Часть шестая Настоящий вкус жизни

Часть шестая
Настоящий вкус жизни

27
Пэт и Джуди

– Что, так плохо? – спросила Пэт.

– Да ты не знаешь и половины всего, – Джуди Пул глубоко вздохнула, как ни странно, вполне довольная тем, что они дошли до этой части своего разговора. Было семь тридцать, и женщины беседовали уже около получаса. Майкл Пул вернулся домой три дня назад.

Джуди услышала легкий вздох на той стороне провода и быстро спросила:

– Я отрываю тебя от чего-нибудь?

– Вовсе нет. – Последовала пауза. – Но Гарри звонил мне всего один раз, и я не могу сообщить тебе ничего нового. Они все еще собираются поговорить с полицией, да?

Они уже обсуждали этот вопрос минут примерно десять в самом начале разговора, но Джуди с охотой опять вернулась к нему.

– Я уже говорила тебе – они считают, будто знают кое-что о том, почему был убит Тино. Ты думаешь, это все фантазии? Хотелось бы мне, чтобы это были фантазии.

– Все это звучит так знакомо, – сказала Пэт. – Послушать Гарри, так он всегда знает подоплеку всех странных историй.

– Как бы то ни было, – сказала Джуди, возвращая разговор в прежнее русло, – ты не знаешь самого худшего. Я жутко волнуюсь. Я едва заставляю себя встать с постели утром, а когда занятия в школе кончаются и пора идти домой, я все тяну и тяну с этим, занимаюсь разной чепухой, сама иногда не понимая, что я делаю. То брожу по школе, проверяю, нет ли мусора, то начинаю дергать двери классов, чтобы убедиться, что они заперты. А когда я прихожу домой, у меня такое чувство, будто разорвалась какая-то бомба, сравняв все с землей и не оставив ничего, кроме зловещей тишины.

Джуди сделала паузу, но не для того, чтобы до Пэт яснее дошел смысл ее слов, а скорее для того, чтобы самой привыкнуть к мысли, только что зародившейся в ее голове.

– Знаешь, на что это похоже? – продолжала она. – Так было после смерти Робби. Но тогда, по крайней мере, Майкл был дома. Он ходил на работу и делал все, что положено. Он был рядом по ночам. И я знала, что с ним происходит, а значит, знала, что делать.

– А сейчас ты не знаешь, что делать?

* * *

– Вот именно. И поэтому я едва могу заставить себя вернуться вечером домой. Мы с Майклом ни разу не поговорили по-человечески с тех пор как он... перестал работать. А Гарри, думаешь, работает все это время? Сомневаюсь.

– Гарри – не моя проблема, – быстро ответила Пэт. – Я желаю ему удачи. Надеюсь, что он начнет работать. Ведь он потерял место, разве не знаешь? Мой брат не мог больше ладить с Гарри и тому пришлось уволиться.

– Твой брат делает успехи. Впрочем, как всегда, – сказала Джуди, на секунду пожалев, что она так никогда и не видела знаменитого старшего брата Пэт Колдуэлл.

– И я думаю, Чарльз дал Гарри денег. У него вообще доброе сердце. Он не хочет, чтобы Гарри страдал. Мой брат, наверное, один из тех, кого называют истинными христианами.

– Истинный христианин, – повторила Джуди. Голос ее от зависти стал каким-то скучным. – Неужели такие еще встречаются?

– Думаю, встречаются, особенно среди пятидесятивосьмилетних хозяев юридических контор.

– Можно задать тебе нескромный вопрос? Клянусь, что это интересует меня не просто из любопытства. – Джуди сделала паузу, чтобы дать Пэт возможность оценить смысл сказанного. – Мне хотелось бы узнать побольше о твоем разводе.

– Что именно интересует тебя?

– Более или менее все.

– О, бедная Джуди. Я догадываюсь, что с тобой происходит. Это никогда не бывает легко. Вот и с Гарри Биверсом не так просто было развестись.

– Он тебе изменял?

– Конечно, он мне изменял, – подтвердила Пэт. – Все друг другу изменяют. – В устах Пэт это заявление не звучало цинично.

– Майкл – нет.

– Но ты, да. Догадываюсь, что это и есть настоящая тема нашего разговора. Но если ты хочешь знать, почему я на самом деле оставила Гарри, то, пожалуй, я могу сказать об этом пару слов. Настоящей причиной был Я-Тук.

– Продолжай, продолжай, – сказала Джуди.

– То, что он сделал в Я-Тук. Я даже не знаю толком, что это было. И думаю, что никто этого не знает.

– Ты хочешь сказать, что он все-таки убил этих детей?

– Я уверена, что Гарри убил этих детей, Джуди, но сейчас речь не об этом. А я сама не знаю, о чем, да и не очень хочу знать. Мы прожили вместе десять лет, но в один прекрасный день я вдруг увидела отражение Гарри в зеркале. Он просто завязывал галстук, но я поняла, что не могу больше жить с этим человеком.

– Так в чем же дело?

– Не знаю. Чарльз говорил мне, что у Гарри сидит внутри демон.

– Так ты развелась из-за того, что тебя посетило какой-то мистическое чувство, связанное с тем, что случилось десять лет назад и за что Гарри уже судили и признали виновным?

– Я развелась потому, что мне показалась непереносимой мысль, что этот человек еще когда-нибудь дотронется до меня. – Пэт на секунду умолкла. – Он совсем не такой, как Майкл. Майкл всегда сознавал свою ответственность за то, что случилось тогда, Гарри же никогда ни о чем ни на секунду не пожалел.

Джуди нечего было на это сказать.

– Итак, я увидела, как мой муж завязывает галстук, и я поняла. Но еще до того даже, как я поняла, рот мой открылся, чтобы произнести, что Гарри должен переехать и дать мне развод.

– И что он?

– В конце концов Гарри понял, что я действительно имела в виду то, что сказала, и, чтобы сохранить свою работу у Чарльза, он выехал без особых эксцессов. – Через секунду Пэт добавила: – Конечно, я чувствую себя обязанной платить ему алименты, что и делаю. Гарри может, не работая, поддерживать приличный уровень существования всю оставшуюся жизнь.

“Что такое приличный уровень, – поинтересовалась про себя Джуди. – Двадцать тысяч долларов? Пятьдесят? Сто?”

– Я так поняла, что тебя интересуют практические подробности развода, – сказала наконец Пэт.

– Не стану тебя обманывать.

– Это с успехом делают все остальные, почему бы и тебе не попробовать? – голос Пэт звучал несколько театрально. – А Майкл говорит что-нибудь?

– Достаточно. – Тишина. – Нет. – Тишина. – Не знаю. Он слегка не в себе после того, что случилось с Тино.

– Значит, ты не говорила с ним о разводе?

– Майкл как будто бы ускользает, скрывается из виду, и мне никак не удается затянуть его обратно на нашу территорию. На мою территорию, ко мне.

Пэт подождала, пока Джуди перестанет плакать в трубку, затем спросила: – А ты говорила ему о том парне, с которым встречалась, пока Майкла не было?

– Он спросил меня, – заскулила Джуди, вновь теряя контроль над собой. – Я и не собиралась скрывать, но он спросил так... Будто бы поинтересовался, не находила ли я его ключей от квартиры. Эта девчонка Стаси Тэлбот занимает его гораздо больше, чем я. И он ненавидит Боба, я знаю.

– Симпатичного, стабильного мужчину, который плавает на яхте и играет в теннис.

– Ты права.

– Это, в сущности, не важно, но я как-то не предполагала, что они знакомы друг с другом.

– Они встречались однажды на рождественской вечеринке, которую устроили у нас на факультете, и Майкл решил, что Боб чересчур высокомерен. Может, он действительно немного высокомерен. Но он по-настоящему преданный своему делу человек – Боб преподает английский в высшей школе, потому что считает, что это важно. Его никто не заставлял избрать именно это поприще.

– Майкл, похоже, решил, что ему не обязательно поддерживать практику. – (“И оставаться женатым”, – добавила про себя Пэт).

– Почему же это вдруг не обязательно? – жалобным голосом спросила Джуди. – Почему он так тяжело работал, чтобы добиться этой практики, если не собирается ее поддерживать?

Вопрос был риторическим, и Пэт не стала отвечать.

– Я так испугана, – продолжала Джуди. – Это очень унизительно. Я ненавижу это.

– Как ты думаешь, у твоих отношений с Бобом есть какое-то будущее?

– В жизни Боба Банса нет свободной комнаты, – голос Джуди звучал теперь сухо. – Хотя на первый взгляд кажется, что все наоборот. У него есть спортивная машина. У него есть яхта и теннис. У него есть его работа, его студенты, Генри Джеймс. У него есть мать. Не думаю, что среди всего этого хватит места для жены.

– А, – произнесла Пэт. – Но ведь ты начинала встречаться с ним не имея в виду брак?

– А разве так не удобнее? Подожди минутку... – Джуди отошла от телефона на несколько минут. Пэт Колдуэлл услышала звуки, похожие на стук кубиков льда о металлический поднос. Затем раздался звон стекла о стекло.

– Мистер Бане любит виски со льдом в бокале с соломинкой. Именно это я себе и приготовила.

Пэт опять услышала звон льда в бокале, который подняла или опустила Пэт.

– Ты никогда не чувствуешь себя одинокой? – спросила Джуди.

– Звони мне всегда, когда захочешь пообщаться, – сказала Пэт. – Я приду и составлю тебе компанию, если захочешь.

28
Похороны

1

– То есть, что значит, там будет полиция? – спросила Джуди. – По-моему, это просто смешно.

Было десять часов утра следующего дня, и Пулы везли в своей машине Гарри Биверса и Конора Линклейтера на похороны Тино Пумо в небольшой городок Милберн, штат Нью-Йорк. Они ехали уже часа два и, спасибо пояснениям Гарри Биверса, умудрились заблудиться, отыскивая короткую дорогу. Гарри сидел на переднем сиденье “ауди” Майкла и вертел в руках трубку радиотелефона. А Джуди сидела сзади с Конором Линклейтером и разложенной дорожной картой.

– Ты не понимаешь самого главного в полицейской работе, – заявил Гарри Биверс. – Ты всегда так агрессивна в своем невежестве.

Рот Джуди приоткрылся от удивления, и Гарри поспешил добавить.

– Извини, мне не надо было этого говорить. Прости, прости. Я очень близко принял к сердцу смерть Тино. Правда, Джуди, я чувствую себя виноватым.

– Придерживайся указателей на Бингхэмптон, – посоветовал Конор. – Насколько я понимаю, мы находимся сейчас в сорока-пятидесяти милях от места. И вы не могли бы сменить тему?

– Это дело об убийстве, – сказал Биверс. – Такое случается нечасто. И тот, кто ведет расследование, наверняка будет на похоронах и будет внимательно изучать нас, да и всех, кто там будет. Для него это хорошая возможность изучить круг общения Пумо. К тому же, он наверняка думает, что тот, кто убил Тино, придет посмотреть, как его закопают в землю. Копы всегда приходят на подобные мероприятия.

– Жаль, что Пэт не смогла поехать с нами, – сказала Джуди. – И я ненавижу все эти ансамбли.

Гарри выключил радио.

Некоторое время они молча ехали мимо заснеженных пустых полей и темных деревьев, стоящих, как солдаты в строю. То здесь, то там среди полей и деревьев виднелись домики фермеров. Джуди то и дело сморкалась, Конор вцепился в развернутую карту.

“Прошлое умерло, – думал Майкл. – Перестало быть частью настоящего и сделалось действительно прошлым”.

