Панорама смерти приковала к себе ее внимание.

Одного у вас не отнимешь, произнес голос из вертящейся голограммы. Когда вы, земляне, странствуете по космосу, то непременно оставляете за собой след.

Ей нечего было ответить машине Нисс. Джиллиан надеялась, что, если будет молчать, голограмма исчезнет.

Но вихрь крутящихся линий, напротив, еще больше приблизился. Скользнул к ее левому уху и мягко и естественно заговорил на родном языке Джиллиан.

Джиллиан ударила, но ее рука без всякого сопротивления прошла через голограмму. Абстрактный рисунок продолжал вращаться. Путаница его линий отбрасывала призрачное свечение на ее лицо. Конечно, проклятый Нисс прав. «Стремительный» всем приносит несчастье, губит все, к чему ни прикоснется. Только здесь последствия его появления превосходят всякое воображение.

«Стремительный» в сопровождении огромного занга вошел в отверстие в грандиозной фрактальной раковине; через это отверстие впервые за многие эпохи пробивался красноватый солнечный свет. Приборы корабля во всех подробностях показывали страшные разрушения. Через отверстие выходил поток атомов и частиц, такой плотный, что слово «вакуум» в этом пункте утрачивало свой смысл. Инструменты свидетельствовали о значительном давлении атмосферы, которая начала сопротивляться продвижению корабля.

Были и обломки большего размера. Каа искусно маневрировал, избегая столкновений с этими кусками сооружения. Видны были гигантские клинья, в которых размещались шестиугольные помещения размером с астероид. За каждым испаряющимся обломком тянулся хвост пыли и ионов. Тысячи подобных искусственных комет освещали отверстие… такое гигантское, что Земле на ее орбите потребовался бы месяц, чтобы его пересечь.

Хоть и неохотно, доктор Баскин, закончил Нисс, но признаю, что я поражен. Мои поздравления.

Поблизости передвигались в своих установках для ходьбы неодельфины. В ситуационном помещении становилось тесно: персонал, освободившийся с вахты, собирался здесь, чтобы понаблюдать за зрелищем. Но Джиллиан окружало пустое пространство, словно крепостной ров, который никто не решался пересечь, кроме сардонической машины Нисс. Никто не испытывал возбуждения. Это место причинило землянам большие страдания, но масштабы разрушений были такими грандиозными, что ни у кого не возникало желания позлорадствовать.

Да это было бы и несправедливо. В предательстве, которое почти год назад обратило «Стремительный» в бегство, виноваты только несколько групп Древних. Другие, напротив, помогли кораблю землян уйти. И разве должны сотни миллиардов погибать из-за алчности немногих?

Не увлекайся, подумала Джиллиан. Нет никаких доказательств того, что эта катастрофа как-то связана с нами. Возможно, это нечто совершенно независимое.

Но это казалось маловероятным. Такое совпадение не может быть случайным. Нужно какое-то объяснение.

Джиллиан вспомнила, чем кончилось предыдущее посещение. Что видели они в последние мгновения, когда едва ушли отсюда?

Друг Джиллиан дорого заплатил за свой смелый отвлекающий маневр, подвергся ужасным, невообразимо жестоким пыткам, прежде чем загадочным образом не был перенесен на Джиджо вслед за «Стремительным». Бывший инженер, лишенный речи, так и не смог объяснить, что с ним происходило.

Должно быть, последовало нечто страшное. Перед ними очевидное свидетельство. Потоки плазмы и столбы красноватой пыли… и бесчисленные длинные тени, отбрасываемые обломками — некоторые из этих обломков крупнее луны, но все они хрупкие, как снежинка.

Она вспомнила о первопричине всего этого — о сокровище, которое несет «Стремительный», о Херби, древнем трупе, который привлекал все ее внимание, подобно ворону По или призраку Банко Фанатичные кланы стремятся захватить и монополизировать их тайну и тем самым получить какие-то преимущества во Времени Перемен.

Нельзя этого допустить. Приказ Террагентского Совета был совершенно ясен — вначале Крайдайки, а потом и сменившей его Джиллиан. Открытия «Стремительного» согласно древнему галактическому закону должны стать известны всем — или оставаться не известными никому. Могучие расы и союзы могут нарушать этот старинный закон и надеяться, что это сойдет им с рук. Но уязвимый и слабый земной клан не смеет проявить даже признаков пристрастности.

