоблин откинул голову назад и издал долгий-долгий горестный вопль. После этого он встал и выскользнул из дома, сгибаясь пополам от невыносимого стыда, прикрывая руками свою наготу.
Судя по виду Большого Ворона, Рэп не мог больше находиться на почетном месте. Он собрался уходить, но вдруг увидел лежащие перед ним подарки. Рэп быстро наклонился и взял их, рассчитывая уговорить Маленького Цыпленка их принять. Затем он пошел к выходу. Гоблины расступались, презрительно глядя на него.
Большой Ворон протянул руки к собравшимся.
– Племя Ворона никогда не лишает своих гостей обещанного удовольствия! Больше еды! Больше пива! Чип-Чип, Оперившийся Птенец, быстро сюда!
Колени Рэпа задрожали от страшной догадки – он только что обрек одного из мальчиков на мучения, предназначенные Маленькому Цыпленку. Он подумал, что тот больше заслуживает их, но потом вспомнил, что только его неожиданное появление и предательство Дарада помешало одному из этих двоих занять его место. Так что ничто не изменилось. Это не его вина.
Рэп прошел через толпу зрителей, некоторые из которых все еще бросали на него гневные взгляды, и остановился в смущении. Здесь у него не было друзей, но ночевать в домике мальчиков он больше не мог, так что придется остаться. Вдруг на его плечо легла рука, тяжелая, как падающее дерево. Обернувшись, он оказался лицом к лицу с Маленьким Цыпленком.
Тот уже успел надеть штаны, но лицо его по-прежнему было покрыто грязью с пола, кое-где размытой слезами. На лице было выражение нетерпения.
– Иди скорее! – С этими словами он двинулся к двери. Рэп уперся ногами, сопротивляясь. Выйти ночью из дома с Маленьким Цыпленком? Да это же самоубийство!
Молодой гоблин был озадачен, но потом понял причину такого нежелания и горько улыбнулся.
– Плоский Нос испугался падали?
Рэп расправил плечи и последовал за ним. В этот раз Маленький Цыпленок не шел вразвалочку. Он стремительно рванул в темный холод ночи. Рэп бежал за ним следом, чувствуя, как немеют босые ноги. Они достигли домика мальчиков и вбежали внутрь.
Там было пусто и темно, огонь почти догорел. Маленький Цыпленок поднял холодную подстилку и обернул ею Рэпа, который бросил на пол свои подарки, чтобы завернуться поплотнее. Его спутник начал трудиться над огнем, помешивая угли, дуя и возрождая его к жизни. Очень скоро языки пламени опять заплясали в очаге. Потом он обернулся, внимательно смотря на Рэпа, который все еще дрожал. На Маленьком Цыпленке был только кожаный фартук, но холод явно не волновал его.
– Не идем завтра! Идем сейчас!
– Почему? – Одна мысль об этом была мучительна.
– Темное Крыло, Вороний Коготь. Мои братья гонятся за нами.
Так, значит, они хотят отомстить? Но человек, который только что умолял о смерти, вряд ли будет так стараться ее избежать. Это казалось Рэпу подозрительным.
– Мне нужна моя меховая одежда, – сказал он. Маленький Цыпленок нахмурился.
– Мех плохо! Кожа лучше! Я покажу тебе.
– Ты переносишь холод лучше, чем я. Это замечание нельзя было назвать особенно тактичным, и гоблин тяжело вздохнул.
– Да. Но теперь я смотрю за тобой.
– Почему я должен тебе доверять? Маленький Цыпленок вскочил на ноги и в ярости топнул ногой.
– Я смотрю за тобой! – закричал он.
Очевидно, Рэп нашел новый способ, чтобы унизить его. Лицо гоблина потемнело, а кулаки были так сжаты, что костяшки пальцев побелели. Рэп в недоумении молчал.
Наконец Маленький Цыпленок прорычал:
– Я твоя падаль, твой раб. Моя обязанность – смотреть за тобой. Куда мы идем?
– На юг. Через горы.
Маленький Цыпленок кивнул, как будто это было на соседней улице, а не в нескольких неделях пути.
– Я беру тебя. Мы идем сейчас.
Огонь разгорался все ярче, но Рэп все равно дрожал. Внезапно меховая подстилка была сдернута с него, и Маленький Цыпленок начал горстями шлепать на него медвежий жир, размазывая его отвратительно толстым слоем.
– Постой, это я и сам могу! – возмутился Рэп, пытаясь взять ведро.
Маленький Цыпленок резко отвел его руку и продолжал свое дело. Через минуту Рэп обнаружил, что жир действительно помогает от холода, если намазать его потолще. После этого гоблин помог ему надеть новый костюм, решительно отметая все протесты. Как ни странно, все вещи превосходно подошли, однако Маленький Цыпленок долго суетился, прилаживая и подтягивая завязки на поясе, запястьях и щиколотках, пока не был полностью удовлетворен. Затем он сказал: «Сиди!» – и принялся намазываться сам. Рэп попробовал помочь, вызвав взрыв возмущения, но затем ему позволили намазать спину своему рабу. Для падали Маленький Цыпленок вел себя уж слишком деспотически. Он надел свою старую одежду, сиротливо лежавшую у двери, сказал, что скоро вернется, и пропал в ночной темноте.
Рэп автоматически проследил за ним при помощи ясновиденья и отметил, что толпа гоблинов выходит из большого дома. Мальчики были готовы, и на месте поединка уже разожгли большой костер, чтобы зрителям было виднее. Маленький Цыпленок незаметно прошмыгнул за конюшней, пробрался в домик женщин и направился к кладовой.
Чип-Чип и Оперившийся Птенец уже появились в своих меховых одеяниях. Теперь Рэп отчаянно хотел ничего не видеть, но оказалось, что ясновидение нельзя выключить по своему желанию, во всяком случае тогда, когда происходят такие интересные события. Он попытался отвлечь себя, изучая лошадей в конюшне, ведь прибывшие привели с собой более двадцати костлявых пони, и надо не ошибиться, выбирая для побега самых лучших… но все равно он оставался зрителем поединка. Он знал, как зашатались оба юнца, когда бревно легло всей тяжестью на их плечи, как они начали дрожать от холода. Они не толкали и не дергали бревно, как Маленький Цыпленок, они просто стояли, упрямо уставившись друг на друга, напрягая силы, чтобы продержаться. Они простояли гораздо дольше Рэпа, но затем Чип-Чип упал как подкошенный. Оперившийся Птенец был тут же подхвачен и унесен в дом. Зрители тоже вернулись в помещение, двое из них тащили потерявшего сознание Чип-Чипа.
Маленький Цыпленок вернулся, неся небольшой мешок, почти все место в котором занимал кожаный сосуд с медвежьим жиром. Кроме того там лежали предметы для высекания огня, пара ножей, немного еды и длинная веревка, видимо для охоты или рыбной ловли. Откуда-то гоблин добыл два лука и два колчана стрел. Рэп был никудышным стрелком, но решил, что понесет свое оружие как запасное.
– Ешь! – Маленький Цыпленок сунул ему в руку несколько жестких лепешек. На вкус они напоминали сено с медом, но Рэп умирал от голода и набросился на них с жадностью.
Маленький Цыпленок тоже ничего не ел в тот день, он бодро чавкал, усевшись у двери. Тепло очага, видимо, казалось ему слишком сильным. Но и с набитым ртом он продолжал говорить в своей обычной лаконичной манере:
– Луна взошла. Идем к деревне Дикобраза. Теперь не спешим. Чип-Чип делает хорошее зрелище. Оперившийся Птенец не выдержал бы так долго.
– Откуда ты знаешь? – спросил Рэп, поежившись. Он мог видеть, что Оперившийся Птенец уже сидит на почетном возвышении и принимает поздравления с новым именем. Он оправился гораздо быстрее, чем в свое время Рэп.
– Хорошая кровь! – объяснил Маленький Цыпленок. Два года назад его брат, Хорошенький Птенчик, проиграл Вороньему Когтю и держался молодцом, это было лучшее зрелище за многие годы. – Сначала ему вырвали ногти на ногах. Не кричал. Сказал спасибо. Потом камнем раздробили пальцы на ногах, по одному. Сказал спасибо. Все хлопали. Потом… Рэп потерял аппетит.