Когда Майкл вернулся в Уэстерхолм, нервная и напряженная Джуди встретила его поцелуем, в котором ясно угадывалось отвращение. Вот он и дома. Жена расспрашивала Майкла о Сингапуре, Бангкоке, о том, каково путешествовать с Гарри Биверсом. Джуди наливала из початой бутылки дорогое виски, купленное, вероятно, специально к этому дню. Она прошла за Майклом наверх и стала смотреть, как он распаковывает вещи. Затем Джуди последовала за Майклом в ванную. Он включил воду. Джуди все еще сидела в ванной и слушала отредактированный рассказ Майкла о поездке, когда муж спросил ее, хорошо ли прошел обед с Бобом Бансом.

Джуди нервно закивала головой.

Майкл еле вспомнил об этом и спросил просто так, но у него было такое чувство, будто жена ударила его или кинула что-нибудь ему в голову. Он поднес ко рту бокал и сделал большой глоток дорогого виски.

Майкл задал вопрос, ответ на который знал заранее, и ожидания его оправдались.

– Хорошо, – сказал Майкл, но Джуди поняла, что он все знает. Она сделала долгий глоток виски и вышла из ванной.

* * *

– Трудно поверить, что Тино Пумо родом из такого местечка, – сказала Джуди. – Он всегда казался человеком сугубо городским, ведь правда?

“А ведь действительно, – подумал Майкл, – ничего удивительного, что Тино всегда казался Джуди прирожденным горожанином”.

– Хорошо выглядело бы на его могильной плите, – вмешался в разговор Конор, – “Здесь лежит один придурок-горожанин”.

2

Собор Святого Михаила, на удивление огромный для такого небольшого городка, действовал как-то подавляюще на небольшое общество, собравшееся на похороны Энтони Фрэнсиса Пумо. Майкл был одним из тех, кто нес гроб. С того места, где он стоял, видны были несколько старушек, с полдюжины мужчин с обветренными лицами, которые, должно быть, ходили с Пумо в школу, несколько парочек помоложе и пожилая чета, полная горделивого достоинства Здесь также был тощий раскосый человек, державший за руки прелестного ребенка. Винх и его дочка. В дальнем углу церкви стоял высокий усатый человек в красивом костюме и мужчина помоложе в еще более красивом костюме, чье лицо показалось Майклу смутно знакомым. Среди несущих гроб был коренастый приземистый мужчина с широким лицом, напоминавшим лицо Тино Пумо, и сильный жилистый старик с длинными руками – брат и отец Тино, ушедший на покой фермер.

Угловатый пожилой священник с блестящими седыми волосами описал застенчивого пытливого мальчика-школьника, который “с честью выполнил свой долг во Вьетнаме” и “показал свою внутреннюю силу, не потонув в мутных водах ресторанного бизнеса в большом городе, который в конце концов отнял его жизнь”. Именно так воспринималась смерть Тино местными жителями – один из детей их городка заблудился в джунглях Нью-Йорка и пал жертвой свирепого зверя.

На кладбище, пока священник читал молитву, Майкл стоял рядом с Джуди, Биверсом и Котором; время от времени он поднимал голову и смотрел на тяжелые серые облака. Он видел, что Томми Пумо, брат Тино, с явной враждебностью смотрит на Винха. Томми наверняка был тяжелым человеком.

Сначала отец и брат, а за ними и все остальные бросили по горсти земли на крышку гроба

Отойдя от могилы. Пул услышал громкие раздраженные голоса, доносившиеся с автомобильной стоянки. Томми Пумо, размахивая руками, убеждал в чем-то хорошо одетого человека, чье лицо еще в соборе показалось Майклу знакомым. Брат Пумо явно негодовал. Человек, улыбаясь, что-то сказал ему, лицо Томми перекосилось я он сделал шаг вперед в направлении собеседника, продолжая размахивать руками.

– Давайте посмотрим, что там происходит, – сказал Биверс и направился к автостоянке.

– Извините меня, сэр, – раздался голос за спиной Майкла. Он обернулся и увидел высокого усатого человека, которого тоже заметил еще в соборе. У человека были роскошные пушистые усы, от него веяло тщеславием и уверенностью в себе. Чувствовалось, что мужчина привык командовать. Он был примерно на дюйм выше Майкла и хорошо сложен.

– Вы – доктор Пул? И миссис Пул? Гарри перестал спускаться с холма, у подножия которого располагалась автостоянка, оглянулся и прислушался к разговору.

– А вы – мистер Биверс? – спросил его мужчина.

Лицо Гарри расплылось в улыбке, будто ему сделали комплимент.

– Я – лейтенант Мэрфи, – продолжал мужчина. – Расследую обстоятельства смерти вашего друга.

– А, – Биверс бросил торжествующий взгляд в сторону Джуди.

Мэрфи удивленно поднял брови.

– Мы как раз думали, когда же к нам подойдут.

Мэрфи никак не отреагировал на эти слова.

– Я хотел бы переговорить с вами в доме отца, – сказал он. – Ведь вы собираетесь побывать там, прежде чем уедете?

– Мы в вашем распоряжении, лейтенант, – сказал Гарри.

Улыбнувшись, Мэрфи отвернулся и начал спускаться с холма. Биверс вопросительно взглянул на Майкла и кивнул в направлении Джуди, как бы спрашивая, рассказал ли ей Пул об Андерхилле. Тот покачал головой. Друзья наблюдали, как детектив, спустившись с холма, подошел к отцу Тино и что-то сказал ему.

– Мэрфи, – сказал Гарри Биверс. – Ну разве не замечательная фамилия для детектива!

– Почему он хочет поговорить с вами? – спросила Джуди.

– Расследует прошлое Пумо, надо заполнить пустые места в его биографии, чтобы получить полную картину. – Биверс засунул руки в карманы и обернулся, чтобы еще раз оглядеть кладбищенский двор. Там оставались теперь только несколько пожилых пар.

– Малышка Мэгги, черт возьми, так и не появилась, – произнес Гарри. – Интересно было бы узнать, что онарассказала Мэрфи о нашей маленькой увеселительной поездке?

Биверс собирался сказать что-то еще, но осекся, увидев, что к ним подходит еще один из присутствовавших на похоронах – человек, на которого кричал Томми Пумо.

– Хороший полицейский, плохой полицейский, – прошептал Биверс и отвернулся с безразличным видом, только что не насвистывая.

Подошедший к ним мужчина натянуто улыбнулся Майклу и Джуди и представился Дэвидом Диксоном, адвокатом Тино.

– Вы, должно быть, его старые армейские друзья? Рад познакомиться. Впрочем, мы, кажется, встречались раньше.

Они с Майклом быстро вычислили, что виделись несколько лет назад в “Сайгоне”.

Биверс повернулся наконец лицом к остальным, и Майкл представил их с Диксоном друг другу.

– Очень мило с вашей стороны, что вы приехали, – сказал Гарри.

– Мы с Тино много времени проводили вместе, разрабатывая разные маленькие хитрости. Хотелось бы думать, что мы были друзьями, а не просто адвокатом и клиентом.

– Лучшие клиенты действительно становятся друзьями, – сказал Гарри, тут же напуская на себя вид профессионала. – Кстати, я – помощник адвоката.

Диксон не обратил внимания на последние слова Гарри. – Я пытался уговорить Мэгги Ла приехать со мной, но она считает, что вряд ли сможет перенести это. И она опасалась, что семья Тино не будет знать, как с ней обращаться.

– У вас есть телефон Мэгги? – спросил Биверс. – Я хотел бы связаться с ней, так что если есть...

– Не сию минуту, – оборвал его Диксон.

Майкл заполнил возникшую неловкую паузу, спросив о вьетнамском шеф-поваре. Интересно, собирается ли он отправиться вместе с остальными в дом мистера Пумо?

Диксон рассмеялся.

– Вряд ли Винху будут очень рады в доме Тино. Вы разве не видели, что только что устроил мне Томми Пумо?

– Наверное, он слишком тяжело переносит смерть брата, – сказала Джуди.

– Здесь дело скорее не в горе, а в жадности, – Тино оставил все, включая ресторан и квартиру над ним, человеку, который, по его мнению, приложил больше всех усилий, чтобы помочь ему добиться процветания заведения.

Все внимательно слушали Диксона.

– Это, конечно, оказался Винх. Он будет продолжать вести дела в ресторане. Мы откроем его почти тогда же, когда предполагал Пумо.

– А брат хотел получить ресторан?

– Томми хотел деньги. Несколько лет назад Тино одолжил деньги у отца, чтобы купить первые два этажа здания. Можете представить себе, что произошло за это время с ценой на недвижимость. Томми решил, что вот-вот станет богачом, и теперь с ума сходит от злости.

Внизу, у подножия холма, одна из пожилых пар, дольше всех остававшаяся у могилы Пумо, подошла к Майклу, и мужчина сказал, что они проводят всех к дому мистера Пумо.

Когда они, проехав по какой-то проселочной дороге, добрались до аккуратного двухэтажного фермерского домика, женщина, которая оказалась теткой Тино Пумо, сказала:

– Поставьте машину прямо на шоссе, параллельно дому. Так делают все. И мы с Эдом делаем именно так.

Она обернулась к Конору, на коленях которого сидела Джуди.

– Вы ведь не женаты, не так ли, молодой человек?

– Нет.

– Что ж, я хочу, чтобы вы познакомились с моей дочерью. Она там, в доме, помогает готовить и накрывать на стол. Симпатичная девочка и зовут ее так же, как и меня Грейс Холлит. Вам наверняка будет, о чем поболтать.

– Я с удовольствием помогу вашей дочери разносить напитки я пироги, – вмешался в разговор Гарри. – Как насчет меня?

– О, вы чересчур знамениты, а этот человек – простой парень, вроде нас. Ведь вы зарабатываете на жизнь руками, правда?

– Я – плотник, – ответил Конор.

– Это видно невооруженным глазом, – сказала Грейс.

3

Почти сразу же, как только друзья вошли в дом, Уолтер Пумо, отец Тино, отвел Майкла и Гарри в сторону и сказал, что хочет поговорить с ними с глазу на глаз. Стол, стоящий посреди комнаты, был уставлен едой – окорок, индейка, миски размером с небольшие лодки, полные картофельного салата, пышные блинчики, куски масла. Вокруг стола суетилось множество народу, внося и переставляя тарелки с едой. Остальная часть комнаты была наполнена женщинами. Конора взяли за руку и представили хорошенькой молоденькой блондинке.

–Я знаю, где мы можем найти пустое место, – сказал Уолтер Пумо. – По крайней мере, надеюсь. Ваш друг, я вижу, занят нашей крошкой Грейс.

Старик повел их по коридору в заднюю часть дома.

– Если они придут и в эту комнату, мы их просто выставим, – сказал Уолтер. Уолтер Пумо был на голову ниже Майкла и Гарри, зато шире раза в два. Его огромные плечи закрывали почти весь коридор.

Старик заглянул в комнату, затем кивнул друзьям:

– Заходите, парни.

* * *

Майкл и Гарри зашли в тесную комнату, гае стояли старый кожаный диван, круглый стол, заваленный фермерскими журналами, металлический ящик для картотеки и весьма неопрятный письменный стол, рядом с которым стоял кухонный стул. По стенам висели газетные вырезки, фотографии и дипломы.

– Покойная жена называла эту комнату моей берлогой, – сказал Уолтер Пумо. – Мне всегда очень не нравилось это слово – берлоги бывают у медведей, у барсуков. Я просил старуху называть это моим офисом, но каждый раз, когда я отправлялся сюда, упрямая женщина говорила: “Опять пошел прятаться в своей берлоге?”

Чувствовалось, что нервы старика на пределе.

Отец Тино выдвинул на середину комнаты стул, а друзьям указал на диван. Он улыбнулся, и Майкл подумал, что ему, пожалуй, очень нравится этот старик.

– Все на свете меняется, ведь правда? – сказал Уолтер. – Было время, когда я был уверен, что знаю о своем мальчике больше, чем кто-либо еще на этом свете. Об обоих моих мальчиках. А теперь я даже не знаю, с чего начать. Вы видели Томми?