В век усиливающегося хаоса у слабых и не имеющих друзей и союзников единственная надежда — закон. Люди и их клиенты должны сохранять верность галактическим институтам. Иначе можно потерять все. К несчастью, поиски нейтральной силы, которой можно было бы передать реликт, оказались более чем тщетными.

И не в том дело, что они не старались. Когда на Оакке выяснилось, что Великим Институтам доверять нельзя, Джиллиан пришла в голову удачная (так казалось в то время) мысль.

А почему бы не обратиться выше?

Она решила принести реликт сюда, в крепость существ, которые удалились от мелких мирских одержимостей, разрывающих цивилизацию Пяти Галактик. В одном из легендарных фрактальных миров преследуемые земляне смогут наконец найти бесстрастный совет и помощь от существ, которые в состоянии вмешаться и прекратить безумие младших кланов. Эти всеми уважаемые старшие разумные примут на себя ответственность за бремя, освободят «Стремительный» от его пагубного сокровища и заставят все союзы кислорододышащих поделиться сведениями.

И тогда наконец уставшие дельфины смогут вернуться домой.

Такова была теория, надежда.

Какая жалость,' что Древние оказались такими же капризными, отчаянными и коварными, как и их младшие родичи, которые по-прежнему живут среди горячих звезд.

Мониторы, сфокусированные на ближайшем крае огромной раны, показали оболочку толщиной в несколько тысяч миль, не считая многочисленных выступов внутрь и наружу. Разворачивающуюся трагедию отчасти скрывал густой туман, но он не мог скрыть непрерывные конвульсии. На глазах у Джиллиан отрывались фрагменты структуры. Обламывались фрактальные ветви и улетали, вертясь в пространстве, сталкиваясь друг с другом и вызывая все новые цепные реакции.

Обращенные к солнцу стороны обломков блестели, и это что-то напомнило Джиллиан.

Она закрыла глаза, припоминая, как в телескоп стало видно, что каждая из этих ветвей — это целый мир. Одни представляют собой оранжереи и теплицы — каждая больше ее родного штата Миннесота, — в которых буйно растет зелень. Другие светятся городскими огнями, или в подернутых рябью морях плавают дворцы, или виднеются равнины сверкающего песка. Потребовался бы миллион расплющенных земель, чтобы покрыть такую поверхность, и даже это не выразило бы ее разнообразия. Можно провести годы, увеличивая изображение одного жилища за другим и все время находя что-нибудь новое и удивительное.

Ничего величественнее и прекраснее Джиллиан не видела.

И теперь все это распадается у нее на глазах.

Этот туман, с ужасом поняла она. Это не просто обломки структуры и частицы газа. Это жители. Их мебель, их домашние животные, их одежда, домашние растения и семейные альбомы… Или что является эквивалентом всего этого у

Древних. Какой человек способен представить себе интересы, желания и стремления, которые важны для существ, видевших в Пяти Галактиках все, что можно видеть, и сделавших все, что можно сделать?

Но какими бы непонятными и непостижимыми ни были их надежды, все они стремительно рассеиваются. За короткое время, потребовавшееся «Стремительному», чтобы пройти отверстие, погибло больше живых существ, чем все население Земли.

От этой мысли кружилась голова. Персонализировать эту трагедию — значит сойти с ума.

— Кто-нибудь пытается остановить это? — хрипло спросила Джиллиан.

Машина Нисс помолчала, прежде чем ответить.

«Стремительный» наконец оказался в обширном внутреннем пространстве сооружения, и изображение на мониторе устремилось вперед.

Как и в прошлый раз, Джиллиан внезапно почувствовала, что входит в огромное сводчатое помещение с яркими ломаными сталактитами и безмерными тенями. Хотя дальняя стена пространства находится в нескольких сотнях миллионов километров, она могла рассмотреть мельчайшие детали. Система распознавания образов улавливала ее внимание, усиливая и подчеркивая то, что она хотела рассмотреть.

