Глава 42
Крепче, чем узы крови
Гавин опять сидел в маленькой неукрашенной комнате, в покоях Эгвейн. Он был обессилен, что неудивительно, учитывая всё, через что он прошёл, включая Исцеление.
Его внимание было поглощено новым ощущением внутри него. Этим удивительным цветком, распустившимся в глубине его сознания, этой связью с Эгвейн и её эмоциями. Связь была чудом и успокоением. Благодаря этому чувству он знал, что она жива.
Он мог чувствовать её приближение и уже стоял, когда открылась дверь.
– Гавин, – сказала она, входя, – в том состоянии, в котором ты находишься, ты не должен вставать. Сядь, пожалуйста.
– Я в порядке, – ответил он, но подчинился.
Она подтащила ещё один табурет и уселась напротив. На вид, она была спокойна и безмятежна, но он чувствовал, что она потрясена ночными событиями. Слуги до сих пор возились с пятнами крови и трупами, а Чубейн держал всю Башню в состоянии тревоги, проверяя каждую сестру. Обнаружился ещё один убийца. Они потеряли двух солдат и Стража, пока пытались с ней справиться.
Да, он мог чувствовать бурю эмоций, скрывавшуюся за её спокойным лицом. В последние несколько месяцев Гавин начал думать, что Айз Седай отучали чувствовать. Узы доказывали ему обратное. Эгвейн чувствовала; она просто не позволяла эмоциям отражаться на лице.
Глядя на её лицо и чувствуя бурю внутри, Гавин впервые увидел другую сторону отношений Айз Седай и Стража. Стражи не были просто телохранителями; они – и только они – были в курсе того, что на самом деле происходит внутри Айз Седай. Неважно, насколько искусно сестра умела скрывать эмоции, её Страж знал, что за маской прячется нечто большее.
– Ты нашла Месану? – спросил он.
– Да, хотя это заняло некоторое время. Она выдавала себя за Айз Седай по имени Данелле из Коричневой Айя. Мы нашли её в комнате, лепечущей как ребёнок. Она ещё и обделалась. Не знаю точно, как мы с ней поступим.
– Данелле. Я не знал её.
– Она держалась сама по себе, – сказала Эгвейн. – Возможно, именно по этой причине Месана её и выбрала.
Они сидели в тишине ещё некоторое время.
– Итак, – наконец сказала Эгвейн, – как ты себя чувствуешь?
– Ты знаешь, как я себя чувствую, – честно ответил Гавин.
– Это просто была попытка завязать разговор.
Он улыбнулся.
– Я чувствую себя великолепно. Поразительно. Безмятежно. И озабоченно, обеспокоенно, тревожно. Как ты.
– Нужно предпринять что-то насчёт Шончан.
– Согласен. Но не это беспокоит тебя. Ты раздражена тем, что я нарушил твоё распоряжение, и всё же ты знаешь, что я поступил правильно.
– Ты не нарушал моё распоряжение, – сказала Эгвейн. – Я на самом деле сказала тебе возвращаться.
– Запрет на охрану твоей комнаты не был снят. Я мог расстроить планы, вызвать тревогу и отпугнуть убийц.
– Да, – сказала она. К её эмоциям примешалось беспокойство. – Но вместо этого ты спас мне жизнь.
– Как они проникли внутрь? – спросил Гавин. – Разве ты не должна была проснуться, когда служанка попалась в твою ловушку?
Она помотала головой.
– Я находилась глубоко во сне, сражаясь с Месаной. Охрана Башни была достаточно близко, чтобы услышать, как сработали стражи, – сказала Эгвейн, – Их всех нашли мёртвыми. Выглядит, как будто убийцы ожидали, что выбегу. Один из них прятался в прихожей, чтобы убить меня после того, как я поймаю двух других, – она поморщилась. – Это могло сработать. Я ожидала Чёрную Айя или, возможно, Серого Человека.
– Я послал предупреждение.
– Посыльный тоже был найден мёртвым. – Она пристально посмотрела на него. – Ты поступил правильно сегодня ночью, но это по-прежнему беспокоит меня.
– Мы найдём решение, – сказал Гавин. – Ты позволишь мне себя защищать, Эгвейн, а я буду подчиняться тебе во всём остальном. Обещаю.
Немного поколебавшись, Эгвейн кивнула.