Майкл кивнул. Он почти физически ощущал волны нетерпения, исходящие от Гарри Биверса.

– Том – мой сын, и я люблю его, но не могу сказать, что мне очень нравится, какой он. Впрочем, Томми не очень волнует, нравится он вам или нет. Его больше интересует то, что ему может с этого перепасть. Но Тино – Тино вылетел из родимого гнезда, как, в общем-то, и должны, наверное, делать сыновья. Вы двое, парни, знали его лучше, чем я, поэтому я и захотел несколько секунд посидеть с вами с глазу на глаз.

Майкл чувствовал себя неловко. Гарри Биверс то закидывал ногу на ногу, то опять садился ровно.

– Я хочу увидетьего, – сказал старик. – Помогите мне увидеть его. Я не испугаюсь, что бы вы ни рассказали. Я готов ко всему.

– Он был хорошим солдатом, – сказал Гарри.

Старик глядел в пол, пытаясь бороться с охватившими его чувствами.

– Что ж, – сказал он. – В конце концов, все в этом мире покрыто тайной. Послушайте, лейтенант. Вот – эта земля, здесь мой дед всю жизнь холил и лелеял ее, следил за погодой, за урожаем, и отец мой делал то же самое, и я делаю то же самое уже почти что пятьдесят лет. Томми никогда не любил землю так, как надо любить ее, чтобы заниматься всем этим, а Тино вообще никогда не видел фермы – взгляд его всегда был устремлен во внешний мир. Последний раз когда мое имя упоминалось в милбурнской газете, меня назвали “истинным землеустроителем”. Я никакой не землеустроитель, но я и не фермер. Я – сын фермера, вот кто я. Это чертовски удобно. – Он взглянул прямо в глаза Майклу, и тот почувствовал, что понимает о чем говорит старик. – Тино призвали. Томми был слишком молод а Тино пришлось отправиться на эту войну. Он был мальчиком – красивым мальчиком. Не думаю, что он был хорошим солдатом. Но он был готов к жизни. А когда Тино вернулся, то он вообще плохо представлял себе, кто он такой.

– И все-таки я повторяю – он был хорошим солдатом, – сказал Гарри. – Он был настоящим мужчиной. Вы можете им гордиться.

– Знаете, что убеждает меня в том, что Тино был мужчиной? Он оставил свою собственность тому, кто больше этого заслуживает. Томми собирался возбудить дело, но я отговорил его. И я говорил по телефону с той девушкой. Мэгги. Она мне понравилась. Поняла, что происходит у меня в голове, раньше чем я сказал об этом. Каждый мужчина раз в жизни должен встретить такую женщину. Если, конечно, повезет. Вы знаете, ее тоже чуть не убили. – Старик покачал головой. – Но я не даю вам вставить ни слова, парни.

– Тино был хорошим человеком. Щедрым и одновременно ответственным. Он не любил всякую мерзость и очень любил свою работу. Война затронула всех, кто в ней участвовал, но Тино выпутался куда лучше многих.

– Он собирался жениться на этой Мэгги?

– Возможно, да, – ответил Майкл.

– Надеюсь, она вышла бы за него замуж. Майкл ничего не ответил, так как увидел по глазам старика, что тому не терпится задать следующий вопрос.

– Что случилось с ним там? Почему Тино надо было кого-то бояться?

– Он просто жил в Нью-Йорке.

– Он... он как будто бы чувствовал, что нечто угрожает ему. – Старик вновь посмотрел Пулу в глаза. – Мой дед дал бы взятку полицейскому, отвез убийцу в поле и забил бы его там до смерти. Или, по крайней мере, он бы долго обдумывал такую возможность. А у меня даже нету больше поля.

– И немного рано предлагать взятку лейтенанту Мэрфи, – сказал Биверс.

Старик уронил руки на колени.

– Я думал, Мэрфи говорил с вами там, на кладбище.

– Извините, я должен отлучиться, – сказал Биверс. Уолтер Пумо откинулся на спинку стула и проводил Гарри глазами. Обоим было слышно, что Гарри свернул налево, в сторону гостиной.

– Тино не очень любил этого парня, – сказал старик.

Майкл улыбнулся.

– Он любил тебя, доктор. Можно мне звать тебя Майкл?

– Сделайте одолжение.

– Сегодня утром полиция арестовала человека – Мэрфи сообщил мне об этом сразу, как приехал. Его еще не опознали, но полицейские считают, что это тот самый, который убил моего мальчика.

После того, как Майкл и мистер Пумо покинули “офис” и вернулись в гостиную, старика окружили, тараторя наперебой, все его родственники. Джуди хмуро посмотрела на Майкла из другого конца комнаты, где она беседовала с человеком, казавшимся чуть старше Майкла и Гарри.

Гарри Биверс схватил Майкла за руку и увлек его к выходу. Он явно с трудом скрывал что-то весьма неприятное.

– Все ужасно, Майкл, – зашипел Гарри ему в ухо. – Они поймали его. Он признался.

Через синее в полосочку плечо Гарри Майклу видно было, как лейтенант Мэрфи пытается пробраться в их сторону.

– Спитални? – спросил он.

– А кого же еще, мать его!

Лейтенант Мэрфи подошел уже достаточно близко, чтобы бросить на друзей почти что заговорщический взгляд, который, видимо, следовало расценивать как приказ держать язык за зубами.

– Успокойся, – сказал Майкл.

Огромный полицейский очутился наконец рядом с ними.

– Хотел сообщить вам приятную новость, – сказал он Майклу. – Если только это еще не успел сделать мистер Биверс.

– Я ничего не говорил, – сказал Гарри. Мэрфи снисходительно поглядел на него.

– Сегодня утром мы получили то, что, по крайней мере, выглядит как признание. Я не видел подозреваемого, потому что был уже на пути сюда, когда его арестовали совсем по другому обвинению. Во время допроса он признался.

– А что это за другое обвинение? И как его зовут?

– Парень, как я понял, не совсем в себе. И настоящего имени он не назвал. Я надеюсь, что вы двое захотите взглянуть на него.

– А почему вы этого хотите? – спросил Биверс. – Ведь он же уже признался.

– Что ж, скажу. Я думаю, вы могли знать его во Вьетнаме. Возможно, он даже не помнит своего настоящего имени. А мне хотелось бы быть уверенным в том, кто передо мной, и хотелось бы, чтобы вы мне помогли.

Пул и Биверс согласились явиться для опознания в один из участков Гринвич Виллидж в следующий понедельник.

– Мы арестовали его по ряду обвинений – преднамеренное убийство, разбойное нападение с целью убийства, ношение оружия. История немного странная. Этот тип проник в кинотеатр на Таймз-сквер, когда там показывали “Игры кровососов” или еще какой-то шедевр вроде этого.

Он выхватил нож и стал практически отпиливать голову какого-то парня, которого угораздило держать руку между ног. Справившись с этой задачей, он принялся за тех, кто сидел впереди. А люди даже не замечали, что сидящим за ними одному за другим перерезали горло. Наконец поднялся шум, который услышал вышибала. Он бросился на убийцу и получил рану в легкое. В этот момент наш героя разразился речью о том, что он достаточно долго терпел всех грешников этого мира, но теперь собирается навести порядок. И начать решил с Сорок второй улицы.

К ним подошли Конор Линклейтер и Грейс-младшая, чтобы послушать историю, которую рассказывает лейтенант. Девушка успела целиком и полностью завладеть рукой Конора.

– Представьте себе держащегося за живот вышибалу, истекающего кровью парня с перерезанным горлом, двух человек с менее серьезными ранениями и весь кинотеатр, вопящий от ужаса.

Мэрфи был позером, и ему явно нравилось быть в центре общего внимания. Глаза его возбужденно сверкали.

– В конце концов ему пришлось выбежать в фойе. К тому времени кто-то уже успел позвонить нам, и четверо патрульных повязали его прямо у аппарата с попкорном. Его отвели в участок и взяли показания примерно у дюжины свидетелей. Самое забавное, что как только мы привели парня в участок, он тут же успокоился. Сказал, что не хотел причинять столько хлопот. Просто его кое-что беспокоило последнее время, и он не выдержал. Он надеется, что его не продержат тут долго, поскольку ему нужно сделать много важных вещей по заданию самого Господа Бога. Когда мы оформили документы и сообщили ему, что придется задержаться на некоторое время, парень сказал, что нам еще, кстати, наверное важно будет узнать, что он убил человека по имени Пумо на прошлой неделе, в квартирке на антресолях над рестораном на Гранд-стрит.

Конор посмотрел себе под ноги и покачал головой. Биверс покусывал губы и недовольно моргал.

– Этот человек довольно подробно описывает интерьер квартиры, но есть несколько пунктов, которые не вполне нас удовлетворили. Поэтому после опознания хотелось бы обсудить кое-что с вами тремя.

Когда Мэрфи отошел от друзей, его место заняла появившаяся из столовой Джуди.

– Говорили с лейтенантом? – спросила она. – Тут все судачат о том, что он якобы уже поймал убийцу Пумо.

– Похоже, что да, – сказал Майкл. Он рассказал жене о том, что их попросили присутствовать на опознании.

4

Все воскресенье Пулы вели себя друг с другом натянуто-вежливо, так что человек посторонний, глядя на них, подумал бы, что перед ним не очень дружелюбные, едва знакомые друг с другом люди. Это был первый день с момента возвращения Майкла из Бангкока, который они целиком провели вместе, и они как никогда чувствовали, какой непрочной, едва толще яичной скорлупы, была их близость друг другу. Майкл видел, что Джуди хочет “предать прошлое забвению”, что означало для них двоих продолжение той жизни, которую супруги вели последние четыре года, со дня смерти их сына. Если он сможет простить ее неверность – простить, так и не коснувшись этой темы вслух, – то и она будет делать вид, что ничего такого не было.

Утром Джуди принесла мужу в постель номер “Таймс” и чашку горячего кофе. Сделала она это из чувства долга, но Майкл, как ни странно, ощущал груз ответственности гораздо больше, чем Джуди. Он пил кофе и лениво листал страницы журнала, а Джуди сидела рядом на постели и жизнерадостно сообщала ему обо всем, что произошло за последние несколько недель в ее школе. Вот она, обычная жизнь, казалось, говорило ее лицо. Вот так мы и живем, разве ты не помнишь? И разве это не замечательно?

Они вдвоем ползли через этот долгий день – ели ленч в отеле “Генерал Вашингтон”, потом долго гуляли по окрестностям между пустых бурых газонов, на которых то здесь, то там мелькали таблички “Продается”, мимо новых домов, напоминавших диковинные фантазии из стекла и бетона. Супруги закончили свою прогулку возле утиного пруда посреди Тарлоу-парка. Утки плавали парочками, и каждый зеленоголовый селезень бдительно отгонял других, пытавшихся приблизиться к его серенькой подружке. Майкл сидел на скамейке возле пруда. На секунду ему захотелось опять оказаться в Сингапуре.

– И как это было – вновь заняться сексом после стольких лет перерыва? – спросил он жену.

– Опасно, – ответила Джуди. Ответ был лучше, чем ожидал Майкл.

Через некоторое время Джуди сказала:

– Майкл, ведь ты понимаешь, что мы принадлежим этому месту.

– Я не знаю, чему принадлежу, – ответил Майкл.

Жена заметила на это, что он просто преисполнен жалостью к себе. За словами ее чувствовалась уверенность в том, что жизнь их уже установилась раз и навсегда, что эта жизнь и была настоящей жизнью.

У Майкла весь день было такое ощущение, будто все, что он делает, происходит не с ним, а с кем-то другим. Наверное, так чувствуют себя актеры, подумал Майкл, и только в этот момент окончательно осознал, что весь день старательно играет роль мужа.