– Я не хочу слушать! – закричал он. На мгновение привычный насмешливый огонек показался в глазах Маленького Цыпленка.
– Потом вынули острую палочку из огня…
Если Рэп не мог слышать о таких вещах даже тогда, когда они не касались его лично, то это был хороший способ поквитаться с ним. Так что Маленький Цыпленок продолжал рассказ о «зрелище», не упуская ни одной детали. Он говорил об этом с восхищением и, казалось, искренне сожалел, что ему не дали возможности превзойти Хорошенького Птенчика. Рэпа начало мутить, и гоблин наблюдал за его реакцией с горьким удовлетворением.
Когда они окончили трапезу, Рэп уже знал, что Чип-Чип висит в центре комнаты, ожидая начала своих мучений. Они должны поскорее убраться.
– Давай пойдем! – сказал он. Интересно, успеет ли он замерзнуть до смерти до того, как Чип-Чип умрет? – Сколько мы берем лошадей?
Маленький Цыпленок нахмурился.
– Не лошадей. Бежать.
– Бежать всю дорогу? Без лошадей?
– Лошади? – Маленький Цыпленок презрительно сплюнул. – Лошади – для младенцев и старых женщин. Мужчины бегают.
Прежде чем Рэп успел возразить, горсть медвежьего жира была выплеснута на его лицо. Маленький Цыпленок распределял жир очень умело, смазывая губы, веки Рэпа и даже его ноздри изнутри. Затем он надел на голову фавна капюшон и натянул на лицо маску, подобную которой тот никогда не видел, так что его лицо было полностью закрыто, кроме глаз и ноздрей. То же он сделал и сам и повернулся к двери.
Теперь разговаривать стало почти невозможно. Гоблин был явно настроен серьезно, они действительно направлялись к горам. Маленький Цыпленок неторопливо побежал сразу же, как только его мокасины коснулись снега. Рэп последовал за ним, не веря, что их предприятие увенчается успехом. Весь путь бежать? Да ледяной воздух выморозит их легкие за несколько минут!
Они выбежали за ворота и направились через поляну.
Два человека против целой пустыни? Два мальчика… Сейчас Рэп чувствовал себя гораздо более уязвимым, чем когда они отправлялись из Краснегара с Андором. Возможно, это было из-за отсутствия лошадей, а может быть, он просто повзрослел. И они только вдвоем! Андору он полностью доверял, а разве можно доверять Маленькому Цыпленку, который вполне мог постараться захватить его в плен, чтобы претворить свои блестящие идеи в жизнь? Да, решил Рэп, еще один спутник сделает его жизнь значительно спокойнее.
Флибэг, спокойно спавший в ямке, вырытой в снегу, резко поднял голову, как будто заслышав зов. Он поднялся и встряхнулся, прогнулся, потянул сначала свои передние ноги, потом задние. После этого он пересек поляну широкими волчьими прыжками и скрылся в лесу.
4
Кожаная одежда действительно была лучше меховой – для бега. Она ничего не весила, она выпускала пот, но не впускала холодный ветер, а ноги постоянно были в движении в мягких мокасинах и не мерзли. Защищенный жиром и кожей, Рэп бежал трусцой вслед за Маленьким Цыпленком по снегу, залитому лунным светом, и понемногу начинал чувствовать себя увереннее. Флибэг вскоре нагнал их и занял место впереди.
Пробежав около лиги, а то и больше, Маленький Цыпленок перешел на шаг. Он сбил сосульки у себя под носом, чтобы снять маску, но когда Рэп поднял руки в рукавицах, собираясь сделать то же, гоблин просто стукнул его по рукам.
Красный и запыхавшийся, он какой-то момент изучал Рэпа, затем спросил:
– Натер что-нибудь?
Рэп пробормотал что-то нечленораздельное и покачал головой.
Маленький Цыпленок кивнул с мрачным удовлетворением.
– Хорошо бежишь, городской парень. Рэп улыбнулся про себя, но кивнул.
– Так побежим быстрее?
Рэп кивнул уже с меньшей уверенностью, и гоблин усмехнулся, застегивая маску. Однако после этого Маленький Цыпленок продолжал бежать в том же темпе.
Любой житель Краснегара должен был иметь хорошие ноги. Рэп надеялся, что после его недельного путешествия верхом он будет в лучшей форме, чем Маленький Цыпленок. Но проходили часы, и он понял, что ошибался. Все плыло перед глазами: снег и деревья, тени и лунный свет. Сердце колотилось, ледяной вдох следовал за горячий выдохом. Легкие болели от холодного воздуха. Флибэг держался на некотором расстоянии впереди. Маленький Цыпленок почти все время бежал, лишь изредка переходя на шаг. Иногда им приходилось двигаться, подняв руки, чтобы отводить нависшие над головой ветви, иногда они ползли со скоростью улитки, продираясь сквозь бурелом. Но чаще всего они просто бежали. Рэп был бы не в силах поддерживать разговор. Скоро он вообще перестал что-либо соображать и чувствовать, кроме упорного самоубийственного желания доказать, что городской парень способен не отстать от гоблина.
* * *
Как раз перед заходом луны они добежали до деревни племени Дикобраза. Услышав лай собак, Маленький Цыпленок снял маску. Прежде чем войти в дверь, он пропустил Рэпа вперед. К этому времени Рэп слишком устал, чтобы чему-то удивляться, но его приняли как Плоского Носа из племени Ворона безо всяких вопросов. Большинство жителей деревни отправилось в их деревню, чтобы посмотреть на зрелище, но здесь оставались два молодых человека, много стариков, а также дети, слишком маленькие, чтобы путешествовать.
Деревня была построена по тому же плану, что и в племени Ворона, разве что немного побольше. Войдя в помещение, Рэп почувствовал непереносимое тепло. Впрочем, в комнате не могло быть жарко, потому что жильцы уже успели улечься, а огонь вновь разводили для гостей. Пальцы Маленького Цыпленка проворно развязали завязки его костюма, и он с облегчением разделся, сел у очага и с жадностью выпил то, что ему дали. Его сознание застилала пелена, подобная дыму, плывущему под потолком. Все, что он хотел, это спать, спать, спать…
Затем Маленький Цыпленок уложил его на полу у очага и принес ведро с неизбежным медвежьим жиром. Он внимательно осмотрел ноги Рэпа, затем сделал массаж, умело расслабляя сведенные мышцы и успокаивая боль. Это было божественно.
– Мягкий, городской парень! – презрительно буркнул он.
Рэп не мог не согласиться, уверенный, что не прошел бы сейчас и двух шагов. Когда массаж закончился, он предложил сделать то же самое для Маленького Цыпленка, хотя и не мог похвастаться особым умением.
Глаза молодого гоблина загорелись гневом.
– Для падали?
Может быть, он и не нуждался в массаже. Он выглядел таким же свежим, как и в начале их пути, несколько часов назад. Прихватив тарелку с едой, поставленную хозяевами у очага, гоблин направился к двери. Ясновидение подсказало Рэпу, что он пошел в дом для мальчиков.
И только тогда Рэп осознал, почему именно его пропустили вперед для знакомства и почему болит кожа вокруг глаз, – раньше он этого не чувствовал. Он быстро проглотил поданную еду, поблагодарил хозяев, завернулся в меховую подстилку для сна и только тогда подумал, что скажет на это Иное.
* * *
Казалось, он едва успел закрыть глаза, как Маленький Цыпленок уже тряс его за плечо, а потом опять сделал массаж, чтобы размять сведенные во сне мускулы. После этого он сурово приказал Рэпу выйти освежиться. Как только этот новый раб начал одевать Рэпа, две женщины бросились готовить еду для гостей. Маленький Цыпленок исключительно серьезно относился к своим обязанностям, будь то долгие мучения для развлечения публики или забота о своем хозяине. Он не позволял Рэпу делать ничего, что мог бы сделать сам, даже завязывать шнурки. От Рэпа же он не принимал никакой помощи. В собственных глазах он был не мужчиной и не мальчиком, а падалью, собственностью, которая должна приносить пользу, оберегая этого хрупкого негоблина.