– Что ж, мне надо пойти поговорить с Советом. К настоящему моменту они уже, должно быть, готовы выломать мою дверь и потребовать ответов. – Он знал, что внутренне она поморщилась.
– Возможно, будет лучше, – сказал он, – если ты скажешь, что моё возвращение было запланировано с самого начала.
– Так и было, – сказала Эгвейн. – Хотя время не было рассчитано.– Она помедлила. – Когда я поняла, как именно Сильвиана сформулировала мою просьбу, я начала беспокоиться, что ты вообще не придёшь.
– Я почти отказался.
– Что же изменило твоё решение?
– Я должен был научиться уступать. Это то, в чём я никогда не был силён.
Эгвейн кивнула, словно поняв.
– Я отдам распоряжение принести в эту комнату кровать. Я всегда планировала сделать её комнатой моего Стража.
Гавин улыбнулся. Спать в разных комнатах? Подо всем этим по-прежнему оставалось что-то от консервативной дочери хозяина гостиницы. Поняв, о чём он думает, Эгвейн покраснела.
– Почему бы нам не пожениться? – спросил Гавин. – Прямо здесь, сегодня. Свет, Эгвейн, ты – Амерлин, твоё слово – закон в Тар Валоне. Скажи слово, и нас обвенчают.
Она побледнела; странно, как это выбило её из колеи этой ночью. Гавин ощутил укол опасения. Она сказала, что любит его. Она же хотела...
Но нет, он чувствовал её эмоции. Она действительно любила его. Тогда почему?
Голос Эгвейн был полон страха, когда она заговорила.
– Ты думаешь, я смогу смотреть в глаза родителям, если выйду замуж, не сообщив им об этом? Свет, Гавин, мы как минимум должны послать за ними! А как насчёт Илэйн? Ты женишься, не сообщив ей?
Он улыбнулся.
– Конечно же, ты права. Я свяжусь с ними.
– Я могу…
– Эгвейн, ты – Престол Амерлин. Весь мир лежит на твоих плечах. Позволь мне сделать необходимые приготовления.
– Очень хорошо, – сказала она и вышла из комнаты. Снаружи её ждала Сильвиана, бросившая на Гавина сердитый взгляд. Эгвейн послала нескольких слуг за кроватью для него, затем они с Хранительницей ушли, сопровождаемые парой солдат Чубейна.
Гавин хотел бы пойти с ней. Поблизости по-прежнему могли быть убийцы. Но, к сожалению, она была права, отправив его спать. Ему было тяжело держаться прямо. Нетвёрдо стоя на ногах, он заметил ряд накрытых простынями тел снаружи. Их не уберут, пока сёстры не осмотрят тела. В данный момент поиск Месаны и других убийц был более важен.
Сжав зубы, он заставил себя подойти и откинуть простыню, открыв взору безжизненные лица Киларка и Мазона. Голова Киларка, к сожалению, лежала отдельно рядом с телом.
– Вы хорошо сражались, парни, – сказал он. – Я прослежу за тем, чтобы ваши семьи узнали, что вы спасли жизнь Амерлин. – Его разозлила потеря таких хороших людей. «Чтоб им сгореть, этим Шончан, – подумал он. – Эгвейн права насчёт них. Что-то нужно делать».
Он посмотрел в сторону трёх убийц, тоже лежавших под простынями, из-под которых торчали ноги в чёрных башмаках. Две женщины и мужчина.
«Интересно…» – подумал он и подошёл к тому месту, где они лежали. Охранники взглянули на него, когда он сдвинул простыню, но не стали мешать.
Обнаружить тер’ангриалы было нетрудно, правда только потому, что ему сказали, что искать. Одинаковые чёрные каменные кольца на средних пальцах правых рук. Кольца были вырезаны в форме лозы с шипами. По-видимому, никто из Айз Седай не понял, что это такое на самом деле, по крайней мере, пока.
Гавин снял все три кольца и сунул их в карман.
***
Лан что-то чувствовал, определённое изменение в эмоциях, находящихся в глубине его сознания. Он привык игнорировать их, как и женщину, которая ими владела.
Недавно эти эмоции изменились. Он всё больше и больше был уверен, что его узы перехватила Найнив. Он мог узнать её по манере чувств. И как можно было не узнать это чувство страсти и нежности? Это было… поразительно.