Он рано пошел спать, оставив явно довольную этим Джуди смотреть “Театр шедевров”. Майкл переоделся в пижаму и стал чистить зубы, пытаясь одновременно читать книжное обозрение “Таймс”.

Джуди несказанно удивила его, протиснувшись в ванную и подмигнув отражению мужа в зеркале. Не менее удивительным было и то, что на Джуди была розовая ночная рубашка и что она явно собиралась улечься в постель еще до конца “Театра шедевров”.

– Сюрприз! – сказала Джуди.

Человек, роль которого играл Майкл, ответил:

– Привет!

– Не возражаешь, если присоединюсь к тебе? – Джуди взяла свою щетку, пустила воду, намочила щетину и щедро выдавила толстый слой пасты. Прежде чем засунуть щетку в рот, Джуди спросила отражение Майкла, которое как раз собиралось начать полоскать рот:

– Ты удивлен, ведь правда?

Тогда Майкл понял: она тоже играет. Это в значительной степени утешило его. Если бы в подобной сцене было хоть что-то, имеющее отношение к реальности, это заставило бы Майкла сойти с ума от боли и отчаяния.

Когда он, обогнув Джуди сзади, вышел из ванной, жена помахала ему свободной рукой и пробормотала:

– Пока.

Ступая ногами другого человека, Майкл подошел к своему краю постели, чужими пальцами включил лампу на тумбочке у кровати, и уложил чужое тело в чужую постель. Затем он открыл “Послов” и с облегчением обнаружил, что книгу читает все-таки он, а не другой человек.

Книга была о некоем Стренсере, которого послали в Париж, чтобы он привез оттуда одного молодого человека, подозреваемого в растрате. Стренсер скоро обнаружил, что Чед Ньюсом – так звали парня – был скорее просто очарован Парижем, чем преследовал какие-то дурные цели. И он вовсе не был уверен, что ему необходимо вернуться. Сам Стренсер неделями откладывает свое возвращение, обнаруживая каждый день все новые, более тонкие и интересные оттенки мыслей и чувств. Он жив, и он в мире с самим собой, и возвращаться вовсе не хочется.

Как только Майкл приступил к чтению, он почувствовал, что имеет много общего со Стренсером. Ведь они с друзьями тоже отправились в путешествие, чтобы вернуть сбившегося с пути товарища, а нашли его совершенно другим человеком, который был гораздо лучше того, которого они знали раньше. Пулу было интересно, сможет ли Стренсер в результате подавить себя и все-таки вернуться домой. Вопрос вопросов.

Джуди тоже легла в постель и придвинулась к Майклу гораздо ближе, чем обычно.

– Потрясающая книга, – произнес Майкл.

Это почти не было игрой, но все-таки одновременно было.

– Я вижу, тебя она по-настоящему захватила. Майкл опустил книгу, чтобы убедиться, что Джуди по-прежнему играет, и увидел, что, конечно же, так оно и есть.

– Ты, наверное, спутала меня с Томом Брокоу, – сказал он.

– Я не хочу терять тебя, Майкл, – Джуди играла, но относилась к своей игре очень серьезно. – Отложи книгу.

Майкл положил роман на тумбочку и обнял жену. Она поцеловала его. Он сделал вид, что ответил на поцелуй. Джуди просунула руку за резинку пижамных брюк и стала ласкать его.

– Неужели ты действительно делаешь это?

– Майкл, – пробормотала она. Через секунду розовая ночнушка отлетела в сторону.

Майкл целовал ее с горячностью очень хорошего актера. На мгновение, поддавшись ласкам Джуди, его член напрягся, но, в отличие от своего хозяина, он не умел играть, так что все ограничилось одной секундой.

Объятия Джуди стали крепче, она легла на Майкла сверху. Юмор ситуации улетучился, и теперь актерство Майкла отдавало лишь грустью. Некоторое время Джуди извивалась, осыпая поцелуями лицо и шею Майкла.

Она дразнила Майкла языком, прижималась грудью к его лицу. ля успел забыть вкус сосков жены, какими маленькими и упругими они были. На какое-то жестокое, опасное мгновение Майкл вспомнил, как налились груди жены в первые месяцы беременности, и его плоть тут же отреагировала на эти воспоминания. Но тут Джуди изменила дозу, и Майкл увидел, каким холодным и безжизненным сделали ее тело настоящие чувства, которые испытывала эта женщина в отношении мужа. И возбуждение тут же прошло. Джуди долго старалась расшевелить мужа, затем отчаялась и остановилась, по-прежнему прижимаясь к Майклу. Руки ее дрожали.

– Тебе же не нравится делать это, – произнес Майкл. – Скажи правду. Ведь тебе это отвратительно?

Джуди пробормотала что-то нечленораздельное, голос ее звучал при этом так, будто разрывают на две половины шелковую материю. Затем она выпрямилась, стоя на коленях, и пребольно ударила мужа в грудь. Лицо ее было искажено порывом страсти, но в глазах светились лишь ненависть и отвращение. Затем она соскочила с кровати и ее маленькое, но довольно плотное тело метнулось в другой конец комнаты. Майкл попытался вспомнить, сколько раз за прошедшие четыре года он пытался со все возраставшим чувством натянутости и ожиданием неизбежной неудачи заняться любовью с этим телом. Наверное около ста раз – но только не в последний год. Джуди схватила рубашку и рывком нацепила ее на голову. Затем она выбежала, хлопнув дверью спальни.

Майкл услышал, как Джуди мечется по гардеробной. Вот под ней скрипнул стул. Затем она набрала по телефону какой-то номер, судя по количеству цифр, местный. И швырнула трубку на рычаг с такой силой, что телефон забренчал почти как дверной звонок. Тело Майкла начало расслабляться и постепенно опять становиться его собственным телом. Джуди снова набрала номер, кажется тот же самый. Он услышал, как жена вздыхает, и представил ее лицо, напоминавшее неподвижную маску. Трубка снова ударилась о клавиши.

– Дерьмо, – пробормотала Джуди. Затем она набрала чей-то более длинный номер, возможно Пэт Колдуэлл. После нескольких долгих секунд Джуди начала что-то говорить приглушенным, едва узнаваемым шепотом.

Майкл вновь взял с тумбочки роман Джеймса, но обнаружил, что не может читать – слова как будто оживали и расползались по странице. Майкл вытер глаза и все прояснилось.

Стренсер был на вечеринке в городском саду у скульптора по фамилии Глориани. Там собралось блестящее общество. Люди бродили по саду среди сияющих фонарей. Стренсер болтал с молоденькой американкой, которую все называли Малышка Билхэм и которая ему очень нравилась. Майклу хотелось бы оказаться в этом саду, стоять рядом с Малышкой Билхэм с бокалом шампанского и слушать, что говорит Стренсер. Интересно, остальные люди испытывают те же эмоции, читая эту книгу, или так происходит только с ним?

“То, что человек теряет, он теряет навсегда, – говорил Стренсер. – И не надо ошибаться, думая, что может быть по-другому”.

Майклу по-прежнему слышно было бормотание Джуди, напоминавшее теперь голос некоего враждебного призрака.

Пул понял, что прислушивается, как только Джуди повесила телефонную трубку. Она прошла через гардеробную, открыла дверь и вновь ворвалась в спальню, стараясь не смотреть на Майкла. Затем Джуди вышла в коридор. Майкл слышал, как она спускается по лестнице. Из кухни послышалось позвякивание посуды. Что бы ни случилось, теперь Пул опять принадлежал реальности. Его тело опять было его телом, а не телом актера. Он закрыл книгу и вылез из постели.

В маленькой гардеробной Джуди зазвонил телефон. Майкл подумал было о том, чтобы взять трубку, но потом вспомнил, что подключен автоответчик. Майкл подошел к двери гардеробной и услышал мужской голос, который говорил:

– Мир движется от начала к концу и обратно. И разве есть на свете горе больше моего? Я подожду, я уже жду. Мне нужна твоя помощь. Узкая тропинка теряется у меня под ногами.

И этот голос тоже был голосом призрака. Майкл поразился этой мысли.

Когда он вошел на кухню, Джуди как раз отошла от плиты, на которую поставила кипятиться чайник. Теперь она стояла, оперевшись спиной на подоконник, руки ее безвольно висели. Джуди взглянула на Майкла так, словно он был свирепым чудовищем, готовым в любой момент наброситься на нее.

Если бы она улыбнулась или сказала что-нибудь вполне обыденное, Майкл снова почувствовал бы себя актером, играющим роль. Но Джуди не улыбнулась и не заговорила.

Майкл обогнул стол. Сейчас Джуди казалась старше и меньше той разъяренной женщины с горящими ненавистью глазами, которая ударила его.

– Звонил твой сумасшедший, – сказал Майкл. Джуди покачала головой и вернулась к плите.

– Сказал, что не может найти дорогу. Я его понимаю.

– Прекрати, – Джуди сжала руки в кулаки.

Засвистел чайник. Джуди разжала пальцы, затем взяла чайник и плеснула кипятку в чашку с растворимым кофе. Затем размешала его нервными судорожными движениями.

Наконец Джуди заговорила:

– Я не собираюсь терять все, что имею, – сказала она. –Может, ты и сошел с ума, но я не обязана отказываться от всего, что мне дорого. Пэт говорит, что мне нужно просто успокоиться, но самой. Пэт никогда не приходилось ни о чем беспокоиться, ведь правда?

– Разве?

– Ты прекрасно знаешь, что это именно так. – Джуди глотнула кофе и поморщилась. – Удивительно, как это ты отложил наконец свою дурацкую книжку?

– Если ты думала, что она дурацкая, почему дала ее мне?

Джуди отвела глаза, как ребенок, которого уличили во лжи.

– Ты все время давал книжки своей маленькой подружке, – сказала она. – Мне тоже дал эту книгу один человек. Я думала, она поможет тебе успокоиться.

Майкл облокотился о стол и внимательно взглянул на жену.

– Я не собираюсь уезжать из этого дома, – сказала она.

– А тебе и не надо уезжать.

– Я не собираюсь обходиться без всего только потому, что ты болен. – На лице Джуди отразились на секунду ее чувства, затем дно снова стало совершенно безжизненным. – Вчера Пэт рассказывала мне о Гарри. Она сказала, что он внушал ей отвращение – непереносима была даже мысль о том, что он может к ней прикоснуться. Вот и ты испытываешь то же самое ко мне.

– Все совсем наоборот. Это ты ненавидишь меня.

– Мы женаты уже четырнадцать лет, и мне лучше знать, что я чувствую.

– И я тоже знаю, что испытываю. Могу и тебе рассказать, как ты заставляешь меня чувствовать, только вряд ли поверишь.

– Тебе не надо было отправляться в это сумасшедшее путешествие. И нам обоим нужно было остаться дома вместо того, чтобы тащиться в Милберн с Гарри. После этого все стало еще хуже.

– Ты всегда хотела, чтобы я никогда никуда не ездил. Ты считаешь, что я убил Робби, и хочешь, чтобы я вечно оставался здесь и продолжал платить за это.

– Забудь о Робби, – остервенело завопила Джуди. – Забудь его! Он мертв!

– Я пойду с тобой к психотерапевту. Слышишь? Мы оба должны пойти туда. Вместе.

– Знаешь, кому действительно нужен психотерапевт? Тебе! Это ты болен, а не я! Наш брак был вполне удачным, пока ты не уехал.

– Пока не уехал куда? – Майкл повернулся, вышел из кухни и молча поднялся по лестнице.

Он долго лежал без сна, вслушиваясь в темноту. Из кухни слышно было, как открывают и закрывают шкафы. Наконец Джуди поднялась по лестнице. К удивлению Майкла, она шла в направлении спальни. Джуди заглянула в дверь.

– Я только хотела сказать, хотя и знаю, что ты не поверишь, что я действительно хотела, чтобы этот день был для тебя особенным. Я хотела сделатьего для тебя особенным.