Без единого слова он двинулся на юг. И если бы не первые проблески восходящего солнца в небе, Рэп никогда бы не поверил, что провел в племени Дикобраза целую ночь.
* * *
Так же проходили и следующие дни. Каждое утро Маленький Цыпленок получал указания. К ночи они доходили до очередной деревни. Разговаривать в масках было невозможно, а к вечеру Рэп был слишком измучен, чтобы попытаться поговорить с гоблином. Так или иначе, его спутник отказывался оставаться в доме для мужчин после того, как делал Рэпу массаж и устраивал его на ночь.
Рэп иногда разговаривал с хозяевами, но он не мог сообщить им ничего интересного, а их новости ничего не значили для него. Ответом на его вопросы о Дараде была сердитая тишина – уже тем, что спрашивает, он нарушал неписаные законы гостеприимства. С ним всегда обращались вежливо и не отказывали в приюте, но держались настороженно, отчасти из-за того, что он не был урожденным гоблином, главным же образом из-за Маленького Цыпленка. Иметь раба было преступлением. Рэп нарушил правила, не дав побежденному противнику той смерти, которой он желал и заслуживал.
Постепенно Рэп полностью оправился, чему особенно помогли огромные порции еды каждый вечер. В основном это было свежее мясо, которое в Краснегаре считалось большой роскошью. Со временем Маленький Цыпленок стал передвигаться быстрее, но незначительно – деревни были расположены на расстоянии одного дня пути и большая скорость ничего бы не дала. Световой день становился все длиннее, поскольку весна приближалась, а путешественники значительно продвинулись на юг.
На шестое утро, перед тем как завязать маски, Маленький Цыпленок остановился и посмотрел на Рэпа с хитрым блеском в глазах.
– Племя Лосося, – сказал он, – потом Орла, потом Лося. Три дня?
– Ну да.
– Или переночуем в снегу, а потом у Лосей. Два дня? Даже намек на вызов со стороны Маленького Цыпленка был непереносим.
– Давай так, – ответил Рэп.
– И побежим быстрее? – Глаза гоблина расширились.
– Так быстро, как ты захочешь!
– Городской парень! – захохотал Маленький Цыпленок и презрительно кинул горсть жира прямо в лицо Рэпу.
* * *
Несколько часов спустя помрачневший от напряжения Рэп начал удивляться, почему его товарищ не взял с собой еды, если в конце пути их не ожидает жилье. Ответ был ясен – гоблин привык жить в лесу. Они остановились, когда Маленький Цыпленок решил, что бежать уже слишком темно, – он не знал, что Рэп видит в темноте. Он развел костер, а потом еще два. Лучше три маленьких огня, чем один большой, пояснил он и тут же заорал от бешенства, когда Рэп попробовал помочь собирать хворост. Когда понадобилось ведро, чтобы растопить снег, гоблин использовал свой заплечный мешок, бросая туда горячие камни. Полученная вода, на которую Рэп с жадностью набросился, имела довольно странный вкус.
– Я найду еды! – объявил Маленький Цыпленок. Он недовольно показал на Флибэга, которого до сих пор полностью игнорировал. – Ты держишь его здесь?
Рэп кивнул. Он был рад такой компании, особенно теперь, когда сидел в чаще леса, в темноте, среди плотно обступивших поляну чернеющих елей, и думал, что будет делать, если Маленький Цыпленок не вернется. Флибэг же спокойно спал в ямке, вырытой им в снегу.
Но Маленький Цыпленок вернулся, да еще очень быстро. Он нес двух белых зайцев, пойманных вне пределов видимости Рэпа, так что тот не знал, как это удалось гоблину. Сам юноша вряд ли справился бы быстрее, даже если бы ему пришлось бежать за ними на рынок.
Гоблин оказался также и прекрасным поваром, будь он проклят!
Их лагерь располагался в низине, наполовину засыпанной снегом. Как оказалось, это было не случайно. Как только путники поели, Маленький Цыпленок начал рыть в снегу пещеру, как это делают собаки, и опять с возмущением отверг помощь. Сделав пещеру достаточно глубокой, он наломал еловых лап. Рэп опять попробовал помочь ему, и теперь гоблин не протестовал. Он просто продемонстрировал свое превосходство в силе, легко отломав толстую ветвь, с которой не справился Рэп. Юноше пришлось сдаться и вернуться к костру. Наконец пещера была выложена еловыми лапами к полному удовлетворению Маленького Цыпленка. Он вылез и позвал Рэпа.
– Ты первый, – сказал он. – Я потом. Закрою вход.
– А как насчет Флибэга? Он бы нас согрел. В темноте Рэп не мог видеть выражения лица Маленького Цыпленка, но знал, что тот недолюбливает собаку.
– Он не пойдет, – сказал он неохотно.
– За мной пойдет.
После минутной паузы гоблин очень тихо сказал:
– Покажи.
Рэп заполз в пещеру и позвал собаку, не произнеся ни звука. Флибэг проснулся, подбежал и заглянул внутрь, чтобы посмотреть, что хочет его друг. Затем послушно вполз и улегся рядом с Рэпом, обдав его зловонным дыханием и шевеля ветки хвостом.
Пещера представляла собой узкий туннель, и трудно было представить, как здесь может уместиться кто-то третий, однако Маленький Цыпленок лег на спину и влез, отталкиваясь ногами, потом нагреб ногами же кучу снега, чтобы закрыть вход. Это было нелегко, и, когда он кончил, он тяжело дышал, лежа вплотную к Рэпу. Наверняка Рэпу будет тепло этой ночью в закрытой пещере, защищенной от ветра, между двумя спутниками.
Внутри было темно, да и лицо Маленького Цыпленка было слишком далеко, чтобы его можно было рассмотреть, но Рэп знал, что сейчас на нем застыло задумчивое выражение. Он ждал вопроса.
– Как ты это делаешь? – прозвучал шепот у самого его уха.
– Не знаю, Маленький Цыпленок. Я говорю мысленно. Это действует и на лошадей, но еще больше на Флибэга.
Некоторое время гоблин смотрел в пространство, потом спросил:
– Это ты сбил меня с ног в поединке? Вот оно!
– Да. Это были не Боги. Это сделал я.
Рэп и сам не знал, почему он признался в этом. Дело не в том, что ему хотелось похвастаться. Скорее он очищал свою совесть. Он почувствовал, как открылся большой рот рядом с ним, обнажая крупные зубы, и какое-то мгновение Рэп ожидал, что они вопьются в его горло.
Но это была улыбка. Не зная, что его могут видеть, Маленький Цыпленок улыбался в темноте тому, что городской парень так ловко обставил его. Через минуту он сказал с усмешкой:
– Хороший противник! Не знал. Теперь знаю.
Больше гоблин ничего не добавил. Он так и лежал, ухмыляясь в темноте, когда Рэп заснул.
Не признавая никаких правил, гоблин не возмущался тем, что Рэп выиграл не совсем честно. Он был рад узнать, что его победил обычный человек, а не Боги, – к такому выводу пришел Рэп.
Но он ошибался.
На следующее утро три фигуры вылезли из пещеры и сразу оказались в густом тумане. Лес был виден всего на несколько ярдов, остальное терялось в сплошной белизне. Неподвижный, пронизывающе холодный и предательский туман делал все дороги похожими одна на другую.
– Хорошая пещера, – саркастически произнес гоблин. – Останемся надолго.
– Юг вон там. Я поведу.
– Будешь ходить кругами. Рэп покачал головой.
– Я-то не буду. На юг – это к реке, затем вверх по ней до деревни Лося, правильно?
Его спутник пожал плечами, должно быть, думая, что разминка не принесет вреда, всегда ведь можно вернуться по своим следам или вырыть новую пещеру. Так что в этот день Рэп бежал трусцой впереди через сплошную белизну, прочерченную кое-где темными стволами деревьев, а молчаливый гоблин следовал за ним. Река появилась именно там, где и должна была быть, и они побежали вдоль нее. Ясновидение подсказало Рэпу, где лучше перейти по льду и как пробраться через лес, так что он привел Маленького Цыпленка прямо к двери дома.