Он посмотрел вниз на дорогу. Та огибала склон холма, прежде чем пойти прямо к находящейся впереди необычной крепости. Граница между Кандором и Арафелом была отмечена Серебряными Стенами: большим укреплением, возведённым по обеим сторонам Фирхонского ущелья. Это была весьма впечатляющая крепость, даже две крепости, каждая из которых образовывала прямую стену узкого, как каньон ущелья. Словно две стороны громадного дверного проёма.
Для того, чтобы пройти сквозь ущелье нужно было пройти долгий путь между высокими, испещрёнными бойницами, каменными стенами. Крепость могла эффективно преградить путь армии, приближающейся с любой стороны.
Все жители Пограничных Земель были союзниками, но это не отбило у арафельцев желание иметь хорошую крепость, прикрывающую путь к Шол Арбела. Сейчас перед этой крепостью встали лагерем несколько тысяч людей, разбитых на мелкие группы. Над некоторыми из них развевался Флаг Малкир – Золотой Журавль, над другими – флаги Кандора и Арафела.
– Кто из вас нарушил клятву? – спросил Лан, оглянувшись на караван. Люди отрицательно помотали головами.
– Никому не пришлось нарушать клятву, – сказал Андер. – Куда ещё ты мог направиться? Прорываться через Осквернённые Земли? Через Сломанные Холмы? Ты должен пройти здесь или нигде. И они это знают. Поэтому ждут тебя.
Лан зарычал. Возможно, так оно и было.
– Мы – караван, – сказал он громко. – Помните, если кто-то спросит, вы можете признать, что мы Малкири. Вы можете сказать, что ждёте своего короля. Это правда. Вы не должны упоминать, что уже нашли его.
Остальные выглядели обеспокоенными, но возражать не стали. Лан двинулся вниз по склону, и караван, состоявший из двадцати фургонов, боевых коней и сопровождающих, отправился следом.
Произошло то, чего он боялся. Возрождение Малкир невозможно. Они погибнут, неважно, насколько велика их армия. Штурм? Запустения? Нелепо.
Он не мог их об этом просить. Он не мог им этого позволить. Спускаясь вниз по дороге, он всё более набирался решимости. Эти храбрые люди под знамёнами… они должны присоединиться к шайнарцам и сражаться в битве имеющей смысл. Он не возьмёт их жизни.
«Смерть легче пёрышка…» Раким бросал ему эти слова несколько раз на протяжении их поездки. Он следовал за Ланом десятилетия назад, во время Айильской войны. «Долг тяжелее горы».
Лан не бежал от долга. Он бежал навстречу ему. И всё же, когда он достиг конца спуска и двинулся дальше, вид лагерей взволновал его сердце. Ждавшие люди носили простые воинские одежды и хадори, женщины помечали свои лбы ки’сайн. Некоторые носили плащи с Золотой Короной на плечах – знаком королевской гвардии Малкир. Они смели их носить только в том случае, если их отцы или деды служили в гвардии.
Этот вид заставил бы Букаму расплакаться. Тот считал, что народ Малкири исчез, сломленный, разбитый, поглощённый другими. Однако они были здесь, собравшиеся под знамёна по малейшему призыву. Многие были старше Лана – тот был совсем крохой, когда пала его страна, а тем, кто был в те дни взрослыми людьми, должен был идти сейчас седьмой или восьмой десяток. У них были седые волосы, но они сами оставались воинами и привели сыновей и внуков.
– Тай’шар Малкир, – прокричал мужчина проезжавшей группе Лана. Клич был подхвачен дюжиной, двумя дюжинами людей, увидевших его хадори. Похоже, никто его не узнал. Они полагали, что он прибыл по той же причине, что и они сами.
«Последняя Битва грядёт, – подумал Лан. –Должен ли я запретить им сражаться рядом со мной?»
Да, он должен. Лучше всего было бы пройти незамеченным и неузнанным. Он смотрел вперёд, рука на мече, рот закрыт. Но каждый крик «Тай’шар Малкир» побуждал в нём желание выпрямиться. Каждый крик как будто придавал ему сил, подталкивал вперёд.