Даже в темноте ему было видно выражение гнева, отвращения и недоверия на лице жены.

– Я лягу спать в комнате для гостей. И не уверена, что мы по-прежнему состоим в браке, Майкл.

Примерно с полчаса Майкл пролежал без сна, закрыв глаза, затем оставил попытки уснуть и вновь открыл Генри Джеймса. Книга была как бы чудесным садом, на который Майкл смотрел, стоя посреди помойки. По помойке бегали крысы, ковырялись среди мусора грязные чайки, а в саду мужчины и женщины, окруженные ореолом интеллектуальной утонченности, кружились в неподражаемо красивом танце. Пул спускался и спускался с мусорной кучи к чудесному саду, но с каждым его шагом тот только отдалялся.

5

Майкл проснулся от звуков, доносящихся из ванной. Джуди принимала душ. Через несколько минут она зашла в комнату, обернутая в большое розовое полотенце.

– Что ж, – сказала она, – мне надо идти на работу. Ты все еще настаиваешь на том, чтобы ехать в Нью-Йорк?

– Я должен.

Джуди достала из шкафа платье и покачала головой, давая понять что случай безнадежный.

– В таком случае, у тебя вероятно не останется времени заехать ни в больницу, ни в офис.

– Возможно, я заскочу ненадолго в больницу.

– Возможно, ты заскочишь в больницу, а потом отправишься в Нью-Йорк.

– Именно так.

– Я надеюсь, ты помнишь, что я сказала вчера вечером.

Джуди буквально сорвала платье с вешалки и метнулась в гардеробную.

Майкл вылез из постели. Он чувствовал себя усталым и подавленным, но больше не казался себе ни актером, играющим роль, ни человеком, которого засунули в чужое тело. И тело, и грусть были его собственными. Он решил отвезти Стаси Тэлбот еще одну книгу и долго шарил глазами по полкам, пока не наткнулся на что-то подходящее.

Прежде чем выйти из дома, Майкл спустился в подвал, чтобы заглянуть в чемодан, куда он положил после смерти Робби некоторые его вещи. Он не сказал об этом Джуди, потому что она настаивала, чтобы все, что принадлежало Робби, было отдано кому-нибудь или уничтожено. Чемодан был некой реликвией, относившейся к тем временам, когда родители Майкла любили путешествовать. Когда-то, переезжая в Уэстерхолм, Майкл и Джуди наполнили его книгами и одеждой. Майкл опустился на колени перед открытым чемоданом. Там были бейсбольный мячик, рубашка с коротким рукавом и лошадями на груди, потрепанный зеленый диметродон и целый выводок динозавров поменьше. На самом дне лежали две книги – “Варвар” и “Варвар-король”. Пул вынул книги и закрыл чемодан.

29
Опознание

1

Часа через полтора, направляясь к Манхеттену как будто на автопилоте, Майкл Пул заметил на сиденье потрепанную детскую книжку и только сейчас понял, что держал ее в руках все время, пока находился в больнице. Это напоминало историю с человеком, который ищет очки, в то время как они находятся у него на носу. Словно книга тоже сделалась прозрачной и невесомой. Теперь же она казалась тяжелой, как кирпич, достаточно тяжелой, чтобы сломать оси автомобиля. Сначала Майклу захотелось вышвырнуть книгу в окно, потом – свернуть на ближайшую бензозаправку, позвонить Мэрфи и сказать, что он не может сегодня приехать. Биверс и Линклейтер опознают Виктора Спитални, Мэгги Ла подтвердит, что он именно тот человек, который хотел ее убить, и все будет в порядке.

Но затем Пулу пришло в голову, что ему просто необходимо в данный момент нечто, что могло бы вернуть его в мир реальности, и он решил, что поездка в Нью-Йорк и присутствие на опознании сделают это лучше всего.

Майкл поставил машину в гараж на Юниверсити-плейс и зашел в участок. Последние несколько дней погода стояла ясная, и хотя температура по-прежнему не поднималась выше сорока по Фаренгейту, в воздухе уже чувствовалось тепло. По узеньким улочкам Гринвич Виллидж шли без пальто люди, в основном немного моложе самого Пула. Они улыбались, и вид у всех был такой, будто их только сегодня выпустили из тюрьмы.

Представления Майкла о полицейском участке сформировались на основе кинофильмов, и он очень удивился, увидев простой скромный фасад здания, напоминавшего скорее школу. Только надпись над дверью и полицейские машины, стоящие рядом, убеждали в том, что Майкл попал именно туда, куда ему надлежало явиться.

Интерьер здания поразил его не меньше. Вместо высокой конторки и хмурого лысого ветерана, первое, что увидел Пул, был американский флаг, стоящий рядом с ящичком с наградами. Затем его внимание привлек молодой человек в форме, перегнувшийся через небольшое окошко в стене и вопросительно глядевший на вошедшего.

– Я пришел по просьбе лейтенанта Мэрфи, – пояснил Майкл. – Я должен присутствовать на опознании в одиннадцать часов.

Молодой человек исчез, и Майкл услышал зуммер, сообщавший, что нажали на кнопку автоматического отпирания двери. Он открыл дверь, располагавшуюся рядом с окошком. Молодой человек поднял глаза от какой-то папки.

– Остальные на втором этаже, – сказал офицер. – Я попрошу кого-нибудь вас проводить.

Из-за спины молодого человека на Пула смотрели еще несколько офицеров. Здесь царила деловая обстановка, рождавшая в Майкле чувство, что он наблюдает за компанией мужчин, занимающихся своим делом. Это напомнило ему атмосферу ординаторской в больнице Святого Варфоломея.

Другой полисмен, еще моложе первого, провел Майкла по Длинному коридору, увешанному досками для объявлений. Парень шумно дышал ртом. У него была толстая шея, ленивое полное лицо с кожей оливкового цвета. Он старался не встречаться с Майклом базами.

– Наверх, – небрежно бросил полицейский, когда они с Майклом дощли до лестницы. Он поднялся по лестнице вслед за Майклом и провел его еще по одному длинному школьному коридору. Скоро они остановились у двери, на которой была написана буква “Б”.

Пул толкнул дверь и тут же увидел Гарри Биверса, который при его появлении громко воскликнул:

– Кого я вижу!

Гарри стоял у стены, скрестив руки на груди, и разговаривал с низенькой круглолицей китаянкой. Пул поприветствовал Биверса и поздоровался с Мэгги, которую видел два или три раза в “Сайгоне”. От девушки исходили волны иронии, как бы отделяя ее от Гарри. Она неожиданно сильно пожала его руку и изобразила на лице вымученную улыбку. Девушка была необыкновенно красива, тем более что смазливое личико не скрывало того, что его хозяйка еще и умна.

– Очень мило с вашей стороны, что вы согласились проделать такой долгий путь из Уэстчестера, – сказала она без всякого акцента с абсолютно чистым произношением, напоминавшим даже английское, так как Мэгги очень тщательно проговаривала звуки.

– Пришлось ему присоединиться к нам – плебеям, живущим в этом грязном городе, – сказал Биверс.

Не обращая внимания на слова Гарри, Пул поблагодарил Мэгги и уселся рядом с Конором Линклейтером за один из столов, стоящих в комнате.

– Привет, – сказал Конор.

Комната тоже напоминала о сходстве всего здания со школой. Она походила на класс, только без учительского стола. В другой стороне, прямо напротив Майкла и Конора, была длинная зеленая доска. Биверс продолжал говорить что-то о правах на экранизацию.

– Ты в порядке, Мики? – спросил Конор. – Ты как в воду опущенный.

Пул снова мысленно увидел потрепанную детскую книжку, лежащую на сиденьи его машины.

Биверс взглянул на них сверху вниз.

– Используй мозги, которые дал тебе Господь Бог, парень, – сказал он Конору. – Конечно, человек в плохом настроении. Ему пришлось покинуть очаровательный городок, где нет даже тротуаров, потому что заборы выходят прямо на дорогу, и провести несколько часов на вонючем шоссе. У них ведь там фазаны и куропатки вместо голубей, эрдельтерьеры и живые олени вместо крыс. Разве ты на его месте не чувствовал бы себя как в воду опущенным? Отнесись к этому парню с пониманием.

– Эй, я из Саут-Норуолка, – сказал Конор. – У нас тоже нет голубей. Вместо них чайки.

– Помоечные птички, – сказал Биверс.

– Успокойся, Гарри, –попросил Майкл Пул.

– Мы пока еще можем нормально выпутаться из этого всего, – заговорил Биверс на другую тему. – Просто говорить надо не больше того, что от нас требуют.

– Так что же случилось? – шепотом спросил Майкла Конор.

– Сегодня утром умер пациент.

– Ребенок?

Майкл кивнул:

– Маленькая девочка. – Он почувствовал вдруг, что ему просто необходимо произнести вслух ее имя: – Стаси Тэлбот.

Сказав это, Майкл почувствовал, что смерть Стаси приобрела как бы совершенно иное значение. Горе его не уменьшилось, но стало как бы более конкретным, понятным. Он, Майкл Пул, был самим собой, и это были егочувства. Пул понял вдруг, что Конор Линклейтер стал первым человеком, которому он рассказал о смерти девочки.

Когда он последний раз виделся со Стаси, она была очень утомлена и у нее была температура. Свет резал девочке глаза и обычная отвага обреченного сегодня ей явно изменяла. Однако она проявила определенный интерес к историям, которые рассказывал ей Майкл, даже взяла его за руку и сказала, что ей очень нравится начало “Джейн Эйр”, особенно первая фраза.

Пул открыл книгу, чтобы прочитать ее: “В тот день не было возможности отправиться на прогулку”.

Стаси улыбалась ему.

Сегодня утром одна из медсестер попыталась было остановить Майкла, когда он направлялся в палату Стаси, но Пул едва заметил ее. Он никак не мог забыть разговора с доктором Сэмом Стайном, произошедшего незадолго до этого в коридоре первого этажа. Стайн, которому только чудом удалось избежать в свое время ответственности за хирургическую ошибку, с присущими ему наглостью и трусостью одновременно заявил. Майклу, что сожалеет, что его компаньоны добились не большего с “мальчиками” Майкла Пула – врачами, с которыми у Майкла была совместная практика. Стайн, видимо, считал, что Майклу должна быть вполне ясна подоплека этого заявления, но Майклу пришлось компенсировать отсутствие информации догадками. “Мальчики” самого Стайна строили новый центр здоровья в Уэстерхолме и рассчитывали, что он станет первым в округе. А для этого необходима была хорошая педиатрическая практика. Сам Майкл был одним из членов ведущей группы педиатров, и Стайн с присущей ему самоуверенностью и беспардонностью намекнул на то, что считает их группу ниже рангом и не очень хочет плестись у них в хвосте. Новое с иголочки сооружение, вроде того, которое строила группа Стайна, определенно должно было привлечь к себе половину населения Уэстерхолма, не говоря уже о том, что примерно четверть населения городка каждый год меняла врачей. Партнеры Майкла пытались обговорить эти проблемы со Стайном, пока Пул был в отъезде.

Размышляя об этом, Майкл быстро прошел мимо жестикулирующей медсестры, в мозгу его начал созревать блестящий план решения проблемы. Он открыл дверь палаты Стаси Тэлбот.

И попал в комнату, где лежал лысый мужчина средних лет с седыми усами и двойным подбородком. Мужчина спал, на груди его лежал раскрытый номер “Уолл-стрит Джорнэл”. Он не проснулся, не замигал испуганно в сторону Майкла, как это обычно делают актеры в фарсах, мужчина продолжал тихо спать, но у Майкла возникло вдруг ощущение, что меняется что-то внутри него самого, будто бы наступает полный штиль, который обычно предшествует торнадо. Майкл выглянул наружу и проверил номер комнаты. Конечно, это была именно та комната. Он вошел обратно и еще раз взглянул на дремлющего под наркотическими парами бизнесмена. На этот раз он даже узнал его. Мужчина был строителем-подрядчиком по фамилии Полманн, дети которого ходили в школу Джуди, а особняк с красной крышей, в котором он жил, с гаражом на пять машин находился примерно в полутора милях от дома Пулов. Майкл, пятясь, вышел из палаты Полманна.