Рэп думал, какое чувство вызовет у гоблина эта его сверхъестественная способность. Страх? Уважение? Но когда кожаная одежда была снята, Маленький Цыпленок только улыбнулся, чем-то очень довольный, и ничего не сказал.
_Рэп подошел к очагу и был представлен хозяевам, после чего последовали обычные объятия скользких от жира рук. Маленький Цыпленок появился с неизменным ведром жира.
– Мне теперь это не нужно! – твердо сказал Рэп. – Мои ноги достаточно сильны. Никакого массажа.
Он повернулся спиной, забыв, что Маленький Цыпленок крайне серьезно относится к своим обязанностям и к тому же превосходный борец. Без всякого предупреждения Рэп был брошен на пол, а гоблин уселся на него сверху. В этот раз зрители наслаждались массажем значительно больше, чем сам Рэп.
* * *
Племя Рыси… Новая деревня Орла…
В деревне Бобра они четыре дня пережидали снежный буран, а ветер завывал вокруг бревенчатых изб, как стая гигантских волков. Холод был настолько непереносим, что даже Маленький Цыпленок одевался, чтобы перебежать из одного дома в другой или выйти по нужде. Гоблины натянули веревки от дома к дому, чтобы не потеряться в снежной мгле и не замерзнуть в нескольких шагах от двери.
Большую часть времени Рэп проводил в размышлениях. Они были в дороге уже четыре недели. Возможно, король уже умер, а Инос ничего не знает. Или ей сказали?
Он наблюдал за гоблинами, ведущими зимой довольно однообразную жизнь, а они старательно не замечали его, пока законы гостеприимства не требовали предложить ему еду или питье. Переносил насмешливое презрение Маленького Цыпленка в те редкие минуты, когда тот появлялся в доме мужчин. Рэп страстно желал, чтобы его талант общения с животными распространялся также на людей, как у Андора. И опять его мысли возвращались к Андору.
Король Холиндарн знал слово силы – так сказал Андор. Если Андор пошел на такие жертвы, чтобы выманить слово у Рэпа, то он, скорее всего, попытается узнать и слово короля.
Слова передаются на смертном одре. Если Инос вернется домой вовремя, отец скажет ей слово, передающееся со времен Иниссо. Рэп чувствовал все большую уверенность, что Дарад опять превратится в Андора, а Андор постарается разыскать Инос в Кинвэйле. Он использует свое сверхъестественное обаяние, чтобы завоевать ее доверие, затем поедет с ней в Краснегар. Нужно обязательно сказать ей о болезни отца, но нужно также предупредить ее насчет Андора.
Тот выиграл неделю, пока Рэп был пленником в племени Ворона. Он может и сейчас выгадывать время, если успел уже перевалить через горы и буран не застал его. Как только погода успокоится, Рэп попросит Маленького Цыпленка прибавить шагу. Уж он как-нибудь выдержит!
Наконец буран кончился. Их поход продолжался, и теперь это была не только проверка на выживание, теперь это было еще и состязание. Бег продолжался дольше, остановки становились короче. Маленький Цыпленок бросал вызов, а Рэп упрямо принимал его. Он бежал до тех пор, пока кровь не начинала идти у него носом, а жизнь казалась бесконечной мукой.
Это было безумием. Рэп безошибочно выбирал дорогу, но Маленький Цыпленок вполне мог подвернуть ногу, и тогда их обоих ждала бы смерть в пустынном лесу. Оба знали это. Рэп не хотел признавать, что он хоть в чем-то уступает гоблину. Но он был слабее, и Маленький Цыпленок мог всегда заставить его почувствовать это. Необычные способности Рэпа он просто игнорировал, так что они не брались в расчет. С каждым днем гоблин увеличивал нагрузку. Рэп презирал себя за слабость, но не хотел сдаваться. Он хитростью отнял у гоблина возможность пытать его, теперь же он пытал себя сам. Его мучения если и не были такими острыми, то длились дольше – намного дольше, день за днем сплошных мучений.
Чем больше он старался, тем насмешливее блестели глаза у гоблина… и Рэп старался еще больше.
Однажды ночью юноше показалось, что ему выпала удача. Это был самый тяжелый день – впрочем, каждый день казался тяжелее предыдущего, и Рэп едва стоял на ногах, собирая хворост для костра. Гоблин уже не возражал против этого, поскольку помощник из него был явно никудышный.
Вдруг, через боль и усталость, Рэп ощутил движение в пределах ясновидения. Он выпрямился, мысленно поискал и решил, что это маленький олень. Сделав знак молчать, он послал Флибэга кругом, чтобы обойти дичь сзади и погнать на них. Маленький Цыпленок, недоумевая, но не смея возражать, уселся и стал наблюдать. Рэп натянул лук, прицелился и ждал, дрожа от усталости и напряжения, внимательно отслеживая приближение жертвы. Олень вырвался из кустов прямо на поляну, в том месте, где Рэп и ожидал, и он выстрелил – и промахнулся.
Вроде бы даже и не торопясь, Маленький Цыпленок встал, взял лук из руки Рэпа, нагнулся, чтобы поднять стрелу, прицелился, выстрелил и безошибочно поразил животное прежде, чем оно скрылось за деревьями. После этого он с ослепительной улыбкой протянул лук Рэпу.
Чувствуя себя несчастным, Рэп молча наблюдал процесс свежевания и приготовления еды. Именно нечеловеческая усталость заставила его руку дрогнуть. Даже плохому стрелку было трудно промахнуться по такой цели. Он захотел продемонстрировать свое превосходство и опять оказался в дураках. Каждая мышца, каждый сустав ныли от усталости. Казалось, что их последний переход длился несколько дней. Догадайся он заметить положение луны в момент выхода, он бы знал, сколько времени прошло. Теперь же Рэп знал только, что они бежали много-много часов. Юноша был настолько измучен, что сомневался, сможет ли он съесть хотя бы кусочек оленины. Ему требовалось усилие, чтобы держать глаза открытыми, грудь горела, ноги болели. А Маленький Цыпленок выглядел так, как будто только что встал с постели. Для каждого человека существует предел, до которого он способен терпеть такие муки, и Рэп был уверен, что уже достиг его. Почему же не признать, что состязаться с гоблином бесполезно? Кому какое дело? Что это изменит?
И тут Рэп увидел, что гоблин, сидящий на корточках у костра, рассматривает его с обычной улыбкой превосходства.
– Теперь ешь, Плоский Нос. Потом спим? Или еще бежим?
Рэп в упор посмотрел на самодовольно ухмыляющееся лицо. Что-то плакало в его душе, когда он ответил:
– Конечно, побежим еще!
5
Звук дождя, барабанящего по стеклу, сменился стуком отдельных капель. В дальнем конце комнаты в большом камине сонно потрескивали дрова. Где-то вдали хлопнула дверь. Дождь был предвестником весны, и Инос опять восхитилась, что весна здесь наступает так скоро. Старый добрый Краснегар еще долгие месяцы будет находиться под железной пятой зимы, здесь же она вчера собирала подснежники. Цветы! Деревья не производили на нее особого впечатления, но цветы – это какое-то чудо.
Было сонное послеобеденное время, и Инос сидела, поджав ноги, в большом кресле в библиотеке, держа на коленях какую-то заумную книгу, написанную старинным, трудно читаемым шрифтом. У камина тетушка Кэйд клевала носом над любовным романом. Еще несколько дам и кавалеров делали вид, что читают. Инос очень старалась разобрать буквы, но готова уже была признать поражение. Конечно, она могла бы попросить библиотекаря перевести для нее ключевые отрывки, но она была почему-то уверена, что чтение этого тома посчитали бы не подходящим для нее. Ей, разумеется, не откажут, но перевод займет много времени, а тем временем книга куда-нибудь денется.