Ворота между двумя крепостями были открыты, хотя стража проверяла каждого, кто хотел пройти. Лан осадил Мандарба, и его люди остановились. Был ли у арафельцев приказ его разыскивать? Какой у него выбор, кроме как пойти вперёд? Объездная дорога заняла бы недели. Его караван дождался своей очереди и подошёл к сторожевому посту.
– Цель? – спросил страж-арафелец с заплетёнными в косички волосами.
– Путешествие в Фал Моран, – сказал Лан. – В связи с Последней Битвой.
– Вы не собираетесь ждать здесь, как остальные? – спросил охранник, махнув рукой в перчатке на собравшихся Малкири. – Ждать своего короля?
– У меня нет короля, – тихо произнёс Лан.
Солдат медленно кивнул, почёсывая подбородок. Затем он отправил несколько солдат проверить товары в фургонах.
– За это придётся заплатить пошлину.
– Я собираюсь передать груз шайнарцам для сражения в Последней Битве, – сказал Лан. – Безвозмездно.
Охранник поднял бровь.
– Клянусь, – тихо сказал Лан, встретившись глазами с мужчиной.
– Значит, никакой пошлины. Тай’шар Малкир, друг.
– Тай’шар Арафел, – Лан двинул своего коня вперёд. Он ненавидел проезжать через Серебряные Стены; здесь у него было такое ощущение, будто тысячи лучников взяли его на прицел. Троллокам будет непросто здесь пройти, если арафельцам придётся сбда отступить. Бывали времена, когда такое случалось, и всегда они сдерживали натиск здесь, как, например, во времена Якобина Бесстрашного.
Практически всю дорогу Лан проделал, не дыша. Он с облегчением достиг противоположной стороны и поторопил Мандарба наружу, на дорогу, уходившую на северо-запад.
– Ал’Лан Мандрагоран? – прозвучал далекий голос.
Лан замер. Этот призыв донёсся сверху. Он развернулся, оглядываясь на левую крепость. Из окна высунулась голова.
– Хвала Свету, это действительно вы! – воскликнул человек. Голова скрылась внутри.
Лан подумал, не сбежать ли. Но тогда тот человек точно позвал бы остальных. Поэтому Лан остался ждать. Вскоре из одного из проёмов крепости выбежал человек. Лан узнал его: мальчик, ещё не ставший мужчиной, одетый в красное и в роскошном синем плаще. Кайсел Норамага, внук королевы Кандора.
– Лорд Мандрагоран, – воскликнул юноша, подбегая. – Вы пришли! Когда я услышал, что поднят Золотой Журавль…
– Я не поднимал его, принц Кайсел. Я планировал отправиться один.
– Конечно. Я бы хотел поехать один с вами. Можно?
– Это не очень мудрый выбор, Ваше Высочество, – сказал Лан. – Ваша бабушка на юге. Полагаю, ваш отец правит в Кандоре. Вы должны быть с ним. Что вы здесь делаете?
– Меня пригласил принц Кендрал, – сказал Кайсел. – И мой отец велел мне отправляться. Мы оба планируем ехать с вами!
– Кендрал тоже? – спросил Лан, ошеломлённо. Внук короля Арафела? – Ваше место с вашими людьми!
– Наши предки дали клятву, – ответил молодой человек. – Клятву защищать, оборонять. Эта клятва крепче, чем узы крови, лорд Мандрагоран. Она сильнее желания или выбора. Ваша жена сказала нам ждать вас здесь; она сказала, что вы можете попытаться пройти, не поприветствовав нас.
– Как вы меня узнали? – спросил Лан, сдерживая гнев.
– Конь, – ответил Кайсел, кивнув на Мандарба. – Она сказала, что вы, возможно, измените облик. Но никогда не бросите коня.
«Да чтоб ей сгореть, этой женщине, – подумал Лан, услышав разносившиеся по крепости призывы. Его перехитрили. – Будь ты проклята, Найнив. И благословенна тоже». Он попытался послать ей чувства любви и разочарования через узы.
И затем, с глубоким вздохом, он сдался.
– Золотой Журавль летит на Тармон Гай’дон, – тихо произнёс Лан. – Пусть каждый, кто хочет последовать за ним – мужчина или женщина – присоединятся и сражаются.
Призывы стали громче, и он закрыл глаза. Вскоре они переросли в приветственный крик, а затем – в военный клич.
Назад: Глава 41 Неожиданный союзник
Дальше: Глава 43 Немного чая