Он только сейчас вспомнил, да и то ненадолго, что держит в руках книжки, которые захватил для Стаси. Майкл заметил, что сестра пристально смотрит на него, продолжая беседовать с кем-то по телефону. Он понял, что случилось, как только увидел глаза девушки. Он понял это по тому, как медсестра положила трубку на рычаг. Но тем не менее подошел к посту и спросил:

– Где она?

– Я боялась, что вы не знаете, доктор Пул. Так оно и вышло, – сказала медсестра.

Майкл почувствовал себя так, как должен чувствовать лифт, сорвавшийся с троса и падающий в бездонную шахту. Он падал, падал и падал.

– Сочувствую тебе, парень, – прервал воспоминания Майкла Конор Линклейтер. – Это, должно быть, напомнило тебе о твоем мальчике.

– Этот парень – врач, Конор, – сказал Биверс. – Он все время видит такие вещи и знает, как отстраниться от этого.

Отстраниться... Сейчас Майкл чувствовал себя именно отстраненным, хотя и не в том смысле, который имел в виду Гарри Биверс.

– Кстати о мужчинах, – сказал Биверс.

За решетчатым окошком, вделанным в дверь, появилась довольно агрессивная физиономия лейтенанта Мэрфи. Он улыбнулся присутствующим через решетку, при этом губы его сжимали трубку, и открыл дверь. В твидовом пиджаке и желтовато-коричневых брюках Мэрфи напоминал профессора колледжа, интенсивно занимающегося спортом.

– Все вы приглашены на опознание, – начал он, – и скоро мы спустимся туда, где должна происходить эта процедура. Но сначала мне хотелось бы поговорить с вами о некоторых вещах.

Биверс поймал взгляд Пула и заговорщически покашлял в кулак Мэрфи уселся напротив друзей. Он вынул изо рта трубку и немного подержал ее над столом, как будто предлагая на всеобщее обозрение. Это была резная трубка черного дерева с серебряным мундштуком Облако серого дыма расплылось по комнате.

– Нам, в общем-то, не представилась возможность поговорить друг с другом в Милберне, хотя меня уже тогда интересовали некоторые вещи, несмотря на то, что загадка смерти вашего товарища казалась нам тогда практически разрешенной. – Мэрфи пристально взглянул по очереди на каждого из присутствующих. – Я был рад этому обстоятельству. Думаю, этот факт не укрылся от вас. Но этот случай с самого начала не был обычным, типичным убийством, если вообще бывают обычные убийства. Но с тех пор в ходе следствия произошли кое-какие изменения.

Мэрфи поглядел на тяжелую трубку, которую держал в руке, а Биверс произнес в наступившей тишине:

– Не хотите ли вы сказать, что человек, который сидит у вас, сделал фальшивое признание?

– В вашем голосе звучит надежда, – заметил Мэрфи. – Почему вы не хотите, чтобы мы поймали того парня?

– Вам показалось. Я, естественно, хочу, чтобы убийца был пойман.

Мэрфи молча изучал его несколько секунд.

– В этих делах всегда много информации, которая не становится достоянием публики. И не должна становиться, если мы не хотим, чтобы мешали следствию. Чтобы не вмешивались. Я хочу обсудить с вами часть подобной информации, касающейся этого дела, прежде чем мы отправимся на опознание, и попрошу вас, мисс Ла, если вам что-то известно, также поделиться с нами.

Мэгги кивнула.

– Мисс Ла уже очень помогла нам.

– Спасибо, – мягко произнесла Мэгги.

– Все вы, джентльмены, познакомились с мистером Пумо, когда были бойцами одного взвода во Вьетнаме, не так ли? А вы, мистер Биверс, были лейтенантом этого взвода?

– Правильно, – рот Гарри расплылся в улыбке, что не мешало ему продолжать пялиться на Мэгги.

– Известно ли вам, сколько членов вашего отряда, не считая вас самих, остались в живых?

Биверс скривил губы и покачал головой.

– Доктор Пул?

– Я не знаю. Но уцелели очень немногие.

– Неужели вы действительно не знаете? – спросил Мэрфи. Пул покачал головой. – Ни один из вас?

– Думаю, мы все будем благодарны за то, что вы посчитаете возможным нам сообщить, – сказал Биверс. – Но боюсь, мне не вполне удалось проследить за ходом ваших мыслей.

Мэрфи выразительно поднял брови. Он засунул трубку в рот и затянулся. Табак вспыхнул ярко-красным пламенем и детектив выпустил изо рта еще одно облачко дыма.

– Как бы то ни было, вам наверняка знакомо прозвище “Коко”? Биверс хмуро поглядел на Мэгги.

– Мисс Ла поделилась с нами кое-какой информацией. Вы считаете, что она поступила неправильно? Биверс закашлялся.

– Конечно же нет.

– Я рад, что вы такого мнения. – Губы Мэрфи искривились в улыбке. – Похоже, кроме вас остались в живых всего четыре бойца вашего взвода, которые принимали участие в событиях в Я-Тук. Рядовой первого класса Мэнли живет в Аризоне...

– Мэнли жив? – воскликнул Конор. – Черт побери! Пул тоже был удивлен. Как и Конор, он в последний раз видел Мэнли, когда того несли на носилках в вертолет. Он остался без ноги и потерял море крови, и Майкл считал, что он не выживет.

– Мистер Мэнли – инвалид, – продолжал Мэрфи. – Но он владеет фирмой по установке систем безопасности в Таксоне.

– Системы безопасности? – переспросил Конор. Мэрфи кивнул. – Черт побери!

– А кто еще? – спросил Пул.

– Джордж Барредж работает в Лос-Анджелесе консультантом по фармации.

– Спэнки! – в один голос воскликнули Майкл и Конор.

Барреджа тоже унесли на носилках с поля боя, и поскольку о нем больше не было никаких вестей, его тоже посчитали мертвым.

– Оба передают вам привет, – продолжал Мэрфи. – Они хорошо помнят мистера Пумо и весьма сожалеют о том, что с ним случилось

– Конечно, – сказал Биверс. – Вы ведь служили, лейтенант? Были во Вьетнаме?

– Я был слишком молод для Вьетнама, – ответил Мэрфи. – И мистер Мэнли, и мистер Барредж прекрасно помнят все эпизоды вашего военного прошлого, связанные с именем Коко.

– Я думаю! – произнес Биверс.

– Рядового первого класса Виктора Спитални тоже можно считать живым, – продолжал Мэрфи. – О нем не поступало никаких сведений с тех пор, как он исчез в Бангкоке в шестьдесят девятом году, но, учитывая обстоятельства его исчезновения, не думаю, чтобы ему неожиданно пришло в голову убивать журналистов или своих однополчан. А вы?

– Не знаю. А что вы имеете в виду, говоря о журналистах?

– Тот, кто называет себя Коко, убивает американских и иностранных журналистов, которые писали о зверствах в Я-Тук. И он делает это весьма и весьма тщательно. – Мэрфи скользнул туманным взглядом по Биверсу и точно так же поглядел на Майкла. – Человек этот убил по крайней мере восемь человек. Есть вероятность, что девять.

– А кто девятый? – спросил Биверс.

– Бизнесмен по фамилии Ирвин, в аэропорту несколько недель назад. Мы как раз собрали воедино всю информацию, поступившую с разных концов света. Трудно заставить сотрудничать два отделения полиции, даже если они находятся дверь в дверь друг с другом, так что мы можем гордиться проделанной работой. Мы хорошо подготовились и мы возьмем этого парня. Но чтобы это произошло, нам необходима ваша полная и безоговорочная поддержка. А у меня такое чувство, что я не вполне могу на нее рассчитывать.

Прежде чем кто-либо успел возразить, Мэрфи вынул из кармана пиджака конверт, открыл его и вынул оттуда три игральных карты, каждая из которых была в маленьком полиэтиленовом мешочке.

– Пожалуйста, посмотрите вот на это.

С помощью карандаша Мэрфи раздвинул карты, лежащие на столе. Сердце Майкла Пула учащенно забилось, едва он взглянул на карты. На всех трех был изображен слон. “Символ чести”, – гласила надпись под эмблемой. Майкл не видел полковых карт с тех пор, как покинул Вьетнам. Слон выглядел еще более сердитым, чем запомнил его Пул.

– Где вы нашли это? – спросил Конор Линклейтер.

Мэрфи перевернул обе карты мастью вверх. Надписи, выполненные так же, как и тогда: “КОКО” – три раза. Перед Биверсом лежала восьмерка треф, перед Конором – двойка червей, перед самим Пулом – шестерка пик. Сердце Пула готово было выпрыгнуть из груди, особенно когда он увидел свое имя, едва заметно написанное карандашом наверху карты, лежащей перед ним.

– Она из этих карт была во рту мистера Пумо, – сказал Мэрфи. – С его именем.

Пул увидел, что на остальных картах написаны имена Биверса и Линклейтера.

Опознание было только предлогом, чтобы собрать их четверых для допроса. Они были здесь не для того, чтобы опознать убийцу, а чтобы Мэрфи мог запугать их и они сказали ему больше, чем рассчитывали.

Биверс и Конор заговорили практически одновременно:

– Где вы это взяли?

– Вы, должно быть, подобрались к нему довольно близко?

Мэрфи кивнул.

– Мы узнали, где он жил, через одного из наших осведомителей. К сожалению, нам не удалось схватить его – он как-то узнал и исчез буквально за несколько минут для нашего появления. Еще ни разу не было, чтобы мы подходили к преступнику так близко и в результате упускали его.

С помощью карандаша Мэрфи сдвинул карты обратно в конверт.

– Выжил еще один человек из вашего взвода, – сказал он.

Пул не сразу вспомнил, о ком может идти речь.

– Все вы помните Тимоти Андерхилла, – продолжал лейтенант.

– Конечно, – подтвердил Конор. Остальные кивнули.

– Что вы можете рассказать мне о нем? – спросил Мэрфи. Несколько секунд в комнате царило молчание.

– Я что-то не могу вас понять, – прервал его Мэрфи. Пул вдруг почему-то вспомнил, как Джуди говорила с ним о Бобе Бансе. Когда пытаешься отрицать очевидное, ложь всегда сразу бросается в глаза.

– Мы искали Андерхилла в Сингапуре, – начал Майкл, но осекся, так как Гарри Биверс под столом изо всех сил наступил ему на ногу.

– Это была увеселительная поездка, – сказал Гарри. – Мы отправились в эту интереснейшую часть света, чтобы развеяться, и думали, что, может быть, сможем обнаружить его там. Но все, что удалось найти, это следы его пребывания в нескольких местах, людей, которые знали Тима, и все в таком роде. В трех странах мы мотались туда-сюда, но так и не обнаружили Андерхилла.

– Как много хлопот, чтобы отыскать старого армейского приятеля! – сказал Мэрфи.

– Это точно, – отозвался Биверс, осторожно поглядывая на Мэгги. – У нас было потрясающее путешествие.

– И ничего?

– Этот человек исчез. А вы думаете, что Коко – Тим Андерхилл?

– Это одна из возможностей, которые мы рассматриваем. – Лейтенант улыбнулся Биверсу так же фальшиво, как тот перед этим улыбался ему. – Это, конечно же, не могут быть Уилсон Мэнли или Спэнки Барредж. Или один из вас.