Прямо впереди, как тлеющая лампада в центре базилики, тепло светилась карликовая звезда. Видимый диск более тусклый и красный, чем у таких звезд, вокруг которых вращается Земля или другие подобные ей планеты. Сняв поверхностный слой для строительства своего жилища, создатели этого места превратили звезду в превосходный домашний очаг, топлива в котором хватило бы на сто миллиардов лет. Прямой взгляд на этот диск не вызывал ощущения физической боли. Но плазменная поверхность звезды, спокойная при их первом посещении, теперь словно покрыта свежими ранами.

Там, где на поверхность обрушивались обломки, вспыхивали ослепительные точки.

Однако вскоре Джиллиан поняла, что такие падения — это скорее исключение. Большинство обломков перехватывалось и сжигалось синими энергетическими лучами задолго до того, как они достигали фотосферы звезды.

— Итак, система жизнеобеспечения все еще действует, — испытывая прилив надежды, заметила Джиллиан.

Изображение на мониторе смазалось, фокус сместился и перенесся в далекий участок сооружения, где голубой энергетический луч занимался гораздо менее альтруистической работой, разрезая само жилище, обрубая огромные фрактальные ветви, разбивая окна и поднимая гигантские клубы пара.

Джиллиан выругалась и сделала шаг назад.

— Боже! Это настоящий геноцид!

Во время этой экспедиции мы получили печальный урок, согласилась машина Нисс. Этот урок будет весьма интересен моим хозяевам тимбрими, если у меня когда-нибудь будет возможность доложить им.

Иными словами, Джиллиан была наивна, ожидая встретить в таком месте отчужденность и беспристрастность. Ведь здесь могут жить патроны — или прапрапатроны — тех кланов, которые сегодня преследуют Землю.

Она с ужасом смотрела, как какая-то фракция использует оборонительное оружие для нападения. Ведь это оружие создано для защиты всей колонии, а теперь его используют против противников.

— Ифни! Что мешает им так же поступить с нами?

Доктор Баскин, у меня нет ни малейшего представления, ответила вращающаяся голограмма. Возможно, местные слишком заняты своими стычками, чтобы заметить наше появление.

На экране появилось изображение огромного корабля зангов, он находился всего в девяноста километрах. Корабль вздрагивал, когда о его полужидкие борта ударялся мрачный ветер, несущий газ и сажу. Поблизости плыли облака мелких частиц. Среди них видны были машины. Другие казались частями большого корабля, выполнившими какое-то поручение и теперь вернувшимися и соединившимися с основной массой.

Джиллиан кивнула.

— Поэтому они и находились возле Измунути. Собирали материалы для строительства. Это самый близкий источник углерода — всего в одном прыжке отсюда.

— Значит, они восстанавливают сооружение. Коммерческая сделка.

— Не делай ничего подобного! Я не хочу привлекать к нам внимание. Если до сих пор нас никто не заметил, пусть так и будет.

Джиллиан решительно покачала головой.

— Меня по-прежнему тревожит, что в любую минуту могут показаться джофуры. Давайте решим наше дело с зангами и уберемся отсюда. От них что-нибудь есть?

Сара Кулхан считала, что у зангов есть какие-то древние претензии к расе глейверов… какой-то долг, который нужно заплатить сейчас, когда глейверы вернули себе предразумную невинность. Но даже если это и так, как будет происходить выплата долга? Правильно и морально ли со стороны экипажа «Стремительного» передавать кислородные существа без формальной санкции соответствующих институтов? Будут ли глейверы в безопасности на борту корабля, который предназначен для иного порядка жизни?

И что еще важнее, позволят ли занги «Стремительному» уйти? Согласно кратким сведениям, содержащимся в Библиотеке, у водородных есть представления о чести и обязательствах, но у них совсем иная, искаженная логика. Они могут наградить землян… или избавиться от них, как от досадной помехи.

Джиллиан испытывала легкие угрызения совести. Она думает, как бы ускользнуть в своем крошечном корабле и спасти меньше ста жизней, а рядом с каждым ее вдохом погибают целые народы.

Еще одна причина, чтобы машина Нисс не связывалась с коммуникативной сетью Фрактального Мира. Катастрофа должна быть как можно более абстрактной. Всего лишь космическим шоу со спецэффектами. Столкновением огромных безличных сил. И всякое напоминание о том, что это реальная смерть миллионов, приведет в отчаяние.