Весна! За ней придет лето, и ее корабль будет готов к отплытию в Краснегар. Она вздохнула и стала глядеть в окно, рассеянно накручивая на палец золотой локон. Вернуться в Краснегар? Если быть честной, она теперь не так уж хотела этого. Она очень скучала по отцу, но и только. Там не было ни единого человека, равного ей по положению, и ни одного ровесника, который бы понял что-либо из рассказов о Кинвэйле.
Инос бросила взгляд на засыпающую тетушку Кэйд, удивляясь, как она пережила такое. Сорок лет, если не больше, та жила в Кинвэйле как жена, а потом вдова, а потом все бросила и поехала в Краснегар, чтобы заменить мать внезапно осиротевшей племяннице. Племяннице, которая даже не способна была это оценить, пока не увидела сама, чем пожертвовала для нее тетка. Вернуться в застывший, изолированный от мира Краснегар, когда Кинвэйл предлагал столько развлечений!
А она? Конечно, нужно возвращаться. В этом не приходилось сомневаться. Летом она вернется, незамужняя и даже не обрученная.
Уже прошло пять месяцев с тех пор, как уехал Андор.
Тетушка Кэйд и ее сиятельство герцогиня испробовали всех своих кандидатов. Долгий парад искателей ее руки, начавшийся великолепным Андором, завершился теперь ужасным проконсулом Игинги. Если Андор был случайностью, то Игинги был катастрофой. Он не был приглашен в Кинвэйл для знакомства с Иное, в этом ее с горячностью уверила тетка. Кроме того, он был вдвое старше ее и уже женат. К несчастью, сам Игинги совершенно не считал это препятствием. Он был худшим из ухажеров, да и вообще худшим из всех. В данный момент в имении гостили несколько молодых людей, достойных если не разделить с девушкой жизнь, то хотя бы скрасить ей одиночество. Но сейчас ни один не решался подойти к Иное, боясь угрожающих взглядов проконсула. Тот вел себя так, как если бы принцесса была его собственностью.
Одной из причин, приведших ее в библиотеку, бьшо как раз желание избежать назойливого внимания Игинги. А библиотека была последним местом, где его можно бьшо увидеть.
А как красиво Андор читал стихи!
Никто никогда не мог сравниться с Андором. Конечно, Инос никак не ожидала этой мгновенной, как молния, вспышки страсти. Принцессе подобало больше учитывать положение в обществе, остальное же должно бьшо быть просто приемлемым. Достаточно бьшо, чтобы человек не бьш совсем уж отвратителен. Но сейчас, даже стараясь судить объективно, Инос не могла найти ни одного подходящего ей жениха – кроме Андора. А от мысли о нем придется отказаться. Пять месяцев…
Принцесса подняла книгу и сделала еще одну попытку. «Краткая история незабвенного и горячо любимого доброго волшебника Иниссо, его наследников и последователей, с кратким описанием их дел и свершений». Безумно скучно, но актуально. Странным человеком бьш этот Иниссо! Почему ему понадобилось строить свою башню на далеких берегах Зимнего океана? Еще более странно, почему он разделил наследство? То, что он распределил между тремя сыновьями свои магические знания, было очень странно для волшебника. Инос обнаружила частые упоминания, что и в их роду должны передаваться какие-то волшебные знания. Надо будет спросить отца, когда она вернется домой. Принцесса улыбнулась, представив своего практичного, трезво мыслящего отца, тайком совершающего какие-то магические ритуалы.
Она так и не собралась тогда побывать в забытой комнате наверху главной башни.
Любопытно, что здесь, в Кинвэйле, ей попался этот старый том. Углы страниц были сильно потрепаны, видимо, его много читали на протяжении веков. Но кто? Понятно, что род, правящий в Кинвэйле, тоже происходит от Иниссо. Инос и вислогубого Анджилки связывало родство не только через Иниссо, но и через последующие многочисленные родственные браки. Так же как и со зловещим Калкором Гаркским.
Кэйд заметила большую книгу на коленях Инос и спросила, что это. Первой реакцией тетки было одобрение – легкомысленная племянница начала наконец чем-то интересоваться, но затем его сменила какая-то странная неуверенность. Инос не могла представить свою тетку, читающую нечто столь скучное, но, зная Кэйд, можно было допустить, что она прекрасно знакома с сутью книги, причем гораздо лучше, чем Инос после всех ее усилий. Принцессе очень хотелось обсудить прочитанное с кем-нибудь, но вот с кем?
Дверь библиотеки бесшумно отворилась, чтобы впустить лакея, неуклюжего лакея с детским лицом. Он озирался вокруг, явно ища кого-то.
Итак, за весной придет лето, и Инос вернется в Краснегар с тетушкой Кэйд, а через год или два они опять приедут в Кинвэйл, чтобы сделать новую попытку. Она еще достаточно молода. Не может быть, чтобы Андор был единственным привлекательным мужчиной в мире.
Дождь опять забарабанил по окнам, громче, чем обычно, и Инос повернулась к окну. Почему Боги были столь жестоки? Почему идеальный возлюбленный появился так рано, прежде чем она могла оценить его превосходство над другими, а затем был так безжалостно отнят у нее? Конечно, он не дал ей сойти с ума от скуки. Он промелькнул в Кинвэйле, точно метеор. За несколько коротких недель он научил ее, как надо жить, показал, какой должна быть жизнь. Но сравнивать Кинвэйл, в котором гостил Андор, и Кинвэйл без него было все равно, что сравнивать Кинвэйл с Краснегаром. После отъезда красавца здесь опять стало мрачно и пусто. Андор искрился весельем от восхода до поздней ночи и был для Инос неиссякаемым источником жизнерадостности, развлечений, лести, серьезных бесед, короче – самой жизни.
Пять месяцев! Теперь, став более взрослой и зрелой, Инос многое начала понимать. Неудивительно, что тот наивный ребенок, которым она была, не мог представлять серьезного интереса для такого повидавшего мир человека, как Андор. Но он пожалел ее и развлекал, чтобы как-то поддержать. Потом же, увидев, что невольно вызвал горячую девичью любовь, нашел тактичный способ покончить с этим. Драматичное исчезновение в ночной темноте, романтическая история о долге, чести и опасности воспринимались гораздо менее болезненно, чем если бы он просто сказал, что его ждут более важные дела и пора прощаться. Он знал, что Инос быстро повзрослеет и тогда, когда она уже будет крепко стоять на ногах, как сейчас, сама поймет, что все это был мираж. И так будет лучше.
Чей-то кашель привлек ее внимание. Молодой лакей растерянно переминался с ноги на ногу перед тетушкой Кэйд, решая сложную задачу, как разбудить спящую герцогиню, не переполошив при этом все остальное благородное общество, дремлющее в соседних креслах.
Должно быть, портнихи принесли на примерку платья для Весеннего бала. Инос забавно было посмотреть, как молодой человек решит задачу. В романтических легендах в подобных случаях применялся поцелуй, но, попробовав этот способ в библиотеке Кинвэйла, лакей рисковал быть опаленным дыханием самой драконши.
Даже в таком юном возрасте Андор решился бы на поцелуй, и это сошло бы ему с рук, подумала Иное.
Юноша в отчаянии обвел глазами комнату и встретил ее взгляд. Инос пожалела его и кивнула.
Вот так и Андор пожалел ее. Андор показал ей, чего требовать от влюбленного, и скорее всего сделал это сознательно. При этом он настолько поднял планку, что она, возможно, никогда не найдет достойную пару. Скала Крас-негара казалась теперь могильным камнем. Такой человек, как Андор, имел в своем распоряжении всю Пандемию, ему не было нужды запирать себя на краю света. Принцесса имела свои обязанности. Она проживет свои дни на скале, но просить кого-то разделить с ней жизнь там… В миллионный раз Инос задумалась о том, что по иронии судьбы принцессы часто значительно менее свободны в своих поступках, чем любой крестьянин.
Лакей подошел к ней и поклонился. Инос подумала, что это Гавор, о котором говорила ее любимая парикмахерша, и если даже часть этих рассказов была правдой, то Гавор был малый не промах. Но теперь на его мальчишеском лице было лишь вежливое внимание.