Последняя фраза вызвала к жизни массу вопросов, но Гарри задал только тот, который первым пришел ему в голову:

– А кто же тогда тот парень, который сошел с ума на Таймс-сквер?

Мэрфи довольно резко отодвинулся от стола.

– Пойдемте и выясним это.

2

Мэрфи шел к лестнице рядом с Майклом Пулом.

– Наш друг так и не называет своего настоящего имени. Утверждает, что забыл. Вернее, он утверждает, что родился в возрасте восемнадцати лет в Нью-Йорке. – Мэрфи закашлялся. – В задней комнате бара под названием “Наковальня”. – Лейтенант бросил на Майкла почти что человечный взгляд. – Он нарисовал нам довольно подробный план апартаментов Пумо. Но потом замкнулся и только продолжал повторять, что на него возложена миссия очистить этот мир от грязи.

Мэрфи провел их мимо офиса на первом этаже к двери, ведущее на другую лестницу, по которой они спустились на несколько пролетов вниз. Сквозь треск пишущих машинок, доносившихся из-за дверей, которые они проходили, Майкл слышал, как Биверс мягко, но очень настойчиво втолковывает что-то Мэгги Ла.

– Вот мы и пришли, – объявил Мэрфи, впуская всех в комнату, слегка напоминавшую театр, так как здесь тоже были ряды откидывающихся кресел, платформа, напоминающая сцену, и яркое верхнее освещение. Мэрфи усадил их на второй ряд, а сам прошел и включил огни над подиумом. Он взял микрофон, внимательно изучил шнур и включил его. – Мы уже здесь, – сказал Мэрфи в микрофон. – Давайте ширму и можете вводить парня.

Он нажал на какую-то кнопку на подиуме, и на сцену, будто бы сама собой выкатилась ширма, на которой были видны цифры, отмечавшие человеческий рост.

– Готово, – сказал Мэрфи. – Каждый встает перед своей отметкой. Как только они выйдут на сцену, я попрошу каждого по очереди сделать шаг вперед, сказать о себе несколько слов и встать обратно.

С левой стороны сцены появились пятеро мужчин и весьма неуверенно двинулись к своим отметкам, которые, насколько понял Майкл, были нарисованы на полу сцены. На первый взгляд третий по росту человек с темными волосами вполне мог оказаться Виктором Спитални. На одном из мужчин был серый деловой костюм, на другом – клетчатый спортивный пиджак, на третьем – джинсы и полотняная куртка. Человек в клетчатом пиджаке чем-то напоминал Виктора Спитални, но глаза его были посажены гораздо шире, а подбородок был куда массивнее. Он выглядел усталым и безразличным. Четвертым был тяжеловесный блондин с веселым циничным лицом ирландца. Пятый, в просторном костюме цвета хаки и ковбойских сапогах, недавно обрил голову наголо, а потом отпустил небольшой ежик, через который все еще просвечивал череп. Он единственный улыбался людям, пришедшим посмотреть на всех пятерых.

Мэрфи голосом безо всякого выражения выкрикивал номера муж чин.

– Меня зовут Бил, я работаю барменом в Верхнем Истсайде.

– Меня зовут Джордж. Я – лидер отряда бойскаутов на Вашингтон Хайте.

– Меня зовут Франко, я – с Оушн-авеню в Бруклине.

– Меня зовут Лайэм. Я работаю в службе безопасности.

Когда дошла очередь до номера пять, последний мужчина сделал шаг вперед и произнес:

– У меня нет имени, потому что у меня нет прошлого.

– О, Боже, – воскликнула Мэгги, – я отказываюсь верить.

Мэрфи приказал номеру пять вернуться на место, затем попросил всех покинуть сцену. Когда сцена опустела, он вопросительно взглянул на Мэгги.

– Итак?

– На последнем мужчине, на том, который находился посредине между двумя полами, были ботинки Тино. Я уверена в этом. И я знаю, кто это.

– Так кто это?

– Я хочу сказать – я, конечно, не знаю его настоящего имени, но он называл себя Дракула, носил огромный кок, до того как сбрил его. Тино снял его в прошлом году в клубе – или тот снял Тино. Он притворялся девицей. После того, как они пришли в квартиру Пумо, Дракула избил его почти до смерти и украл из квартиры множество вещей. В том числе и сапоги, что были на нем только что. Это были любимые сапоги Тино. Я думаю, они очень дорого стоят.

– Дракула, – задумчиво повторил Мэрфи.

– Но это не тот человек, которого я видела после убийства Тино.

– Нет, – подтвердил Мэрфи. – Я догадывался, что это не он. Джентльмены, вы можете идти. Я благодарю вас за сотрудничество и побеседую с каждым из вас отдельно в другой раз. Пожалуйста, позвоните мне, если вспомните что-нибудь достойное внимания. Мисс Ла, пожалуйста, пройдемте со мной наверх.

Мэгги поднялась чуть раньше троих друзей и пошла по центральному проходу к ожидавшему ее Мэрфи. Поймав взгляд Майкла, Мэгги подняла брови. Пул кивнул девушке и поднялся вслед за остальными.

3

Посадив друзей в такси и пообещав присоединиться к ним через полчаса в квартире Гарри, Майкл вернулся обратно на Десятую улицу, чтобы подождать около полицейского участка. Погода все еще была слишком холодной, чтобы быть приятной, но Майклу нравилось стоять на улице и вдыхать морозный воздух. Солнце отбрасывало на камни мостовой лучи, напоминавшие позолоту. Майкл чувствовал себя как бы зависшем между концом и началом чего-то нового. Стаси Тэлбот была тем единственным, последним, что могло все-таки привязать его к Уэстерхолму, – все остальное, что делало городок его домом, можно было унести с собой в чемодане.

Майкл успел убедиться, как легко было бы продолжать смотреть тепередачу, в которую превратилась в последнее время его жизнь. повседневная работа – вереница сопящих детей и их встревоженных мамаш. Джуди и ее волнения, натянутые отношения, утра, по привычке проводимые в обществе друг друга, симпатичный белый домик, прогулки к пруду с утками, “Кровавые Мэри” по воскресеньям и множество других мелочей, заставлявших уныло двигаться вперед сквозь череду дней. Дверь открылась со щелчком, напоминавшие треск сломанной кости, Майкл обернулся и выпрямился, увидев выходящую из участка Мэгги Ла. Красивые волосы девушки выглядели на солнце огромной иссиня-черной копной.

– Хорошо, что вы дождались, – сказала она. – Я не была уверена, что вы все еще здесь. Я не могла ничего сказать вам там.

– Я знаю.

– Мне действительно хотелось встретиться именно с вами. Конор замечательный, но он не очень уверен, как ему следует относиться ко мне. А Гарри Биверс такой ужасный... склочник.

– Неплохое определение Гарри Биверса.

– Они смогут немого обойтись без вас?

– Столько, сколько скажете.

– Тогда они рискуют никогда не получить вас назад, – заявила Мэгги, беря Майкла под руку. – Я хочу, чтобы вы помогли мне побывать в одном месте. Вы это сделаете?

– Я ваш, – Пул неожиданно почувствовал, что они с Мэгги – то, что осталось после Пумо, так же, как Уолтер и Томми Пумо. Они тоже были семьей, которую оставил Тино.

– Это не очень далеко. Небольшой местный ресторанчик. Тино и я ходили туда. Вернее, это он ходил туда. Это было его место, а я лишь делила его с ним. И мне не хочется каждый раз чувствовать, что я вот-вот упаду прямо на тротуар, когда я прохожу мимо. Понимаете?

– Я польщен вашим доверием, – сказал Майкл. Мэгги по-прежнему держала его под руку и старалась идти в ногу. – Существует ли еще какое-нибудь место, куда я мог бы повести вас после этого?

Мэгги взглянула на него снизу вверх.

– Возможно, – сказала она.

Майкл дал девушке время собраться с мыслями и сказать то, что она хотела сказать.

– Я хочу узнать вас поближе, – произнесла наконец девушка.

– Я рад этому.

– Вы всегда нравились мне больше всех – больше всех людей, с которыми Тино был там.

– И это очень приятно слышать.

– Он всегда бывал доволен, когда вы заходили в “Сайгон”. Тино ведь был не очень уверен в себе. И ему необходимо было знать, что когда вы приезжаете в город, его ресторан – одно из тех мест, куда вы планируете зайти. Это доказывало, что вы не забыли его.

– Я действительно не забыл его, Мэгги, – сказал Майкл, и девушка плотнее сжала его руку.

Они шли вниз по Шестой авеню, и солнечный свет казался здесь теплее, чем на предыдущей улице. Вокруг текла обычная цветистая уличная жизнь – студенты, домохозяйки, бизнесмены, несколько парнишек с накрашенными губами. На углу стоял сгорбленный человек в лохмотьях, ноги которого почернели и распухли и напоминали футбольные мячи. Рядом с ним мужчина примерно одного с Майклом возраста держал перед собой бумажный стаканчик с мелочью. На подбородке его был огромный шрам, в глазах – горячечный, почти сумасшедший блеск. Вьетнам. Майкл бросил в стаканчик несколько монет.

– Теперь недалеко, – сказала Мэгги. Голос ее дрожал.

Майкл кивнул.

– Я живу все равно как... в пустоте. – Мэгги выбросила вперед свободную руку. – Это так тяжело. А поскольку я боюсь, все еще хуже. Я расскажу вам, когда мы зайдем внутрь.

Через несколько минут Мэгги уже вела его вверх по ступенькам “Ля Гросерии”. Высокая темноволосая женщина в черных лосинах подвела их к столику у окна. Солнечный свет, проникая через огромные окна, играл бликами на полированных крышках столов. Майкл и Мэгги заказали салат и кофе.

– Ненавижу бояться, – сказала Мэгги. – Но и горе само по себе – это слишком тяжело. Оно подкрадывается, когда его не ждешь. Подбирается поближе и ослепляет. – Девушка взглянула на Майкла со смешанным выражением сочувствия и понимания. – Вы говорили с Конором о своей пациентке?..

Пул кивнул.

– Как раз перед тем, как ехать сюда, я узнал, что девочка умерла. Майкл попытался улыбнуться и порадовался про себя, что не может видеть результатов этой попытки.

Лицо девушки изменилось, стало спокойнее, она как будто бы погрузилась в себя.

– В Тайпее моя мама ловила крыс специальными приспособлениями. Эти штуки не убивали крыс, а только ловили их. И мама потом поливала их кипятком. Крысы прекрасно понимали, что их ждет. Сначала они пытались бороться, прыгали на мать, но вскоре все чувства покидали их, кроме страха. Они сами становились воплощением страха.

В облаке, где-то к востоку от Шестой авеню, открылся просвет, и солнце засияло еще ярче. Взгляд девушки был встревоженным и одновременно дерзким. Пул взглянул на нее новыми глазами. Теперь, в ярком солнечном свете, он словно впервые увидел вдруг, какие у нее маленькие круглые руки, красивая золотистая кожа, чувственный рот, которого почти не покидала ироническая полуулыбка. Майкл понял, что впечатление юности, исходящее от девушки, было обманчивым. Было бы ошибкой считать молодость Мэгги главным, что есть в этой девушке. Еще несколько минут назад его поразила совершенная красота маленькой китаянки. Теперь же он увидел в ее лице нечто такое, что делало внешнюю красоту абсолютно неважной.

– Это было хуже всего на свете, – продолжала Мэгги. – Зрелище было душераздирающее. Наверное, я почувствовала себя так же в тот момент... когда он чуть не схватил меня. – Мэгги снова сделала паузу, лицо ее разгладилось. Было видно, что воспоминания даются девушке нелегко. – Я видела его, но не видела лица. Наверное, я немного рехнулась. Мне казалось, будто я вся в крови, но когда я осмотрела себя, оказалось, что на меня не попало ни капли. – Мэгги глянула вдруг прямо в глаза Майклу.

– И вы хотели полить его кипятком? – предположил он.

– Возможно, – на губах девушки заиграла печальная улыбка. – Но неужели такое чудовище способно чего-то испугаться?

Майкл ничего не ответил. Мэгги продолжала:

– Если бы вы увидели его тогда – там, в квартире Тино, – вам бы так не показалось. Он говорил очень гладко. И даже почти убедительно. Я не пытаюсь оспорить, что это был сумасшедший. Разумеется – да. Но он вполне владел собой и держался даже уверенно. Собирался обаять меня, чтобы я перестала прятаться. И если бы я не видела прямо перед собой тело Тино, возможно, ему бы это удалось. – Руки Мэгги с тонкими изящными пальцами того же золотистого цвета, что и вся кожа, и неожиданно массивными запястьями, начали дрожать. – Он был как... как демон. Я думала, что ни за что не вырвусь.

Теперь Мэгги выглядела по-настоящему испуганной. Майкл взял руки девушки в свои.

– Это прозвучит странно, – сказал Майкл. – Но мне кажется, этот парень боялся и боится в течение всей жизни.

– Это звучит почти что как жалость к нему.

Пул подумал о новой работе Андерхилла.

– Конечно нет, просто я считаю, мы должны как можно лучше представить его себе, чтобы понять.

Мэгги медленно убрала руки из-под ладоней Майкла.

– Наверное, вы узнали об этом от своего друга Тимоти Андерхилла?

– Что-о?!

Мэгги подперла кулачком подбородок. Она с наигранной наивностью захлопала глазами на Майкла.

– Ваш друг Гарри Биверс – плохой актер.

Девушка заметила и это.

– Наверное, это так, – ответил Майкл.

– Этот Андерхилл приехал с вами?

Пул кивнул.

– Вы – просто чудо.

– Это Гарри Биверс просто чудо. Наверное, он хочет, чтобы полиция теряла время, пытаясь отыскать Андерхилла, пока он найдет Коко сам.

– Что-то вроде этого.

– Будьте осторожны, доктор. – За этим предостережением явно чувствовался скрытый подтекст. Пул так и не понял, кого ему советуют опасаться – Коко или Гарри Биверса. – У вас есть время отправиться со мной еще в одно место? Не хочу ехать туда одна.

– Думаю, мне нет необходимости спрашивать куда?

– Надеюсь, что нет.

Они вышли на Шестую авеню, которая казалась теперь темнее Пул представил, что Коко, Виктор Спитални, наблюдает за ними из-за огромных окон на другой стороне улицы или же смотрит в бинокль откуда-нибудь сверху, из укрытия.

– Возьмем такси, – сказала Мэгги. – Но прежде мне надо сделать еще одну вещь. – Она купила что-то у газетного стенда и вернулась к Майклу, который уже успел поймать такси, и забралась на заднее сиденье. Оглянувшись, Майкл увидел, что девушка держит в руках номер “Виллидж Войс”.

Майкл велел водителю ехать сначала на Гранд-стрит, а потом отвезти его на угол Двадцать второй стрит и Девятой авеню.

– Это подарок за то, что вы оплатили мой ленч, – сказала девушка,вкладывая газету в руку Майкла. Затем она вынула из сумочки солнечные очки в металлической оправе и надела их. Несколько секунд она изучала наклейки на стекле такси, призывавшие не курить, поскольку водитель страдает аллергией, и помнить, что водитель не обязан менять двадцатидолларовые купюры.

– Вы уверены, что хотите поехать в “Сайгон”? – спросил Майкл.

– Я хочу повидать Винха, – сказала девушка. – Мне нравится Винх. Мы с ним часто подолгу беседовали. Мы оба считаем, что белые американцы – непостижимые экзотические личности.

– Вы были там после того вечера?

– Думаю, вам известен ответ на этот вопрос. – Мэгги сняла очки и поглядела на Майкла почти что со злостью.

– Я рад, что нам удалось поговорить, – сказал Майкл.

Мэгги неуверенно взяла его за руку. Майкл слышал, как бьется пульс девушки.

На Гранд-стрит Майкл очень удивился, увидев в окне ресторана табличку с меню, выставленную на всеобщее обозрение.

– Здорово, правда? – спросила Мэгги. – Мы откроемся, как только позволят юристы. Винх попросил меня помочь ему. Конечно, я рада возможности поработать. Это означает, что я не буду чувствовать, что потеряла Пумо целиком и полностью.

Когда такси остановилось, девушка открыла дверь и сказала:

– Возможно, мне не следует этого говорить, но у вас очень неприкаянный вид. Там есть комната для вас, – Мэгги кивнула на ресторан, – если понадобится где-нибудь остановиться.

Мэгги ждала, что ответит Майкл.

– Я довольно скоро приеду повидаться с вами, – произнес он наконец. – Вы собираетесь жить здесь?

Мэгги покачала головой.

– Позвоните мне к Генералу.

Видя его растерянность, девушка загадочно улыбнулась и вышла из такси.

– Кто такой Генерал?

Мэгги посмотрела на газету, которую держал в руках Пул.

Он тоже посмотрел на первую страницу и увидел, что Мэгги умудрилась каким-то образом записать там номер телефона. Когда он снова поднял глаза, девушка уже открывала дверь ресторана.

30
Еще одна встреча друзей

1

– И это, по-твоему, полчаса? – напустился Биверс на Майкла как только впустил его в темную неприбранную комнату. Конор загадочно улыбался Майклу, сидя на стуле в углу, а Тим Андерхилл, одетый в поношенные джинсы и старый свитер с капюшоном, приветственно помахал рукой. Даже при тусклом свете Тим сейчас гораздо больше, чем в Бангкоке, напоминал того Андерхилла, которого знал когда-то Майкл, – он казался здоровее, шире в плечах, не таким растерянным. Пожимая руку Майкла и улыбаясь, Тим не походил ни на преступника, ни на сумасшедшего и вообще не имел ничего общего с тем типом, которого рассчитывал найти Пул.

– Мы заказывали пиццу, – сказал Гарри Биверс. – Тут кое-что осталось.

На грязном столе в картонной коробке лежал заветрившийся кусок пиццы.

Пул отказался, Гарри переложил остатки пиццы в крышку от коробки, а саму коробку понес на кухню.

Конор подмигнул Майклу.

– Теперь, когда он пришел, – крикнул с кухни Биверс, – может кто-нибудь хочет выпить?

– Конечно, – ответил Конор.

– Я – кофе, – сказал Андерхилл, и Майкл, подумав секунду решил к нему присоединиться.

Было слышно, как Гарри открывает дверцу бара, вынимает бокалы, открывает холодильник, достает лед.

– Так что ты делал так долго? – крикнул Биверс. – Ты что думаешь, мы здесь в игрушки играем? У меня есть для тебя новости Тебе лучше начать относиться к нашему делу серьезно.

Андерхилл, сидевший у окна, улыбнулся Майклу. Рядом с ним, на небольшом столике, где стоял телефон, лежала толстая пачка бумага.

– Пишешь что-нибудь? – спросил Майкл.

Тим кивнул.

– Иногда мне кажется, что я здесь единственный, кто воспринимает наши планы всерьез, – снова послышался из кухни голос Биверса.

Гарри появился в комнате с двумя бокалами, полными льда и какой-то прозрачной жидкости, один из которых он поставил перед Конором. Затем он, пройдя за спиной Майкла, уселся с другой стороны стола, где, очевидно, сидел и до его прихода.

– А кофе можешь сварить сам. Ты тоже здесь живешь, – сказал он Андерхиллу.

Тот немедленно встал и отправился на кухню.

– Думаю, я должен посвятить доктора Пула в содержание нашего разговора в его отсутствие, – Гарри был одновременно сердит и доволен собой. – Но сначала хотелось бы кое-что уладить.

Биверс поднял бокал и, поморщившись, поглядел на его содержи мое.

– Я ведь не должен думать, что ты дождался, пока уедем мы с Конором, чтобы побежать к лейтенанту Мэрфи и выложить ему все, что знаешь? Я не должен так думать, Майкл? Или должен?

– С чего бы тебе так думать? – Майкл с трудом скрыл свое удивление и сдержался, чтобы не рассмеяться. Биверс явно нервничал.

– Возможно, ты хочешь уничтожить результаты проделанной работы. Чтобы быть в хороших отношениях с Мэрфи. Может, ты ведешь двойную игру.

– Двойная игра, – эхом отозвался Конор.

– Успокойся, – велел ему Гарри. – Я хочу знать об этом, Майкл. По тому, как смотрели на него Конор и Тим, Майкл неожиданно донял, что оба понимают, что он провел этот час с Мэгги Ла.

– Конечно я не ходил к Мэрфи, – сказал Майкл. – Да он все равно был занят с Мэгги.

– Так что же ты делал?

– Мне надо было купить кое-что для Джуди. Андерхилл улыбнулся.

– Я не знаю, почему все вы, парни, настроены против меня, – сказал Биверс. – Я же работаю день и ночь над планом, который каждому из вас принесет кучу денег. – Еще один подозрительный взгляд на Пула. – А если Джуди что-то нужно, почему бы ей не попросить Пэт, чтобы она привезла?

– Пэт собирается в Уэстерхолм?

– Сегодня днем. Она сообщила мне об этом утром. А ты разве не знаешь?

– Я уезжал в спешке, – Пул по-прежнему держал на коленях газету.

Андерхилл принес ему чашку кофе, и Пул сделал долгий глоток, радуясь возможности хоть ненадолго прервать этот неприятный разговор. Он никогда не был в квартире Гарри Биверса, и теперь любопытство заставило его оглянуться по сторонам.

Второе впечатление мало чем отличалось от первого – в комнате все было перевернуто вверх дном – этого даже беспорядком нельзя было назвать.

На столе между Конором и Гарри стояла стопка грязных тарелок и приборов. Чемоданы и сумки Андерхилла лежали за его стулом, рядом со стопкой журналов и газет. Биверс все еще читал “Плейбой” и “Пентхаус”. Но больше всего ощущению полного хаоса способствовали горы видеокассет, валявшихся прямо на полу. Их было больше сотни – одни в коробках, другие без, будто с ними играл на ковре маленький ребенок. Грязные рубашки, нижнее белье, брюки цвета хаки лежали в дальнем углу раздвижного дивана, на котором, должно быть, спал Тим Андерхилл. На одной из стен висела фотография Настасьи Кински в обнимку со змеей. Рядом были приколоты две журнальные обложки, с каждой из которых ухмылялась самоуверенная физиономия лейтенанта Биверса. В маленьком алькове в форме буквы “L” стояла небольшая кровать, напоминавшая детскую, с подушкой в черной наволочке и черными простынями, видневшимися из-под мятого одеяла. В комнате пахло пиццей и грязным бельем.

Гарри Биверс, в своих изысканных костюмах, шикарных галстуках и модных подтяжках, возвращался каждый вечер в эту унылую конуру. Единственным углом в комнате, где был относительный порядок, был небольшой островок, который сделал для себя Тим Андерхилл из стула и стола, на котором лежала стопка страниц с машинописным текстом.

– Я знаю, в комнате легкий беспорядок, – сказал Гарри. – Сами понимаете, что бывает, если поселить вместе двух холостяков. Я скоро собираюсь сделать уборку. – Гарри огляделся с таким видом, будто готов был приступить прямо сейчас. Затем глаза его остановились на Коноре, который напряженно заерзал на стуле.

– Я не собираюсь убирать за тебя твою квартиру, – объявил тот.

– Расскажи ему, о чем мы беседовали, – сказал Биверс.

Назад: Часть пятая Море забвения

Дальше: 31 Случайные встречи

27 Пэт и Джуди

* * *

28 Похороны

1

* * *

2

3

* * *

4

5

29 Опознание

1

2

3

30 Еще одна встреча друзей

1