Инос едва удержалась, чтобы не подсказать ему попробовать разбудить Кэйд поцелуем. Теперь она знала, что излишняя фамильярность только нервирует слуг, им было гораздо проще, когда существовали четкие границы между ними и знатью.
– Можешь оставить мне сообщение, а я передам его герцогине, – сказала она.
Гавор, если это был он, даже не старался скрыть свое облегчение.
– Это очень любезно с вашей стороны, мадам! Ее светлость просит вас и вашу тетушку пожаловать к ней, как только' вам будет удобно.
Так это не платья к балу! Инос захлопнула книгу так громко, что разбудила половину спящих в библиотеке, и бросила на мальчишку такой свирепый взгляд, что он покраснел до ушей. Неужели он не мог подойти прямо к ней, вместо того чтобы переминаться с ноги на ногу перед тетушкой Кэйд? Иногда кажется, что у этих слуг совсем нет мозгов! Но она спокойно поднялась и сказала:
– Спасибо.
Надо разбудить Кэйд. Экка не любила ждать, а Инос обязательно надо было успеть зайти в свою комнату, чтобы причесаться.
* * *
Будуар вдовствующей герцогини, который Инос воспринимала как несвятую несвятых, был олицетворением безупречного вкуса ее сына. Он был одновременно большим и светлым, торжественным и интимным. Сочетание белого с золотом и бледно-голубого давало ощущение великолепия и роскоши, однако не подавляло. Стены были затянуты шелком и украшены лепкой, мебель была белой с позолотой. Облака прозрачных кружев закрывали большие окна. Иное, надо заметить, они напоминали сеть паука. Веселое потрескивание огня в большом мраморном камине заглушало звук дождя, комната была жарко натоплена в расчете на старые кости хозяйки.
Войдя в комнату вслед за тетушкой Кэйд, Инос увидела сначала саму Экку, восседающую в своем любимом кресле, положив нога на вышитую скамеечку. Ее кресло было выше других, так что она могла чувствовать себя сидящей на троне. Рука с темными венами покоилась на набалдашнике трости, стоящей строго вертикально. На старой герцогине было платье из атласа цвета слоновой кости с высоким воротом и длинными рукавами, а седые волосы были уложены так тщательно, что напоминали полированный мрамор и странно сочетались с сухим морщинистым лицом цвета грецкого ореха.
Остальные стулья были поставлены полукругом перед ней. Из одного как раз поднимался дородный герцог в аквамариновом камзоле. Он выглядел смущенным и растерянным, казалось, что-то его мучило, и его обвислая нижняя губа была еще мокрее, чем обычно. Интересно, не сосал ли он до сих пор палец?
Рядом с ним стоял уже успевший подняться противный проконсул Игинги, суровый грубый человек сорока с лишним лет. Фу! Его волосы были пострижены так коротко, что угловатая голова казалась лысой. Как обычно, он был с ног до головы одет в бронзу и кожу, от кирасы до поножей. Танцевать с ним было все равно что бороться с бочкой воды. Как всегда, он держал под мышкой шлем – должно быть, ужасно боялся землетрясений и не доверял потолкам Кинвэйла. Другие офицеры, гостившие здесь, никогда не носили форму постоянно. Его жена, женщина слабого здоровья, редко появлялась на публике, и он полностью игнорировал ее существование, преследуя Иное. Единственными темами его разговоров были его военная карьера и его огромный успех в уничтожении гномов на прежнем месте службы. Он был настолько отталкивающим, что даже тетушка Кэйд редко могла найти для него любезное слово.
И чего же ради их позвали, гадала Иное, приседая перед вредной старухой, возвышающейся на своем кресле, перед медлительным герцогом, неловко поклонившимся им. Перед отвратительным Игинги она присела не так глубоко, а ведь тут был и еще один человек, стоящий у окна…
Андор!
Мир замер. Это был Андор, действительно Андор. Она узнала этот божественный профиль, как только мужчина шевельнулся. Он был в том же голубом камзоле и белых панталонах, как в первый день их встречи, только теперь на нем был еще и плащ темно-синего бархата, отороченный горностаем и ниспадающий до башмаков с серебряными пряжками. Андор медленно повернулся, чтобы посмотреть на нее, не обращая внимания на ее тетку и всех остальных. Темные глаза не отрывались от Иное.
Настоящий мужчина, каким он и должен быть!
Он был бледным и похудевшим… неужели ему пришлось перенести какие-то тяжкие испытания? Нет сомнений, что Андор встретил их стойко и мужественно. Вероятно, что-то и сейчас его мучило, потому что в этих незабываемых глазах вместо искрящегося веселья, которое она так любила вспоминать, застыло выражение горя.
Андор подошел к Иное, и она попыталась улыбнуться, всеми силами стараясь не выдать своего потрясения. Он взял ее руки и склонился над ними. Его глаза уже сказали ей очень многое – здесь бьио заботливое внимание, радость от того, что он видит ее… и глубокая печаль.
Печаль?
Наконец он произнес:
– Моя принцесса!
– Андор! – только и смогла вымолвить Иное. Его принцесса! Действительно его.
Наконец Андор заметил Кэйд и поклонился ей.
– Андор! – просияла она. – Как мило, что вы опять с нами! И старая ведьма в высоком кресле не упустила ни малейшей детали этой встречи.
– Садитесь, дамы, – прокаркала она тонким старческим голосом.
Не в силах оторвать взгляда от Андора, Инос позволила ему проводить себя до кресла, а потом следила, как он прошел и сел напротив нее, грациозно отведя плащ в сторону. Кэйд и другие мужчины тоже сели.
Что плохого могло случиться?
– Андор принес новости для тебя, Кэйдолан, – сказала Экка.
– Для меня, Андор? – осторожно спросила Кэйд, бросая быстрые взгляды на Иное, Андора и остальных. Для нее это было нехарактерно.
– Ваше сиятельство, – заговорил Андор, отводя глаза от Иное, – мне очень жаль, что я должен сообщить вам плохие новости. Ваш царственный брат… он серьезно болен.
Инос ахнула, но тетушка Кэйд мгновенно овладела собой. Теперь, поняв, о чем пойдет речь, она изобразила на лице лишь вежливое удивление.
– Вы приехали из Краснегара, Андор? Он немного наклонил голову.
– Да. Вы удивитесь, почему я не сказал вам сразу, что еду туда, но это я смогу подробно объяснить вам позже. Я оставался там почти до Праздника зимы. Когда я уезжал, состояние вашего брата быстро ухудшалось.
Отец! Инос судорожно сжала руки, совершенно забыв об Андоре. Боже мой, отец!
Андор посмотрел на нее, затем перевел глаза на Кэйд.
– Я привез письмо от ученого доктора Сагорна, но он сказал мне о его содержании. Он не думает, что его величество сможет поправиться. Ему осталось жить, самое большее, несколько месяцев.
Вынув пакет из кармана плаща, он поднялся и передал его Кэйд.
Отец! Отец! Умирает? Нет! Нет! Нет!
Тетушка Кэйд взяла письмо и стала читать надпись на конверте, держа его в вытянутой руке. Затем она положила его на колени, не вскрывая, и прикрыла сложенными руками. Андор вернулся на свое место.
– Так вы думаете, что мы должны отплыть первым же весенним кораблем, сэр Андор?
– Если печальное утверждение доктора Сагорна верно, мадам, то это может быть слишком поздно. В разговор вмешался Игинги.
– Не предлагаете ли вы, – произнес он своим обычным грубым голосом, – чтобы эти знатные дамы путешествовали сушей?
Андор посмотрел на него долгим взглядом, никак не выдавая своих чувств.
– Они сами должны принять решение, ваше сиятельство. Мне приходилось совершать и более трудные путешествия.
Более трудные… Инос вспомнила все страшные рассказы, слышанные о лесах, и содрогнулась. И Андор может так спокойно говорить об этом?
– Например? – спросил Игинги, хмурясь на этого молодого выскочку.
– Равнина Костей. Или пролив Ужасов. Антропофаги пугают меня гораздо больше, чем гоблины.
– А вы встречали в лесу гоблинов?
– Дважды. – Андор развел руками и улыбнулся. – Я предпочитаю не обсуждать их обычаи в присутствии дам, но, как видите, у меня до сих пор целы все ногти. Эти дикари похожи на детей, но довольно гостеприимны. Мне пришлось побороться с ними, но я отделался лишь небольшим растяжением связок.
Замечательный человек!
– Если герцогиня Кэидолан решится на этот путь, проконсул, – вмешалась Экка, – смогли бы вы дать ей надлежащий эскорт?
Игинги минуту смотрел на нее в задумчивости.
– Безусловно, у меня есть солдаты. Самые страшные морозы уже позади, но все равно это будет тяжелым испытанием даже для мужчин. Для столь высокородных дам это будет просто мучением.
Он замолчал, ожидая ответа.
– Это будет настоящим приключением, – бодро заметила Кэйд. – Мы с Инос должны все обсудить, когда прочитаем письмо почтенного доктора Сагорна. Спасибо за любезное предложение, ваше сиятельство.
Инос заметила, что сидит с открытым ртом, и поскорее закрыла его. То, что ее тетка могла серьезно обсуждать такую поездку, казалось невероятным!
– Мне ужасно любопытно, лорд Андор, – проскрипела Экка, почему вы отправились отсюда в Краснегар, даже не предупредив мою невестку или ее племянницу об этом. Они наверняка бы захотели отправить с вами письма. – Герцогиня обнажила пожелтевшие клыки в улыбке, способной вызвать оторопь.
Андор принял удар с едва заметным кивком.
– Мне нечем гордиться, ваша светлость! – Какой-то момент молодой человек и старая карга смотрели друг на друга, как бы состязаясь в выдержке. Затем Андор спокойно продолжил: – Я поставил себя в глупое положение, когда слово, данное мной старому другу, которому я многим обязан, лучшему другу моего отца…
– Я не могу припомнить имени и титула вашего отца, лорд Андор.
– Сенатор Эндрами, мадам.
Инос чуть не подпрыгнула от радости. Пусть получают! Сенатор Империи! Так что Андор не какой-нибудь искатель приключений, а сын сенатора.
Герцогиня признала, что противник парировал ее удар.
– Значит, я не забыла. Просто мне никто не говорил об этом. Вы, наверное, младший сын?
– Восьмой! – улыбка Андора способна была очаровать даже дюжину василисков. – Самый младший сын очень старого отца. Я уважаю память моего отца, ваша светлость, но предпочитаю, чтобы меня судили по тому, что я сам сделал в жизни, а не по его заслугам.
Еще одно очко в пользу Андора!
– Тем не менее, – продолжал он, – доктор Сагорн – старый и дорогой мне друг, который очень помог мне в юности. Он, в свою очередь, был в долгу перед королем Краснегара Холиндарном, к которому он приезжал прошлым летом по его приглашению. Он еще тогда понял, что королю недолго осталось жить.
Отец! Инос задохнулась от ужаса и посмотрела на Кэйд, которая избегала ее взгляда. Значит, она знала или хотя бы подозревала!..
Андор помолчал, чтобы слушатели могли обдумать его слова. Когда он продолжил, то обращался в основном к Иное:
– Сагорн знал о лекарствах, которые могли бы уменьшить страдания вашего отца, но достать в Краснегаре необходимые составляющие было невозможно. Он вернулся в Империю, чтобы собрать все, что нужно, но тогда морской путь уже закрывался на зиму. Он попросил как о любезности, чтобы я сопровождал его в Краснегар, так как путешествие по суше тяжело для человека его возраста.
Теперь Инос все поняла. Она улыбнулась, чтобы выразить свою благодарность.
Андор, однако, нахмурился.
– Вот тогда я и совершил ошибку. Сагорну нужно было время, чтобы собрать все необходимые снадобья, а он упомянул, что дочь короля приезжает в Кинвэйл. Мне захотелось встретиться с ней, чтобы поприветствовать как дочь друга моего друга. – Он бросил взгляд на герцога. – Это было простое любопытство, но я… я потерял свое сердце.
Инос почувствовала, что краснеет, и быстро опустила глаза.
– Вы понимаете теперь, в каком я был затруднении, – мягко сказал Андор, и эта нежность явно предназначалась ей. – Сагорн взял с меня слово держать все в секрете, ведь здоровье королей – вопрос особой важности. И я не мог рассказать, куда еду.
Инос подняла глаза, чтобы встретить его взгляд. Ее улыбка дарила ему прощение, а глаза говорили, что она никогда не сомневалась в нем.
Он слегка улыбнулся в ответ, как бы благодаря ее, но его глаза оставались серьезными.
– И вот мы отправились в Краснегар. К Празднику зимы у Сагорна не осталось сомнений. Король требовал, чтобы его состояние держалось в тайне, и формально меня это не касалось. Но теперь я знал Иносолан. Я был гостем его величества и рабом его дочери, но я не обязан был подчиняться ему. Опять долг по отношению к Сагорну вступил в противоречие с долгом по отношению к Иное. Я был уверен, что она захочет знать обо всем. В наказание за мое любопытство я должен был теперь принести ей плохие вести. Я купил пару лошадей, и вот я здесь.
Инос ахнула от ужаса, с трудом веря. В одиночку преодолеть огромный замерзший лес – и все ради нее! С такой легкостью говорить об этом! Ради нее! В одиночку!
– Замечательный рассказ! – язвительно проговорила герцогиня. – Кэйд, мы не будем задерживать тебя в столь тяжелую минуту. Если в наших силах будет хоть как-то помочь тебе, ты только скажи.
Это означало конец разговора. Все поднялись со своих мест. Андор первый был у двери. Он поцеловал руку Инос и поклонился ее тетке.
– Если вы решите ехать, госпожа, – сказал он, – я покор-нейше прошу вас позволить мне сопровождать вас. Это поможет хоть в малой степени искупить мою вину.
Какую вину? Инос вышла из комнаты вслед за теткой и, несмотря на боль от известий об отце, какая-то часть ее сердца пела, словно жаворонок в небесах.
6
Вдовствующая герцогиня Кинвэйла проследила, как закрылась дверь, и сразу же обратила на Андора свой самый грозный взгляд.
– Вы желанный гость здесь, сэр Андор. Но скажите мне, разве благородный сенатор Эндрами не умер уже более тридцати лет назад?
Тот и глазом не моргнул.
– Двадцать шесть лет и три месяца, мадам. Я родился после его смерти, но уж не настолько позже!
– Значит, леди Имаджина, вышедшая замуж за Маргрэйва Минксинока, приходится вам кузиной?
– Это моя самая старшая сестра, ваша светлость. Она умерла, когда я был совсем маленьким. Я вообще не знал ее.
Эндрами был далеким, даже очень далеким родичем, и то, что говорил Андор, соответствовало действительности. Так что либо это было правдой, либо он хорошо подготовился. Возможно даже, он предусмотрел часть тех ловушек, которые она сейчас расставляла ему. Земли Эндрами были далеко на юге, в Питмоте, и на то, чтобы проверить информацию, уйдут недели.
– Каковы шансы, что девочка успеет попасть в Краснегар до смерти отца?
Андор пожал плечами.
– Все в руках Богов.
– Но мы ведь должны помогать Богам делать добро, разве не так? Как отнесутся подданные короля к столь молодой королеве, да еще и незамужней?
– Я никогда не слышал, чтобы этот вопрос обсуждался, ваша светлость. Состояние короля держалось в секрете.
– Ну конечно. – Чувствуя себя неожиданно сбитой с толку, Экка повернулась к сыну, который сидел, уставившись на ковер и пощипывая себя за нижнюю губу – привычка, сохранившаяся еще с детства. – Анджилки, ты забыл о правилах гостеприимства. Андор, должно быть, устал с дороги.
Герцог вздрогнул и послушно вскочил на ноги. Дверь вновь открылась и закрылась.
Экка осталась наедине с проконсулом Игинги, который сидел, держа на коленях шлем и равнодушно глядя на нее.
– Это возможно? – спросила она.
– Да.
Ей понравилась его краткость.
– Заключим сделку?
– Скажите, что вам надо.
– А что вы можете предложить?
Он покачал коротко стриженной головой, лицо его было непроницаемо.
– Вы сами это начали. Вы пригласили меня. Что у вас на уме?
С каким удовольствием она разбила бы это мраморное лицо!
– Карточные долги в основном. Он мрачно усмехнулся.
– Мои или вы тоже имеете аналогичную проблему? Герцогиня была потрясена. Подобной наглости она еще не встречала!
– Ваши. По слухам, вы спустили состояние вашей жены за два года.
Он равнодушно пожал плечами.
– За полтора. А сейчас у меня сорок две тысячи империалов долга.
Невероятно! Это было намного больше, чем она слышала.
– Вы в серьезной беде, проконсул! Он мог бы просидеть в долговой яме, пока его не сожрут крысы.
– Я разорен.
– Вы переживаете?
Изгиб его губ едва ли можно было назвать улыбкой.
– Я не испытываю угрызений совести, если вы об этом. Совсем нет. А у вас?
К своему удивлению, она рассмеялась.
– Никаких! В таком случае, к делу. Похоже, что в Краснегаре возник спорный вопрос о престолонаследии.
– Или скоро возникнет. Вряд ли джотунны охотно признают власть женщины.
– Со времени моего последнего урока истории прошло многовато времени, ваше сиятельство! Вы должны разбираться в этом гораздо лучше, чем я.
Он усмехнулся.
– Империя – это акула, и она рада проглотить каждую мелкую рыбешку, которую поймает.
Для солдафона он выражался на редкость образно. Экке не надо было вспоминать школьные дни, чтобы знать, что любая сложная ситуация в других королевствах использовалась Империей для своей выгоды. Была ли то борьба за престолонаследие, гражданская война или хотя бы мелкий пограничный конфликт, легионы Империи сразу же устремлялись туда якобы для защиты одной из сторон. Какой именно – не имело значения, так как обе в конце концов неизбежно становились частью Империи. Они могли отвоевать свою свободу через' многие годы, но к тому времени страна уже успевала лишиться своих богатств. И герцогине не приходилось объяснять Игинги такие вещи.
– Если девчонка не сможет править, тогда лучшие шансы у моего сына.
Верзила насмешливо поднял бровь.
– Как я понимаю, тан Калкор имеет больше шансов.
Экка сердито стукнула тростью об пол. В ковре на этом месте уже образовалась дырка, вспомнила вдруг она. Должно быть, в последнее время это превратилось в привычку.
– Он имеет право через свою прапрабабушку. Но если женщина не может править, она и не может передавать титул! Так что ему будет трудно что-либо доказать. Его аргумент не пройдет!
– Аргументы джотуннов обычно очень весомы. – Игинги скрестил ноги и вытянулся в кресле совсем не по-военному. – Допустим, что ваш сын имеет право на престол, но ваш сын – подданный императора. Император не может оспаривать право женщины, поскольку его собственная бабушка была правящей императрицей. Так что ваши аргументы также сомнительны. Любопытно!
Она не ожидала, что Игинги обратит на это внимание. Экке самой потребовалось несколько дней, чтобы все обдумать. Обе стороны должны были признать, что у противника не меньше прав на престол. Естественно, никто этого не сделает.
– М-м-м, да. Но если император решит… решит выступить на стороне моей племянницы, тогда он, скорее всего, направит туда вас, ведь ваша область Пондаг граничит с Краснегаром.
К ее удивлению, Игинги слегка покраснел.
– Не обязательно, но допустим, что направит. Что конкретно вы предлагаете, ваша светлость?
– Привезите девицу обратно. Если ее отец умер. А если нет, то шок от вашего появления вполне может ускорить дело. Тогда провозгласите ее королевой, а она в срою очередь назовет вас своим вице-королем. Отправьте ее сюда, чтобы выдать за моего сына. Приятно, что мои потомки будут королями, пусть даже титул и спорный.
Проконсул встал и начал ходить по комнате. Это была вопиющая невоспитанность, а звук шагов по дорогим коврам на редкость раздражал, но герцогиня «держала лицо», как делала это всю свою жизнь.
– Очень умно! – сказал наконец Игинги. – Император будет держать правителя, кто бы из них это ни был, в кулаке, а Краснегар будет посылать налоги, чтобы оплатить стоимость защиты.
– Более того, ваши кредиторы вряд ли достанут вас там, а вы легко можете собрать там сорок две тысячи империалов, чтобы заплатить долги.
Он остановился у камина и посмотрел на нее с улыбкой почти презрительной.
– Это нельзя будет сделать, не вызвав голод. Как я слышал, жизнь там и так достаточно сурова.
– В вас заговорила совесть? Он пожал плечами.
– Это может привести к моему разжалованию или хотя бы замене.
– Моя семья имеет некоторое влияние в Хабе, проконсул. Он усмехнулся.
– Правда. Ваш сын не поедет в Краснегар?
– Он скорее умрет.
– Но зачем посылать туда девчонку? Пожените их сейчас, пока она здесь, под рукой. Она может подписать мое назначение до моего отъезда.
Это, конечно, было самым уязвимым местом ее плана. Экка это предвидела и приготовила ответ.
– Этот документ будет сомнительным, если она подпишет его заранее. Да и народ не поверит, если не увидит ее саму, подписывающую по своей воле.
Игинги опять усмехнулся.
– А что насчет джотуннов? С гномами и гоблинами легко воевать, но война с джотуннами будет кровавой. Вы рассчитываете, что Калкор согласится с вашим блестящим планом?
Герцогиня пожала плечами.
– Сомневаюсь, что ему будет до этого дело. Насилие и грабежи – вот что интересует его по-настоящему. Если бы он хотел, он давно захватил бы Краснегар. А танов можно подкупить.
– Возможно. Вы хотите, чтобы принцесса вернулась со словом!
– С каким словом?
Игинги хрипло расхохотался, откинувшись назад в кресле.
– Это же всем известно, что короли Краснегара до сих пор владеют одним из слов Иниссо. Если бы я знал слово, возможно, удача за игорным столом повернулась бы ко мне лицом.
Экка задумчиво покрутила свою трость, рассматривая золотой набалдашник.
– В таком случае девушка остается здесь. Иносолан в моих руках, а без нее никто не узнает слово… если оно вообще существует, конечно.
– Хорошо, я согласен, – сказал он. – Вы даете мне Краснегар в ленное владение, от имени вашего сына, а я посылаю обратно принцессу, знающую слово. Вы оплачиваете расходы.
– Это переходит всякие границы! Игинги хмыкнул.
– Это обязательное условие! Если называть вещи своими именами, я уже выжал из Пондага все, что можно. Мои люди несколько месяцев не получали жалованья и близки к бунту. Так что для начала мне нужна тысяча плюс принцесса, и я беру ее в Краснегар. Вы получите ее обратно и со словом, если она его узнает.
С самого начала Экке было ясно слабое место ее плана – она должна довериться этому прожженному негодяю. Но если ему действительно так нужны были деньги, то она будет иметь над ним хоть какую-то власть.
– Ваша жена, наверное, останется здесь. Путешествие будет слишком тяжело для нее.
Его глаза сузились.
– Вероятно, защита от гоблинов потребует больше людей, чем я сначала рассчитывал. Мне нужно две тысячи империалов на издержки.
Грабеж! Впрочем, Экке было нечего терять, кроме двух тысяч империалов и – невестки. Анджилки сможет иметь сына от краснегарской принцессы, и следующий герцог Кин-вэйла унаследует два слова. Это стоило риска!
– Согласна! – ответила она.
Держа шлем под мышкой, Игинги поднялся и отсалютовал.
– Значит, договорились.
– И теперь ваша задача доставить девицу в Краснегар. Он усмехнулся.
– Мадам, я доставлю ее в Краснегар, даже если для этого мне придется уничтожить каждого гоблина в Пандемии и тащить ее, рыдающую, всю дорогу.
И сэр Ланселот проснулся, и пошел, и взял лошадь,
и ехал весь тот день и всю ночь через лес, плача.
Мэлори. Смерть Артура
